Каратель. Том 3: Обитель мира

Глава 21

«Монтесума-3» и сопровождавшие его истребители приземлились на Плутон в тот день, когда Федерация сбросила многотонную аннигиляционную бомбу на Диону, где базировались войска Республики. Несколько специально модифицированных крейсеров вынырнули из стерк-тоннеля и атаковали орбитальную систему охраны спутника, после чего часть вступила в бой с флотом мятежников, а крейсер под названием «Плохое предчувствие» при поддержке истребителей класса «ворон-3» прорвал линию обороны и осуществил бомбардировку. Теперь спутник походил на каменную пустыню, покрытую, словно язвами, разломами. Его масса уменьшилась на одну девятую, что привело к изменению орбиты, и Энцелад отдалился от Сатурна. Война приобрела новый масштаб.

На космодроме Вифлеема шёл мокрый снег с дождём. У трапа прибывших встречали люди в длинных непромокаемых плащах с капюшонами. С ними был отряд солдат в бронескафандрах. Неподалёку стояли шесть бронированных машин цвета хаки с толстыми решётками на окнах.

Человек в плаще подошёл к Рею Фолнеру и, отдав честь, представился:

— Капитан Вашенков. Я должен передать вам это для немедленного ознакомления, — он протянул Ангелу какой-то документ. — Ваш подопечный отправится с нами.

Ангел несколько секунд рассматривал документ, потом вернул его и спросил:

— Я могу его сопровождать?

— Нет, сэр. Вам приказано немедленно явиться к господину президенту.

— Хорошо, — Рей Фолнер повернулся к одному из охранников и приказал: — Быстро машину мне!

— Это Джон Сеймор? — офицер глазами указал на Макса.

— Да, это он.

Офицер дал знак своим людям и те, взяв Макса под руки, быстро повели к одной из машин. Снег падал за шиворот и на лицо. Хотелось вытереться, но солдаты крепко держали за локти.

— Что у вас тут творится? — спросил Макс, когда его сажали в автомобиль. — Почему идёт дождь?

— Потому что у нас плохо работают системы климат-контроля, господин Сеймор, — проговорил сидевший на соседнем сиденье офицер, которого Макс в полумраке салона сразу не заметил. — Будем знакомы, меня зовут Василий Нороков, — мужчина протянул руку.

Макс пожал сухую крепкую ладонь, одновременно рассматривая лицо собеседника. Офицер был в годах, его коротко стриженые волосы поседели на висках, вокруг рта и на лбу залегли глубокие морщины. Глаза были водянистые, а ресницы светлые, что производило неприятное впечатление.

— Я Джон Сеймор, — сказал Макс.

— Пусть так, — мужчина кивнул и похлопал водителя по плечу. — Заводи.

Автомобиль оторвался от земли, плавно развернулся и полетел. За ним последовали остальные машины эскорта.

— Куда мы? — спросил Макс, глядя в окно.

— Не беспокойтесь. Сейчас вы встретитесь с Виктором Седовым, а потом… Но к чему загадывать?

— Значит, мы направляемся к зданию ратуши?

— Именно так.

Некоторое время они летели молча. Макс смотрел в окно.

— Вифлеем здорово изменился, — заметил он.

— Да, приходится идти на некоторые жертвы, — отозвался Нороков.

Макс понял, что он имел в виду: чтобы защитить Вифлеем от атак из космоса и с воздуха, на крышах почти всех зданий были установлены лазерные и ракетные комплексы, в воздухе плавали платформы со всевозможными орудиями, часть зданий была снесена под аэродром для сверхзвуковых самолётов-истребителей. По улицам ездили бронетранспортёры и лёгкие танки. В целом город походил на огромную военную базу.

Когда автомобили начали снижаться, Макс стал рассматривать людей на улицах. Большинство носило военную форму цвета хаки, лишь немногие гражданские были женщинами.

— У вас прошла всеобщая мобилизация? — спросил он Норокова.

Тот кивнул.

— Война затягивается, — сказал он. — Нужно много людей.

— Я слышал, Республика побеждает.

— Побеждает. На окраинах.

— Почему на окраинах? Разве вы не захватили Гиперион?

— Ну, и что? — водянистые глаза уставились на Макса.

— Там ведь была перевалочная база Федерации.

— Господин Сеймор, я знаю, что вы человек военный. Я тоже. И я скажу вам прямо: мы можем захватить хоть все спутники Сатурна и Юпитера, но дальше Марса нам не продвинуться. Федерация сильна и свои основные территории будет охранять до последнего. Когда мы окажемся на рубеже, начнётся делёж. Республика возьмёт себе одну половину Солнечной системы, а Федерация оставит себе другую. И будем уповать, чтобы на этом всё закончилось. Хотя бы на время.

— Довольно странные разговоры, — заметил Макс, с интересом глядя на своего собеседника. — Не слишком лояльные и… характерные для военного.

— Никто не любит воевать, господин Сеймор. И меньше всего солдаты. Вы не согласны?

— Согласен на все сто.

— Поэтому необходимо сделать всё для того, чтобы заключить мир с Федерацией.

Макс подумал, что не так давно в разговоре с Реем Фолнером слышал совсем другую точку зрения на перспективы развития отношений между Содружеством и мятежниками. Но Нороков, похоже, сейчас был ближе к окружению президента. Недаром его послали перехватить Макса у Фолнера. Возможно, в лагере повстанцев намечается раскол? В таком случае Макс предпочёл бы оказаться поближе к Седову.

— Что же вам мешает? — спросил он Норокова.

— Дисбаланс сил, — ответил тот.

— В каком смысле?

— В прямом, господин Сеймор. Пока мы не захватим половину Солнечной системы, нам не о чем разговаривать с федералами. Они не воспримут нас всерьёз. Сейчас правительству и Верховному Поверенному кажется, что война идёт где-то далеко и их не коснётся, но когда наш флот окажется у Марса, они изменят свою точку зрения. Они испугаются за свои шкуры, и это заставит их зашевелиться и принять наши условия.

— Значит, вы не планируете захватить всю Систему?

Нороков рассмеялся.

— Мы бы хотели. Но после известного вам печального события это стало маловероятным.

Так-так, значит, Нороков был в курсе операции на Антиземле. Кто же он такой?

— Какое у вас звание? — спросил Макс.

— Полковник, господин Сеймор, но это не важно. Я представляю личную службу Президента, так что мои полномочия определяются господином Седовым. Понимаете?

— Вполне.

— Мы почти прилетели, — Нороков указал на возвышавшееся за домами здание ратуши, облепленное бронеблоками и защитными комплексами.

Через несколько минут автомобили промчались над площадью и затормозили перед входом в небоскрёб. К ним тотчас направились два солдата с бластерами наперевес. Нороков показал пропуск.

— Проходите, сэр, — сказал один из часовых, отдавая честь.

Второй откозырял молча.

В холле ратуши царило оживление: повсюду сновали роботы самых разных назначений, бегали люди в военной форме цвета хаки, обмениваясь документами, передавая приказы и перебрасываясь на ходу отрывистыми фразами.

Макса провели к одному из лифтов. Нороков нажал кнопку вызова, и кабина поехала вниз.

— Так что с климат-контролем? — спросил Макс, чтобы нарушить молчание.

— Из-за увеличения объёма промышленных работ повышается температура атмосферы, — ответил Нороков. — Усиливается парниковый эффект. Климат-контроль не справляется, работает в предаварийном режиме. Возможно, скоро вообще накроется, — Нороков невесело усмехнулся. — Тогда мы прочувствуем, что такое настоящие холода.

Кабина остановилась, и Макса вывели в коридор. Пахло изоляцией, машинным маслом и озоном. Макс думал, что окажется на ярусе, где некогда встречался с Седовым, но это было другое место. Он почувствовал, как засосало под ложечкой. «Спокойно, — сказал он себе. — Не паникуй!». Но это было не так-то просто.

Его привели в комнату, похожую на камеру, только больших размеров. Естественно, здесь не было окон — только железные стены, обставленные какими-то приборами. Но больше всего Максу не понравилось стоявшее в центре кресло со свисавшими ремнями на подлокотниках и металлопластиковыми зажимами в изголовье и на уровне лодыжек. От кресла тянулись провода, собранные в толстые жгуты и обёрнутые целлофаном. Такой же целлофан, только потолще, лежал на полу под креслом. В комнате пахло антисептиками и лекарствами.

Нороков нажал какую-то кнопку, и через несколько секунд в комнату вошли двое мужчин и женщина в белых халатах. Они принесли небольшие кейсы.

— Это пациент? — спросил один из мужчин, взглянув на Макса.

Голос у него был тихий и невыразительный — как и лицо с мелкими тонкими чертами.

— Да, док, это он, — подтвердил Нороков.

— Пожалуйста, зафиксируйте, — бросил мужчина конвоирам.

Макса усадили в кресло и пристегнули. Голову закрепили в зажимах.

— Прежде всего, проверим вас на наличие жучков, — сказал Нороков.

— Не поздно ли? — усмехнулся Макс, подумав, не вмонтировали ли в Чрезвычайном Отделе камеру-передатчик в его новые глаза.

Камальев обещал, что он будет абсолютно чист, но когда разведка играла честно?

Врач достал из-под кресла шелестящую ткань и ловко накрыл ею Макса с головы до ног. Некоторое время было слышно, как он возится с приборами, потом Макс ощутил статическое электричество.

— Ну, что? — раздался голос Норокова.

— Всё в порядке, — ответил врач. — Он чист.

— Это точно?

— Абсолютно. Даже с глазами всё в порядке.

— А что с ними могло быть не так? — в голосе полковника прозвучала тревога.

— Они бионические.

— Вот как? Мистер Агранов, как вы это объясните?

— Первый раз об этом слышу.

— Хотите сказать, что не знали о том, что вам вживили имплантаты?

— Это точно? — спросил Макс, изображая недоверие.

— Абсолютно, — ответил врач.

— Можно снять с меня эту штуку?

Ткань зашелестела, поползла, и Макс увидел окружавших его людей и камеру для допросов.

— Итак? — подступил Нороков.

— Я был без сознания, когда федералы подобрали меня. Вероятно, они сделали операцию.

— Как вы думаете, зачем?

— Не имею представления.

Нороков помолчал.

— Ладно, думаю, допрос расставит всё по местам. Он кивнул врачу.

— Начинайте.

— Степень допроса? — спросил тот, открывая свой кейс и перебирая в нём инструменты.

— Седьмая, — ответил Нороков.

Доктор обернулся и пару секунд вопросительно смотрел на него. Максу это совсем не понравилось. Должно быть, седьмая степень была последней. И, скорее всего, могла привести к смерти «пациента». Он вдруг понял, что по спине у него льётся холодный пот.

Спокойно, только без паники! В конце концов, ты можешь ввести себя в транс, даже можешь отключить болевые рецепторы.

А если они это предусмотрели, и их методы не позволяют человеку концентрироваться? Макс наблюдал за тем, как второй мужчина и женщина открыли кейсы и достали из них инструменты, похожие на пистолеты из стекла и металла, только вместо стволов у них были тонкие иглы. Наркотики? Сыворотка правды? Или какой-нибудь состав, заставляющий испытывать адские муки?

— Какой период вас интересует? — спросил первый мужчина Норокова.

— Последние четыре месяца.

— Это очень много.

— Ничего. Приступайте.

— Как знаете, но должен предупредить, что подобная процедура может привести к деструкции личности и необратимым девиациям в работе мозга.

— Это приказ Великого Мастера, — сухо обронил Нороков.

Пожав плечами, доктор достал из кейса два блестящих предмета, один из которых напоминал лазерный скальпель, а другой — щипцы со множеством шветков.

— Начинайте, — доктор кивнул своим помощникам.

Те подошли к Максу и прямо через одежду ввели иглы агрегатов ему в ноги. Макс почувствовал холод, который начал быстро распространяться по телу.

— Время? — сказал доктор.

— Сорок две секунды, — отозвалась женщина, глядя на часы.

— Подготовить запись.

Мужчина направился к одному из стоявших возле стены приборов и начал что-то с ним делать.

— Готово, — сказал он через некоторое время. — Носитель «два-четырнадцать».

— Резервная копия нужна? — доктор обращался к Норокову.

Тот отрицательно покачал головой.

— И никаких виртуалок, — сказал он. — А также онлайновых предпросмотров. И защитите файл от перезаписи.

— Всё ясно, Серёжа? — доктор повернулся к помощнику.

— Да, Дмитрий Александрович, — отозвался тот, колдуя над клавиатурой.

— Время? — врач обратился к женщине.

— Можно, — кивнула та.

Доктор подошёл к Максу и постучал костяшками пальцев по его груди.

— Чувствуете что-нибудь?

— Нет, — ответил Макс.

— Какие ощущения?

— Словно меня заморозили.

Доктор удовлетворённо кивнул.

— Хорошо. Подготовьте, — добавил он, обращаясь к помощнице.

Та ловко расстегнула одежду на груди и животе Макса и протёрла кожу тампоном с антисептиком. Доктор включил лазерный скальпель и одним точным движением сделал на животе Макса вертикальный разрез. Толчками полилась кровь. Макс невольно закричал, хоть и не чувствовал боли.

— Спокойно, это не опасно, — проговорил врач, щипцами раздвигая края разреза. — Давайте шунт, — сказал он женщине.

Та вынула из кейса и протянула ему металлическую капсулу размером с жёлудь. Доктор ловко вложил её в разрез и, поменяв режим скальпеля, наложил швы. Помощница смыла кровь и нанесла из пульверизатора на рубец гелевый состав.

— Этот шунт отключает часть мозговых функций, — сказал врач, убирая инструменты и поглядывая на Макса. — Вы не сможете лгать, увиливать, давать неполные ответы. Словом, будете говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, — он повернулся к помощнику. — Серёжа, включай.

Тот кивнул и нажал несколько кнопок.

— Загрузка, программа запущена.