Клипер «Орион»

Голубой Ли

Атуре — было первое, детское имя, которое дала ему мать таитянка. Атуре — маленькая беспомощная рыбка, она старается укрыться от многочисленных врагов под плавающими обломками дерева, пальмовыми листьями или под днищем пироги. Если это имя и подходило к мальчишке, то в самом раннем возрасте, когда он прибегал к ней с разбитым носом или пораненной о коралл или раковину ногой и, всхлипывая, прятал голову в материнских коленях. Очень рано появился у него независимый характер, видимо, под влиянием отца-голландца, который иногда брал его в длительные рейсы на своей шхуне «Розовый лотос». Обыкновенно Христиан ван Фос — так звали отца — обходил мало посещаемые острова, скупал копру, жемчуг и ценные раковины, но поговаривали, что у него есть и другие доходы. К своему отцовству он относился с большим сомнением, по открыто не отрицал его, намереваясь в дальнейшем извлечь из этого немалую пользу, хотя бы используя сына в качестве дарового матроса, а впоследствии и шкипера.

Когда мальчику исполнилось 14 лет, мать дала ему мужское имя — Ремора, что значит рыба-прилипала. Так как юноша обладал необыкновенным упорством и стремлением к стяжательству, а мать его была справедливой и наблюдательной женщиной, к тому же, как всякая мать, она хотела счастья своему сыну, а, как ей было известно, имя человека оказывает немалое влияние на его судьбу, если оно соответствует его внутренним качествам и внешнему облику. И второе имя недолго удержалось за ним. Христиан ван Фос, посвящая Ремору в особенности своей профессии, открыл ему, что помимо скупки копры и жемчуга есть более прибыльные способы заколачивать деньгу. Оказалось, что Ремора уже давно знает об этой стороне дела и не находит в ней ничего предосудительного: все лучшие, то есть богатые люди, о которых он слышал, занимались морским разбоем.

По обычаю «рыцарей удачи», третье имя он выбрал сам и стал называться Ли Чанг (китайское звучание этого имени тоже имело магическое значение: все выдающиеся пираты или были китайцами или носили китайские имена). И наконец, он получил четвертое, последнее имя, которое в скором времени люди на островах Яванского моря, на побережье Суматры, Явы, Борнео стали произносить со страхом и, отправляясь в плавание, молили богов оградить от него в пути.

Однажды Христиан ван Фос захватил в море океанскую трехмачтовую джонку. Трюмы ее были полны китайских шелковых тканей, изделий из лака, серебра и золота. Команда джонки не сопротивлялась, ее капитан — пожилой малаец, казалось, не особенно был удручен потерей всего, в том числе и жизни, потому что он видел в глазах пиратов свою смерть. Он сам показывал товары, называл их цену, как будто имел дело с добрыми покупателями. Улыбаясь, он спустился с фонарем в трюм, поманив за собой Христиана ван Фоса, и тот, пробормотав проклятие по поводу «этих жалких трусов», которые дают себя резать, как бараны, шагнул вниз по трапу. Его соратники с пистолетами и ножами в руках окружили люк, алчными глазами следя, как малаец раскидывал тюки, под которыми стояло несколько бочек с порохом.

Ли Чанг сторожил команду, закрытую в носовом кубрике, но и ему захотелось посмотреть, что за сокровища обнаружились в трюме, он сделал всего несколько шагов, как в лицо полыхнуло пламя. Джонка затонула со всеми своими сокровищами, погибла вся ее команда, закрытая в носовом кубрике. Только три пирата остались в живых: два матроса и Ли Чанг, которого силой взрыва перебросило на шхуну, стоявшую в десяти метрах от джонки. У него довольно скоро срослись переломанные кости ног и руки, зажило лицо, только никакими средствами самым знаменитым знахарям не удалось извлечь из-под кожи голубоватые крупинки пороха. Он унаследовал шхуну и получил последнее, четвертое имя — Голубой Ли.

Шхуна возвращалась от берегов Борнео, когда начался морской бой между «Хервегом» и отрядом английских кораблей. Голубой Ли повел свой «Лотос» на красные сполохи и орудийный гул. Драка, по всей видимости, шла большая, и Ли не без основания рассчитывал на добычу; при такой канонаде кого-нибудь да заставят сесть на рифы, вот тогда-то и можно будет поживиться. Голубой Ли давно мечтал о современном оружии: пулеметах, винтовках и особенно в небольшой пушке. Тогда бы он скоро расправился со своими конкурентами, из-за которых терпел немалые убытки и подвергался излишней опасности: слишком активная деятельность пиратских шаек подняла на ноги местные власти и голландские патрульные суда шныряли и у берегов и в открытом море.

После сильного взрыва стало так тихо, что с берега, до которого было полмили, доносился хор цикад. Голубой Ли благоразумно дождался рассвета и пошел к месту сражения. Там уже никого не было. Всю поверхность моря усеивали обломки дерева, плавали спасательные круги, большая шлюпка, полная воды, в ней обхватил банку мертвый матрос. Вокруг сновало множество акул. В шлюпке оказалось несколько огромных дыр, держалась она на воде только благодаря бортовым запаянным бакам. Голубой Ли, разочарованный неудачей, хотел уже продолжать путь, как один из его матросов заметил дым костра на пустынном островке. Его заливало во время тайфунов, и потому там никто по жил, кроме крыс, которые во время наводнений отсиживались на вершинах трех десятков пальм. В бинокль Голубой Ли увидел военных моряков, судя по форме, не голландцев и не англичан. Особенно его привлек катер, стоявший в лагуне, а на катере что-то похожее на зачехленный пулемет. Это решило дело. В другом случае Голубой Ли со спокойной совестью прошел бы мимо потерпевших бедствие, но у них имелся пулемет, а может быть, еще что-либо не менее ценное. Ли приказал спустить шлюпку.

Из всего экипажа рейдера на остров высадилось несколько сигнальщиков и дальномерщиков, десять артиллеристов, отражавших атаки миноносцев с бортовых плутонгов, кочегар, лежавший в лазарете, и капитан Франц Рюккерт. Когда тяжелый снаряд попал в машинное отделение и крейсер остановился, капитан приказал спустить катер с левого борта, обращенного к островам и рифам, откуда нельзя было ожидать атаки миноносцев. Такая предусмотрительность спасла и его и еще двадцать человек из шестисот тридцати, числящихся на крейсере. Когда к костру подошел Голубой Ли, Рюккерт пил из кокосового ореха. Напившись, поставил орех на песок и выжидательно уставился на пирата. Голубой Ли, не кланяясь и не выказывая других знаков расположения, прямо перешел к делу и на ломаном французском языке, которому научился от матери, предложил купить пулемет и все оружие, какое есть у белых моряков.

Рюккерт с одного взгляда понял, с кем имеет дело, и, покачав головой, в свою очередь предложил купить у него несколько банок керосина: на его катере по оплошности старшего офицера не оказалось аварийного запаса горючего.

Голубой Ли в свою очередь покачал головой, показав в улыбке все свои великолепные зубы. Нет, у него очень мало керосина, если случится штиль, он не доберется до удобной стоянки и его снесет на рифы.

Голубой Ли постарался выразить глубокое сожаление на своем разбойничьем лице и сказал, что в таком случае он должен оставить остров, но, прежде чем окончательно расстаться, он предлагает подумать о продаже хотя бы пулемета. Он даст за него очень хорошую цену и десять банок керосина, которого, правда, у него сейчас нет, но к вечеру он вернется и доставит его. Теперь Голубой Ли помышлял только о том, как бы вырваться с острова. Он даже поправился, пообещав доставить керосин и так, просто за умеренную плату, а о пулемете, если он так нужен им самим, можно и забыть.

— Никуда ты не пойдешь, — сказал Рюккерт. — Мы пойдем вместе. Ты доставишь нас на остров, где есть люди, деревня. Понял меня? Катер возьмешь на буксир!

Голубой Ли молниеносно сообразил, что этот человек не остановится ни перед чем, и закивал головой, расточая улыбки, стал говорить, что капитан читает мысли людей, что ему самому пришла в голову мысль предложить помощь и доставить в ближайшую деревню, где живут его родственники, там он сможет, если пожелает, остаться на всю жизнь. И еще Голубой Ли сообщил, ударив себя в грудь, что он тоже белый, его отец голландец, а мать француженка и его долг помогать братьям по крови.

Рюккерт мрачно выслушал и окончательно убедился в своем первоначальном мнении о владельце шхуны. Перед тем как покинуть остров, он сказал оставшимся членам своего экипажа:

— Не спускайте глаз со всей этой банды. Это пираты. Если я подам команду — списывайте их за борт…

Голубой Ли, прищурившись, улыбался: он знал и немецкий язык, но нарочно выбрал французский, чтобы иметь преимущество перед этими людьми. Не зря Христиан ван Фос говорил, наблюдая за его успехами:

— У тебя, дьявола, чертовские способности, ты знаешь все местные наречия и языки белых. Надо было отдать тебя в колледж, и вышел бы из тебя священник или важный чиновник, а не то и член парламента. В работе этих парней меньше риска, чем у нас, а доходы побольше…