Кем не быть

ЖЕНИТЬБА

Вошел я к родителям и объявил:

— Поздравьте меня. Я сегодня женюсь.

— Опять? — воскликнула мама. — На ком?

— На Свете, — ответил я.

— На какой Свете? У тебя ведь их несколько.

— На последней.

— А ты проверил свое чувство? — забеспокоился отец.

— Конечно, проверил, — успокоил я его. — Я вчера весь день его проверял и сегодня до обеда.

— Давно вы знакомы? — поинтересовалась мама.

— Не очень. С позавчера.

Застонали мои родители.

— Ну, а чего тянуть-то? — удивился я. — Вот у меня несколько друзей тянули с женитьбой, тянули, пока не разлюбили.

— А она отвечает тебе взаимностью? — вздохнул отец.

— А как же! Конечно, отвечает.

Ну, благословили меня родители, и стал я звонить невесте. Раскрыл записную книжку, а там у меня пять совершенно различных Свет записано.

«Какая же из них любимая?» — попытался я вспомнить.

Набрал номер.

— Здравствуйте, Света! — сказал я. — Это Коля.

— А, привет! Куда ты задевался?

— Да нет, — объяснил я, — я совсем не тот Коля, о котором вы думаете.

— Налакался? — спросила Света.

— Да нет, мы с вами познакомились позавчера, но я забыл сказать, как меня зовут. И я делаю вам серьезное предложение.

— А где мы познакомились? — удивилась Света.

— Разве вы не помните? Я подошел к вам, когда вы выходили из института, и проводил вас до метро.

— А о чем мы разговаривали?

— Я рассказывал вам о том, какой я сложный человек, и о своих комплексах неполноценности.

— Все говорят, что они сложные и что у них полно комплексов, — беспомощно промолвила Света, — а еще что вы говорили?

— Еще я говорил, что у меня бессонница и по ночам я пишу стихи.

— У всех бессонница, все по ночам пишут стихи, — в отчаянии прошептала Света. — А что я вам на это ответила?

— Неужели вы не помните? Вы сказали, что это прекрасно.

Промолчала Света.

— Ну, я такой высокий, черноволосый, — напомнил я

— А, — вспомнила Света, — в дубленке и с браслетом?

— Нет у меня дубленки и браслета. Я был в зеленом пальто и синем берете.

— Ив английских желтых сапожках? — обрадовалась Света.

— Нет у меня английских сапожек, — совсем помрачнел я. — У меня родинка на правой щеке.

— А… — облегченно вздохнула Света, — у вас родинка и шрам на щеке, и вы сутулитесь.

— Я действительно сутулюсь, но никакого шрама у меня нет. Помолчали.

— Ну какой же вы? — печально спросила Света.

Я посмотрел в зеркало.

— У меня веснушки и голубой шарф.

— Что ж вы сразу про шарф не сказали? — обрадовалась Света. — Конечно, я вас вспомнила: у вас усики и греческий нос. Вы мне сразу очень понравились. Я принимаю ваше предложение.

— Спасибо, — откликнулся я, — приходите сегодня в пять часов к Бабушкинскому загсу.

Что-то перегорело во мне, и никакой радости я почему-то не испытывал. Дело в том, что у меня никогда не было черных усиков и греческого носа. Но какая, в сущности, разница? Может быть, это совсем не та Света, которой я рассказывал про свою бессонницу, кто их там разберет?