Картель Кали. По ту сторону наркоторговли

Глава 7 Военные репарации

Примерно в то же время, когда Мигель получил известие о смерти Пабло, Хуану Пабло позвонила журналистка. Она сообщила, что полиция убила Пабло в торговом центре «Обелиско» в Медельине. Семнадцатилетнему Хуану Пабло, который разговаривал с Пабло менее десяти минут назад, ее заявление показалось невероятным. В шоке он потребовал объяснить, что Пабло делает в торговом центре, так как это было странное место для него. Репортер настаивал на том, что все подтвердилось. Девушка Хуана Пабло включила радио. По радио сообщили, что Пабло погиб в результате полицейской операции.

В своем заявлении журналисту Хуан Пабло обрушился на врагов своего отца. Он собирался убить тех ублюдков, которые убили его отца. Он сам убьет этих ублюдков. Отказавшись от дальнейших комментариев, он повесил трубку и разрыдался. Когда вся семья плакала в истерике, Хуан Пабло представлял, как он уничтожит своих врагов: он станет еще опаснее, чем Пабло.

Когда эмоциональная реакция утихла, Хуан Пабло понял, что гангстерский образ жизни был ошибочным. Он вспомнил, какой стресс причинил Пабло его семье, сколько людей погибло, включая многих членов семьи и близких друзей. Он не мог пойти по тому же пути, что и его отец. Он пожалел, что поклялся отомстить. Разъяренные враги отца наверняка слышали его слова, сказанные журналисту, и теперь замышляют убийство. Надеясь исправить положение, Хуан Пабло обратился на телеканал и заявил, что не будет мстить. Единственное, что его заботит, — это безопасность его семьи. Они все пострадали. Он хотел работать на благо мира.

После смерти Пабло первым членом семьи, подвергшимся нападению, стал Роберто Эскобар. 7 октября 1992 года брат Пабло сдался властям, не зная, убьют его или посадят в тюрьму. В течение десяти дней он спал на полу в маленькой камере. По обвинению в незаконном побеге из кафедральной тюрьмы ему грозило максимальное наказание в 58 лет.

Через месяц его перевели в тюрьму строгого режима Итагуи, где с ним обращались скорее как с заключенным, чем как с животным. Адвокат, которого Лос Пепес впоследствии убил, принес ему телевизор с мобильным телефоном внутри, чтобы он мог общаться с Пабло в последний год его жизни.

2 декабря 1993 года Роберто находился в своей камере, когда по радио объявили о смерти Пабло. С трудом смирившись с этим, он разрыдался. Услышав, что Хуан Пабло обрушился с критикой на врагов Пабло, Роберто позвонил ему, попросил сохранять спокойствие, как это делал его отец в опасные моменты, и предложил сделать публичное заявление, извинившись за свою вспышку.

Несколько недель прошли как в тумане: Роберто оплакивал потерю брата, а его юридические проблемы отошли на второй план. Ночами, лежа на койке, он вспоминал детство с Пабло, их совместные дни в гасиенде Наполес и их многочисленные побеги от закона. Роберто молился за брата и видел его во сне.

18 декабря Роберто посетил тюремную церковь, чтобы помолиться за Пабло. После беседы со священником он вернулся в свою камеру. Охранник сказал, что пришло письмо от прокурора. Роберто спросил, где оно находится. Указав на небольшую комнату, охранник сказал, что письмо находится там, и Роберто должен зайти в комнату, чтобы прочитать его.

В целях предосторожности Роберто обычно платил кому-нибудь за вскрытие почты. Но в этот раз охранник передал ему письмо с официальными инициалами тюремной системы и печатями контрольных пунктов. Убедившись, что в конверте содержится ответ на поданное им обращение, Роберто решил узнать результат. Взяв в руки конверт, он обратил внимание на его тяжесть.

Разорвав его, он обнаружил зеленый провод. Не успел он среагировать, как перед его лицом взорвалась бомба с письмом. Взрывная волна под подбородком подбросила его вверх, и он ударился головой о потолок, отчего по плитке пошли трещины. Он не мог ничего видеть, ему казалось, что глазные яблоки отсутствуют. Чувствуя запах крови, он молился, чтобы остаться в живых.

Поскольку охранники находились на содержании у картеля Кали, никто не пришел на помощь Роберто. Ползая по полу и пытаясь найти дверь, Роберто понял, что взрывная волна содрала плоть с пальцев его правой руки. Тащась за собой, он услышал, как люди выкрикивают его имя. В течение нескольких часов Роберто оставался в комнате без медицинской помощи. Он решил, что охранники ждут его смерти. Ослепший и уязвимый, он боялся, что кто-то придет, чтобы закончить работу.

Наконец появился знакомый врач, который приходил в тот день с обезболивающими. Он очистил кровь и отвез Роберто в клинику, где ему спасли жизнь. Приехали члены его семьи, но им было приказано уехать для их же безопасности. Его мать отказалась: если Роберто умрет, она умрет вместе с ним.

Осмотрев остатки глаз Роберто, врач хотел удалить их, так как считал, что зрение к нему уже не вернется. Инфекция глаз могла убить его. Кроме того, у Роберто был раздроблен нос, обожжены лицо и руки, поврежден слух, по всему телу — осколки.

«Роберто Эскобар находится в сознании с многочисленными ранениями, полученными в результате взрыва», — сообщила представительница больницы местному радио. Она сказала, что ему предстоит операция на глазу и что ранения «поставили под угрозу его жизнь».

Не разрешив врачу удалить ему глаз, его мать занялась поиском другого врача. Она остановилась на военном враче, который лечил солдат, получивших тяжелые ранения в боях с партизанами. Роберто перевезли в Медельин, где он перенес двадцать две операции.

После пересадки роговицы Роберто должны были перевести на постельный режим, чтобы обеспечить успех операции, но его вернули в тюрьму и отказали в глазных каплях. Пересадка не удалась. Были предприняты и другие попытки саботажа его выздоровления. Одна из медсестер закапала ему в глаза спирт, что вызвало невыносимое жжение. Когда он возвращался с операции, охранники уронили его носилки.

Никто не понес ответственности за бомбу, которая успела пройти пять различных контрольно-пропускных пунктов в тюрьме строгого режима с пуленепробиваемыми дверями, охраняемой полицией, армией, DAS и тюремной охраной, оснащенной камерами, рентгеновскими аппаратами и металлоискателями. Один из рентгеновских аппаратов, как ни странно, вышел из строя за час до получения письма. Колумбийские власти заявили, что провели расследование в отношении трех охранников, которые принимали посылку. Посольство США в Колумбии пришло к выводу, что, хотя никто не взял на себя ответственность за взрыв, главным подозреваемым является компания Los Pepes.

Дочь Пабло, восьмилетняя Мануэла, выступила по телевидению с просьбой к компании Los Pepes прекратить насилие над ее семьей. Она обратилась к президенту с просьбой разрешить им покинуть страну. «Что я сделала для того, чтобы это происходило со мной?»

Члены семьи Пабло обратились в посольство США с просьбой разместить их во Флориде, но глава УБН в Колумбии заявил, что даже если они предоставят достаточно информации, чтобы посадить в тюрьму весь картель Кали, визу им все равно не дадут.

После смерти Пабло началась борьба за его состояние. Одно, что не давало членам семьи Пабло покоя, — это то, что они были нужны его должникам для поиска и передачи имущества. На одной из встреч в тюрьме Хуан Пабло получил от влиятельного шантажиста информацию о том, что Пабло должен ему 1 млн. долларов. Удостоверившись в наличии долга, Хуан Пабло расплатился с ним одним из самолетов Пабло и запасными частями к нему.

В тюрьме Ла Модело Мария Виктория и Хуан Пабло отправились на встречу с одним из сообщников Пабло по торговле людьми, у которого было сообщение от Картеля Кали. Нервничая, Хуан Пабло взял с собой брелок с изображением маленького младенца Иисуса и надел солнцезащитные очки, чтобы замаскироваться от убийц. По словам его телохранителя, ему предстояло пережить один из самых тяжелых периодов в своей жизни. Внутри их встретил Попай, один из самых плодовитых киллеров Пабло. Попай сказал, что в тюрьме ничего плохого не случится и что наркоторговец — крестный отец его сына.

Их проводили в камеру наркоторговца. К трем мужчинам, сидевшим внутри, быстро присоединились еще четверо. Со смертоносным блеском в глазах торговец представился. Суровым тоном он сказал, что все знают, кто выиграл войну, и что новый босс боссов — это Хильберто. Семье Пабло нужно было ехать в Кали, чтобы решить вопрос с крестными отцами. Прежде всего, крестные потребовали от них проявить добрую волю: Хуан Пабло должен был отозвать свою официальную жалобу в Генеральную прокуратуру, в которой он утверждал, что крестные отцы из Кали заказали взрыв здания Монако в 1988 году. Хуан Пабло не возражал против отказа от заявления, но перспектива поездки в Кали пугала подростка. Он не хотел рисковать, чтобы его убили. Нахмурившись, наркоторговец спросил, кто, по мнению Хуана Пабло, отказывается ехать в Кали. Телохранители, охранявшие семью Пабло, ждали приказа из Кали, чтобы убить их всех всего за 300 млн. песо. Он мог прямо сейчас позвонить и попросить их убить. После прихода жены торговец людьми сказал, что все они должны покинуть его камеру, чтобы он мог заняться сексом.

Выйдя из камеры, Хуан Пабло почувствовал руку на своем плече и подпрыгнул. «За мной», — сказал высокий мужчина. Проводив их в тихий уголок тюремного здания, мужчина сказал, что страх Хуана Пабло перед поездкой в Кали вполне естественен. Крестные отцы пережили столько насилия в ходе войны с Пабло, что хотели ее окончания так же, как и семья Пабло — мира. Если бы они отказались ехать в Кали, крестные отцы приказали бы их убить. Все было готово. Поездка в Кали могла спасти им жизнь. Инстинктивно доверяя незнакомцу, Хуан Пабло спросил, какова его роль во всем этом. Тот ответил, что он был врагом Пабло, доставившим ему немало проблем. Сейчас он находится в тюрьме и ожидает экстрадиции в Америку.

Через несколько дней Хуан Пабло встретился с адвокатом, который попросил его заявить, что Пабло настоял на том, чтобы он сделал заявление о взрыве в Монако в отношении крестных отцов Кали, не имея никаких доказательств того, что они сговорились об этом. Пришел прокурор с секретарем, чтобы взять показания. Адвокат картеля ждал наверху. Хуан Пабло чувствовал, что они понимают, что он действует под давлением. Закончив писать заявление, Хуан Пабло получил копию. Секретарь позвонила кому-то и сообщила, что все улажено.

В следующий раз, когда Хуан Пабло посетил тюрьму Ла Модело, торговец, который уговаривал его поехать в Кали, был пьян. Он показал Хуану Пабло коробку с пятьюдесятью часами и настоял на том, чтобы Хуан Пабло взял себе одни, которые стоили 100 000 долларов.

Во время свиданий в тюрьме была организована встреча с крестными отцами Кали. В сериале Narcos было показано, как жена Пабло встречалась с Хильберто в тот же день, когда умер Пабло, а в соседней комнате пели и танцевали Los Pepes, но так быстро ничего не было организовано. Крестные были гораздо осторожнее.

Прежде чем Хуан Пабло смог уехать в Кали, крестные хотели, чтобы его навестили адвокат Роберто Эскобара и подружка Попая. Другая женщина, предложенная для визита, отказалась ехать, так как боялась, что ее убьют в Кали. В Кали эти две посетительницы сказали крестным, что семья Пабло и его рабочая сила хотят мира. Не уступая ни в чем, крестные отцы выразили заинтересованность в переговорах.

Через несколько дней в квартиру семьи Пабло явился высокопоставленный член «Картеля Кали» и потребовал впустить его. Демонстрируя широту влияния «Картеля Кали», назначенные правительством телохранители не стали его обыскивать. За обедом он сказал, что им разрешат жить, но цена будет высокой, так как крестные отцы хотят возместить затраты на войну с Пабло плюс проценты. Посетитель заплатил за войну 8 млн. долларов, которые он хотел вернуть.

В январе 1994 года в квартиру семьи Пабло из Америки прибыл его родственник, никогда не имевший отношения к наркобизнесу. В течение многих лет он жил с семьей за границей, чтобы избежать войны. Дома ему позвонил Мигель, номер которого он держал в секрете, и попросил приехать в Кали. Пытаясь оттянуть время, родственник ответил, что ему нужно несколько месяцев, чтобы уладить дела, прежде чем он сможет вернуться в Колумбию. Мигель дал ему четыре дня на то, чтобы прибыть в Кали, иначе его могут выследить. Испугавшись, родственник быстро приехал в Боготу по пути в Кали. Родственники Пабло убеждали его избегать Кали. Он говорил, что скрыться от крестных отцов невозможно. Они найдут его в любой точке мира.

На следующий день родственник поселился в отеле InterContinental в Кали, сотрудники которого находились на содержании картеля. Из окон белой высотки с мраморным полом в приемной открывался захватывающий вид на реку Кали. В отеле была открытая терраса с бассейном и спа-салон с полным спектром услуг. Отель был популярен среди состоятельных бизнесменов и туристов, которых обслуживали многочисленные официантки и посыльные.

Родственников доставляли на шофере в роскошный дом. Внутри уже ждали крестные. Мигель сказал, что они изучили биографию родственника. Они были уверены, что он сможет напрямую договориться с семьей. В войне с Пабло погибло много ненужных людей. Крестные хотели разобраться с первопричинами войны, для чего Марии Виктории нужно было приехать в Кали. Поняв, что его не собираются убивать, родственник расслабился. Он хотел устроить так, чтобы жена и сын Пабло приехали в Кали. Хильберто прервал его: Мария Виктория должна приехать одна, потому что Хуан Пабло — это всего лишь маленький мальчик, который должен прятаться под платьем матери; Хуан Пабло ел и ходил как утка, как и Пабло. Несмотря на такое отношение Хильберто, родственник вернулся в Боготу, полный надежд на урегулирование. Он хотел немедленно вернуться в Кали вместе с Марией Викторией.

Для этого нужно было перехитрить генеральную прокуратуру, которая защищала семью Пабло. Мария Виктория попросила своего психолога назначить ей длительный сеанс для лечения депрессии. В это время она должна была исчезнуть в Кали. Получив согласие психолога, Мария Виктория сбежала по пожарной лестнице. Родственник ждал ее в микроавтобусе.

В Кали родственница позвонила Мигелю, который велел им остановиться в одной из своих гостиниц, пока он оповестит других крестных. Почти через сутки, незадолго до 22.00, Мигель приехал за ними на машине, которую вел его начальник охраны Хорхе. Жена Пабло, одетая в траурную одежду, встретила Хорхе в холле отеля. Он поприветствовал ее, вывел на улицу и открыл дверь. Он сказал, что до встречи осталось пятнадцать минут. Внутри Мария Виктория возилась с сумочкой. Заметив ее нервозность, Хорхе предложил ей расслабиться. Хорхе, не вооруженный, вел машину осторожно, изредка поглядывая в зеркала, нет ли за ними хвоста.

Машина подъехала к железным воротам элитного особняка, охраняемого вооруженными людьми. Хорхе припарковался. Мария Виктория вышла из машины. Охранник обыскал ее сумочку. Она прошла за Хорхе в дом, через разные комнаты и плохо освещенный кабинет. Мария Виктория вошла в комнату, где сидели сорок высокопоставленных торговцев людьми.

За большим столом сидели крестные отцы — Карлос Кастаньо из «Лос Пепес», представители семей Монкада и Галеано, которые ранее входили в Медельинский картель, но лидеров которых Пабло приказал убить, когда находился в Кафедральном соборе. Сидя на кожаных стульях, крестные отцы недовольно щурились на Марию Викторию. Приветствия отсутствовали. Хмуро глядя на нее с другого конца стола, Хильберто велел ей сесть на свободный стул рядом с Мигелем в центре большого стола. Родственник, который организовал эту встречу, сел в конце стола.

«Что ты хочешь сказать?» обвиняюще сказал Хильберто.

Мария Виктория, обращаясь к ним как к господам и держа в руках бутылку с водой, сказала, что война закончилась. Она приехала в надежде достичь соглашения, чтобы спасти жизни своих детей и всех, кто связан с Пабло.

В течение десяти минут Мигель ругал Пабло за то, что тот стоил им всем более 10 миллионов долларов, которые они хотели вернуть. Они прослушали все разговоры, записанные во время войны, и услышали, как братья и сестры Пабло требуют эскалации насилия. Его братья и сестры, включая брата Роберто, не получат от крестных никакого снисхождения. Они предупредили ее, что мать Пабло — ее враг. В конце своего выступления Мигель сказал, что хочет знать, действительно ли семья Пабло стремится к миру.

Другие торговцы по очереди выступали против Пабло и предъявляли претензии по поводу того, что им причитается за войну. Один из них заявил, что Пабло уничтожил двух его братьев. Другой был похищен и заплатил за свою свободу более 2 млн. долларов плюс недвижимость. Пабло сжег ранчо наркоторговца. Чтобы избежать похищения, он несколько лет оставался за пределами страны. Один из них сказал, что если бы все было наоборот — если бы Пабло выиграл войну, а их жены просили бы его о пощаде, — то Пабло, наверное, сделал бы с ними что-нибудь ужасное, потому что он злой человек. Мария Виктория сказала, что по Божьей мудрости там оказалась она, а не их жены.

Карлос Кастаньо сказал, что он везде искал Марию Викторию и ее дочь, потому что планировал разрубить их на мелкие кусочки и отправить в мешке Пабло.

Вновь взяв на себя ответственность, Хильберто сказал, что все присутствующие готовы заключить мир со всеми, кроме Хуана Пабло. Мария Виктория разрыдалась. Она никогда не найдет покоя без своего сына. Она предложила гарантировать его действия своей жизнью и навсегда покинуть Колумбию. Хильберто сказал, что многие из присутствующих были обеспокоены тем, что Хуан Пабло станет богатым и сможет отомстить. Он сможет финансировать армию и возобновить войну. Мир может быть только в том случае, если женщины останутся живы, а Хуан Пабло умрет.

Мигель спокойным тоном сказал, что, судя по записям разговоров, Мария Виктория была голосом разума. Она пыталась успокоить Пабло и снизить градус войны. Много раз она просила Пабло помириться. Благодаря этим действиям она и оказалась здесь сегодня. С другой стороны, она до конца поддерживала злого человека. Она писала любовные письма, несмотря на то, что Пабло постоянно изменял ей. В уважительном тоне он добавил, что их жены слушали эти записи в качестве примера того, как женщина должна поддерживать своего мужа. Мигель хотел, чтобы она заставила Роберто и людей Пабло, сидящих в тюрьме, выплатить причитающиеся им 6 млн. долларов. Общая сумма долга всех присутствующих в комнате составляла 120 млн. долларов. Они хотели получить деньги наличными. У нее было десять дней, чтобы представить план выплат. В зале воцарилась тишина. Встреча закончилась.

Во время десятичасового перелета в Боготу Мария Виктория была измотана. Не в силах разговаривать, она без конца рыдала. Вернувшись в квартиру, она рассказала Хуану Пабло о случившемся, в том числе о решении крестных отцов убить его. Она добавила, что Пачо был единственным крестным отцом, который не потребовал компенсации.

Чтобы удовлетворить требования крестных отцов, была проведена опись имущества семьи. Пабло приобрел дорогие картины, в том числе работы Сальвадора Дали, Пабло Пикассо и колумбийского художника Фернандо Ботеро. Узнав, что у Пабло есть некоторые из его работ, Ботеро выразил недовольство, но спустя годы Ботеро почувствовал вдохновение и написал картину «Смерть Пабло Эскобара», на которой изобразил Пабло в его фирменном ростовом стиле на крыше с пистолетом в руках, а град пуль отбрасывает его назад. Мария Виктория задокументировала состояние картин, оценку их стоимости и юридические соображения. После многочасовых переговоров с адвокатами, торговцами в тюрьме и работниками Пабло крестным отцам была отправлена электронная таблица с информацией об имуществе.

В Кали Мария Виктория снова встретилась с крестными отцами. Они внимательно изучили электронную таблицу, просматривая активы за активом. В конце концов они объявили, что долг может быть выплачен полностью: половина — за счет имущества Пабло, на которое наложила арест Генеральная прокуратура, а остальное — за счет имущества, не связанного с судебной системой. Поскольку семья Пабло никогда бы не получила арестованное государством имущество, то для крестных отцов стало облегчением то, что они смогли использовать свое влияние для получения этих активов.

В итоге братья Кастаньо получили гектары земли и недвижимость премиум-класса. Фидель Кастаньо был арт-дилером, владевшим десятками картин Ботеро. Среди его знакомых художников был Сальвадор Дали. Через год после заключения соглашения с Марией Викторией Фидель пропал без вести и предположительно погиб. В 2004 г. Управление по борьбе с наркотиками заявило, что, по их мнению, Фидель работал арт-дилером в Европе и Израиле, но в сентябре 2013 г. его останки были найдены в братской могиле в Колумбии.

На встрече Карлос Кастаньо сказал Марии Виктории, что у него есть картина Пабло Дали «Рок-н-ролл» стоимостью 3 млн долларов. Он предложил вернуть картину, чтобы она могла использовать ее для выплаты крестным отцам. В качестве жеста доброй воли она разрешила ему оставить картину у себя, а право собственности перешлет ему. Другие кредиторы получали предметы искусства до тех пор, пока коллекция Пабло не уменьшилась. Они также получили самолеты, вертолеты, автомобили, мотоциклы, гидроциклы... Через три часа Мигель заявил, что в Колумбии больше никогда не родится такой чудовищный человек, как Пабло Эскобар. Он похвалил Марию Викторию за то, что она добилась расположения Карлоса Кастаньо, подарив ему картину Дали.

На следующем собрании кредиторов было уже меньше, поскольку многие были удовлетворены полученным имуществом. Несмотря на то что распределение имущества прошло успешно, Хильберто по-прежнему настаивал на убийстве Хуана Пабло. Мария Виктория поклялась, что Хуан Пабло никогда не создаст им проблем, и она готова поручиться за это своей жизнью. Крестные попросили ее привести Хуана Пабло на следующую встречу.

Узнав, что его ждут в Кали, Хуан Пабло решил бежать из страны, чтобы не попасть в руки «Лос Пепес». Понимая, что, уехав, он поставит под угрозу жизнь своей матери и сестры, он знал, что встреча неизбежна. Кроме того, где он мог спрятаться от Лос Пепес? Кастаньос с удовольствием охотились бы за ним до самого края земли, чтобы разрубить его на мелкие кусочки. Если бы он не встретился с ними, не пожал им руки и не посмотрел в глаза, они бы решили, что он где-то собирает армию для продолжения войны. С самого рождения Хуан Пабло скрывался от врагов своего отца, а когда Пабло не стало, они достались ему. Он не мог понять, почему они чувствуют такую угрозу со стороны подростка, что хотят его убить. Даже если бы они убили его, он должен был пойти на встречу, чтобы защитить свою семью.

Несколько дней раздумий убедили Хуана Пабло в том, что Хильберто вынесет смертный приговор. Он написал завещание, оставив свое немногочисленное имущество семье и подруге. По ночам он представлял, как «Лос Пепес» пытают его немыслимыми способами, чтобы отомстить за своих родственников, которых постигла такая же участь от рук приспешников Пабло.

По дороге в Кали Хуан Пабло и Мария Виктория обсуждали, что говорить на встрече. В 18.00 они прибыли в отель и поднялись на восьмой этаж. Чтобы не отравиться, они не стали заказывать еду и пили только воду из-под крана.

На следующий день в 10 часов вечера позвонил Пачо. Он попросил Марию Викторию организовать встречу с родственниками Пабло, чтобы обсудить имущество, которое они унаследовали. Она сказала Пачо, чтобы он не беспокоился по этому поводу, так как Пабло оставил завещание, с которым семья разберется. Они пришли поговорить о мире с крестными отцами и о том, чтобы Хуан Пабло принял участие в урегулировании конфликта.

По ночам Хуан Пабло плакал и молился. Жил он или умер, но скоро все закончится.

Утром водитель отвез их в приемную. Они были удивлены, увидев мать Пабло и других родственников, с которыми они рассорились, так как Хуан Пабло и Мария Виктория обвиняли их в том, что они обманом выманили у них деньги, оставленные им Пабло. С другой стороной семьи они практически не общались.

В конце концов слуга провел их в большую комнату с диванами, креслами и стеклянным столом. После того как они сели, вошли трое крестных, исключая Хильберто. Затем вошли члены семьи из комнаты ожидания. Мигель сказал, что они пришли обсудить вопрос о наследстве Пабло. Мать Пабло, его братья и сестры просили включить в соглашение имущество, которое Пабло оставил своим детям. Мать Пабло сказала, что некоторые здания, например, Монако, были записаны на имена детей, чтобы избежать их конфискации государством. Эти активы принадлежат Пабло, а не детям, поэтому они должны быть включены в мировое соглашение.

Мария Виктория утверждала, что Пабло построил эти здания для своих детей. Именно поэтому остальное имущество досталось другим членам семьи. Она обвинила мать Пабло во лжи. Ранее крестные предупреждали Марию Викторию о том, что другая часть семьи ничего не стоит и стремится уничтожить ее и ее детей. Слова матери Пабло на встрече подтвердили их слова. Мигель отметил, что он тоже оформил имущество на имя своих детей, потому что хотел, чтобы дети владели им без постороннего вмешательства. Имущество, которое Пабло записал на имя своих детей, принадлежит им. Остальное должно быть разделено в соответствии с завещанием Пабло.

Когда встреча по поводу имущества закончилась, Хуан Пабло и Мария Виктория прошли за крестными в другую комнату. Сидя со сложенными руками, три крестных отца хмуро смотрели на сына Пабло.

Обращаясь к ним как к господам, Хуан Пабло сказал, что у него нет причин мстить за смерть отца. Он хотел получить образование за границей, где он никому не будет угрожать. Однако, не имея возможности покинуть страну, он не мог осуществить этот план. Чтобы остаться в живых, он понимал, что должен уехать.

Чепе предупредил его, чтобы он не связывался с торговлей людьми, военизированными группировками и прочими подобными вещами. Они не хотели воскрешения второго Пабло.

Хуан Пабло сказал, что одним из главных уроков его жизни было понимание того, что торговля людьми — это проклятие. Мигель возразил, сославшись на свою хорошую жизнь, благополучную семью, недвижимость, теннисные корты, ежедневные прогулки... Хуан Пабло извинился за то, что обидел Мигеля. Он сказал, что торговля людьми стоила ему всего: отца, членов семьи, друзей, покоя, безопасности и богатства. Такие большие потери побудили его избегать торговли людьми и любых неприятностей. Месть не воскресит Пабло. Он просил крестных помочь ему уехать за границу, так как ни одна авиакомпания не продаст ему билет.

К тому времени, когда Хуан Пабло закончил, Мигель смягчился. Он сказал Марии Виктории, что ее мальчик получит второй шанс, но если он попробует совершить какую-нибудь глупость, то лишится жизни. Он хотел, чтобы она пообещала, что не позволит ему сбиться с пути. Взамен дети получали три здания, чтобы обеспечить себя материально, как и предполагал Пабло в своем завещании. Что касается юридических проблем со зданиями и правительством, то Марии Виктории нужно было сделать взнос в пользу определенного кандидата в президенты. Затем крестные должны были связаться с новым президентом и напомнить ему, что она сделала взнос на его кампанию.

Чепе сказал Хуану Пабло, чтобы он не волновался. Бояться было нечего. Пока сын Пабло не попытается стать торговцем людьми, ничего страшного не произойдет. Они вызвали Хуана Пабло в Кали, чтобы убедиться в его добрых намерениях. Единственное ограничение, которого они хотели, — это чтобы Хуан Пабло не имел доступа к большим деньгам, которые могут склонить его к идеям мести.

Мигель посоветовал им больше не беспокоиться. Они могут спокойно жить в Кали, если захотят. Никто не будет пытаться отомстить за деяния Пабло. Он посоветовал им посетить магазин одежды его жены в Кали. Он выразил оптимизм по поводу результатов предстоящих президентских выборов, после которых крестные отцы смогут оказать им помощь. Попрощавшись, Мигель велел водителю отвезти их к магазину одежды его жены.

Покидая встречу, Хуан Пабло чувствовал себя легче, несмотря на то, что в его мозгу бушевал ураган смешанных эмоций, не отягощенных смертным приговором Хильберто. Ликование от того, что его жизнь спасена, было омрачено реальностью, когда другая сторона семьи пыталась лишить его наследства. Люди, которых он считал своими друзьями, превратились во врагов и наоборот. Он даже почувствовал благодарность к Лос Пепесу за то, что тот не убил их.

Когда водитель остановился, Мария Виктория вошла в магазин одежды жены Мигеля. Находясь в трансе, вызванном выбросом адреналина, Хуан Пабло решил зайти в магазин мужской одежды, расположенный неподалеку, где купил белый халат. Он не мог отделаться от мысли, что его голова побывала в пасти льва и вышла оттуда без единой царапины.

Вернувшись в Боготу, возбуждение дня улеглось, и семью охватило чувство покоя, которого они не испытывали уже много лет. Единственное, что их беспокоило, — это то, что, хотя крестные и Los Pepes были удовлетворены, оставались еще опасные кредиторы, которые могли попытаться совершить какую-нибудь глупость. Тем не менее, когда главная угроза миновала, настроение у них было праздничное, хотя они и были измотаны.

Карлос Кастаньо организовал для Марии Виктории встречу с доном Берной — еще одним соратником Пабло, превратившимся во врага, — в одном из домов Медельина. Дон Берна упрекнул ее за то, что она вышла замуж за Пабло. Раздраженная, Мария Виктория заявила, что она — леди. Она не потерпит грубости, поскольку заслужила уважение крестных отцов. Встреча закончилась безрезультатно.

Позже вечером Карлос Кастаньо позвонил Марии Виктории. Дон Берна был в ярости и мог причинить им вред. Она должна была извиниться и договориться с ним. На следующей встрече с доном Берной она извинилась и подарила ему квартиру.

В последующие недели Мария Виктория встречалась со многими торговцами людьми, которые предъявляли ей бесконечные требования и претензии. Некоторые пытались напоить ее, чтобы использовать в своих интересах. Но она, умудренная опытом, всегда отказывалась от спиртного, что очень их возмущало.

Карлос Кастаньо организовал для Марии Виктории полет на вертолете, чтобы договориться о долге с Чапарро, опасным лидером военизированной группировки. На жизнь Пабло было совершено тринадцать покушений, а один из его сыновей был убит. Он пережил взрыв автомобиля и катера. По дороге Карлос разгласил информацию о последнем дне жизни Пабло.

По его словам, «Лос Пепес» уничтожил почти всех сотрудников и подельников Пабло, но Пабло оставался настолько неуловимым, что они были готовы прекратить охоту. Члены «Лос Пепес» начали возмущаться тем, что полковники Поискового блока давят на них, требуя завершить миссию. Моральный дух упал из-за того, что наступил конец года. Многие собирались уехать до конца декабря 1993 года. Технологии подслушивания, предоставленные американскими агентствами, были недостаточно хороши, чтобы вычислить Пабло, поэтому «Лос Пепес» получил оборудование из Франции.

Официальная версия о том, что спецназ убил Пабло, не соответствовала действительности. Когда речь шла об опасных рейдах, власти всегда посылали «Лос Пепес» первыми. Пока Карлос и его люди совершали налет на дом Пабло, бойцы спецназа ждали за торговым центром. Только после смерти Пабло их вызвали.

Услышав, что в его дверь забили молотком, Пабло босиком убежал наверх. Лос Пепес убили телохранителя Пабло. Преследуемый Пабло выстрелил в ответ из своего знаменитого пистолета Sig Sauer. Два выстрела попали Карлосу в бронежилет, сбив его с ног. Пабло бросился бежать по заранее подготовленному пути через открытое окно и по лестнице, которая вела на крышу соседнего дома. С той стороны дома его ждали люди из группировки Los Pepes. Они выстрелили Пабло в плечо и ногу. Карлос, бросившись за Пабло, подошел к окну, из которого выбрался Пабло, и увидел труп Пабло.

Мария Виктория попросила Карлоса вернуть тела пяти сотрудников, которых убили «Лос Пепесы», в том числе няни Мануэлы и учительницы. Карлос сказал, что, поскольку они избавились от более чем 100 человек, найти трупы будет непросто.

После того как вертолет приземлился в поле, Чапарро, которого поддерживали 200 вооруженных полувоенных, встретил Карлоса. Он рассказал Марии Виктории о покушениях Пабло на его жизнь и о потере сына. Мария Виктория сказала, что понимает его ситуацию, но она не участвовала в войне. Она просто мать, которая хочет установить мир.

Спустя несколько часов с Чапарро было достигнуто соглашение. Он согласился взять 2 000 акров земли и электростанцию в Наполесе. Она сказала, что он может взять все, что захочет, из имения Hacienda Nápolés, которое было конфисковано генеральной прокуратурой, поскольку она больше не считает его семейной собственностью. Пожав ей руку, он разрешил ей вернуться в Асьенду Наполес, если она того пожелает.

Крестные отцы послали к Марии Виктории адвоката с требованием. Она должна была внести 50 тыс. долл. в поправку к проходящему через Конгресс закону, которая гарантировала бы защиту имущества торговцев людьми во время слушаний о конфискации. Не имея выбора, Мария Виктория заняла деньги.

В мае 1994 года в их квартире появился торговец наркотиками, посредник «крестных отцов». Он требовал, чтобы Мария Виктория сделала щедрый взнос в президентскую копилку Сампера. Многочисленные торговцы людьми делали это для того, чтобы получить льготы при возвращении конфискованных государством активов. Кроме того, Сампер считался человеком, способным разрешить колумбийским гражданам искать убежище в других странах. Несмотря на нехватку денег, Марии Виктории удавалось вносить платежи в рассрочку. Однако польза от этих взносов оказалась неочевидной, поскольку правительство не освободило их от каких-либо активов и не оказало им никакой помощи в безопасном выезде из страны.

Мария Виктория и Хуан Пабло поняли, что крестные отцы купили президентское кресло. Отношения были настолько уютными, что крестные отцы имели офис на том же этаже, что и генеральный прокурор. Лос Пепес часто посещал оба офиса. Каждый, кто хотел обсудить что-то с крестными отцами, заходил сначала в кабинет генерального прокурора. Генеральный прокурор де Грейф даже шутил по поводу переговоров крестных отцов с Марией Викторией.

В августе 1994 года, получив от Чапарро гарантии безопасности, Мария Виктория, Хуан Пабло и несколько членов их семьи отправились в асьенду Наполес в сопровождении трех телохранителей, предоставленных государством. Чапарро также прислал людей, вооруженных автоматами АК-47, для защиты от партизан. Они остановились в четырех домиках с ванными комнатами, но кондиционер работал только в одном. Проезжая по окрестностям, они были удручены ветхостью и джунглями, заросшими вокруг главного дома. Они заметили гиппопотамов, погрузившихся в озера и смотревших на них. За двадцать лет четыре первых бегемота Пабло размножились до тридцати пяти, создав самое большое стадо бегемотов за пределами Африки, поскольку в северной Колумбии отсутствовали их естественные хищники. Власти кастрировали четырех из них, чтобы замедлить темпы их размножения. Они появлялись в деревнях, где местные жители относились к ним как к домашним животным.

В конце 1994 года крестные отцы попросили о встрече с Марией Викторией и Хуаном Пабло, чтобы решить оставшиеся вопросы с вертолетом и самолетом, принадлежавшими Пабло. Все их имущество исчезло, за исключением трех зданий, оставшихся в наследство его детям. В Кали собралось 30 человек, большинство из которых присутствовали на первых встречах.

Когда встреча подошла к концу, Мигель спросил Марию Викторию, почему она не обратилась к крестным раньше, когда войны можно было избежать. Она ответила, что хотела, но Пабло не захотел ее слушать. Тогда она обратилась к Пабло через телохранителя из Кали, который был дальним родственником. Крестные отцы ответили положительно, и она сказала Пабло, что в поисках мира для их детей она договорилась о встрече. Пабло настаивал на том, что такая встреча может состояться только через его труп. Он назвал ее сумасшедшей и наивной. Он сказал, что она была бы убита в Кали и обмотана колючей проволокой.

Мария Виктория обращалась с просьбой о въезде в различные страны, но получала отказ. Она пыталась обратиться за помощью в католическую церковь, ООН, Международный комитет Красного Креста, к бывшему президенту Колумбии Турбею и даже к недавнему лауреату Нобелевской премии мира, но ни один из них не поддался на уговоры. Турбай напомнил ей, что Пабло похитил его дочь, которая после попытки спасения медленно умирала от огнестрельного ранения в спину.

Надеясь, что им повезет, если они изменят свои имена, они обратились к генеральному прокурору де Грейфу. Он отказывался, пока Мария Виктория не пригрозила, что предаст гласности информацию о его связях с картелем Кали и группировкой «Лос Пепес». В начале 1994 г. они получили новые документы, и де Грейф даже познакомил их с человеком, представившимся африканской графиней, связанной с президентом Мозамбика. За соответствующую цену африканская страна готова была принять их в качестве гуманитарного жеста. В качестве оплаты были предложены ювелирные изделия и произведения искусства.

В декабре 1994 г. семья совершила перелет через Буэнос-Айрес, который им особенно понравился. Затем в Южную Африку и Мозамбик. Планировалось провести в Африке десять лет, но раздираемая войной страна настолько оттолкнула их, что они пробыли там всего три дня. Так как им очень понравилась Аргентина, они поселились там. Несколько лет они жили анонимно. Хуан Пабло изучал вычислительную технику и промышленный дизайн. Мария Виктория вложила деньги в недвижимость через бухгалтера, который ее обманул. Чтобы сохранить свои деньги, он слил их настоящие имена. Пресса подняла шум, и все они были арестованы. Дети были освобождены, но Мария-Виктория осталась в тюрьме по фальшивому обвинению в отмывании денег.

Она выступила с заявлением: «Я нахожусь в заключении в Аргентине за то, что я колумбийка. Они хотят судить призрак Пабло Эскобара, потому что хотят доказать, что Аргентина борется с наркоторговлей».

После того как лауреат Нобелевской премии мира обратился в суд, она была освобождена. Несмотря на весь интерес к Пабло, она вела тихую жизнь вдали от СМИ.

Спустя десять лет им предложили принять участие в аргентино-колумбийском документальном фильме 2009 года «Грехи моего отца». Их первоначальное нежелание было преодолено заверениями в том, что фильм будет способствовать примирению, что в нем не будет восхваляться образ жизни Пабло и что дочь Пабло не будет участвовать в фильме. Хуан Пабло снимался в Колумбии, встречаясь с сыновьями некоторых политических жертв своего отца.