Капитан Кортес

Глава третья
ОЧЕНЬ ДЛИННЫЙ ДЕНЬ

Весь следующий день Лопе ходил счастливый.

Солдат! Солдат армады! Рано утром Лопе привел в порядок одежду, вычистил плащ, натер мелом рукоять шпаги и серебряные перемычки на поясе. Единственный цирюльник в Сант-Яго бесплатно подбрил ему бороду и усы. К полудню он позавтракал в харчевне в счет будущих доходов. Веселый, гордый, откинув плащ с левого плеча и небрежно приподняв полу сзади кончиком шпаги с щегольством старого солдата, Лопе подошел к дому Кортеса.

Здесь, у столов, у знамени с белым крестом, день и ночь толпились люди. Конкистадоры, дворяне, солдаты со всей Фернандины - из Пуэрто де Лос Пинос, из Макаки, из Тринидада, с острова Ямайки, из Сан-Доминго- толпой стояли у дома: всех привлекала новая армада.

Когда подошел Лопе Санчес, небрежно звеня по камням кончиком шпаги, концом острой бороды упершись в воротник, сияя выпученными глазами и синим перебитым носом, молодежь перед ним расступилась.

- Лопе Бенито Санчес из Новой Кастилии, - важно сказал Лопе писцу, сидевшему за столом.

Писец вписал имя в книгу и пододвинул Лопе пятнадцать песо из кучки, лежавшей на столе.

- Сеньор Кортес обещал мне камзол и полное снаряжение, - гордо сказал Лопе.

Писец небрежно взглянул на него.

- Камзол проси у самого сеньора, если тебе его обещали,- сказал писец. - А снаряжение? Вот, можешь выбрать себе щит на том столе; только за него у тебя отсчитают пять золотых песо из твоей доли доходов.

- Арбалеты? - спросил Лопе.

- Арбалетов у нас не хватило и на первую сотню, - сухо сказал писец!

Лопе огорчился. Без коня, без арбалета, придется идти в поход простым пехотинцем, ни в стрелковую, ни в конную часть.

Лопе долго выбирал щит и выбрал хороший, прочный, обитый кожей, с переплетом из медных прутьев. Щит несколько утешил Лопе. Он прошелся перед домом раз, другой, оглядывая толпу. Может быть, он найдет здесь кого-нибудь из прежних товарищей, участников старых походов?

Людей было много, но все незнакомые, молодежь. Были и совсем мальчишки, лет по шестнадцати, - безусые лица, восторженные глаза. На Лопе смотрели с завистью,-на его шрам, на выправку старого солдата, на перебитый нос. Лопе стало грустно, - он вспомнил себя таким же безусым парнем, молодость вспомнил, итальянский поход… Хосефина тогда еще была ему невестой… Лопе вздохнул. Куда девались товарищи, с которыми он делил опасности давних походов? Где они все? Полегли там, за морем, или здесь, в Новом свете, в болотах Дариена, в лесах Твердой Земли? Где Пабло Руис, где Каталано, где Мигель, верный друг, Мигель Самбора? Луис Кастанья жив, но уже не годен в солдаты: стрелой пробило коленные связки, остался хром. Где-то он теперь? Лопе еще раз вздохнул.

Возле дома и на площади кучками стояли люди, толковали про новости, про поход. Суда пойдут на запад, к Юкатани, к берегам, у которых в прошлом году побывал капитан Грихальва. Сеньор Кортес хотел пройти поначалу тем же путем, что и Грихальва, но потом двинулся в глубь страны, в земли, в которых никто из христиан еще не побывал.

Только в прибрежных деревнях Грихальва наменял золота на тридцать тысяч песо. А там, в глубине страны, его больше, много больше!.

- Индейцы там по берегу живут разные, одно племя не похоже на другое, - рассказывали те, кто побывал с Грихальвой. - В иных местах хорошо принимают: плодов принесут, птицы и к себе на берег зовут. Золота дадут, песку золотого отсыплют целый мешок за железный топорик. А в других местах - презлые живут индейцы, к берегу ни за что не подпустят. Встречают дротиками, а то и отравленной стрелой.

- Жарко пришлось нам на обратном пути, - рассказывал Берналь Диас, красивы^ стройный солдат с сухим лицом кастильца. Вокруг Диаса стояло много народу. Диас был опытный, бывалый солдат; он провел весь поход на судах Грихальвы, да еще раньше побывал у тех же берегов и у Флориды, с капитаном Эрнандо де Кордова.

- Плохо пришлось нам на Потончане, на обратном пути, - рассказывал Берналь Диас. - Индейцы не давали набрать пресной воды, не подпускали к своим колодцам. Немало людей положили мы на берегу, и все же ушли без воды, - едва не погибли на судах от жажды.

- Потончан? О, там, говорят, у индейцев и бадьи, и ступки, и даже плошки из чистого золота! Правда ли это? - Люди сдвигались ближе, глаза разгорались, руки сжимали рукоятки мечей и шпаг. Фернандо Кортес, новый генерал-капитан, - смелый человек, он не станет лепиться к берегу, как этот трус Грихальва. В новом походе они все станут богаты, вернутся с золотом, с пленными, покрытые славой.

- Новые земли!.. - толковали солдаты. - Уже на Эспаньоле, на Фернандине по берегам рек исчезло золото, оскудели рудники. Прошли времена, когда в руслах рек Эспаньолы находили самородки с церковное блюдо величиной; теперь и в королевских рудниках не набирают золота на тысячу песо в год. Поделены земли, розданы грамоты, кто половчее, - прибрал к рукам лучшие участки. Ни одного мирного или немирного индейца не осталось на долю вновь прибывшего человека. Надо искать новых земель!

В Старом свете, в Испании, остались семьи, жены и дети, старики, нищета. Многие солдаты не имели вестей из дому годами. Дома, в Испании, был голод, нищая крестьянская земля, злой сеньор, налоги. Здесь, на островах Нового света, эти люди надеялись стать богатыми и свободными. Мало ли было случаев в прежних походах? Нищие привозили по сто тысяч золотых песо, садились помещиками на плодородной индейской земле. Никто не знает, какие богатства ждут их всех в новых, еще никому неведомых землях.

Лопе переходил от группы к группе. Все ждали Кортеса,- он еще не вернулся от дневной мессы.

Месса кончилась. Несколько женщин показалось вдали, в конце улицы. Это шла из церкви сеньора Каталина Кортес со своей свитой. Открытая карета ехала позади. Не прикрывая лицо платком от дневного зноя, не умеряя шага, донья Каталина шла быстро и развалисто, как кавалерист, и улыбалась своим сеньоритам. В руке она держала молитвенник. Леонсико шел рядом. Осторожно ставя сильные лапы, пес нес в зубах веер сеньоры.

- Добрый день, сеньора!.. Добрый день, ваша милость, - каждый старался первый поклониться супруге генерал-капитана. Донья Каталина кивала слегка, милостиво и небрежно, точь-в-точь Мария де Толедо, жена наместника Индии. У Марии де Толедо Каталина служила прежде камеристкой.

Не останавливаясь ни с кем для разговора, донья Каталина прошла к себе в комнаты. За нею важно проплыли ее сеньориты.

Нет, Кортес был не таков. Став генерал-капитаном, он нисколько не изменился в обращении, не стал ни груб, ни высокомерен. «Все придет!» - твердил Кортес. Он был терпелив. Он вооружал людей. Он продавал свою землю и покупал порох и пушки. Когда его суда вернутся в этот залив с трюмами, полными золота, остров Фернандина станет тесен для него. Тогда все придет. До той поры ему для себя ничего не было нужно. Походный коврик вместо постели, голые стены да добрый конь на конюшне. Он был равнодушен к лишениям.

- Я приехал сюда не для того, чтобы копаться в земле, как простой мужик, - сказал Кортес, когда впервые прибыл на индейские острова, - а для того, чтобы добыть славу и золото вот этим мечом!

Нищий дворянский сын из Эстремадуры, он узнал дома, на родине, всю горечь нищеты: протертый камзол отца, похлебка без мяса в будни и постный пирожок в воскресенье, голые стены, портреты предков и бахвальство заслугами деда. Золото, богатство, и еще сильнее, чем богатство - слава, сила, власть над людьми с первых отроческих лет привлекали Кортеса.

Путь к славе, наконец, открылся ему. Он отправлялся в новые земли, генерал-капитан большой армады.

Все ждали Кортеса. Он показался, наконец, в дальнем конце улицы, и люди перед домом пришли в движение. Каждый хотел подойти поближе, спросить, узнать, перекинуться словом или просто поклониться пониже генерал-капитану. Взволновался и Лопе, - он хотел напомнить сеньору про камзол.

Но на этот раз Кортес шел один, далеко обогнал своих капитанов, не останавливаясь для разговоров, не глядя ни на кого. Он был сердит. Ковыляя, за ним шагал длинный тощий человек в странном наряде; широких сборчатых турецких шароварах, желтом камзоле с большими пуговицами и плоском старомодном берете, сдвинутом на ухо. Это был шут губернатора, Хуан Сервантес.

- Возьмите меня, ваша милость, сеньор Кортес! - негромко умолял шут. - Возьмите меня в поход!.. Я буду вам полезен.

- Как? И ты еще просишь, чтобы я взял тебя с собой?- вдруг останавливаясь, спросил Кортес. - Ты сошел- с ума, Сервантес!

- Возьмите меня, ваша милость! Слово шута! Я буду вам полезен, слово шута! У меня есть конь - кобыла, замечательная кобыла!.. Я достану меч. Я биться буду не хуже любого из ваших капитанов!..

- А шутки шутить будешь? - очень серьезно спросил Кортес.

- Буду, ваша милость!..

- И такие шутки, как сегодня у церкви, тоже шутить будешь? - Кортес усмехнулся.

Шут побледнел; видно было, что ему стоит немалых усилий говорить с улыбкой.

- Если вашей милости мои шутки не по вкусу, - я постараюсь придумать другие.

- Я хотел бы знать, кто тебе подсказал твою сегодняшнюю шутку, - медленно сказал Кортес.

- Вы и так это очень хорошо знаете, ваша милость, - смиренно ответил шут.

Кортес улыбнулся.

- Пожалуй, ты прав.

- Возьмите меня с собою, ваша милость!.. - опять заскулил шут. - Вы теперь важный сеньор, у вас - свита; должен же в свите быть шут!

Кортес не отвечал.

- Ай-ай, как разозлится этот старый дурак, Веласкес, когда узнает, что даже его шут ушел с вами! - пропел шут.

Кортес улыбнулся.

- Пожалуй, я тебя возьму! - сказал он.

Шут подпрыгнул на месте и завертелся вокруг сеньора.

- Кортес смел! Кортес добр!.. Кортес великодушен!..

Кортес снова остановился.

- А ты меня не продашь, Сервантес? - спросил он и взглянул шуту в серые глаза.

- Нет, нет, ваша милость! Слово шута, - не продам!- ответил шут, но глаза спрятал.

Кортес поднялся на крыльцо хмурый, ушедший в свои мысли. Никто с ним не заговаривал. Лопе тоже не решился напомнить о себе, - сегодня сеньору, видимо, не до камзола.

Толпа у дома поредела.

- Сегодня в церкви, перед дневной мессой, шут Сервантес что-то громко кричал о генерал-капитане, - передавали в толпе. - Шут хотел поссорить Кортеса с губернатором.

- Поссорить? Они и без того враги,- тихо сказал Алонсо Пуэртокарреро, самый старый из капитанов.

Многие разошлись; другие стояли еще долго, до вечера, точно ожидали чего-то.

Деваться Лопе было некуда; он побродил по улицам и снова вернулся к дому Кортеса. В церкви уже отошла вечерняя месса. Горели фонари у столов, но утреннего писца уже не было; люди стояли вокруг и сидели прямо на столах. Тусклые кормовые огни одиннадцати судов светились на рейде.

Еще не все готово было к отплытию, мало запасли зерна, солонины, мало пороха и оружия. Кортес продал собственное поместье и закупал коней и боевое снаряжение. Зато людей было много - четыреста с лишним человек - большая армада.

Губернатор Веласкес тоже вложил свою долю в расходы по снаряжению армады: две бочки кислого вина.

- Губернатор и так получит свою долю доходов,- толковали вокруг столов. - Пятая часть всей добычи пойдет королю, десятая - наместнику Индии, и двенадцатая - губернатору острова.

- Да еще генералова доля, да капитанам, пушечным мастерам, арбалетчикам, мушкетерам, - всем по двойной и по тройной доле, - сказал кто-то из Темноты. - Что же тогда останется нам, простым солдатам?

Никто не ответил солдату. Людям точно не хотелось сейчас думать о будущем.

- Там видно будет! - помолчав, пробормотал пожилой солдат с обвисшими усами.

- Не бойтесь, сеньор Кортес нас не обидит! - крикнул чей-то мальчишеский неуверенный голосок.

- Не обидит, сеньор Кортес не обидит, - поддержали парня еще два - три голоса.

Кортес все еще не выходил из дому. Он заперся у себя в дальней комнате с секретарем армады и никого не велел пускать.

Было поздно. Толпа уже собиралась разойтись, когда увидели какого-то мальчишку, который бежал через площадь прямо к дому Кортеса. Мальчишка был без шляпы и очень взволнован.

- Пропустите меня!.. Пропустите меня! - кричал он, расталкивая сторожей, нырнул через боковой проход во внутренний двор дома и исчез.

- Чей это мальчик? - Откуда-то появившийся утренний писец уже шнырял между столами. - Чей это мальчик? Что ему нужно от сеньора Кортеса?

- Я знаю парня. Это слуга сеньора Мильяна де Карнаса, астролога, - сказал кто-то из толпы.

Писец нырнул в ту же каменную калитку, во внутренний двор. Не сдержав любопытства, прошел за писцом и Лопе. Никем не замеченный, он добрался до внутренней галереи и здесь, в тени навеса, подошел к неплотно закрытому окну.

Кортес тряс мальчишку за плечи.

- Ты сам слышал? - спрашивал Кортес. - Завтра будет приказ? Ты ничего не спутал?

- Я сам, ваша милость!.. Пускай я умру без святого причастия; я все сам слышал, своими ушами!.. -

Паблико божился, дрожа всем телом, плечи у него так и ходили. - Завтра или еще сегодня ночью будет приказ о новом генерал-капитане…

- Хорошо. - Кортес поверил. Он отпустил плечи мальчика. - Спасибо, Паблико! Сегодня ночью? Значит, еще не поздно!

Дальше Лопе не слышал. Он вернулся к товарищам, на улицу.

Минут через пять из дому вышел Кортес. Он звал к себе своих капитанов.

- Франсиско де Монтехо, Пуэртокарреро, Монтесино… Сеньоры, сюда, ко мне!..

Его окружили. Кортес встал под факелом. Красный колеблющийся свет лег на его непокрытую голову.

- Внимание, сеньоры!.. Внимание, мои солдаты!.. Оружейники, моряки, мушкетеры! Старые и новые мои друзья!.. Приказ по армаде!..

Кортес поднял руку. Плотным кольцом толпа окружила его.

- Во имя Христа и святого Яго, покровителя наших душ! - сказал Кортес. - Сегодня, еще до полуночи, все мои люди должны быть на судах. Мы отплываем на рассвете!