Князь Рысев

Глава 9

Бабка, вооружившись библией, частенько любила рассказывать, что за свои проказы я обязательно угожу в Ад.

Мне на миг представилось жуткая картина, как сейчас она жутко гогочет из могилы. Кто ж вообще мог подумать, что она окажется права?

Скрипучим голосом она вещала о круторогих чертях, о бесконечно острых вилах и горячих, ждущих в себя непослушных мальчишек котлах. Помню, что месяц боялся смотреть, как мамка жарит яичницу на сковороде — все представлялось, что когда-нибудь и меня точно так же…

Надо отдать должное составителям священной книжицы — фантазия у них была богатая, но странноватая.

Меня бросило в жар, Майка же вцепилась в мою руку, будто я вот-вот должен был исчезнуть. Ей было жутко, страшно и не по себе одновременно. От дикого дискомфорта огненная чародейка хотела сжаться в комок. Одно дело твердить самой себе, что пойдешь за парнем хоть к черту на рога, другое дело — увидеть своими глазами эти самые рога…

Я по-хозяйски хлопнул ее по ягодицам, обнял за талию. Поначалу она будто хотела воспротивиться, но вдруг прижала свою ладонь к моей, будто желая, чтобы я держал ее как можно крепче и никогда не отпускал. Огненная богиня, способная пробить собой несколько этажей особняка, обратить оружие врага в мокрую лужицу топленой стали, умеющая держать в своих руках жар огня, хотела быть под защитой того, в чьем даре сомневался даже его собственный мастер слуга.

Нет, улыбнулся я, не так. Ей хотелось быть под защитой мужчины.

Ад был богат на причудливые образы. Красная глина под ногами, уходящие едва ли не под небеса скалистые глыбы, редкие, с трудом пробивающиеся сквозь сухую почву кусты.

Деревья предпочитали всем листьям живое, настоящее пламя — завороженная зрелищем Майя попыталась коснуться их рукой и тут же, зашипев, отдернула, сунула обожженный палец в рот.

— Осторожней, — наставительно сказал я ей. Мой взор привлекали расколотые, почти рваные красные небеса. Вместо облаков по воздуху парил черный, едкий дым от далеких кострищ. Уши терзали чьи-то отчаянные вопли — видать, по поводу котлов не врали…

Я сам не знал, чего именно ждал. Наслушался сказок Ибрагима — в них все было на порядок проще. Ныряешь с головой в ад: тут тебе и главный черт сидит, и Сатана, и вот уже кто-то бумазею договора на подпись тащит — макните кровью здесь и здесь, вытряхните все хорошее из вашей души…

Ничего подобного. Мы оказались предоставлены сами себе. Я проверил, насколько хорошо кортик ходит в ножнах — интуиция подсказывала, что это затишье ненадолго.

— Пахнет, — вдруг услышал я писк под ногами. Майя пискнула, резко покраснев и разворачиваясь — кто-то ущипнул ее за ягодицы.

— Не пахнет, — ответил другой пискля, — а очень даже воняет.

— Ага… и русским. Русским духом. Да тут никак… живые?

Они выкатывались отовсюду. Раздвигая в сторону густоту красной травы, появлялись небольшие, с локоть, бесы. Пузатые, горланистые, с приплюснутыми мордами. Крохотные хвосты болтались из стороны в сторону, короткие ручонки перебирали пальцами. Чертята терли ладони меж собой, будто предвкушая, что сотворят с нашими душами, едва те окажутся в их плену.

— Девка-то, глядите! Девка какая хорошая! Тискать! Щипать! Раздевать!

Они сгрудились, наступая на нее скопом, заставили попятиться. Словно не она еще вчера огненной богиней заставила дрожать командующего нападением на ее дом Менделеева до мокрых штанов. Майя вскинула руки, тяжело задышала. Бесы решили перейти от слов к действию, потянув ее за штанину. Несколько похотливых мразей заскочили к ней на ноги, карабкаясь вверх, хватаясь скрюченными пальцами за ткань.

— Прочь! — рявкнул на них, и в тусклом свете преисподней сверкнула сталь кортика. Клинок был на порядок короче того, которым я орудовал в доме Тармаевых — и как с ним только Ибрагим управлялся?

Первый поганец получил от меня в награду широкую, резаную рану. Чавкнула демоническая плоть, черным брызнула чертова кровь — дрожа в конвульсиях, поджав смешной пятачок, бесенок верещал, обращая на себя внимание собратьев.

— Этого первым! — вдруг скомандовал один из них, соскочив с Майи, припав на руки, вытирая их о голые голени. — Первым раздеть, щипать, насиловать! Навались на живого! Задавим!

Я успел насчитать три десятка крохотных поганцев. Перескакивая с одного копыта на другое, корча жуткие морды, оны дразнили меня, высовывая острые, раздвоенные, будто у змей, языки. И их становилось все больше с каждым мгновением — будто смертью одного я заставил появиться еще с добрый десяток.

Я закружился в самом настоящем танце смерти. Гнев, бурливший во мне, кипучим варевом выплескивался чужой кровью. Болью я платил за каждую их попытку подобраться к Майе. Лезвие слизывало одного бесенка за другим, нещадно срубая головы, оставляя поганцев без рук, лишая и без того коротеньких ног.

Майя вышла из ступора, качнула головой, гоня сомнения, возвращая былую уверенность на место. Сжала губы, нахмурила брови — огненная волна сошла с ее рук, подпалив с два десятка хвостов. Неплохо. А мне-то думалось, что адским тварям плевать на огонь, а оно вон как…

Я пробился к своей девчонке, рывком вклинившись в бесячью кучу-малу, плечом разбил восставшую на моем пути живую стену. Крича и постанывая, чертята падали наземь, где тотчас же находили гибель. Ожившие сгустки пламени обращались пылающими птицами. Раскрывая бесконечно широкие крылья, щелкая клювом, они рвали копошившуюся под их ногами мелочь когтями. Волосы пламенной чародейки обратились в адский жар, передо мной вновь готова была предстать огненная богиня. Мне казалось, что я вижу, как она буквально трещит от переполнявшей ее силы.

С нее потекли заклинания — одно за другим, здесь хватило бы на целую армию. Огненный вихрь сожрал пяток чертят, обратив их лишь в кучки пепла. Она дышала им в лица жаром погибели. Невесть откуда взявшийся ветер бил их раскаленными искрами по животам, лбам и лодыжкам, заставляя отчаянно и визгливо пищать.

Досталось и мне.

Вдруг проснувшаяся во мне особенность вдруг предупредила, что я награжден огненным щитом первого уровня. Список моих способностей ширился едва ли не с каждой секундой — следом за щитом родились «очищающий кулак» и «взрывной хлопок». Уж не тот ли, которым вчера Тармаев-старший прикончил одного из алхимиков? Если так, то это просто праздник какой-то!

У меня не было времени читать описания своих способностей, я глядел на растущую прямо на глазах популяцию чертей, словно они сыпались с неба. Три десятка, которые напрыгнули на нас с самого начала, уже давно познали прелести смерти. Но новые перли почти из ниоткуда, долдоня одно и то же — рвать, кусать, щупать, насиловать!

Словно ошалелый, я ринулся в очередную атаку, уже не боясь их когтей. Первый, осмелившийся чиркнуть по мне когтистой лапой паршивец взвизгнул, обожженный пламенем. Огонь нещадно сжигал его руку до самой кости в мгновение ока, воздух заполнила резкая вонь паленой шерсти.

Я хватал их за хвосты, отбрасывал ногами, накалывал, будто шашлык на шампур. Очищающий кулак съедал любой положительный эффект, который они успевали накинуть на самих себя — в ничто обращались сквернословие и жажда крови. Кортик в моих руках давным-давно окрасился в черный цвет, их кровь лилась едва ли не рекой, щедро удобряя ставшую рыхлой почву. Я давил их, словно ничтожных червей, не ведая пощады. В голове засела лишь одна мысль: они смели коснуться Майи, хотели забрать себе то, что принадлежало мне.

Прощать подобное я не собирался ни при каких условиях.

Здравый смысл искал объяснений, подбрасывая одну догадку за другой в огонь размышлений. Это испытание, твердил я самому себе, бесовье, то самое, о котором говорил Ибрагим. Пройду его — и вот тогда…

Этому возражал сарказм — ага, сейчас, Сатана просто спешит и радуется бросить на тебя с сотню-другую своих подчиненных, а то что же? Стоят тут, понимаешь ли, мешаются, надо срочно под корень вырезать.

Второй догадкой была мысль, что Егоровна самым наглым образом нас обманула. Я же ведь уже понял, что она знает, кто я таков на самом деле — стоило ли удивляться, что избавиться от подобных мне выродков из чужого мира для нее задача номер один?

Майя вспорхнула под самые небеса, стискивая в ладонях огненный шар. Разорвав его на части, выплеснула мощь своих заклинаний на обнаглевшую в край толпу. Осколками на чертей просыпался огненный дождь, я же чудом успел прикрыться от нещадно жалившего землю града. Майя явно не хотела мне навредить, просто плохо рассчитала свои силы. Вдруг, качнувшись из стороны в сторону прямо в воздухе, она потеряла равновесие. Уверенный полет в один миг обратился решительным падением — будто сбитый истребитель, дымясь и полыхая, она устремилась к земле.

Снарядом девчонка врезалась в толпу, разметав бесов в сторону. Тем же, кому не повезло оказаться в эпицентре, была уготована участь навсегда остаться лишь кровавыми пятнами на земле. Барская, красивая одежка девчонки покрылась липкой, мерзкой грязью. Едва учуяв ее беспомощность, бесы двинулись на нее, вожделея заполучить как ценный трофей.

Мне пришлось не лучше — зажатый у скалы, лишившийся столь мощной поддержки Майи, я оказался отрезан от нее десятками спешивших ко мне тварей. Им уже не хотелось меня насиловать, былое веселье спало с их мордочек. Осатаневшие, сверкая красными от злобы глазами, они норовили впиться клыками — в запястье, голень, куда угодно. Когтистые лапы рвали на мне одежку, будто она и была повинна во всех их бедах.

Это вот так, значит, встречают в аду тех, кто добровольно пришел продавать душу? Если так, то с клиентоориентированностью у них ой как плохо…

Творившийся гомон и какофонию бесконечно писклявых выкриков прервал удалый, молодецкий свист, разом заставивший бесят вздрогнуть, будто от хлыста.

Их гнев тут же будто испарился, ушел в никуда, исчез — казалось, к ним на крыльях ночи летит самый настоящий ужас. Я же не знал, радоваться мне или готовиться встречать очередное полымя. Надежда хваталось за первое, жизненный опыт же твердил, что лучше готовиться ко второму.

Демоница, краснокожая, желтоглазая, с крупными рогами, торчавшими прямо из лба, неслась к нам верхом на адской гончей. Пес под ней был безобразно огромен, имел вытянутую, полную слюны морды, два ряда бритвенно-острых, жадных до чужой плоти клыков. Тенью за ним тащился хвост, змеей извиваясь из стороны в сторону.

Они вклинились в всеобщую свалку. Пес, будто всю жизнь ждавший подобной добычи, поддел носом сразу троих чертей, клацнул зубами, отправляя их в пучины своей утробы. Могучие лапы не оставляли надежды выжить под дьявольским напором ни одной из этих тварей.

Не желая сидеть без дела, дьяволица соскочила со своего скакуна — копыта ударили по земле, заставили ее вздрогнуть. Бесчисленное множество коротышек, визжа что-то нечленораздельное, бросилось врассыпную, спеша укрыться там, откуда появились.

Мне казалось, что с такой скоростью способны исчезать разве что деньги в гипермаркете, но оказалось, что эти поганцы тоже не промах. Там, где еще мгновение назад их было полсотни, теперь не осталось ничего.

Я глянул на краснокожую гостью и выдохнул, жизненный опыт же плюнул в сердцах. Если и следовало ждать от нее какой опасности, то точно не сейчас.

Она предалась тому же самому занятию, что и я — ее взгляд гулял по моему телу, оценивая в первую очередь руки и широкие плеча. Дочь преисподней облизнула губы, зажмурилась на миг — видимо, мой вид пришелся ей по вкусу.

Чертовки всегда мне представлялись некими несуразными, бесконечно кривыми, больше похожими на свиней и обнаженными. Эта спешила разрушить все мои представления изящной фигуркой и взяла от них разве что только самое лучшее — презрение к одежде. Ей как будто было чуждо понятие рубах, всем лифам на свете она предпочитала естественность — обнаженная, аккуратная небольшая грудь с торчащими черными точками сосков. Промежность едва скрывало лишь подобие набедренной повязки, раскачивавшееся из стороны в сторону. Она будто собиралась дразнить мой взор желанием заглянуть, какую же красоту она там прячет. Бесстыдно обнажая таз, выглядывал тонкий хвост с пушистой кисточкой на конце.

Бесовка погладила свои рога, поправляя черные волосы, одаривая меня улыбкой.

— Ну привет, живчик.

Я не знал, что ей ответить на подобное приветствие. Меня больше интересовал ее пес, с аппетитом поглядывающий то на меня, то на все еще не пришедшую в себя Майю.

Широким, в три раза больше лошадиного, копытом она наступила на хвост не успевшего ускользнуть бесенка, поддела его, пинком подбросила, поймала на лету — тот верещал, игрушкой повиснув в ее хватке.

— У вас так принято встречать людей?

— Только живых, — томно отозвалась она, облизывая собственные пальцы. — Вы же не умерли. Вас не отпели. Не отмолили. Вот на вас и напали они, грешата.

Она говорила отрывисто, покачав своим пленником из стороны в сторону. Тот быстро ей надоел, она чуть приподняла его и будто куклу швырнула своему псу — тот поймал свежую добычу на лету, лязгнул клыками.

Я сглотнул, зачем-то представив себя на его месте.

— Ты мне нравишься, живчик. Я все видела, чем вы тут занимались. Такой сильный, такой отчаянный, такой… живой. Понимаешь?

Я кивнул в ответ, хотя на самом деле терялся в догадках, о чем же именно она говорит. Внезапно выпрямившись, она рявкнула. Дернувшийся к поднимающейся Майе пес тотчас же сник, опустил голову — у него явно были на нее гастрономические планы.

— Тебя прислала Егоровна, — не спросил, лишь сказал очевидное.

— Я такого не говорила. — Она вдруг улыбнулась, зашагала, покачивая бедрами. Хвост игриво болтался из стороны в сторону, я же давил в себе острое желание что есть сил дернуть за него. Вдруг, подумалось мне, это будет стоит души? Она встрепенулась, будто только что прочла мои мысли.

— Как грубо, — почти обидевшись, отозвалась она, глянув на меня через плечо. Я бросился к Майе, помогая встать на ноги, не сводя взгляда с демонического пса. Мне так и казалось, что он в любое мгновение нарушит приказ хозяйки.

И что ты сделаешь, болтая ногами, спрашивал сарказм. Угостишь его своим ножичком для резки яблок? Я глянул на кортик, что одолжил мне Кондратьич, и ответил, что это куда лучше, чем просто закрыться руками и ждать, когда тебя сожрут.

— Ты должна провести нас к Сатане? — проговорила Майя.

Судя по всему, она видела, как появилась наша нежданная спасительница. Я был насчет хвостатой совершенно иного мнения. Спасительница? Как бы не ей вся эта катавасия и устроена. Зря, что ли, Ибрагим говорил мне, что с рогатыми нужно держать ухо востро? Я сам с усами, но его совета точно не ослушаюсь.

— Должна? — недовольно переспросила бисячка. Ей не понравилось ни то, как это было сказано, ни каким тоном. Должен признать, что огненная дочь Тармаевых не питала каких-либо теплых чувств к демонице с самого начала. Девчонку как будто в ее облике смущало все — нагота, копыта вместо ног, прямые черные волосы. И мой взгляд, пытавшийся изучить каждый изгиб демонического тела. Она ткнула меня локтем в бок, отрицательно покачала головой.

Дьяволица в один миг оказалась в опасной близости у Майи, ее ноготь коснулся шеи огненной чародейки. Та если и испугалась, то не подала виду.

— Я никогда и ничего не должна людям. — Прищур ее глаз не сулил нам обоим ничего хорошего. Я откашлялся, прочищая горло, решив, что пришло время и мне вставить свое слово, пока противостояние двух пауков в банке не перешло на следующую стадию…

Все получилось не так, как мне хотелось, но в десяток раз лучше, чем задумывалось. Я положил им обеим руки на плечи, пытаясь разнять, но обе разом оттолкнули меня прочь, будто давая понять, что лучше не вмешиваться в женские разговоры. Я сделал неосторожный шаг назад, споткнулся и в тщетных надеждах удержать равновесие подался вперед, инстинктивно выставив руки.

Ладони уперлись в две небольшие, но мягкие и приятные на ощупь подушки. Две упругие точечки тут же напряглись, начали твердеть. А я вдруг понял, что держусь за грудь демоницы.

Майя смотрела на меня в смешанных чувствах. Ее взгляд падал то на меня, то на руки, то на жутко довольную дьяволицу. Огненная чародейка разинула рот от возмущения — ей как будто так и хотелось сказать, что все должно быть наоборот! Что она предпочла бы видеть мои руки на своей груди и самодовольно взирать на завистливый взгляд чертовки.

— О, живчик! Гляжу, ты не любишь тянуть грешонка за хвост и сразу готов перейти к самому главному. Тогда будем хотя бы знакомы — меня зовут Бися.

Пылающая дочь Тармаевых готова была взорваться жутким гневом, Биска же прищурилась, как сытая кошка, будто приглашая ее на «танец».

Намечался скандал, который умер в зародыше, едва наших ушей коснулся грохот. Обернувшись на него, я прищурился, почуяв, как внутри снова просыпается ощущение близкой опасности. Ясночтение прыгало на грани, будто не ведая — включаться ему или погодить. Я ратовал за первое.

На нас что есть духу неслись телеги. Запряженные дивными конями черной масти, они тащили в себе беснующихся, едва ли не скачущих от радости непрошеных гостей.

— Твои сородичи? — спросил я разом поскучневшей демоницы. Она облизнула губы, кивнула мне в ответ и вдруг сделала какой-то знак рукой — ее псина суетливо зашевелилась.

— Что происходит? — Майя тоже поняла, что творится что-то неладное. Внутри нее боролся самый настоящий, дикий и неизбывный ужас.

— Друзья?

— Не думаю.