Ключи и тени

Глава 13. Соломея

Дебра не заплакала. Не закричала. Посмотрела на Тревиса с отвращением.

— Вы — убийца, — сказала она тихо.

Профессора не смутило обвинение.

— Это не так, — он устало качнул седеющей головой. — Единственное, что я мог — облегчить боль. Хайди — смертельная болезнь, а не обычная простуда.

— Неправда, — отчеканила девушка, не повышая голоса. Ногти вонзились в ладони. — Вы могли помочь раньше — когда нам не провели тест. Вопреки приказам Крафта.

Тревис осуждающе посмотрел на Марко.

— Ты рассказал ей? Не стоило. Импульсивность редко доводит до добра.

— Этого не требовалось, — бросил бывший пристав мстительно. — Когда директор откровенничал со мной, Дебра пряталась за стеллажами и всё слышала сама.

— Как она там оказалась, позволь узнать? — рассердился психолог, словно в кабинете сидел и отчитывал за промах действующего стража.

— Мне везёт оказываться при важных разговорах инкогнито! — огрызнулась Дебра, вскакивая. Отвернулась, чтобы не показать навернувшихся на глаза слёз. Сделала несколько шагов к выходу.

Кинуться бы прочь. И бежать, бежать, не разбирая дороги. Надеяться, что удастся оставить позади боль. Или лучше ринуться с кулаками на Тревиса? Расцарапать хмурое лицо? Пусть профессор не главный палач, но он предпочёл бездействие. Одни никуда не ведущие разговоры и никакой пользы!

Ох, Дилан… Кто знает, куда уходят души? Может, в необъятный, покинутый человечеством космос?

За широкими окнами грянул гром. По стеклу и подоконникам забарабанили крупные капли. Дождь, принесенный темно-фиолетовыми тучами, добрался до потрепанного временем дома, кажущегося знакомым до боли. Пусть хоть небо поплачет…

Дебра повернулась к маленькой группе, застывшей на полу в молчаливом ожидании.

— Продолжим, — объявила она, пряча дрожащие руки за спину. Голос мог бы зазвучать по-деловому, если бы не звенел от горя. — Речь шла о цели нашего визита.

Профессор нелепо раскрыл рот. Он ждал иной реакции. Эмоций. Дебра знала: они вернутся. Позже. Будет целое море слёз и проклятий. Но сейчас у нее нет права раскисать. Время, отпущенное хранителями, уходило. И теперь, особенно теперь, она должна получить ответы. Лишь собрав кусочки головоломки воедино, получится исправить прошлое.

Однажды в книге из родительской библиотеки Дебра прочла, что в жизни существует только одна вещь, которую невозможно исправить — смерть. Только она необратима. Но после встречи с обитателями Земель с этим утверждением можно поспорить. У Дилана, Яры, Эйдана и остальных оставался шанс воскреснуть. Поэтому сейчас она не будет плакать и убиваться. А сделает то, ради чего пришла.

— Вам придется нам поверить, профессор, — Дебра заставила лицо Дилана, стоящее перед глазами, раствориться. — Мы можем покончить с Хайди.

Но Тревис не услышал.

— Тебя не волнует смерть одноклассников? — спросил он сурово.

— Я поволнуюсь об этом потом, — отрезала девушка. Глаза опять предательски защипало.

На помощь пришёл Марко.

— Дебра права. Мы здесь с конкретной целью. Времени у нас мало.

Психолог задумчиво кивнул.

— Будь по-вашему, — он перешел на будничный тон, словно и не сообщал страшной новости. — Я внимательно выслушаю вашу «увлекательную» теорию о победе над Хайди. Но прежде хочу знать, как вы открыли мой сейф? Он не был взломан.

— Я видела, какой код вы набрали, прячась за стеллажами, — призналась Дебра, снова устраиваясь на полу напротив Тревиса. Ноги едва слушались. Казалось, всё это происходит не с ней, а телом управляет кто-то другой — сильный, уверенный в себе. Как та девушка с портрета, нарисованного Ингрид в последний школьный день.

— Жаль, — протянул психолог разочарованно. — Я подумал: опять волшебство. Но меня интересует другое. Кроме карты-ключа, из сейфа пропала еще одна вещь. Объясните, зачем она вам понадобилась?

Гости переглянулись.

— Мы здесь из-за фото, профессор.

Марко достал снимок из внутреннего кармана летней куртки. Квитон не видел необходимости брать его с собой, но Дебра настояла. Интуиция подсказывала — фото пригодится. Теперь, глядя, как жадно психолог взирает на портрет, Дебра убедилась в своей правоте.

— Какое вам дело до фотографии? — спросил профессор, щурясь. Обладай он сверхъестественными способностями, развеял бы воришек по ветру.

— Это прозвучит бредово. Мне кажется, я знаю эту девушку. Мы встречались. Раньше.

— Исключено, — отрезал психолог. — Ты общалась с кем-то похожим. Не с Энн Ди.

— Энн Ди? — повторила гостья эхом. — Её так зовут?

Сердце забилось сильнее. Она никогда не была так близка к разгадке снов.

— Нет, — ответил психолог через силу. — Её так звали.

— Звали?

Голова закружилась. Тревис сказал слишком страшное слово. Необратимое. Оно категорически не подходило. Сны должны привести к космонавтке. Живой и невредимой! Дебра не могла опоздать.

— Да, звали. Девушки с фотографии нет в живых.

— Невозможно! — просторная комната с камином поплыла перед глазами. — Это ошибка!

— Никакой ошибки нет, — профессор несчастно глянул на снимок. — Энн Ди умерла.

— Когда? — на глазах выступили слёзы, которые Дебра отчаянно гнала.

Опоздала. Всё-таки опоздала!

— Почти девятнадцать лет назад…

Гостям понадобилось несколько бесконечно длинных секунд, чтобы осознать слова профессора, а потом они закричали наперебой:

— Как?! — недоверчиво воскликнул Марко.

— Невозможно! — запротестовала Ингрид.

— Лжёте! — Дебра ударила кулаком об пол. — Вы лжёте!

По похоронному лицу хозяина дома было ясно: он и не думал обманывать. Сжал зубы до хруста, пряча боль. Стал похожим на побитого старого пса. Но Дебра отринула сочувствие. Кем бы ни приходилась психологу погибшая девушка, дорогого ей человека он не спас. Не попытался!

— Не понимаю, — прошептал Марко, обращаясь к Дебре. — Если Энн Ди умерла до твоего рождения, зачем медальону вас сводить? Какой смысл? Или Квитон прав, и она — твоё подсознание?

— Нет, — упрямо возразила Дебра. — С какой стати мне проецировать человека, которого я в жизни не видела?

— Правильно! — поддержала подопечную Ингрид. — Медальон ничего не делает просто так.

Марко сердито кашлянул, готовясь к тираде об украшении, которому хранители приписывали разум, но Дебра его опередила.

— Зато теперь мы знаем, что слова Энн Ди не бессмысленны. О звездолёте и экспериментальной экспедиции. Девятнадцать лет назад люди летали в космос и не умирали от «неизлечимой» болезни.

— Ты знаешь о «Соломее»?

Вопрос Тревиса, о котором все трое забыли, застал врасплох. Профессор же слушал гостей крайне внимательно и смотрел на Дебру так, будто она объявила, что космос открыли.

— Это не можешь быть ты… — психолог вытер тыльной стороной ладони покрывшийся испариной лоб. — Ты из Брилады! Ученица выпускного класса! Зеленые глаза! Дебра! — он без предупреждения схватил гостью за ворот и притянул к себе. — Это ты была с Энн Ди в белой комнате? Отвечай!

— Профессор! — Марко ринулся на выручку, но помощь не потребовалась. Дебра сама оттолкнула Тревиса.

— Откуда вы знаете про комнату?! — зашипела она рассерженной гусыней, не понимая, в каком они времени. Или вселенной.

— Энн Ди рассказала.

— Ложь! Она клялась, что держит сны втайне от всех!

— Со мной Энн Ди говорила после третьего сновидения. Из-за находки в лабиринте. Ты вынимала фотографию из рамки? О! Разумеется, нет! Там надпись на обороте.

Пальцы слушались плохо под нервным взглядом Тревиса, но справились, не повредив ценный для обоих портрет. Дебра вскрикнула, едва начала читать. Слова, выведенные уверенной рукой, объясняли слишком многое. Возвращали к очередной подсказке из третьего сна — единственной, которую она не приняла на свой счёт.

«Дорогой Ёжик!

Это не провал. Стивен — зануда. Его назначение мне аукнется. Буду вспоминать о тебе в полете. Уже скучаю.

Я.

P.S. Рассел, прости за дурацкое прозвище. Не могу удержаться. Ты же меня знаешь…»

— Вы — Ёжик? — прошептала Дебра хрипло, передавая фото Марко и Ингрид.

— Так меня называли в школе, — горько усмехнулся психолог, не обращая внимания на изумленные возгласы остальных гостей, ознакомившихся со старым посланием. — В младших классах меня коротко стригли, волосы напоминали щетину, и прозвище приклеилось. Это было давно. В другой жизни. Как и синяя тетрадь. Энн Ди меня с ума свела. Я понять не мог причины непрекращающихся расспросов. Она рассказала о снах, белой комнате и медальоне. Но я все равно не мог помочь. Тетради не существовало.

Дебра посмотрела недоверчиво.

— Именно! Не существовало! — повторил Тревис. — Энн Ди злилась. Говорила, я что-то упускаю из-за рассеянности. Велела вспоминать. Но всё было напрасно. Это её до белого каления доводило. Сны стали наваждением. Мешали подготовке к полёту. На плечах Энн Ди лежала огромная ответственность, а она не могла сосредоточиться.

— Её назначили капитаном? — догадалась Дебра. По телу пробежали мурашки. Одно дело — рассказы о космической экспедиции во сне, другое — знать, что это происходило наяву. Энн Ди была её ровесницей, а командовала экипажем настоящего звездолёта!

Может, она опять спит? И не было ничего? Ни Центра, ни Хайди, ни профессора Ёжика…

— Конечно, назначили! — лицо Тревиса засияло. — Иначе и быть не могло! Все знали, лучшей кандидатуры в капитаны не существовало!

— Профессор, расскажите о ней, — Дебра умоляюще сложила руки.

Тревис помолчал, но потом кивнул через силу. Уголки губ вновь опустились.

— Она хотела разгадать сны. Пусть желание исполнится.

Марко и Ингрид не вмешивались в разговор, чтобы не тревожить взволнованного психолога. Парень украдкой поглядывал на наручные часы, проверяя, сколько времени осталось в запасе.

— Мы с Энн Ди знали друг друга с рождения, — начал Тревис непростой рассказ. — Наши родители работали на Гивирене.

— Это космопорт Каста-Беллы? — уточнила Дебра, поёжившись. Впервые это название она услышала в видении из уст несуществующего Дилана. Он же — настоящий — позже объяснил его значение.

— Не совсем, — в глазах Тревиса вспыхнул огонь, унося сознание сквозь пласты печальных лет. — Это был главный космический центр на Земле. На его территории располагались исследовательские лаборатории, тренировочные площадки, центр слежения за полетами, ангары, где собирались звездолеты. И, разумеется, космопорт, тянущийся на многие километры. Какое там было оборудование! Уму непостижимо. На Гивирене работали лучшие ученые мира.

— Вы там бывали? — спросил Марко с нотками любопытства, позабыв о гневе на психолога.

— Бывал, — профессор горько усмехнулся. — Вы тоже. Правда, когда Гивирена перестала быть Гивиреной. Её решили стереть с лица Земли. Космопорт уничтожили. Привезли тонны земли, посадили деревья, создали искусственные водоемы. Огромную работу проделали в кратчайшие сроки. Будто это могло вернуть погибших! Планировали взорвать и здания, но передумали, чтобы избежать лишних трат. Сегодня там центр Хайди, больницы для подконтрольных и тот самый медицинский центр, откуда вы трое сбежали.

Марко присвистнул. Дебра вытаращила глаза. Центр — часть главного космического центра?! Ну и ну!

— От прежних дней остались одни стены, — продолжил Тревис горько. — Мне же посчастливилось бывать на настоящей Гивирене. Мы с Энн Ди провели там детство. На экскурсии в космос пускали с семи лет. Присутствие на борту детей требовало повышенной безопасности и дополнительных технических приспособлений. Новинки тестировали на нас — отпрысках сотрудников. Мы болели космосом. Но я больше.

— В снах Энн Ди только о космосе и говорила, — возразила Дебра. — Она им бредила.

— Космос её увлекал, — согласился Тревис. — Но это влияние отца. Он руководил подготовкой к экспедициям, жил работой. Мечтал, что дочка пойдёт по его стопам. Потворствовал интересу. Иногда чересчур. Она не хотела расстраивать родителя-энтузиаста. Саму Энн Ди больше привлекали медицина и фармакология. Она всерьез занималась этими науками в последние школьные годы. Разработала несколько проектов. Да-да! Не забывайте, уровень нашего образования отличался от вашего. В школе мы делали вещи, которые сейчас выпускникам университетов не снятся.

— Значит, Энн Ди собиралась стать врачом? — Дебра не обиделась. Но зависть царапнула острыми коготками. Как же всё-таки изменился мир.

— Ей нравилась медицина в глобальном плане, — пояснил психолог, улыбнувшись. Он на миг забыл, что подруги нет в живых. Заговорил о ней, будто та сидела в соседней комнате и в любой момент могла присоединиться к беседе. — Энн Ди хотела лечить не больных, а болезни. Создавать лекарства, а не прописывать их. В выпускной работе она представила свой вариант формулы вакцины для коров и произвела фурор. Нашла ошибку в работе взрослых. Скот поражал неприятный вирус. Делал непригодным молоко. Существующая вакцина помогала мало. И вдруг семнадцатилетняя школьница исправила формулу. Эту вакцину используют до сих пор.

— Вот это размах! — восхитился Марко. На лице появилось мальчишеское воодушевление. Он явно сожалел, что не родился на пару десятилетий раньше.

— Я убеждал Энн Ди поговорить с отцом, объясниться. Но она тянула время. А потом началась подготовка к полету.

Тревис нахмурился и примолк.

— Профессор, — спросила Дебра робко. — Вы и Энн Ди… Вы были друзьями или… — она запнулась. Вопрос был чересчур личным.

Однако психолог разоткровенничался.

— Мы были друзьями. Я понимал, что большее невозможно. Энн Ди считали самой красивой девушкой в школе и лучшей среди «детей Гивирены». Я был гением-растяпой. Она встречалась с Дэном Логаном. Он полетел на «Соломее», а я срезался на последнем этапе. Мое место занял Стив Торнтон. Энн Ди написала, что это не провал. Однако мой отец считал иначе. Не мог поверить, что я не лечу. Он был фанатиком космоса, как и профессор Фрэнсис.

— Кто?! — Дебра, Марко и Ингрид вскрикнули разом, не веря, что не ослышались.

— Профессор Фрэнсис, — удивленно повторил психолог. — Отец Энн Ди.

Дебра закусила нижнюю губу почти до крови, боясь поверить шальной догадке.

Совпадение? Опять совпадение? Или судьба?

— Вы сказали, Энн Ди исправила формулу вакцины для коров, — медленно произнёс Марко.

— Она хотела лечить не больных, а болезни, — благоговейно прошептала Ингрид.

У Дебры перед глазами встала доска Квитона. Две линии. Точки с фамилиями. Хранители не нашли создателя вакцины против Хайди. Того, кому предстояло спасти миллионы жизней.

«…Кто знает, насколько разрыв во времени повлиял на судьбу этого человека. Помните историю о надувном слоне? В нашем мире таинственный Фрэнсис мог и не стать ученым, способным придумать спасительное лекарство…»

Не стать ученым? Или перестать существовать? Вдруг поиски хранителей не увенчались успехом, потому что в альтернативной реальности этот человек не жил. Ведь девушка из снов — Энн Ди Фрэнсис — умерла подростком.

Неужели, они нашли главный ответ?!

— Профессор, — голос Дебры дрожал от волнения. — Вы сказали, что Энн Ди… Что это случилось около девятнадцати лет назад. Можете назвать точную дату?

— Думаешь, я её забыл? — глаза Тревиса сверкнули. — 21 августа 2073 года.

В гостиной повисла гробовая тишина. Сердце Дебры кувыркнулось и почти остановилось, Марко зажмурился, Ингрид прижала ладони к губам. Это была она — дата катастрофы. День, когда население планеты оказалось в альтернативной реальности. Мгновение, когда из истории вычеркнули одного единственного человека.

«Ты важнее». Дебра сотни раз повторяла эти два слова во сне. Но только теперь поняла их истинное значение. Жизнь юной космонавтки, мечтавшей посвятить себя медицине, стоила в сотни раз больше любого их них. От этой жизни зависели миллионы других.

— Как это произошло? — Дебра заставила себя очнуться.

— Не знаю. Расследованием занимались лучшие умы Гивирены. Но и они не нашли ответов. Всё произошло на «Соломее». Звездолет… он… — психолог замялся, подбирая слова. — Полет готовили три года. Команду отбирали десять месяцев. Семнадцатилетним астронавтам предстояло доказать, что управление новым классом кораблей под силу даже несовершеннолетним. Экспедиция держалась в строжайшем секрете. И до, и, разумеется, после. Никому не хотелось расписываться в гибели пятерых подростков.

— Но Энн Ди говорила, что экспедиция будет простой! — запротестовала Дебра.

— Все так думали, — лицо Тревиса изуродовала гримаса боли. — Всё проверяли и перепроверяли тысячи раз. Звездолет казался абсолютно безопасным. При малейшем сбое специалисты на Гивирене могли взять управление на себя. В центр слежения поступало видео с корабля. Всё было под контролем. На первый взгляд. И на сто первый тоже.

Профессор продолжал говорить. С длинными паузами. Мрачнея с каждой минутой. Дебра слушала и ловила себя на мысли, что рассказ кажется фантастикой. Нет, в его правдивости она не сомневалась. Но для них — детей «другого» мира — космос и звездолёты нечто запредельное.

Тревис рассказал, что первый сбой произошёл через четыре часа после взлёта «Соломеи».

В центре слежения на Гивирене погасли экраны, пропало видео с корабля. Оно отсутствовало около получаса, но специалисты на Земле выжидали. Приборы не фиксировали иных отклонений от нормы, «Соломея» двигалась по заданной траектории. Режим молчания был одним из условий эксперимента. Переговоры с юными астронавтами положили бы конец экспедиции.

Едва видеосвязь восстановилась, отключилось освещение в большинстве помещений корабля. К серьезным сбоям это не привело, заработали резервные источники питания. Причина неполадок роботы отыскали быстро: один из проводов оказался бракованным. Однако не все в команде посчитали это случайностью.

— Впоследствии я видел запись, — рассказал Тревис. — Энн Ди разозлилась. Посчитала, кто-то нарочно испортил провод. Говорила, на корабле, в котором проверяли каждый миллиметр, не могло быть глупого брака. Остальные не восприняли доводы всерьез. На Земле тоже не поверили в диверсию. Всё списали на технический сбой. Даже лучшее оборудование не безгрешно. Корабль продолжал полёт, и все успокоились. Но через восемь часов произошла катастрофа. «Соломея» исчезла с радаров. Без следа.

Дебра подумала, профессор выразился образно. Космический корабль не иголка, чтобы потеряться.

— Звездолет пропал, — подтвердил Тревис. — Испарился. Он не взрывался. В одну секунду перестал существовать во времени и пространстве.

Комиссия, занимавшаяся расследованием, не нашла объяснений. Не считая сбоя в первые часы, приборы работали исправно. Все данные поступали в центр слежения. Не обнаружилось ни единого намека на причину катастрофы и на видео. Когда звездолет исчез, четверо членов экипажа спали. Энн Ди находилась на вахте. Готовила ежедневный отчет для Земли.

По телу Дебры прошла судорога.

«Соломеей может управлять и ребенок».

Но вышло иначе. Как страшно. Несправедливо.

— Сколько длилось расследование? Четыре месяца? — спросил Марко. — Едва началась эпидемия Хайди, о «Соломее», наверняка, забыли.

— Ошибаешься. Через четыре месяца судьба пропавшего звездолета стала актуальна, как никогда. Семерых астронавтов с «Прометея» принято считать первыми заразившимися. Но это ложь.

— Никакой вирус они не привозили, — проворчала Дебра.

Они-то трое знали, что Хайди (или Ньюман) — детище другого «вселенной».

— Почему? — искренне удивился профессор. — Привозили. Но… Это еще одна тайна, скрываемая от населения. Астронавты вернулись не одни. Они обнаружили спасательную капсулу. С «Соломеи». С телом девушки.

— Энн Ди?! — задохнулась Дебра.

— Нет. Норы. Другой участницы экспедиции. Никто не понимал, откуда взялась капсула. Еще больше вопросов появилось после вскрытия, — профессор перешел на шепот. — Нора умерла за пару часов до обнаружения. На руке остался свежий след от прививки, которую команде делали в день отлета. А ведь прошло четыре месяца! Но и это не главное. В теле находился смертельный вирус. Не семь взрослых космонавтов с «Прометея», а девочка с пропавшей «Соломеи» — пациент ноль. Нора. Нора Хайди. Ее фамилией и назвали болезнь.

Дебра сжала зубы до хруста. Как же жестоко делать символом неизлечимого недуга юную девушку. Нора мечтала покорять неизвестные дали, а не становиться воплощением кошмара! Она точно бы не захотела, чтобы миллиарды людей вздрагивали при упоминании её фамилии.

— Чем закончилось расследование?

— Ничем конкретным. Постепенно болезнь переключила внимание на себя. Борьба с ней стала важнее поисков истины. Следователи… — Тревис запнулся. — Недуг распространялся и убивал слишком быстро. Первыми жертвами, не считая семи астронавтов, стали сотрудники Гивирены. В том числе, мои родители.

Марко вздрогнул. Недавно он обвинял профессора в черствости к жертвам Хайди.

— Почему не заразились вы? — парень постеснялся смотреть психологу в глаза.

— Я не успокаивался, придумывал теории исчезновения звездолета. По большей части безумные. Родители решили, что мне лучше уехать на время — для моего же блага. Отправили к родственникам в другой сектор. Я покинул столицу за неделю до обнаружения тела Норы.

— Когда вы узнали о вакцине?

— Десять лет назад.

— Почему остались с ними?

— Я не с ними.

— Но вы остались! — поддержала возмущение бывшего пристава Ингрид.

— Мне не в чем извиняться, — отчеканил психолог жестко. — Работая в Центре, я не могу спасти весь мир, но помочь единицам в силах. Мне жаль, что ваши одноклассники не вошли в их число.

Тревис замолчал, глядя в сторону остекленевшими глазами. Марко посмотрел на часы.

— Нам пора. Осталось пять минут.

— Отступать с боем мы, конечно, умеем, — попробовала разрядить обстановку шуткой Ингрид. — Но им ни к чему знать, что мы тут «гостили».

— Подождите! — Тревис вскочил и бросился прочь, чуть не врезавшись в кресло по дороге.

— Одну минуту. Я сейчас! — крикнул он из соседней комнаты. — Не уходите!

Гости переглянулись.

— Надеюсь, мы не зря теряем время, — Марко выразительно посмотрел на спутниц, но профессор спешил обратно, держа в руках…

Дебра ахнула.

— Синяя тетрадь! Вы говорили, ее не существовало!

— Верно, — закивал психолог. — Вероятно, подсказки в снах предназначаются тебе одной. Когда Энн Ди изводила меня расспросами, тетради не было в помине. Она появилась после исчезновения звездолета. Здесь я собирал информацию о «Соломее». Я отдам её вам в обмен на фотографию. Это единственный снимок Энн Ди с подписью.

— По рукам, — согласилась Дебра.

Фото им не принадлежало и дало все ответы, которые могло.