Князья Империи 3

Глава 5

— Почему на вас активированные доспехи, а в руках — оружие? — устало спросил Симеон, когда императрица ушла, а Дадли и Мэй подошли ближе.

Булатов хоть и находился в полузабытьи, но профессиональным взглядом мог отличить воина, который только что участвовал в рукопашной. Да и свежая, ещё не запёкшаяся кровь на латах, выдавала то, что его друзья, только что сражались.

— На нас снова напали? — спросил он, закрыв глаза, и казалось, уже ничему не удивляясь.

— Скорее, напали мы на них, — хмыкнул Дадли. — Можно сказать, завершили спасательную операцию по освобождению твоего корабля…

— Несколько человек из отряда «сереброщитных» остались живы и были заблокированы в отсеках на «Энио», — пояснила Мэй Чен, так же как и Дадли перед этим, деактивируя свою катану и, вешая на пояс, эфес. — Эти ребята не захотели сложить оружие, и нам пришлось заставить их это сделать…

— Они все убиты? — спросил Симеон, чувствуя, что очередной приступ лихорадки снова подступает к его телу.

Генерал старался держать себя в руках, но с каждой секундой воину становилось всё трудней и трудней сдерживать себя, чтобы не закричать от боли, начавшей наполнять его изнутри, волнами цунами.

— Абсолютно все мертвы, — кивнул Дадли Ван Де Бур, явно гордясь собой при этом. — Но Мэй Чен права, когда сказала, что они сложили оружие, ведь, по сути, так и есть. Их оружие деактивировалось, когда выпадало из рук, уже холодных безжизненных тел этих ублюдков… Ха-ха, вот я загнул! Мне бы оды писать…

— Тебе бы помолчать, — хмыкнула в ответ, Мэй Чен и снова обратилась к Симеону, стараясь нормальным языком объяснить, что же произошло. — Одному из твоих людей надо увеличить жалование, так как он совершил великолепный ход, заблокировав все двери на палубах «Энио»… «Сереброщитные», тем самым, были разделены на группы по несколько человек и оказались запертыми в разных концах крейсера…

— Да, это был Рори — мой помощник на мостике, — кивнул Симеон, говоря о герое, который и совершил этот подвиг.

— Молодец, Рори, — визуально вспомнив этого молодого офицера, воскликнул Дадли Де Бур, — клянусь, этого парня ждёт отличная флотская карьера, с такой-то светлой головой!

— Он погиб, до конца исполнив свой долг, — медленно произнёс Булатов, откидываясь на подушку и прикусывая губу, всё ещё пытаясь бороться с болью.

— Дьявол, не повезло, — мрачно выругался рыжебородый. — Как в принципе и многим из экипажа твоего крейсера…

— В общем, нам с Дадли пришлось несколько часов «выковыривать» остатки этих проходимцев, — закончила свой рассказ, Мэй Чен. — Несмотря на то, что «сереброщитные» оказались предателями, но в стойкости им не откажешь… Все кого мы отыскали на палубах «Энио», отказались сдаваться… Ну, соответственно и получили в итоге то, что заслужили…

— Я даже поймал себя на мысли, что начинаю получать эстетическое удовольствие от их умерщвления, — сказал Дадли, под изумлённый взгляд своей подруги. — А что, ты так смотришь на меня, Мэй? Да, я с большим удовольствием отправлял на тот свет, этих подлецов. Ты видела, что они сделали с экипажем Симеона?! На «Энио» осталась хоть дюжина невредимых людей?!

— Не эстетическое удовольствие, ты получал, а садистское, — пояснила девушка. — Не путай эти понятия…

— Да какая разница, всё равно было приятно, — отмахнулся здоровяк от своей надоедливой напарницы. — В любом случае, дело сделано и твой корабль, Симеон, полностью зачищен от врагов. «Сереброщитных» не осталось, ни одного человека…

— Ага, а как же этот лейтенант — Винтер, — напомнила Мэй Чен. — Ведь это именно он всё затеял. Уверена, его люди сами бы не додумались до того, чтобы заманив штурмовиков с «Энио» на пиршество, после, перерезать им глотки… Это мог придумать только один человек, тот что сейчас сидит в карцере, вместо того, чтобы болтаться на верёвке!

— Да, Мэй Чен права, дружище, — воскликнул Дадли, оборачиваясь к своему раненому другу. — Ты слишком мягок и честен в отношении мерзавцев, подобных Винтеру. Что ты добиваешься, сохраняя… Симеон!

Дадли осёкся на полуслове, когда увидел, что Булатова стало выгибать от ужасных судорог. Генерал впал в бессознательное состояние и его тело, казалось, само продолжало борьбу за свою жизнь.

— Что с ним, док?! — воскликнула Мэй Чен, обращаясь к вбежавшему в этот момент в медблок, главному лекарю корабля — Ингвару Гратебергу. Вместе с врачом прибежали и две медсестры.

— Вам нужно уйти, господа военные, — бросил через плечо Ингвар, походя к капсуле, в которой извивалось тело его генерала. — Позвольте нам заняться нашим прямыми обязанностями…

Дадли и Мэй Чен отошли в сторону, но из отсека не вышли, лишь издали наблюдали за тем, как врачи суетятся вокруг Симеона.

— Слушай, Мэй, я несколько раз был ранен, но чтобы меня так трясло, такого не припомню, — мрачно промолвил здоровяк. — Похоже, у нашего друга серьёзные раны, если его так выкручивают наружу «живые» клетки.

— Регенерация проходить у всех по разному, — ответил вместо Мэй Чен, главный врач, слыша слова Дадли. — Раны нашего командующего не опасны для жизни, он поправится…

— Слава, богам Космоса! — воскликнул Дадли.

— Но он потерял много крови, и возможно, что-то ещё… — пожал плечами медик, вводя очередную дозу обезболивающего Симеону, тело которого, наконец, перестало дёргаться в конвульсиях. — До конца, не объяснимо действие «живых» клеток на организм. У одних, заживление и регенерация тканей, после даже самых страшных ран — проходит быстро и без побочных эффектов… А у других, вот как в этом случае, может происходить отторжение данных клеток.

— Вы хотите сказать, что организм генерала не хочет впускать в себя эту вашу медицинскую дрянь? — спросила Мэй Чен у врача.

— Это не дрянь, госпожа, — покачал головой Ингвар. — Эти клетки абсолютно безопасны и спасают вас, после каждого боя. Вы и сами это прекрасно знаете. Стояли бы вы здесь сейчас, если бы не «живые» клетки? Боюсь, что нет…

— Ладно, я просто не правильно выразилась, док, — отмахнулась Мэй Чен. — Но вы не ответили на вопрос.

— Да, возможно эти конвульсии и жар происходят именно из-за отторжения организмом генерала данного лекарства, — ответил Гратеберг. — А происходит это в том случае, если сам пациент, не желает бороться за свою жизнь… Я не думал, что скажу это в отношении нашего командующего, но, похоже, он сам не хочет жить…

— Вы говорите полную чушь, — усмехнулась девушка. — Симеон, тот, кто любит жизнь и ценит её, тот, кто защищает жизни других, а при этом отказывается бороться?! Вы сами-то верите своим словам?

— Я верю показаниям регенерирующей капсулы и общей реакции пациента, — парировал врач.

— Вот такие дела творятся, — шепнул на ухо подруге, Дадли. — Наш Симеон не хочет жить и поэтому его так трясёт… Видно клетки латают его изнутри, а он сопротивляется… Что бы, это всё значило?

— Я думаю, именно события последнего дня, так сказались на нашем друге, — кивнула Мэй Чен. — Вся эта заварушка на Сартакерте выбила его из себя…

— Постой, а что такого необычного и страшного произошло на Сартакерте, что после этого самый отважный воин, которого я только знаю, решил перестать бороться за свою жизнь? — вопросительно посмотрел на Мэй, рыжебородый. — Напоминаю, перед тобой — самый храбрый генерал в Империи, ну если не считать меня и тебя… Он в принципе не может подумать, чтобы самому наложить на себя руки!

— Нет железных людей. Все мы сотканы из эмоций и чувств…

— Не говори загадками, меня это раздражает, — поморщился Дадли.

— А ты подумай. Что могло произойти такого, что у Симеона случился подобный срыв, — ответила Мэй, продолжая внимательно следить за действиями врачей, как, будто она что-то понимала во всех их процедурах.

— Что произошло? — переспросил Дадли и сам стал отвечать на этот вопрос. — Да просто мы объявили войну нашим бывшим союзникам! Особенного ничего не изменилось… Подумаешь, на одного генерала, я имею в виду «Лиса» Хамсвельда, в рядах врагов стало больше… Ну и что, плакать из-за этого?

— Думай ещё…

— Я понимаю, что Хамсвельд для Симеона был учителем и можно даже назвать — вторым отцом, но этого мало, чтобы даже сопливая девчонка захныкала…

— Да к бесам, этого старика Хамсвельда, — отмахнулась девушка, — не о нём сейчас речь. Я думаю, и даже уверена, что надлом в нашем друге произошёл именно из-за разрыва Симеона с его девушкой…

— Думаешь, Бринн Уайт была чем-то большим в его жизни, чем просто увлечение?

— Безусловно! — сказала Мэй Чен. — Ты видел, как он смотрел на неё, как они обнимались и разговаривали? Такие сильные эмоции могут быть только к человеку, которого ты считаешь самым близким во всей Галактике. Уж поверь мне… — с воодушевлением, произнесла Мэй Чен, сама тяжело при этом вздыхая.

— А ты откуда подобное можешь знать? — спросил её, здоровяк, при этом хихикнув. — Сама-то когда-нибудь испытывала что-либо близкое к этому? А болтаешь сейчас как заправский эксперт в любовных вопросах…

— Заткнись! — Мэй Чен взяла за ворот своего противного донельзя друга и сдавила тому горло. — Это не твоё дело, откуда я это знаю… Кому-кому, а тебе точно не понять тех чувств, которые могут из-за своей невероятной силы, как воскресить любого смертельно больного, так и безжалостно убить, даже самого сильного и здорового человека на свете!

— Ладно, не кипятись подруга, — примирительно поднял руки вверх, Де Бур. — Было, так было… Не лезу я в твою личную жизнь…

— Вот и не лезь!

— И не лезу… Сказал же, всё… Отстань!

Дадли и Мэй Чен, в очередной раз, поругавшись, демонстративно отвернулись друг от друга и стояли так некоторое время в полном молчании. В этот момент они смотрели на Симеона, который неподвижно лежал на кушетке.

— Что там, док, не тяните? — бросила Мэй Чен.

— Всё в порядке, — кивнул Гратеберг. — Будете смеяться, но как только я сказал вам, что сильное отторжение в теле генерала происходит из-за нежелания его, дальше жить, показатели раненого пришли в норму…

— Отличная новость! — радостно воскликнул Дадли. — Значить он поправится?

— Какой же ты бестолковый! — раздражённо воскликнула его подруга. — Врач же тебе изначально сказал, что — поправится… Просто реакция отторжения была очень сильной…

— Да, он скоро придёт в себя, — кивнул доктор. — Не хочу каркать, но, кажется, кризис миновал…

— Похоже, Симеон услышал наш разговор и понял, что не стоит лишать себя жизни из-за какой-то очередной куклы, пусть даже такой симпатичной, как генерал Уайт, — снова начал неуместно шутить, Дадли Ван Де Бур.

— А возможно, его спасает новая любовь, — загадочно улыбнулась Мэй Чен, подходя к капсуле, где уже начал приходить в себя их друг.

— Кого ты имеешь в виду? — полушёпотом спросил её Дадли, также склоняясь над кушеткой, на которой лежал Симеон. — Ааа, значит, я снова оказался прав? Ты же имела в виду, нашу знойную императрицу, так ведь?

— Тише, не ори, — цыкнула на него, Мэй Чен. — Перестань хоть на время собирать все сплетни…

— Какие же это сплетни? — пожал плечами Де Бур. — Я точно тебе говорю, эта царственная особа, так глядела на нашего друга, когда мы вошли, что там явно, что-то намечается…

— Всё, заткнись, — отмахнулась Мэй Чен от здоровяка и улыбнулась, открывшему в этот момент глаза, Симеону. — Вот, ты и опять с нами…

Булатов тоже улыбнулся, когда снова увидел перед собой своих добрых друзей:

— Вы, всё ещё здесь? Сколько я был в отключке, господин Гратеберг?

— Около получаса, и это очень хорошо, — радостно произнёс врач, переводя дыхание и продолжая следить за показаниями на мониторе капсулы. — Данные показывают, что отторжения вашим организмом регенерирующих клеток больше не происходит. Всё, процесс выздоровления идёт полным ходом и уже через сутки вы можете встать и сделать первые шаги…

— Никаких первых шагов, — командирским тоном произнёс Симеон, обращаясь к своему главному врачу. — Я приказываю вам, господин Гратеберг, поставить меня не просто на ноги за несколько часов, а сделать так, чтобы я снова мог сражаться. Не жалейте ваших клеток, не жалейте обезболивающих и тонизирующих препаратов, не знаю что там у вас ещё есть в наличие… Но надо сделать так, чтобы я не потерял сознания и мог держать меч во время поединка…

— Это не возможно физически, — отрицательно покачал головой лекарь. — Ни один из препаратов не сможет этого сделать. Вы ещё, как минимум двое суток, будете передвигаться только с помощью ваших друзей, либо медсестёр. Как бы вы не желали вступить в поединок, этого у вас не получится. Вы, конечно же, можете взять в руки меч, генерал, но ваш противник заколет вас уже через секунду…

— Я приказываю вам…

— А я говорю правду…

— Я не могу не выйти на бой, — заметался по кровати Симеон, пытаясь встать. — Вы не понимаете, я уже дал слово, и время поединка определено…

— Дружище, тебе нужно успокоиться, — Дадли принял эстафету у императрицы Лу-и, став на время сиделкой у койки больного.

Здоровяк силой снова уложил Симеона на кровать, благо для этого требовалось лишь положить ладонь на его грудь и генерал уже не мог даже пошевелиться.

— Одно из неудобств регенерирующих клеток, заживляющих ваш организм, это то, что некоторое время раненый чувствует такую сильную слабость, что просто физически не может даже долго сидеть и разговаривать, а не то, чтобы даже ходить, — пояснил лекарь. — Вам нужно смириться с этим, господин.

— Слушай, Симеон, ничего страшного не произойдет, если ты отрубишь голову этому засранцу Винтеру на несколько дней позже намеченного срока, — попытался успокоить генерала, Дадли. — Ты же не отказываешься от дуэли, ты просто переносишь её на более поздний срок. Мне то, можешь не говорить, какие правила существуют в Кодексе Чести. Да, я не спорю, что много раз нарушал их, но я и никогда не клялся соблюдать досконально все эти положения… Так вот, я точно знаю, что если один из поединщиков физически не может участвовать в бою, но не отказывается от участия в нём, то это не приравнивается к поражению… Мэй, скажи хоть ты что-нибудь нашему упрямцу!

— Я лишь могу подтвердить слова здоровяка, — кивнула девушка. — Несколько раз в своей практике я переносила дуэли из-за подобных проблем. Это нормально…

— Однако для меня, это не приемлемо, — упрямо сказал Симеон, отодвигая от себя руку Дадли.

Он снова попытался сесть на кушетку и теперь это у него получилось. Несколько секунд генерал боролся с головокружением, но быстро пришёл в себя и снова улыбнулся.

— Я понимаю вас, друзья, и ваше беспокойство за мою жизнь, — сказал он, ласково посмотрев на Дадли и Мэй Чен. — Но вы же знаете мои принципы, и вы знаете, что всё равно не сможете мне помешать сделать то, что я намереваюсь…

— Ох, тяжело мне с вами обоими, — вздохнула Мэй Чен, подходя к побитым, продырявленным в нескольких местах, доспехам Булатова, лежащим в виде широкого пояса рядом с его капсулой. — Один — глупый, другой — упрямый… Как я вас терплю до сих пор, не понимаю? Ну, хорошо, если ты уж и впрямь решил драться с этим лейтенантом «сереброщитных», то может твои доспехи высокого уровня, хоть частично помогут тебе в этом… Хотя, не уверена, что данные латы, похожие со стороны на решето, могут прибавить тебе каких-то дополнительных сил…

— Это мы сейчас и проверим, — сказал Булатов. — Помогите надеть их на меня… Энергия, заключённая в доспехах будет компенсировать мои физические недостатки…

— Да, это так, но уровень доспехов Винтера тоже не маленький, дружище, — вставил слово Дадли Де Бур, — в этом-то и проблема…

— Я опасаюсь за жизнь генерала, — прошептал Гратеберг на ухо Мэй Чен. — Есть ли какой-то выход из данного тупика? Можете ли вы драться вместо моего господина?

— Могу и хочу, но только он не позволит этого, — печально ответила Мэй. — Боюсь, что мы уже ничего не сможем предпринять. Эх, нужно было мне ещё во время боя, долго не разговаривая, воткнуть свой меч в горло этого лейтенанта, пока тот не раскрыл свой поганый рот. А теперь поздно…

Мэй Чен взяла доспехи Симеона и поднесла к генералу. Система лат распознала своего хозяина и жидкие герроновые пластины сами стали обволакивать его тело со всех сторон. Через десять секунд Булатов уже был облачён в свои серебряные латы. Практически сразу, его переговорное устройство заработало. На проводе был один из солдат, охранявших корабельный карцер:

— Господин, мне нужны ваши дополнительные указания…

— Что случилось?

— Дело в том, что у меня в отсеке в данный момент происходит схватка…

— Не понял… Кто с кем дерётся?

— Тот, кого вы поставили меня охранять — лейтенант Винтер, и… — солдат на мгновение замешкался, — и наша императрица…