Католичество

XII[30] Пастырствующая и правящая церковь. Проникновениея в жизнь. Проблема принуждения. Цензура. Инквизиция

Мы видели, что католическая церковь, как ка толическая или вселенская стремится охватить всю жизнь человечества во всех ея проявлениях. А по этому она должна включить в себя и государство.

Всякий получивший крещение уже по одному этому, входя в единство Христово, подчиняется папе, ста

новится его подданным. Во всех своих действиях он должен руководиться указаниями истинной церкви и ея главы, так как нет ничего религиозно и морально безразличнаго. Но в то же самое время христианин является членом другого, земного союза, в который входят и язычники и еретики, который ставит себе нерелигиозныя цели. Возможны ли, впрочем, такия цели, с точки зрения католика? — На этот вопрос ответ может быть только отрицательным. У христианина, у католика все цели должны быть религиозным и все его цели положительно или отрицательно религиозны. Следовательно, и государственный союз като личество может понять только религиозно.

Идеал католичества, идеал града Божьяго или церкви Христовой заключается в том, чтобы Бог был всяческим во всех, чтобы церковь Божия обяла все, включила в себя все. С точки зрения государ ственнаго бытия это идеал теократии, причем уже второстепенный вопрос, каковы будут формы Боговластия: будет ли государственными и общественными делами управлять клир, возглавляемый папою, или папа установит параллельно клиру другую, светскую иерархию. Возможно даже, что глава светской иерархии будет помазанником Божиим, но и в этом случае он должен быть подчиненным папе, как христианин и исполнитель Божьяго закона, толковать который может только папа, а власть духов ная не ограничивает себя в праве вмешательства во все дела государственныя и общественныя. Насколько неизменен теократический идеал, настолько же изменчивы формы, в которых он может выражаться, осуществляться и приближаться к осуществлению.

Фактически человеческое как будто обособлено от Божескаго, и государство как будто обладает своею особою сферою. Но это только так кажется

и кажется потому, что далеко еще не осуществлено единство всех во Христе, велико неведение истины и сильна греховность. — Царство благодати не сменило еще всецело царства закона и необходимости.

В языческом обществе и языческом государстве церковь могла сравнительно легко огораживаться от них, хотя церковное отделялось от государственнаго в сознании каждаго отдельнаго христианина, вопрос о Божием и кесаревом возникал каждую минуту, на каждом шагу. Отвергавшие все греховное и стремившиеся замкнуться в Божеском отцы церкви могли легко усматривать в государственном и в государ стве только зло, считать государство градом дьявола.

Однако, это было лишь весьма естественным, но в корне неправильным ограничением каѳоличности церкви, проявлением преувеличенной аскезы воздер жания. И уже в ранней церкви в связи с учением стоиков были выдвинуты идеи естественной нравствен ности, естественнаго права, а государство было понято, как необходимый продукт человеческой природы, в себе благой, но искаженной грехом. Благодаря этому государству могла быть поставлена религиозная цель приуготовления людей к царству благодати. На той же точке зрения стоит и современное католичество и на иной стоять не может ни теперь, ни в будущем.

Папа Лев XIII в одной из своих энциклик („Diuturnum illud", 1881 г.) пишет. — „Сама необхо димость принуждает к тому, чтобы во всяком сообществе и соединении людей были начальствующие, дабы общество, лишенное своего начала или главы, не распалось и не встретило препятствия к достижению той цели, ради которой оно родилось и основалось", т. е. конечно, ради осуществления града Божьяго на земле. В государстве, несомненно, много злого и дьявольскаго, обусловленнаго греховностью, порчею

человеческой природы, много условнаго и преходящаго, как, по словам того же папы, та или иная форма правления. Но сам принцип государственности или власти (ius imperandi) исходит из Бога, как своего „естественнаго и необходимаго начала". И признавая государей помазанниками Божьими церковь только последовательно выражала эту идею.

Таким путем возникает проблема взаимоотно шения двух богоустановленных властей, проблема по самой природе своей временная, так как государства светския должны раствориться в теократическом еди ном государстве, но тем не менее чрезвычайно острая и живая. В разрешении ея следует строго различать принципиальную сторону от фактической или истори ческой. С принципиальной точки зрения светская власть должна быть утверждаема папой и руководствоваться в своей деятельности его предписаниями, и оправдание светской власти заключено в служений ея религиозным целям. — Само папство не может извлекать меча, казнить ослушников, действовать человеческим прину ждением. А для того, чтобы общество не распалось и могло выполнить свою цель, цель религиозную, вре менно должно пасти людей лозой железной, воздействовать на них принуждением человеческим, угро жать карами, одним словом — осуществлять закон безблагодатной природы. Ипапству же должна принадлежать власть низлагать государя в случае вредоносности его для церкви и ея целей как в пределах его политической деятельности, так и в пределах его жизни по закону Божьему. Так и смотрело на свою задачу средневековое папство, да и Лев XIII в упомянутой выше энциклике как бы повторяет средневековую идею: „Первосвятители римские, при устано влена Священной Империи, по особливому основанию (singulari ratione) освятили политическую власть".

Нам уже не раз — и тут мы переходим к фактической стороне проблемы — приходилось наблюдать, как трудно различить Божеское от человеческаго и в сфере индивидуальной религиозной морали и в сфере действия церкви в мире. Эти наблюдения подтверждаются и в данном случае. — Средневековым папам не удавалось точно определить и отделить сферу своего церковнаго права, сферу чисто церковных целей. Вместо того, чтобы предоставить, государям сво бодно действовать и применять средства принуждения, поскольку это не противоречит велениям и целям церкви, вместо того, чтобы ограничить свою власть сферой Божескаго, папы сами хватались за меч и бурно вторгались в безблагодатную область. Они склонны были понимать свою власть над государями, как власть той же, мирской природы, стремились превра тить себя в сюзеренов, а государей в своих вассалов и ради земных целей своего папскаго государ ства или вотчины св. Петра воевали и вели дипломатические переговоры, как светские владыки. Вместо того, чтобы благодатно перерождать мир и растворять в себе светское государство, церковь стремилась его поглотить и сама ему уподоблялась. Это продолжалось вплоть до уничтожения папскаго государства, а в остатках своих сохраняется и теперь. Папа все еще претендует на положение светскаго государя, кардиналы все еще приравниваются к принцам крови. Но, с другой стороны, во имя основной идеи католичества мы отказываемся признавать точным выражением ея уче ние о равенстве обеих властей («utraque est in suo gé nère maxima") yi видим в нем искание умаляющаго церковь компромисса.

Но католической церкви приходилось переживать и периоды угнетения ея светскою властью. В поздней римской империи, а временами и в средние века папа

стоял во главе епископата, и, как всякий епископ, подчинялся иногда даже в религиозных делах свет ской власти. Григорий Великий, послав протест про тив нарушающаго Божий закон закона императорскаго, тем не менее исполнил волю императора и опубликовал его, воздавая кесарю кесарево. Однако очевидно, что подобное положение главы христианскаго мира невозможно. Папа, стоящий во главе государей, как духовный их отец, как руководитель их даже в государственных делах, поскольку эти дела затрагивают интересы церкви, и принципиально и прак тически должен во всех отношениях быть независимым от светской власти. Иначе он будет стеснен в выполнении своих обязанностей пастыря, учителя и правителя церкви Божией.

Но как можно обезпечить такую независимость папства? В VIII веке, угрожаемое догматическою зависимостью от византийских императоров или полною зависимостью от наводнявших Италию лангобардов, папство пришло к идее собственнаго государства. Это существовавшее с 754 г. по 1870 г. государство сыграло свою роль в темные века господства грубой силы, обезпечивая папству известную независимость. Но оно же втянуло папство в земные интересы и более всего дру гого способствовало тому смешению Божескаго с греховным в самой церкви, о котором мы говорили выше. Опираясь на свое государство, папство стремилось к подчинению себе в мирском, государственном отношении других государей и империи, действуя мечом и дипломатией. Папа Юлий II не хотел, чтобы Микель Анджело ваял его статую держащею в руках Библию: „Лучше дай мне в руки меч!" Другие папы доходили до полнаго забвения религиозных задач церкви, до готовности вести переговоры и заключать союз против христианских государей с турками. И

в силу смешения в папе-государе Божескаго с челове ческим чрезвычайно трудно юридически определить природу папскаго государства. Несомненно до 1870 г.

папа обладалправамисуверена всвоей области, правами признанными со стороны других государей. Но сама то папская область разсматривалась и разсматривается папством, как „вотчина Св. Петра" (patrimonium S. Pétri).

И в протесте своем против отятия у него итальянских областей и Рима Пий IX (1 ноября 1870 г.) гово рит о „владениях" и „священных и нерушимых правах апостольской каѳедры". Папы разсматривают акт итальянскаго правительства, как акт грабежа, как захват имущества церкви (occupatio bonorum ecclesiae), что создает папскому „государству" какоето промежуточное юридически положение между государством в собственном смысле этого слова и частным имуществом ап. Петра. Еще сложнее вопрос о том, является ли папа государем после лишения его свет ской власти. Нам кажется, что этот вопрос следует решить отрицательно. Но суть дела не в том, государь папа или не государь, а в том, достаточно ли обезпечена независимость папы. Изданный итальянским правительством „Закон о гарантиях", как внутрен ний закон итальянскаго королевства, так же не может обезпечить этой независимости, как не может, признавая за папой некоторыя прерогативы государя, сделать его государем, если он таковым не является. Выхо дом из затруднения мог бы быть только международный акт, неприемлемый до сих пор для итальян скаго правительства. Но и таким актом еще бы не был решен вопрос о фактической независимости папы.

Наша задача может считаться оконченной. Мы не стремились к полному изложению католическаго учения, ни, тем менее, к изложению истории католической церкви, поставив себе целью выяснить то, что можно назвать духом католичества или идеей его. Предвидим много недоумений и порицаний. Позитивисты — их, к сожалению, еще много, но не для них написана эта брошюра — обвинят автора в мистическом тумане.

Православные сочтут его труд проповедью истин ности католическаго учения, протестанты признают его доводы софистикой, а католики, вероятнее всего, обви нят автора в ряде еретических положений. А между тем, автор хотел бы гордиться своим безпристрастием и определенно заявляет, что не ставил себе никаких полемических или апологетических целей.

Нельзя подходить к попытке понять и оценить рели гию без понимания существа религиознаго, как бы мы потом это существо не оценивали: дело личнаго опыта и веры решать вопрос о ценности религиознаго. Но понять католичество можно только допустив, хотя бы лишь на время этого понимания, абсолютное значение религиозной истины. Далее — для понимания его необхо димо оценить религиозное значение проблемы о види мости единой истинной церкви и допустить, хотя бы с указанной уже оговоркой, положительное ея решение.

Больше допущений не надо: все остальное представляется стройным логическим или, скорее, метафизическим целым, организмом удивительной красоты и жизнен ность вызывающим помимо всяких посторонних со ображений чувство невольнаго благоговейнаго восхищещения. Конечно, изображенное выше католичество не есть католичество в себе, а католичество в индиви дуальном преломлении и освещении, по необходимости ограничивающем его полноту и богатство. Но иначе его охарактеризовать и невозможно. Католичество вечно

растет и раскрывает свои тайны и в тайнах себя.

Мертвая, безблагодатная (в смысле отсутствия дара благодати, „donum superadditum") природа все более и более пронизывается и преображается благодатью. На наших глазах созидается превышающее всяческую красу тело Христово, уже созданное и завершенное в тайном сверхвременном бытии, во времени обожающаго мир, Божества.