9 пёрышко

Пообещаешь ему не сниться? Сможешь? Точно?

Всю неделю, что готовилась его та самая сп…мограмма, мы ужинали и завтракали вместе. Даже пытались говорить, хотя было очень неловко.

Мама заходила днем, спрашивала, как между нами дела, и на этот вопрос я не находила ответа. Она всё надеется, что я воспользуюсь её советом, и не знает, что частично им я уже воспользовалась. К чему это привело? К новым страхам, но не только…

И что ей говорить, я не знаю. И почему сейчас мы вместе едем на каршеринге, который он всегда арендует, в клинику — кроме того, что так “надо”, я тоже не знаю или не хочу знать.

Марат паркуется и даже открывает мне дверь, пока я замешкавшись поправляю бежевый платок. Зачем-то берёт мою ладошку и ведёт внутрь.

Хотя дорогу я знаю. Но мне сейчас так приятно. У него массивная ладонь, размашистый шаг, но он не передавливает и не торопится. Словно подстраивается под меня, но это не точно.

Мы всю нашу жизнь старались друг друга не трогать. Ну кроме нескольких нейтральный случаев и той недавней ночи, из-за которой он всю эту неделю с утра, очевидно, принимает душ и потом загоняет меня в краску, рассказывая за завтраком мельком об ещё одном приснившемся сне с моим и его участием, а я? А я почти вспоминаю аяты, когда представляю то тут, то там продолжение его снов. Безобразие! Совратила на свою-то голову. И к чему? К демонам только.

Проходим, он представляется нашей фамилией. Даёт мне бахилы, проходит со мной по коридору и замирает возле циферки “7”. Говорят, это число счастливое.

— Даже немного волнуюсь, — улыбается мне, касаясь ручки двери.

Он не обязан. Я это понимаю. И с каждым днём начинаю терять настрой. Мне страшно. День ото дня всё страшнее и страшнее.

Я не люблю перемены. Я не верю в себя, хотя хочется уверять себя в ином. Я не верю в то, что не струшу. И не верю, что если он захочет развестись, малыш или малышка его удержат.

Да, я могу получить наш дом. И обеспечивать он точно будет… но даже редких его появлений я могу… лишиться. Не только я, конечно. Но пока ребенок — это что-то метафорическое, не физическое, зыбкое.

Марат сжимает мне руку и зачем-то приближается, поправляя волосы под платок.

— Глазки напуганные, — шепотом.

Продолжает, пока решаюсь взглянуть на его лицо.

— Хочешь уйти или расплакаться?

Заставляю себя помотать головой. Я всё порчу. Всегда. Всю жизнь. Хотя бы сейчас надо идти вперёд.

— Пойдём тогда?

Мы входим в кабинет, здороваемся с доктором, которая при нашем появлении встаёт и отходит к папкам, бросая на сплетенные кисти взгляд.

— А вы уверены, — произносит она с задором, — что сами не справитесь?

Марат выгибает бровь и садится в одно из кресел, выпуская мою руку. Я сажусь на другое и поджимаю ноги, прикусываю нижнюю губу и потираю ладошки. В общем, снова волнуюсь.

Доктор находит папочку, вновь садится за стол и щелкает что-то на компьютере. Сверяет с распечаткой и довольно угукает.

— Сперма у вас, Марат, хоть донором становись.

Тот смеётся, перекидывая ногу на ногу. И, прикусив довольно губу, бросает взгляд в мою сторону.

— Нет, серьёзно, — добавляет врач, — у нас же как? 3 из 100 только допускаются по статистике.

— Ищите племенных жеребцов?

Слишком открыто смеётся от его пошлой шутки, а я ловлю себя на мысли, что та его чуть старше. И почему-то ловлю укол… ревности? А зачем? Мало ли, даже если она ему понравится, я то тут причём?

— Да если бы. — Отвечает дама, поправляя красивую оправу очков. — Хотя бы здоровых и плодовитых. Как вы. Не хотите посотрудничать? Платят у нас по тысячи четыре за сдачу, но есть женщины, готовые платить больше… намного больше.

Марат хмыкает.

— Не интересует, не хочу.

— Ну вы подумайте! Это же благородное дело, скольких пар вы сделаете счастливыми! — продолжает давить та, которую я уже не считаю такой уж и добропорядочной. — А знаете, некоторые негласно выбирают половую связь…

— Нет. — Строже обрывает он. — Что-то ещё?

Чувствуется скользнувшая досада. Та зажевывает её, кажется, ментоловой жвачкой и чуть краснеет, расстёгивая верхнюю пуговку рубашки молочного цвета. Это из-за него. И как же хочется выйти…

— Гульназ, так, а у вас… — наконец переключается на меня, — биохимия, гормоны и… — пролистывает всё как-то слишком быстро, уже без особого интереса, — всё в норме.

Рассказывает про план на дальнейшую неделю, даёт ему распечатку с рекомендациями, где “на всякий случай” пишет свой номер. Я чувствую скользнувшую по плечам дрожь и странное напряжение в грудной клетке. А зачем? Он… свободен. И она об этом знает. Мы поэтому здесь планируем моё оплодотворение в будущем цикле. Всё просто.

Возвращаемся к машине молча. Чувствую, что он поглядывает на меня, но говорить что-то не хочу. Боюсь опуститься и сорваться на него. Так нельзя. Хотя бы потому, что жене положено молчать. Как молчала мама. Я же так смогу, да?

В машине душно. Либо мне не хватает кислорода. Пока он обходит авто, стучу по грудной клетке и глубоко вдыхаю.

— Разнервничалась? — Замечает, только закрыв за собой дверь.

Так очевидно? Бросаю на него взгляд, не сумев спрятать все эмоции.

Марат отрывается от кнопки старта, берёт мою руку с моей же коленки и крепко сжимает ту. Его ладошка тёплая, и если не успокоюсь, слёзы сорвутся.

— Ну ты чего, птичка?

Тихонько забираю кисть и, сжав её, отворачиваюсь к окну.

— Всё в порядке, прости.

Хмыкает и наконец отъезжает. Я настраиваюсь на молчание, которое помогло бы взять эмоции под контроль, но на очередном повороте, он всё нарушает:

— Не снись мне ночью.

— Ч…что?

Приходится посмотреть, как он растягивает губы и на миг ловит меня в свои омуты, аж подмигивая.

— Неделя воздержания. Так что не снись мне, договорились?

Я начинаю алеть, превращаясь в надувшегося краба. И, только лишь прикусив побольнее губу, заставляю себя не парировать ему.

— Ещё у нас в четверг премьера, пойдёшь со мной?

Произносит так просто. И пока я придумываю себе какие-то тайные смыслы, он всё разбивает:

— Тебе понравится. Там тоже гиперреализм. Уэльская художница, всю Европу проехали, а у нас на границе еле пробились. Пришлось даже сроки выставки сдвинуть. Она, кстати, будет лично. Прилетит. Планировала раньше, но не вышло. И ненамного тебя старше. Вам стоит познакомиться. Я помогу с переводом. Хорошо?

Киваю, вновь отстраняясь. К ней я тоже его… ревную? Очень плохо.

Доехав до дома, ухожу в мастерскую, даже не спросив, не голоден ли он. Мне повезло — он самостоятельный и прекрасно справится с микроволновкой, в которой только и требуется, что разогреть один из контейнеров. Ну хотя бы суши больше нет. Их же я тоже невзлюбила из-за него? Завидовала? Как же мои заверения, что я от него не завишу? Ну-ну.

Ещё я злюсь… хотя бы из-за того, что подмалёвок всё никак не выходит да и эскиз на полутораметровый планшет не могу нанести. Из-за чего-то ещё?

Мне нужен поход в художественную лавку. Я там успокаиваюсь. А выставка? Как к ней ещё подготовиться?

___

* Подмалёвок — вариант эскиза в живописи, начальный этап работы над картиной, представляющий собой нанесение на холст композиции будущей работы с проработкой цвета и теней.

Загрузка...