Катастрофа или гибель Атлантиды

Глава 3

Даже постоянных клиентов зал Веселого Грота не переставал ошеломлять размерами. Что же касается посетителя случайного, попавшего сюда пусть не впервые, пусть в третий или четвертый раз… Касс не помнила точно, сколько визитов нанесла сюда, в это излюбленное пристанище искавших развлечения Настоящих из элиты. Ее Веселый Грот своей величиной до сих пор просто давил.

На самом деле ирреально огромным этот зал только казался, эффект создавался обилием зеркал. В зеркальных стенах и зеркальных простенках между зеркальными столиками многократно отражались и сами столики, и горевшая на каждом из них свеча, и темно-вишневые диванчики вместе с полулежавшими на них посетителями.

Яркое, бесчисленное множество каминных огней ослепляло окончательно.

— Интересно, где все-таки прячется настоящий камин? — подумала Касс, осматриваясь. Она вдруг заметила, что не осматривается, а, скорее, озирается, причем озирается до неприличия неловко.

Что-то, она не смогла сразу сообразить, что именно, действовало здесь ей на нервы. Возможно, огонь, который плескался на дне круглого низкого камина… Вернее, размноженность этого огня в отражении сотен зеркал… Или, скорее всего, то, что распознать оригинал представлялось задачей совершенно невыполнимой. Попав в густую кроваво-красную полутьму Веселого Грота, Касс чувствовала, что она, как и этот огонь в камине, раздваивается, растраивается, и, самое неприятное, никак не может собраться.

Наверно, потому Рамтей выбрал именно Веселый Грот, что здесь было относительно тихо. Музыка не била по барабанным перепонкам, сокрушая слух, а ласково мурлыкала. К тому же никто никого не перекрикивал: публика сюда допускалась хорошо воспитанная и приличная. При желании, каждый мог удалиться в комнаты для групповой медитации. Касс на миг прикрыла глаза. Это помогло ей немножко успокоиться.

Только теперь Прекрасная Дева смогла по-настоящему осмотреться. Первое, что бросалось в глаза всякому, кто в этот вечер отворял дверь Веселого Грота, были не зеркала, не музыка, не сотни каминов в полумраке. Взглядами сегодняшних гостей в первую очередь завладевала гибкая женская спина. Спина извивалась в чувственном медленном ритме на круглой площадке для танцев, устроенной посреди зала. Спина притягивала недвусмысленные взоры окружающих, но сама, в свою очередь, казалось, до такой степени была захвачена танцем, что не проявляла никакого интереса к посетителям Веселого Грота.

На рыжих локонах, длинных, холеных, роскошных, обитали мужские руки. Красивые, изящные руки, они жили своей отдельной жизнью: то подпрыгивали, то успокаивались, то нервно вздрагивали, заставляя волосы нервничать в свою очередь.

Спина остро реагировала на каждое, даже самое легкое, самое неуловимое движение этих рук. То мелкая дрожь, то плавный изгиб, то быстрый, безотчетный или, наоборот, глубокий тяжелый вздох выдавали мягкое послушание спины порывам владевших ею пальцев.

Не успела еще дверь захлопнуться за вошедшей, к ней подлетел услужливый эльф. Эльф низко склонился перед Касс. В ее ноздри немедленно толкнулся густо исходивший от его волос и тела цветочный запах. Соблюдая положенные правила вежливости, раб тихо задал свой стандартный вопрос: — Могу ли я услужить Прекрасной Деве?

— Проводи к Рамтею, он ждет меня, — потребовала Касс и сразу увидела сверкнувшее в прозрачно-голубых глазах эльфа любопытство. Было заметно: он не без труда старался это любопытство скрыть.

Внезапно девушка почувствовала раздражение. Она не сразу поняла причину этого раздражения, только через некоторое время сообразила: ей мешала искусственная улыбка раба. Не задумываясь, Касс недовольно потребовала: — Сейчас же прекрати улыбаться!

Эльф преданно посмотрел ей в глаза, всем своим видом выражая недоумение. Улыбка, как пришитая, держалась на его лице.

— Как прикажет Прекрасная Дева, — он опять поклонился все с той же идиотской улыбкой.

По меньшей мере глупо чего-то требовать от машины. Уж лучше вовсе на них не смотреть. Резко отвернувшись от эльфа, Касс попала взглядом на танцующую парочку.

Касс легко узнала яркий профиль Эриды. Та, разумеется, в свою очередь, немедленно увидела подругу. Вся увлеченность партнером, Веселым Гротом, танцами не помешали Эриде мгновенно отметить и оценить тот факт, что подруга Апола, прелестная Касс появилась в позднее время в Веселом Гроте, одна, без Лона, и явно не совсем в обычном настрое. Это заставило ее застыть в стойке гончей собаки, унюхавшей дичь.

И надо же было… в самый неподходящий момент… Перед Рамтеем… надо же было встретить Эриду…

Ее устами завтра же будет говорить весь Посейдонис.

Старшая сестра Фадиты исчерпывала последние годы последней молодости, так и не сумев познать самого главного. Наверно, ни одна Прекрасная Дева не мечтала так страстно о чем-то настоящем. Что произошло с этой мечтой, Касс не знала. О себе Эрида рассказывала неохотно.

— Мое горе заставило меня измениться. — И все. Что за горе, о том молчок.

Фадита, правда, на излияния сестры усмехалась в ответ, утверждала: — Подумаешь, горе!

О похождениях Эриды знала и болтала вся Атлантида, а в колониях сочинялись легенды.

Поклонники Эриды быстро менялись по составу, но оставались юными. Чужая молодость приводила ее в ярость. Иногда в красавицу влюблялись всерьез. Чужое стремление вызывало в ней приступы доходившей до бешенства злобы. Тех, кто не исчезал после одной-двух ночей, она равнодушно обрекала на страдание. Чужое страдание вызывало в ней презрение. Чужая любовь, хоть мужчины к ней, хоть матери к собственному ребенку, вызывала в ней ненависть.

Действительно, когда Эриде удавалось кого-нибудь поссорить, унизить, поставить в неловкое положение, она удовлетворенно усмехалась про себя своими яркими губами.

В отношениях с этой женщиной главным и постоянным было чувство опасности.

Временами, когда общение с Эридой чересчур затягивалось, Касс казалось, что она напрочь теряет чувство реальности и тихо сходит с ума.

Представив себе завтрашнее появление вдвоем с Лоном, рука об руку, на вечере у Зева и Эры, Касс усмехнулась, а потом увидела Рамтея и сразу позабыла о злополучных сестрах.

Могучий, русоволосый, Рамтей поднимался навстречу. Был он, как всегда, холоден и бесстрастен, но непонятная тень скользила по его надменному лицу. Брат Зева казался сегодня не то смущенным, не то расстроенным.

Сначала Рамтей, не обращая внимания на эльфов, мельтешивших вокруг с напитками и фруктами, изучающе смотрел на приближавшуюся гостью.

Касс, хоть старалась не показывать, все-таки чувствовала себя неловко. Вот именно такой тяжелый немигающий взгляд называют свинцовым. От таких взглядов всегда бывает не по себе, даже если они коротки, а тут…

Она поежилась. Смешно. Кажется, никогда в жизни не было у нее сильнее желания, чем то единственное, которое овладело ею сейчас: чтобы Рамтей шевельнул ресницами. В результате он так и не шелохнулся, зато у нее как будто щелкнуло что-то в позвоночнике. Касс всем телом вздрогнула и отчаянно заморгала.

Прошла, наверно, вечность прежде, чем брат Зева удовлетворился видом гостьи. Галантным движением руки он пригласил ее, все еще стоявшую перед ним, сесть. Затем, когда она присела на край диванчика, наконец, разжал губы: — Я не располагаю особо временем, хочу только передать тебе это.

Раскрыв сжатую до сих пор ладонь, Рамтей выложил на стол перед Касс странных очертаний предмет. Прекрасная Дева не сразу поняла, что именно легло перед ней на стол, но почему-то сжалась от страха. Еще не осознав, интуитивно она уже знала, чем окажется предмет. Медленно протянула руку и взяла, ощупывая пальцами и поднося ближе к глазам.

Предчувствие не обмануло ее. Это было ожерелье. То самое ожерелье. В густом освещении Веселого Грота невозможно разобрать цвета, но Касс сейчас же узнала эти, непонятным образом прилаженные друг к другу гладкие речные камни, искусно выгравированные на каждом из них изображения русалки и кентавра.

— Русалка Лега, — сказал Рамтей. — Он просил передать это ей… — Рамтей опять испытующе взглянул на Касс: — Перед смертью.

Касс почувствовала жар. Жар волнами разливался по телу, каждая волна била в щеки и виски. Теперь определилось точно: речь шла о той самой русалке. Русалке с коротким звучным именем Лега. Значит, из-за русалки Леги заинтересовался вдруг Рамтей Прекрасной Девой Касс. Но что могло связывать машину с Настоящим? Атлантом номер два?

Рамтей сидел, чуть набычившись, но смотрел Касс прямо в глаза. Будто пытался точно понять, вникнуть в ее мысли, чувства. — Кентавра уничтожили полчаса назад. — Взвешивая каждое слово, сообщил Рамтей. — Перед смертью несчастный просил меня передать тебе для Леги свой последний дар. Он сказал, ты была ее близким другом.

Затем, по-прежнему не мигая, продолжил так же в упор смотреть на Касс, спросил: — Ты знаешь, где ее искать?

— Честно говоря… — смущенно прошептала Касс.

— Второй аквариум, средний круг, — бросил Рамтей.

— Хорошо, — сказала Касс. — Я, правда, давно не видела ее. — Она замялась. Ей вдруг почему-то стало стыдно, что детская дружба с Легой оборвалась. Но какое все-таки отношение имел Рамтей к машинам? Неужели… Мог ли Рамтеем быть тот самый “Он”, у которого собирался просить помощи кентавр? Неужели брат Зева взялся бы помогать машине?

Рамтей, тем временем, молча и с видимым отчуждением читал что-то, ясное только ему самому, в ее душе. Она не нашла ничего лучше, чем пробормотать: — Я не знала, что машины умеют любить.

— Да-да, машины, нам привычно и легко называть их машинами. — По-твоему, Лега похожа на машину?

— Ну, Лега, конечно… — сказала Касс.

— Это живые существа, — внушительно и желчно, очень похоже на Ноэла, произнес Рамтей. — Не только Лега, а все они. И способны на все то, на что способны живые существа: на злобу, и на зависть, и на сострадание, и на любовь, и на боль, — в глазах брата Зева загорелся странный огонь. — Правда, они не умеют проливать слез, но чувствуют не менее остро, чем мы. Я полагал, ты это знаешь по своей собственной дружбе с русалкой.

Касс открыла рот, готовая слушать. Этого нового, неожиданного, необычного Рамтея она не знала. Ей хотелось услышать от него побольше, но взгляд Рамтея ушел куда-то за собеседницу, огонь в его глазах погас так же внезапно, как и вспыхнул, лицо стало еще более холодным, еще более отчужденным.

Касс оглянулась: к их ложам подходила Эрида. Очередной партнер ее при ближайшем рассмотрении оказался откровенным еще юнцом, обладателем копны рыжих длинных кудрей, под стать самой Эриде. Юнец поклонился Касс чуть неуклюже: мешало то, что одной рукой он продолжал обнимать партнершу. К тому же он на сегодня явно переборщил с нектаром.

— Привет, малышка Касс, — Эрида не скрывала изумления. — Видеть тебя здесь, Рамтей, — большой и приятный сюрприз. — Тот в ответ на приветствие буркнул что-то неясное. Эрида же, кокетливо указав пальчиком на друга, с гримаской из тех, какие можно понимать по-всякому, сказала: — Это Эрмс.

— Привет, дядя, — развязно бросил юнец Рамтею.

Тот небрежно кивнул, всем своим видом показывая, что никакого интереса ни к непрошенным собеседникам, ни к неожиданной беседе с ними не испытывает.

Касс удивилась этому обращению. Видимо, не отреагировала на имя “Эрмс” должным образом, потому Эрида сочла нужным подчеркнуть: — Эрмс — младший сын Зева.

Касс, хорошо знакомая с тремя детьми Зева, Фестом, Арсом и Финой, удивилась еще больше: она не помнила, чтобы имя Эрмс упоминалось когда-либо в их семье. Прекрасная Дева, однако, улыбнулась новоявленному члену семейства Зева и пробормотала все то, чего требовали законы вежливости.

— Я незаконный, — как будто читая ее мысли, объявил юнец и презрительно усмехнулся: — И, боюсь, множество нас, бедняжек, у папашки моего… — Он сделал свободной рукой широкий жест, обозначавший множество, расхохотался и добавил: — Живем вдвоем с Майей в Тулане.

— Майя? — встрепенулась Эрида.

— Имя моей матери, — продолжая обнимать партнершу, отчего казался слегка скособоченным, пояснил Эрмс. — Я привык называть ее по имени.

Внимательно вглядываясь в Рамтея на предмет произведенного впечатления, Эрида щебетала: — Представляешь! Зев, этот деспот, прятал от нас этакого белокурого красавца.

— Мне пора, — коротко бросил Рамтей, ни на кого не глядя.

Касс поспешно, пожалуй, чересчур поспешно, поднялась вслед за ним…

Ею цепко владело чувство обиды. Представлялось знакомство с Рамтеем так: пришел человек в дом, а туда его не звали, не ждали его там, не нужен он был там никому. Дверь в дом случайно распахнулась, но тут же и захлопнулась перед самым носом, не дав ничего ни узнать, ни понять. Что могло открыться там, за той дверью, которую Рамтей бесцеремонно затворил перед ней? Пока прояснилось только одно: смутная, оказывается, это личность, брат Зева, атлант номер два.