Кодекс превыше страны

Мэтью Коул

Кодекс превыше страны

Трагедия и коррупция в Шестом отряде SEAL

Посвящается Джексону, Джун, Кларе и Лизе

«Во времена войны или неопределенности существует особая порода воинов, готовых ответить на призыв нашей нации. Обычные граждане с необычным желанием добиться успеха. Закаленные невзгодами, они стоят бок о бок с лучшими американскими силами специальных операций, чтобы служить своей стране, американскому народу и защищать свой образ жизни. Я и есть тот воин.

Мой Трезубец - символ чести и наследия. Подаренный мне героями, которые ушли раньше, он воплощает доверие тех, кого я поклялся защищать. Надевая Трезубец, я принимаю на себя ответственность за выбранную мной профессию и образ жизни. Это привилегия, которую я должен зарабатывать каждый день.

Моя преданность Стране и команде безупречна. Я смиренно служу стражем моим соотечественникам-американцам, всегда готовым защитить тех, кто не в состоянии защитить себя сам. Я не афиширую характер своей работы и не стремлюсь к признанию своих действий. Я добровольно принимаю риски, присущие моей профессии, ставя благополучие и безопасность других выше своих собственных.

Я с честью служу на поле боя и вне его. Способность контролировать свои эмоции и свои действия, независимо от обстоятельств, отличает меня от других. Бескомпромиссная честность - вот мой стандарт. Мой характер и честь непоколебимы. Мое слово - это мои узы.»

Выдержка из Этоса «морских котиков» ВМС США

Пролог

24 мая 2018 года — Белый дом

Бритт Слабински вошел, отстав на шаг от президента Дональда Трампа, когда духовой оркестр из четырех человек исполнял невеселое «Да здравствует вождь». Главный старшина «Морских котиков» в отставке прошел мимо семьи и коллег, стоящих в аудитории, по паркетным полам и шерстяным коврам к небольшому подиуму. Церемония проходила в Восточной комнате. Это место, где президенты Дуайт Эйзенхауэр и Джеральд Форд приносили свои присяги и где Авраам Линкольн и Джон Ф. Кеннеди упокоились после своих убийств. Это место имеет особое значение для военнослужащих: именно здесь главнокомандующий вручает высшую награду за боевую доблесть - Медаль Почета. Именно по этому случаю главстаршина Слабински пришел в тот день в Восточную комнату. Но когда он занял свое место на возвышении, стоя между портретами Джорджа Вашингтона и Марты Вашингтон, по выражению его лица нельзя было определить, был ли он там на награждении или похоронах.

Слабински встал сбоку от президента и повернулся лицом к сидящей аудитории. Сорокавосьмилетний мужчина все еще был по-мальчишески красив, с безмятежными голубыми глазами, единственным свидетельством его возраста были слегка зачесанные набок каштановые волосы. Шести футов ростом и худощавый, Слабински был одет в отглаженную белую парадную форму военно-морского флота с жестким воротником кителя, застегнутым и украшенным двумя медными лычками, указывающими на его звание чиф-петти-офицера. На левой стороне его груди красовались двадцать пять различных военных наградных лент, включая Военно-морской крест; прямо под ключицей его драгоценный золотой трезубец «морского котика» оставался приколотым на том же месте, как и тогда, когда он проходил жесткую программу обучения BUD/S двадцать восемь лет назад. Для сына отставного боевого пловца, предшественника «морских котиков», и бывшего бой-скаута из центрального Массачусетса, который поступил на службу в военно-морской флот после окончания средней школы, церемония в Белом доме, должно быть, была вдохновляющей. Тем не менее, стоя перед высокопоставленными чиновниками Пентагона, адмиралами ВМС, как действующими, так и в отставке, и несколькими живыми обладателями Почетной медали, Слабински казался скромным. Он застенчиво улыбнулся, когда президент Трамп представил его и его семью, включая сына, который сидел прямо напротив него в первом ряду. Слабински во всех отношениях выглядел американским героем.

Выдающаяся карьера Слабински в «морских котиках» закончилась четырьмя годами ранее, когда он ушел в отставку с поста главного старшины отряда в звании E-9. Большую часть своей карьеры он провел в военно-морской группе разработки специальных средств ведения войны, называемой DEVGRU и известной всем как Шестой отряд SEAL, где он был снайпером, прежде чем подняться до главного старшины. За это время он совершил пятнадцать боевых командировок и привез домой пять Бронзовых звезд с литерой «V» за доблесть, обозначающую героизм на поле боя. Он был харизматичным лидером, чей авторитет в Шестом отряде SEAL и в более широком сообществе SEAL привел к тому, что он помог написать «Этос морских котиков», который кодифицировал культуру SEAL. Девиз под его электронной почтой гласил: «Сила и честь».

- Сегодня мы отдаем дань героической службе Бритта, - сказал президент Трамп, - и с гордостью вручаем ему высшую военную награду нашей страны. Я бы зашел так далеко и сказал, что это высшая награда нашей нации.

Медаль Почета - это, по сути, высшая награда за военную службу. Первоначально учрежденная Военно-морским флотом во время Гражданской войны, награда была быстро принята армией в честь боевой храбрости рядовых и добровольцев, сражавшихся за Союз. Согласно подписанному президентом Линкольном закону, Медаль Почета могла быть вручена и офицерам. Более 40 процентов из почти тридцати пятисот наград были получены во время Гражданской войны, и более половины наград со времен Второй мировой войны достались военнослужащим, погибшим на поле боя. Некоторые военные скептически относятся к наградам — как к несовершенным артефактам культуры, которая не знает, как ценить их труд. Но когда дело доходит до Медали Почета, большинство американцев пришли к некоторому консенсусу: награжденные ей - это самое близкое, что есть в нашем обществе к героям.

Президент Трамп продолжил свое выступление, обращаясь к Слабински и его оставшимся в живых товарищам по команде, некоторые из которых наблюдали за происходящим из зала.

- Вы вели ожесточенную борьбу с врагами, - сказал президент. - Своими действиями вы продемонстрировали, что нет любви более чистой и нет мужества более великого, чем любовь и отвага, которые горят в сердцах американских патриотов. Мы свободны, потому что такие воины, как вы, готовы отдать свой пот, свою кровь и, если потребуется, свои жизни за нашу великую нацию.

Слабински молча стоял перед обрамленным флагом Ордена Почета, синим с тринадцатью белыми звездами; за него говорил президент.

- Бритт хочет, чтобы страна знала, что для него признание, которое он вот-вот получит, - это честь, которая выпадает на долю всей команды, каждого американского воина, сражавшегося с силами террора на этом заснеженном афганском хребте. Каждый из них вошел в вечную летопись американской доблести и американского мужества.

- Бритт, мы приветствуем тебя, мы благодарим тебя, мы благодарим Бога за то, что он сделал тебя «морским котиком» Соединенных Штатов, мы любим наших «морских котиков».¹

Слабински смотрел на аудиторию, его голубые глаза часто возвращались к сыну, стоявшему прямо перед ним. Военный адьютант президента зачитал вслух представление к награде. В нем Слабински был отмечен за «заметную отвагу и бесстрашие, проявленные с риском для жизни сверх служебного долга» во время службы в Афганистане.

«Ранним утром 4 марта 2002 года», - говорилось в представлении, «Слабински повел разведывательную группу Шестого отряда SEALв назначенный район на вершине горы высотой 10 000 футов, покрытой снегом. Их вертолет при высадке был внезапно обстрелян из гранатометов и стрелкового оружия с ранее незамеченных позиций противника. Поврежденный вертолет сильно накренился и выбросил одного бойца группы на гору, прежде чем пилоты были вынуждены совершить аварийную посадку в долине далеко внизу.»

Затем Слабински повел свою оставшуюся группу на миссию по спасению их пропавшего бойца обратно на вершину горы. Несмотря на то, что группа вышла из вертолета, столкнувшись с еще большим огнем противника, один боец спрыгнул с самолета и бросился вверх по склону навстречу вражескому огню.

Слабински, известный своим товарищам по команде в Шестом отряде SEAL как Слэб, выглядел неуверенно, когда представление пересказывало события 2002 года. Его голова слегка кивнула, а глаза, казалось, наполнились слезами.

«Не заботясь о собственной безопасности», - гласило представление, Слабински бросился в гору по колено в снегу, чтобы присоединиться к одному из своих бойцов. Вместе они атаковали и очистили первый из трех бункеров. Пулеметный огонь с другой укрепленной позиции обрушился на двух американцев с расстояния в двадцать метров. Слабински «неоднократно подвергал себя смертельному огню», чтобы атаковать второй бункер, в то время как его товарищ по команде был сражен огнем противника. Слабински и его группа находились слишком близко к врагу, чтобы вызвать поддержку с воздуха, и после трех ранений «ситуация стала невыносимой». Слабински перевел свою команду на лучшую оборонительную позицию и вызвал авиаудары, а также подкрепление. Минометным огнем враг заставил Слабински и других его раненых бойцов спуститься по склону горы. Слабински повел свою группу вниз по почти отвесному, покрытому снегом склону горы, где они, наконец, были спасены четырнадцать часов спустя.

«Своим неустрашимым мужеством, смелой инициативой, лидерством и преданностью долгу главстаршина Слабински показал себя с большой похвалой и поддержал высочайшие традиции военно-морской службы Соединенных Штатов».²

После того, как чтец закончил цитату, Трамп надел светло-голубую шелковую ленту на шею Слабински, медаль висела рядом с его трезубцем.

Для Слабински награда гарантировала его порядочность и честь. Для собравшейся толпы это был торжественный, гордый момент. Для нескольких человек, которые хорошо знали Слабински, это был позор.

4 марта 2002 года — Такур Гар, Восточный Афганистан

Слабински первым спрыгнул с заднего трапа «Чинука», когда вокруг него затрещали пулеметные очереди. С его первых шагов он провалился в густой снег, и он быстро упал. Пятеро его бойцов, включая Джона Чэпмена, передового наводчика ВВС, известного как Чаппи, последовали за ним, выстроившись веером в отработанные порядки. Огонь противника гремел с трех позиций над людьми, заставляя их искать укрытие. Разведывательная группа Шестого отряда SEAL потеряла единственное тактическое преимущество, которое они ценили больше всего: элемент внезапности.

Команда попыталась приземлиться на вершине горы высотой 10 200 футов тремя часами ранее, чтобы установить наблюдательный пункт. Когда их вертолет начал садиться, они налетели прямо на засаду. Группа иностранных боевиков «Аль-Каиды» успешно скрыла свою позицию до начала миссии, и в тот момент, когда «Чинук» вошел в зону поражения, боевики открыли огонь.

Когда вертолет затрясся и загрохотал от выстрелов из РПГ и стрелкового оружия, один из «морских котиков», Нил Робертс, соскользнул с открытой рампы и упал с десяти футов в снег. Вертолет продолжил снижение на две тысячи футов ниже вершины, где был вынужден совершить аварийную посадку, чтобы дождаться спасения другим вертолетом и эвакуации обратно на базу «морских котиков».

Когда прибыл спасательный вертолет, Слабински приказал пилоту «Чинука» доставить свою команду из шести оставшихся морских котиков обратно на вершину горы, где их будут ждать окопавшиеся бойцы, в надежде вернуть Робертса. Им придется сражаться, идя в гору против вражеских сил, которые в основном были скрыты и чья мощь была неизвестна.

Группа была, по замыслу, частью самого элитного боевого отряда в вооруженных силах США. Шестой отряд SEAL был небольшим подразделением так называемых операторов 1-го эшелона, прошедших подготовку в качестве сил по борьбе с терроризмом и спасению заложников. Если бы какая-либо группа американских военнослужащих собиралась выпрыгнуть из задней части вертолета на высоте десяти тысяч футов, ночью, в снегу, и сражаться в гору, чтобы вернуть товарища по команде, Слабински и его люди были бы теми, кого вы хотели бы видеть на этой работе.

Тем не менее, немногие в этой части видели бой. Были миссии и небольшие развертывания, и несколько старших членов помнили инцидент со сбитым «Блэк Хоком» в Сомали десять лет назад. Теракты 11 сентября активизировали и мотивировали подразделение уничтожить Усаму бен Ладена, «Аль-Каиду» и Талибан, но мало кто прибыл в Афганистан с каким-либо опытом борьбы с террористами и повстанцами. Перестрелка, развернувшаяся той ночью на вершине горы, наконец-то предоставила им такую возможность.

Когда Чэпмен побежал в гору, чтобы попытаться установить радиосвязь с воздушной поддержкой, Слабински поднялся и последовал за ним. Две другие команды из двух человек быстро нашли укрытие за небольшими валунами, но все они находились под уклоном и в крайне невыгодном тактическом положении. Автоматные очереди трещали по деревьям и рикошетили от валунов. Чэпмен выпустил очередь из трех патронов из своего М4 в скрытый бункер, подавив один из трех опорных узлов атаки противника.

Через несколько минут после выхода из вертолета, Чэпмен был поражен вражеским огнем. Слабински был ближе всех к нему, когда это случилось. Он мог видеть Чэпмена через очки ночного видения на земле, безмолвного и неподвижного, но дышащего. Слабински продолжал стрелять, пытаясь направить две другие команды к ближайшему вражескому бункеру. Вскоре после того, как Слабински возглавил неудачный штурм бункера, еще двое «морских котиков» были ранены, в том числе один, чья нога была почти оторвана выстрелом.

Поскольку половина его отряда не могла сражаться, у Слабински было мало вариантов продолжать штурм. Команда была фактически прижата к земле нисходящим огнем. Он осмотрел вершину горы в поисках наилучшего маршрута для отхода. Слабински позже утверждал, что покидая свою позицию он прошел вплотную над телом Чэпмена, посмотрел на него и не увидел никаких визуальных признаков жизни, и что его единственным выбором для спасения остальной части его команды было отступление. Слабински потерял одного товарища по команде, а теперь еще одного в попытке спасти первого. Еще двое были ранены, один в критическом состоянии. Единственным рациональным решением было сбежать вниз по склону горы и сохранить жизнь своим оставшимся людям. Слабински прошел мимо Чэпмена, не проверив его пульс и не подтвердив, что его коллега-оператор умер.

Но потери этого дня только начинались. Битва продолжалась еще четырнадцать часов. Два других подразделения быстрого реагирования также высадились на вершине горы, нанеся авиаудары при отступлении, и еще пять американских военнослужащих были убиты в бою.

К тому времени, когда несколько часов спустя Слабински и его команда приземлились в штаб-квартире Шестого отряда SEAL на авиабазе Баграм, недалеко от столицы Афганистана Кабула, появилась более полная картина того, что произошло на вершине Такур-Гар. Беспилотник, летевший над горой, запечатлел разворачивающийся хаос. После первой неудачной атаки с вертолета, Робертс был быстро обнаружен боевиком «Аль-Каиды». На видео было видно, как вражеский боевик выстрелил Робертсу в голову; затем боевик достал нож, наклонился над телом Робертса и попытался обезглавить мертвого «морского котика». Боевик не смог закончить работу; он сдался и потащил тело к бункерам. Хотя в то время его товарищи по команде не могли знать, Робертс умер более чем за тридцать минут до того, как «морские котики» вернулись, чтобы попытаться его спасти.

На видео также запечатлена неудачная попытка команды взобраться на вершину горы. Более чем в тысяче ста милях отсюда, в Масире, Оман, группа офицеров Объединенного командования специальных операций, известного как ОКСО, смотрела в реальном времени видео перестрелки Слабински с беспилотника высоко над Такур-Гаром. Видеозапись с беспилотника показала странную сцену после того, как команда Слабински спустилась с вершины горы. На кадрах было видно, как один человек маневрирует и ведет огонь по позициям, удерживаемыми вражескими боевиками в течение почти часа. Для командиров ОКСО, находившихся далеко от поля боя, было еще не совсем ясно, кто сражается. С вершины горы не было никакой связи с оперативным центром. Вспыхнула ли внутренняя борьба между боевиками «Аль-Каиды»? Или вражеские силы могли принять свои собственные силы за американцев? Офицеры ОКСО не знали, например, что передовой наводчик ВВС в Гардезе слышал, как Джон Чэпмен вызывал на аварийной радиочастоте, используя уникальный идентификатор позывного. Также на видео того времени не было ясно видно, как тот же самый одинокий боец выставляет себя напоказ, выходя из одного из бункеров, чтобы открыть огонь на подавление, когда поблизости приземлился первый из спасательных вертолетов.

Только годы спустя, когда аналитик разведки ВВС начал просматривать видеозаписи с использованием технологий, которых не существовало в 2002 году, стало ясно, кем был этот боец. Это был Чэпмен; он был жив. После того, как его команда отступила, он пришел в сознание и возобновил бой, в одиночку и в значительном меньшинстве, в течение почти часа. Через несколько мгновений после того, как армейские рейнджеры покинули свои «Чинуки», чтобы спасти его и Нила Робертса, Чэпмен был убит. Видео увековечило немыслимый поступок: «морские котики» бросили человека умирать в тылу врага.

Но Слабински никогда бы полностью не согласился с этим. Также Шестой отряд SEAL не признал бы, что в день, наполненный героизмом, трагедией и самопожертвованием, человек, возглавляющий миссию, нарушил одно из самых фундаментальных правил в кодексе специальных операций: никогда не бросай людей. Столкнувшись с ситуацией без шансов на победу, Слабински принял решение сохранить жизни своих оставшихся товарищей по команде. Но Шестой отряд SEAL не создавал свою репутацию, основываясь на тактических отступлениях. После событий в Такур-Гаре Слабински и командование создали шаблон, которому члены Шестого отряда SEAL будут следовать в последующие десятилетия боевых действий. Когда сталкиваешься с ошибкой или проступком, которые опозорили отряд и, следовательно, страну, лучшим выходом было игнорировать правду и продавать миф о героизме.

Битва при Робертс-Ридж, как ее стали называть, оказала разрушительное, хотя и невысказанное, воздействие на Шестой отряд SEAL - сродни мрачной семейной тайне. И, как любая болезненная тайна, она создала свои собственные уникальные патологии. События того дня вызвали каскад необычайного насилия. Нанесение увечий Робертсу и самоотверженность и героизм Чэпмена стали двумя отдельными чертами психологии внутри команды. Эти события преследовали самое элитное военное подразделение Америки и породили культуру насилия и сокрытия, порочную культуру, которая сегодня все еще активна.

Легенда о Шестом отряде SEAL росла по мере того, как война с террором распространилась за пределы Афганистана на Ирак, Сомали и Йемен. А вместе с этим в отряде продолжала распространяться культура изгоев, действующих вне установленных механизмов командования и расследования ВМС. Часть Шестого отряда SEAL начала действовать в духе безнаказанности, что обеспокоило наблюдателей внутри отряда. Некоторые старшие члены Шестого отряда SEAL считали, что подобная жестокость была не только незаконной, но и достигла уровня военных преступлений.

«Чтобы понять насилие, вы должны начать с Робертс-Ридж», - сказал мне оператор Шестого отряда SEAL, который несколько раз отправлялся в Афганистан. «Когда ты видишь, что твой друг убит, забираешь его тело и обнаруживаешь, что его враг изувечил. Это менталитет школьного двора. «Вы, ребята, хотите играть по этим правилам?» Хорошо». Хотя этот бывший «морской котик» признал, что военные преступления - это ошибка, он понимал, как они происходят. «Ты просишь меня пойти жить к свиньям, но я не могу пойти жить к свиньям и потом не испачкаться».

Намеренно или по неосторожности, награда Слабински послужила переписыванию проблемной истории Шестого отряда SEAL после 11 сентября, включая коррупцию, сокрытие информации и преступления, произошедшие у Робертс-Ридж, чтобы не просто вернуть утраченную честь, но и изолировать подразделение от ответственности. Надев шелковую ленту Медали Почета на шею Слабински, Трамп проигнорировал мрачные секреты Шестого отряда SEAL.

«Присуждая Слабу награду, вы закрываете дверь в нашу криминальную историю», - сказал мне бывший офицер Шестого отряда SEAL. «Сокрытие побеждает. Вы прикрыли эту уродливую часть истории нашего отряда, и всем это сошло с рук. Что все узнают из этого, так это то, что сокрытия работают. «Не говори ничего плохого о своих товарищах по отряду, молчи, и мы с этим справимся». Это позор».

Поведение Слабински не было отклонением от нормы в Шестом отряде SEAL; моральный крах подразделения не был его ответственностью, даже если он способствовал этому. Он был не офицером, а всего лишь одним из многих «морских котиков». На самом деле, в аудитории Восточной комнаты были действующие и ушедшие в отставку адмиралы из Шестого отряда SEAL, которые позволили это сделать. Вместе эти старшие офицеры помогли создать миф о Шестом отряде SEAL и «морских котиках». Между собой эти выпускники Военно-морской академии призывали «защищать бренд» коллег-офицеров из «морских котиков» . Руководство заключило фаустовскую сделку: они могли защищать убийства врагов и использовать успехи своих «морских котиков» для продвижения по службе и получения заслуг после выхода на пенсию в обмен на позволение рядовым внутри подразделения устанавливать свои собственные правила - и кодекс, который стремился защитить отряд любой ценой.

Миф о Шестом отряде SEAL обеспечил подразделению место в воображении Америки как однозначным героям войны с терроризмом — молчаливым, смертоносным, профессиональным. Тем не менее, медаль Слабински помогла обелить имидж подразделения, хорошо известного в своих рядах, который был определен двумя десятилетиями неудачного руководства, бесстыдной пропаганды, преступной деятельности, сокрытия и военных преступлений. В тот день высшая военная награда страны послужила кодовым обозначением трагедии, которая стал Шестой отряд SEAL после 11 сентября. Она скрывала последствия для людей, которые служили в подразделении, людей, которые пережили беспрецедентное количество войн. Действительно, ни во время одного предыдущего американского конфликта военные не сталкивались с таким большим риском на поле боя, как в войнах после 11 сентября в Афганистане, Ираке и других местах. Как впервые описал журналист Декстер Филкинс, это действительно были «Вечные войны». Двадцать лет войны принесли множество тактических успехов, но не принесли стратегических побед.

Этос «морских котиков», который Слабински помог написать, гласит, в частности: «Я с честью служу на поле боя и вне его. Способность контролировать свои эмоции и свои действия, независимо от обстоятельств, отличает меня от других. Бескомпромиссная честность - вот мой стандарт. Мой характер и честь непоколебимы. Мое слово - это мои узы.»

Для многих в Шестом отряде SEAL мало что из него соответствует действительности. Его «Этос» действительно благороден, но на самом деле «морские котики» не были созданы для того, чтобы ему соответствовать. С первых дней существования водолазов и боевых пловцов Второй мировой войны, военно-морской флот искал людей для выполнения работы, которая была необходима, но которую мало кто хотел делать. С чем флот никогда не считался, так это с тем, что качества, которые привлекают людей в «морские котики», это те же самые качества, которые подрывают их эффективность.

При написании книги о «морских котиках» и, в частности, о Шестом отряде есть неотъемлемая проблема. Дело не в том, что бойцы SEAL не желают делиться историями. На самом деле, вокруг этого построена целая индустрия. Беглый взгляд на военный раздел вашего местного книжного магазина позволит найти любое количество бестселлеров, написанных «тихими профессионалами» из «морских котиков». Но истории, которыми охотно делятся эти избранные «морские котики», слишком часто приукрашены и сфабрикованы с определенной целью: повысить авторитет автора и приукрасить миф о «морских котиках».

Эта книга служит другой цели. Она фокусируется на историях, которыми «морские котики» не желали делиться, по крайней мере, до сих пор. Многие из этих историй свидетельствуют о храбрости и исключительных способностях этих людей, но также выявляют недостатки и вытекающие из них последствия. Таков замысел этой книги: исследовать историю самого элитного и секретного боевого отряда вооруженных сил. И делать это без страха или благосклонности. Имея это в виду, читатель должен отметить два соображения по поводу того, что следует далее.

Во-первых, большая часть сообщений в книге будет опровергнута и осуждена Министерством обороны и правительством США. Это не потому, что факты, изложенные в этой книге, не соответствуют действительности, а потому, что правительство еще не обязано признавать их истинность. Многие люди, места и события, описанные на этих страницах, остаются засекреченными правительством США как совершенно секретные. Военные были последовательны в ответе на поток обвинений в адрес Шестого отряда SEAL, заявив, что обвинения либо необоснованны, либо нет никаких записей об описанных событиях. И то, и другое нечестно. В этой книге подробно описываются эти преступления, и последовавшие за ними сокрытия, чтобы предложить доказательства и создать отчет, который нельзя так бойко опровергнуть.

Во-вторых, лишь немногие источники были опубликованы или предпочли быть названными на этих страницах. Это отражает окружения предоставляющих информацию: засекреченный мир национальной безопасности и родовую культуру очень немногих, отобранных и обученных правительством для ведения тайной войны. За этой анонимностью скрывается тщательность. Я провел сотни интервью с десятками нынешних или бывших «морских котиков», большинство из которых служили в Шестом отряде SEAL Я понимаю их предубеждения и оспаривал их, когда это было уместно, чтобы убедиться, что информация отражает наибольшую близость к официальному предоставлению. Там, где это было возможно, я также опирался на документы. Для удобства читателя я поместил все сведения об источниках в концевых сносках.

Большинство репортажей о тайных операциях, проводимых Соединенными Штатами, посвящены событиям и фактам, которые правительство изо всех сил старается скрыть и решительно сопротивляется любым попыткам журналистов предать их гласности. Таким образом, журналисты должны полагаться на тех, кто готов выступить вперед. По мере увеличения расстояния во времени от событий будет появляться все больше людей с большим количеством фактов и всплывать все новые подробности об этих событиях. Вся история - это незавершенная работа. Но «Код над страной» представляет самый близкий публичный отчет о событиях на сегодняшний день. Я надеюсь, что репортажи и эта история приведут к большей общественной ответственности за войны, которые ведет эта страна, и за героев, которых мы называем.

Часть 1. Особая порода воинов. Силы специального назначения военно-морского флота (1943 - 2001)

Глава 1. Боевые пловцы

Ранним утром 20 ноября 1943 года более пяти тысяч морских пехотинцев из 2-й дивизии морской пехоты на небольших десантных судах со скоростью четыре узла выдвинулись к пляжу покрытого пальмами острова в центральной части Тихого океана, готовые создать плацдарм и приблизить наступление к материковой части Японии.

На протяжении более ста лет американская военная мощь строилась на доминирующем военно-морском флоте. Современный военно-морской флот вырос, чтобы отразить географическую реальность Америки: два океана требовали двух автономных флотов, способных вести по крайней мере две войны по всему земному шару одновременно. Ко Второй мировой войне американский военно-морской флот был современным чудом, отражавшим военную мощь, промышленное производство и экономическое господство. Флотилии боевых кораблей, эсминцев, авианосцев и подводных лодок могли бороздить мировые океаны для защиты судоходных путей, укрепления американской военной мощи и демонстрации растущего статуса Америки как мировой державы.

Десантные катера, называемые «аллигаторами», были примитивными, не более чем металлическая прямоугольная коробка с гусеницами по обе стороны и бензиновым мотором. Два взвода в первом «аллигаторе» преодолели риф, мелководье и вышли на пляж. Теперь основная часть сил направилась за ними с линии развертывания примерно в двух милях от берега.

Небольшие суда добрались до рифа, всего в пятистах ярдах от берега, когда они начали ловить кораллы и камни прямо под поверхностью.³¹

«Аллигаторы» открыли свои носовые аппарели, и морские пехотинцы высыпали на риф, пробираясь по пояс в воде, отягощенные своим снаряжением. Окопавшиеся японские солдаты открыли огонь. Минометы накрыли весь риф, и пулеметный огонь пронзил морских пехотинцев, когда у края рифа начала выстраиваться линия десантных судов. Катера застряли на рифе, так как прилив фактически остановил их движение вперед к суше. Позади них ряд десантных катеров, груженных танками, начал сбрасывать машины, потому что повернуть назад было невозможно. Многие затонули или навсегда застряли. Морские пехотинцы, успешно добравшиеся до берега, были быстро уничтожены японскими солдатами в бункерах на песчаных дюнах дальше в глубине суши.

К тому времени, когда 2-я дивизия морской пехоты закончила штурм острова Бетио на атолле Тарава, почти треть из их пяти тысяч была убита или ранена. Риф и пляж были усеяны телами американцев. Сообщение об успехах, отправленное командованию морской пехоты, гласило: «Задача вызывает сомнение».

Морской пехотинец, снимавший высадку, запечатлел человеческие потери на пляже в тот день. Он задокументировал ужасные кадры морских пехотинцев, качающихся в воде, их тела всплывали в прибое и выныривали из него с каждой небольшой волной, обрушивающейся на пляж. Фотографии были сочтены настолько тревожными, что президенту Франклину Д. Рузвельту пришлось лично одобрить их обнародование. Людские потери на Тараве стали первыми изображениями погибших американцев на этой войне.

Американские войска в конечном счете очистили от японских войск крошечный атолл на островах Гилберта, но военно-морской флот США усвоил жестокий и смертельный урок. Многочисленные неудачи на Тараве выявили необходимость в специальных подразделениях разведчиков и подрывников в будущих операциях. Проблема была не в недочетах снаряжения или ошибках личного состава, а в незнании приливов и отливов.

Если Соединенные Штаты хотят выиграть войну на Тихом океане, военно-морскому флоту придется позаботиться о том, чтобы они никогда больше не застряли на коралловом рифе. К счастью, военно-морской флот быстро выявил свой недостаток. Все пушки, минометы, ракеты и сталь были бесполезны, если военные планировщики не знали о местных приливах и отливах. Хотя различные подразделения военно-морского флота опросили местных рыбаков, а также британских моряков, которые предупреждали об уникальном приливном явлении, называемом неаполитанскими приливами, информация не дошла до планировщиков высадки десанта. Неаполитанский прилив происходит, когда во время лунного цикла луна и солнце находятся на расстоянии девяноста градусов друг от друга с точки зрения Земли. Солнечное приливное притяжение подавляет большую часть лунного прилива, оставляя море практически плоским. Незнание точного графика приливов привело к массовым потерям на береговой линии, где засевшие японские снайперы и минометчики убили десятки морских пехотинцев в прибое. «Стало очевидно, что оценок недостаточно», - писал офицер ВМС, который помогал создавать новые отряды военно-морских сил специального назначения, об уроках, извлеченных на Тараве. «Впереди войск должны идти люди, чтобы точно измерить глубину и искать под водой мины и заграждения».⁴²

Что было необходимо, так это безоружные люди, которые могли бы соскользнуть с маленькой лодки в миле или двух от берега, доплыть до береговой линии и вблизи изучить глубину кораллов, а также осмотреть вражескую оборону и даже качество песка на пляже, и все это под вражеским огнем, если их заметят. Адмирал, командовавший десантными силами во время высадки на Тараве, запросил новое подразделение боевых пловцов, которые помогали бы проводить разведку береговой линии и направлять солдат и морских пехотинцев к берегу с линии их развертывания.⁵³

Так получилось, что часть проекта современных SEAL уже была начата за несколько месяцев до вторжения на Тараву. Группа добровольцев из «Морских пчел», строительного подразделения Военно-морского флота, люди из подводных спасательных и подрывных подразделений, тайно собрались в Форт-Пирсе, штат Флорида, военной базе на двадцатипятимильном участке барьерного рифа в Атлантике, для учебной «обработки» одного из новых подводных подразделений военно-морского флота. Многое из того, что стало Шестым отрядом SEAL, можно отнести к недельным тренировкам военно-морского боевого подразделения подрывников-подводников (NCDU). В то время концепция была уникальной. Добровольцы, как офицеры, так и рядовые, должны были пройти водную и береговую подготовку, призванную довести их до умственного и физического истощения. Офицеры должны были быть такими же компетентными, как и рядовые, даже если они выполняли командные обязанности. Это гарантировало, что каждый человек, переживший тренировку, пострадал одинаково. Они плавали, бегали и работали с надувными лодками. Они научились создавать взрывчатые вещества и действовать как на суше, так и в воде, выдерживая воздействие взрывов и детонаций. Кульминацией недели тренировок стало то, что мужчин загнали в траншею на атлантическом пляже, в то время как поблизости в течение часа приводилась в действие взрывчатка. Цель состояла в том, чтобы убедиться, что каждый человек, которого они отправят во вражеские воды доказал, что он может справиться со стрессом. Многие не смогли. К концу недели выбыло от 60 до 75 процентов кандидатов.⁶⁴

Тем не менее, Адская неделя укрепила связь между боевыми пловцами, как позже они стали известны. Компактные размеры надувной лодки создали шаблон для команд «морских котиков», действующих как небольшое подразделение. Каждая лодка могла вместить шесть человек, одного офицера и пятерых рядовых, плюс взрывчатку, и это количество оставалось отправной точкой для команды или отряда на протяжении многих лет. Для плавания у каждого мужчины был напарник, и по мере прохождения Адской недели новобранцы налаживали тесные связи с партнером и небольшой командой. Люди, окончившие школу, были физически здоровы, выносливы и считались невосприимчивыми к контузящему воздействию взрывов. Офицер, руководящий обучением, капитан 3-го ранга Дрейпер Кауфман, признал зарождение нового класса морских воинов. Сверхсекретная классификация нового подразделения в сочетании с явной трудностью завершения обучения создала группу, не подчиняющуюся правилам ВМС «натри и отполируй», которая считала себя особенной и выше всех. Кауфман и его офицеры были обеспокоены тем, что элитарность проникнет в их ряды. Но нужно было выиграть войну, и это новое подразделение могло помочь военно-морскому флоту это сделать.⁷⁵

В течение шести месяцев после Таравы, Кауфмана перевели из Флориды во временный тренировочный лагерь на Гавайях, где ВМС организовывали второе подразделение. На Мауи, недалеко от штаба Тихоокеанского флота ВМС США в Перл-Харборе, Кауфман и остальные оттачивали навыки боевого плавания и подрывных работ в рамках подготовки к следующему крупному десанту на Сайпан. Они были названы командами подрывников-подводников, или UDT. В течение следующего месяца Кауфман, который теперь возглавлял UDT, использовал небольшие атаки на Тихоокеанском театре военных действий, чтобы подготовить и отточить навыки своего подразделения для Сайпана.⁸⁶ Если его люди в Форт-Пирсе тренировались в громоздких костюмах и слишком больших шлемах, чтобы иметь возможность заниматься подводным плаванием, на Мауи он усилил пловцовскую подготовку, в то время как громоздкое снаряжение для подводных взрывных работ отсутствовало. Бойцы команд подрывников-подводников будут действовать в плавках, кедах, с ластами для плавания, маской, перчатками, ножом в ножнах и водонепроницаемыми сумками со взрывчаткой. Когда они начали работать в Тихом океане, они добавили пластины из оргстекла вместе с водоустойчивыми свинцовыми карандашами для подводных обследований.

Когда в июне 1944 года пришло время высадки на Сайпане, подразделения подводной разведки и подрывников превратились в один из самых тщательно охраняемых секретов военно-морского флота. Они увеличились в размерах в рамках «пополнения флота» и отправились помогать высаживаться 2-й и 4-й дивизиям морской пехоты. Кауфман и его команда провели успешную миссию, потеряв только одного человека во время операции во время разведки под водой, помогая морским пехотинцам выйти на сушу без каких-либо трудностей или смертей, которые произошли на Тараве. До конца войны UDT использовался для каждой крупной высадки морского десанта: на Сайпане, Гуаме, Окинаве, Иводзиме и Борнео, среди прочих. Пловцы ВМС должны были исследовать и разрушать подводные защитные сооружения, измерять рифы и приливы, а также брать пробы песка, чтобы помочь определить, какие американские гусеничные транспортные средства могут передвигаться по пляжу.

Люди, прошедшие подготовку в Форт-Пирсе, были направлены в Европу, где приняли участие во вторжении в Нормандию. Участие подразделения боевых подрывников ВМС в штурме пляжей «Омахи» и «Юты» во Франции прошло не так хорошо.⁹⁷ В тот день, который стал худшим днем в силах специального назначения военно-морского флота до 11 сентября, NCDU потерял тридцать семь человек и потерял еще семьдесят одного человека при высадке на «Омахе», что составило более 50 процентов потерь.¹⁰⁸ Восемь дней спустя Кауфман возглавил более успешную операцию UDT на Сайпане. Боевые пловцы помогли флоту учиться на своих ошибках и показали, что небольшое подразделение высококвалифицированных людей может повлиять на ход сражения так же сильно, как армада военно-морских кораблей.

Для специальных методов военных действий это был рассвет новой эры, эры «голого ныряльщика», «обнаженного воина», «боевого ныряльщика» и человека-лягушки. Во время войны различные подразделения были прикреплены к кораблям на время их развертывания. Моряки могли видеть этих первых специальных операторов на палубе, в синей маскировочной краске, с черными полосами, нанесенными на их тела с интервалом в один фут для измерения глубины под водой.¹¹⁹ Цвет способствовал появлению названия «человек-лягушка» для UDT во время войны, но эти люди выделялись среди команды корабля своим отношением и присутствием так же сильно, как и своим внешним видом.¹²¹⁰ Один из первых «морских котиков», Рой Бем, позже описал боевых пловцов, которых он видел, как «точеных, мускулистых молодых особей, они несли с собой особенную, бесшабашную атмосферу»¹³¹¹.

Во время Второй мировой войны несколько секретных подразделений боевых пловцов выполняли специальные подводные миссии по всему Тихому океану, в Европе и Северной Африке. Некоторые вели разведку для высадки в Нормандии, помогая руководить вторжениями на пляжи «Омаха» и «Юта» в день «Д» во Франции. Другие использовали ранние версии снаряжения для подводного плавания для проведения подводных взрывных работ. Еще больше прикрепляли подводные мины к вражеским судам или плавали по водным путям, обезвреживая вражеские мины. Эти подразделения, все предшественники «морских котиков», включали разведчиков и рейдеров, военно-морское боевое подрывное подразделение и команды подрывников-подводников.¹⁴¹² Каждое подразделение выполняло роль подводной разведки или подрывников, но отличалось тактикой. В конечном счете, все они эволюционировали в UDT, но все вместе они были частью ресурсов, которые военно-морской флот стал называть «силы специального назначения военно-морского флота», в просторечии известных как «боевые пловцы ВМФ».

Менее чем через два месяца после окончания Второй мировой войны военно-морской флот посвятил общественность в свое новое секретное подразделение. Статья в «Сатидэй Эвенинг Пост», озаглавленная «Они вышли на берег в плавках», описывала миссию UDT на Сайпане. Статья положила бы начало давней традиции раскрытия общественности секретных военно-морских операций специального назначения, сочетая факты с неотразимым дополнением мифа. В то время «Сатидэй Эвенинг Пост» был одним из самых продаваемых журналов в стране и помог создать бренд нового подразделения. Назвав UDT «человеческим секретным оружием ВМС» и описав их как «языческих идолов» и «сражающихся водяных», которые двигались в воде «как дельфины», статья укрепила имидж боевых ныряльщиков, храбро сражавшихся во время войны.

Военно-морской флот помог снять голливудский фильм, демонстрирующий недвусмысленный героизм их нового элитного подразделения, в рамках того, что станет стандартной информационной кампанией после операции. Как это было типично для того времени, фильму под названием "Люди-лягушки" с Ричардом Уидмарком в главной роли, вышедшему на экраны в 1951 году, не хватало утонченности. В первой сцене бойцы UDT представляются рядовым морякам на корабле в Тихом океане как особенные и значимые, «бесстрашные, хладнокровные, бросающие вызов смерти, настоящие мужчины». Несмотря на тяжеловесный сценарий и изображение пловцов UDT Второй мировой войны, фильм точно передал собственную мифологию храбрости подразделения и то, что отличало водолазов от обычного моряка.

UDT даже взяли на вооружение песенку, которая увековечила эту точку зрения:

Как встрянет наш военный флот

Смотрят они мне прямо в рот,

Чтоб ящик динамита взял

И прямо в море пошагал.

Как каждый честный мореман

Лью чистый виски в свой стакан,

Я стреляю, дерусь и взрываю,

Подрывником меня называют.

Вдали от военного флота

Где всегда тепло и забота,

Кучка парней без мозгов

Вышибает дерьмо из врагов.

(They always call on me

To pack a case of dynamite

And put right out to sea.…

Like every honest sailor

I drink my whiskey clear.

I’m a shootin’, fightin’, dynamitin’

De-mo-li-tion-eer.

Out in front of the Navy

Where you really get the heat

There’s a bunch of crazy bastards

Pulling off some crazy feat.)¹⁵¹³

В течение трех лет после окончания Второй мировой войны военно-морской флот резко сократил UDT с тридцати пятисот человек и тридцати четырех команд до примерно двухсот боевых пловцов, распределенных по четырем командам. Они останутся разделенными между Тихоокеанским и Атлантическим флотами, одни из которых будут базироваться на острове Коронадо, а другие - в Литтл-Крик, в устье Чесапикского залива в Вирджиния-Бич, штат Вирджиния. В те неурожайные годы несколько офицеров подумывали о том, как превратить голых ныряльщиков в коммандос морского базирования. Предки «морских котиков» помогли разработать устройства для подводного дыхания и ввели тренировки со стрелковым оружием, по наземной войне и тактике малых подразделений.¹⁶¹⁴ Намерение состояло в том, чтобы создать силы коммандос, которые могли бы делать больше, чем просто руководить высадкой десанта: они должны были достигать суши и вести тайный поиск и уничтожение.

Предусмотрительность и подготовка окупились, когда UDT расширились для Корейской войны в 1950 году. Хотя боевые пловцы снова были прикреплены к амфибийному флоту, небольшие группы проводили рейды вглубь Корейского полуострова, проникали с моря, используя свой опыт в области взрывчатых веществ для проведения диверсионных операций. Во время и после Корейской войны офицеры UDT также начали экспериментировать с использованием вертолетов для высадки боевых пловцов с береговой линии, чтобы расширить возможности военно-морских сил специального назначения. Но, как и в самом начале, команды оставались вне более широкой культуры военно-морского флота. Отличие от большого военно-морского флота и его изначальной корпоративной культуры строгого соблюдения правил и предписаний позволили офицерам UDT экспериментировать и совершенствовать свою тактику, не будучи связанными доктриной военно-морского флота. Водолазам было позволено импровизировать, и, как это было во время Второй мировой войны, они работали над разработкой решений различных боевых задач. Но свобода экспериментировать имела и обратную сторону: у служащих в UDT не было шансов на реальный карьерный рост или продвижение по службе. Карьера на флоте по-прежнему требовала быть командиром корабля, командовать «железом» и всеми людьми, необходимыми для его управления.

К тому времени, когда Джон Ф. Кеннеди был приведен к присяге в качестве тридцать пятого президента, ситуация начала меняться. К 1961 году началась Холодная война, которая изменила стратегические расчеты вооруженных сил. Взаимно гарантированное уничтожение между Соединенными Штатами и Советским Союзом, двумя мировыми сверхдержавами, обладающими ядерными арсеналами, снизило вероятность массированной обычной войны между государствами на суше и на море в ходе двух мировых войн. Вместо этого молодой президент, который служил на флоте командиром торпедного катера, обратился к нетрадиционным силам для борьбы с коммунизмом во всем мире. Менее чем через месяц после вступления в должность Кеннеди уполномочил Пентагон «изучить способы уделения большего внимания развитию сил противодействия партизанам».¹⁷¹⁵ Вскоре военно-морской флот предпринял попытку «усилить существующие военно-морские возможности в ограниченных водах и на реках, уделяя особое внимание проведению и поддержке военизированных операций. Желательно создать группы специальных операций в качестве отдельных компонентов в Первой и Второй командах подрывников-подводников».¹⁸¹⁶ Пентагон задал направление для создания новых сил, как просил президент Кеннеди, для людей, уже работающих над созданием коммандос ВМС: Юго-Восточная Азия и Куба

В мае 1961 года, через четыре месяца после своего президентства и всего через месяц после катастрофического вторжения в залив Свиней на Кубу, президент Кеннеди выступил со специальным обращением к Конгрессу. В нем он заявил о своем намерении высадить людей на Луну для Соединенных Штатов и описал новый мировой конфликт, который потребовал новых видов войск. Кеннеди объявил, что Соединенные Штаты должны отреагировать на реальность Холодной войны. Коммунистические страны, объяснил он, отказывались от крупномасштабных обычных сражений. Конфликт теперь превратился в опосредованные войны по всему миру в форме «партизан, наносящих удары по ночам, наемных убийц, наносящих удары в одиночку», наемных убийц, которые забрали жизни тысяч гражданских служащих за последние двенадцать месяцев только во Вьетнаме.

«Я поручаю министру обороны быстро и существенно расширить, в сотрудничестве с нашими союзниками, ориентацию существующих сил на ведение неядерной войны, военизированных операций и субограниченных или нетрадиционных войн. Кроме того, наши силы специального назначения и подразделения нетрадиционной войны будут увеличены и переориентированы».¹⁹¹⁷

Намерение Кеннеди обострить конфликт в Юго-Восточной Азии требовало новой породы боевых пловцов. Это подразделение будет выделено из состава военно-морского флота и будет действовать на небольших лодках и проникать в дельты, болота и джунгли Вьетнама. Капитану 1-го ранга Уильяму Х. Гамильтону-младшему, ветерану UDT Второй мировой войны, который помогал совершенствовать подготовку и тактику UDT в последующие годы, была поручена задача создания нового подразделения специальных операций ВМС. Гамильтон и несколько других боевых пловцов занялись отбором из команд подрывников-подводников для новой группы. Позже Гамильтон подробно опишет видение типа людей, которые должны были составить подразделение:

«Мы знали, чего хотим для нашего подразделения. Стремительный, смертоносный, как акула. Способный проникать или наносить удары с воздуха на парашюте или вертолете, с суши, с поверхности моря или из-под воды. Они должны были быть чем-то большим, чем убийцы, сплошные мускулы, шея и менталитет атакующей собаки. Я хотел, требовал, творческих людей, которые действовали бы не только мускулами, но и своим мозгом. Люди мужества, преданности долгу, самопожертвования, личной ловкости и интеллекта. Команда и миссия должны быть на первом месте. В то же время они должны быть личностями, фактически почти разбойниками. Грубые люди, крутые парни, которые могли надрать задницу и действовать вне протокола.»²⁰¹⁸

Гамильтон посылал своих людей в тюрьмы, чтобы они учились у преступников, в частности, у воров, взламывать сейфы, вскрывать замки и угонять автомобили. Ему нужны были люди, которые чувствовали бы себя комфортно как наполовину солдаты, наполовину преступники, но которые служили бы правительству. В контексте военного подразделения они должны были быть инженерами для решения тактических задач на поле боя.

Менее чем через год после выступления Кеннеди, в январе 1962 года, военно-морской флот ввел в строй новое подразделение. В состав группы войдут два отряда, один из которых будет базироваться в Коронадо, а другой в Литтл-Крик в Вирджиния-Бич, каждый из которых будет работать наряду с существующими командами UDT. Хотя Гамильтон набрал первых новобранцев из команд UDT, это новое подразделение разработало свою собственную программу обучения, которая позволила привлечь новых бойцов в оба отряда. Разделение отрядов на каждое побережье восходит ко Второй мировой войне и желанию прикрепить коммандос как к Тихоокеанскому, так и к Атлантическому флотам, как военно-морской флот поступил с командами подрывников-подводников. Десять офицеров и пятьдесят рядовых составляли каждый отряд, при этом базовая структура подразделения состояла из одного офицера и пяти человек, как и требовали первые тренировки на малых лодках в Форт-Пирсе. Военно-морской флот назвал подразделение по условиям, в которых операторы должны были быть экспертами по проникновению, на море, в воздухе и на суше, что дало этим частям их название: SEAL (Sea, Air, Land). (Seal также переводится как морской котик или тюлень. А также как печать, пломба или герметезирующее уплотнение. Американцы, по моим наблюдениям, просто обожают игры с «говорящими» военными акронимами - прим. перев.)

Их эмблемой был Трезубец, также известный как «Будвайзер», из-за его некоторого сходства с логотипом производителя пива «Анхойсер-Буш». На нем были изображены орел, трезубец и кремневый пистолет, которые представляли области их компетенции: войну в воздухе, на море и на суше.

Вскоре после того, как военно-морской флот ввел SEAL в строй, бойцы Первого отряда «морских котиков» были отправлены во Вьетнам для проведения оценок и выяснения того, как их можно было бы использовать в растущем конфликте. Даже в большей степени, чем на Тихоокеанском театре военных действий во время Второй мировой войны, война во Вьетнаме сформировала силы специального назначения военно-морского флота как воинскую часть и культуру. Помимо подготовки южновьетнамских войск и проведения глубокой разведки, первые «морские котики» участвовали в новой военно-морской войне. Стандартная операция могла заключаться в том, что отряд «морских котиков» проводит небольшую лодку вверх по рекам и эстуариям дельты Меконга, тихо соскальзывает в воду и вплавь или вброд добирается до берега, чтобы провести операцию по засаде. С лицами, раскрашенными в зелено-черный камуфляж, отряд пробирался в мангровые заросли и другие джунгли, ступая по грязи, часто босиком, чтобы соблюдать тишину, и устраивался в засаде. Там они сидели часы или даже несколько дней, спя посменно, ожидая передвижений вьетконговцев, которые привели бы в засаду. «Морские котики» проводили то, что военные эвфемистически называли «прямым действием», рейды, в ходе которых они убивали или захватывали в плен врагов. Похищения и допросы агентов Вьетконга «морскими котиками» давали разведданные, которые «морские котики» затем использовали для организации боевых операций. «Морские котики» разработали успешный цикл тактики ведения партизанской войны и борьбы с повстанцами во время войны, которая нашла отражение в тактике «морских котиков» и Шестого отряда SEAL десятилетия спустя.

Жестокость отличала тип насилия, которому подвергалось подразделение, как то, что применялось к «морским котикам», так и то, «что морские котики» наносили врагу. Даже среди своих они распознали жажду убийства, которая развилась после нескольких лет боевых действий во Вьетнаме. «Нью-Йорк Таймс» сообщила, что на одной базе в Меконге «морские котики» повесили над своим баром табличку с надписью: «Люди, которые убивают за деньги - профессионалы. Люди, которые убивают ради забавы - садисты. Люди, которые убивают ради денег и удовольствия - это морские котики».²¹¹⁹ Лозунг отражал жуткий мачизм эпохи до падения Сайгона - и до падения военной мощи США. Это также было непреднамеренным предчувствием развивающейся культуры SEAL. Но в то время это показало кое-что другое: эти люди были именно теми, кого искал капитан 1-го ранга Дж. Гамильтон и силы специального назначения военно-морского флота.

Регулярный военно-морской флот без энтузиазма относился к этим небольшим группам убийц, которые были полностью отделены от флота. Капитан SEAL Тед Грабовски описал автору, как служба относилась к «морским котикам» во время войны: «У нас не было никакого статуса, никакого положения в регулярном военно-морском флоте. Некоторая часть военно-морского флота рассматривала нас как некий квазикриминальный элемент, который следует использовать только в отчаянных обстоятельствах, а не как уважаемую профессию. И когда вы закончите им пользоваться, вы остановитесь навсегда. Как будто это была какая-то аморальная деятельность».²²²⁰

«Морские котики» были хороши в выслеживании и убийстве во Вьетнаме. «Морские котики», по сравнению с подразделениями, не участвующими в специальных операциях, были дисциплинированными и эффективными бойцами. Их способности выслеживать, устраивать засады, собирать разведданные и убивать привели к их сотрудничеству с Центральным разведывательным управлением. ЦРУ курировало проект «ФЕНИКС», который был нацелен на то, что, по их мнению, было теневой инфраструктурой правительства Вьетконга по всему союзному Южному Вьетнаму. Программа «Феникс» стала немногим больше, чем строго засекреченной программой убийств правительства США, и «морские котики» часто выступали в роли убийц. «Морским котикам» было поручено возглавить так называемые провинциальные разведывательные подразделения, или PRUs, состоящие из нерегулярных вьетнамских сил для сбора разведданных и охоты на врага, скрытого среди гражданского населения. Для этих «морских котиков», в частности, война была близкой и интуитивной. Они носили оружие с глушителем и развлекались убийствами с применением ножей, идея заключалась в том, что они могли проникнуть к цели ночью, убить и уйти, не потревожив ни одну непредусмотренную сторону о своем присутствии. Хотя война позволила новому подразделению продемонстрировать свои оперативные навыки и смертоносный потенциал, они не оказали заметного влияния на конфликт. Они были просто слишком малы, сражаясь в войне, в которой нельзя было победить. Успех «морских котиков» во Вьетнаме также выявил их ограниченность: насилием ради насилия войну не выиграть. Они могли быть эффективными и смертоносными, и они зарекомендовали себя тактически.Но, как позже сказал один военный аналитик RAND, который провел несколько дней, наблюдая за морскими котиками во Вьетнаме, «SEAL были тактикой в поисках стратегии».²³²¹

Глава 2. Мичман Пенни

Конец апреля 1979 года

Военно-морская десантная база Литтл-Крик, где проходили боевые пловцы проходили подготовку со времен Второй мировой войны, расположена в устье Чесапикского залива в Вирджиния-Бич, штат Вирджиния. Прямо к востоку от него находится южная оконечность суши, где Чесапик впадает в Атлантику и где в 1607 году английские поселенцы, основавшие Джеймстаун, впервые ступили на североамериканский берег. В течение многих лет это место будет домом для тренировок «морских котиков» на Восточном побережье. В один из безоблачных весенних дней 1979 года Ральф Стэнли Пенни явился на службу, чтобы приступить к своему первому назначению в командах. Пенни прибыл почти на месяц раньше, горя желанием присоединиться к 21-й команде подрывников-подводников. Он покинул Коронадо, штат Калифорния, только что окончив курсы подготовки SEAL, и проехал через всю страну, остановившись в Джорджии, чтобы навестить свою сестру, прежде чем прибыть в Вирджиния-Бич. Будучи мичманом Пенни, которому тогда было двадцать три года, представлял собой образ амбициозного молодого человека, посвятившего себя служению своей стране.

Пенни явился в UDT-21, готовый продемонстрировать свою храбрость, и у него были большие планы, которые он хотел реализовать. В детстве Пенни почитал своего отца, летчика-истребителя ВВС, получившего множество наград, совершившего более двухсот боевых вылетов во время войны во Вьетнаме на печально известном уязвимом F-105 - самолете, который во время конфликта имел почти 40 процентов потерь.²⁴¹ Младший Пенни никогда не колебался в своей цели продолжить карьеру своего отца в кабине. Яркий, решительный и патриотичный, Пенни получил назначение в Военно-воздушную академию в 1974 году и быстро начал добиваться своего. По словам его одноклассников, его все любили, и с ним было легко ладить. Пенни был маленького роста, ненамного выше пяти футов шести дюймов, худощавый, но очень подтянутый. Один из его одноклассников вспоминал, что у него был «синдром маленького человека», он часто пытался проявить себя в физических испытаниях. Бокс дал ему арену, на которой он мог испытать себя, и он был лучше большинства в своей весовой категории. К сожалению, несмотря на отличную успеваемость, младший Пенни не прошел квалификацию пилота. Плохое зрение, для которого требовались толстые корректирующие линзы, разрушило мечту Пенни. Некоторые однокурсники Пенни по академии восприняли его решение вступить во флот как продолжение его решимости доказать свою твердость и состоятельность. «Он считал, что это несправедливо, потому что он не мог быть пилотом», - вспоминал один из его одноклассников. К тому времени, когда Пенни окончил школу в 1978 году, он уже записался на базовую программу подготовки подрывников-подводников/бойцов SEAL, также известную как BUD/S. Ребекка Пенни, младшая сестра Стэнли, позже скажет, что ее брат решил, что если он не сможет быть пилотом, то выберет самое сложное подразделение на военной службе - «морских котиков».

Решение Пенни поступить на курс BUD/S не понравилось его родителям, особенно его отцу, полковнику Ральфу Стэнли Пенни-старшему, известному как Стэн и Стэнли. Стэнли-младший вырос в строгой баптистской семье, где не употребляли алкоголь, и обращался к своим матери и отцу «мэм» и «сэр». Когда Стэнли сообщил своему отцу, что хочет поступить на курс BUD/S после окончания академии, полковник Пенни пытался запретить ему. Это был не просто вопрос соперничества между родами войск. У старшего Пенни сложилось смутное представление о «морских котиках» и боевых пловцах во Вьетнаме. Как сказал своему сыну полковник Пенни, «Морские котики» были «пьяницами и убийцами», аморальные люди, которые совершали отвратительные поступки во время войны во Вьетнаме.²⁵²

Один из одноклассников Пенни, который также служил в UDT-21, но в другом взводе, описал обстановку, в которую они попали вместе с прошедшими Вьетнам «морскими котиками»:

- Те парни из того времени были изрядно потрепаны Вьетнамом. Мой первый взводный офицер Фред Кинер.… У нас была вечеринка взвода, вечеринка у бассейна в его доме. Мы все привели с собой наших жен и подруг. Я привел свою жену, которая придерживается либеральных взглядов. Жены и подруги всех присутствующих собрались в доме Кинера. Жена Кинера не появилась, в то время я не знал, но у них были проблемы. Все, конечно, напились, немного накурились, а потом он достал проектор и старый экран, а потом он достал эти маленькие слайды. Разложил их на подносе. Это были его снимки убитых во Вьетнаме, он сфотографировал всех, кого смог убить. Его претензия на славу заключалась в том, что к тому времени, когда ему исполнился двадцать один год, он убил больше людей, чем Джесси Джеймс. Это были довольно гротескные фотографии. Конечно, я не возражал или что-то в этом роде, я был новичок. Парни постарше вели себя жестко, улюлюкали и орали. Один на снимке был снайпером, которого он застрелил из дробовика. Он подкрался к парню, парень был на дереве, и [Кинер] выстрелил ему в голову, снес ему череп, затем парень повис вниз головой, потому что его нога зацепилась за V—образную ветку, так что он висел вниз головой - и Фреду это нравится, он просто думал, что это лучшее, что он когда-либо делал, и вы могли видеть его мозги, и я этого не знал, но все мозги соединены, как кишечник, они свисали до самого низа. И куча других подобных снимков. Когда мы уходили, моя жена спросила: «С кем, черт возьми, ты связался?».²⁶³

Полковник Пенни и его жена отказались обсуждать намерение их сына присоединиться к «морским котикам» после того, как Стэнли заговорил об этом еще во время учебы в Военно-воздушной академии. Тем не менее, в сентябре 1978 года сын полковника начал программу подготовки «морских котиков». Курс BUD/S был шестимесячной подготовкой со штаб-квартирой на базе SEAL и UDT Западного побережья на острове Коронадо, недалеко от Сан-Диего. Это была самая сложная военная подготовка в Соединенных Штатах и, возможно, во всем мире, и остается таковой по сей день. Опыт Пенни там прекрасно иллюстрировал, как учебный курс отбирал самых целеустремленных и решительных добровольцев, даже несмотря на то, что он часто отсеивал самых сильных.

Никогда не существовало секретной формулы для определения того, кто окончит курс BUD/S. Даже во времена Пенни коэффициент выбытия из программы часто колебался между 50 и 80 процентами. По статистике, программа нерациональна. Военно-морской флот ищет не просто самых сильных, подтянутых людей, физически способных пройти жестокий курс подготовки; ему нужны те, кто скорее умрет, чем откажется от поставленной перед ними задачи. SEAL называют эту готовность отдать свою жизнь «выкладыванием». Несмотря на то, что для прохождения курса требуется физическая подготовка, цель начального этапа - найти этих волевых людей, которые смогут выполнить свою миссию, несмотря на сильный стресс, боль и усталость.

Цель BUD/S не изменилась с тех пор, как первые боевые пловцы прошли первоначальную подготовку в Военно-морском подразделении подрывников в Форт-Пирсе во время Второй мировой войны: найти точку перелома человека и продемонстрировать, что он может ее преодолеть. Но с тех пор она стала намного длиннее и даже более сложной, чем программа, проводимая капитаном 3-го ранга Кауфманом. Первые недели стажеры проводят на физических тренировках в сочетании с принудительными лишениями, призванными проверить решимость кандидата в бойцы SEAL. Это включает в себя плавание в открытом океане, семимильные пробежки по песку, рассчитанные по времени, и физические нагрузки, такие как поднятие лодок и телефонных столбов над головой и транспортировка их по пляжу или по холодному тихоокеанскому прибою. Через четыре недели после этой первой фазы начинается Адская неделя. Это считается самой изнурительной частью BUD/S. Добровольцы должны работать с общим сном не более восьми часов (в течение пяти дней), а часто и меньше, и ни один из них не длится дольше пятнадцати минут.

«Три вещи, которые делают BUD /S трудными, - это недостаток еды, недосып и холод», - сказал отставной боец SEAL, который провел в отрядах три десятилетия. «То, что вы видите, происходит в течение определенного периода времени, а для сна или еды это должна быть неделя или дольше, так это то, что если у вас есть какая-либо физическая слабость, это разрушает вас морально. Если вы психически слабы, вы немедленно срываетесь, и все, что угодно, выбьет вас. Если вы хороши умственно и хороши физически, как вы их сломите? Самый простой способ сломить кого-то - это лишить его сна или отморозить яйца.… Поскольку ваш разум должен быть направлен на заботу о себе, вы начинаете сосредотачиваться на «Я устал, мне больно, мне холодно», и вы начинаете психически разрушаться. И тогда вы начинаете спрашивать, зачем я это делаю? Действительно ли я хочу это сделать? Это подорвет вашу решимость. Действительно ли я хочу быть здесь? Действительно ли я хочу это сделать? И это действительно то, к чему все сводится. Вы можете видеть, как люди что-то делают в услових холода, сна и физического насилия, например, вечно бегают [и плавают], и люди решают, что на самом деле они не хотят этого делать. Это те, которых вы пытаетесь отсеять в BUD/S. Вы пытаетесь избавиться от таких мыслей, независимо от того, насколько плохо что-либо когда-либо складывалось, как только вы приняли решение, что собираетесь это сделать, что бы ни случилось, вы доведете это до конца. Точка.»

Цель этого не в том, чтобы создать самую сложную военную программу подготовки в мире, исключительно для SEAL, а в том, чтобы имитировать суровость боя. «Это доводит твой мозг до того же состояния, что и в трехдневной боевой операции, когда ты принимаешь огонь на себя, и у тебя есть раненые, когда шансы против тебя; тебя раздавливают, но ты, на хер, никогда не сдаешься, вот как ты доходишь до этого момента, и на Адской неделе ты быстро доходишь до этого момента. Вот почему это работает. Вы разрушаете человеческое существо на всем пути к его решимости, очень быстро.... Вы не можете допустить, чтобы чья-то решимость была сломлена в бою. Мы доводим их до такой степени, что испытываем эту решимость почти за пределами боевого стресса, чтобы убедиться, что их решимость никогда не сломается в бою. В этом гениальность BUD/S.»²⁷⁴

Как и в первом поколении боевых пловцов, офицеры и рядовой состав проходят одинаковую подготовку; офицерам также поручено планировать и руководить некоторыми тренировочными упражнениями на более поздних этапах. После физической нагрузки и тестов будущие морские котики осваивают рекогносцировку в воде, подводное плавание с аквалангом, наземную войну и оружие. Стажеры BUD/S в среднем проплывают по океану 2 мили в неделю, а также пробегают 50 миль. Прежде чем стажер закончит обучение, он должен совершить на время заплыв в открытом океане протяженностью 5,5 мили и 15-мильную пробежку.

К тому времени, как Пенни окончил шестимесячный курс BUD/S, он зарекомендовал себя. По словам нескольких человек из его класса, многие гораздо более крупные и сильные молодые люди ушли на первом этапе, в частности, во время Адской недели. Пенни не только продемонстрировал, что у него есть решимость стать «морским котиком», но и преуспел во время обучения и в итоге стал единственным офицером, окончившим свой класс. «Он полностью взял класс под свой контроль», - сказал один из его приятелей-однокурсников. «Ты был уверен в нем. В нем не было никаких «если». Это было почти так, как будто он уже проходил через BUD/S раньше. Я был полностью уверен в Пенни».²⁸⁵

Несколько одноклассников Пенни позже отмечали, что он был прирожденным лидером, который заботился о своих подчиненных. «Он всегда следил за тем, чтобы его люди ели первыми», - сказал Майкл Рейтер, который посещал BUD/S вместе с Пенни. «Он ел последним и не раньше, чем мы закончили. Он был лидером с самого начала. Он был требовательным, а не перфекционистом, но он следил за тем, чтобы мы сохраняли военную выправку, и [он] не принимал никаких глупостей». «Он был действительно хорошим парнем», - сказал другой одноклассник. «Он никогда не срезал углы. Он никогда не боялся брать на себя ответственность за лидерство. Он все делал правильно».²⁹⁶

После окончания школы большая часть 101-го класса BUD/S отправилась в Форт-Беннинг, штат Джорджия, в армейскую воздушно-десантную школу, чтобы получить квалификацию по прыжкам с парашютом. Время, проведенное Пенни в Военно-воздушной академии, дало ему одно преимущество перед его приятелями-одноклассниками: он уже закончил школу прыжков. Пенни пришел в 21-ю команду подрывников-подводников в Литтл-Крик готовым работать, но ему все еще нужно было доказать свою стойкость. Возможно, он и был лидером своего класса BUD/S, но в апреле 1979 года он был ГНП UDT-21, гребаным новым парнем. В то время выпускники BUD/S не получали значок с Трезубцем SEAL, пока не отслужили шесть месяцев во взводе. BUD /S дает вам право присоединиться к отряду SEAL или UDT и еще раз доказать свою состоятельность, частично пройдя более углубленное обучение. Как и у BUD/S, была определенная цель саперной подготовки SEAL или боевого пловца. На самом деле вы не были ни бойцом SEAL, ни боевым пловцом, пока не получили свой Трезубец, а действовать за границей могли только «морские котики».

Так получилось, что взвод UDT-21 должен был пройти подготовку по погружению на Вьекесе, Пуэрто-Рико. Командование направило Пенни во взвод, возглавляемый лейтенантом Джозефом Магуайром. У Пенни еще не было официальных приказов, поэтому он, скорее всего, поменяет взвод позже, но командировка позволит ему получить преимущество в повышении квалификации, которое ему потребуется, чтобы заработать свой значок.

«Он был новичком, и мы подумали, что было бы неплохо съездить в Пуэрто-Рико, чтобы потренироваться, прежде чем он присоединится к своему собственному взводу», - сказал адмирал в отставке Томас Ричардс. «Он был мичманм, и мы хотели, чтобы он был на высоте». В то время Ричардс был старпомом UDT-21 и во взводе Магуайра был в паре с Пенни.

Даже в мирное время подготовка «морских котиков» - серьезное дело. Говорят, что SEAL не оказывается на высоте, а возвращается к своим тренировкам. Стрельба из нескольких видов оружия, прыжки с парашютом, подводное плавание с аквалангом, разведка и выживание - это инструменты, на которые приходится полагаться каждому, занявшемуся ремеслом «морских котиков» во время командировки, и поэтому ими необходимо овладеть. Обучение подводному плаванию на военно-морской базе Рузвельт-Роудс на Вьекесе, островке недалеко от главного острова Пуэрто-Рико, было напряженной работой. «Морские котики» часами проводили под водой, тестируя оборудование и работая в бирюзовом Карибском море. Они могли практиковаться в погружении на подводную лодку и выходе из нее на глубине или часами проводить разведывательные учения.

Однако после тренировки бойцы SEAL и боевые пловцы любили выпить. Выпивка была неотъемлемой частью культуры SEAL. На выходных на Вьекесе они реквизировали старый десантный катер времен Второй мировой войны, который был переоборудован для подводного плавания в открытом море. Они использовали катер для переправы с Вьекеса на Сент-Томас на Виргинских островах США, что в хороший сезон занимало от двух до трех часов пути на восток.

Во время учебной командировки в мае 1979 года мичман Пенни присоединился к своему начальнику по водолазной подготовке, старшине 1-й статьи Джорджу Эдварду Лизуру, и нескольким другим бойцам из взвода во время поездки на Сент-Томас. Известный как «Быстрый Эдди», потому что он был игроком в бильярд и легко подцеплял женщин, Лизур несколько раз был во Вьетнаме в составе Второго отряда SEAL. Он был популярным «морским котиком», который заработал несколько прозвищ во время BUD / S, в том числе «Навык» за свою ловкость рук и глаз.³⁰⁷ Во Вьетнаме он приобрел репутацию отличного оператора, который руководил сетью сбора разведданных, приписанной к PRU, частью программы ЦРУ «Феникс». Для гребаного нового парня быть в компании тридцатипятилетнего нижнего чина Лизура в свой первый свободный уикенд в Сент-Томасе было идеальным решением. «Он не был хорош собой, но у него была индивидуальность, привлекавшая к нему людей», - сказал отставной главстаршина SEAL Томас Кит, который служил с Лизуром во Вьетнаме. Другой офицер SEAL, служивший с Лизуром, выразился по-другому: «Эдди Лизур был дьяволом. У него было чувство юмора, он был полон мочи и уксуса и был чертовски хорошим оператором».³¹⁸

«Вероятно, между 1973 и 1979 годами было... двадцать пять Эдди Лизуров, «морских котиков» военного времени, они не хотели, чтобы война прекращалась», - сказал капитан 1-го ранга в отставке Том Коултер. «Я работал с несколькими из них. Остальные сотни «морских котиков» бывших во Вьетнаме, они смогли отпустить это дело. Но было двадцать-двадцать пять Эдди Лизуров, у которых был очень черно-белый взгляд на людей - ты либо вызывал их уважение, либо нет».

«Морские котики» пришвартовали катер в главной гавани и начали свою молодецкую прогулку по городу. Они зарегистрировались в отеле «Виндуорд Пассат», расположенном в гавани, с видом на залив Кей. В тот вечер Лизур пригласил Пенни и еще нескольких человек куда-нибудь выпить. В Сент-Томасе все бары, кроме одного, закрывались в полночь. Чтобы продолжить вечер, Лизур повел Пенни в гей-бар острова под названием «Фанниз». Бойцы SEAL и боевые пловцы из UDT-21 на протяжении многих лет часто пили в «Фанниз». Сент-Томас когда-то был зимней базой UDT-21, и коммерческие секреты, такие как то, где можно было пить всю ночь, передавались из поколения в поколение в разные эпохи сил специального назначения военно-морского флота. В 1979 году геи, часто посещавшие «Фанниз», назывались бойцами SEAL «Бенни-бойз» - уничижительный термин, который относился к их женской одежде и внешнему виду. Некоторые из них были трансвеститами; другие были так называемыми предоперационными трансгендерными женщинами. Не было ничего необычного в том, что ветераны «морских котиков» водили молодых парней в «Фанниз» и угощали их таким количеством выпивки, что они теряли сознание. После того, как те вырубались, «морские котики» продавали потерявшего сознание мужчину с аукциона одному из посетителей-геев. Иногда они сажали его на стойку бара; в других случаях они раздевали его, усаживали на стул и выставляли напоказ всем вокруг бара, по словам ветерана «Морских котиков», который участвовал в издевательствах и был свидетелем этого. Дедовщина была частью культуры отрядов того времени, и, согласно интервью с дюжиной «морских котиков» и боевых пловцов UDT той эпохи, ветераны Вьетнамской войны в основном применяли ее к молодым «морским котикам».

«После дня тренировки ты подходишь к бару, к любому бару, и напитки стоят двадцать пять центов. Что ж, за пять долларов ты ужираешься в хлам», - вспоминал один офицер SEAL. «Сент- Томас был очень либеральным местом и хорошо известен в гей-сообществе. Будучи мускулистыми, заряженными энергией теплыми телами, парни, безусловно, привлекали внимание, и для нас было обычным делом, когда у нас заканчивались наши двадцатипятицентовые крошки, посмотреть, кого бы мы могли напоить в хлам, и продать его парню-гею, чтобы у нас было больше денег на выпивку. Это что, дедовщина? Знаю ли я, что это сработало? Достаточно, чтобы они проснулись в незнакомом месте, не зная, что произошло». Политика на следующий день, по его словам, была версией SEAL «не спрашивай, не говори».³²⁹

Лизур свел Пенни с одним из кросс-дрессеров и угостил мичмана напитками. Пенни продолжал пить и не подозревал, что флиртует с мужчиной. Затем Пенни вернулся в свой номер в отеле «Виндворд Пассат» вместе со своим гостем. В конце концов, Лизур зашел в гостиничный номер, чтобы проведать мичмана.

На следующий день, когда Пенни пришел в себя, Лизур сообщил молодому офицеру, что у него был секс с мужчиной, а не с женщиной. Лизур рассказал другим во взводе, когда они вдвоем вернулись на Рузвельт-Роудс, что он свел Пенни с «Бенни-бойз» и что мичман пошел домой с мужчиной. Лизур сказал нескольким людям во взводе лейтенанта Магуайра, что Пенни был «продан педику».³³¹⁰ Пенни, который был слишком пьян, чтобы согласиться, подвергся сексуальному насилию со стороны мужчины во время своей первой профессиональной поездки в командах, организованной его начальником по водолазной подготовке.³⁴¹¹

«Все это организовал Эдди Лизур», - сказал один оператор UDT-21, который узнал о дедовщине от своих товарищей по команде. «Ты не хотел быть с этим парнем».

На обратном пути на материк Пенни был расстроен, как позже рассказал напарник его семье. Пенни и остальная часть UDT-21 вернулись в Литтл-Крик за неделю до Дня памяти. Вскоре после того, как они вернулись в Вирджиния-Бич, Пенни покинул базу и купил револьвер 22-го калибра и патроны к нему. В субботу, в те выходные, Пенни прошел техосмотр своей машины, чтобы он мог зарегистрироваться на номера штата Вирджиния, а позже оплатил счета в своем офицерском общежитии. Днем Пенни сел на его кровать, направил пистолет в голову и выстрелил. К сожалению, пуля была небольшой, и Пенни умер не сразу. Он встал с кровати, сделал несколько шагов, потерял ботинок и рухнул лицом вниз.

Полковник Стэн Пенни и его жена, Энн Пенни, приехали из Афин, штат Джорджия, в Литтл-Крик вскоре после того, как силы специального назначения военно-морского флота уведомили их о смерти их сына. Полковник Пенни попросил, чтобы в комнате Пенни не убирали и чтобы, кроме тела его сына, все оставалось на своих местах. Командование согласилось. Однако к тому времени, когда прибыли родители Пенни, в квартире Пенни было прибрано. Лейтенант Джо Магуайр, командир взвода и ответственный офицер на время учебной командировки, и его жена Кэти настояли на том, чтобы родители Пенни остались с ними, а не в комнате Пенни. Магуайр ничего не сказал Пенни о поездке их сына в увольнительную в Сент-Томас или о Быстром Эдди Лизуре.

«Я не думаю, что Джо мог что-то [сделать], чтобы это исправить», - сказал капитан 1-го ранга в отставке Том Коултер, который служил в UDT-21 во время Вьетнама и который позже стал старшим помощником в Шестом отряде SEAL. «Ничто из того, что он сказал бы родителям, не могло вернуть их сына назад». Коултер признал, что у «морских котиков» есть способ находить слабости товарища по команде, и подначивать его, чтобы посмотреть, сломается ли он, это часть культуры «морских котиков». «Если было установлено, что у Пенни были проблемы, в отряде будут относительно безжалостны. Это часть нашего группового менталитета».

Другой отставной офицер «морских котиков», проработавший в отрядах двадцать пять лет, так описал внутреннюю командную динамику: «Какая бы фишка в вашей броне ни была, мы собираемся использовать ее - немедленно. Если ты гомофоб, мы схватим тебя за задницу. Если вы не любите рыбу, мы заставим вас есть рыбу. Мы проникаем вам под кожу - вот что делают ребята».

Когда новость о смерти Пенни дошла до остальных членов UDT-21 и Второго отряда SEAL, одноклассники Пенни по курсу BUD/S были опустошены. «Он был просто настоящим офицером», - сказал один из товарищей Пенни по команде. «Так что, если его так облажали, я могу понять, почему он вышиб себе мозги. Он не смог бы жить с этим позором».

Двое одноклассников Пенни по курсу BUD/S, которые также были приписаны к UDT-21, сказали, что дедовщина и самоубийство Пенни были среди причин, по которым они покинули команду, а не продолжили службу. Культура дедовщины тогда могла быть неумолимой. «Было грустно, что он покончил с собой, но после это стало своего рода шуткой в UDT-21», - сказал Джимми Роуленд, который не знал Пенни, но был в Литтл-Крик, когда он умер. «Парни брали командный микрофон и объявляли: «Мичман Пенни, явитесь в оружейную и почистите свое оружие». Это было какое-то больное дерьмо».

Ребекка Пенни, которой сейчас шестьдесят два года, живо помнит последний визит своего брата в апреле 1979 года, когда он направлялся из Калифорнии в Вирджиния-Бич. «Он был счастлив», - сказала Ребекка Пенни. «Однажды вечером мы пошли куда-то с моим другом. Мы отлично провели время». Пенни вспомнила, как взволнован был ее брат поступлением в свою первую команду и, несмотря на предостережение отца, какую гордость он испытывал, став «морским котиком». «Он был так взволнован», - сказала она.

Военно-морская следственная служба (ныне Военно-морская служба уголовных расследований) провела расследование смерти Пенни. Через несколько недель они завершили отчет, который отказались обнародовать в соответствии с Законом о свободе информации, в котором не было обнаружено никаких нарушений. В отчете делался вывод, что Пенни покончил с собой, потому что был в депрессии. Хотя следователи опросили «Быстрого» Эдди Лизура, в отчете не упоминалась увольнительная в Сент-Томасе, не упоминалась ночная пьянка в гей-баре «Фанниз» и не было никаких подробностей о дедовщине. Родители и сестра Пенни сочли вывод отчета о том, что Стэнли был в депрессии, невероятным.

«Это не имело смысла», - сказала Ребекка Пенни сорок лет спустя. Прочитав отчет и просмотрев фотографии квартиры своего брата, она пришла к выводу, что он, должно быть, был убит. У нее не было причин верить в это, за исключением того, что история военно-морского флота никогда не сходилась.

Капитан 1-го ранга Том Коултер сказал, что военно-морской спецназ никогда не признался бы в издевательствах над Пенни. «Что могло сказать командование?» - спросил Коултер. «Мы довели вашего сына до смерти? Пенни не был даже верхушкой айсберга с точки зрения дедовщины в отряде». Он сказал, что понимает боль семьи Пенни. «Никто не хочет терять сына», - сказал он. Но Коултер также предположил возможность того, что Эдди Лизур увидел в молодом офицере какую-то слабость, которая могла помешать выполнению задачи, которой он командовал. «Я хочу знать, кто был инструктором Пенни в BUD/S», - сказал Коултер. «Что они пропустили? Они должны смотреть на пригодность молодого офицера руководить людьми».

Другой, более важный вопрос, оставленный без ответа в отчете военно-морской следственной службы, касался того, что командование знало о событиях, приведших к смерти Пенни. В начале своей карьеры Магуайр столкнулся с трудной ситуацией: младший офицер, приписанный к его взводу, подвергся сексуальному насилию, организованному старшим нижним чином «морских котиков», обладавшим гораздо большим опытом и авторитетом в отряде. В результате младший офицер покончил с собой. Годы спустя Магуайр через пресс-секретаря отрицал, что знал о дедовщине. «Он никогда сознательно не потворствовал, не терпел и не допускал жестокого обращения с кем-либо, находящимся под его командованием. Смерть мичмана Пенни была трагичной, и лейтенант Магуайр и его жена Кэти скорбели вместе с семьей Пенни, друзьми и сослуживцами».³⁵¹² Бойцы взвода Магуайра, а также другие «морские котики» задались вопросом, как ответственный офицер мог не знать, что его новый мичман был «продан педику» во время учебной командировки, что в конечном итоге привело к его самоубийству.

Ребекка Пенни провела последние сорок один год, занимаясь вопросами, связанными со смертью ее брата. Она никогда не верила заключению военно-морского флота, и ей было ясно, что имело место какое-то сокрытие, но какое именно, она не знала. Она восполнила отсутствие информации от военно-морского флота своими собственными подозрениями, в том числе о том, что ее брат, возможно, был убит.

Для тех внутри отрядов, кто знал о сексуальной дедовщине и о том, как это привело к самоубийству мичмана Пенни, трагический конец Пенни послужил напоминанием о том, что в послевьетнамскую эпоху то, что делало «морских котиков» превосходными на поле боя, могло также сделать их опасными даже для своих.

Глава 3. Рождение Шестого отряда SEAL

Почти через шесть месяцев, после того как Пенни покончил с собой, в ноябре 1979 года группа иранских студентов-радикалов захватила посольство США в Тегеране, взяв в заложники шестьдесят шесть американцев. Иранцы в конечном счете освободили четырнадцать заложников, но удерживали оставшихся пятьдесят двух, требуя, чтобы Соединенные Штаты вернули бывшего лидера страны в изгнании для суда и освободили замороженные финансовые активы страны, хранящиеся в Соединенных Штатах.

Кризис с иранскими заложниками послужил решительным отказом от американской внешней политики на Ближнем Востоке. Это также было первое реальное столкновение американской общественности с исламским терроризмом. Они наблюдали, как палестинские террористы казнили израильских спортсменов во время Олимпийских игр 1972 года в Мюнхене, и следили за успешным освобождением израильских заложников в 1976 году в Энтеббе, Уганда. Но общественность США по-настоящему не противостояла террористической угрозе, или не осознавала, что это может означать для них, пока американских дипломатов не взяли в заложники и не провели по захваченному посольству США с завязанными глазами.

Президент Джимми Картер приказал предпринять попытку спасения. Названный операцией «Орлиный коготь», план был сложным. Военные планировщики, разработавшие его, признали, что у него не было больших шансов на успех. Армия направила свое недавно созданное секретное подразделение коммандос под названием 1–й оперативный отряд сил специального назначения «Дельта», но в просторечии известное как отряд «Дельта». Чтобы доставить операторов «Дельты» в Тегеран, отряд должен был собраться в Египте, вылететь в Оман, а затем снова пролететь самолетом над Оманским заливом и продолжить путь на семьсот миль в Великую соляную пустыню Ирана, примерно в шестидесяти милях к юго-востоку от Тегерана. Военные планировщики дали кодовое название месту проведения операции «Пустыня-один».

Из «Пустыни-один» операторы «Дельты» вылетели бы на небольшой флотилии вертолетов ВМС, управляемых пилотами морской пехоты, в горное место на окраине Тегерана. Команда «Дельты» должна была отдохнуть, а затем следующей ночью отправиться на грузовиках в Тегеран. Они бы взяли штурмом посольство, убили иранцев, удерживавших американских заложников, освободили бы заложников и отвели их через улицу на соседний футбольный стадион. Вертолеты RH-53 вылетели бы с места в горах, забрали заложников и доставили их на аэродром в шестидесяти милях к юго-западу, который был бы захвачен армейскими рейнджерами. Заложники и их спасатели из «Дельты» пересядут на транспортные самолеты C-130, и все силы, за вычетом вертолетов, вылетят обратно в Масиру, Оман.³⁶¹

Военные готовились в течение пяти месяцев, репетируя и совершенствуясь, надеясь получить одобрение на проведение миссии. Операция была беспрецедентной по масштабам и сложности. Но существовали минимальные требования для проведения рейда после начала миссии. Одним из первых принципов любой военной операции с использованием вертолетов является то, что вертолеты подвержены неисправностям. Чтобы безопасно вывезти всех пятидесяти трех заложников плюс 132 члена штурмовой группы, должны были быть задействованы как минимум шесть вертолетов RH-53, как только они достигнут «Пустыни-один»». Всего будет задействовано восемь вертолетов, в результате чего у них останется небольшой резерв из двух вертолетов. Концептуально задача была в подавляющем большинстве не в пользу военных. Один из командиров «Дельты» выразился об этом так: ««Дельта» готовилась к операциям в легальных условиях, при поддержке местного правительства, военных и полиции. Теперь, внезапно, мы получили нашу первую миссию находясь не только в нелегальных условиях, но и местное правительство должно было стать противником».³⁷² Освобождение заложников в посольстве США в Тегеране было трудной задачей; выполнение этого плана внутри враждебной страны с дееспособными силами обороны добавило уровень сложности и вызова для к которому никто в вооруженных силах США не был полностью подготовлен.

В конце апреля Картер отдал приказ о начале миссии. 24 апреля группа военных планировщиков сидела в лишенной изысков комнате на втором этаже Пентагона, слушая поток радиопередач с другого конца земного шара. Комната была наполнена сигаретным дымом, а главный стол был уставлен пепельницами с затушенными окурками. Офицеры, входившие в состав группы по борьбе с терроризмом (TAT), собранной для разработки плана «Орлиный коготь», занимали комнату-в-комнате, секретный изолированный информационный центр, который предотвращал утечку любого звука или другой передачи.³⁸³ Они получали передачи с вертолетов, взлетевших с авианосца «Нимитц» в Персидском заливе, направлявшихся в сторону Ирана, личного состава «Дельты», вылетающего из Омана на C-130, и единственного оператора «Дельты», скрытого в Тегеране - все они общались на той же зашифрованной частоте, на которой начиналась миссия. Их поддерживали специальные кадры как из военно-морского флота, так и из военно-воздушных сил, но субординация была запутанной и разрозненной. Офицеры оперативной группы одновременно прослушивали серию отдельных передач, но не было центрального пункта связи для проведения сложной и многокомпонентной операции. Организационный хаос был отражен неудачей, произошедшей на месте, когда спецназовцы тайно проникли на иранскую территорию.

Операторы «Дельты» вылетели из Египта в Оман, сменили самолеты и полетели в иранскую пустыню; восемь вертолетов RH-53, окрашенных в цвета ВВС Ирана, взлетели с американского авианосца «Нимиц» в Оманском заливе и направились на север, в сторону «Пустыни-один». Внутри Тегерана единственный оператор «Дельты», который тайно проник в столицу, чтобы помочь координировать рейд на посольство, передавал сводки по зашифрованной радиочастоте. В зону посадки транспортные самолеты с командой «Дельты» прибыли благополучно. Шесть из восьми вертолетов прибыли, но два вернулись в середине полета из-за механических неполадок. Вскоре после того, как шесть вертолетов приземлились в «Пустыне-один»», один пилот вертолета сообщил о механической неполадке, которую не удалось быстро устранить, и счел вертолет непригодным для использования. Таким образом, осталось пять работающих вертолетов.

Полковник Чарли Беквит, командир «Дельты», руководивший операцией, прервал миссию. Операторы «Дельты» загрузились в два транспортных самолета C-130, которые также были заполнены топливными баками. Приказ Беквита требовал, чтобы вертолеты дозаправились для обратного полета обратно на «Нимиц». Все пятеро начали осторожное перемещение рядом с C-130, чтобы подключиться к топливным бакам. Операторы «Дельты» разделились на две части, по одному эскадрону в каждом транспортном самолете, и начали рассаживаться по своим самолетам. Вертолеты были почти все заправлены, когда один из них, закончив заправку, изменил положение, пытаясь отойти от C-130. Когда пилот развернул свой вертолет, он потерял видимость и внезапно почувствовал головокружение в огромном облаке песка, образованном винтами вертолета и сильным штормом. Его вертолет подлетел к ближайшему C-130, прорубив при этом его фюзеляж, наполненный топливом и половиной операторов «Дельты». Передняя половина транспортного самолета взорвалась, превратившись в огненный шар, как и вертолет. Огонь переместился ближе к полным топливным бакам, так что воспламенение топлива было лишь вопросом времени, превратив самолет в бомбу. Команда «Дельты» выходила из самолета быстро, но спокойно, один за другим. Когда самолет наконец взорвался, внутри в ловушке все еще находились пятеро членов экипажа ВВС. В результате взрыва также погибли трое морских пехотинцев, находившихся в вертолете, и огненный шар поднялся на несколько миль в ночное небо. Специалисты по планированию в Пентагоне услышали, как часть радиопередачи замолчала. Когда «Пустыня-один» снова вышел в Сеть, они сообщили по меньшей мере о восьми погибших и еще большем количестве обожженных людей. Поскольку огонь все еще бушевал, группа «Орлиного когтя» была вынуждена оставить позади восьмерых погибших военнослужащих. С приближением рассвета все уцелевшие погрузились в оставшийся транспортный самолет и взлетели.

Остальные американские участники спасательной операции благополучно выбрались из Ирана. Тем не менее, провал миссии серьезно подорвал репутацию Америки как самой могущественной армии в мире. Изображения тлеющих американских самолетов в иранской пустыне транслировались по телевидению по всему миру, демонстрируя поражение и унижение сверхдержавы. Американские военные не смогли спасти американских граждан от группы радикально настроенных студентов университета и были вынуждены бросить своих погибших.

Для военных планировщиков, сидевших в комнате на втором этаже Пентагона, предназначенной для проведения миссии, недостатки плана были совершенно очевидны. У Соединенных Штатов не было центрального командования или достаточного количества элитных подразделений по борьбе с терроризмом для проведения сложных, чувствительных ко времени операций с использованием различных родов войск.

Среди тех, кто сидел краешке своих стульев в Пентагоне во время операции «Орлиный коготь», был тридцатидевятилетний капитан второго ранга ВМС Ричард «Дик» Марсинко. Высокий, широкоплечий мужчина с черными волосами и темными, прищуренными глазами, Марсинко имел внешность не соответствующий образу изящного и утонченного морского офицера из белой англо-саксонской протестантской семьи; он больше походил на рядового морской пехоты. Он также бросал вызов ожиданиям военно-морского флота относительно поведения офицера. Марчинко был сквернословящим и агрессивным «морским котиком», получившим Серебряные и Бронзовые звезды за доблесть в нескольких боях во время войны во Вьетнаме. Мужчины в его семье были шахтерами. Его бабушка и дедушка иммигрировали из тогдашней Чехословакии в Пенсильванию, где дед Марсинко, а затем и его отец, работали на шахтах. Детство Марсинко, по его собственному признанию, было рабочим и трудным, и он решил не следовать за своим отцом и дедом под землю, а вместо этого отправиться в море. Он бросил среднюю школу и поступил на службу в военно-морской флот.

Вскоре после поступления на службу связист Марсинко увидел фильм 1951 года «Боевые пловцы», рассказывающий о героизме UDT-4 во время Второй мировой войны, и понял, что ему нужно присоединиться к командам подрывников-подводников. Ему пришлось подождать еще несколько лет, прежде чем он смог бы получить приказ о зачислении на отбор. Он закончил подготовку UDT в 1961 году.³⁹⁴ После нескольких лет службы рядовым боевым пловцом Марцинко сдал экзамен на соответствие требованиям средней школы и был отобран в школу кандидатов в офицеры военно-морского флота, чтобы получить свои офицерские погоны. К тому времени, когда он в 1965 году, стал мичманом, «морские котики» находились во Вьетнаме уже три года.⁴⁰⁵ Предыдущий опыт службы в рядах Марчинко сразу же завоевал доверие его людей, даже если его коллеги-офицеры относились к нему с недоверием.⁴¹⁶ Билл Гамильтон, бывший офицер UDT, создавший «морских котиков» описал Марсинко как «грубого на грани» с «словарным запасом, щедро усеянным «на хер» и «мудаки»». «Марсинко был таким человеком», - писал Гамильтон в своих мемуарах, - «которого хотелось иметь с собой рядом в драке в баре».⁴²⁷ Марсинко заработал репутацию агрессивного, едкого, и опытного в бюрократии жулика внутри военно-морского флота во время Вьетнама. Он был известен как «Подрывник» Дик и пользовался большим уважением, если не популярностью среди своих сверстников.

Когда в 1979 году началось планирование «Орлиного когтя», Марсинко был назначен в Пентагон в качестве офицера-планировщика в группу по борьбе с терроризмом Объединенного комитета начальников штабов, . Первоначально он предлагал отправиться в Иран с небольшой командой «морских котиков», чтобы сбросить бомбы с самолета ВВС на тегеранский аэропорт, но его план был отклонен. Марчинко позже напишет, что отсутствие участия «морских котиков» в миссии терзало его дух соперничества, хотя он полагал, что скорее всего, миссия все равно провалится. Но, услышав, как замолчали передачи с «Пустыни-один», Марчинко был недвусмыслен в том, насколько сильно провалилась миссия. «Сверху до низу, это была одна огромная бойня. Одна большая потеря».⁴³⁸

Внутренняя реакция США была почти немедленной. Через два дня после провала операции "Пустыня-один" президент Картер приказал военным спланировать вторую попытку спасения. Пентагон использовал планирование второй спасательной операции для разработки новой организации и структуры для проведения операций по спасению заложников и борьбе с терроризмом по всему миру. Новая организация должна была проводить то, что военные называли «специальными операциями», которые должны были быть основательными, решительными и быстрыми. Эта новая организация, получившая название Объединенного командования специальных операций, должна была подчиняться президенту. Это было бы самое близкое, что было в стране, к преторианской гвардии: элитным силам, уполномоченным главой государства выполнять миссию национальной важности. В рамках этого нового командования как военно-воздушные силы, так и военно-морской флот получат новую, так называемую команду 1-го эшелона, подобную армейскому отряду «Дельта». Объединенный комитет начальников штабов попросил Марсинко помочь разработать вклад военно-морского флота в новое объединенное командование.

Марсинко рассматривал провал операции "Орлиный коготь" и вторую попытку спасения как возможность создать новое контртеррористическое подразделение. Для единственного офицера военно-морских сил специального назначения в группе планирования недостающая деталь была очевидна: «морские котики». Когда два дня спустя его попросили внести свой вклад, Марчинко увидел возможность создать новое подразделение SEAL, о котором он мечтал. Первоначальный проект описывал подразделение «морских котиков» нового объединенного командования как «элемент», что в переводе означало один или два взвода, или примерно от четырнадцати до двадцати восьми «морских котиков». Марсинко заменил слово «элемент» на «отряд». Отряд означала целую новую часть SEAL, такую как Первый и Второй отряд SEAL. Новому подразделению потребуется командир, и тогда его статус будет равен статусу «Дельты». Это было бы отдельное подразделение для выполнения национальной миссии, ориентированное на морские цели или операции, где береговая линия использовалась для проникновения на наземную цель. Марсинко предполагал шесть взводов, или дополнительно восемьдесят четыре «морских котика», предназначенных для борьбы с терроризмом и спасения заложников. Его изменение одного слова было столь же прагматичным и бюрократическим, сколь и трайбалистским. Он понял, что в первоначальной формулировке элемент SEAL будет служить вспомогательным подразделением для «Дельты». Он хотел большего. Пентагон поддержал изменение слова Марсинко и, к его радости, ввел в строй новую часть SEAL.

Новые проблемы привели к новым решениям. Терроризм, захват заложников и негосударственные противники были новейшими военными проблемами, с которыми столкнулись Соединенные Штаты, как и предупреждал президент Кеннеди двадцатью годами ранее. Марсинко и его новый отряд SEAL были ответом. Весной 1979 года другие офицеры SEAL рассматривали борьбу с терроризмом и спасение заложников как следующую тактическую эволюцию военно-морских сил специального назначения. Оба отряда SEAL, Первый и Второй, уже ввели подготовку по борьбе с терроризмом для некоторых своих «морских котиков».Во Втором отряде SEAL, в Литтл-Крик, два взвода уже были подготовлены для борьбы с терроризмом и спасению заложников. Они назывались Mobility 6, или MOB-6. Но Марсинко оказался в нужном месте в нужное время, чтобы повлиять на новое командование Пентагона и помочь создать новый отряд SEAL так, как по его представлению, он должен был выглядеть.

В сентябре 1980 года Марсинко покинул миссию по планированию освобождения иранских заложников в Пентагоне и принял свое новое командование. Командующий военно-морских сил в то время, адмирал Томас Хейворд, дал Марсинко один лаконичный приказ: «Ты не подведешь».

Марсинко пообещал Пентагону и Объединенному комитету начальников штабов, что новое подразделение будет готово через шесть месяцев. Это была масштабная задача. На создание «Дельты» ушло почти три года, прежде чем она была задействована в иранской спасательной операции. Марсинко и Гамильтон решили назвать новое подразделение Шестым отрядом SEAL. Хотя в то время существовало всего два других отряда SEAL, два ветерана военно-морских сил специального назначения подумали, что 6-й может сбить Советы с толку, заставив задуматься о отрядах SEAL c 3 по 5. Это число также отражало, сколько взводов «морских котиков» уже прошли подготовку по борьбе с терроризмом.⁴⁴⁹

Марчинко выпотрошил списки как существующих отрядов "морских котиков", так и некоторых UDT, начав с пятнадцати офицеров и семнадцати рядовых «морских котиков». Он искал людей, которые, по его оценке, в противном случае в гражданском мире были бы спортсменами или преступниками. Ему нужны были морские котики, «у которых был боевой опыт», - сказал он позже в интервью, - «у которых мимо головы прошла пуля с их именем на ней».⁴⁵¹⁰ Марсинко искал «морских котиков», которые, как и он сам, служили во Вьетнаме. Марсинко также нужны были люди, которые были искусны во всех традиционных навыках «морских котиков», стрельбе, подводном плавании, прыжках с парашютом, альпинизме, но которые также обладали или могли развить навыки мастеровых; эти люди должны были разрабатывать решения любой проблемы, стоящей на их пути к успеху миссии, независимо от того, требовалось ли для этого изготовить более тихий образец снаряжения или придумать более тихий способ проникновения в здание.

Но по мере того, как Марсинко набирал в свое подразделение, проявилась еще одна характерная черта. Марсинко любил выпить, и любой «морской котик», который хотел служить в его новой, секретной и элитной команде, тоже должен был уметь пить.

«Я использовал алкоголь как инструмент», - позже сказал мне Марсинко. Если будущий оператор Шестого отряда SEAL не мог угнаться за Марcинко в баре, он был для него бесполезен. «Мы были социальными изгоями, и я организовал это как мафию, банду, братство».

В конечном счете Марсинко выбрал людей по своему образу и подобию, людей, которые ему нравились или которые нравились его главному старшине Кену Макдональду, и в первую очередь с Восточного побережья. Кандидаты действительно прошли Миннесотский многофазный личностный опрос, известный как MMPI, стандартный инструмент психологической оценки, который измеряет структуру личности и психопатологии. Но оценка использовалась почти как формальный прием, и нескольким отобранным лицам был закрыт доступ в подразделение из-за результатов их тестов. Марсинко нанял психолога спецназа, доктора Майкла Уитли, который изучал психологию терроризма. Марсинко сказал мне, что нанял доктора Уитли по бюрократическим соображениям. «Я сделал это, чтобы прикрыть свою задницу, сказать, что всех нас оценили. Но это был обман. По-моему, мы были нормальными. Если я облажался, то мы все облажались».

Уитли не смог разглядеть никаких реальных попыток провести психологическую оценку, когда он прибыл в Вирджиния-Бич, чтобы исключить всех «морских котиков» с личностными проблемами. Некоторые из рекрутов Марсинко даже отказались сдавать MMPI.

«В Шестом [отряде SEAL] было много замечательных людей», - сказал Уитли в интервью. «Но в той группе было несколько социопатов. Не было никакой психологической оценки, о которой можно было бы говорить».⁴⁶¹¹

Шестой отряд SEAL по замыслу должен был находиться дальше всех от военно-морского флота. Хороший порядок и дисциплина не гарантировали бы успешного завершения миссии. Марсинко были нужны пираты, разбойники, изгои и люди, которым было бы трудно избежать юридических неприятностей как гражданским лицам, если бы они не служили в армии. «Если вы хотите, вы можете назвать их социопатами. Вот как вы получаете рядового, отдающего приказы. Они и есть таланты. Моими приоритетами для подразделения были Миссия, Подразделение, Флаг, Семья. Шестой отряд SEAL, на самом деле, не столько военное подразделение, сколько мафия. Если в команде возникали проблемы, я держал это при себе, как крестный отец или мафиози», - сказал мне Марсинко. «Я мог бы отправить парня в специальный военный трибунал или сократить ему зарплату. Урезал зарплату человеку еще больше, и у меня возникала личная дилемма: могу ли я его выкинуть? Это была боевая обстановка. Мы были единственным подразделением, работавшим в боевом темпе. У меня нет времени ухаживать за парнями, и я не мог позволить себе потерять их».

Будучи бывшим рядовым боевым пловцом, Марсинко открыто заявлял о своей привязанности к рядовым, а не к офицерскому классу. Он намеренно создал Шестой отряд SEAL как команду, в которой опытный рядовой оператор эффективно руководил бы подразделением под началом командира. Была явная разница между тем, кто командовал, и тем, кто отдавал приказы. Командовали офицеры, но главными были старшины. У военно-морского флота был прецедент такого подхода. Капитан мог командовать кораблем в море, но именно его главный старшина управлял судном.

В некотором смысле цель Шестого отряда SEAL была проста. Если там был заложник, их задачей было добраться до определенного места и проникнуть, например, в здание, корабль, нефтяную вышку или самолет незамеченными. Затем, в считанные секунды, правильно идентифицировать заложника среди террористов и убить или иным образом нейтрализовать террористов, спасая заложника. Чтобы подготовиться к принятию такого рода решений за доли секунды, «морские котики» в подразделении выпустили больше пуль за первые шесть месяцев, чем весь Корпус морской пехоты за год. «Морские котики» считали себя не коммандос, британским военным термином, а «операторами», мастерами спасать жизни заложников и убивать их похитителей. В течение нескольких недель Марсинко заставлял команду перемещаться по «стрелковому дому», отрабатывая сложную хореографию группового маневрирования в помещениях со стенами, дверными проемами и лестницами. Операторы должны были поразить карточки размером три на пять, размещенные на силуэтах «плохого парня» в тренировочных симуляциях. Чтобы пройти, нужно было попасть в карточку-указатель, и только в карточку-указатель. Неспособность попасть в нее в конечном итоге приведет к увольнению из подразделения.

Их подготовка включала прыжки с парашютом с большой высоты или HAHO, где для прыжков требовались маски с кислородом из-за нехватки пригодного для дыхания воздуха. Они репетировали любой сценарий, который только могли придумать, и тренировались так, как будто на следующий день их отправят выполнять задание.

Создание Шестого отряда SEAL не осталось незамеченным. Марcинко разозлил своих коллег-офицеров, совершив набег на остальную часть военно-морского спецназа в поисках личного состава для Шестого отряда SEAL. А ресурсы, выделенные новой части, вызывали зависть. Но что больше всего взбесило коллег Марсинко, так это уникальное положение Шестого отряда SEAL вне сил специального назначения военно-морского флота и цепочки командования ВМС. Марсинко в звании капитана второго ранга, звании О-5, эквивалентного подполковнику в других родах войск, смог создать новый отряд «морских котиков», который затмил другие отряды военно-морских сил специального назначения, которыми командовали капитаны 1-го ранга ВМС, на один ранг выше Марсинко. В конкурентной и мелочной профессиональной среде офицеров SEAL бывший рядовой оператор превзошел свое начальство. Марcинко был нескромен в оценке того, почему его ненавидели так много его коллег-офицеров: «Ни у кого в военно-морских силах специального назначения не хватило смелости бросить вызов системе».⁴⁷¹²

Отряд делился на две штурмовые группы, обозначенные как «Синяя» и «Золотая» в честь цветов военно-морского флота. Каждая группа далее делилась на эквивалент двух взводов. Каждый взвод делился на два отделения по шесть морских котиков, называемых лодочными экипажами. Так же как если бы они находились в Форт-Пирсе в 1943 году, размер отделения основывался на том, сколько человек могло поместиться в резиновой лодке со взрывчаткой. Как в «Синей», так и в «Золотой» группах было по четыре лодочных экипажа, или отделения. Каждый лодочный экипаж состояла из пяти-шести штурмовиков. У этих операторов была одна основная функция: штурмовать позицию, спасать заложника и уничтожать враждебную угрозу. Со временем Шестой отряд SEAL расширился, включив в себя другие специализированные роли, такие как снайперы и бричеры (взломщики), но основной компетенцией людей в новом подразделении были навыки штурмовика, оператора. Все навыки прыжков с парашютом, подводного плавания, альпинизма и мореплавания были предназначены для прибытия на место миссии. После этого Шестой отряд SEAL представляла собой главное штурмовое подразделение военно-морского флота.

В интервью несколько предшественников Марcинко пришли к одному и тому же общему выводу о достижениях Марcинко в создании Шестого отряда SEAL. Подразделение было свидетельством силы его личности, у него одного хватило воли подчинить флот и военно-морские силы специального назначения своим требованиям при создании отряда. Но в то время как в подразделении были талантливые стрелки, Марсинко создал внутри подразделения культуру, напоминающую дух мафии, который он прославлял, неподотчетную никому, кроме него самого, а иногда и ему самому.

За это пришлось заплатить определенную цену. По словам офицера SEAL, изучавшего Шестой отряд, операторы Шестого отряда SEAL должны были совершать аморальные поступки, действуя в мире, управляемом личностными качествами. Как сказал «морской котик» Орру Келли, автору книги «Храбрые люди, темные воды», истории военно-морских сил специального назначения, для людей, отобранных в подразделение это представляло неотъемлемый риск.

«Вы набираете группу людей, умных, сильных, агрессивных, и вы требуете, чтобы они убивали других людей. Вы требуете от парней выполнения действительно сложных вещей. Они входят и обнаруживают, что террористы - это женщины, террористы - это дети, кто угодно. Ты совсем близко. Это очень личное. Психолог смотрит, можете ли вы проделать дыру в человеке с расстояния двух футов и наблюдать, как мозги выходят с другой стороны его головы, и сделать это .... Вы даете им всю эту подготовку и требуете, чтобы они убивали людей не с расстояния в сто ярдов, не с тридцати тысяч футов с бомбой, но с расстояния трех футов.