Клуб любителей фантастики, 1961–1962

Г. Грудер
ТАИНСТВЕННЫЕ КРИСТАЛЛЫ

Румыния

Научно-фантастический рассказ

Техника — молодежи № 9, 1962

Рис. Е. Медведева

— Следите за радаром! Ионизация все время растет!

В тишине аппаратной голос девушки звучал настойчиво и взволнованно.

Матей, следивший за большой автоматически вращающейся антенной, ответил спокойно, как всегда:

— Метеорит, наверное. Метеориты могут ионизировать атмосферу. Ионизация сейчас же исчезнет. Успокойся, Ирина.

— Нет! Она не исчезает. Все время растет… Вот теперь ее рост прекратился. Но уровень остается очень высоким.

Начальник станции внимательно следил за показаниями приборов.

— Матей, что с антенной!

— Она остановилась. Но повернулась на 125 градусов, лицом к Солнцу.

— Ирина, как ионизация!

— Держится. Это поразительно!..

— Быстро! Расстояние… Положение…

Мгновение сосредоточенного молчания. Потом:

— Расстояние — 8300 метров.

— Координаты, пожалуйста.

— 56 градусов 23 минуты восточной долготы, 86 градусов 49 (минут южной широты.

— Матей, Стефан, собираться! Выезжаем трактором.

Ирина слышала, как они выходили, но ни на (миг не отрывалась от кривой на регистрирующем прибора. Вот они вышли… Еще несколько минут. Кривая начинает падать, сначала медленно, потом все быстрее. Еще насколько мгновений… Все вернулось к норме.

Ирина взглянула на показания хронометра: явление продолжалось не меньше десяти минут.

Теперь она могла собраться с мыслями. Как азрометеоролог на станции ионосферных исследований близ Южного полюса, она уже два месяца наблюдала с помощью зондов за ионизацией верхних слоев атмосферы. Так как ионизация тесно связана с солнечным излучением, то в период полярной ночи ее уровень держится очень низко. Приборы целыми неделями не показывали ничего необычного. И вот сейчас этот поразительный скачок! Метеорит! Тогда была бы кратковременная ионизация — при его прохождении в атмосфере. Но ионизация продолжала нарастать. Что произошло там, куда отправился начальник с двумя помощниками!

В темноте полярной ночи трактор прокладывал себе путь по наклонной равнине, покрытой вечными льдами. Через два часа он добрался до точки, обозначенной координатами. Перед полярниками поднималась крутая стена: горный гребень. Они зажгли фары и стали внимательно исследовать гладкую ледяную поверхность.

— Смотрите!.. Вот оно! — воскликнул Стефан.

Небольшой участок чистой поверхности льда был выщерблен. Выбитые угловатые осколки валялись неподалеку.

Среди осколков льда очень заметны темные предметы, похожие на металлические брызги, затвердевшие после расплавления. Значит, это все-таки был метеорит!

Вдруг под лучом карманного фонарика Матея блеснул кристалл! Матей шагнул вперед. Ошибки не было. Темный предмет с плоскими гранями. Кристалл — во льдах Антарктики!

Крайне удивленный, Матей подошел, схватил его рукой в перчатке. Выпрямился, разжал стиснутые пальцы.

— Что такое! Я упустил его!

Услышав восклицание, подошли Стефан и руководитель группы. Некоторое время все искали кристалл, оглядывая лед сантиметр за сантиметром.

— Тебе показалось, что был ледяной осколок, — сказал Стефан. — Пошли.

Но Матей продолжал искать.

— Нашел! Вот! Не один, а много!

На гладком льду ясно виднелось несколько темных кристаллов.

— Будьте осторожнее! Не трогайте! — Начальник, остерегаясь прикоснуться к крайнему из кристаллов, старался разглядеть форму кристалла — черноватого, с металлическим отливом.

— Октаэдр. — Он внимательно рассматривал кристалл в свете фонарика.

И вдруг — фиолетовая искорка!.. Вот и все. Но кристалла больше не было! Ни следа! Кристалл исчез!..

Начальник первым пришел в себя.

— Что делать! К ним нельзя подойти близко. Смотрите… два, три… четыре… Их осталось только четыре…

— Их нельзя терять!

— Но нельзя и приблизиться к ним. Они словно испаряются, почувствовав теплоту человеческого тела. Если даже мы сможем отнести их к трактору не куске льда, они исчезнут в кабине.

— А если поместить их в очень холодную среду! — предложил Матей. — У нас на станции есть жидкий кислород… Это минус 182 градуса.

— Попробуем! Стефан, свяжись со станцией по радио.

Сообщение принял Василе. После нескольких минут сборов со станции вышел второй трактор. Идя по следам, оставленным первой партией, Ирина и Василе достигли подножия ледяного гребня.

Держа в одной рук сосуд Дьюара с жидким кислородом, а в другой — длинные клещи, Василе приблизился к одному из кристаллов.

Василе захватил кристалл, задержал его над горлышком термоса, разжал клещи. Послышался слабый всплеск. Кристалл упал в ловушку с жидким кислородом. Василе слегка встряхнул термос. Кристалл существовал!

Все вздохнули свободнее. Так же собрали и остальные кристаллы — каждый в отдельный термос.

— А теперь идемте.

Ирине так и не удалось уснуть. Она лежит в темноте, широко раскрыв глаза. Прошел день… Неужели с того момента, когда она вступила в город химической кибернетики, прошел только один день?..

Как много произошло за этот день! Ее доклад. Потом бурное совещание руководителей коллективов. Решение немедленно приступить к анализу шариков и сделать специальные приготовления для исследования кристаллов.

И предложение остаться в Киберне на все время исследований!

Прошел один только день. Но уже есть результаты анализа металлических гранул. Ирина как сейчас помнит вечернее обсуждение. Она слушала с необычайным вниманием. Старалась не пропустить ни одного слова: ведь нужно было обо всем написать коллегам на полярную станцию.

Говорил Тудор, из отдела автоматического электронного анализа:

— Состав гранул, с химической точки зрения, типичен для железного метеорита: железо, никель, кобальт, углерод, следы хрома, молибдена, фосфора. Но… для метеоритов характерна негомогенная структура, даже внутри всех осколков. А здесь, заметьте, около сорока анализов, и все они подтверждают, что пропорции элементов строго постоянны. Я подумал, что на осколки повлияло оплавление во время падения метеорита. Во всяком случае, из анализов следует, что метеорит состоял из однородного по составу сплава…

— Но этот сплав по своему составу соответствует нержавеющей стали, — заметил профессор. — Да, странно… Это очень редкий образец, если не единственный в своем роде…

— Как обстоит дело с подготовкой, Тудор? — спросил профессор.

— Специальный анализатор «АЭ-5» готов к работе при очень низких температурах. Завтра можно приступить к исследованию кристаллов.

— Хорошо. — Профессор поймал взгляд Ирины и шутливо добавил: — Завтра в процессе анализа одни из ваших кристаллов подвергнется распаду и будет принесен в жертву науке.

А мы приблизимся к разгадке тайны, которую принесла нам представительница вечных льдов.

«И все это случилось за один день в Киберне», — подумала Ирина.

Тудор уверенным жестом передвинул рукоятку на панели управления. Сосуд с жидким кислородом, в котором находился один из четырех кристаллов, опустился в машину. Глухо звякнув, поднялась крышка. На экранах панели загорелись разноцветные лампочки. Из недр анализатора послышалось слабое жужжание. Начался количественный анализ.

Через четверть часа послышалось торопливое щелкание.

— Это прибор окончательного анализа. Все прошло нормально.

Тудор выключил ток. Из выдвижного ящичка достал листок миллиметровки, покрытый цифрами и диаграммами. Спокойно прочел:

— Химический состав: азот, кислород, водород, углерод. Это (необычно для кристаллического тела, испаряющегося при столь низких температурах! Вот. тебе данные, Андрей, — обратился он к руководителю лаборатории синтеза космических веществ. — Осталось только три кристалла.

Попытка воспроизвести структуру кристалла путем синтеза не удалась. Электронный синтезатор «ЭС-12» выбросил карточку, холодные слова которой Андрей воспринял как свалившееся на него обвинение: «Синтез невозможен. Агрегат не может создать соответствующих условий».

«Агрегат не может создать соответствующих условий», а кристаллов осталось только два.

— Послушай, Андрей, уверен ли ты, что предусмотрел все условия, какие может дать «ЭС-12»? Включая низкие температуры?..

— Да.

— Значит, причиной неуспеха была не температура?..

— Что-то другое. Но что?..

— Знаешь, Тудор, мне кажется, нам не хватает чего-то существенного. У меня были «сякие идеи, но этой, главной, которая может оказаться ключом ко всей загадке, я никак не могу уловить.

По дороге в институт Андрей встретил Ирину.

— Добрый вечер, Андрей. Я давно тебя жду. Вижу, что ты спешишь. Не буду тебя задерживать, пойдем вместе. Я непременно должна сказать тебе кое-что. Знаешь, на том месте, где были найдены кристаллы, я захотела исследовать растрескавшуюся ледяную поверхность. Подошла к подножию скалистой стены, она показалась мне близкой. Чтобы определить расстояние, направила на темную стену свет фонарика. И тогда я увидела… тогда мне показалось, что я вижу на гладком льду какую-то форму… Как тебе сказать… При свете фонарика это было, словно рядом с чистым зеркалом была тусклая поверхность, состоящая из мельчайших кристалликов. И там был словно след ладони… или чего-то еще меньше. Я подошла к самой стене. Осветила это место. Но там уже ничего не было. Исчезло… Или это была оптическая иллюзия? Я вернулась туда, откуда смотрела сначала. Постаралась занять прежнее положение. Но ничего не увидела. Товарищи торопили меня… Я ушла.

— А какую форму ты увидела?

— Овал… с каким-то хвостиком сбоку… похожий на лист… Как ты думаешь, связано это со всем случившимся?

В голосе у Андрея слышалось волнение:

— Спасибо, Ирина. Извини, я должен идти. Мне нужно к профессору.

«Дорогие друзья!

Я не писала вам уже давно, недели две. С тех пор сделано несколько поразительных опытов. И знаете, к какому выводу пришли исследователи?

Нужно было искать новую форму существования материи при крайне низких температурах. И ее нашли. Это замороженные свободные радикалы! Слыхали вы о них?

В химических реакциях, даже в самых обычных, участвуют свободные атомы или осколки молекул, так называемые свободные радикалы. Например, вода состоит из радикала водорода (Н) и радикала гидроксила (ОН). Эти свободные радикалы чрезвычайно неустойчивы, и получить их чрезвычайно трудно. Даже при очень низких температурах они обладают огромной энергией и способны к реакциям между собою.

Электронный синтезатор «ЭС-12» тоже приспособлен для синтеза замороженных радикалов. Теперь я вместе со всеми верю, что мы сможем получить…»

Громовой взрыв и толчок. Звон разбитого стекла. Крики… Ирина вскочила и прямо по цветочным клумбам помчалась к павильону «ЭС-12». Там произошел взрыв. И там — Андрей!..

Андрея она нашла лежащим без сознания на полу, протянувшим руки к большому агрегату синтезатора. Кругом — осколки разбитых экранов. В ящичке полости синтезатора — неоконченный текст: «Синтез невозм…»

…В больнице Андрей лежал усталый, подавленный. Опыт не удался. Собственными руками, безрассудно веря в свое умение и во всемогущество машины, он уничтожил два кристалла. Остался только один. Единственный!.. Четвертый. Последний. Разве можно отважиться прикоснуться к нему?

Андрей сел в постели, охваченный своими мыслями. Разве самый опыт не доказывает какой-то истины? На мгновение мысли у него путаются. Нужно быть спокойным. Нужно сейчас же успокоиться! О, если бы сейчас пришел кто-нибудь, кто помог бы ему разобраться в мыслях! Если бы он мог поговорить с профессором, или с Тудором, или с…

Нет! Ирину ему будет стыдно увидеть. Он погубил два «ее» кристалла. Пусть лучше придет кто-нибудь другой.

Андрей снова укладывается в постель, лицом в подушку.

Легкое прикосновение к плечу…

— Ирина!

— Я была в городе. Принесла тебе кое-что… Думаю, что тебе понравится… Мороженые персики! В этом году они еще не созрели.

— О, мне это нравится! Каждому свои мороженые штучки: мне — радикалы, тебе — персики.

— Но мои «мороженые штучки» очень послушные… Не удивляйся. Подумай, они лежат мороженые уже целый год, а кажутся живыми!

— Живыми! Ирина, ты понимаешь? Замороженные — и все-таки живые!

Андрей мгновенно выскочил из постели и кинулся к дверям.

Немногочисленные прохожие в парке изумленно останавливались при виде необычайного зрелища: по дорожке бежал руководитель лаборатории синтеза космических веществ в халате, босиком, а за ним — тоненькая девушка в голубом платьице. А еще дальше — полная женщина в больничном чепчике напрасно старалась догнать их.

Андрей уходил от них обеих все дальше и дальше…

Он подбежал к Центральному павильону. Поднялся по лестнице, прыгая через две ступеньки. Рванул массивную дубовую дверь. Профессор у себя. Работает за своим столом. Он не слышал входящего. Только теперь Андрей понял, какой у него вид в больничном халате. Но уже поздно. Профессор поднимает глаза…

— Теперь я знаю! Синтез и не мог удаться!

Невероятно точными движениями электронная рука опускается, извлекает кристалл из жидкости. Лотом осторожно кладет его на металлическую подставку посреди сверхохлажденной реакционной камеры.

Ирина стоит, вцепившись руками в спинку стула.

— Последний… Что теперь с ним будет?

…Время — 5 часов пополудни. Опыт в Павильоне сверхнизких температур начался.

Воют компрессоры, трещат искры электрических разрядов. Стрелка указателя все дальше движется по циферблату: минус 220, минус 230, минус 250 градусов…

Андрей и Тудор следят за работой аппаратов.

Кристалл слабо мерцает на своей металлической подставке.

Легкий свист… Ирина вздрогнула. Но это только заработал киноаппарат. Потом…

Не галлюцинация ли это? Кристалл заблестел ярче, бледные отсветы сделались фиолетовыми, начали отливать всеми цветами радуги. Красным, фиолетовым, зеленым, оранжевым…

— Какая красота!.. Он как живой! — шепчет Ирина.

— Влияние низких температур, — слышится голос Андрея.

— Начинайте питание! Радикал азота!

И та же фантастическая рука приносит прозрачный кристалл, один из кристаллических замороженных радикалов, полученных Андреем. Оба кристалла стоят рядом, почти вплотную друг к другу.

Первый — покрупнее, таинственный, переливающийся своими красками. Второй — поменьше, зеленоватый, словно ледяной.

И вдруг… Большой кристалл начал деформироваться, его грани потянулись к меньшему. Еще мгновение, и… кристалл радикала исчез. Первый кристалл принял первоначальную форму, но теперь он блестит сильнее, а грани у него сделались чуть более выпуклыми.

— Андрей, продолжай питание! Радикал водорода!

И снова поразительные по своей точности движения электронной руки, рядом с радужным кристаллом — фиолетовый кристалл водорода, и снова радужный кристалл остается один.

Проходят минуты, четверть часа, часы… Время отмечают только стрелки хронометров. Люди в лаборатории забыли о его течении.

Андрей орудует кнопками электронной руки, и она послушно приносит все новые кристаллы.

И вот кристалл потерял свою октаэдрическую форму. Грани у него стали настолько выпуклыми, что он превратился в шар. Потом в одной точке на шаре появился крошечный выступ… Шар удлинился…

«Неужели он делится? Как микроб…» — думает Ирина.

Но шар не делится. Кристаллы из свободных радикалов исчезают в его толще, а крошечный выступ удлиняется, поднимается кверху, как стебелек.

Стебель утолщается, закругляется на верхнем конце. Теперь за стеклянной стенкой находятся два шара, соединенных нитью. Внизу шар побольше, наверху — поменьше. Оба шара становятся одинаковыми… Теперь верхний шар крупнее нижнего…

Радикал азота… Нижний шар оставляет принесенный кристалл без внимания. Поглощение закончилось.

Но верхний шар продолжает расти, удлиняться, а потом…

За стеклянной стенкой раздался короткий взрыв. Странная фигура в камере окутывается на несколько мгновений ослепительным фиолетовым сиянием, а когда оно погасло, то на верхушке стебля все увидели зеленовато-голубой овал, похожий на лист. Плотный и блестящий, с округлыми зубцами по краю, он слегка покачивался после взрывного толчка.

В лаборатории сверхнизких температур несколько человек молча смотрели на этот поразительный цветок из мира крайнего холода, чей единственный лист прятался за толстой стеклянной стенкой.

— Я узнаю его! Я видела след, оставленный нм на ледяном обрыве! — восклицает, наконец, Ирина.

…Ирина и Андрей медленно идут по парку.

— Видишь ли, Ирина, разнообразие вещества, разнообразие форм жизни бесконечно.

— И там, — продолжает Андрей, — откуда явились кристаллы, идут другие реакции. Опыт случайно доказал нам возможность взаимодействий между химическими радикалами, которые при крайне низких температурах на этих отдаленных планетах имеют форму кристаллов. Там они играют ту же роль, какую у нас играют атомы и молекулы. И там из радикалов родились живые формы материи. Может быть, очень простые, очень примитивные, но живые, Ирина! Вот чего не умеет машина — произвести живое вещество!

Теперь можно объяснить многое. Семена вообще гораздо выносливее растений, от которых они произошли. Растение, родившееся на планете холода, погибло, упав на Землю. Зато восьмигранные семена, принятые нами за кристаллы, оказались более выносливыми, чем взрослые растения.

— Андрей, а как же метеориты из металла со структурой нержавеющей стали? Разве это случай? Разве это был просто метеорит?

Андрей не отвечает. Его рука легла на плечо Ирины, и оба молча глядят на красный диск Солнца, заливающего Киберну своими первыми лучами.