Клуб любителей фантастики, 1961–1962

Дни спешат торопливой густой вереницей,

Каждый новый прошедшего ярче, ясней.

Поколенье мое, ты все ближе к границе

Незнакомых, чудесных сверкающих дней.

Не с усталой душой, не с пожизненной пенсией,

Не в заслугу за прежние дни и года,—

Мы придем в коммунизм с походною песней

И руками, жаждущими труда.

И не нам вздыхать, что жизнь коротка,

Марш вперед — и времени нет на вздохи!

В старину эпохи делились на века,

А теперь века — на эпохи.

До боли сжата в руке рука,

До хруста стиснуты в объятии плечи.

Разлука с друзьями всегда горька

И не всегда кончается встречей.

И в голубом прожекторном свете,

Разбросанном щедро и широко,

Машет Земля уходящей ракете

Чайками белых платков.

Расходились. Медленно пустел ракетодром.

Шли работать, волноваться, ждать известий,

Думая все время об одном.

Шел и он со всеми вместе.

Всех земных не переделать дел,

И везучесть остается в силе:

Старый друг — счастливец — полетел,

А его — обидно — не пустили!

Газетный киоск. Подошел за газетой.

Приятно в саду почитать вечерком.

Привычно рукою — в карман, за монетой,

Привычно себя обозвал чудаком.

Большие листы не спеша зашуршали,

Привычно рука на колено легла.

Весь день на веселой Земле совершались

Привычные, будничные дела.

Упрямых мичуринцев новые хлопоты:

Тропическим лесом украсить Ростов.

В Антарктике снова успешные опыты

Искусственного разведенья китов.

Рекорд: за двенадцать минут вокруг света.

В музее — прирученный вирус чумы.

Аляска — проблема продления лета.

Таити — задача созданья зимы.

Уже позабыли, как в прежние годы

Ни капли осадков — ругайся да жди!

Сегодня Бюро Руководства Погодой

С Урала на юг продвигает дожди.

На третьей странице про все понемногу:

В Сахаре вовсю орошают пески,

По дну океана проводят дорогу

Прямым сообщеньем Чикаго — Пекин.

И в виде примера будничной доблести

Сообщают к сведению всех стран:

«В Океанской республике четыре области

По сбору кокосов превысили план».

В одной статье неприятная весть:

Отправка на север лимонов

Опять запоздала дней на шесть

Из-за нехватки вагонов.

Автор статьи себе на уме,

В конце подпустил ехидную фразу:

Мол, давно бы пора Верхоянску иметь

Свою лимонную базу.

Картина былого кольнула мозг

(Сказать молодым — подумают, сказка),

Вспомнилось, как чуть не замерз

В тайге у этого Верхоянска,

Как жалкие крохи живого тепла

Едва дотащил до какой-то лачуги.

Вспомнилась Земля, какою была:

В пыли суховеев, в разгулах вьюги…

Метели. На вахте сменялись водители,

Унося в небеса распорядок земной,

Четыре болида поблизости видели,

Без всяких помех разминулись с Луной,

Радист говорил с земными радистами,

Над картами штурман дремал утомясь.

Свободные от вахты, как водится искони,

Шутили-гадали, какой он — Марс.

— Читал у писателя-мудреца:

У марсиан, мол, все наизнанку —

Нос на затылке, глаза в пол-лица.

Саша, смотри не влюбись в марсианку!—

Тот улыбался, молча слушая

план межпланетной свадьбы.

Как объяснить им, что самая лучшая

Там, на Земле… Вот только знать бы —

Любит ли? Это не просто выяснить…

Решил:

«Вернемся, сразу спрошу!»

И, очень довольный такой решимостью,

Обернулся к друзьям на шум.

Шутят. А каждому чуточку грустно:

Далеко любимые, далеко Земля.

Конечно, вернемся… Саша почувствовал —

Корабль не слушается руля!

Секунды неслись… Раскаляясь от трения,

Теряя связь в космической мгле,

Корабль с бешеным ускорением

Шел к неземной земле.

Конец? Неужели смерть победила?

Неужели впрямь — никогда, никогда?

Водитель, глядя на командира,

Ждал.

На плечи как будто рухнули горы…

Но, взглянув на беззвучно открытый

рот.

Он в бешеном гуле бессильных

моторов

Угадал по движению губ — «Поворот!».

И ракета, теряя скорость, пробила

Ничьей ногой не тронутый снег…

Секундой позже рулевая кабина

Упала и взорвалась в стороне.

Хрустнул металл, плеснула в глаза

Белая вспышка света.

Водитель, от боли рыча, выползал

Из обломков ракеты.

Ну что же: первый шаг неудачен.

Так часто бывает на новых путях.

Кто-то на Земле о погибших заплачет.

Другие на смену им полетят.

И пусть без тебя в просторах звезд

Промчатся их корабли!

Крепись, пусть Марс не увидит слез

Первого сына Земли!

И вдруг в бескрайной холодной мгле

Свет загорелся, яркий, красивый.

— Наши подают светограмму Земле!

Живы! —

За часом час, за метром метр.

Последние силы… Врешь, не сдамся!

Все ближе, все медленнее… Какою

из мер

Смерить великое это упрямство!

Упрямство смерть прогоняет вспять

И презирает пышные речи.

Упрямством отмечена каждая пядь

В тяжелой и гордой судьбе человечьей.

Упрямые шли в кандальных цепях

По горькой земле — Земли патриоты.

Упрямством брали, зубами скрипя.

Знания, урожаи, доты…

Земле не спится. Ночи мрак

Сигнальными огнями вскопан.

Упорно роются в звездных мирах

Астрономы, прильнув к телескопам,

И с мечтой об ответе,

Как о высшем счастье.

Тревога в космос летит моля:

«Марс, отвечайте! Марс, отвечайте!

Марс, говорит Земля».

Черная темь. Не видать ни зги…

И вдруг — замелькало: шлют

светограмму:

«Потерпели аварию. Водитель погиб.

Тепла осталось три килограмма».

Мир еще не знает об этом

Минуту, три, шесть.

На седьмой радио и светогазете

Разбросали тревожную весть.

Комитет межпланетных сообщений…

Дорожки посыпаны лунным песком.

По старой традиции, для сокращения—

Межпланком.

Время и сердце кричали: спешите!

Осталось только решить, кому

Этой же ночью вылететь

Туда, в безвоздушную тьму.

Два десятка имен, молодых да ранних,

Полных задора, упорства, сил.

А мой современник, став ветераном,

Разве сердце свое износил?

Разве упорство его испорчено?

Разве в душе не хватит огня?

Он встал, спокойный и несговорчивый,

Просто сказал:

— Командиром — меня!

Я знаю заранее все возражения,

Но все-таки опыт не лишняя кладь!

И я от имени моего поколения

Настаиваю — меня послать.

Всем, всем: помощь вылетела!

Ночь в огнях сгорала дотла.

Толпа, из домов на улицы вылитая,

С верой, с надеждой великой ждала.

И только одной не поверить в чудо

Встречи с далеким и дорогим.

Ей последняя весть оттуда

Была: «Водитель погиб».

Знала — любит. Видела, как, вспыхнув,

Замолкал, краснея до волос.

Беззаботно к этому привыкнув,

Ни о чем не думала всерьез.

Лишь сейчас узнала — сердцу нужен.

Потеряв, увидела ясней,

Как он дорог: сильный, неуклюжий,

Смелый у штурвала, робкий с ней.

Нет, теперь не вызвать и не

вызволить

Из последней черной тишины.

Слезы, слезы, вы при коммунизме

Не отменены?

Темень, холод, ночь, Марс.

Ни звука, ни точки света.

В синих сугробах стынет, дымясь,

Разбившаяся ракета.

Мчит по пустыне холода вихрь

Над морем каменных груд.

В тесной кабине — горсть живых:

Скорчившись, ждут.

Голос был невысокий, слегка

хрипловатый;

«Я не знаю, где встретиться

Нам придется с тобой».

Голос рос, поднимался. Притихли

ребята:

«Глобус крутится-вертится,

Словно шар голубой…»

Да, он вовремя вспомнил, седой

запевала.

Горный ветер, пути по краям ледников.

Снова старая песня сердца доставала.

Уносила печаль и звала далеко.

Это песня про нас, беспокойных,

веселых:

«Кто штурмует невзгоды,

Кто сквозь дебри идет».

Поддержи этот хриплый, взволнованный

голос:

«Тот в любую погоду путь свой держит

вперед».

Ты нас слышишь, Земля, отдаленных,

незримых,

Что схватились с неведомой, злобной

судьбой?

Мы поем о тебе, о родных и любимых,

Веря в скорую встречу с тобой.

…Ревут моторы, стены дрожат,

Лампы — в полный накал.

В руках рулевого крепко сжат

Вибрирующий штурвал.

Земля — это горы, леса и поля…

Меж прочих небесных тел

Еле-еле видна Земля

Звездочкой в темноте.

А песня чуть слышно жила впереди

Назло суровой судьбе.

И эту песню услышал радист.

Почти не веря себе.

И седой командир, ее уловив,

Нервами слившись с ней,

Услышал знакомый, простой мотив

Молодости своей.

И закричал, от счастья дрожа:

— Живы! Поют! Пилот,

Наводим по пению. Так держать!

Дайте полный вперед!

И, слезы скупые стирая с глаз,

Мотива входя во вкус,

Все слушали песню, и помощь неслась,

На песню держа курс.

Взмывала радость победных слов:

«Работы закончены. Вылетаем!..»,

«Оставили Марс. К двенадцати ждите»,—

Плескало на Землю восторга волной.

И снова на вахте сменялись водители.

Внося в небеса распорядок земной.

А на Земле, весельем расцвеченной,

К ракетодрому текли рекой

Посланные для торжественной встречи

Представители стран и материков.

Слетались из Азии и из Африки,

От всех населяющих Землю племен.

Ветер трепал цветистые шарфики

И гордый багрянец старых знамен.

И падает люка преграда упрямая!

Навстречу морю цветов и огней

Идут космонавты, Здравствуй, Земля

моя!

И та, что всех родней на ней!

Но вот — это то, что всесилье наук

Навряд ли когда-нибудь объяснит нам,

Два взгляда из тысяч встречаются вдруг,

Друг друга найдя притяженьем

магнитным.

Знакомые? Память качнулась назад:

Огнями тревожными ночь заалевшая,

И эта девушка, в первых слезах

О прежней суровости горько жалевшая.

Знакомые? Марса седые снега,

И этот парень один, в пустыне.

Последние силы в последних шагах…

Вперед, покуда кровь не застынет!

Он смерть победил во льдах и в огне

Упрямой, стальной, человеческой силой!

И вот он робко подходит к ней.

Неловкий, смущенный, милый.

Здесь смешались десятки и сотни

наречий,

Нежность дружеских рук, звуки песен,

цветы.

Встречи в будущем — светлые яркие

встречи

На счастливой Земле неземной

красоты.

Встречи в будущем, радостном, гордом,

свободном,

Свет на лицах, сердец разволнованных

стук.

Встречи в будущем, ради которых

сегодня

Поколенье мое не боится разлук.

Встречи в будущем: марш в озаренные

дали.

Молодые дороги и ветер в лицо.

Встречи в будущем том, о котором

мечтали

Поколенья борцов, поколенья отцов.

Встречи в будущем… Вечная память

героям!

Люди, помните тех, кто за счастье

убит.

Встречи в будущем: мы его вместе

построим

На Земле, натерпевшейся горьких

обид.

Встречи в будущем! Помни, что нет

середины,

Кто за них, нам товарищ, а против —

враги.

Встречи в будущем: труд и мечта

воедино,

Направляют к нему наших планов шаги.

И пускай нам года налегают на плечи,

Мы в труде и борьбе не устанем —

клянусь!

Поколенье мое, в путь-дорогу,

до встречи,

В нашем будущем, том, что зовут

коммунизм!