Книга 1. Селестия: Врата осознания

Пролог

На улице стояла приятная весенняя погода. За окном щебетали птицы, звонким голосом доносилось пение соловья. Солнце ослепительно светило, но при этом не достаточно тепло, чтобы можно было скинуть тяжёлые зимние куртки, от которых так хочется, наконец-то, освободиться. Ранний весенний ветерок всё ещё заставлял людей носить одежду, не позволяя им расслабиться. Но жаловаться было некому, сейчас была типичная погода, характерная для средней полосы.

Вдруг прозвенел школьный звонок и птицы, что так радостно трещали, взлетели, подняв лежавшие на земле слои пыли. Спустя пару минут, из школы повалили радостные школьники. Им было из-за чего радоваться. Пятница, окончание учебной недели, а это значит, что у них впереди есть два полных выходных и полдня пятницы, для того, чтобы отдохнуть от учёбы. Кто-то спешил сесть в машину, кто-то бежал к городскому транспорту, чтобы успеть к нему, а не стоять и ждать его ещё минут 20. Были и те, кто жил недалеко, а потому они никого не дожидаясь, отправлялись домой.

Но большинство же школьников шли в компании со своими приятелями, радостно обсуждая всякую всячину и лишь малые единицы вышагивали в гордом одиночестве, стремясь как можно скорее покинуть территорию школу. К последним относился и я. Не то чтобы у меня не было того, с кем я мог бы пойти домой, но…. Не знаю почему, мне казалось, что они не друзья. Так, знакомые, с которыми можно пообщаться в школе, или погулять на выходных. Кто-то скажет, так это и есть друзья. Может быть, может быть. В любом случае у каждого своё собственное понимание того, кто друг, а кто нет. В свою же очередь я так же не ждал от них проявления признаков настоящих друзей. Если были проблемы, я решал сам, если были у них, я дистанцировался. Быть может, это странно, но кто знает. А спросить у них напрямую, считают ли они меня друзьями, мне…. мне не хотелось, мне было страшно услышать ответ.

Даже если бы ответ был положительным, а так, скорее всего и было, мне…. мне очень не хотелось нарушать то, что было у меня в голове. Мне так было спокойней. Я мог положиться только на семью, а они на меня. Может быть, пойди я с друзьями, всё могло случиться по-другому, но что горевать-то теперь? В общем, мне было так спокойней, считать их знакомыми, приятелями. Кем угодно, но не друзьями. Надеюсь и они считали меня таким, а потому, не будут сильно грустить. Жаль семью…. А почему их жаль? Кто… кто моя семья? Кто они? О ком я подумал?

Да… Видимо моя жизнь подходит к концу. Не зря говорят, что перед смертью жизнь проносится перед глазами. Именно это я сейчас и ощущаю. Хорошо хоть песня играет хорошая, жаль, что я слышу её в последний раз. Всё же, наушники были не виноваты. Я шёл по дороге, соблюдая все правила безопасности, но и это не помогло. Выскочивший на дорогу ребёнок, тупая мамаша, что не уследила за своим ненаглядным чадо, разговаривая по телефону и автомобиль.

Нет, я не помчался спасать ребёнка, как можно было предположить, я не успел об этом даже подумать. Я шёл довольно далеко в стороне, слушая музыку и уверенно шагая домой. Тогда откуда я знаю такие подробности? В момент полёта мой взгляд метнулся, остановившись на водителе, который осознал что произошло. В его взгляде можно было увидеть всё: от страха и ужаса, до сожаления и отчаяния.

Буду надеяться, что этот человек действительно не виновен, а сбил он меня всего лишь по чистой случайности. Мой взгляд хотел было наткнуться на других участников происшествия, однако я упал на асфальт. Теперь мой взгляд упёрся в белоснежные облака, в солнце, что совсем не слепило мой взгляд, а наоборот, приятно ласкало, словно сожалея о моей преждевременной кончине. По крайней мере, мне приятно было так думать.

Повезло, что я упал лицом вверх, не хотелось бы, чтобы мой последний миг я смотрел в пустоту, мрак и отчаяние, подразумевая, конечно, под этим тёмный асфальт. Но именно так он мне сейчас представлялся. Асфальт действовал словно трясина, затаскивая вглубь себя и не давая вырваться. Он был ледяным, неприятно душил меня, и при этом заманивал внутрь себя. У меня было такое ощущение, что он поглощал мою душу, упиваясь человеческими страданиями. Видимо это ему доставляло особое наслаждение. То-то он мне всё никак не давал потерять сознание.

Однако страха не было, меня, словно покинули все проблемы, все неприятные моменты, что хранились в моей памяти — пропали. У меня вообще всё пропало. Все воспоминания, которые связывали меня с этим миром — они все пропали. Вот как…. Видимо, так и происходит смерть. Интересно, а выдумки людей, про то, что призраки это люди что не смогли принять свою смерть — правда? Кто вообще был тот человек, что придумал это? Был ли он на краю смерти? Если да, то он явно соврал. Все воспоминания пропадают, а остаются лишь мысли, что помогают коротать время в ожидании конца.

Солнце что и так не сильно грело, теперь совсем перестало давать тепло. А быть может, это из меня начали пропадать последние частички тепла? Моя голова, словно против моей воли стала поворачиваться в бок. А быть может она всё время лежала на боку, просто я отказывался это признавать. Мой взгляд упал на кровь, что вытекала из меня. Так вот оно что. Кровь…. Именно она не давала теплу покидать мой умирающий организм.

Так солнце ли грело меня всё это время? Или это была кровь, что не давала мне остыть? Получается ли, что мы все ходячие трупы и что мы живы только до того момента, как наше тело не покинет кровь, до того момента, пока она не перестанет давать своё тепло? Никогда не задумывался над этим, но кровь необычайна прекрасна. Солнце что сейчас не давало мне тепла, всё так же продолжало меж тем дарить свой чистый свет.

А кровь, казалось, словно черная дыра поглощала в себя без остатка солнечный свет. Никогда не задумывался над этим, но именно сейчас она кажется наиболее заманчивой. В тот миг я забыл обо всём, о небе, о мыслях, что занимали меня, весь мой разум был поглощен этой манящей кровью, что вытекала из меня.

— Ты веришь в бога? — послышался голос.

— А? — я был так увлечён представшим передо мной зрелищем, что суть слов не смогла добраться до моего сознания.

— Ты веришь в бога? — послышался ровно такой же, как и в прошлый раз вопрос.

— Не знаю, — мой ответ был искренний. Я не мог ответить на этот вопрос. Но не потому что я не хотел, а потому, что я попросту не знал ответа.

— Маркус опять ты за своё? — послышался недовольный голос сестры.

— Оставь его Анна, человек должен сам прийти к ответу, — произнесла сестра, которая читала молитву вслух.

Я поморгал глазами и увидел то же самое, что видел, перед тем как закрыть глаза. Кучка сиротских детей, стоящих на коленях и молящихся богу. А вот сестра, что читала молитву, сейчас смотрела на меня с присущем ей милосердием. Я поднял взгляд и увидел рядом с собой сестру Анну, которая была слишком буйной для того, кто зовёт себя сестрой милосердия. И это не только мои слова, так многие думают, просто боятся сказать, чтобы не попасть под раздачу.

— Но сестра! Он опять взялся за своё, — возмутилась Анна так, словно она ни в чём не виновата.

— Анна успокойся. Мы воздаём утреннюю молитву, не буянь, пожалуйста, — чуть нахмурив брови, сказала старшая сестра.

— Потому ты и болеешь, что не веришь в бога, — буркнув, произнесла Анна.

— Анна! — повысив голос, произнесла старшая сестра и не одобряюще посмотрела на Анну.

— Прошу прощения, — пискнув извинения, Анна стремительно удалилась.

Я проводил её взглядом, после чего перевёл взгляд на сестру. Она одобрительно улыбнулась, и произнесла:

— Давайте продолжим молитву.

После этого все опять принялись что-то шептать. Я же в свою очередь сложил руки в молитвенном жесте, задумавшись при этом полностью над другой вещью. Опять этот сон. Или не сон, а воспоминания? Почему я так хорошо помню этот момент? Это я или нет? Хотя чего ломать голову? Мне в любом случае это неподвластно узнать.

Всё равно ведь я уже пришёл к более-менее сносному ответу. По рассказам сестёр меня нашли около двери ранним утром. Самый обыкновенный подкидыш. Нас тут таких много. Есть и те, кто потерял родителей, но не об этом сейчас разговор. Так вот, меня нашли рано утром, а ведь всю ночь шёл дождь, гремел гром, завывал ветер, и сверкала молния. Есть у меня предположение, что я пролежал на пороге не один час. Сестры просто не услышали стука в дверь, если он вообще был.

А когда они меня обнаружили, я был весь бледный и холодный, лишь чудом не иначе сумев к тому моменту не окочуриться. Меня отогрели и обогрели, но предыдущее состояние не могло не сказаться на здоровье. Я довольно часто болею. А когда не болею, даже тогда не могу похвастаться отменным состоянием. А потому, то, что я спокойный, и даже непогодам рассудительный, списывали на плохое здоровье. Мол, я не очень активный ребёнок, а потому есть время подумать и погрустить.

Я же не старался развеять эти заблуждения. Я и сам не знал кто я такой. Но меня это не сильно беспокоило. Я это я, а всё остальное мне не интересно. То, что я видел, так и останется при мне, поэтому, никто об этом не узнает. Но постоянное видение, причем собственной смерти не добавляло мне поводов для веселья. Впрочем, это не самое худшее, что могло произойти.

Иногда меня всё же посещали мысли: быть может это и есть то самое перерождение? Или это играет моё просто слишком развитое воображение? Тогда откуда я знаю то, чего просто не могу знать? Просто придумал? Если так, то у меня слишком хорошая фантазия. В общем, это не главное что меня беспокоит. Нет не так, это не то, что меня вообще беспокоит. Я бы сказал даже так: это то, что заставляет меня задуматься, но не более.

Теперь же расскажу немного о том месте, куда я попал. Деревушка Ракс, церковь святого Анимуса. Вот собственно и всё, что мне достоверно точно известно. Деревня совершенно обычная. Люди занимаются разведением животных, пашут землю. Есть даже свой кузнец. Хоть его и ругают, однако всё равно если что сломалось, или починить надо, то обязательно идут к нему. Не знаю, может, он действительно плох, и просто нет альтернативы, но слышал, что не во всех деревнях есть даже такой кузнец.

А, ну ещё есть своя церковь. Церковь-приют. Я бы так это назвал. Хотя тут это может не сильно отличаться, в общем, это скорее моя заморочка. Церковь единственное каменное здание на всю деревню. Вроде слышал, что всей деревней скидывались на церковь. Считается, что мол, если рядом будет церковь, то милость Анимуса будет их оберегать. Сама деревня небольшая, тысяча человек, не больше. Хотя вроде как по всем меркам считается выше средней. Впрочем, так считают местные, мне же по большей степени всё равно.

Сейчас мне собственно 5 лет. В этом мире я примерно столько же. Почему примерно? Потому как первые годы мне помнятся с трудом — мутная пелена покрывает воспоминания. Видимо тут не помогает ничего, даже переселение души (если это оно). Детство ты всё равно забудешь. А может, какая акклиматизация? Как когда ты всю жизнь живешь в городе, а потом на недельку другую едешь на море. И там тебя может накрыть по полной. И тошнота, и диарея, в общем, все прелести того, что ты резко сменил климат. Впрочем, это только моё предположение. Может причина другая, что-то типа: в младенчестве я себя не мог контролировать. Короче не от меня это зависит, а от обстоятельств — именно к такому выводу я смог прийти после долгих и тяжёлых размышлений.

Более-менее я стал осознавать себя пару месяцев назад. Хотя, нет, наверное, чуть раньше. Где-то полгода. Да, сейчас лето, а тогда была зима. Ух, как время летит. Или не в этом проблема? Иногда мне кажется, что я то забываю, то вспоминаю то, что было раньше. Иногда на меня находят наваждения, отчего я путаю сон и реальную жизнь. Я до сих пор не уверен, что конкретно случилось со мной? Откуда я имею такие странные и обширные знания, не свойственные для той среды, где я росту? Почему я хочу всё сравнить с каким-то другим местом? Впрочем, сейчас с этим я уж точно смирился, приняв за правду то, что я видимо не самый обычный ребёнок.

В общем как мозги на место встали, стал к жизни присматриваться. Хоть я и прожил всю жизнь в городе, на лето ездил в деревню. А потому, не сказать, что мне там тогда нравилось, но сейчас я этот опыт могу назвать приятным бонусом.

Корову, конечно, подоить не смогу, но вот воду из колодца как достать знаю. Собственно этим-то я и занимался. Вернее пытался, потому, как обычно сил моих хватало на два-три захода с неполным ведром. Оно было заполнено водой примерно на четверть. В общем, я действительно старался как мог. А если же перенапрягался, то хорошо, если просто слабость накрывала, или отдышка появлялась, но порой бывало и хуже.

Как-то раз я попробовал узнать свои пределы…. Хорошим это ничем не закончилось. Очнулся я на кровати. Мне сказали, что у меня пошла кровь из носа, после чего я свалился в обморок. Пролежал я так недолго, пару часов, но повторять мне не хотелось. А потому, я решил заняться другими делами.

Можно сказать мне повезло, что я очутился именно в церковном приюте. Здесь нас учили грамоте, то есть читать и писать. Ну и считать до 10 научили. А больше собственно нам по идеи было-то и не нужно. Имею в виду детям, а может и взрослым, кто знает какие тут устои….

В общем, если со счётом у меня проблем не было, то вот читать и писать учиться было сложно. Но при этом, нельзя не сказать, что в этом деле я имел некоторые успехи, которые стоили мне титанических усилий. Нас никто не заставлял читать, и в целом учиться. А потому, никому кроме меня, столь «нудное занятие» по душе не пришлось. Я же, не сказать, что прям, хотел этому учиться, просто откровенно говоря, делать мне было совсем нечего.

Другие ребята могли помогать сёстрам с делами. Мне же физически лучше было не напрягаться. Потому как в таком случае я скорее вредил, чем помогал. Потому как сестрам после «моей помощи» приходилось за мной присматривать. Поэтому получалось, что я приносил больше пользы, когда ничего не делал, чем когда пытался помочь.

Но мне ничего за это не было, я даже выговоров от сестёр не получал. Всё-таки они сёстры милосердия. Они будут до последнего заботиться о всех, кто попал к ним в руки. Даже Анна, она хоть и гневается на меня, но это скорее из-за глубокой заботы, чем от нескрываемой ненависти. Кроме того, всё-таки она глуповата, я бы даже назвал её дурочкой. Этакий великовозрастный ребенок. А вот другие дети, настоящие, довольно охотно мне помогали. Честней будет сказать, что не только мне, мы все тут друг о друге заботились. И раз делать мне было нечего, я усердно учился читать и писать. Кстати, говоря о письме, честно сказать, не знаю, откуда взялось такое чувство, но мне казалось, что буквы здесь странные. Впрочем, алфавит я выучил быстро, после чего он перестал мне казаться каким-то не таким. Потом мне оставалось только научиться читать и писать.

Этим я и занимался примерно всё время до сегодняшнего дня. Кроме пары первых недель моей осознанной жизни. Тогда я только осознавал мир и самого себя. У меня тогда было много вопросов, однако задать их было некому, а потому, в итоге эти вопросы либо были мной безжалостно раздавлены, либо к ним были найдены логичные (но иногда не очень) ответы. Я старался в меру моих сил, которых для такой тяжёлой работы, как познание себя, катастрофически не хватало.