Книга, в которой слишком много меня

Глава 5.1. Молчание

Он снова непринужденно забирает пакет с мусором и исчезает, как примерная золушка, ровно в полночь. Я практически уверена, что на этом наше неформальное общение закончено. Кто же захочет поддерживать связь с девушкой, которая на второй день знакомства то плачет навзрыд, то заходится кашлем и пьет, как алкоголик со стажем?..

…на следующий день он снова ждёт меня до победного. У него коробка с простенькими винными бокалами и такая дурная и счастливая улыбка, словно он уже употребил по назначению все четыре бокала из набора и не удосужился озаботиться закуской.

В ответ на мое замечание об этом Денис Владимирович внезапно серьезнеет и бурчит: "Действительно". И везёт меня через супермаркет, где забивает доверху два больших пакета, не считаясь ни с моими неуверенными возражениями (невежливо позволять гостю самому заботиться о пропитании, но гастрономические запросы у гостя куда выше моих возможностей), ни с размерами холодильника (довольно скромными), ни с моим аппетитом после вчерашнего (error 404: not found), благо у него грандиозные планы на вечер.

- Домашняя шаурма! — безапелляционно заявляет Денис Владимирович и бросает в корзину две упаковки лаваша.

Я благоразумно молчу. Домашняя шаурма моего приготовления настолько похожа на покупную, что ей и отравиться недолго, но я в выигрыше в любом случае. Отравимся — у меня наконец-то будет достаточно времени, чтобы собраться с духом и явить-таки народу отца главной героини. Обойдется — так я поем на халяву.

Да я неплохо устроилась, если задуматься!

Только вот спрашивать, на кой ляд это все сдалось самому Денису Владимировичу, по-прежнему неловко. Ещё решит, что я его тут захомутать пытаюсь, как положено по всем шаблонам…

Справедливости ради, в других обстоятельствах я, возможно, и попыталась бы. Но сейчас всё, о чем я могу думать, приводя домой вполне себе годящего мужика, — это то, что сегодня темнота в прихожей не будет такой тоскливой и пустой.

Тоскливо и пусто будет потом. Но пока мне хорошо, и это подозрительно напоминает народную алкогольную анестезию.

Только вот я трезва и даже в относительно здравом уме. И оправданий у меня нет никаких.

А он уже шуршит на кухне, и по квартире плывут такие запахи, что я приползаю с завороженной физиономией, как Рокфор на сыр. И немедленно оказываюсь озадачена нарезкой этого самого сыра, потому что у толкового ГИПа всегда найдется работа для каждого члена команды.

А Денис Владимирович, чтоб его, весьма толков.

И единственным незапланированным последствием употребления домашней шаурмы, приготовленной под его руководством, оказывается зверское переедание. Когда ГИП моей мечты уходит, я ещё долго сижу перед включенным компьютером, но на этот раз не тоскую и не плачу, а мирно прокрастинирую и сыто икаю. Только вот собственное отражение в погасшем из-за долгого бездействия мониторе вызывает лёгкое отвращение.

Наверное, это тоже нормально.

А вот с сайтом нужно что-то делать. Третье подряд обновление в несчастные три тысячи знаков не порадует ни читателей, ни меня. Но неделя, к счастью, короткая, а по выходным я ничего не выкладываю, и клятвенное обещание исправиться переносится на понедельник. Я малодушно вздыхаю с облегчением и сплю целых два часа подряд, прежде чем свет от уличного фонаря начинает казаться слишком ярким. До утра я бессмысленно смотрю на тени ветвей на потолке, но так и не собираюсь с духом, чтобы поплотнее задернуть шторы.

Неудивительно, что в последний рабочий день на этой неделе я выгляжу точно так же, как после незапланированной пьянки, и стремлюсь испариться при первой же возможности.

Денис Владимирович сидит в кабинете. У него какая-то закавыка с техническим заданием на проектирование, и он твердо намерен разобраться с ней до выходных. А я впервые после отпуска спускаюсь в метро и с некоторым удивлением понимаю, что город постепенно оживает. Только все никак не приучается обращать внимание на рассадочные метки на сиденьях.

Сосед во дворе даже жизнерадостнее обычного. Он сидит на скамейке, небрежно сбросив оградительную ленту. В руке у него полупустая бутылка пива.

- А где жаних? — вопит он на весь двор, вальяжно растягивая букву "а".

- Где-то в моих юношеских мечтах, — с наигранным надрывом отвечаю я и скорее скрываюсь в подъезде, пока соседа не потянуло на продолжение диалога.

На лестничной площадке перегорела лампочка. В прихожей все в порядке, но я сползаю по стене в полной темноте и долго сижу на корточках, так и не разувшись, пока ступни не начинает сводить от напряжения. Тогда я всё-таки вылезаю из туфель, постанывая от боли, привычно оставляю куртку и сумочку под кварцевой лампой и ползу на кухню.

Свободный вечер, надо же. Всю неделю мечтала, что можно будет посвятить писательству сразу несколько часов и наконец-то выдать проду приемлемого объема, — и вот она я, пялюсь на закипающий чайник, как на величайшую тайну вселенной. Чая, в общем-то, не хочется. Есть — тоже. Но привычный ритуал помогает поддерживать ритм нормальной жизни, и я неукоснительно бросаю заварочный пакетик в чашку: ради себя одной возиться с кофе-прессом и чайными смесями нестерпимо лень. А ужин… я заглядываю в холодильник, в некоторой растерянности обозреваю продуктовые завалы и вздрагиваю от неожиданности, когда в прихожей раздается трель дверного звонка.

На пороге стоит Денис Владимирович. В одной руке у него бутылка вина, в другой — коробка с ароматической свечой. Ванильной. Но лицо у него такое, словно он тайком пронес порножурнал в мужской монастырь и теперь не знает, каяться или гнусно хихикать.

- Ну, я принес вино, штопор, еду и бокалы, — неуверенно улыбается он в ответ на так и не прозвучавший вопрос. — По моим прикидкам, для романтического вечера не хватает только свечей.

Я смотрю на коробку. Отфотошопленная свеча с желтым цветочком выглядит ещё пошлее порножурнала.

- Бабы, — изрекаю я, когда пауза начинает затягиваться. — Для романтического вечера вам, Денис Владимирович, не хватает нормальной бабы.

- И совести, — соглашается он и заходит в квартиру, потому что я отступаю назад, не закрывая дверь.

А он очень, мать его, понятливый.