Клеймённые уродством

Глава 12. Разбитый витраж

Звуки как будто стихли. Я смотрела на Питера, медленно и остро осознавая то, что он сейчас сказал. Наверное, и правда не стоило в этом копаться.

Я поднялась со своего места. Больно. Очень больно. Как будто тебе грудную клетку разрезают скальпелем и заливают туда лаву. Сознание было заторможено, взгляд полон отрешенности и не понимания.

— Элис…

— Не трогай меня.

От своего голоса меня аж передернуло. Холодный, как айсберг в океане. И такой же колкий, если прикоснутся к нему голыми ладонями. Я медленно двинулась к выходу из транспорта, на повороте ухватившись за поручень. Затылком чувствула взгляд парня и мне становилась не уютно. Мир медленно разбивался на все меньшие осколки, витраж продолжал осыпались со звоном на дно. Двери с шипением открылись и я шагнула на улицу, сразу же съежившись под холодным ветром. Противная погода, никогда не любила такую. Промозглый ветер, серые тучи — вот-вот пойдет дождь. И все такое хмурое вокруг.

— Погоди!

Он выскочил из автобуса за мной, схватил за руку, но я резко выхватила ее и двинула другой по челюсти. Парня шатнуло, но он устоял и смотрел на меня обиженно. Злость. Ярость. Ненависть. Братская любовь. Отчаяние. Все это смешивалось, образуя непонятное чувство, я вдохнула и медленно выдохнула. Желание отхуярить его прямо сейчас смешивалось с желанием бросится к нему в объятия и разреветься. Чувствовать, как ломается кость за костью под моими ударами ног. Чувствовать, как он гладит меня по волосам и согнутой спине, что-то шепчет и что-то обещает. Не хочу. Не хочу его больше никогда видеть. Последние осколки витража падали на землю, перед глазами маячило лицо матери, смотрящее на меня с отвращением и бесконечной болью в глазах.

— Что? Ты что-то хочешь мне сказать?

Зверь рвался наружу, рычал и показывал клыки. В глазах зажегся недобрый огонек.

— Я не виноват, что ты родилась у них.

— Да пошел ты, «братец»! Меня травили все детство, я могла жить обычной жизнью, если бы не ты! И мне плевать, ясно?

Я попятилась с совершенно глупой улыбкой, подняв руки. Потом, вспомнив про кулон, достала его и бросила парню. Заколотить до смерти отменяется, Харос, но все же обещания данные другим надо выполнять.

— На Судьбу, на всю поебень с Мирами. Ты тот, кто испоганил мне жизнь.

— Куда ты?

— Не знаю. Подальше отсюда.

Слезы душили. Душила истерика, душили воспоминания. Почему-то я резко вспомнила все самое отвратительное, что со мной происходило: мать, двух Джейми — уродов, Джейкоба и его крики. Его игру на скрипке, которую я сейчас ненавидела. Всегда, проходя мимо уличных музыкантов, я ускоряла шаг, если это не была гитара.

— Сестренка… Останься.

Я не обратила внимания, развернулась и быстро пошла по улице в противоположную сторону. Наверное обратно, на окраину, а там и до выезда из города рукой подать.

— Элис!

Голос у него был полный отчаяния, а у меня подкашивались ноги от переполняющих меня чувств. Все в мире смешалось, осколки витража перепутались между собой. Мне почему-то захотелось домой, к матери, что бы они с дядей меня прибили наконец.

— Я люблю тебя!

Замерла на секунду, закрыла глаза. Больно. Почему мне так больно?! Почему каждый из моих близких желает уйти или поступить как последний мудак? Или они просто убивают? Питер, милый Питер, почему именно ты? Мой брат, об которого я грелась каждую ночь. Который собирал меня по осколкам после смерти Джейкоба, который вытирал мне по ночам слезы и говорил, что все хорошо. Почему именно ты?!

Я развернулась. Последний козырь что-ли? Очень жаль. Я горько усмехнулась, поймав его взгляд. Такой… отчаянный. Мы оба понимали, что теряем друг друга и неизвестно кому не хотелось этого больше всего на свете.

— Разлюби.

Лучше бы Стив сдал меня правительству. Лучше бы Пит продал меня какому-нибудь барыге в детстве. Лучше бы мать утопила меня, когда в порыве ярости пыталась сделать это в узкой, обшарпанной ванне. Я сделали пару неуверенных шагов назад, а затем быстро пошла вперед, не видя ничего вокруг.

Передо мной мелькали лица и дома. Проносились мимо машины, в наушниках орала музыка. Почему он? Пусть бы им оказался кто угодно, но только не он. Даже Джейк — его бы я простила, наверное, но Питера не могла. Человек, который был с мной практически всю мою жизнь, вытаскивал из всякого дерьма, помогал вставать, когда подала, укрывал на ночь крылом, успокаивал, когда просыпалась от кошмаров, оказался тем, кого я ненавидела все это время. Кого хотела убить. Тем, кто одним своим существованием просто испоганил мне жизнь.

Мне хотелось рвать и метать. Забить кого-нибудь до полусмерти, до реанимации. Но как назло никто на улице не приставал — видимо видок и фон был еще тот, обычный люд от меня шарахался а те, от кого разило магией, хоть слабой, просто переходили на другую сторону дороги. В кармане все еще лежала пачка зеленых, отданная Харосом. Хорошо ощущался позвоночником пистолет, просунутый под ремень дулом вниз. Было холодно и мерзко от всего этого. У меня даже вещей с собой не было никаких, только мобильник и эти несчастный деньги. Думаю, златовласка не будет против, если я заберу их себе.

— Мы друг для друга давно стали как зеркала, — губы шептали слов когда-то любимой песни. Русская панк группа, — Видеть тебя и все чаще себя узнавать… Нитью незримой нас намертво сшила игла. Так больно, когда города нас хотят разорвать…

Я не знала этого языка, но песню помнила хорошо, в одно время заслушав ее до дыр. Она дарила тогда чувство восторга и полета. А сейчас — отдавала глухим отчаянием. За несколько минут я проебала все, что собирала по крупицам, потому что если сунусь хоть к одному знакомому, Стив просто за шкирку притащит меня домой. Или в бар. Не знаю, вряд ли так квартира сейчас была безопасна. Впереди сплошная неизвестность и от этого делалось еще старшнее. Что мне дальше делать? Если здесь, в Лондоне все было просто и понятно, то я даже не знала куда сейчас ехать. И… кто делать дальше. Сбрить икорез, устроится на работу? Или просто пойти барменом или бариста? Вести нормальную жизнь, снимать какую-нибудь замызганную квартирку.

Постепенно, клокочущее внутри улеглось, оставив место пустоте и трезвым размышлениям.

Знаешь, я очень хотела вернутся. Может быть даже постараться снова воспринимать Пита как друга, а не врага, но я не могла. Ноги все равно несли меня дальше и дальше, замелькали уже хилые частные дома, обветшалые здания с трещинами от времени. Все чаще люди стали попадаться в плохой одежде, со злыми глазами или черным цветом кожи. Какие-то не особо приятные группы, подворотни, из которых несло гнилью. Суда уже не ходили автобусы, только иногда машины проезжали. До выезда было еще около мили. Я раньше была тут, да и саму трассу А1 знала хорошо.

Когда меня кто-то тронул за плечо, я вздрогнула, погруженная в свои мысли и резко обернулась. Лицо Питера шло красно-белыми пятнами, он тяжело дышал, на меня дохнуло перегаром от водки. Передёрнуло. Он издевается?

— Меня послушай, — парень выдернул из ушей наушники, вернув в реальный мир, — Хочешь ненавидеть? Пожалуйста! Не жалко! Только там остались еще люди. Марго с ума сойдет, о Джессике подумай, блять, до тот же Майкл!

Я открыла было рот, что бы выпалить ему в лицо какую-нибудь гадость.

— Нет, заткнись и дослушай меня! Хочешь — я свалю, пожалуйста! Пойду дальше по этой дороге вместо тебя. Или просто не буду попадаться на глаза, но ради Бога, Элис, открой свои чертовы глаза!

Осколки не хотели собираться воедино, только сильнее перемешивались. Стояла истуканчиком и смотрела на него.

— Я не виноват, что эти придурки с тобой так обращались. Ты сама не белая и не пушистая, не скидывай все на меня, Кристина.

— Я не…

— Закрой рот, я сказал! Если ты сейчас просто сбегаешь, то извини меня, но ты просто дура и трусиха, потому что мы никогда не бежим с поля боя. НИКОГДА! Ты поняла меня? Поэтому соберись, намотай сопли на кулак, врежь мне еще раз, если надо и пошли обратно — из города я тебя не выпущу.

Да что он… твою мать о себе думает?!

— Ты считаешь, что я сейчас брошусь к тебе на шею и стану каяться во всех смертных и не очень грехах?

— Вообще хотелось бы.

— Извинений еще поди хочешь?

Питер утвердительно кивнул. По руке пробежал разряд электричества. Я уже не маленькая девочка, которая будет бежать до двери, в надежде что она открыта. Да и двери о нет — я на улице. Резко выставив руку вперед, я разорвала дистанцию с парнем и с силой ударила тыльной стороны ладони ему прямо в солнечное сплетение. Разряд прошел через руку неприятным покалыванием. Панка шатнуло назад, он схватился за грудь, вены на шее вздулись.

— Ты кретин, Питер! — слезы хлынули наружу, я тяжело и прерывисто дышала, — Полнейший! После всего этого дерьма ты ждешь извинений? Называешь трусом? Да, я бегу, но я, черт, бегу не от тебя. И не проблем. А от чертовых воспоминаний — всю жизнь. От матери, приюта, первых дней на улице, от Джейкоба. Я бегу от всего дерьма, а ты даже не пытаешься этого понять! И не смей мне указывать что мне делать, понял? Я тебе доверяла все ебанное время, считала тебя братом, а по итогу получила то, что ты, зная обо всем, даже не попытался признаться! Не врал бы — может мне и было б сейчас легче!!!

Я уже бросилась на него с кулаками. Но не в драку. Просто била его куда придется, кричала что-то еще. Истерика захлестнула меня с головой. Я выговаривала все, вообще все, что скопилось за 17 лет моей жизни. Все, что снилось в кошмарах. Все, что пряталось по темным уголкам сознания. Проходящие люди косо смотрели на это, но мне было плевать. Питер превратился сейчас просто в боксёрскую грушу не столько для ударов, сколько для излития внутреннего дерьма. Я кричала и плакала, почти обессилила, но снова нашла в себе силы и вновь набросилась на него. Яркий макияж размазался, глаза щипало от попавшей в них дешевой косметики. Видок у меня был явно не из приятных.

— Элис… Пойдем домой.

Я подняла на него замученный взгляд. Он вообще ничего не понимает?

— Я имею в виду, в твой старый дом. Показывай, где ты жила. Я собираюсь пополнить список своих преступлений.

Ровный и уверенный голос успокаивал. Я отошла от Питера, смотрела на его расправленные плечи, чуть отрешенный, но злой взгляд. Господи… Только я могла записать к себе в братья настолько конченного ублюдка. Может он и вправду не так виноват, как я думала. Сил хватило только на усмешку. Я натянула рукава кофты на кулаки, вытерла щеки, все те места на лице, которые делали меня пандой из-за потекшей косметики.

— Пошли, — тихо сказала я, прошла мимо парня, направившись в сторону Норидж — уэй. Улица находилась далеко отсюда, но мне хотелось пройтись пешком, хоть ноги и плохо слушались. Энергии в себе я вообще не чувствовала никакой.

Глазка у двери не было, так что нам спокойно открыли, даже не спросив кто это. Питер встретил женщину ударом лба в нос. Она крикнула, повалилась на пол, а парень прошел в дом первым, закрыв за мной дверь.

Ничего в доме не изменилось совсем. Только мать постарела как будто лет на 30, седина плотно закрепилась на некогда рыжих, теплых волосах. Странно было ее видеть и не ощущать при этом никаких эмоций. Только… не приязнь. Брезгливость, что ли?

— Ты меня искала? — Пит наступил ей ботинком на горло, она захрипела. Парень улыбался как маньяк, сильно сдерживался. Я стояла только потому, что более или менее привыкла к его злому фону, но даже мне было дурно- Вот он я. Собственной персоной.

Она казалось такой хрупкой по сравнению с ним — вот надави чуть сильнее и сломается хребет. Кровь из разбитого носа хлестала ручьем. У нее хрупкие капилляры, помню. Иногда кровь шла просто так.

— Элис? Это ты?

Я молча смотрела на нее, как мать отчаянно хватается за ногу парня и пытается ее поднять, но сил не хватает. И глядит на меня умоляющими глазами. Какая жалкая.

— Она твоя.

— Что? Элли, я же твоя мама! Помнишь…

— Как ты меня избивала? Или позволяла это делать брату? Или как чуть не убила несколько раз и как плакала от ненависти, — я сухо усмехнулась, — Помню, мам. Помню.

Так странно говорить это слово после стольких лет и не закладывать в них никого смысла. Я даже не помнила как ее звали.

Вышла из дома, села на ступеньки и закурила. Из дома слышались приглушённые крики и удары, ощущался сильный магический фон. Питер явно пошел в разнос. Я затягивалась с бессмысленным выражением лица и думала о том, что я устала. Что хочу спать, ужасно хочу спать. Настолько, что готова уснуть прямо на пороге. Тем более на улице уже стемнело, и сонливость навалилась резко. как будто вся моя энергия кончилась. Мне резко захотелось просто упасть вот тут вот, на ступеньках и провалиться в темноту. Без снов, без кошмаров — просто уснуть и не просыпаться так долго, насколько это будет вообще возможно.

Питер — Хайло. Мать сейчас убивают. Дома больше нет. Стив злой как черт. Дальше что? Армагедон, может быть? Я усмехнулась, подняла голову вверх.

— Доволен, если ты вообще там? Может убьешь меня уже? Вы там вроде за милосердие двигали…

Я просто выжатый лимон. Едва слушались дрожащие руки, когда мозг отдавал команду об очередной затяжке. Волосы растрепались. На улице уже было темно. С освещением в этом районе было туговато — слабо мерцал фонарь возле этого дома. Нет, точно не моего. Этого. Хотя, думаю, можно будет попробовать что-то сделать с документами и потом получить его как наследник, продать… Но это потом. Все потом. Думать я не могла, мыслить — тем более. Хотя идея мне понравилась. Дом был хорошим, продать его получиться не особо дорого из-за района, но деньги можно будет пустить на раскрутку бара, хватит с лихвой, полагаю. Глаза закрывались. Я все же не выдержала, застегнула куртку, легла на ступеньку. Ладно хоть, широкие. Как давно я не спала на улице? Год точно прошел. может быть даже больше.

Крики, которые я слышала и иногда какой-то ор Пита почему-то успокаивали. Я провалила

сь в сон.