Казанский университет

Даже дворничиха Парашка

армянину кричит:

«Эй, армяшка!»

Даже драная шлюха визжит

на седого еврея:

«Жид!»

Даже вшивенький мужичишка

на поляка бурчит:

«Полячишка!»

Даже пьяница,

падая в грязь,

на татарина:

«Эй ты, князь!»

Бедняков,

доведенных до скотства,

научают и власть

и кабак

чувству собственного превосходства:

«Я босяк,

ну а все же русак!»

А Володя вспоминает Кокушкино,

бич с прилипнувшими колючками,

колокольчиков колыхание,

пастуха-татарчонка Бахавия.

И, картофелину печеную

из ладони в ладонь перекидывая,

запевал Бахавий

печальную

свою песню

под рокот ракитовый:

«Сары, сары сап-сары!

Сары чечек, саплары!

Сагынырсын, саргаирсын,

кильсе сугыш, чеклары.

Вы желты, желты, желты

не от горя ли, цветы?

Помертвеешь, пожелтеешь

от войны, от маеты».

И в костерике ветви похрустывают,

и так больно

от родственной боли.

До чего эта песня русская

потому что татарская,

что ли?

А империя,

мать уродов,

воплотившись в двуглавом орле,

стала страшной тюрьмой народов,

да и русского в том числе.

Но с хвостами и русские черты,

и татарский шайтан

с хвостом…

Минарет над казанской мечетью

поднят старческим бледным перстом.

Здесь укрытое от государства

государство печалей и ран,

и морщины на лицах татарских

это русским понятный коран.

И в мечеть забредает Володя,

где на каменных пыльных полах

перешептываются лохмотья

позабытых тобою,

аллах.

А во храме Христа недалече,

на пол капая сотнями слез,

перешептываются свечи

позабытых тобою,

Христос.

Разобщенно качаются тени,

к небу общему руки воздев.

Враг единый у всех

угнетенье,

только разные боги у всех.

Рай еврейский пророчит ребе,

поп сулит православнейший рай,

но, не веря в спасенье на небе,

скажет с горькой усмешкой Тукай:

«Святую правду, веру, честь

не выше золота все чтут,

оно сильнее, чем Коран,

Евангелие и Талмуд».

Но что вас сблизит,

божьи дети

татарин,

русский,

иудей?

Неужто деньги,

только деньги

есть вера общая людей?

А ты, мулла,

бубнишь убого

из складок жира своего,

что нету бога,

кроме бога,

и Магомет

пророк его?!

Но нет, спасенье

не иконы,

не воззыванья к небесам,

Не Магомет, не Иегова,

а человек спасется сам.

И станет общей чья-то вера,

и скажет кто-нибудь в свой срок:

«Нет бога, кроме человека,

и человек

себе пророк».

И пусть над столькими богами

звучит,

людей боготворя,

такая чистая,

Бахавий,

простая песенка твоя:

«Сары, сары сап-сары!

Сары чечек, саплары!

Сагынырсын, саргаирсын,

кильсе сугыш, чеклары».