Казанский университет

Даже тюрьмы белым-белые

что-то вроде миража.

Мороза по всей империи,

мороза.

В город лошади привозят

мертвецов на облучках.

Вожжи,

дергаясь,

елозят

в заколдованных руках.

Мерзнут

ссыльный

и урядник,

мерзнет царь,

и мерзнет псарь,

мерзнешь ты,

Илья Ульянов,

в марте,

лютом, как январь.

На столе твоем ни водки,

ни горячего чайку,

а одни метеосводки,

наводящие тоску.

И, чуть-чуть калмыковатый,

ты щетиною зарос,

мрачный, словно виноватый

за любого,

кто замерз.

Потепления хоть градус

в сводках ищешь для Руси,

как в сиротстве

не играясь,

ты искал медяк в грязи.

Шустрый дед обсерваторский

дров Ульянову принес,

и медведем белым вперся

следом в комнату мороз.

И от русского мороза,

выражая взглядом грусть,

треснул гипсовый Спиноза…

Вольнодумец,

чуешь Русь?

Дед кряхтит:

«Все мыслишь, вьюнош?

Холода какие

страсть!

Супротивно ветру плюнешь:

в лоб тебе ледяшки — хрясть!

С бабой, брат,

не побалуешь

побалуйка

словно лед.

Крест попу не поцелуешь

целовалки оторвет.

Хитро оттепель-паскуда

обманула нас вчерась.

Грязь прокиснувшая

худо.

Хуже — если смерзлась грязь.

Все внутрях насквозь прозябло,

а морозец входит в раж.

Как погодочка на завтра,

господин погодный врач?»

Господин погодный врач,

так несхожий с господами,

не желает деду врать.

Говорит:

«Похолоданье».

Холодина,

холодина…

Замерзает даже ртуть.

Вся империя

как льдина:

вмерзли подданные внутрь.

Замороженные жертвы

в съезжих,

тюрьмах,

рудниках.

Заморожены прожекты

в канцелярских ледниках.

Ледяной расчет,

коварство,

и все царство-государство

ледяной проклятый дом,

если держится,

то льдом.

Дед кидает в печь поленья:

«Холода,

холода,

ну а будет потепленье?»

«Будет,

только вот когда…»

Обмануть легко прогнозом,

только совесть не велит.

Лишь подкупленный морозом

рано оттепель сулит.

Как в империи ненастно!

Как опасно

свищет ветр!

Ну а ты застыл

на «ясно»,

государства барометр.

Воет вьюга,

околотки

и бараки тряся…

Как в сугробах,

в ложных сводках

Русь

барахтается.

Но, в окно седое глянув,

в нем глазок

пусть небольшой

продыши,

Илья Ульянов,

сына выдыши душой.

Новой оттепели свыше

ждать наивно.

Только тот

все Отечество отдышит,

кто продышится сквозь лед.