Когда канарейка рисует тигра

8 пёрышко

Такое возможно?

Марат потирает переносицу, рот и выдыхает, потупив взгляд.

— Так. — Концентрируется на моём лице. — А такое возможно? Ты же… нетронутая.

Будто это моя вина.

— Да, я же говорю, это сейчас не проблема. Я пока не уточняла подробности, но в общих чертах — да.

Сдувается, отодвигаясь от столешницы.

— Мне… надо подумать.

— Я понимаю, что это ответственное и очень серьёзное решение. Но для тебя ничего не изменится, честно. — Произношу мелодично и убедительно.

Судя по выражению лица, не понимает.

— Ты продолжишь жить, ну, где угодно, но не здесь. И всё будет совсем как обычно. Я ничего от тебя не требую. Только этот дом, — улыбаюсь виновато.

Сцепляет руки под грудью и выгибает бровь.

— То есть, если ты вдруг пройдёшь через это, то предлагаешь мне… быть… как ты сказала? Донором био-материала и папой по праздникам?

— Ну да, наверное… это же хорошо?

Надувает щеки и выдыхает одними губами, чётко показывая, что заявление моё спорно.

— Нет? Ты же тоже не хочешь играть в семью? Зачем нам это? Это же смешно, и не про нас совсем.

— Я вообще об этом не думал, птичка.

— Ну вот, — пробую улыбнуться, — это отличный вариант, честно! И тебе не придётся со мной… — скрашиваю виновато, — спать. Я просто погорячилась вчера, прошу прощения!

Нелепица. Марат спрашивает:

— Тебе так хочется ребёнка?

Вместо “да” пожимаю плечом. Он это улавливает, так что приходится исправляться.

— Конечно. Дети — это же прекрасно!

— И ответственно.

— Ну-у-у… я справлюсь.

— Точно? Ты одна со всем этим хочешь справиться?

— Ну есть же, в конце концов, мама… и няни? Такси, частные клиники, частные ясли, детские сады, элитные школы с особым отношением? Я не думаю, что это настолько сложно и я буду такой уж ужасной мамой. Ну, наверное…

На едва заметный миг закатывает глаза и шумно встаёт со стула.

— Можно я… запишусь всё-таки?

— Сама? Не испугаешься?

Он неплохо меня знает. Да и не так давно я же лично переложила все организационные моменты на его плечи, предоставив ему и его команде лишь свои работы. Хотя и этого мне хватило для волнения. С ответственностью у меня проблемы — я настолько боюсь всё испортить, что начинаю этот провал визуализировать и в итоге почти всегда порчу.

— В общем, я понял. — Убирает тарелку в посудомойку и ополаскивает кружку. — Если для тебя это так важно, дерзай. Но мне надо подумать. Я же могу отказаться?

— Пока что да. Конечно, — утвердительно киваю, — я попробую проконсультироваться для начала, можно?

Вздохнув выходит из кухни, оставляя меня с мыслью, что он всё-таки ну почти разрешил. Только простой поход в больницу вызывает у меня трепет, а такой… да еще и с анамнезом почти тридцатилетней девственницы… — не дойти бы вместо клиники до уныния, с которым я тоже вполне знакома.