Клиника «Амнезия»

Глава 12

На следующее утро я проснулся от жужжания мух, утолявших жажду потом с моего лица. От отвращения меня передернуло так, что свалилась москитная сетка. Впрочем, она уже успела доказать свою бесполезность. Не до конца проснувшись, я, закутанный с головой в белую марлю, полежал пару минут, задыхаясь, словно выброшенная на берег рыба, прежде чем сбросить с себя сетку. Поскольку ставни на окнах были закрыты, внутри домика было душно и влажно от аэрозоля от насекомых. Я подмел пол, предварительно убедившись, что Фабиан этого не видит, и, распахнув дверь нашей хижины, шагнул за порог, ступив на песок, уже прогретый утренним солнцем. Отпрянув назад от яркого света, я первым делом направился к душевой, где встал на бамбуковую решетку, прикрывавшую сливное отверстие, и дернул за цепочку. Меня тут же откатило тошнотворной бурой водой. Стало немного легче. Я подождал, пока цистерна наполнится снова, и обдался водой еще раз.

Когда я, все еще мокрый, доковылял до бара, тишину прорезал какой-то первобытный животный вопль. Я уже приготовился увидеть в баре Рея, сражающегося с бронтозавром, которого он поймал для нас на завтрак. Но когда я нагнул голову и шагнул под навес из пальмовых листьев, никаких доисторических животных там не обнаружил, однако мизансцена была довольно странной. Фабиан, пригнувшись и прикрываясь стулом, стоял в дальнем углу бара, а Рей и Сол удивленно смотрели на него.

— Доброе утро! — поздоровался я.

— Анти, стой, где стоишь! — предупредил меня Фабиан. — Эта мерзкая тварь запросто отхватит тебе пальцы.

Я ожидал увидеть в баре варана или по меньшей мере исполинскую игуану. Однако, приблизившись к стойке, увидел, что созданием, так напугавшим моего друга, был попугай. Правда, такую крупную особь мне еще ни разу не приходилось видеть. Попугай был практически весь красный, а его ярко-зеленый с прожилками пронзительно-голубого хвост вдвое превышал длину тела. Попугай расхаживал между столиками, издавая пронзительные скрипучие звуки. Время от времени он стучал по ножкам стульев клювом, который — в этом Фабиан был прав — и впрямь выглядел довольно зловеще.

— Ар-р-ркр-р, — проскрипел попугай.

— Большой у вас попугай, — произнес я.

— Вообще-то это красный ара, — сообщил Рей. — Правда, он не очень жалует людей. А все из-за наших друзей, обитающих вон на той горе.

— Под куполом? — спросил Фабиан, ставя стул на место. — Мы как раз хотели спросить вас, что это такое.

— Вообще-то мы сами толком не знаем, — немного растерянно заговорил Рей, не сводя с попугая взгляда. — Туда подъезжают полные лодки людей, но мы никогда их не видим. Место это полностью изолировано. Если не ошибаюсь, купол построил какой-то толстосум. Он устроил там что-то вроде дома отдыха.

— Но наверняка вы этого не знаете, — уточнил Фабиан.

— Откуда мне знать? Может, ты что-нибудь знаешь?

Я бросил на Фабиана предостерегающий взгляд. В ответ он показал мне язык.

— Похоже, это своего рода закрытый клуб, — продолжил Рей. — Может, даже отель. Но если это отель, у него почему-то нет названия. Одно я знаю наверняка: он не имеет дел с местными торговцами.

— Почему?

— Потому что им туда не попасть. Когда строили этот купол — примерно шесть лет назад, — то соорудили дорогу на сваях, по которой на гору доставляли строительные материалы. После того как купол был построен, ее разрушили. Теперь туда можно добраться только на лодке. Или, если у вас есть такая возможность, на вертолете. — Рей презрительно фыркнул. — Совсем как в фильмах про Джеймса Бонда.

— Круто, — восхитился Фабиан.

— Я раньше не раз пытался забраться на эту скалу, просто из интереса к населяющим ее животным — в том месте когда-то обитала целая колония редких песчаных ящериц. Но эти люди начисто смели оттуда всю живность. Они срезали верхушку скалы и вырыли фундамент, прежде мы успели понять, что происходит. Разные там гринписовцы наверняка пришли бы в ярость, узнай они, что здесь творится. Скорей всего эти ребята неслабо подмазали кого-то из высокопоставленных чиновников.

— Неужели их никак нельзя было остановить?

— Я как-то раз отправился туда сразу после того, как там началось строительство. Хотелось взглянуть, как там идут дела, и, может, даже с кем-то поговорить. Оказалось, с такими людьми невозможно найти общий язык, вы понимаете, что я имею в виду? После разговора с ними мне расхотелось совать туда нос. Во всяком случае, однажды, когда еще велись строительные работы, я нашел этого красавца, — Рей показал на попугая, — в воде у подножия скалы. Он отчаянно барахтался и едва не утонул, потому что оба крыла были переломаны. Одному Богу известно, что с ним случилось. Может, те парни срубили дерево, на котором сидела птица. Как бы то ни было, крылья были сломаны, и он не мог летать. Теперь он живет у нас, и мы кормим его так, что он едва может ходить. Верно, парень?

— Акр-р.

— Ужасно, — прокомментировал я. — Чему ж тогда удивляться, что он такой агрессивный.

— Он вообще-то безобидный. Просто любит клевать мою мебель. Старайтесь держаться подальше от его клюва и носите с собой какое-нибудь угощение, чтобы он постоянно вам радовался. И тогда все будет в порядке.

Я подумал, что Фабиан расстроится, услышав версию, опровергавшую его предположения относительно загадочного купола, но он, похоже, не обратил внимания на слова Рея.

— Какие такие угощения? — спросил он. — На моем теле лишнего мяса нет. — С этими словами он неожиданно схватил в охапку Сол. — Но мы, возможно, сумеем отыскать где-нибудь поблизости вот такую вкусную закуску.

Фабиан поднял девочку на руки и подтащил к попугаю. Сол что-то пискнула, а затем разразилась хохотом. В следующее мгновение они со смехом повалились на пол. Они, хихикая, катались на перепачканных песком половицах, когда лицо Фабиана неожиданно приняло серьезное выражение. Он поспешно выставил руку, чтобы Сол случайно не ударилась головой. Попугай тем временем клювом выдолбил из ножки стола щепку, издал очередной зобный крик и облегчился прямо на пол.

— Арк-к!

— Спокойно, приятель, — примирительным тоном произнес Рей. — Ты им показал.

Рей налил нам жуткую дозу невообразимо сладкого кофе и сказал:

— Нужно как можно быстрее выйти в море, потому что погода скоро изменится. Береговая охрана сообщила, что днем ожидается шторм. Сейчас как раз наступает сезон штормов. Вы же знаете, что такое Эль-Ниньо. Извините парни, но не я тут устанавливаю правила.

— Мы будем готовы через пять минут, — пообещал Фабиан, вставая из-за стола.

— Мы действительно отправимся на поиски сокровищ? — обратилась Сол к отцу. По всей видимости, Фабиан настроил ее на будущие авантюры.

— Конечно, малышка, — ответил Рей. — Только не забывай: путешествовать с надеждой в сердце лучше, чем наконец достичь берега.

— Хорошо, папа, — ответила Сол. Она пыталась засунуть раковину себе в ухо и потому не слишком внимательно слушала отца.

— Как вы сказали? — переспросил Фабиан.

— Это цитата из Роберта Льюиса Стивенсона. Имеется в виду следующее: то, что ты видишь в путешествии, гораздо важнее конечной цели самого путешествия. Вы, парни, книги-то читаете?

— Как скажете, дружище, — невпопад ответил Фабиан и, когда Рей отвернулся, изобразил, будто стреляет себе в висок из револьвера. Пока мы шагали к нашему домику, он пробормотал: — Чертовы хиппи. Представляешь, каково иметь такого отца?

— А у тебя сегодня хорошее настроение, — заметил я. Фабиан на мгновение остановился и огляделся по сторонам.

— Точно, мне тоже так кажется. Это потому, наверное, что я далеко от дома.

— Ая было подумал, ты расстроишься из-за того, что Рей рассказал о куполе на горе.

— Шутишь? Это настоящая фантастика. Мне определенно тут нравится. Хотел бы я остаться здесь этак на недельку.

— Интересно, каким же образом?

— Не знаю, сейчас всего лишь пятница. У нас в запасе еще двое суток, так что давай радоваться жизни, пока есть такая возможность.

В массивной рыбацкой лодке Рея нас было четверо. Сам Рей сидел на корме, управляя судном. Я расположился на скамейке напротив. Фабиан и Сол улеглись на носу и, передавая друг другу бинокль, наблюдали за пеликанами и хвостами китов. Судя по всему, неприязнь их первой встречи уступила место дружбе — они все утро дурачились вместе, общаясь с явным удовольствием. Минувшей ночью Фабиан даже признался мне, что хотел бы иметь такую младшую сестру, как Сол. Меня, честно говоря, порадовало его признание. Сол стала для Фабиана своего рода неожиданным утешением и, судя по всему, доставляла ему немалую радость.

Остров медленно вырастал из-за линии горизонта, напоминая темный каравай хлеба в печи. Повсюду кружились птицы, то падая с высоты вниз, то стремительно взлетая ввысь, атакуя остров, как будто тот был живым существом, причем достаточно крупным, чтобы в обмен на санитарный уход дать приют более мелким созданиям. Каждый раз, когда я бросал взгляд на воду, она меняла оттенок. Ближе к материковому берегу она была буро-кофейного цвета; на некотором расстоянии от него сделалась сероватой, а когда мы почти достигли нашего места назначения, осветлилась еще больше. Через какое-то время я заметил плавающую вверх брюхом дохлую рыбешку и подумал о затонувшем сокровище. Мы приблизились к небольшой бухте с причалом, на который в данный момент высаживались с катера туристы. Рей не обратил на это место никакого внимания, снова запустил мотор лодки и повез нас к следующей бухте, где высадиться можно было лишь на черные глыбы давно остывшей лавы. Для высадки на остров, пояснил Рей, нужно особое официальное разрешение, потому что это место считается природным заповедником. Он честно признался, что такого разрешения у него нет и потому наша высадка должна пройти с максимальной осторожностью.

Вода в бухте была цвета бутылочного стекла. Здесь буйно разрослись ветви кораллов, основной пищей которым служили бесчисленные косяки крошечных рыбешек. Рей пришвартовался, видимо, в своем любимом месте, где было легче всего причалить к берегу и где лодка, укрытая огромными глыбами пемзы, была надежно спрятана от посторонних глаз.

— По идее я должен был бы показать вам пещеру контрабандистов. Но ее здесь нет, — заявил Рей. — Так что вам придется самим представить.

Я шагнул на берег, и лодка слегка накренилась. Я почему-то подумал о том, что всего один-единственный сделанный мной шаг вызвал на поверхности океана рябь, которая, возможно, встревожит какого-нибудь японского рыбака в тысячах миль отсюда. Скала под моими ногами показалась какой-то шершавой, словно мы высадились на остров из сплошной наждачной бумаги. Теперь я практически не сводил глаз с воды, надеясь разглядеть среди стаек рыб и коралловых зарослей блеск испанского серебра.

Подобно своим более именитым собратьям Галапагосам, островок не мог особо похвастаться обилием растительности, зато буквально кишел самыми разными видами фауны. Кого тут только не было! И олуши, и гигантские игуаны, и медлительные стаи бурых пеликанов. В зарослях терновника мы с удивлением обнаружили вьющих гнезда альбатросов. Рей оказался настоящим знатоком животного мира и с нескрываемым восторгом показывал нам эндемические виды живности, которые попадались нам по пути.

— Но где же эти чертовы сокровища? — шепотом спросил меня Фабиан, пока Рей пел дифирамбы морской выдре, плескавшейся на мелководье.

Всего за час мы успели увидеть лавовых чаек, фрегатов и прочих пернатых, не говоря уже о морских игуанах и лавовых ящерицах. Наконец Рей сказал:

— Если вам хочется увидеть больше, то лучше смотаться на Галапагосы. Правда, для этого придется нанять судно повнушительней, чем мое. И нарушить кое-какие более серьезные законы. Что скажете на это, парни? Вы готовы возвращаться домой?

— А как насчет сокровищ? — поинтересовался Фабиан. — Где они тут могут лежать?

— Ах сокровища! Никто не знает точного места, дружище. В принципе они могут находиться в любой их этих маленьких бухточек. Подождите. Знаете, что это такое? Мухоловка-вермильон. Очень редкий вид.

— Мне кажется, сейчас самое время заняться поиском сокровищ.

Рей повернул к нам голову, и пряди мокрых волос звучно шлепнули его по обтянутой жилеткой спине.

— Ты прав. Давайте искупаемся, пока не начался шторм. У нас в запасе пара часов, — сказал он. — Шторм будет сильный.

С этими словами он повел нас к бухте, образованной глыбами вулканического происхождения.

— Тут масса укромных уголков, где могут таиться сокровища, — пояснил Рей. — Я начну поиски здесь, а вы, парни, распределите себе участки бухты и пройдитесь по ним.

Он сбросил с себя шорты и жилетку и шагнул к воде. Сол отправилась следом.

— Так не пойдет, — заупрямился Фабиан. — Мы обещали ей поискать здесь сокровища.

— Она и без того довольна нашим маленьким приключением, — подал голос я.

— Не в этом дело. Я пообещал ей.

— Хорошо, — со вздохом согласился я. — Оглядись по сторонам. Если бы ты был Френсисом Дрейком, где бы ты выгрузил сокровища?

— Только не надо говорить со мной менторским тоном.

— Ну что ты все про свои сокровища! Давай лучше искупаемся.

Фабиан в ответ показал свою загипсованную руку. — Ты мог бы грести одной рукой, — предложил я.

— Иди один. Можно подумать, я не понимаю, что сокровища в мелкой бухте, где даже на резиновой лодке трудно пришвартоваться, не ищут. Купайся, я подожду тебя на берегу.

Плавая, я время от времени бросал взгляды на берег. Фабиан сидел, отвернувшись от моря, и протирал лицо смоченными в спирте тампонами. Со стороны могло показаться, будто он разговаривает сам с собой. Рей через несколько минут перестал делать вид, что ищет сокровища на дне бухты.

Он принялся подбрасывать Сол в воздух и, прежде чем она успевала шлепнуться в воду, ловил ее.

— Погода меняется, — сообщил он, когда мы выбрались на берег. — Лучше поспешить домой, иначе мы застрянем здесь надолго.

В небе начали сгущаться тучи, образуя нечто вроде гигантской крышки, которая все плотнее и плотнее сдавливала воздух над головами, подобно руке, закрывающей коробочку с игрушкой-попрыгунчиком. Стало заметно жарче. Обитатели острова забеспокоились: птицы перелетали с места на место, игуаны спешили укрыться в норах, ведомых им одним.

— Я бы с удовольствием поводил вас по острову, но, увы, больше здесь оставаться нельзя. Катер с туристами отплыл еще пару часов назад, и нам пора последовать его примеру, — сказал Рей.

— Мы не можем уехать прямо сейчас, — произнес Фабиан, не сводя с него испытующего взгляда. — Я хочу отыскать здесь сокровища, хотя бы что-нибудь. Иначе для чего мы приехали?

Вытиравшийся полотенцем Рей рассмеялся.

— Послушай, парень. Оставим шутки и поговорим серьезно. Никаких сокровищ на этом острове нет. Но даже если бы и были, нам все равно их не найти. Нужно поскорее делать отсюда ноги, потому что вот-вот начнется шторм.

— Это полная ерунда. Мы прибыли за сокровищами, — заявил Фабиан, поднимаясь с песка.

— Ты серьезно? Не шутишь? А я-то думал, тебе просто взбрело в голову искать здесь клады, чтобы порадовать мою дочь. Тебе ведь всего пятнадцать.

— Папочка, разве мы не можем еще немножечко поискать сокровища? — вступила в разговор Сол.

— Золотце, мы можем поискать их где-нибудь в другом месте. А пока нужно поскорее вернуться домой, иначе нам здорово достанется.

— Сокровища, — мрачно произнес Фабиан. — Я обещал Сол найти здесь сокровища, и мы их обязательно найдем.

Рей положил руку ему на плечо, чтобы отвести в сторону, но Фабиан рывком сбросил ее с себя.

— Сокровища.

— Хорошо. Я — человек демократичный. Анти, за тобой право решающего голоса.

— Может, нам стоит приехать сюда завтра, если сейчас надвигается шторм, — сказал я. — Но я готов признать: нашей главной целью были сокровища.

— Верно, — с легкой иронией согласился Рей. — Теперь у нас есть «цель». Отлично. Вернемся к лодке и посмотрим, как там обстоят дела. Но последнее слово все равно за мной. Черт бы побрал этих молокососов.

Вода в бухте яростно пенилась, разбиваясь волнами о скалы. Пока мы спускались по тропе вниз, я бросил взгляд на воду — такое впечатление, что даже рыбы поспешили укрыться в надежных местах. Деревья и кустарники низко сгибались под порывами нараставшего с каждой секундой ветра, как будто пытались вырваться из смирительной рубашки и не желали успокоиться.

Не успели мы сесть в лодку, как Рей тут же принялся отвязывать швартов.

— В мои планы не входит рисковать своей жизнью и жизнью моего ребенка ради какого-то пацана, который так и не удосужился повзрослеть, — сказал он. — Мы отчаливаем прямо сейчас.

— Смотрите! — Фабиан уставился на поверхность воды за бортом лодки. — Там что-то есть. — На какое-то мгновение мне показалось, что я вижу среди кораллов металлический блеск, однако очередная волна тут же не дала рассмотреть, что это было. Фабиан принялся стягивать с себя футболку. — Я нырну и проверю. Я быстро. Это не займет много времени.

В следующее мгновение лодку сильно качнуло, и я едва не свалился за борт. Мне сделалось дурно при одной только мысли о том, что придется нырять. Я ухватился за Сол, причем скорее чтобы удержать равновесие, а не защитить ее — девчушка выдерживала качку лучше меня.

Рей завел лодочный мотор, однако Фабиан, как будто не замечая этого, продолжал вглядываться в толщу воды.

— Только посмей у меня лезть в воду! — перекрывая рокот мотора и вой ветра, крикнул ему Рей. — Тут такое течение, что тебя размажет на кораллах как пармезан на терке. Даже не думай!

Фабиан продолжал стоять и не дрогнул ни единым мускулом, сохраняя равновесие даже на самой крутой волне.

— Мне смешно слышать такие разговоры. Я не боюсь моря. Внутреннее чутье подсказывает мне, что сокровище нужно искать именно здесь.

— Но ты ведь не сможешь толком нырнуть, — поддержал я Рея. — У тебя гипс.

В следующее мгновение Фабиан принялся тереть гипсом по металлическому краю борта, как будто у него вдруг ужасно зачесалась рука. После чего со всей силы ударил о край борта. Казалось, будто он пытается разбить сваренное вкрутую яйцо. Вскоре гипс покрылся трещинами, отделяя друг от друга оставленные одноклассниками автографы. Используя в качестве опоры борт лодки, Фабиан потянул гипс как какую-нибудь кухонную рукавицу и вскоре освободил руку. Он подкинул гипс вверх, и тот, описав дугу, полетел в море. Нарисованное рукой Верены красное сердце в воде утратило прежний цвет, сделавшись бледно-розовым. Некогда сломанная, но теперь зажившая рука Фабиана была бледнее, чем остальное его тело. Он энергично потер ее, сдирая клочки омертвевшей кожи — те словно конфетти осыпались в воду рядом с лодкой. Фабиан встал, явно готовясь нырнуть за борт.

— Даже не думай! — крикнул Рей и бросился к нему в надежде удержать от рискованного шага.

— А как же сокровища? — возразил Фабиан и подмигнул Сол.

В следующее мгновение он нырнул, войдя в воду как нагретый нож в масло.

— «Я не боюсь моря». Это надо же такое сказать. Никакого уважения! — покачал головой Рей. — Если только он через несколько минут не превратится в фарш, мы отправимся домой сразу, как он вынырнет. Следите за ним.

Фабиан был неплохим пловцом — как я уже говорил, он был талантлив во всем, что позволяло ему хотя бы немного покрасоваться перед окружающими, — однако я опасался, как бы чего не случилось. Рей повернулся к нам спиной и принялся выбирать якорь. Поэтому он не заметил того, что увидели мы с Сол. По морскому дну передвигался едва различимый силуэт с развевающимися черными волосами. Вскоре он пропал из виду, отнесенный куда-то в сторону сильной волной. Появился снова он уже на мелководье. Сначала над водой поднялась бледная незагорелая рука с триумфально сжатыми в кулак пальцами, потом над волнами рывком взлетел и сам ныряльщик, как будто вытолкнутый из глубины каким-то незримым морским чудовищем. Руки Фабиана легонько стукнулись о борт лодки. Наша суденышко пробкой подскакивало на волнах, с каждой секундой вздымавшихся все выше и выше. Помогая другу забраться в лодку, я заметил тонкую царапину на его левой ноге, начинавшую сочиться капельками крови. Рей наконец запустил мотор, и мы поплыли домой.

— Ну что, доволен? — пытаясь перекрыть вой ветра, прокричал Рей. — Ты хотя бы понимал, чувак, чем рисковал? Я в последний раз сделал тебе одолжение. А вообще, что ты там наделся найти, скажи?

— Сокровища, — ответил Фабиан, тяжело дыша. Затем улегся плашмя на дне лодки.

— С тобой все в порядке? — спросил я.

Он ничего мне не ответил и протянул прямо к лицу Сол все еще сжатый кулак. На лице девочки одно за другим сменились самые разные чувства: за беспокойством последовало недоверие, сменившееся — пока Фабиан медленно разжимал пальцы — восторженным изумлением. Сам Фабиан лучился такой нескрываемой радостью, какой я прежде за ним не замечал. Предмет, лежавший у него на ладони, был грязновато-тусклым и почти не сохранил первоначальную форму, но это, вне всякого сомнения, была серебряная монета.

Лодка мчалась к материку, подскакивая на волнах, и поэтому любые разговоры на борту были бессмысленны. Я сидел рядом с Фабианом, который не сводил торжествующего взгляда с исчезающего вдали острова. Сол стояла рядом с отцом, держась одной рукой за его ногу и крутя в другой монетку. Минут через двадцать остров остался далеко позади, а вместе с ним и начинающийся шторм. Рей сбросил скорость, и вскоре мы остановились в открытом спокойном море. Он посмотрел на руку дочери, а затем на нас с Фабианом.

— Ты порадовал мою дочь, — тихо сказал он, перебравшись поближе к моему другу. — Так что прими мои извинения. Одного никак не пойму: как ты успел бросить эту штуковину за борт? Мы ведь все не сводили с тебя глаз, пока ты разбивал гипс.

— Я неплохо показываю фокусы, — ответил Фабиан. — Анти может подтвердить. Я вытащил из-под гипса монетку, пока вы все плавали. После чего мне оставалось лишь бросить ее в воду где-нибудь рядом с лодкой. Мне не хотелось расставаться с ней. Это — единственная вещь, которая осталась мне от отца.

— Ты точно хочешь, чтобы эта штука осталась у моей дочери? Если она действительно как-то связана с чемпионатом мира, то вполне может представлять ценность.

— Нет, она просто попалась в коробке с сухими завтраками. «Герои Кубка мира». Такие вещи передаются в семье от старшего к младшему. Пусть она останется у Сол. Я больше в нее не верю.

— Смотрите, какой фонтан! — крикнула Сол, все еще сжимая в руке найденное Фабианом сокровище.

Рей с улыбкой посмотрел на Фабиана:

— Что же, спасибо за подарок. — Он отскочил обратно к рулю. — Куда едем, дорогая?

Сол указала куда. Рей резко нажал на рычаг управления, бросив лодку на полной скорости вперед. Мыс Фабианом встали, вглядываясь в водную гладь, чтобы лучше разглядеть кита. Минут через десять Рей снова сбросил скорость, и мы остановились, мягко покачиваясь на волнах. Кроме плеска воды о борт лодки, больше ничего не было слышно. Заморосил мелкий дождик, и нас накрыло облачко легкого тумана. Все молчали. Затем откуда-то из морских глубин донесся какой-то звук, похожий на гулкий и протяжный вздох. За ним, вырвавшийся прямо из-под поверхности воды, последовал фонтан брызг. Мы с Фабианом удивленно взглянули друг на друга, затем огляделись по сторонам. Вода в пределах нашего белого круга все еще оставалась спокойной. Взгляды всех, кто находился в лодке, были устремлены вперед, но я в отличие от остальных повернул голову влево и увидел его первым. Морской змей. Лохнесское чудовище. Всего в десяти футах от лодки, не обращая на нас ни малейшего внимания, огромное горбатое млекопитающее, то выскакивая из воды, то вновь погружаясь в глубину, держало путь к неведомому месту посреди просторов Мирового океана. В следующее мгновение звук раздался снова: очередной выдох исполинских легких, сопровождаемый новым мощным фонтаном брызг.

— Горбатый кит, — понизив голос, пояснил Рей. — Прекрасный образец. Можно проследить за тем, как он будет выпрыгивать из воды.

Мы примерно полминуты помолчали. Затем линия горизонта буквально взорвалась. Кит полностью выпрыгнул из воды, нет, не выпрыгнул даже, а скорее взмыл, после чего ушел в глубину, обдав всех нас брызгами. Все это произошло молниеносно: казалось, оба момента — прыжка и падения — слились воедино. Неожиданно все мы не сговариваясь разразились восторженными криками.

До меня только начало доходить, какому чуду я только что стал свидетелем, когда Фабиан шепнул мне на ухо:

— Не смотри вниз.

Я поступил с точностью до наоборот. Под нами, весь обросший морскими уточками, проплывал еще один кит. Его исполинская серая туша напомнила мне некий потопленный постапокалиптический небоскреб.

— …если и этот решит прыгнуть…

— …то нас подбросит в воздух как тюлененка, — продолжил Фабиан. — Жуть.

Кит все еще проплывал под нашей лодкой, медленно и лениво переворачиваясь на спину. Затем, отплыв от нас на некоторое расстояние, шлепнул хвостовым плавником по поверхности воды.

— Он машет нам на прощание, — произнесла Сол.

— Нет, просто захотел оглушить несколько рыбешек, — возразил Рей. — Это называется хвостовой удар. Шлепая хвостом по воде, киты способны оглушить целый косяк сельди.

Фабиан насмешливо зевнул и бросил на меня ехидный взгляд.

На моросивший над нашими головами дождик мы уже не обращали внимания. Все с надеждой ждали, когда океанский гигант вынырнет снова, и наши ожидания оправдались. На сей раз прыгнул более крупный кит. Он устроил настоящее представление: почти полностью выскочил из воды, на секунду зависнув над лазурной поверхностью океана, после чего бомбой ушел в глубину.

Целая стая китов держала курс на север, ритмично, словно по команде, хлопая о воду мощными хвостами. Еще немного, и они скрылись из виду.

— Вы могли бы следовать за ними весь путь до самой Колумбии, если бы захотели, — первым нарушил молчание Рей. — Но, кажется, вот-вот разразится шторм.

В лодке опять стало тихо. Каждый раз, когда я закрывал глаза, перед моим мысленным взором возникал кит. Почему-то вспомнились слова Фабиана о человеческой памяти. Я был не против заполучить еще одну физическую отметину, лишь бы никогда не забыть сегодняшнее зрелище.

Рей оказался прав, предрекая сильный шторм. Хотя нам и посчастливилось оставить его далеко позади, он тем не менее догнал нас, причем сделавшись еще сильнее. Когда я посмотрел в том направлении, откуда мы совсем недавно вернулись, линия горизонта показалась мне черной, как траурная лента. Прямо на глазах начали сгущаться сумерки. Я невольно вздрогнул от внезапно посвежевшего воздуха — температура стремительно понижалась. Приблизившись к материку, мы впервые за последние несколько часов увидели другое судно. Огромная белая яхта, невзирая на погоду, невозмутимо огибала морской залив близ северного края Педраскады, держа курс прямо на нас. Палубы сияли янтарно-золотистым светом подвешенных между мачтами фонариков, зато стекла иллюминаторов были тонированными. В общем, яхта воспринималась скорее как вызов романтическому характеру рыбацкой лодки Рея, особенно после того как мы успели полюбоваться на китов.

— Этим ребятам лучше бы соблюдать дистанцию, — встревожился Рей. — Иначе попадем в беду. Еще раздавят нас как яйцо всмятку.

Рей нас сглазил. Не успел он закончить фразу, как яхта буквально нависла над нами. Я увидел вздымаемые ею волны, огромные даже на мой неопытный взгляд. В любое мгновение они могли обрушиться на нас. Рей тщетно попытался на полной скорости спастись бегством. Судя по всему, его попытка лишь усугубляла наше и без того незавидное положение. Мы отчаянно закричали, размахивая руками. Яхта неумолимо шла прямо на нас. До меня донеслись звуки джазовой мелодии. Группа мужчин в блейзерах и женщин в шикарных вечерних платьях стояла у стеклянных дверей, выходивших на одну из многочисленных палуб. Я мог разглядеть их лица, услышать каждый такт музыки. Мне даже показалось, будто до моего слуха доносится звон хрустальных бокалов, которыми они чокались, произнося тосты. Рей три раза нажал на клаксон, издав жалкий писк — увы, он даже не привлек внимания тех, кому предназначался. Какой-то мужчина в голубом блейзере приветственно поднял бокал. Другой снял шляпу. Яхта между тем продолжала неумолимо надвигаться. Она прошла буквально у нас перед носом. Рей успел крикнуть, чтобы мы держались, и попытался повернуть лодку так, чтобы она легла поперек волн, параллельно борту яхты. Впрочем, кажется, мы опоздали. Буквально через долю секунды мы взлетели в воздух, воспарив в невесомости, как будто достигли самой высокой точки на американских горках. До меня донесся вскрик Сол, и я увидел, как Фабиан со смущенной улыбкой схватился за канат. Я ударился головой о густо опутанный водорослями багор и сжался в комок, чувствуя, как на нас обрушивается гигантская стена воды.

— Так недолго, черт побери, и на дно пойти! — зло бросил Рей какое-то время спустя. — Просто невероятно. Обязательно подам в администрацию порта официальную жалобу.

Шторм действительно разыгрался, причем куда более сильный, чем я предполагал. По пальмовому навесу крыши неумолчно барабанил дождь. Рей стоял за стойкой и шинковал ножом красный чилийский перец.

— Во мне до сих пор все кипит. Но сейчас я сделаю кое-что такое, от чего мне сразу полегчает, — пообещал он.

Он достал откуда-то из-за барной стойки целый ананас и поставил на стол. Затем взял за ручку увесистую кувалду, которая до этого стояла на полу, и с жутким воплем обрушил ее на ананас. Во все стороны полетели ошметки мякоти и щепки. Обломки стола с грохотом рухнули на пол. Сол восторженно взвизгнула.

— Вот мне и полегчало, — сообщил Рей и, вернувшись на прежнее место, продолжил резать перец.

В баре откуда-то появился попугай, видимо, привлеченный шумом, и тут же принялся склевывать кусочки ананаса и щепки.

— Ар-рк-к.

— Я не успел разглядеть название яхты, — признался я.

— Это не важно, — отозвался Рей. — Я знаю, откуда она. Готов спорить на полсотни баксов, что на ней катаются пижоны из купола на горе. Я им устрою веселую жизнь, они навсегда забудут о морских прогулках. Да вы расслабьтесь, я сейчас вас угощу кое-чем.

С этими словами он вывалил тонко нарезанные ломтики перца на сковородку, поставил ее на конфорку и зажег газ, после чего начал отламывать от бруска темного шоколада кусок за куском и крошить их в кастрюлю, помешивая смесь деревянной ложкой.

— Горячий шоколад в стиле древних майя, — пояснил он. — Превосходная награда удачливым искателям сокровищ. А еще ни с чем не сравнимое по своей силе противоядие для тех, кто едва не потерпел кораблекрушение.

Мы с аппетитом поглощали приправленный перцем шоколад, а по крыше монотонно барабанил дождь.

— Ладно, — сказал Рей, допив свою чашку. — Я сейчас схожу в город и позвоню оттуда в администрацию порта. Интересно, а где сейчас моя жена? Вы, ребята, не присмотрите за баром? Если кто-нибудь придет, подайте ему пива и скажите, что я буду через полчаса. Хотя трудно себе представить, кому взбредет в голову приходить сюда в такую погоду, впрочем, в пятницу вечером всякое случается.

— Нет проблем, — ответил я.

— Солита, — повернулся Фабиан к дочке Рея. — Не хочешь ли еще раз показать мне находку?

Девочка приблизилась к нему. В руке у нее была по-прежнему зажата монетка. Я сильно сомневался, что она позволит Фабиану хотя бы прикоснуться к своему сокровищу, хотя это и был его подарок. Однако, вопреки моим ожиданиям, девочка, не сводя с Фабиана восхищенных глаз, послушно протянула ему находку.

— Вот видишь, здесь изображен ацтекский царь Марадона. Он отважно сражался против жестоких конкистадоров, когда те вторглись в Южную Америку. Эта монетка — лишь малая часть его огромных сокровищ. Видишь, вот здесь написано «Мехико-86»? Выходит, что эта монетка из его царства в Мехико, она отчеканена, должно быть, в 1586 году.

— Сражения с конкистадорами происходили позднее, — возразила Сол. — Нам так рассказывали на уроках истории.

— Тогда ты все знаешь даже лучше меня, — был вынужден отступить Фабиан. — Ну давай, топай за папочкой.

Сол смерила его задумчивым взглядом, однако спорить не стала. Положив монетку в карман, она выбежала из бара и бросилась вслед за отцом. К ножке стула, на котором сидел Фабиан, приблизился попугай и настороженно остановился.

— Довольно противоречивая версия англо-аргентинской схватки за Кубок мира, — заметил я.

— Замолчи, — довольно добродушно оборвал меня Фабиан. — Знаешь, я начинаю понимать, зачем люди заводят детей. Поскольку они с возрастом утрачивают правильный взгляд на мир — грубая реальность слишком грубо вторгается в их жизнь, — то заводят детей, что дает им возможность еще раз взглянуть на окружающий мир незамутненным взором. Своего рода компенсация за личные неудачи.

— Должен ли я понимать это так, что ты, так сказать, махнул на себя рукой?

— Нисколько. Ни за что и никогда.

— И все-таки признай. То, что Рей утром рассказывал про купол на горе, исключает возможность того, что там находится клиника, в которой лечат жертв амнезии.

— С чего ты это взял? Твой Рей знает об этом не больше нас самих. Единственное, что нам известно, — тот, кто там живет, отказывается от всех связей с окружающим миром.

— Но яхта… Ее пассажиры скорее напоминали туристов, чем пациентов клиники.

Фабиан закурил сигарету и принялся раскачиваться на стуле. Его голос то взлетал ввысь, то резко падал вниз. Мой друг принялся комментировать мое убогое воображение, ловко обходя препятствия, нагроможденные реальностью у него на пути.

— У меня появилась новая теория, — признался он. — Мы знаем, что здесь предполагалось строительство клиники…

— Теоретически предполагалось.

— Но до сих пор не знаем наверняка, действительно ли этот купол…

— Скорее всего нет.

— Яхта, которая едва не потопила нас, вполне могла предназначаться для морских прогулок пациентов. Их мог прописать своим подопечным главный врач.

— Послушай, Фабиан. Мы же видели их. Никакие это не пациенты. Это люди, которые прекрасно проводили время, получая от этого огромное удовольствие.

— Верно. Они получали огромное удовольствие, радуясь тому, что дарит им настоящее время.

— Что же это, по-твоему?

— По-моему… Если… если ты потерял память, то это, наоборот, обретение настоящей свободы. Может ведь быть такое, что тебе не хочется, чтобы память вернулась? Что, если люди на яхте были счастливы и веселились лишь потому, что самым безнадежным из них доктор Меносмаль прописал веселье в качестве единственной формы лечения? — Похоже, Фабиан сам восхитился собственной импровизацией. — Знаешь, это превосходная гипотеза.

— Неплохая, согласен. Но послушай…

— Думаешь, я сдамся? Ни за что. Я ни за что не отступлюсь от нее. — Он снова зажег сигарету и глубоко затянулся. — Ни за что и ни перед кем.

В следующее мгновение ножки стула подкосились, и мой друг навзничь полетел на пол.

— Включая пернатых! — крикнул он и захохотал. — Слышишь меня? Ни перед кем!

— Арк-к.

— А ты слышишь? — спросил я. — Сюда кто-то идет.