Князь Кий. Дорога на Тмутаракань

ПЕРЕД ГРОЗОЙ.

До полуночи отряд Чёрного Вепря, догнав Крека, быстро мчался на восток по едва приметной тропе, проложенной по холмистому Пороссью. Позади остались лесные чащи, откуда долетали тревожные кричи ночных птиц, глубокие балки с небольшими селищами и узкими нивами возле них, покрытыми созревающим житом.

Наконец все устали - и кони, и люди. Одолевал сон. Тогда княжич, присмотрев подходящую поляну на опушке, велел остановиться и стреножить коней.

Костра не разжигали. Было и так тепло. С безоблачного неба светила серебристая луна, со степи повевал лёгкий, настоянный на запахах полыни, чабреца и ромашки ветерок, и утомлённые воины попадав на траву, погрузились в глубокий сон.

Не спали двое - Чёрный Вепрь и Крек.

Когда княжич убедился, что все крепко спят, и лишь кони мирно похрустывают сочной травой, он подал знак гунну, и оба, отойдя в сторонку, прилегли в лунной тени под коряжистым стволом старой груши.

- Ну, рассказывай - кагана Эрнака видел?

- Видал, - ответил Крек. - И всё сделал так, как ты приказал, талисман передал, про твою мать и про тебя рассказал…

- Ну и что?

- Каган обрадовался, что его сестра жива и что у него есть племянник…

- А о моём замысле поддаться ему и с его помощью стать Полянским князем говорил?

- А как же!

- Ну, и что ответил мой вуйко?

- Обещал помощь и заступничество.

- А если мне не удастся избавиться от Радогаста?

- Тогда - тебя поставит князем племени уличей… Кагану и там нужен верный человек.

Чёрный Вепрь облегчённо вздохнул:

- Это хорошо… Когда же ожидать кагана с войском?

Крек пожал плечами.

- А вот этого не знаю… Каган своих намерений никому не раскрывает.

- Мне, своему племяннику, мог бы и доверить, - обиделся княжич.

- Его доверие, Чёрный Вепрь, ещё следует заслужить.

- Я заслужу его… Так и передай Эрнаку - заслужу! - заявил после недолгого раздумья Чёрный Вепрь. - И пускай каган не медлит, а идёт на Рось! Князь Божедар, мой отец, такой старый и больной, что боги вот-вот призовут его к себе… Было бы лучше, если гунны подойдут к Родню до его смерти. Тогда мой брат не успеет собрать под своё начало всю силу полян… Понимаешь?

- Ещё бы.

- У меня здесь много врагов, но самые страшные из них двое - Радогаст и воевода молодых русов Кий. Пускай войско поможет мне уничтожить их, а с остальными я сам расправлюсь!

- Передам казану и об этом…

- Тогда поспешай… Бери коня - и в путь! Жду тебя в первую ночь молодого месяца возле Родня.

- Слушаю и повинуюсь, - ответил Крек и поклонился княжичу в ноги. - Благодарю, Чёрный Вепрь, что второй раз спас меня от верной смерти. Никогда не забуду этого. Пусть бережёт тебя Тенгрихан!

Он поднялся, освободил от пот коня, вскочил в седло и тихо, без шума растворился в серебристо-синей мгле лунной ночи.

Родовичи, все как один, одетые в белое, с кладбища направляясь домой, растянулись под горою группками, как гуси, идущие с пастбища.

Тур беседовал с волхвом. Кий подошёл к ним, и когда Ракша умолк, тронул отца за рукав.

- Отче, отпусти нас с Боривоем - поищем Цветанку, - промолвил тихо, и в голосе слышалась глухая, едва скрываемая боль.

- Где же вы будете её искать? Свет велик…

- Родня ей не миновать… Или поблизости где… Больше негде Чёрному Вепрю её прятать. Там и поищем.

- А ну как попадёте княжичу в полон?

- На всё воля богов, отче. Да и я не так прост - постараюсь и сам Чёрного Вепря обхитрить!

Тур с одобрением поглядел на сына. Ладный отрок. Уже, почитай, муж. Спокойный, сильный, разумный. Как бы радовалась душа Билицы, если бы боги не взяли её так рано к себе. И мне, старому отцу, радость, и младшим братьям да сестре - опора!…

Однако согласие давать не торопился.

- А если гунны нагрянут?… Я мнил что ты станешь не только во главе молодшей дружины, а поведёшь всю силу русов. Меня-то годы уже к земле гнут… А то, что гунны нападут - чует моё сердце. Неспроста Крек так быстро вновь объявился в наших краях!

Кий задумался.

- Я не замешкаюсь, отче… В поле пошлём сильную сторожу. А вместо себя я оставлю Щека, - он заглянул в синие, едва померкшие глаза отца. - Поверь, он справится…

- Кого же ещё, кроме Боривоя, возьмёшь с собою?

- Хорива, Братана и Грозу.

- Думаешь, достаточно их будет?

- Да, вполне… Мы ведь едем не на открытый бой, а на потайной. Чем меньше нас, тем лучше.

- Так и быть, поезжайте… И возвращайтесь быстрей!

- Думаю, вернёмся скоро, отче.

Повеселевший Кий вернулся к группке отроков, которые с нетерпением ждали его.

- Ну, как? - кинулся к Кию Боривой.

- Едем.

- Сейчас?

- Какой ты быстрый, - усмехнулся Кий и повернулся к отрокам. - Други, кто хочет пойти в поле упреждать гуннов?

Все дружно выступили вперёд.

- Я!

- Я!

- Я!

Кий поднял руку.

- Нет, так не годится. Я сам назначу старших… Ясень, Волчий Хвост, Ломинога, Волемир, - названные отроки подходили и становились рядом с Кием. - Вы будете старшими… Каждый из вас возьмёт по пять воинов на конях, оружие, харчей на неделю - и сегодня же в степь! Завидите гуннов - немедля дайте знать нашим!… А ты, Щек, остаёшься воеводой вместо меня… Отец скажет, что делать… Хорив, Боривой, Братан и Гроза поедут со мной… Выступать всем немедля!

На следующий день, под вечер, преодолев нелёгкий путь от Каменного Острова до Родня, Кий со своими спутниками остановился в густом лесу, у самого Днепра. Подкрепились сухарями и вяленой рыбой, стреноженных коней пустили в яр пастись, а сами легли отдыхать и сразу заснули.

В полночь Кий проснулся, растормошил Хорива и Боривоя.

- Нам пора!

Те протирали кулаками глаза и позёвывали. Прийдя в себя и вспомнив, где они, вскочили на ноги.

- Что делать, Кий?

- Прежде всего поедем на Родень. Если посчастливится поймать кого-нибудь из тех, кто был с Черным Вепрем, и узнать от него, где Цветанка, тогда поразмыслим, как поступать дальше. Всё: коней, харчи, кожушки - оставляем здесь. Гроза и Братан постерегут… С собой возьмём только мечи да верёвки, чтобы связать полонённого, а также тряпку - заткнуть рот.

Чтобы не плутать по оврагам, пошли по берегу, у самой воды. Остановились напротив Родня. Прислушались. Тихо плещется мягкая днепровская волна в тёмной осоке, то где-то вскинется щука, то прокричит сова - и снова терпкая тишина нависает над землёю… Ни людского гомона, ни лая собак не слыхать - все спят…

Осторожно, хватаясь за стволы деревьев и за кусты, выбрались на гору и приблизились к деревянной изгороди.

Кий приподнялся на цыпочках и заглянул во двор. Но увидел не много: тёмные постройки, поленницы дров у ограды, какие-то неясные тени поодаль. И ни единой людской фигуры. Как вымерли все или заснули непробудным сном.

«Так и до лиха недалеко. Стоит гуннам ночью подойти да окружить эту весь - никому живым отсюда не выбраться», - подумал Кий.

Но он решил так преждевременно. Как только он ухватился за верхушку частокола и хотел перемахнуть во двор, под тяжестью тела заскрипело сухое дерево ограды. И тут враз залились лаем собаки. Целая стая. Отчаянно лая, как на охоте, кинулись к частоколу.

От ворот донёсся сонный голос стража:

- Цыц, треклятые, чтоб вас нечистая сила забрала! Спать не даёте!

Второй голос ответил:

- Хорька почуяли или лисицу. Вот и заливаются.

Собаки - а их было не менее десятка - учуяли чужака и, сбившись в кучу, прыгали на частокол, неистово лаяли, скрипели, захлёбываясь от злости.

Кий выругался:

- Эх, лесовик попутал! Уходим!

Чтобы не поднять ещё большего шума, с горы спускались медленно. Возле Днепра остановились и молча прислушивались к продолжающемуся собачьему лаю.

- Ночью нам сюда не пробраться, - промолвил Хорив. - Нужно искать другой путь. Если Цветанка в Родне, то нелегко нам будет её вызволить.

Кий сжал кулаки. И верно, ночью не сунешься - собаки опять такой гвалт поднимут, что и ног не унесёшь. А днём - тем паче: запросто в лапы Чёрного Вепря угодишь. А он живым не выпустит! Что же делать?

И Хорив, и Боривой молча смотрели на него, в ожидании ответа. Но что тут придумаешь?

- Пошли назад. Поспим до утра, а там взойдёт ясный Даждьбог - осенит нас своими лучами, и мы, может, что-нибудь придумаем…

Они вернулись в овраг, к товарищам, выбрали сухое место, улеглись рядышком, накрылись кожушками и мгновенно уснули.

Пробудились от звонкого пения птиц. Из-за Днепра, пробивая густую завесу розового тумана, солнце брызнуло на свежую, окроплённую утренней росой землю светом и теплом.

Умылись холодной водой из лесного ручья, наскоро закусили.

- А теперь, други, пошли, - сказал Кий. - Не поталанило нам в ночи, так может днём повезёт… Я скажу так: будем выслеживать Чёрного Вепря и его людей. У кого чуткое ухо да острый глаз, тот многое может узнать…

Теперь шли осторожно, друг за другом, след в след, чтобы ни ветка сухая не треснула под ногой, ни листва на кустах не зашелестела. Поднялись на кручу, соседствующую через овраг с Роднем, отдышались.

- Ждите меня здесь, - дал наказ Кий, - а я гляну с высоты, с дерева, а то близко подходить к княжему двору днём опасно.

И он ловко, как белка, полез по суковатому стволу старого дуба. Примостился на крепком суку над вершинами тёмнолистных грабов, густо растущих вокруг. Отсюда ему были видны и княжий двор, и требище, и дорога, что петляя вдоль Роси вела в лесные чаши, и Днепр, и синяя даль за Днепром.

Солнце уже разогнало туман, и весь большой прекрасный край бежал умытый солнцем, как на ладони.

Но Кию недосуг было любоваться этой красою. Мысли о Цветанке терзали сердце.

На Родне курились дымки, спокойно ходили люди. Послышалось кукареканье запоздалого петуха. Всё было так, как в обычное летнее утро, с тех пор как там поселился князь полян.

Всё так, но в чём-то и не так. Где-то, в тёмной хижине или поблизости, в тайном, известном только Чёрному Вепрю да его верным людям месте, изнемогает от страха и отчаяния княжна уличей. О чём она думает сейчас? О ком? О нём ли? О Боривое? Об отце с матерью?… Ведь о смерти отца и матери она до сих пор не знает…

Приложив руку ко лбу, Кий внимательно всматривается в каждую фигуру, появляющуюся на князем подворье. Не Чёрный ли Вепрь?

Издали трудно разглядеть лица, но Кию кажется, что младшего княжича он узнает по росту, по черным, подстриженным под горшок волосам, по золотым пряжкам, украшающих его пояс.

Но Чёрного Вепря всё нет. Прошло несколько сторожей, работников княжих конюшен, которые присматривают за конями, вышел из дома, сел на серого жеребца княжич Радогаст и куда-то поехал, начали кормить свиней и птиц дворовые женщины.

На дуб взобрались Хорив и Боривой.

- Ну как?

- Да никак пока, - мрачно ответил Кий. - Чёрный Вепрь как сквозь землю провалился.

Внимательно осмотрелись вокруг.

- Найдётся, не иголка. Спит, должно, после возвращения с Каменного Острова, а как выспится - вылезет на свет, - произнёс Хорив.

- Будем надеяться.

Они умолкли. У каждого было тяжело на сердце. У Кия - из-за пропажи Цветанки; у Боривоя - потому, что остался один как перст на белом свете, а Хорив - переживал за старшего брата, который за последние дни осунулся, извёлся вконец.

Так сидели долго, наблюдая за Роднем, и уже начали терять терпение и надежду на то, что увидят младшего княжича.

Солнце поднималось всё выше и выше, и вот оно оказалось прямо над Днепром. Его яркие лучи стали не только тёплыми, а просто жаркими. И если бы не резвый ветерок, внук Стрибога, что больно носился над лесом и громко шумел в дубовой листве, то росам пришлось бы изрядно пожариться. Но он остужал их разгорячённые тела, и уносился вдаль за тёмные горы Заросья.

Первым увидел Чёрного Вепря Боривой.

- Вот он! Идёт! - отрок указал на дорогу, вьющуюся вдоль леса. - Да не из Родня, как мы ожидали, а наоборот, к Родню… Значит…

- Значит, он только что возвращается, - воскликнул Кий. - Где-то, видать, промедлил, а мы его опередили…

- Не торопится, - добавил Хорив. - Ишь, как его воины растянулись, притомились, знать… И Цветанки с ними нет…

Чёрный Вепрь, действительно, ехал медленно. Конь опустил голову и едва переставлял ноги. И сам всадник сонно покачивался в седле. А его спутники, опустив поводья, растянулись по дороге на сотни шагов. Всех разморила полуденная жара.

- Ну, княжич, вот мы и снова свиделись, - молвил Кий тихо. - Теперь глаз не спустим с тебя.

День прошёл в тревоге и напряжении. До самого захода солнца Кий и его спутники пристально следили за Роднем, не минуя вниманием ни одного селянина, воина или работника, которые выходили и выезжали за ворота. Следили за каждым, кто мог оказаться посланцем Чёрного Вепря, - куда направляется? Не в потайное ли место, где доверенные люди княжича содержат под стражей Цветанку?

Но как ни приглядывались, ничего подозрительного увидеть не смогли.

Так миновал ещё один день.

Кий приходил в отчаяние: где же его наречённая? Кто с нею, жива ли? И готов был на отчаянные действия. И только трезвый разум удерживал его от необдуманного шага.

Утром третьего дня русы вдруг заметили, что в Родне поднялся какой-то непонятный переполох. На подворье забегали люди, послышались крики и причитанья. Во все концы - на Поросье, за Днепр, на Ирпень - помчались конные гонцы. И вскоре начали прибывать пешие и конные отряды воинов, которые останавливались таборами по берегу Роси и в поле, где перекрещивались дороги. В таборах запылали костры. Порывы ветра доносили запах кулеша, что варился в котлах, гул множества голосов, ржанье стреноженных коней.

Чёрный Вепрь за это время никуда из Родня не отлучался, хотя и появлялся на подворье и даже навестил один табор.

Кий терялся в догадках. Что там? Почему такая тревога? Для чего собирается войско? Может, Чёрный Вепрь задумал поход на Каменный Остров, чтобы отомстить русам за обиду? Или пришла весть о приближении гуннов?… И где, наконец, Цветанка? Где-нибудь в тайном жилище среди лесов? Или Чёрный Вепрь под покровом ночи переправил её в Родень?

Ответа ни на один из этих вопросов не было, и сердце Кия сильней и сильней сжималось от тяжкого предчувствия. Пора было решиться на что-то. Вместо пустых предположений нужно точно узнать о происходящем в Родне и где Цветанка.

Таким решительным шагом могло быть одно из двух - отправиться кому-то из них на княжье подворье или схватить кого-нибудь из людей Чёрного Вепря и силой заставить рассказать обо всем.

Пока Кий, сидя на ветви дуба, размышлял, Боривой забрался ещё выше и осматривал долину. Как и Кий он сгорал от нетерпения. Ему, конечно же хотелось поскорее вызволить сестру. Но по молодости, сосредоточиться только на одних грустных мыслях не мог. И он следил не только за Роднем с прилегающими тропинками и дорогами, ради чего они сюда прибыли, но временами поглядывал и за Днепр, и за Рось, и за далёкую Ирдынь.

И вот в одно из таких мгновений его молодые цепкие глаза заприметили вдалеке за Росью, какую-то тёмную едва двигающуюся точку. Она показалась ему поначалу облачком пыли, поднятой степным вихрем. Но чуть погодя, взглянув вторично, с удивлением понял, что это вовсе не то.

Точка теперь стала похожей на тучку, которая росла, темнела, приближалась к Роси.

«Что же это такое?» - подумал Боривой.

Он защитил ладонью глаза от слепящего солнца и прикипел взглядом к далёкому горизонту. И тут сердце его дрогнуло - по степи двигалась, вздымая пыль, орда гуннов. Точно так же она шла и на уличей - катилась тёмным живым клубком, а над нею, чуя поживу, летела не отставая стан воронов.

Боривой чуть не свалился с дерева.

- Кий, кий! Гунны! - закричал так громко, что Хорив, Братан и Гроза, отдыхавшие под деревом, вскочили на ноги.

- Где?

- Во-он за Росью!

- Не вижу… Тебе, должно, привиделось.

- Нет не привиделось… Да не туда глядишь! Вон в степи, между лесами.

Кий тихо охнул.

- И верно - гунны… О великий Световид!

На дерево влезли Хорив, Гроза и Братан, уселись на толстой ветке. Они тоже увидели гуннов. Орда приблизилась настолько, что стало возможным различать отдельных всадников.

- Что делать, други? - спросил Кий.

Никто ему не ответил. Потрясённые ужасной бедой, надвигающейся по степи, молодые воины молчали.

Наконец Хорив предложил:

- Нужно домой возвращаться… Мы должны предупредить родичей!

Лицо Кия исказила гримаса боли.

- А Цветанка? Неужто оставим её на произвол судьбы?

Хорив обнял брата.

- Прости, Кий… Конечно, мы её не оставим в беде. Но что же нам делать?

- Я отсюда никуда не поеду, пока не вызволю сестру! - горячо воскликнул Боривой. - Или хотя бы не узнаю где она и что с нею!

- Ну кто тебе говорит, чтоб ты покинул её? - успокоил его Хорив. - Мы с тобой останемся здесь, а Кий с Грозой и Братаном поскачут к нашим. Надвигается битва - они там нужнее!

Кий оглядел всех.

- Благодарствую, браты. Добрые и мудрые сердца у вас… А теперь послушайте, что я замыслил. Дело в том, что не предупредить об опасности князя и княжичей нельзя. Обязаны предупредить! Ведь из Родня, как и из таборов, гуннов не видно… Кто-то из нас должен ехать в Родень!

- А там нас схватит Чёрный Вепрь! Ты не подумал об этом, Кий? - удивился Братан.

- И про это тоже, - спокойно ответил Кий. - Но теперь он не посмеет напасть на нас. Да и родовичи не позволят… Значит, сделаем так. Хорив и Боривой остаются здесь и, чтобы с нами ни случилось, постараются найти и вызволить Цветанку… А мы, трое, поедем немедля в табор. А там - посмотрим…

Кий, Гроза и Братан выскочили на конях из леса и помчались к ближайшему табору за дорогой.

Ещё издали закричали:

- Гунны идут! Гунны!

Табор враз всполошился. Зашумели, заметались воины, вперёд выступили старейшины, сразу окружили Кия и его спутников.

- Где гунны? Как прознали?

- За Росью! Уже совсем близко!… Влезьте на дерево - увидите сами!

Страшная весть всколыхнула всех. Над табором пронёсся тревожный гул:

- Гунны! Гунны!

Эта весть быстро достигла и тех таборов, что стояли над Росью, и там тоже поднялся переполох. Воины расхватывали копья, пращи, луки, тулы, мечи - бежали наверх, на широкое ровное поле. Там оглядывались вокруг, стараясь быстрее увидеть врага. Громко кричали старейшины, скликая к себе родовичей.

Всё смешалось, все перепутались.

Кий приметил, что здесь воины лишь четырёх ближайших к Родню родов - родя, бойка, орла и медведя. Значит, собралась почему-то всего четвертая часть войска полян. Почему? И сумеют ли эти четыре рода дать отпор кочевникам? А на то, что успеют подойти другие, нечего теперь и надеяться.

Из раздумий его вывели неожиданные звуки, донёсшиеся из Родня. Затрубили рога, с протяжным перезвоном загудели гусли, жалобно засвистели свирели. Потом отворились ворота и белые волы вывезли на санях белую липовую корску, накрытую червонным корзном. За санями шла большая толпа людей, одетых в белые корзна - цвет скорби и печали. Впереди шествовали княгиня Чернета, княжичи Радогаст и Чёрный Вепрь, три княжны, которых Кий не знал, и только теперь догадался - определив по одежде, - что это дочери покойного, их мужья - знатные родовичи, а за ними дружинники и дворовая челядь…

У Кия сжалось сердце.

- Что это? Неужели…

- Умер князь Божедар, - ответил ему кто-то.

«Умер князь Божедар!… Так вот почему не показывался Чёрный Вепрь. Отходил из жизни князь - и княжичу было не до Цветанки… Вот в чем причина переполоха в Родне и прибытия сюда ближних родов, - понял Кий. - А вовсе не в том, что появились гунны, - о них здесь никто ничего не знал, сторожу полян гунны, наверно, уничтожили или взяли в полон. Как не вовремя оставил племя старый князь, уйдя в страну праотцов… Как не вовремя! Особенно для нас, для всех полян… А вот для гуннов - в самый раз! В самое подходящее время для нападения, как будто знали! Словно кто подсказал им!… Князя уже нет, а войско не собрано…»

Первое, что пришло ему в голову, - уезжать отсюда как можно скорее и мчаться к своим, к Каменному Острову. Но тут же отверг эту мысль. Заговорило подсознательное чувство, что назревают такие события, от которых никак нельзя уклониться. Он не совсем понимал, связано ли это с судьбой только Цветанки или всего племени полян, - лишь неясное, но сильное ощущение необходимости остаться здесь, владело им несмотря на опасность, таящуюся во встрече с Черным Вепрем.

Похоронная процессия тем временем приближалась к лесному холму над Росью, на котором Кий заметил громадный погребальный костёр. И тут навстречу печальному шествию хлынули нестройной толпой воины из таборов. Двигались они совсем не так, как это приличествует скорбному событию, а нестройно и суетливо, издавая тревожные возгласы, бряцая оружием. Они приблизились к саням с корстой покойного князя, и волы остановились.

Вперёд выступили княжичи. На их лицах пылал гнев и сквозило недоумение.

- Кто случилось, родовичи? - спросил негодуя Радогаст, и обращаясь к старейшине, стоящему впереди: - Скажите, разве так воины и все люди должны провожать своего князя в последний путь? Почему все сгрудились, как отара овец?

Старейшина, высокий седой горбоносый дед, протянул вперёд руки и воскликнул:

- Княжичи, гунны идут!

Радогаст побледнел. Чёрный Вепрь сжал сухие губы, беспокойно скользнул взглядом по горизонту.

- Гунны? Где же они?

- Ещё за Росью… Эту весть принесли три воина, - старейшина обернулся к Кию, - вот они!

Толпа расступилась. Вперёд вышел Кий.

Чёрный Вепрь, увидав своего недруга, так и подался к нему:

- Ты!!!

В этом возгласе прозвучало всё: и неподдельное удивление, и гнев, и ненависть, и угроза. Княжич сейчас не смог скрыть свои чувства… Кий был не из пугливых, но от этого короткого злобного «ты» на мгновение озноб прошиб. Теперь Чёрный Вепрь непременно сделает всё, только бы не выпустить его из своих рук.

Радогаст тоже был крайне поражён.

- Кий? Какими ветрами? Когда ты успел прибыть? Да и то странно: к русам мы не посылали гонца. Далеко. Всё равно ваши родичи никак не успехи бы прибыть вовремя на похороны. А стоит такая жара, что мы не могли держать тело князя долго…

- Я здесь по причине другой, - кратко ответил Кий, взглянув на Чёрного Вепря, не желая никому пояснять, что это за причина.

Их взгляды встретились на миг, но этого было достаточно, чтобы Чёрный Вепрь понял, зачем прибыл сюда Кий, а Кию стало ясно, что Цветанка действительно в руках младшего княжича.

Но Радогаста интересовало другое. Он шагнул к Кию.

- Значит, ты сам видел гуннов?

- Да.

- Где именно?

- Они уже подходят к Роси.

- Много их?

- Большая орда.

- О боги!… И они направляются к Родню?

- Да! Прикажи, княжич, отроку влезть на дерево - и он увидит, где сейчас орда и куда движется.

Радогаст кивнул одному из молодых воинов - и тот быстро побежал к старой груше, одиноко стоящей у самой дороги.

О мёртвом князе, казалось, совсем забыли.

Толпа глухо шумела. Все растерялись: ждали что решат княжичи и старейшины. Но княжичи и старейшины сами были растеряны не менее простых воинов и пока никаких распоряжений не делали.

Первым Радогаст воздел руки к небу, воззвал с отчаянием к богам:

- О боги! Что же нам делать? Ведь мы в такую пору остались без князя!

Старейшина княжьего рода тоже обратился к богам:

- О великий Даждьбог, и ты, грозный Перун!… Заставь нас, как поступить нам, как спастись?

Кий выступил вперёд.

- Надо избрать нового князя! Это первое, что нам нужно… Времени у нас нет! Уже сегодня гунны могут напасть!…

Радогаст тихо спросил:

- Как же нового князя избирать, если прежний ещё не похоронен по закону предков?

- Но, княжич…

Кий не успел ответить, как его прервал тревожный крик дозорного с вершины дерева:

- Гунны! Гунны переходят Рось!

Это ошеломило полян ещё больше, чем известие Кия. Гунны переходят Рось! Нет сомнений, они направляются к Родню и скоро могут быть здесь! Не успеет солнце опуститься с полудня к закату, как их передовые отряды появятся из-за леса и нападут на полян.

- Где они переходят реку? Сколько их? - прокричал Радогаст.

Невидимый за листвою дозорный ответил:

- Переправляются по отмели… А сколько - разве сочтёшь! Как туча - видимо-невидимо! Весь правый берег потемнел от коней и людей!

Поражённые тем, что услышали, все умолкли. Недвижимо лежал в липовой холсте седовласый, высохший от старости и немощей князь Божедар. Замерли возле него старейшины родов, что собралась проводить его в последний путь. Застыли, не зная на что решиться, княжичи, молчала, о чём-то думая, дородная княгиня Чернета…

Во взглядах окружающих застыл один вопрос - что делать?

Поскольку ни один из княжичей не собрался хоть что-то сказать, из ряда старейшин отделился высокий седой муж, которому тяжесть лет, что пригнула некогда могучие плечи, давала, однако, право говорить первому. Он обратился ко всем.

- Поляне! Родовичи! Други! - голос его прозвучал громко и разнёсся по всему полю. - Стоим мы на пороге великой беды, что тёмной тучей надвигается на нашу землю… Достославный князь Божедар умер. Предавать его тело священному огню, который окончательно очистил бы княжью плоть от скверны, - некогда… Идёт на нас могучий и лютый ворог!… Что же нам делать, как поступить ныне, чтобы достойно встретить непрошеных гостей?… Мыслю, похороны покойного князя отложим на завтра, до окончания битвы, которая, без сомнения, разгорится здесь ещё днесь[32]. Ежели мы победим, то похороним его вместе с погибшими воинами, а ежели ляжем на поле брани, то княжии останки разделят лихую долю всех родовичей - вороны поклюют его и нашу плоть, а сыра земля полян со временем примет в своё лоно наши кости… Но пока мы живы, то о делах живых и думать должны! У князя Божедара осталось два сына-княжича - Радогаст и Червей Вепрь. Знамо нам, что покойный князь хотел, чтобы после его смерти князем стал кто-либо из них… Но мы не ромеи и не гунны, у которых власть перенимает старший из сынов покойного императора или кагана. Мы люди свободные и живём по своим обычаям - скликаем вече и выбираем князем достойнейшего! Поэтому и сейчас мы не должны отступать от заветов отцов!…

- Правильно! Правильно! - раздались дружные возгласы.

- Выбирать нового князя ныне некогда: и времена нет, и мало тут родов полян собралось - вече наше не будет иметь силы, - продолжал старейшина. - Так вот, мне думается, выберем сейчас воеводу - и станем под ним супротив гуннов! А потом, ежели боги помогут нам добыть победу, соберём всё племя и выберем князем самого достойного - то ли Радогаста, то ли Чёрного Вепря, то ли кого иного из нас…

- Согласны! Согласны! - вновь одобрительно зашумели многие.

- Так кого же изберём воеводой? Мне по сердцу - княжич Радогаст!

- Радогаста! Радогаста!

Кий тоже подал свой голос:

- Радогаста! - и глянул на Чёрного Вепри.

Тот стоял рядом со старшим братом - молчаливый, насупленный, крепко сжав губы. Щеки его побелели. Глаза пылали странным горячечным блеском, словно в них сочетались испепеляющая ненависть и холодное злорадство.

«Какой неистовый! Безумный!… - подумал Кий. - Что творится с ним?»