КИМ (Том I)

Часть вторая, глава тринадцатая. ПОРОХОВОЙ ПОГРЕБ ИСПАНИИ.

«Воли больше не надо, а то на улицах будут друг дружку резать!»

Григорий Мелехов, казак.

2 апреля 1937 года. 09:57.

Кабинет С. М. Кирова. Москва, улица Дзержинского, дом 2.

Нарком внутренних дел Киров в ожидании визитера задумчиво листал доклад, посвященный предстоящим событиям в Барселоне. Доклад этот был получен им по линии Осинформбюро и представлял собой первый опыт легендирования информации из будущего под аналитический прогноз.

Киров отнюдь не забыл поручения товарища Сталина решить вопрос с политическим конфликтом в Барселоне, полученного им еще в декабре прошлого года. Однако, чтобы отдать подобное поручение своим сотрудникам, нужны были веские основания, простого знания Кировым будущего было недостаточно. И, чтобы получить подобные основания, нарком поручил Осинформбюро подготовить доклад, в котором грядущие события будут изложены в виде аналитического прогноза.

Прекрасно понимая, что самостоятельно Николай Виноградов с подобной работой не справится, Сергей Миронович перевел в Осинформбюро нескольких сотрудников, ранее служивших в Иностранном, Оперативном и Учетно-статистическом отделах ГУГБ и имевших опыт аналитической работы. В наличие у Осинформбюро устройств, содержащих информацию из будущего, новые сотрудники были посвящены, а вот про существование «попаданца» Белова им знать не полагалось.

Три недели сотрудники изучали имевшиеся у советских разведслужб данные, формируя из них доклад и ловко вплетая в него сведения из ноутбука, пока не получили вполне логичный и внешне непротиворечивый прогноз. И вот, два дня назад, доклад был готов. Изучив доклад и признав его пригодным для ознакомления с ним непосвященных, Киров вызвал к себе заместителя Иностранного отдела ГУГБ Сергея Михайловича Шпигельгласа.

О Шпигельгласе Сергей Миронович впервые узнал из материалов о руководстве ГУГБ, переданных ему в декабре тридцать четвертого года Максимом Беловым. Изучив проведенные им операции, Киров усомнился в том, что человек с таким послужным списком мог стать предателем.

Непосредственная причина ареста и вовсе казалась смехотворной. В тридцать восьмом году Шпигельглас должен был встретиться с резидентом НКВД в Испании Александром Орловым. Орлов же, напуганный арестом своего родственника Зиновия Кацнельсона, подумал, что его также собираются арестовать, похитил из сейфа деньги и вместе с женой и дочерью сбежал в США. Тогдашний нарком внутренних дел Ежов почему-то решил, что Шпигельглас, хорошо знакомый с Орловым, причастен к его побегу, после чего Сергею Михайловичу и было предъявлено обвинение в «сотрудничестве с иностранными разведками и участии в троцкистском заговоре в органах НКВД».

Чтобы закрыть вопрос с лояльностью Шпигельгласа, Киров распорядился провести в отношении него негласное внутреннее расследование, по итогам которого никаких связей, порочивших его, обнаружено не было. В результате Орлов был оставлен в транспортном отделе ГУГБ и ни в какую Испанию не отправился, а Сергей Михайлович продолжил спокойно служить органах госбезопасности и даже стал заместителем начальника Иностранного отдела Слуцкого.

Зная о том, какие операции проворачивал Шпигельглас в другом будущем, Киров счел его кандидатуру подходящей для выполнения задания в Барселоне и вызвал его к себе для инструктажа. И в назначенный час в его кабинет вошел молодой худощавый мужчина среднего роста, одетый, как это было принято среди сотрудников Иностранного отдела ГУГБ, в приличный серый костюм с галстуком.

- Здравствуйте, товарищ нарком! - поприветствовал Кирова Шпигельглас.

- Здравствуйте, Сергей Михайлович, присаживайтесь, - кивнул Киров. - Не буду ходить вокруг да около и сразу перейду к делу. Скажите, что вам известно о происходящем в Барселоне?

- Только то, что проходит по линии нашего отдела, товарищ нарком, - спокойно ответил Шпигельглас, сев напротив Кирова и выложив на стол небольшой блокнотик для заметок. - Исходя из имеющейся у меня информации, в Барселоне, как и во всей Каталонии, царит самый настоящий хаос. В официальное правительство, выступающее на стороне республики, входят силы, имеющие совершенно разные политические взгляды, а потому недолюбливающие друг друга. Мало того, есть еще и анархисты, которые также являются сторонниками республики, но правительство не признают и при этом имеют собственные вооруженные отряды. Рано или поздно противоречия между этими силами должны достигнуть точки кипения.

- По мнению аналитиков Осинформбюро, сопоставивших сведения, добытые Иностранным отделением ГУГБ и военной разведкой, а также полученные по линии Коминтерна, конфликт произойдет не позднее, чем в первых числах мая, - сообщил Киров. - Одной же из возможных причин этого конфликта может стать городская телефонная станция, находящаяся в настоящий момент под контролем анархистов.

- Это вполне вероятно, - подумав, ответил Шпигельглас. - Телефонная станция - это весьма важный объект, и будет вполне понятно, если правительство захочет забрать его под свое управление. Особенно, если анархисты начнут ограничивать доступ правительства к телефонным переговорам, а они вполне на такое способны.

- Все верно, - кивнул Киров. - Очень хорошо, Сергей Михайлович, что вы владеете информацией, поскольку вам предстоит отправиться в Барселону и обеспечить лояльность Каталонии центральному республиканскому правительству!

- Это будет непросто, товарищ нарком, - заметил Шпигельглас. - Каталонцы считают себя отдельным народом, а многие из них и вовсе желают отделиться от Испании. Именно поэтому они и не поддерживают местное правительство, твердо стоящее на стороне центральной власти.

- Каталонцы могут считать все, что угодно, но только после победы над Франко, - ответил Киров. - До этого момента все испанцы должны выступать единым фронтом против фашизма. Иначе Франко перещелкает их поодиночке, а нам совершенно не нужно появление еще одного фашистского государства. Да и сами испанцы, я думаю, не очень захотят жить в такой стране!

Тут Киров был не вполне откровенен. Из материалов о будущем он прекрасно знал, что в той истории республиканцы не смогли преодолеть внутренние противоречия и проиграли, но сообщать об этом Шпигельгласу он не собирался. Как и не собирался он опускать руки и плыть по течению. Сергей Миронович хорошо помнил слова Максима Белова о том, что, скорректировав некоторые события, можно будет изменить ход войны, и собирался использовать каждую возможность, чтобы этого добиться.

- В ходе выполнения задачи вам придется взаимодействовать с местным правительством, - отметил Киров. - Лучше всего будет, если вы убедите Женералитет договориться с умеренными анархистами и разгромить особо буйных. Желательно также, чтобы разгром мятежников произошел исключительно местными силами. Однако, на случай разного рода неожиданностей в ваше распоряжение будет предоставлен один батальон Отдельной мотострелковой дивизии имени Дзержинского, укомплектованный и снаряженный по новым штатам, включая минометы и сорокапятимиллиметровые орудия. Также к батальону будет прикомандирована отдельная штурмовая рота. Решайте сами, использовать ли эти силы в качестве охраны или же для непосредственного участия в боевых действиях.

- Спасибо, товарищ нарком, с такой поддержкой мне будет гораздо легче! - не сумев скрыть своего удивления, произнес Шпигельглас. - Думаю, батальона войск НКВД в сочетании с лояльными республике силами в самой Барселоне будет достаточно, чтобы справиться с бунтующими анархистами. Скажите, а на помощь нашей резидентуры в Испании я могу рассчитывать?

- Только в вопросах снабжения вас свежими разведанными и, при необходимости, контактами на местах, - ответил Киров. - Оказать вам сколь-нибудь значимую силовую поддержку товарищ Артузов не сможет.

- Замечательно, - довольно кивнул Шпигельглас.

- Наведение порядка в Каталонии - это только одна из ваших задач, - продолжил инструктаж Киров. - Второй вашей целью будет разгром Рабочей Партией Марксистского Единства. Подобные партии крайне вредны для мирового коммунистического движения, они раскалывают его изнутри и тем самым помогают буржуазным правительствам с ним бороться.

- Понимаю, - согласился Шпигельглас, уже начав прикидывать в уме варианты решения поставленной перед ним задачи. - Подобные организации очень часто завязаны на своих лидеров, после устранения которых они быстро распадаются на множество враждебных друг другу фракций...

- Вот и займитесь этим, - кивнул Киров. - Только, пожалуйста, без фанатизма! Все-таки ПОУМ - это не бандиты, грабящие и убивающие под прикрытием анархистских лозунгов, а вполне легальная партия, до недавнего времени входившая в Женералитет.

- Вас понял, товарищ нарком, - кивнул Шпигельглас. - Разрешите подобрать для выполнения этой задачи специалистов из числа выпускников второй ШОН?

- Подберите, - разрешил Киров. - Они, кстати, понадобятся вам и для выполнения вашей третьей задачи. А еще, когда окажетесь в Испании, привлеките к операции группу лейтенанта Белова. Хватит ему с военными якшаться, пора и на благо родного наркомата поработать!

- Будет еще и третья задача? - заинтересовался Шпигельглас, сделав в блокноте пометку насчет группы Белова.

- Будет, - подтвердил Киров. - Слушайте...

Три недели спустя…

22 апреля 1937 года. 12:00.

Отель «Палас». Мадрид, площадь Кортесов, дом 7.

В Испанию Шпигельглас взял с собой Павла Судоплатова и Александра Тимашкова, карьера которых с назначением товарища Кирова на пост наркома внутренних пошла несколько иным путем.

После открытия Школ Особого Назначения начальник Иностранного отдела ГУГБ Артузов направил Судоплатова и Тимашкова во вторую ШОН для повышения квалификации, где они прошли курс подготовки разведчиков-нелегалов и получили навыки диверсионной работы. После успешного окончания курса им были досрочно присвоены звания старших лейтенантов государственной безопасности.

Так что, не было ничего удивительного в том, что именно этих сотрудников майор Шпигельглас решил привлечь к операции в Барселоне.

В Мадриде сотрудники НКВД оказались двадцатого апреля. В принципе, их можно было доставить и раньше, но проблема заключалась в том, что помимо нескольких сотрудников госбезопасности в Испанию нужно было переправить и целый батальон войск НКВД, для чего требовался отдельный теплоход. Киров же считал, что включение в обычный грузовой конвой подобного теплохода привлечет к себе ненужное внимание, а потому вынужден был ждать конвоя, в котором и так будут пассажирские теплоходы.

Как раз в это время нарком Ворошилов и комдив Штерн, желавшие прогнать через боевые действия в Испании как можно больше красноармейцев, готовили первую ротацию войск, поэтому ждать Кирову пришлось недолго. К входившим в конвой пассажирским теплоходам «Абхазия» и «Аджария» класса «Армения» добавился их систершип «Крым», на котором и разместился батальон войск НКВД.

Прибыв в Мадрид и проконтролировав размещение своих людей, Шпигельглас приказал им двадцать первого числа отдыхать, а сам направился с докладом к товарищу Артузову, чуть более полугода назад бывшего начальником Иностранного отдела ГУГБ.

- Все понятно, товарищ Шпигельглас, - произнес Артур Христианович, выслушав доклад своего бывшего подчиненного. - Поставленная перед вами задача, и в самом деле, крайне важна. Чем я могу вам помочь?

- Информацией, - коротко ответил Шпигельглас. - Мне нужна как можно более точная картина происходящего в Барселоне. Еще бы неплохо было, если бы вы помогли мне установить контакт с товарищами в Барселоне. Их помощь может оказаться неоценимой.

- Будет, - кивнул Артузов. - Все будет, и информация, и контакты. Жду вас и ваших людей завтра в двенадцать часов!

На следующий день в малом конференц-зале отеля «Палас» состоялось совещание, на которое Шпигельглас, помимо Судоплатова и Тимашкова, пригласил еще и всех командиров батальона уровнем от комвзвода и выше. Был приглашен на совещание и лейтенант Белов, до которого еще накануне Артузов довел приказ о временном подчинении его группы Шпигельгласу.

Историю отечественных спецслужб в центре подготовки читал лично руководитель проекта «Хронос» полковник Ершов, а потому знали ее курсанты на отлично. Поэтому Максим, узнавший многих из присутствовавших в зале, почувствовал себя неловко, оказавшись рядом с такими легендами советской внешней разведки, как Шпигельглас, Судоплатов и Тимашков, не говоря уже про Артузова и Котова.

Тем временем, конференц-зал постепенно заполнялся людьми, занимавшими места в креслах для зрителей, перед которыми за длинным столом уже сидели Артузов, Котов и Шпигельглас. Когда же собрались все, двери были закрыты и совещание началось.

- Здравствуйте, товарищи! - поприветствовал всех Артур Христианович. - Товарищ Шпигельглас попросил меня довести до вас сведения, которые помогут вам в выполнении поставленной перед вами задачи. Товарищ Котов, будьте добры!

- Есть, товарищ Артузов! - встал со своего места Котов. - Только должен предупредить, что, говоря о происходящем в Барселоне, не удастся избежать большого количества имен и названий, в которых легко запутаться.

- Мы разберемся, - заверил его Шпигельглас. - А если что-то будет непонятно - обязательно уточним!

- Итак, слушайте, - начал Котов. - Начать нужно с того, что Каталония исторически является не совсем обычной испанской провинцией. Со времен глубокого средневековья каталонцы стремились если не к отделению от Испании, то хотя бы к автономии. Запомните этот факт, без него трудно будет понять дальнейшие события.

Своему нынешнему статусу автономного сообщества Каталония обязана свержению монархии и образованию Второй республики. Тогда же был восстановлен Женералитет, орган самоуправления, включающий в себя парламент, исполнительный совет и управляемый президентом. Вначале Женералитет играл роль временного правительства, но после победы Народного фронта в феврале прошлого года он превратился в постоянное правительство Каталонии.

На фашистский мятеж, начавшийся в июле прошлого года, Каталония ответила яростным сопротивлением, ведущую роль в котором сыграли анархисты из Национальной Конфедерации Труда и Федерация Анархистов Иберии, собравшая под своими знаменами самых активных и непримиримых представителей анархистского движения. Сторонники Франко были разгромлены, но в городе воцарился хаос. И неудивительно, анархисты ведь люди такие, к соблюдению порядка не склонные…

- И официальное правительство молча терпело этот бардак? - удивился Павел Судоплатов. - Что-то не верится…

- Вы можете верить во что угодно, товарищ Судоплатов, но факт остается фактом, - ответил Котов. - После победы над сторонниками Франко популярность анархистов в народе была так велика, что любое выступление против них со стороны Женералитета было бы сочтено контрреволюционным. Дошло до того, что с подачи ФАИ был основан Центральный Антифашистский Комитет Каталонии, объединявший в себе как входившие в правительство партии, так и профсоюзы, представители которых представляли собой реальную власть на улицах.

Были созданы так называемые Отряды Контроля, которые, действуя совместно с полицией, должны были бороться с проявлениями фашизма. Официально они подчинялись Антифашистскому комитету, на деле же они состояли в основном из анархистски настроенной молодежи, а потому находились под сильным влиянием ФАИ.

Однако, комитет оказался беспомощен перед проблемами, неизбежно возникающими перед воюющей территорией, что не устраивало президента Женералитета Луиса Компаниса-и-Жовера. Желая вернуть власть законному правительству и навести порядок в Каталонии, он пошел на переговоры с Центральным антифашистским комитетом, по итогам которых комитет был распущен, а входившие в него члены стали депутатами Женералитета.

- Ловко! - не удержался от комментария Александр Тимашков. - Похоже, что этот Компанис - довольно разумный человек.

- Да, план был хорош, - согласился Котов. - Вот только на деле все получилось не так гладко. Желая спасти экономику Каталонии от развала, Компанис решил взять ее под контроль Женералитета и устроил коллективизацию. И, если, скажем, с банками у него это получилось, то вот промышленные предприятия прочно удерживали в своих руках профсоюзы, причем, по большей части - входящие в НКТ.

Получилась забавная ситуация. Профсоюзы просят у банков кредиты для поддержки и развития своих предприятий, а контролирующий банки Женералитет им постоянно отказывает, аргументируя это тем, что в нынешних условиях он не может бесконтрольно выделять деньги посторонним организациям. Как вы можете догадаться, взаимопониманию между НКТ и Женералитетом такое положение дел не способствовало.

Не было порядка и в самом Женералитете. Большинство в парламенте было представлено так называемым Левым Фронтом Каталонии, политической коалицией, в которую входили ведущие партии Каталонии, а также местные отделения партий, входивших в Народный Фронт. Поскольку ведущую роль в этой коалиции играли партии социал-демократической направленности, парламент в целом придерживался курса на поддержку центрального республиканского правительства Испании и максимального сотрудничества с СССР.

Но такими были не все. Была, например, в парламенте так называемая Рабочая Партия Марксистского Единства, или ПОУМ, для краткости. Это коммунистическая партия, но антисоветской направленности, критикующая Советский союз за бюрократизм, а товарища Сталина - за отход от ленинской коллегиальности в пользу авторитарного стиля управления.

Учитывая, что Советский Союз является главным поставщиком вооружения и военных специалистов, другие входящие в Женералитет партии весьма негативно относились к подобным идеям. Некоторые даже называли членов ПОУМ агентами Франко, которые, прикрываясь якобы революционной агитацией, пытаются разрушить республику изнутри. Подобное отношение вынудило ПОУМ выйти из состава парламента, после чего они немедленно нашли себе новых друзей в лице Федерации Анархистов Иберии, выступавшей против подчинения Женералитета центральному правительству.

ФАИ, впрочем, вскоре также покинула парламент. Это случилось после того, как Первый советник правительства Каталонии Хосеп Тарраделлас, желая покончить с разгулом Отрядов Контроля, запретил всем представителям органов правопорядка иметь политическую принадлежность, а также потребовал от всех политических партий сдать оружие.

Тарраделлас хотел, чтобы единственной вооруженной силой в Барселоне осталась городская полиция, однако, результат оказался прямо противоположным. ФАИ отказалась разоружаться и объявила о своем выходе их парламента, бойцы Отрядов контроля же не пожелали отказываться от своих анархистских убеждений и становиться полицейскими, вместо этого начав по вечерам устраивать свои печально известные «прогулки». Во время этих мероприятий они под видом прогуливающихся обывателей бродили по городу, калеча и убивая всех, кто им не нравился.

Вот, собственно, и все, что я могу рассказать вам о происходящем в Каталонии, товарищи.

После того, как Котов замолчал, находящиеся в зале сперва начали переглядываться, затем начали шепотом осуждать услышанное, заодно проверяя, правильно ли они все поняли.

- Это все очень познавательно, товарищ Котов, - наконец, нарушил молчание Судоплатов. - Но меня лично больше интересует расстановка сил на текущий момент. Не могли бы вы рассказать поподробнее о наших возможных союзниках и вероятных противниках?

- Почему бы и не рассказать? - пожал плечами Котов. - Во-первых, разумеется, Женералитет. Возглавляет его Луис Компанис, весьма умеренный и разумный человек. По политическим взглядам - социал-демократ. Женералитет выступает за поддержку центрального правительства и сотрудничество с Советским союзом, а потому является нашим потенциальным союзником. В подчинении Женералитета находится Национальная Армия Каталонии, сформированная из части ополченцев. По документам в ней числится около сорока тысяч человек, на деле же вы можете рассчитывать не более, чем на шесть тысяч солдат.

- Всяко лучше, чем ничего, - прокомментировал кто-то из зала.

- Затем идут анархисты из НКТ и ФАИ, - продолжил перечислять Котов. - До определенного момента эти две структуры выступали в союзе, но после выхода ФАИ из состава парламента между ними произошел раскол, по итогам которого в Федерацию Анархистов Иберии переметнулись наиболее непримиримые анархисты, а в Национальной Конфедерации Труда остались относительно умеренные. ФАИ однозначно выступит против любых попыток подчинить Каталонию центральному правительству, а вот насчет НКТ я не уверен.

Говоря о ФАИ, нельзя не упомянуть об Отрядах Контроля. Не вполне понятно, подчиняются ли они сейчас хоть кому-нибудь, но лишиться своей вольницы они точно не захотят, а потому, как я предполагаю, в случае вооруженного конфликта они выступят на одной стороне с ФАИ.

- Простите, товарищ Котов, - поднял руку Максим, которому очень не понравились описанные Леонидом Александровичем «прогулки». - А какова численность этих отрядов?

- Что-то около семисот человек, - ответил Котов. - Точнее сказать не могу, она постоянно меняется. Кто-то одумывается и уходит, кто-то приходит, а кто-то порой и гибнет во время стычек с полицией или просто вооруженными гражданскими.

Ну, и наконец, Рабочая Партия Марксистского Единства. После исключения из состава правительства, она частично утратила свое влияние, но, тем не менее, пользуется определенной поддержкой. Да и двадцать восьмая дивизия, укомплектованная, в основном, бывшими ополченцами ПОУМ, никуда не делась. Если не принять меры, ПОУМ может перетянуть некоторую часть колеблющихся на сторону ФАИ.

- Мы здесь в том числе для этого, - заметил Шпигельглас. - Товарищ Котов, расскажите, пожалуйста, о верхушки ПОУМ, чтобы могли решить, к кому именно принимать меры.

- Хорошо, - кивнул Котов. - ПОУМ возникла в тысяча девятьсот тридцать пятом году в результате слияния партии Левых коммунистов Испании с Рабоче-крестьянским блоком. Что примечательно, ЛКИ были правыми уклонистами, вроде троцкистов, а РКБ - правыми, навроде бухаринцев.

В настоящее время ПОУМ возглавляет Андрес Нин Перес, фигура в высшей степени примечательная. Начинал как школьный учитель, потом занимался журналистикой, и, в конце концов, ушел в политику. В двадцать первом году Нин находился в Москве, где принимал участие в учреждении Красного интернационала профсоюзов, какое-то время работал с Бухариным, а потом стал секретарем Троцкого. Из-за своей принадлежности к троцкистской левой оппозиции в тридцатом году Нин вынужден был покинуть СССР.

Вернувшись в Испанию, Нин вместе с Хуаном Андраде, исключенным из Коммунистической партии за защиту левой оппозиции, основывает партию Левых Коммунистов Испании. Хотя партия задумывалась, как троцкистская, сам Троцкий критиковал Левых коммунистов за сотрудничество с Рабоче-крестьянским блоком, призывая вместо этого активнее продвигать свои взгляды в рядах Коммунистической партии Испании.

В конце концов Левые коммунисты порвали с Четвертым Интернационалом и, объединившись с Рабоче-крестьянским блоком, основали ПОУМ. В настоящее время Нин является довольно умеренным оппозиционером, а его взгляды скорее меньшевистские, нежели троцкистские. Недаром сам Троцкий неоднократно называл его «испанским Мартовым».

Совершенно другим политиком является Хуан Андраде, соратник Нина еще по ЛКИ и второй человек в ПОУМ. В отличие от Нина, политические взгляды Андраде не изменились, он как был «троцкистом», так им и остался. В настоящее время является одним из главных пропагандистов партии и, как мы предполагаем, основным двигателем всей ее антисоветской деятельности.

Впрочем, за звание второго человека в партии с Андраде может поспорить Хоакин Морин Хулия, бывший генеральный секретарь Рабоче-крестьянского блока. Вернее, мог бы, поскольку еще летом тридцать шестого года он был арестован сторонниками Франко и заключен под стражу в городе Саламанка, где и пребывает до сих пор. Персонаж этот примечателен тем, что за свою карьеру он успел побывать членом НКТ, Коммунистической партии Испании, затем основал Рабоче-крестьянский блок и, наконец, принял самое активное участие в образовании ПОУМ.

- Какая пестрая биография! - покачал головой Судоплатов.

- Что есть, то есть, - согласился Котов. - Из прочих же ключевых фигур стоит отметить Хулиана Гомеса Гарсию, он же Хулиан Горкин. Он является главным редактором партийной газеты «La Batalla» и основным источником нападок на Советский Союз и Коммунистическую партию Испании.

Не стоит забывать и про Виллебальдо Солано Алонсо, возглавляющего подконтрольную ПОУМ молодежную организацию. А еще можно упомянуть Курта Ландау, бывшего коммуниста, бывшего «троцкиста», но всегда - последовательного противника Советского Союза и товарища Сталина. Сейчас он находится в Барселоне под псевдонимом «Вольф Бертрам» и занимается связями ПОУМ с иностранными журналистами.

Это, пожалуй, самые выдающиеся. А вообще, в ПОУМ много интересных личностей, всех и не упомнишь! - усмехнулся Леонид Александрович. - Если хотите, я подготовлю для вас развернутую справку.

- Будьте любезны, и, желательно, с фотографиями, - благодарно кивнул Шпигельглас, после чего повернулся к своим подчиненным. - Итак, товарищи, расклад сил и ключевые фигуры вам известны, остается решить, как именно мы будем действовать. Начнем, по традиции, с младших по званию. Товарищ Белов, что вы думаете по этому поводу?

- Я не уверен, что нам удастся перетянуть на нашу сторону умеренных анархистов, но нужно пытаться убедить их хотя бы сохранить нейтралитет, - после паузы ответил Максим. - А вот Отряды Контроля, определенно, должны быть уничтожены!

- Поясните, пожалуйста, свое последнее утверждение, товарищ Белов, - попросил Шпигельглас. - Почему вы настаиваете на уничтожении Отрядов Контроля?

- Их «прогулки» очень напоминают мне действия гитлеровских штурмовиков, - ответил Максим. - Расспросите входящую в мою группу сержанта Шнайдер, она вам, как очевидец, подробно расскажет про их художества. Нет, в идеале, конечно, стоило бы принудить Отряды Контроля к сдаче и подвергнуть их членов суду, но такой вариант я не рассматриваю, как абсолютно нереалистичный.

- Я поддержу мнение товарища Белова насчет Отрядов контроля с той лишь поправкой, что им все-таки нужно будет предложить сложить оружие, - произнес Судоплатов. - Понятно, что они, скорее всего, откажутся, но приличия должны быть соблюдены.

Максим кивнул, признавая справедливость слов Павла Анатольевича.

- Ну хорошо, товарищ Белов, вашу позицию насчет Отрядов Контроля я понял, - не стал развивать дискуссию Шпигельглас. - А что вы думаете насчет членов ПОУМ?

- Ну, если Андрес Нин, по утверждению товарища Котова, является весьма умеренным, то трогать его не стоит, - задумчиво проговорил Максим. - Я бы ликвидировал газетчика и руководителя молодежной организации, от них вреда побольше будет.

- Пожалуй, соглашусь с вами, - кивнул Шпигельглас. - Но тут нужно будет смотреть по ситуации. Пока неизвестно, до кого мы сможем добраться, а до кого нет. Эх, жаль, что Морин сейчас в тюрьме сидит... Скажите, товарищ Артузов, нет ли какой-нибудь возможности его освободить?

- Хотите с его помощью устроить раскол внутри ПОУМ? - понимающе усмехнулся Артур Христианович.

- Именно, - кивнул Шпигельглас. - Нет ничего хуже, чем межфракционная борьба внутри партии. Наиболее радикальные крылья будут активно грызться между собой, а рядовые члены, глядя на происходящее, начнут покидать ее ряды.

- В принципе, за хорошие деньги можно будет устроить Морину побег, - задумчиво проговорил Артузов. - Вопрос только в том, как это залегендировать, чтобы в ПОУМ поверили, что это был действительно побег. Хорошо, я подумаю над этим.

- Спасибо, товарищ Артузов, - поблагодарил Шпигельглас, после чего повернулся к аудитории. - Еще мнения будут? Нет? Тогда подведем итоги. Принимая во внимание позиции товарищей Белова и Судоплатова, я считаю, что нам нужно попытаться убедить руководство НКТ и ФАИ перейти на сторону республики. Если они откажутся - мы будем считать их врагами и поступим с ними соответственно. То же касается и Отрядов Контроля. Мы предложим им сдачу и гарантируем справедливый суд. Откажутся - пусть пеняют на себя. В отношении же ПОУМ будем действовать по ситуации...

- Позволю себя дать вам несколько советов, - произнес Артузов. - Отправьте в Барселону людей, которые будут заниматься ПОУМ, пусть погуляют по городу и сориентируются на местности. Да и сами вы отправляйтесь туда же, чтобы познакомиться президентом Компанисом и договориться с ним о совместных действиях.

Приданный же вам батальон войск НКВД стоит отправить поближе к театру военных действий, например, в Валенсию. Этот вопрос я могу взять на себя, все равно мне нужно будет встретиться с президентом Асаньей и премьер-министром Ларго для согласования вашей операции.

Да, и подберите себе оружие из захваченных в боях с националистами трофеев. Если члены ПОУМ будут убиты из вражеского оружия, будет больше шансов, что вину за их смерть возложат на фашистов.

- Благодарю за советы, товарищ Артузов, именно так мы и поступим, - обдумав предложения Артузова и не найдя в них недостатков, согласился Шпигельглас. - На разведку в Барселону отправятся товарищи Судоплатов, Тимашков и Белов. Судоплатов и Тимашков работают в паре, у Белова же есть своя группа. Дату отправки определим позднее, на сегодня же я предлагаю закончить!

23 апреля 1937 года. 16:14.

Отель «Палас». Мадрид, площадь Кортесов, дом 7.

На следующий день после обеда девушки убежали на комсомольское собрание. Максим же с ними не пошел, искренне надеясь, что его приятель комсорг Борисов не будет сильно нудеть по этому поводу. Вместо этого он отправился в выделенный Шпигельгласу кабинет, где получил от его помощника тонкую папку, содержащую краткую информацию по наиболее значимым членам ПОУМ.

Вернувшись в номер, Максим уселся за стол в общей комнате и приступил к изучению полученных документов. Всего в папке было более десятка справок, каждая из которых занимала два-три машинописных листа и была снабжена прикрепленной фотографией.

Изучая документы, Максим постепенно добрался до справки, посвященной Курту Ландау. Быстро пробежавшись по тексту, Белов понял, что ничего нового по сравнению с тем, что вчера рассказывал товарищ Котов, он для себя не узнает. Зато документ был снабжен фотографией, на которой был запечатлен мужчина в круглых очках и маленькими усиками, как у актера Чарли Чаплина. Максим не смог бы объяснить почему, но лицо Ландау казалось ему неприятным.

- Какая отвратительная рожа! - раздавшийся над ухом голос Греты заставил Белова вздрогнуть. Увлекшись чтением, он не заметил возвращения девушек. - На Гитлера похож, только в очках...

- Максим, кто все эти люди? - поинтересовалась Киу, указывая на разложенные по всему столу документы.

- Это руководство Рабочей Партии Марксистского Единства, которое наше начальство желает видеть в гробах и в белых тапочках, - Максим указал пальцем вверх, намекая, начальство какого уровня он имеет ввиду.

- Что, всех? - уточнила Киу.

- Нет, кого получится, - ответил Максим.

- Понятно... - протянула Шнайдер.

- И вот еще что, послезавтра днем мы отправляемся в Барселону, - сообщил Максим. - Ехать предстоит в гражданском, так что у вас еще есть время, чтобы подготовиться! А тебе, Киу, предстоит особое задание. Завтра тебе нужно будет отобрать две - три трофейные снайперские винтовки и привести их к нормальному бою.

29 апреля 1937 года. 16:30.

Кинотеатр «Верди». Барселона, улица Верди, дом 32.

Группа «Авангард» находилась в Барселоне уже пятый день.

Сразу после прибытия испанские коммунисты помогли сотрудникам НКВД заселиться в гостиницы. Сергей Михайлович Шпигельглас и группа Судоплатова - Тимашкова заселились в отель «Колон», являвшемся штаб-квартирой Объединенной Социалистической Партии Каталонии и находившемся в равном удалении от Дворца Женералитета, гостиницы «Риволи», являвшегося штаб-квартирой ПОУМ, и телефонной станцией, которой, предположительно, и предстояло стать причиной грядущего конфликта.

Группу «Авангард» же заселили в отель «Каса Фустер», что в квартале Грасия. До войны этот квартал был облюбован творческими людьми, в нем часто устаивались различные выставки и концерты, порой продолжавшиеся до самого утра. Сейчас же, разумеется, ничего подобного не происходило, однако, благодаря присутствию большого количества полицейских, район продолжал считаться одним из самых спокойных в городе.

«Каса Фустер», в котором поселилась группа «Авангард», до войны был роскошным пятизвездочным отелем, и даже сейчас не утратил еще былого величия. Особенно примечательна была просторная терраса на крыше, с которой отрывался прекрасный вид на главный в Барселоне долгострой - собор Святого Семейства, строительство которого длится вот уже сорок пять лет и, насколько помнилось Максиму, не будет завершено и в двадцать первом веке.

В отеле стараниями местных товарищей были забронированы два двухместных номера, в одном из которых обосновались Максим и Хорхе, а во втором - Киу и Грета. На следующий день после заселения группа приступила к изучению Барселоны, побывав на площади Каталонии, возле которой находилась пресловутая телефонная станция, а также взглянув со стороны на штаб-квартиру ПОУМ. Помня о том, что рассказывал товарищ Котов про обстановку в Барселоне, осмотр города проводился исключительно в дневное время. С наступлением темноты группа предпочитала не высовываться из отеля, чтобы случайно не нарваться на «прогуливающихся» отморозков из Отрядов контроля.

К середине пятого дня Максим решил, что выполнение задачи - это, конечно, хорошо, но и отдыхать иногда тоже надо. И как раз по пути в отель ребятам подвернулся кинотеатр «Верди», в котором, к тому же, показывали не что-нибудь, а «Чапаева»! Фильм этот, хотя он и вышел еще в тридцать четвертом году, Грета и Киу еще не видели, но очень хотели посмотреть. Да и Максим, которому этот фильм показывали еще во время обучения в центре подготовки «Хроноса», был не прочь увидеть его снова. Словом, бойцы «Авангарда» переглянулись, и, не говоря ни слова, отправились в кинотеатр.

Фильм демонстрировался на русском языке, но с испанскими субтитрами. Для Максима это оказалось большим удивлением, он и понятия не имел, что субтитры уже используются. А вот процесс просмотра фильма, вызвал у Максима мысль, что лучше бы он пересмотрел его с экрана ноутбука!

В кинотеатре находилось достаточно много ополченцев, причем, многие из них пришли на сеанс прямо с винтовками. К тому же они, видимо из-за своих анархистских убеждений, не сковывали себя рамками приличий, куря прямо в зале и эмоционально комментируя происходящее на экране, порой даже заглушая звук самого фильма.

Когда же дело дошло до финальных эпизодов, в которых белогвардейцы прижали Чапаева сотоварищи к реке, из-за чего те были вынуждены броситься в Урал и попытаться спастись вплавь, многие ополченцы, вообще, вскочили со своих мест и открыли по белым на экране огонь из винтовок и пистолетов![1]

Максим сперва опешил от такого поворота событий, а потом поблагодарил судьбу за то, что они пришли в кино незадолго до начала сеанса, когда билеты оставались только на последние ряды. Так что он мог спокойно дожидаться окончания сеанса, не опасаясь, что ему прилетит в спину. Однако, он все равно оглянулся назад и, на всякий случай, нащупал в кармане пиджака пистолет.

Впрочем, все обошлось благополучно и применять оружие не пришлось. Лишь только у ополченцев закончились патроны в магазинах, как стрельба сама собой прекратилась, а там и фильм подошел к концу. И, тем не менее, из кинотеатра Максим выходил под таким впечатлением от поведения местных анархистов, что не сразу понял, что его зовут.

Обернувшись, он увидел двоих мужчин, в одном из которых, высоком и коренастом, он узнал знакомого ему еще по Мадриду Эрнста Хемингуэя. Рядом с ним стоял не менее высокий человек, чья внешность была настолько английской, что его так и хотелось назвать джентльменом.

- Здравствуйте, мистер Белов! Мисс Шнайдер, мисс Линь! - по-английски произнес Хемингуэй, вежливо приподняв шляпу. - Позвольте представить вам моего коллегу, писателя Джорджа Оруэлла! Джордж, я хочу познакомить тебя с моими русскими друзьями! Они служат в русской интербригаде и недавно участвовали в штурме Университетского городка!

Встреча с еще одним знаменитым писателем Максима, безусловно, удивила, но ни капельки не обрадовала. Всех участников гражданской войны он знать, разумеется, не мог, но участие в ней всемирно известного писателя он запомнил, как запомнил и то, что Оруэлл воевал не где-нибудь, а в рядах ПОУМ!

«С ним нужно быть поосторожнее, - подумал Максим. - Повезло еще, что старина Хэм не разбирается в наших знаках различия и тогда в Мадриде принял нас за военных. Наши военные советники в Женералитете есть, а вот объяснить, что тут делают сотрудники НКВД, было бы гораздо труднее!»

- Рад знакомству, мистер Оруэлл! - так же на английском ответил Максим. - В свою очередь я хочу вам представить нашего товарища Хорхе Молину.

Английский писатель скептическим взглядом окинул Хорхе, одетого в потертый пиджак и серую пролетарскую кепку, и вежливо кивнул в ответ, после чего знакомство можно было считать состоявшимся.

- Скажите, друзья мои, у вас есть время? - спросил Хемингуэй. - Нам с Джорджем было бы интересно с вами побеседовать!

Отказ мог вызвать нежелательные подозрения, да и время у ребят было, так что на предложение Хемингуэя Максим ответил согласием. Однако, не желая информировать писателей о месте проживания группы, он предложил поискать в округе какое-нибудь кафе. Несмотря на войну, таковое нашлось довольно быстро, и вскоре вся компания уже сидела под навесом во дворе одного из домов, потягивая холодное, только что из погреба, пиво.

Во время беседы Максиму, хорошо знавшему английский, вновь пришлось поработать переводчиком. Вначале разговор шел о всяких мелочах, вроде сегодняшней стрельбы в кинотеатре, но потихоньку он свернул на происходящее вокруг, то есть - на войну. И Оруэлл, разумеется, не смог удержаться от критики.

- Мистер Белов, я искренне ценю вклад Советского Союза в борьбу с фашистскими мятежниками, но меня беспокоит то, как ваша страна навязывает свою волю правительству Испании, - признался Оруэлл.

- Мы навязываем свою волю? - удивился в ответ Максим. - Ну что вы, мы просто даем испанскому правительству советы по военным и некоторым политическим вопросам. Кстати, именно мы не позволили премьер-министру Ларго арестовать в Мадриде всех подозреваемых в симпатиях к фашистам.

- Вот как? Я этого не знал, - ошарашенно покачал головой Оруэлл. - Однако, вы же не будете отрицать, что значительную часть вооружения вы поставляете напрямую Коммунистической Партии Испании, позволяя ей самой решать, с кем делиться полученным от вас оружием, а с кем - нет? С Рабочей Партией Марксистского Единства, например, КПИ не поделилась ни единым патроном!

Это было и в самом деле так. Обдумав предложение Максима, озвученное им на ближней даче в Волынском, товарищ Сталин принял решение частично воплотить его в жизнь. Тяжелое вооружение, вроде танков и самолетов, было оплачено испанским золотом и поставлялось непосредственно правительству Испании, часть же легкого вооружения, от винтовок и пулеметов до семидесятишестимиллиметровых пушек, шла непосредственно КПИ.

- Он что, хочет, чтобы мы помогали ПОУМ оружием? После всех тех ушатов грязи, которые они регулярно выливают как на нас, так и на наших советских друзей? - удивился Хорхе, выслушав перевод слов Оруэлла. - Максим, переведи мистеру Оруэллу, что мы так поступать не будем! Мы не хуже товарищей из СССР понимаем, кто нам друг, а кто - нет!

Максим перевел, после чего лицо Оруэлла приняло удивленное выражение. Скажи эти слова сам Максим, он, наверное, принял бы их за советскую пропаганду, а вот в устах испанского коммуниста они приобретали совсем другой вес.

- То есть, вы одобряете, что КПИ использует поставки оружия Советским Союзом для укрепления собственных позиций и борьбы с оппозиционными по отношению к ней партиями? - уточнил Оруэлл и, после того как Хорхе, выслушавший перевод, кивнул, повернулся к Максиму. - А вы, мистер Белов, согласны с мистером Молиной?

- Разумеется, - пожав плечами, ответил Максим. - Это обычный элемент политической борьбы.

- Но ведь это неправильно! - воскликнул Оруэлл. - Если так пойдет и дальше, то после победы над фашизмом нас будет ждать режим, в котором все оппозиционные партии и газеты будут запрещены, а все несогласные окажутся в тюрьме! Такой режим будет лучше, чем то, к чему ведет нас Франко, он будет настолько лучше, что за него даже будет иметь смысл сражаться! Разумеется, называться он будет иначе, ведь его установят либералы и коммунисты, но суть от этого не изменится, это все еще будет фашистский режим![2]

Чем дальше Максим слушал Оруэлла, тем труднее ему было сохранять серьезное лицо. На последней же фразе он все-таки не выдержал и рассмеялся, чем вызвал удивленные взгляды своих товарищей. Когда же, отсмеявшись, Максим перевел им слова Оруэлла, удивление на лицах Греты, Киу и Хорхе сменилось недоумением от того, как, вообще, можно было сказать что-то подобное.

- Что он только что сказал? - спросила Киу.

- Er hat überhaupt keine Grütze im Kopf![3] - согласилась Грета, после чего произнесла то же самое по-французски, специально для Оруэлла. Тот, будучи выпускником Итона, отлично знал французский и прекрасно все понял.

- Простите, мисс Шнайдер, что же я, по-вашему, сказал не так? - спросил Оруэлл, удивленный и даже обиженный ее словами.

- Максим, объясни лучше ты, - попросила Грета. - Я так точно не сформулирую.

- Ну, начнем с того, что либералы и коммунисты вместе ничего построить не смогут, поскольку они принадлежат к совершенно разным политическим течениям, - начал Белов. - Либерализм - явление строго капиталистическое, провозглашающее неприкосновенность частной собственности и свободу предпринимательства. В социальном же смысле либерализм ставит интересы отдельной личности выше интересов общества.

Коммунизм же подразумевает общественную собственность на средства производства, благодаря чему, собственно, и станет возможно социальное равенство. При столь противоположных взглядах коммунисты и либералы могут быть исключительно временными попутчиками, как сейчас, в борьбе с националистами, объединиться же и установить фашистский режим они никогда не смогут.

Меня больше пугает, что, если партии вроде ПОУМ дорвутся до власти, никакой победы не будет, как не будет и коммунистов с либералами, а будет один сплошной фашизм под управлением Франко.

- Почему вы считаете, что приход ПОУМ к власти приведет к победе Франко? - уже не так обиженно спросил Оруэлл. - Неужели вы верите слухам, утверждающим будто бы ПОУМ работает на Франко?

- Нет, таким слухам я не верю, - ответил Максим. - И дело тут даже не в их отношении к Советскому Союзу. Дело в том, что ПОУМ призывает прямо в ходе войны устроить революцию, свергнуть республиканское правительство и немедленно установить в Испании коммунистический режим. Можно как угодно относиться к правительству Ларго, но оно хоть как-то поддерживает целостность республики. Не будет его - и Франко перещелкает Каталонию, Валенсию и Мадрид поодиночке, ведь у него-то с единством все в порядке!

- Тут я вынужден с вами согласиться, - вздохнул Оруэлл. - Но, согласитесь и вы, в критике ПОУМ Советского Союза есть рациональное зерно. С приходом к власти Сталина ваша страна перешла от ленинской народной демократии к авторитарному правлению. Разве это не предательство идей революции?

- А демократия - это, вообще, удел богатых стран, вроде Соединенных Штатов Америки, - Максим отсалютовал Хемингуэю бокалом, после чего допил пиво, пока оно окончательно не стало теплым. - Нам же в наследство от Российской Империи досталась отсталая экономика, разрушенная, к тому же, восьмью годами Империалистической и Гражданской войн. Нам нужно срочно поднять нашу экономику до уровня ведущих мировых держав, а сделать это можно только при наличии твердой центральной власти. Товарищ Сталин и рад бы был ввести прямую демократию[4], но сделать это сейчас не представляется возможным. Слишком медленным тогда будет развитие страны.

- Но к чему такая спешка? - удивился Оруэлл. - Кто вам мешает развиваться медленнее, но как демократическому обществу?

- А вот за спешку мы должны поблагодарить английские и американские капиталы, которые, не жалея средств, развивают промышленность Германии. Как вы думаете, против кого они ее так активно откармливают? - ответил Максим.

- Вы считаете, что Германия способна напасть на Советский Союз? - недоверчиво уточнил Оруэлл.

- Я в этом не сомневаюсь, - с ироничной улыбкой на губах ответил Максим. - Еще в двадцать пятом году Гитлер в своей книге «Моя борьба» писал про необходимость завоевания жизненного пространства на востоке. На востоке - это у нас, если что. А с приходом нацистов к власти эта его идея превратилась из бредней психически нездорового человека в официальную государственную программу.

Мировой финансовый капитал такие устремления Гитлера может только приветствовать. Уничтожить руками Германии единственное в мире государство рабочих и крестьян, которое для капиталистов, как кость в горле - да ради такого дела они никаких денег не пожалеют!

Так что, не сомневайтесь, мистер Оруэлл, не позднее, чем через пять лет Германия нападет на Советский Союз, после чего начнется самая кровопролитная война в нашей истории, - с лица Максима исчезла улыбка, он пристально посмотрел английскому писателю в глаза и размеренно, словно гвозди заколачивая, закончил: - И мы. Ее. Выиграем!

29 апреля 1937 года. 01:55.

Отель «Фалькон». Барселона, бульвар Рамбла, дом 30-32.

Время давно перевалило за полночь, а Джордж Оруэлл, раз за разом прокручивавший в голове состоявшийся днем разговор, все никак не мог уснуть.

Вначале он был возмущен тем, как этот русский сопляк, мистер Белов, смеялся над ним, человеком, который в два раза его старше! Затем же, успокоившись, он был вынужден признать, что в словах Белова был смысл, и чем больше он думал над его словами, тем больше смысла он в них находил.

Джордж Оруэлл по натуре своей был идеалистом, в голове которого идеи об общественной собственности на средства производства с бесплатным образованием и медициной спокойно сочетались с политическим плюрализмом и многопартийностью. Разговор же с Беловым впервые заставил его задуматься о том, а как, собственно, эти его идеи сочетаются с окружающей действительностью?

«И мы. Ее. Выиграем!»

Вспомнив слова Белова, поставившие последнюю точку в их разговоре, Оруэлл непроизвольно вздрогнул. С такой убежденностью мог говорить либо фанатик, либо человек, твердо уверенный в своей правоте. Именно эта уверенность Белова, совершенно не похожая на фанатизм, и заставляла Оруэлла раз за разом прокручивать в голове их разговор, пока не привела его к вопросу, а на правильной ли стороне он все это время сражался?

Обдумывая этот вопрос и так и не сумев найти на него ответ, Оруэлл забылся сном. Утром он проснулся совершенно разбитым и за завтраком решил рассказать обо всем жене. Они с Айлин долго рассуждали о правильности выбранной ими стороны, но так и не смогли прийти к какому-либо однозначному выводу. Единственное, что было для них совершенно ясно - сражаться на неправильной стороне аморально и даже преступно.

В итоге Оруэлл, будучи не только идеалистом, но и индивидуалистом, решил, что если не ясно, за какую сторону следует сражаться, то нужно не сражаться вовсе. Тем же днем они с женой собрали свои немудреные пожитки, а утром тридцатого числа - сели на поезд до Тулузы. Несколько дней спустя они вернулись в Англию.

Примечания:

[1] - Реальный факт.

[2] - Несколько перефразированная цитата Оруэлла, написанная им после возвращения из Испании в 1937 году и хорошо иллюстрирующая, какой сумбур царил у него в мыслях.

[3] - У него совсем нет каши в голове! (Нем.) - немецкое выражение, означающее, что у человека нет мозгов.

[4] - И. В. Сталин в 1934 году и в самом деле предлагал ввести соревновательную систему выборов в советы всех уровней, путем прямого тайного голосования. Однако, этот проект был отвергнут партийным руководством, боявшимся по итогам выборов потерять свои места.