Капитан

Глава 7

На вокзале Макарова встречали Витгефт, Ухтомский, Лощинский, Греве, Молас и флаг-офицер Дукельский. Адмирал приехал на поезде с дюжиной вагонов, в которых по случаю везли инженеров и почти сотню питерских рабочих. Так же там находились боеприпасы и теплая одежда.

Инженеров адмирал попросил препроводить в Морской Штаб, а рабочих — в заранее приготовленные казармы в западной части Нового города. Сам Макаров прямо с поезда велел показать доки, дабы ознакомиться с ходом ремонта пострадавших судов. В дороге, когда поезд останавливался на крупных станциях, он отсылал и получал телеграммы из Порт-Артура и Владивостока, так что полностью владел ситуацией. Краткий отчет Ухтомского и Греве о том, как продвигаются работы, окончательно убедил Макарова в том, какими черепашьими темпами здесь все происходит. Подобное чрезвычайно не устраивало его кипучую натуру и настроение адмирала было хуже некуда. К тому же, в Мукдене ему доставили свежую прессу, и он ознакомился с последними мировыми новостями. В английских газетах все чаще встречались выражения, наподобие «наши солдаты», «наши моряки», «наши корабли», хотя речь шла о японцах. В общем, Лондон всеми силами берег драгоценную кровь жителей Туманного Альбиона и всячески науськивал самураев. Не скрывал радости и президент США Теодор Рузвельт, давший внушительное интервью, в котором разоткровенничался и сообщил, что «я буду в высшей мере доволен победой Японии, ибо Япония ведет нашу игру».

«Вот кто наши истинные враги, вот где корень бед, — размышлял Макаров. — А японцы лишь стали удобным инструментом их двуличной политики».

Подобные новости радости не внушали, хорошо хоть, что Россия руками каперанга Храброва показала, что ей есть чем ответить на любые вызовы.

В доках адмирал долго беседовал с рабочими, выслушал множество жалоб на задержку жалования и плохие условия проживания, обратив внимание на их нездоровый вид.

— Немедленно отвести для рабочих одну из флотских казарм вблизи доков и зачислить всех вольнонаемных на флотский паек, — распорядился он, чем вызвал гул одобрения. Решив вопросы насчет бани и ряд других сопутствующих деталей, он взял с рабочих твердое слово трудиться на совесть и отправился дальше.

— Наместник не одобряет тесного общения рабочих с матросами. Едва ли он обрадуется последнему распоряжению вашего превосходительства, — счел своим долгом предупредить Дукельский.

— Я сам урегулирую данный вопрос с Алексеевым, — отрубил Макаров. — Николай Романович, почему вы так сильно запустили ситуацию? — обратился он к Греве.

В ответ комендант начал путанно оправдываться, какая напряженная обстановка сложилась в Порт-Артуре, как тяжело решать вопросы с недовольными рабочими и как подрядчики запаздывают с подвозом металла, заклепок, дерева и всего прочего.

— Со мной прибыл известный инженер Кутейников, а также несколько вагонов с запасными частями, — поделился Макаров и сделал себе первую пометку о том, что Греве, похоже, не справляется. Он не мог снимать с должности адмиралов, но продвинуть подобное решение было в его силах.

Сев на паровой катер, адмирал начал осматривать корабли. Первым был «Цесаревич» и его капитан Григорович — моряк опытный, умный, хладнокровный и деятельный, один из лучших капитанов на всем флоте. Команда уже выстроилась на шканцах. Едва адмирал вступил на палубу заиграла музыка, матросы вскинули винтовки на караул. Обходя строй, Макаров громко здоровался с нижними чинами. Он знал, что со своим высоким ростом, внушительной бородой и уверенным голосом нравится людям. Даже на его придирчивый взгляд команда выглядела прекрасно, а сам броненосец содержался в безукоризненном порядке, несмотря на проводимые ремонтные работы. Когда на вопрос о том, сколько еще времени потребуется для полного ремонта Григорович твердо заверил, что уложится в десять дней, хмурые морщины на лице Макарова начали разглаживаться.

Решив посмотреть, как кормят матросов, адмирал отправился на батарейную палубу, подсел к одному из баков, попросил ложку и попробовал щи с кашей. Обед приготовили на славу.

— Всегда ли вас так хорошо кормят? — на всякий случай спросил он.

— На харчи не обижаемся, ваше превосходительство, — последовал дружный ответ.

Следом адмирал посетил «Аскольд» и выразил капитану Рейценштейну свое неудовольствие за захламленность палуб и общий бардак. Да и за вид матросов, грязных и сонных, капитану досталось. От более внушительного разноса его спас тот факт, что он недавно прибыл из Владивостока и принял крейсер именно в таком виде.

Получив заверение привести корабль и экипаж в надлежащий вид в самом скором времени, Макаров покинул крейсер. Один за другим он посетил «Варяга», «Забияку» и «Корейца», где так же шли ремонтные работы. Там адмирал в целом остался доволен увиденным, но «Севастополь» вновь заставил его устроить разнос капитану Чернышеву за то, что тот так мало сделал за минувшее время. Броненосец планировали восстановить к началу мая, что адмирала совершенно не устраивало.

Чернышев напрасно уверял, что ремонт происходит согласно утвержденного графика и он делает все возможное.

— У вас был почти целый месяц, чтобы более активно продвинуть работы, а не ссылаться на график. Вместо этого я вижу полное отсутствие хотя бы минимальной инициативы, — разошелся Макаров. — Вы могли поставить «Севастополь» в строй уже в начале апреля, а вместо этого говорите мне, что работы продлятся до мая.

Дальнейший осмотр эскадры именно так и проходил, то с похвалой, то с громами и молниями. На «Баяне» капитан Вирен буквально замордовал матросов бесконечными, не по делу, взысканиями и наказаниями, создав невозможную для нормальной службы атмосферу. «Ретвизан» и «Новик» содержались в безукоризненном порядке, адмиралу все понравилось. Новость о том, что «Полтаву» на днях снимут с камней, вызвала его одобрение. Командир Иванов с «Дианы» получил внушение за длинный список мелких недочетов. «Победа», «Пересвет» и «Петропавловск» в целом удовлетворили командующего. Напоследок Макаров специально оставил «Наследника» — как героя битвы у Чемульпо и в связи с тем, что капитан Храбров был его старым учеником, можно сказать, другом. Он относился к нему с отеческой теплотой и потому радовался за него, как за самого себя.

Макаров, тогда еще капитан Практической эскадры Балтийского флота, в 1886 году проводил учения и целенаправленно отобрал нескольких наиболее хорошо зарекомендовавших себя молодых гардемаринов Морской школы. Среди них находился и Евгений Храбров, уже тогда отличавшийся совсем не юношеской основательностью, твердостью взглядов и нерушимыми понятиями чести. Макаров сразу разглядел, что тот далеко пойдет и впоследствии лишь укрепился в своем мнении.

Во время плаванья, которое заняло полтора года, корвет «Витязь» под командованием Макарова обошел вокруг света и посетил свыше сотни портов. Храбров был самым молодым гардемарином на судне, но инициатива и целеустремленность быстро выдвинули его в число лидеров кают-компании. Именно тогда и зародилась их дружба. Храбров относился к самому Макарову чуть ли не как к отцу, часто спрашивал совета и делился собственными трудностями. Степан Осипович всегда был готов помочь гардемаринам и мичманом, но Храбров стал тем, кого он отмечал особо.

Впоследствии тот получил мичмана, служил на других кораблях, был направлен на Англо-Бурскую войну в качестве военно-морского агента. Еще ранее он попросил походатайствовать о переводе на «Память Азова». Тогда решить данный вопрос не составило труда, но Макаров помнил, как удивила его просьба. В итоге перевод оказался невероятно удачным. Впоследствии, когда крейсер выбрали в качестве корабля, который повезет Цесаревича Николая в кругосветное путешествие, пробиться туда стало невозможно. Самые знатные, родовитые и способные офицеры подали прошения о переводе на «Азов», а Храбров лишь подтвердил свою удивительную способность принимать правильные решения. Известие о том, что тот спас жизнь Цесаревича Макаров воспринял без особого удивления, давно убедившись, что молодому офицеру сопутствует удача и что впереди у него много славных дел. И вот теперь благодаря Храброву у России есть новейший крейсер, а сам он уже успел столь ярко отличиться. Так что Макаров ждал встречи с радостью, и чего уж скрывать, нетерпением.

— Добро пожаловать на борт «Наследника», ваше превосходительство, — встречающий у трапа Храбров резким движением вскинул руку к фуражке. Говорил он официально, но в глазах его плясали веселые искорки — он так же радовался встрече.

Как и на прочих кораблях, команда встречала адмирала, замерев в строю на шканцах. Так же играла музыка, а над головой гордо реял Андреевский флаг. Такой опытный моряк, как Макаров, мог с одного взгляда почувствовать, как и чем живет любой из военных кораблей. Он мог ощутить его дух, потенциал капитана, офицеров и матросов, пообщавшись с ними всего две-три минуты. Вот и «Наследник» с первых же секунд произвел на него самое благоприятное впечатление.

Даже на придирчивый взгляд адмирала матросы выглядели молодцевато, потянуто и бодро, в безупречно подогнанном обмундировании, начищенных до блеска ботинках и лихо заломленных бескозырках. Пара десятков щеголяла свежими Георгиями. Нижние чины произвели впечатление людей не только сытых и здоровых, но и смелых, находчивых, что особенно нравилось адмиралу. Определенно, «Наследник» и его экипаж ничем не уступал лучшим судам эскадры, таким как «Цесаревич», «Ретвизан» и «Новик», а может, в чем-то их и превосходил.

— Здравствуйте, молодцы! — громко поздоровался адмирал. Ему хотелось услышать их бравый ответ, и он не ошибся в своих ожиданиях.

— Здрав-жел-ваш-пре-вос-тво! — бодро выкрикнули девятьсот луженых глоток, «поедая» его и своего капитана глазами.

— Благодарю вас за победу! — адмирал повел рукой от груди и поклонился.

— Рады стараться! — от грохота задрожали мачты.

Около двадцати минут адмирал потратил на обход судна. Адмиралу все здесь нравилось: порядок, дисциплина, внешний вид румяных матросов и конечно, сам крейсер.

— А ведь умеют англичане строить, так ведь, господа? — обратился он сразу ко всем сопровождающим офицерам.

— Так точно, ваше превосходительство, — вежливо, но без тени подхалимства, согласился старший офицер Харитонов. Здесь и офицеры были точными копиями своего капитана — смелые, полные чувства собственного достоинства, уверенные без наглости и уважительные без подхалимства. — Ничего не поделаешь, морская держава!

Старший офицер от лица подчиненных пригласил адмирала и собственного капитана в кают-компанию. Макаров с радостью согласился. Ужин проходил весело, молодые мичманы и лейтенанты смотрели на него, как на любимого дедушку, который наконец-то возвратился домой. Все разговоры касались по большей части сражения в котором участвовал «Наследник». Макаров буквально закидал офицеров вопросами. Его интересовало все — приказы и действия артиллерийских и минных офицеров, вахтенных начальников, штурманов, комендоров, судовых и трюмных механиков, врачей и санитаров. Узнавая детали, он не просто проявлял любопытство, а рисовал у себя в голове ясную и четкую картину сражения, на основании которой можно было сделать много перспективных выводов.

— Благодарю вас за службу, господа, — под конец еще раз проявил любезность Макаров. — В бою вы действовали удивительно хладнокровно и дисциплинированно. С такими экипажами у России есть прекрасные шансы выиграть нынешнюю войну. Тем более, она у нас не первая и, дай Бог, не последняя. Так что осилим самураев, я даже не сомневаюсь! А матросы у вас замечательные! И крейсер мне ваш понравился, игрушка, а не корабль, несмотря на свои внушительные габариты.

— Крейсер у нас действительно хорош, — не стал отпираться Храбров. Он встал и поднял бокал с шампанским. — Господа, предлагаю выпить за адмирала Макарова! Уверен, с ним нас ждут одни лишь победы!

— Ура! Так и будет! Не сомневаемся! — дружно ответили офицеры, поднимаясь на ноги. Макаров с удовольствием чокался с ними и сожалел лишь о том, что свой флаг ему придется держать не здесь, а на одном из броненосцев, вероятно, «Цесаревиче».

Предупредив Храброва, что сегодня вечером прибудет ночевать к нему, Макаров отправился дальше. То, что Старк не встретил его лично, не произвело на адмирала особого впечатления. Ясно же, что бывший командир эскадры чувствует себя обиженным и ущемленным. Макаров сам к нему отправился. Беседовали они в кабинете Морского Штаба, который теперь уже подчинялся новому адмиралу. Первым делом, сразу после рукопожатия и обмена вежливыми приветствиями, Старк справился о последних петербургских новостях.

— Новости нынче надо узнавать не в столице, а здесь, в Артуре. Сейчас весь мир больше всего интересуется тем, что происходит на Дальнем Востоке, — скрывая досаду отозвался Макаров. Вопрос не пришелся ему по душе — сразу стало ясно, что больше всего волнует Старка. Все его мысли были там, в столице, а не здесь, где того требовало положение дел и разгоревшаяся война. Подобное отношение со стороны бывшего командующего Тихоокеанской эскадрой выглядело нелепо, более того, бросало на него тень, как на профессионала.

— А у нас все по-старому, японцы атакуют, мы отбиваемся, — Старк сделал вид, что не заметил секундной заминки в разговоре.

— Обидно, что мы лишь отбиваемся и упустили инициативу, — многозначительно заметил Макаров.

— А разве она у нас была? — парировал собеседник.

Подали китайский чай с вареньем и свежими баранками. Легкий перекус стал единственной деталью, понравившейся гостю в кабинете.

— В Морском Министерстве, верно, всех собак на меня вешают, — предположил Старк.

— Само собой разумеется, Оскар Викторович. Ведь вы командовали эскадрой, с вас и спрос, — будь Старк подчиненным, Макаров устроил бы ему фирменный разнос и списал на берег за некомпетентность. А так сотрясать воздух особого смысла не имелось. — Не случись столь удачного для Тихоокеанской эскадры боя у Чемульпо, вас бы вообще живьем съели.

— Увы, но меня этот бой спасти не смог. Наместник приписал все заслуги себе, дескать именно он принял окончательное решение о постановке новейшего крейсера стационером в корейском порту. В начале января данное решение казалось, как минимум спорным, а сейчас все его превозносят за дальновидность и политическое чутье. Обидно-с! — Старк принялся жаловаться, как трудно ему пришлось, как на него насел Наместник Алексеев, связав по рукам и ногам своими приказами, а потом сделав крайним.

— С сегодняшнего дня я влезаю в вашу шкуру, но действовать буду по-своему и вопрос перед Наместником поставлю ребром: или я командую флотом или он, — Макаров не стал жалеть бывшего командира эскадры, тот сам во всем виноват, раз повел себя как тряпка. — Наместник сидит в Мукдене, я общался с ним по пути сюда, он обещал мне всяческую поддержку.

Наконец-то перешли к обсуждению эскадры. Макаров выразил неудовольствие расхлябанностью некоторых кораблей, плохой боевой подготовкой и некомпетентностью адмирала Греве.

Старк вяло защищал командира порта и капитана «Севастополя». Около трех часов Макаров расспрашивал Старка, знакомясь с положением дел и все больше убеждаясь, как много ресурсов имел тот и как мало им было сделано. Имея таких прекрасных капитанов, как Григорович, Щенснович, Эссен, Храбров и десяток других, тот предпочел запереться на рейде и впустую терять драгоценное время. Вот уж действительно, сам виноват, но винит во всем других, только не собственную персону. А ведь таким курсом и войну можно проиграть!

Оформив официальный прием эскадры, Макаров отправился ночевать на «Наследника». С Храбровым они засиделись далеко за полночь, распив бутылку коньяка «Реми Мартен», вспоминая старые славные деньки. Адмирал подробно расспросил о дочери Храброва Анютке, которой приходился крестным отцом. Долго рассуждали о нынешней войне. Вернее, больше рассуждал Макаров. Храбров в основном давал факты и отвечал на те или иные вопросы.

— До меня дошли слухи об образцовом состоянии твоей команды в плане сознательности и отсутствии всяких симпатий к различным революционным крикунам, — прищурившись, заметил Макаров. — Женя, как тебе такое удалось?

— Тут ничего сложного, Степан Осипович, — молодой капитан вновь разлил коньяк. — У меня есть вахтенный начальник лейтенант Дитц. Я поручил ему присматривать за кораблем и отслеживать настроение команды. У него есть парочка своих людей, так сказать, информаторов, которые докладывают обо всех нежелательных лицах. Троих я списал на берег, такого шлака мне и задаром не нужно. В сотрудничестве с отцом Августином служба Дитца показывает впечатляющие результаты.

— Удобно ли… — усомнился Макаров. — Информаторы среди матросиков?

— Отчего же неудобно? На судне тишь и благодать, такое дорого стоит.

— Да уж, — Степан Осипович покачал бокал с коньяком и надолго задумался, размышляя об услышанном. — А ведь по здравому размышлению ты все правильно сделал. Вот что, Женя, займись-ка ты схожим делом, только теперь в масштабах эскадры. Надо постараться нейтрализовать вражеских шпионов и агентов. Они здесь, как у себя дома ходят. Справишься?

— Задачка та еще, но почему бы нет? — Храбров вздохнул. Похоже, ему не особо хотелось взваливать на свои плечи дополнительные обязательства, но тут он неожиданно улыбнулся, брови разошлись, словно его посетила новая мысль. — А ведь это весьма перспективное направление, да и потенциал колоссальный!

Удивительно, но как таковой контрразведки ни во флоте, ни в армии толком еще не существовало. В масштабах страны подобным занимался Отдельный корпус жандармов, но работали они из рук вон плохо, да и сама деятельность воспринималась обществом едва ли не враждебно. В 1903 г. после громкого дела подполковника Гримма, который продавал секретные сведения германской разведке, министр Куропаткин занялся данной проблемой и написал соответствующее письмо Государю. Император проблемой так же озадачился и пошел навстречу. Так в столице появился секретный контрразведывательный орган. Возглавил его целый ротмистр Лавров, в подчинении которого находилось три офицера, семь агентов наружного наблюдения, посыльный, два секретаря и два почтальона. И это на целую страну, на армию и флот! Подобный размах кроме смеха ничего не вызывал.

Ситуацию немного спасало то, что частично функции контрразведки выполняла армейская и морская разведка. Что-то они в данном направлении делали, но скромно и бессистемно. Главный Морской Штаб так же пытался ловить шпионов, но опыта у него не хватало. Так что ситуацию следовало менять, причем срочно.

— Вот и славно, — с плеч адмирала свалилась одна из задач. — По крейсеру вопросы есть?

— Есть, причем два.

— Ну-ну, слушаю.

— Первый и самый основной — мой главный калибр в России не производят. А запас у стволов всего четыреста пятьдесят выстрелов, после начинается износ, приводящий к сильным разбросам. С учетом всяческих испытаний и недавнего боя почти половину запаса прочности мы уже израсходовали. Надо что-то делать, к примеру, заказать новые стволы, хотя я сомневаюсь, что англичане их продадут. Либо же уже сейчас готовиться к модернизации орудийных башен и постановке отечественных пушек. В принципе, у нас с Харитоновым есть мысли по данному поводу.

— Да-с, проблемка… А второй вопрос какой?

— В бою у Чемульпо свою полную несостоятельность показали 47-мм орудия. Толку с них ноль, лишь место занимают. У меня их три штуки, каждое с лафетом и боекомплектом весит под полторы тонны. Хочу их снять вместе с четырьмя 76-мм орудиями. На освободившееся место планирую поставить две 152-х и дополнительные броневые щиты.

— Да, Женя, планы у тебя прямо как у Нахимова, — Макаров потер лоб. — Но ход твоих мыслей мне нравится. Правильно ты основным калибром озаботился, да и в остальном дельную мысль подал.

— Так что?

— Что-что, да ничего, давай думать, — Макаров усмехнулся в усы. — Хотя голова у меня и так от сегодняшнего дня кипит.