По улице брела Лида с безутешной Алисой. В руке она почему-то держала галошу. Было уже без пяти четыре.
Голова у Лиды гудела, плач Алисы разрывал ей душу, и мысли были ужасны: «Может, утопиться? А как же ребёнок? А Алексей Иванович? А деньги где? Всё, всё, всё погубила… Ох, а ещё ведро!»
А в четыре ровно надо быть у подворотни, хотя она охотно встретилась бы с дикой кошкой, чем с Коробкиным.
Вдруг Алиса села на асфальт:
— Не пойду никуда, отдавайте моего Шарика!
И тогда Шершилина, сама не понимая, что делает и говорит, в отчаянии сунула ей галошу.
— Вот твой Шарик!
Алиса закрыла рот и умолкла. А Шершилина вдохновенно сочиняла:
— Злой колдун Черномор заколдовал нашего Шарика и превратил в эту галошу. Понимаешь?
— Почему? — прошептала Алиса.
— А потому что… вот потому, что Шарик загнал на дерево его волшебную кошку.
— Он не загонял, — сказала Алиса.
— Загонял, загонял, просто ты не видела!
Алиса схватила галошу и прижала к груди.
— Насовсем? — спросила она, готовясь опять зареветь.
— Нет, что ты! Вот мы сейчас пойдём к Черномору, и я ему скажу такое слово, что он перевернётся!
— Ия ему скажу такое, что он перевернётся!
— Правильно! — согласилась Лида, и они, взявшись за руки, пошли.
Вот уже зоомагазин. Ещё несколько шагов…
«Наверно, он меня сейчас убьёт, — подумала Лида. — Ну, пускай, так мне и надо».
У подворотни стоял Коробкин.
— Это Черномор? — спросила Алиса.
Ничего странного не было в её вопросе. Посмотрели бы вы на Коробкина! Перед ними стоял мокрый, измятый, грязный мальчишка, и за ушами у него почему-то висели водоросли. Куда девался такой опрятный обычно председатель отряда?! Он уныло смотрел вниз, с его ног натекли две лужицы. Лида ахнула. Миша поднял глаза и сказал:
— Чтоб ты пропала, Шершилина! — и чихнул.
И тут в подворотню ворвался тритонщик.
— Как из пушки! — весело крикнул он. Посмотрел на мокрого Мишу, на растерянную Лиду, на девчонку с огромной галошей и добавил: — Полный порядок!
Наконец-то Алиса увидела настоящего Черномора! На чёрном его лице сверкали глаза и зубы.
— Черномор дурацкий! — завизжала она и вцепилась в тритонщика. — А тебе бы понравилось, если бы тебя превратили в галошу?
Она колотила обалдевшего Черномора галошей и тыкала её ему в нос.
— Сейчас же преврати обратно, а то перевернёшься!
Миша вяло смотрел на всё это. Лида захохотала, как сумасшедшая.
— Уберите эту психованную! — отбивался тритонщик.
Лида схватила Алису на руки.
— Это не тот Черномор, это другой Черномор, — сказала она.
Алиса вздохнула и прижала к себе галошу.
— Где тритон? — угрюмо спросил Миша.
Тритонщик будто ждал этого вопроса.
— Полный порядок. Был в Малиновке. Восемь штук.
— Тритонов? — обрадовалась Лида.
— Полканов.
— Собак?!
— Пеликанов. Берёте?
Коробкин сел на ведро и заплакал. За ним заплакала Алиса. Тритонщик снял кепку и мял её в руках. Он смущённо сказал:
— Брось ты, не расстраивайся. Я тебе честно говорю: я этих тритонов в жизни не видел, не знаю, какие они бывают. Бегал, как собака… не евши. Показали бы хоть одного, а?
Лида посмотрела на Мишу, на тритонщика…
— Знаешь что, мальчик, ты иди, — сказала она тритонщику.
— Уходи! — сказала Алиса..
Тритонщик подобрал с земли удочку и на прощание сказал:
— Если кому надо — кролика или что, я тут всегда около магазина. Ты меня знаешь, я — как из пушки!
И продавец тритонов покинул покупателей.
Миша ещё всхлипывал. Лида тронула его за плечо.
— Иди и ты домой, Миш… Я сама пойду в школу. И к Алексею Ивановичу пойду. На совете скажу: ты ни в чём не виноват. Это всё я…
Миша встал.
— Шляпа ещё тут… — начал он, чихнул, махнул рукой и ушёл.
Лида вытащила из ведра соломенную шляпу, озадаченно повертела и бросила обратно. Подняла ведро и взяла Алису за руку.
— Ну, пойдём, — грустно сказала она.