Книга, в которой слишком много меня

Глава 3.1. Сложные щи

К вечеру я чувствую себя даже не выжатым лимоном, а сушеной кожурой бергамота. Перед глазами плывет. От мысли, что сейчас нужно прийти домой и написать хоть какую-то проду для утренней заливки на сетературный сайт, натурально тошнит, и в коридор я выползаю, излучая убийственную ауру задолбанного офисного хомячка.

Бывалые коллеги коротко прощаются и исчезают в лифте. Им не нужны мои проблемы. Мне не нужно их сочувствие.

Идиллия.

Только новый ГИП — теперь уже юридически наш со всеми вожделенными потрохами — стоит у двери и улыбается из-под респиратора.

- Вас подвезти?

Вопрос будит привычную паранойю — а где моя машина?! — и я тянусь к кармашку сумки, но вовремя спохватываюсь. Ключей там, конечно же, нет.

В таком состоянии нельзя водить.

- Спасибо, — через силу соглашаюсь я.

Разговаривать не хочется. Но это все-таки лучше, чем рисковать, спускаясь в метро в час пик, и я плетусь на парковку, где Денису Владимировичу заговорщически подмигивает фарами подержанная иномарка. В салоне он так долго возится, настраивая свет и кресло, что даже до меня доходит:

- Это не ваша машина?

- Нет, — смущенно признается он и наконец-то пристегивается. — У друга одолжил.

Он тактично замолкает, но я все равно хмыкаю. Не был уверен, что останется здесь работать, вот и не перегнал свою машину. Не удивлюсь, если и остановился где-нибудь у знакомых, не спеша искать квартиру под долгосрочную аренду. Того же друга потеснил, раз он такой безотказный.

- Куда? — спрашивает Денис Владимирович, и до меня, как до жирафа, доходит следующий факт: он не знал, по пути нам или нет, когда предлагал подвезти.

Мне становится неловко.

Но не настолько, чтобы вылезти из постепенно отогревающегося салона и плестись к метро. И я называю адрес. Тут недалеко, в конце концов.

Денис Владимирович долго возится ещё и с навигатором, но в конце концов всё-таки закрепляет телефон на приборной панели и с видом победителя выезжает с офисной парковки. Он не пытается завязать разговор, хотя постоянно косится в зеркало заднего вида, даже когда это вовсе не требуется, и единственный живой голос в салоне авто нарочито весело советует свернуть налево через триста метров.

Какое-то подспудное женское чутье подсказывает, что дражайшие коллеги Денису Владимировичу уже все рассказали. И про похороны, и про гипотетический секс с начальником. Но на этот раз я, пожалуй, даже благодарна за то, что можно не говорить самой. Даже умудряюсь задремать на заднем сиденье, откинувшись на спинку. Но моментально просыпаюсь, стоит машине остановиться.

Мы на месте, у серой пятиэтажки с раскидистой рябиной у первого подъезда. Не так давно городские службы посчитали, что с благой целью борьбы с нарушителями режима самоизоляции стоит оградить лентой дворовые скамейки, и теперь вечно жизнерадостный сосед сидит на оградке клумбы. Ему, как обычно, хорошо.

- Спасибо, что подвезли, Денис Владимирович, — говорю я и хлопаю дверцей. — До завтра.

- С вами все в порядке? — вместо прощания спрашивает он через опущенное стекло, и сосед заинтересованно вскидывается в предвкушении свежих сплетен.

- Да, спасибо, — кое-как выговариваю я через комок в сжимающемся горле.

Новый ГИП окидывает меня недоверчивым взглядом и поднимает стекло. Я скрываюсь в подъезде, и кашлем меня накрывает прямо там.

Это ни черта не способствует тому, чтобы попасть правильным ключом в оба замка на двери квартиры — у соседа и то лучше бы получилось. А кашель заставляет всех сочувствующих не то что держать дистанцию, а вообще не высовываться из квартир и не заходить в подъезд, пока эта чумная не уберется с глаз долой.

Но один сумасшедший всё-таки находится.

- Меня ваш сосед в подъезд впустил, — сообщает Денис Владимирович с такими сложными щами, что становится ясно: градус непреходящей жизнедеятельности впечатлил и его.

Но не остановил от того, чтобы раздобыть где-то бутылку вина.

- Мне показалось, что вам не помешает компания, — смущённо признается он и выставляет перед собой вино, как щит ото всех невзгод мира. — В нормальных условиях я бы спросил, что вы делаете сегодня вечером, и пригласил бы куда-нибудь, но…

Некуда. А нынче вечером я сосредоточенно и с полной самоотдачей реву. Как и вчера. Так себе исходники для романтического времяпровождения.

Зато нервный смех наконец-то перекрывает кашель, и я попадаю ключом в замочную скважину. Гип-гип ура мне.

- В нормальных условиях, — кое-как выговариваю я и осекаюсь: кашель так посадил голос, что я звучу как Бэтмен, а последнее, что миру сейчас нужно, — это ещё одна летучая мышь.

В итоге я просто машу рукой, и Денис Владимирович послушно ступает в прихожую, держа перед собой бутылку, как оберег.

Штопора у меня нет.

И готовой еды, конечно же, тоже. И вообще сейчас не тот момент, чтобы принимать гостей, — что глобально, что для меня лично.

Но мы договариваемся озадачить какую-то особо шуструю доставку суши, и в ожидании курьера я ставлю чайник и бессовестно припрягаю гостя отмывать кофе-пресс, который используется вместо заварника.

- Что вы обычно делаете по вечерам? — гость с любопытством оглядывается и послушно тащит кофе-пресс в раковину.

- Пишу, — честно отвечаю я, инспектируя полку с чайными смесями.

Дахц сейчас вот очень кстати. И, наверное, облепиха.

Гость ставит очередной рекорд по сложности щей. Без респиратора это особенно бросается в глаза, потому что мимика у него богатая и к сдержанности не приученная, и у меня вырывается:

- Да, записываю все сэкономленные слова, которые не произнесла вслух, — предельно серьезно признаюсь я и начинаю размышлять, кому бы из персонажей можно было приписать вот такие сложные щи и не порушить образ.

И как бы вообще заменить это выражение, потому что в средневековый антураж женского фэнтези с балами и принцами щи вписываются плохо. Особенно сложные.