Кавказ подо мною

Событие пятидесятое

Кони бегут быстрее пешего. Но не долго. Потом устают, потом отдыхают, потом медленно щиплют травку, потом пьют пару вёдер воды, потом хрумчат овсом, потом снова отдыхают. Не хотят, как заводные мулы в сказках Волкова безостановочно скакать по Волшебной стране. Егеря, как и Наполеоновские гвардейцы могли бы вёрст семьдесят за сутки пройти, но тоже не каждый день. И полевых кухонь всего десять и они могут приготовить каши для пятисот человек максимум. Пить местную воду не кипятя Брехт всем запретил и потому пришлось полевые кухни перевести только на производство кипячёной воды, а еду готовить кумпанствами по старинке. Собираются солдатики по пять-семь человек и в котелке над костром варят медленно и чёрте на чём, в смысле и ветки и трава сухая и даже лепёшки коровьего навоза. Ничего страшного, так во всём мире сейчас и делают. Однако это медленнее, чем с полевыми кухнями. Из всего этого следует какой вывод? Армия, такая разномастная, даже без артиллерии может пройти в день в районе пятидесяти километров. Не больше, обычно даже чуть меньше.

А километров этих или вёрст от трёхсот пятидесяти до четырёхсот. Делим, два пишем, три на ум пошло, и получаем, что не меньше недели идти к Ардебилу. Чуть успокаивала надежда, что войска шаха под командованием Сулейман-хана движется медленнее. Так как армия эта в десять раз больше и у этого войска есть артиллерия. И ещё была надежда, что добравшись до этого города, войско повернёт на север к Леонкарани, а, значит, пойдёт навстречу.

— Чего ты паникуешь, — Шейх-Али-шах большую часть войска оставил на броде, и с собой взял только пару сотен не ополченцев, а профессиональных воинов с нормальными огнестрелами и принявших участие не в одной сече, — побьём персов. Они от одного вида тебя на Слоне разбегутся. Богатырь из сказок.

— Ну, только на это и надежда.

Шли уже четвёртый день по каменистой дороге временами в тропку переходившую. И завалы были, в смысле оползни, и разливы речушек и ручейков набухших от таяния снега в горах. Весна.

К вечеру добрались до Баку. Брехт до этого один раз уже заезжал туда, на предмет и отсюда нефть возить в Дербент. Договорился с Хусейн-Кули-ханом, что кораблями начнут возить, как весна начнётся. Вперёд Пётр Христианович выслал шурина с десятком телохранителей, чтобы приготовили в Баку поесть и помыться. После четырёх дней ползанья по грязи и осыпям людям требовался отдых. Сам тоже сначала помылся, переоделся и только потом за чашкой кофе выслушал новости.

Опять ничего радостного. Сулейман-хан поступил наихудшим для восставших ханств образом. Он разделил войско в Астаре и теперь двадцать примерно тысяч идёт на Леонкарань, а десять, а может и больше, двинулось на Решт. До Леонкарани персам дневной переход, добавим день на обустройство лагеря и всё. А Брехт со своим … Со своей бригадой, в двух днях пути точно, это ещё если бегом бежать. И три с хвостиком тысячи разномастных подразделений без артиллерии выходят на двадцатитысячное войско с плохой, устаревшей, но артиллерией. Тут план нужен. Гениальный! Есть у вас план, мистер Фикс? Нет, мистер Фикс у меня нет плана. План успеть до сдачи города. Там нет хана, там нет войска. Только ополчение. Сдадутся, им не привыкать. А брать город без артиллерии — это уже фэнтези даже, а не фантастика.

Хусейн-Кули-хан всеми силами старался отгородиться, типа, как же я отдам войско, если Сулейман-хан сейчас возьмёт Леонкарань, потом передавит ваше мелкую банду, как блох кусучих, и подойдёт к Баку. Чем я буду город защищать? Брехт ему рассказал про нашествие Батыя на Русь. Тоже каждый князь думал в своём городе отсидеться, а если вся огромная страна поднялась бы, то неизвестно, как бы история повернулась. Но нет, раздробленность феодальная, как и сейчас на Кавказе. Чего не завоёвывать ханства ваши, если в них жителей по тридцать тысяч, а у персов армия такая?! Хусейн сопел, пыхтел, потел, молился и только когда Пётр Христианович по столу кулаком брякнул, согласился передать союзническим силам восемьсот всадников и продовольствие на трёх сотнях ослов. Весна, на арбе далеко не уедешь. Артиллерии не дал, да Брехт и не просил. Что толку от этих пукалок на плохом порохе и с плохо обученными пушкарями. Только войско задержат.

— Хусейн. — Брехт, прощаясь рано утром, положил ему могутную длань на плечико парчовое, и, глядя сверху на плешь хана, «посоветовал», — Ты вышли с нами парочку гонцов на самых резвых конях и заводных таких же подбери. Они увидят, что мы гоним персов, и тебе сообщат, ты тогда не медли, высылай воинов гнать супостата до Тебриза, а то останешься ни с чем при дележе добычи.

— Я так и сделаю, Ваше Превосходительство.

Всем … Как бы их назвать одним словом? Всем примкнувшим к нему ханам восточного Кавказа Пётр Христианович ещё с осени, предвидя все эти гонки, «совет дал». Типа, ребята, займитесь дорогами, хотя бы на десяток, а лучше на пару десятков вёрст от города, пройдите с лопатами, наведите порядок. Война же, ёксель-моксель. Логистика — наше всё. Сейчас, пройдя по дорогам трёх уже ханств, Брехт не уставал материться. Отказать ханы не отказали, выполнили указания старшего брата, только выполнили буквально. Да, дороги привели если не в идеальный порядок, то близкий к этому. Вот только ровно на десять вёрст от города. Сами, наверное, ходили с рулеткой, не дай аллах больше сделают исполнительные слуги. Отъехали на юг от Баку на десять вёрст и кердык, скорость упала вдвое. Дорога, широкая и ровная, вновь превратилась в тропку каменистую.

— Ну, ничего, дайте с шахом разобраться, — Брехт сплюнул в грязь, — научим Родину любить.

Событие пятьдесят первое

— Ваше Превосходительство, разрешите доложить?! — посланный в разведку капитан Енакиев — командир роты егерей, мокрый насквозь, вломился в палатку, что вечером разбили для князя Витгенштейна посреди русского лагеря.

— Быстро ты, а чего мокрый, только не говори, что это слёзы. — Брехт поднялся и вытолкал офицера из палатки на воздух. Проснуться нужно, голову проветрить. Со сна ещё чего не того в голову придёт.

— Через кусты полез, а они все в росе. — Капитан стряхнул с ресниц и бровей капли. Прикольно смотрится, как Вию веки поднимали, не сверху вниз, а снизу вверх.

— Ну, чего высмотрели?

— Спят, Ваше Превосходительство. Огромный лагерь. В центре высокий шатёр хана Сулеймана. И вокруг полно тоже красивых шатров. Должно быть генералы ихние.

— Беки. Да, не важно. Как думаешь, удастся сюрприз? — Пётр Христианович вгляделся в серые сумерки. Нет. Далековато.

— Всё войско на том берегу речки этой Ленкораньчай. Прямо на берегу пушки стоят. Значит, и порох рядом. Должно получиться.

— Ну и здорово, всё, отдыхай пока капитан. — Разведчик ушёл, а Брехт поспешил к соседнему шатру. Только ещё рассвет забрезжил, но шатёр князя Мудара своей зелёной расцветкой на общем фоне уже выделялся.

— Начинаем?! — главный чеченец уже не спал, стоял рядом со входом.

— Начинаем. Не подведи, князь, на тебя вся страна смотрит. Я пойду егерей поднимать. Действуй по готовности, ничего не жди. Мы сами разберёмся, когда и по кому стрелять.

Вчера на левый берег реки Леонкараньчай вышли уже поздно ночью. Темень, не видно ничего. А! Не видно ни зги. Это такое колечко на хомуте у лошади. Новолуние, да и небо пасмурное. Заметили персы или нет появление у них под боком несколько тысяч врагов, неизвестно, но ночной атаки не последовало. Как там, в хоккее и футболе, правило есть, не забиваешь ты — забьют тебе. Вот, замечательный пример. Не напали персы — нападут союзные силы.

И первый удар нанесут самые трудолюбивые союзники. Те триста ослов, что выделил Хусейн-Кули-хан для перевозки припасов.

Про ослиную атаку Брехт где-то читал или смотрел по ящику. Время точное не запомнилось, но где-то тут, недалеко. И атаку ослами с горящими на них копнами сена организовали черкесы. С кем они воевали, тоже не всплывало в дырявой памяти, но раз в анналы истории эта атака попала, то задумка явно удалась.

На одних ослов надежды мало. Потому, весь левый берег, заросший кустами, должны занять егеря. Ослы подымут панику. Егеря во время этой паники успеют сделать по десятку выстрелов, больше нельзя. Нарезы забьёт свинцом и может разорвать ствол. Но четыре с лишним тысячи выпущенных пуль, панику явно усилят. И вот тогда настанет очередь кавалерии. Их в пять раз меньше, чем персов, но у страха глаза велики. Тем более что пойдут они на лагерь тремя расходящимися клиньями. Казаки по центу, справа лезгины и вайнахи, а с лева союзная кавалерия ханов. Там самое спокойное место — артиллерия персидская. Конный пешего и паникующего всегда одолеет.

Брехт отдал команду егерям и поспешил на холм небольшой метрах в ста от реки. Небольшой-то небольшой, но с него поле предстоявшего сражения было как на ладони. И даже словно по заказу небо на востоке над морем не только розоветь начало, но и светлеть, солнце решило тоже за эпической битвой понаблюдать и разгоняло мешающие тучи.

Река это и не так чтобы уж река. Сейчас, в марте, когда начали снега таять, она по колено, а летом местные говорят, её перейти можно, прыгая с камня на камень, не замочив ног. Но в данный момент вода есть и она нулевой температуры. Вчера было довольно тепло, когда шли по дороге. Градусов десять, но к реке подошли и сразу, и похолодало, и сырость. А так про этот город Брехт из будущего помнил, что тут одно из немногих мест в СССР, где настоящий субтропический климат.

— Приготовились. Поджигай. — Нет, Пётр Христианович за сто метров от места того, где эти команды прозвучали, их, конечно, не услышал, но зато увидел, как высекают искры чеченцы кремнями, и как вспыхивают несколько факелов. Ну, а дальше — всё по плану.

Есть выверт у философов, как раз для данного события подходит. «Что случилось, то и цель». Точно. Дали ослов, и воспоминание о той битве черкесов, кажется, с крымскими татарами, в голове всплыли. Значит, так и должно было случиться.

По сигналу, чеченцы одновременно подожгли все охапки сена, смешанного со смолой, которые прикрепили к спинам трёх сотен ослов, и уколами кинжалов, выстрелами и криками погнали ослов прямо на сонный персидский лагерь. Животные с ужасным рёвом ворвались в лагерь, опрокидывая палатки, давя спящих людей и поджигая все, что могло гореть. И сразу после того, как обезумевшие животные ворвались в лагерь, открыли огонь из ружей Бейкера засевшие в кустах на берегу реки егеря. У пятерых были огромные стеновые ружья с патронами, снаряжёнными бездымным порохом. Они открыли огонь по шатрам в центре лагеря войска Сулейман-хана. Первый взрыв раздался где-то через минуту после начала ослиной атаки. Один из егерей умудрился попасть по палатке, в которой были бочонки с порохом. И это веселье только начиналось.

В лагере совершенно неожиданно возникла паника и страшная суматоха. Множество персидских лошадей, напуганных шумом и криками, устроило массовую давку людей и погром внутри лагеря. В этот момент егеря со слонобоями и начали истреблять военачальников противника, лишив его боевого руководства. Когда персидская армия была полностью дезорганизована, в лагерь внезапно ворвалась союзная конница и устроила массовую резню. Казаки кричали «Ура», чеченцы чего-то визжали на своём. Лезгины тоже не молчали, что-то похожее на волчий вой издавая.

Персы пытались бежать, ну, это только в сказке на двух ногах быстрее, чем на четырёх. Всадники догоняли бросивших оружие персов и буквально кромсали их на куски. Преследование продолжалось больше часа. Если всю союзную конницу можно оценить в три с половиной — четыре тысячи сабель, то каждый по три — четыре перса положил, прежде чем опомнился народ и стал сдающихся и стоящих на коленях иранцев в плен хомутать.

Ну, где там Наполеон со своими большими батальонами?! Тут лучше подойдёт выражение, что большие шкафа громче падают. Брехт, когда днём объезжал место «Леонкоранской резни», на что привык за две жизни к кровавым сражениям, тут хреново себя почувствовал, семнадцать тысяч трупов. Прямо устлано все на большой поле, на котором утром ещё стояло огромное и хорошо вооружённое войска Сулейман-хана

Событие пятьдесят второе

Какие-то соплежуи считают, что мародёрить побитого противника это урон чести и даже преступление. Ребята … Не, не давайте жить дружно. Ребята, проснитесь. К нему под семь тысяч всадников прибыло со всего Кавказа и близлежащих территорий, только за этим. Накакать им с горной кручи на отношении Российской империи и Ирана, который почему-то русские, как и две тысячи лет назад, Персией кличут. Иран — от слова «арии». Они — арии. Ну, сами напросились. Есть у русских нелюбовь к арийцам. Так совсем не за этим казаки, чеченцы, черкесы, кумыки и прочие лезгины с азербайджанцами, ноги до мозолей стёрли, добираясь. Народ приехал обогащаться. Грабить и мародёреть приехал. И он этот народ мародёрку заслужил. Сегодня утром Иран потерпел поражение, от которого уже не оправится. Ещё десять тысяч ружей и десяток пушек англичане ему не поставят, тем более что в сече погибло и полтора десятка английских офицеров. Брехт раздевателей и стяжателей предупредил, что если дженьтельмен в красной форме, вот такой, попадётся, то убить обязательно, живые не нужны, а форму по возможности собрать. За каждую пятирублёвик золотой. Принесли. Пятнадцать мундиров в крови и порезанных местами. Ни одного не получится использовать. Жаль. Была одна задумка. Ничего, по образцу сами сошьём, чай не безрукие. Минус, то, что новенький мундир будет, ну, заставим нового счастливого обладателя покататься в грязи, а потом выстирать.

Сколько взяли Браун Бессов, Пётр Христианович не знал, но по ходу, все десять тысяч были здесь. Не успел шах затребовать их в Тегеран. Определить, что ружей просто дохринища можно потому, что практически у всех возвращающихся с поля боя за плечом висит по два — три Бесса.

И по паре коней в поводу. Вот тут надо будет заставить поделиться. Черкесы, же не виноваты, что не попали на эту войнушку. Они честно выполнили команду и сейчас где-то в районе Решта панику сеют.

На пушки никто не претендовал. Пётр Христианович их осмотрел. Пятьдесят семь штук. На допотопных лафетах в основном. Есть калибра примерно в тридцать миллиметров. И короткоствольные. Ворон что ли пугать? Зачем шахский дядя их сюда тащил? Или выгреб по дороге из городов что было? Этого клептомана нашли мёртвым в его же шатре. Лежал Сулейман-хан в луже крови, пуля калибра двадцать пять миллиметров из слонобоя в груди дяди нынешнего шаха огромную дырку просверлила. Скорее всего, центр тяжести смещённый у пули получился при отливке. Вошла и не видно куда. В спину, а вместо груди огромная дырень.

Принесли карты, что нашли у хана. Вот это удача. Английские новенькие, качественные. Теперь можно смело воевать. Даже масштаб указан. Не отнять у наглов, они тщательно подготовились вредить русским на Кавказе. Не вышло в этот раз. И даже ясно, что попытаются сделать. Они надавят на Османскую империю, и даже вооружение ей поставят. Ну, эта русско-турецкая война итак скоро начнётся в реальной Истории. Так лучше её начать на пару лет раньше, смотришь, к 1812 году уже закончится, и армию не придётся ускоренным маршем с одной войны на другую гнать.

А ещё великие британцы попытаются поднять на восстания чеченцев и черкесов. А вот это вряд ли! Марат Карамурзин на такую хрень теперь не купится. Гораздо интереснее персиян грабить, чем с вот такими русскими воевать. А Чечня далековато, туда ещё попасть из Турции надо, а пока попадут, Брехт через князя Мудара и купца Умара Азанаева, у которого нефть и селитру покупает, привяжет вайнахов к России и сделает этих трудолюбивых людей вполне лояльными. Только бы, как в Реале, не полез порядок наводить генерал Цицианов. Ну, тут померяемся пиписьками. Князь фон Витгенштейн-Дербентский на голову выше. А в человеке всё пропорционально. Тьфу. Все должно быть прекрасно и душа и …

Про пушки. Оказалось, что Великобритания всё же поставила шаху артиллерию, целых пять пушек. Это были гаубицы калибра 5,5 дюйма. Или в районе 140 миллиметров. Хорошие пушки на колёсах, бронзовые, новые. Пригодятся. Присылайте ещё. И ружей. И пороха. Пороха взяли прилично. В таре двух видов. Английские бочки не спутать с персидскими. У Великобритании хороший порох. Он пойдёт на войну. А плохой персидский пойдёт на изготовление азотной кислоты, как только научимся серную в нормальных количествах получать.