Коллекция «Этнофана» 2011 - 2013

Пролог

С самого утра Папу Римского Урбана второго тревожило очень интересное чувство, которое до сих пор его не посещало. С одной стороны оно походило на предвкушение битвы. Битвы масштабной, кровавой и очень красочной. В таких боях обычно гибнет добрая сотня отборных солдат, а выжившие воины ещё долгое время рассказывают о своих и не совсем своих подвигах в ней. Вторая сторона, была более не приятной. Ему постоянно казалось, что его вот-вот должны обмануть. С чего он это взял? Папа и сам не знал, но с первых минут пробуждения тревога следовала за ним по-пятам. Во время молитвы, во время трапезы, во время деловых встреч, буквально везде. Собственно из-за этого, к вечеру, он невыносимо устал, стал раздражительным и нелюдимым. За каждой колонной, за каждой статуей ему чудились всякие мерзкие создания. Разглядеть их, Урбан не успевал, правда, он и не очень старался. Да и день выдался тяжёлым. Встречи, встречи, совещания с кардиналами и магистром госпитальеров. И везде одни расстройства. Везде проблемы, требующие немедленных и серьёзных решений, но какие тут решения, когда адреналин выплескивается в кровь почти ежеминутно, а за каждым углом скрывается какая-то адская тварь.

К семи вечера, когда солнце только начало сползать с небосклона, а на его место ещё и не думала подняться луна, Урбан второй приказал принести документы в его кабинет. Как только повеление было исполнено, он покинул свой трон в зале приёмов и устремился в кабинет. Со всей беготней он забыл пообедать, а от ужина отказался сам. Просто из-за того, что во время побега в своё убежище, он машинально отвечал всем — нет. А кто мог подумать, что среди толпы служителей и нескольких новых рыцарей окажется кухарка? Теперь ко всем бедам добавился ещё и голод, а ведь для нормальной работы надо быть сытым и счастливым, тем более для такой работы, какая была у него.

За прошедшую неделю кипа для подписей набралась более чем приличная и везде, как назло, надо было всё внимательно прочесть и трижды обдумать прежде чем что-то решить. Мозг отказался работать после пятого холста, но Папа Римский, не давая заслуженного отдыха своим пожилым и усталым глазам, продолжал листать бумаги. Таким образом добиться большого прогресса, увы, не выходило. Глаза всё время отвлекались на всякие мелочи. То картина не так висит, то ваза кривовато стоит, то бумаги, после работы, сложены не аккуратно. Руки мгновенно стремились исправить эти недостатки богатого убранства, но куда старческим пальцам до таких масштабов?! Через полчаса он всё же сдался под напором лени и усталости. Теперь работа проходила по следующей схеме: Один прочитанный лист, одно развлечение и так по кругу. Он надеялся хоть так заглушить чувство тревоги и в целом у него это получалось. По крайне мере, галлюцинации прекратились.

Работа текла неторопливо, сонно, ему казалось, что пройдёт ещё мгновение, и он заснёт с пером в руках. Ему бы этого очень хотелось, но вот стражники… Ох эти новички. Ничего нельзя доверить этому Пасхалию! В кой то веке личная стража отправилась на задние и вот такое! Стоило Урбану только прикрыть глаза, расслабиться, отдалится от этого грешного мира, как они мгновенно стучали в дверь, проверяя всё ли нормально с ним, а стучали они часто. Папу Римского откровенно бесило их поведение. Он, конечно, был не молод, далеко не молод! Но не до такой же степени, чтоб уйти на небеса не доделав все земные дела. А дела никак не хотели кончаться! Даже кипа нетронутых бумаг выглядела настолько неприступно, что поневоле хотелось всё бросить и уйти спать. Что уж говорить об остальном. Однако, не смотря на раздражение и усталость, он молчал, и каждый раз старался отвечать стражам, как можно мягче, хоть это и требовало невероятных усилий.

Солнце почти село, осталась лишь небольшая красная полоса на границе неба с землёй, которая уменьшалась с каждой минутой. Показались первые звёздочки, ещё слишком тусклые, чтоб любоваться ими, но для человека стремящегося занять себя, хоть чем-то, только не работой, этого вполне хватало. Собственно настало время отдыха, Урбан покинул своё мягкое кресло, прошёлся вдоль стола, случайно задел пару пергаментов, которые предательски повалились на землю. Поднимать их он не стал, решив, что это сделают стражи, которые с минуту на минуту должны были постучаться в дубовую дверь. Хоть тут их прилипчивость могла пойти на пользу.

Он прошёл к окну, одёрнул штору. Сразу задул сильный летний ветер, принёсший с собой ароматы спокойствия и цветов. Если бы он был помоложе, то этот аромат показался бы ему романтичным, приятным и замораживающим, но в таком возрасте об таких эпитетах и речи быть не могло. Приятно? Да, но не более. Так же порывы воздуха не постеснялись задуть все свечи в комнате, и немного приглушить огонь в камине.

Урбан второй задёрнул штору, так и не налюбовавшись небом, и почти на ощупь зашаркал к камину. Дойти до цели без потерь, у него не вышло. Он стукнулся ногой об большой шкаф с книгами, уже третий раз за неделю, и, причём об одно и то же место! Наружу запросились очень некрасивые высказывания, но он сдержался и, прихрамывая, добрёл до последнего источника света в комнате.

— Когда-нибудь я от тебя избавлюсь бесполезная штуковина. — Проскрипел он, когда прошёл мимо постоянно калечившего его шкафа, с тлеющей щепкой в руках.

Зажечь свечи заново оказалось сложной задачей. Половина из них догорела почти до самого основания, а вторая просто отказывалась слушаться веления Папы Римского. Но вот, через минуту, комната обрела тусклые очертания в свете пяти огоньков. Маловато для чтения, но на большее у Урбана не хватило терпения.

Как только он взял в руки следующее донесение, новый порыв ветра задул три свечи. Ругая свою рассеянность, он пролетел до окна, закрыл его и аккуратно, чтоб не задеть шкаф, вернулся в кресло. Деревянная мебель, так любящая своего хозяина, кажется, расстроилась, по крайне мере так показалось Папе Римскому. Её деревянная резьба напомнила ему грустную ухмылку одного старого знакомого, которой недавно скончался. Хороший был человек… Глупый, но хороший.

Третий раз он рухнул в своё кресло, задрал рукава мантии, взял перо, и с удивлением обнаружил, что перед ним стоит тарелка с пирожками, а рядом с ними соус в серебреной соуснице. Блюдо было настолько ароматным, что Урбан облизнулся и глубоко вдохнул приятный запах свежих изделий. Булочки были с мясом, а соус, кажется, сырный. Идеальное сочетание. Он жадно схватил одну мягонькую пышечку и чуть не засунул её себе в рот, но в последний момент остановил себя.

— Здравствуйте, вы кушайте, кушайте. Я подожду. — Прозвучал чей-то голос во мраке. Папа Римский аж подавился слюной, от неожиданности. Кто-то посмел явиться без приглашения в покои самого главы христианской церкви. Такой дерзости свет не видывал и куда смотрит стража?!

— Вы не переживайте, я к вам по делу, мы знаете ли тесно сотрудничали с вашим предшественником, пока он не умер. Сожалею, что не получилось предупредить вас, о моём везите заранее, но раз уж всё так сложилось, что сегодня мы встретились в ваших прекрасных покоях, то давайте обсудим несколько взаимовыгодных моментов.

Урбан протянул левую руку вперёд, приглашая незнакомца за стол, а второй рукой потянулся за маленьким ножом, обычно служившим для вскрытия свежих писем. Орудие было, конечно, не боевым, но чтоб задержать пришельца и позвать стражу на помощь хватило бы.

— Если разрешите, я начну. — Папа Римский еле заметно кивнул. Не от того, что ему захотелось выслушать собеседника, а из-за еды. Наивкуснейший аромат путал мысли, желудок отчаянно пытался намекнуть хозяину, что было бы хорошо накормить бедное и голодное создание. Вместо того чтоб выдумывать всякие авантюры и пытаться позвать охрану. — Собственно вы должны знать, что Виктор, ваш предшественник, тесно сотрудничал с нашим орденом. И если опустить детали… В общем всё так сложилось, что нам требуется ваша помощь.

Урбан поднял руку в воздух, прерывая неизвестного. Повисло молчание, пришелец не решился продолжить, а Папа Римский пытался разглядеть наглеца, но он то ли специально, то ли случайно встал в тёмном углу, а там, не то, что разглядеть человека невозможно, а даже увидеть его силуэт не получится. Обычно, во время встреч, Урбан второй ставил в этот угол самого верного рыцаря, для безопасности. Оттуда можно было в один прыжок добраться до папского стола, а самое главное, человек, стоявшей там, оставался незамеченным.

Наконец, Урбан решился прервать молчание. Рассудив так: выслушать идиота всегда можно. Тем более, что дураков, которые просят помощи у великого Папы Римского, он не боялся, скорее наоборот. Так что, он взял себя в руки, тяжело вздохнул, приятный аромат вскружил голову, и чуть не сбил весь настрой, но всё же, Урбан сказал твёрдым, повелительным тоном. Как ему показалось даже слишком грубым, однако по-другому с наглецами нельзя, иначе они вконец сядут тебе на шею.

— Вы кто такой и как попали сюда?

— Простите мои манеры. Меня зовут Ерл, а попал я сюда… очень просто. Не беспокойтесь, этим путём к вам больше никто не пройдёт. — Ерл сделал шаг к столу, тусклый свет огня еле заметно осветил его лицо, прикрытое плащом. Урбану показалось, что его кожа какая-то неестественная, не правильная, прозрачная что ли. — Позвольте мне закончить, у меня очень мало времени, а если у вас останутся вопросы, то тогда я отвечу.

— Я вас внимательно слушаю, только попрошу, говорите быстрее. Знаете ли, у меня нет ни малейшего желания тратить на вас хотя бы лишнею секунду своего времени. — Папа Римский откинулся на спинку кресла, и приготовился выслушать очередную порцию лжи, которую ему обычно скармливали богатые и не очень графы, сэры, короли и прочие людишки, стремящиеся любой ценой заручиться помощью церкви.

— Благодарю. Как я уже сказал, мы сотрудничали с вашей церковью давно, почти с момента её создания. Наши взаимоотношения всегда строились на взаимовыручке и взаимопонимание. Мне очень жаль, что в последние годы нам не удалось связаться с вами. Это очень большой просчёт с нашей стороны. Мы бы хотели обсудить всё с вами заранее, но нам помешали.

— Ближе к делу. — Прервал его Папа.

— Нам нужна ваша помощь. У нас возникла проблема. Одно из наших хранилищ взломали, пока непонятно как, и кто это сделал. Мы просим вас оказать нам поддержку в защите его от… еретиков, иноверцев и прочих врагов церкви.

— И что же хранится в этом, как вы сказали «хранилище»? Золото, брильянты, может все сокровища мира, или может что поинтереснее? Раз уж вы нагло являлись сюда и теперь просите помощи, у вас должны быть весомые основания для этого. — Урбан сложил руки на груди, ему нравилось, что теперь он тут главный. То есть он и был тут главным, но теперь это знал и он, и его собеседник.

— Вы что-нибудь слышали о волшебных фигурках? — Скорее не спросил, а предположил Ерл. Как будто он знал, что в подземельях Собора Святого Павла, храниться не один десяток именно таких фигурок.

— Возможно, но мне бы хотелось узнать, что вы имеете в виду. — Уклончиво ответил Урбан второй.

Ерл ничего не сказал, вместо этого, он достал из-за пазухи маленьких, потёртый мешочек и положил его перед Папой. Урбан медленно развязал бечёвку, попытался сделать безучастный вид, чтоб не показывать своей заинтересованности, но видимо всё было написано на его лице. Ерл смотрел на него и улыбался. Папа Римский, наконец, смог разглядеть его. Худой, даже хрупкий, светлые волосы, строгие черты лица, большие глаза и кожа действительно прозрачная. Правда, сейчас это его мало интересовало, ему было намного интереснее узреть содержимое мешочка.

На стол вывалилась серебристая фигурка единорога. Папа сразу понял, с чем имеет дело. Знакомый, неразрушимый и холодный метал, искусная работа неизвестного мастера.

— Признаюсь, вы меня заинтересовали. Что же вы хотите? — Урбан второй спрятал фигурку в карман. Прозрачный, похоже, знал, что Папа не отдаст предмет обратно, поэтому он ни на секунду не смутился и остался таким же собранным и спокойным.

— Захватите Антиохию до 1098 года.

— Вы понимаете, о чём вы просите?! — Возмутился Папа Римский. — Как вы это себе представляете?! И опять же, с чего я должен вам помогать?

— Вы получите ещё несколько предметов, а повод и помощь масс, мы берём на себя, вам лишь надо согласиться помочь нам, и тогда все будут довольны.

— Сколько предметов у вас в хранилище?

Вопрос Папы Римского поставил прозрачного в тупик.

— Где-то сорок. — Ответил Ерл неуверенно и не думая, за что сразу поплатился.

— Мне кажется их там намного больше, точнее, я в этом уверен. Давайте так, вы отдаёте мне пятьдесят предметов, а за это, я вам помогу.

У прозрачного чуть челюсть не отвисла, однако он тоже был не промах. Ерл быстро собрался, стёр раздосадованную гримасу с лица и деловито продолжил.

— Это слишком много. Максимум двадцать, и то, тогда мы сами отберём все предметы.

— А мне так не кажется. Сами посчитайте, десять за явление без приглашения. Десять за то, что соврали мне на счёт их количества. И не препирайтесь, за свои слова надо держать ответ. — Твёрдо сказал Урбан, видя, что Ерл хочет перебить его. — Ну и тридцать за работу. Я прекрасно понимаю, что это не пустяковое количество. Так что давайте так. Десять фигурок, я отберу сам, а остальные сорок, то есть тридцать девять, единорога вы мне уже отдали, выберете вы. Треть вручите мне в ближайшее время, где-нибудь в этом месяце, а остальные по завершению работы. Вас это устраивает?

— В целом, да. — Прозрачный на секунду замешкался. — Только ещё одно. У нас есть отряд отборных солдат. Пусть они будут участвовать и по возможности командовать в грядущей операции.

— Да будет так. Если не секрет, как зовут ваших… хм… «солдат»?

— Их капитана вы знаете, его зовут Генрих Элионский. Остальные личности вам не известны. — Ерл сделала паузу, его голос стал тиши и в нём отчётливо стали слышаться нотки злости. — Прошу меня простить, мне пора. Не беспокойтесь, я сам найду выход. Да, и попробуйте булочки, они очень вкусные.

— Попробую, не переживайте. — Урбан наклонился к блюду, вдохнул его сладковатый запах, который не стал ни на капельку слабее, за всё время разговора, а когда он поднял голову, прозрачного и след простыл.

Выпечка оказалась невероятно вкусной. Папа Римский жадно и быстро поглотил всё содержимое блюда и соусницы. Еда настолько приглянулась ему, что он смягчился, и если бы тут был прозрачный, он бы без единой задней мысли обнял его, и может, даже, разрешил отдать не пятьдесят, а, допустим, сорок пять предметов. Но, к счастью Урбана второго, и печали Ерла, прозрачного тут не было. Папа Римский был один.

Закончить всю работу у него не хватило сил. Ближе к десяти вечера он отправился в свои покои, по пути отругал стражу, которая заснула на посту. Не сильно, так, скорее, для профилактики. А в одиннадцать часов, он уже нежился в своей большой и мягкой кровати. В голове Папы рисовались разные образы, одни хорошие, другие не очень, но все они в скором времени слились в одну ясную, как день картину, которая стала основой для тяжёлого сна.

Следующей день главы церкви грозил быть таким же напряжённым и неприятным, как и этот.

Глава первая Ночное сражение

Шел четвёртый день плавания галеры «Санта-Мария», идущей к Константинополю на встречу с войсками Крестового похода. Всё было хорошо: воды и провизии хватало, никто не болел, хотя новеньким было явно ещё не по себе от первой морской прогулки. Дул попутный ветер, поэтому вся команда галеры особо ничем не занималась. Кто-то спал, кто-то играл в карты, пока кок готовил обед, рыцари, находившиеся на палубе, откровенно скучали и не знали чем себя занять. Одни играли в кости, вторые мечтали о будущих битвах, а остальные точили свои мечи и стрелы. Хотя казалось бы — куда острее?

Действительно плавание проходило очень уныло, уже третий день на горизонте не было ни кораблей, ни берега, даже птицы, которые обычно ошивались около корабля, и то пропали.

На бочке в самом углу палубы сидел рыцарь Пётр Манфреди, он был высокого роста, с густой шевелюрой и небольшой чёрной щетиной. Родом он был из старинного итальянского рода, настолько старинного и бедного, как это ни печально, что его успели забыть абсолютно все. Однако всю жизнь он жил во Франции. Поправка — всю сознательную жизнь, он жил во Франции. Его детство прошло бок о бок с крестьянской шпаной, поэтому особой учтивостью или галантностью он не отличался, хотя что-то в нём было. Корни, наверно…

Конечно, родной язык он знал и знал очень хорошо, но говорил всё время на французском. Отец Климентий настаивал на этом. Собственно этот старый проходимец и заставил Петра отправиться в поход. Не насильно, нет, но словом, а слова святой отец подбирать умел. После недели уговоров Пётр сдался, и теперь его жизнь была целиком связана с красным крестом, расшитым на мантии у него на груди. А крест — это такая сложная вещь, от которой не откажешься, даже если на корабле стоит удушающая жара и скука.

Немного разбираясь в мореплавание, он считал, что корабль едёт не самым быстрым и безопасным путём. В своих познаниях он не был уверен на сто процентов, но вот то, что на горизонте не было кораблей, это его беспокоило. Пётр собирался поговорить об этом с капитаном Иоанном Голебовым, как тот появиться на палубе. Глупая фамилия никак не подходила под образ капитана. Пётр бы скорее дал ему прозвище — пьянчуга. Хорошая фамилия для капитана, в глазах которого не опасное синее море, влекущее моряков своей непредсказуемостью, а бутылка рома!

По слухам Голебов был родом из смешанной семьи, мать его была француженкой, а отец араб, живший на территории Византии. Капитан был смуглым, имел длинную бороду и практически был лысым, по мнению Петра, его вид был довольно забавным. Команда считала его хорошим человеком, правда имеющим небольшие странности. В основном это связывали с тем, что он пережил около семи кораблекрушений. Эти истории переходили из уст в уста путешественников, но о правдивости их судить никто не мог. Безусловно, по мнению всех, это оказало на него влияние.

Чёрез полчаса Иоанн вышел из своей пропахшей каюты. На лице чётко читалось — не подходить, на кого наткнусь, убью, наглеца, своими руками! Он прошелся по палубе, отдал пару приказов, посмотрел на карты, взял у кока рома и снова отправился в каюту.

Петру хотелось крикнуть ему в след. Может что-то обидное, а может, и нет. Просто возникло такое желание. Но дальше желания это не продвинулось, и он остался сидеть на бочке с пресной водой.

День шел по-прежнему, путешествие не преподносило никаких событий. Пётр задремал, ему снился бой двух людей. Один был крестоносцем, с длинным копьём, украшенным на конце полотном с красным крестом. Почему то Пётру он казался знакомым, хотя лица его не было видно. А второй сарацином, высоким и сильным. В тот момент, в тот самый момент, когда все события подходили к своему апогею, когда рыцарь должен был нанести последний удар, сон прервал его друг Павел Паули.

Пётр с Павлом дружили с детства. Вместе росли, вместе отправились в монастырь, вместе сбегали из него в город, вместе получали по голове за это. Они были очень похожи и некоторые считали их братьями. Он был также высок и статен, как Пётр, но не имел длинных волос, а был пострижен всегда коротко, так же любил мореплавание, но совершенно в нём не разбирался. Скорее для него поход был весёлой прогулкой, чем войной. Что сказать, сын пастуха, а не дворянин, хотя для Петра это никогда не интересовало. Он любил своего друга за все те черты, за всё то, что было в нём самом. Смелость, храбрость, решительность, немного глупости, но как без этого?

— Пётр, дружище, хватит дремать, так ты проспишь весь поход. — С улыбкой на лице сказал Павел и похлопал его по плечу. — Пойдём лучше поедим, обед скоро закончиться. Ты же знаешь этих моряков, пьют за двоих, едят за троих, спят за четверых, надеюсь, хоть драться они будут достойно.

— Да я не спал, просто прикрыл глаза. — Пётр не любил спать днём и считал людей, любящих такое время провождение, последними лентяями, но на корабле настолько всё было уныло и безынтересно, что кроме как спать занятий, практически, не было. Он встал, отряхнулся и пошел с Павлом обедать.

Обед был не слишком богат, немного уже черствого хлеба, пресная вода и остатки мяса, набранного на острове Сицилия. Рыцари прочитали молитву и начали обедать. Трапеза прошла без особых происшествий, за исключением пьяного матроса. Тот ввалился в столовую, он был явно не в себе, кричал о каком-то предательстве, что все на корабле обречены, что во всём виноват капитан и что он всех обманывает. Боцман Ирей подошел к нему и сразу всё понял, тот не понятно как, выпил столько рома, что хватило бы на целую команду. Наверное, обчистил капитанские кладовые. Это было видно по его красным глазам, несвязной речи и по чудовищно сильному запаху, идущему от него. На удивление всех боцман ничего ему не сделал, а лишь отправил в трюм, протрезветь. Через час обед закончился и все разошлись по своим местам. Если таковые имелись. Пётр и Павел решили походить по палубе.

— Павел, как ты считаешь, верным ли мы курсом идём? По моим расчётам, наш корабль должен был уже вчера увидеть землю.

— Пётр расслабься, что ты всё переживаешь? Капитан говорит, что всё хорошо и у меня нет поводов ему не доверять. Тем более это не наша задача — следить за курсом, мы всего-то должны сражаться да побеждать.

Если бы их сейчас услышал кто-то из местных сержантов или упаси бог, капитан, то мало им бы не показалось. Такое панибратство между рыцарем и оруженосцем было дикостью, доселе невиданной на корабле или незамеченной. Пётр не хотел быть первым из тех, кого поймают за этим делом, поэтому он сбавил тон.

— Ну, возможно ты и прав, но всё же, я не могу избавиться от мысли…

В этот момент на палубу вернулся капитан. У него стал не здорово красен нос и глаза, а вид из помятого превратился в избитого, как будто он простоял десять минут в бойцовском кругу против боцмана, того ещё здоровяка.

— Видимо ром сделал своё дело. — Тихо, чтоб Иоанн не услышал, прошептал Пётр.

Капитан подозвал к себе боцмана.

— Который сейчас час, Ирей? — С беспокойством в глазах, которое не укрылось от Петра, прошептал он.

— Примерно, пять. — Подскочив к капитану, сказал Боцман. Нервничая, капитан осмотрел палубу, посмотрел на Петра с недоверчивым взглядом. И отправился на нос корабля, при этом что-то бормоча.

— Капитан, капитан Иоанн. — Выкрикнул Пётр, приближаясь к нему. Тот обернулся.

— Что тебе надо, крестоносец? — Брезгливо сказал Иоанн и продолжил своё странствие.

— Мы точно плывём правильным курсом?

— Да, правильным! — Твёрдым, даже немного злым тоном, ответил капитан, повернулся и быстро зашагал от Петра.

— Манфреди, пошли, надо заточить оружие и проверить доспехи. — Прошептал почти на ухо, подошедший к нему Павел. — И отстань от капитана, всё равно сейчас адекватного ответа ты не получишь.

— Да, пошли, но что-то всё же тут не так…

Спустившись в низ, они обнаружили целую кучу оружия. Оно было буквально везде. На бочках, на полу, в каждом углу и что самое странное, в свободных гамаках. Даже удивительно как тут могли жить люди?

— Да тут работы будет на добрые три часа, а ты говорил, что на корабле нечем заняться. — Павел улыбнулся и первым влетел в груду железа.

— Да, ты прав. — Пётр оглядел каюту и тяжело вздохнул, после хоть и не очень плотного обеда работать хотелось меньше всего. Тем более на корабле царила невыносимая жара. Трюм же напоминал баню. К удивлению Петра он увидел пару потёртых веников.

— Может и вправду кто-то решил тут устроить парилку? — Пробормотал он себе под нос.

Как только рука коснулась первого орудия, сзади послышались шаги. Пётр оглянулся, это был тот парень, который прибегал во время обеда. Павел не заметил гостя, отошёл в дальний угол, упал, зацепившись об копьё. Поднялся ужасный шум.

— Парень, с тобой всё нормально? — Поинтересовался Пётр.

— Лучше чем у вас! — Всхлипнул он. — Я-то ещё успею унести ноги… — Парень подхватил кинжал, лук и стрелы. Криво улыбнулся Петру и взлетел по лестнице.

За проверкой и расстановкой оружия прошло ещё пять часов. Работ заняла больше времени, чем они думали и всё из-за большой кучи оружия в правом углу. Копья, зацепившиеся за сети, никак не хотели из неё вылизать, а сети резать было нельзя, так-так они были нужны для охоты на крупных зверей. Освобождённые сети убрали подальше. Сеть не поддавалась на уговоры, Пётр подходил к ней и так и этак, в какой-то момент он начал разговаривать с ней, дело дошло до абсурда: Пётр чуть ли не уговаривал её распутаться! Ей богу только цветы в руки и вперёд, прям ловелас. Естественно это заметил Павел, и тут полетели «подколки», затянувшие процесс до невозможности, да ещё боцман явился. Искал что-то, но, видимо, не нашёл.

Не успели парни отдохнуть, как вниз поспешили остальные обитатели корабля. Измотанные бойцы рухнули в свои очищенные гамаки, и даже спасибо не сказали! Кто-то снова разбросал своё оружие по полу. Никакого уважения к человеческому труду! Пётр аж покраснел и захотел начистить рожу одному особо честолюбивому воину. Но Павел его удержал.

Едва Павел коснулся своего спального места, по галере разнёсся громогласный храп. А вот Пётр не как не мог заснуть. Он ругал себя за то, что задремал сегодня днём, ведь, по его мнению, именно это событие не давало ему покоя. Полежав полчаса и не заснув, Манфреди поднялся на палубу подышать свежим морским воздухом.

Была спокойная ночь, дул слабый ветерок и на небе было огромное количество звёзд. Вокруг него не было ни души. Все либо спали, либо были на носу корабля и рассказывали друг другу байки. Постояв у борта, наглотавшись морской пены — одна очень не учтивая волна облила не в чём ни повинного рыцаря. Чертыхнувшись, Пётр отправился именно на нос. Он не любил шумных компаний, но в данной ситуации вариантов не было. Можно было попробовать спуститься и снова попытаться уснуть, но морская вода окончательно отбила эту идею.

Подойдя к носу, он увидел пятерых мужчин. Они играли в кости, пили ром и травили байки о разных приключениях. Пётр присел на мешок с чем-то хлюпающим и неприятно пахнущим, о содержимом он предпочёл не думать, и взял стаканчик с красноватой жижей, но пить её не стал. Он это дело не любил, однако выглядеть белой вороной не хотелось. Старый матрос с длинной рыжей бородой рассказывал историю об этих водах.

— Говорят, что в этих морях водиться страшное чудище, любого кто с ним сталкивался, больше никогда не видели. Рассказывают, что у него десятки глаз, громадные щупальца и гигантский хвост, украшенный острыми, как мечи сарацинов, шипами. — Он, было, хотел продолжить, но его перебил молодой крестоносец со сколотым передним зубом.

— Ха! Кто же тебе рассказывал, если ты говоришь, что его никто не видел, а если и видел, то тот уже давно на дне морском? — Старик посмотрел на него злым и недобрым взглядом, но ничего не сказал. В этот момент в разговор влез другой крестоносец. Он был уже изрядно пьян, но рассказ у него получился довольно связный и занимательный.

— Чудовища, морские твари — это всё сказки для детей, настоящая опасность этих морей — сарацины. — При этих словах сердце Петра сжалось. Он не считал себя трусом. Но истории о сарацинах, арабах, южанах, как их не назови, наводили на него страх. Конечно, в этом походе они должны были сражаться именно с ними, но как это будет происходить, думать не хотелось. Старик продолжил.

— Около двадцати лет назад я плыл на Галере «Восход» вместе с ещё одним кораблём под названием «Прибой». — Он сделал паузу и глотнул ещё рома. — Ночью мы сбились с курса и потеряли из вида наших товарищей. Плутая три дня, не видя ничего кроме воды, мы отчаялись. Однако ночью мы встретили корабль, не знакомый нам, без флагов и огней. Капитан решил идти на сближение, другого варианта у нас не было — провизия и вода кончались, нам срочно требовалось помощь. — Пояснил старый крестоносец. — Подойдя ближе, мы подняли белый флаг и спустили шлюпку, для переговоров. В тот же момент как она достигла воды, палуба, не знакомого нам корабля, озарилась ярким светом. Это были стрелы, в их свечение мы разглядели изогнутые мечи и их разнообразные одеяния. Это сарацины, раздался крик капитана, но сделать, что либо, мы уже не успели. Крики эхом разлетелись по нашей палубе. — Он налил себе ещё рома, но пока пить его не стал.

— Сарацины значит говоришь. Ха! Ребята они хоть смелые и безжалостные, но не самоубийцы же. Идти по этому маршруту, одним кораблём, да тут можно без проблем нарваться на какой-нибудь небольшой флот. И тогда им мало бы не показалось. — Вставил со свойственной ему усмешкой молодой крестоносец.

— Я же говорю, мы сбились с курса, куда мы приплыли, я не знаю, но не хочешь, не верь, а рассказ попрошу не перебивать. — Жестким тоном ответил старик. Молодой хотел что-то сказать, но Пётр его перебил и попросил продолжить.

— Так вот, о чём я, а да, стрелы. Все разом, как по приказу, стрелки выстрелили. Стрелы возвысились над нашими головами, осветив всё пространство вокруг. За считанные секунды я сообразил, что происходит и сиганул в воду. Не скажу, что падение моё было очень удачным, я зацепился головой о наше весло. Потеряв ориентацию, я чуть было не ушёл по воду, но я выплыл из этой поганой пучины. Не видя всей ситуации творившейся на корабле, я начал отплывать от него, это было легко — течение относило меня дальше и дальше от корабля. Я лишь слышал крики, крики гибнущих друзей. Прошло часа два, место битвы не было видно, но моё движения не останавливалось, меня гнал страх и этот страх был велик. Через час меня покинули силы, и я отдался течению. Я начал молиться, ведь другой надежды кроме как на бога, у меня не было. В этот момент надо мной показался «Прибой». Меня подняли на борт, обогрели, накормили, перевязали мне голову и, рассказав эту историю, я заснул. Позднее мне объяснили, что мы отклонились от курса и попали в их воды. — Он ещё много рассказывал о том, что было дальше, но для Петра это уже было не интересно, к тому же, молодой крестоносец снова начал высказывать свои сомнения об истинности этой истории. Пётр встал и пошел обратно наблюдать за звёздами и за морской пеной.

Простояв на борту около тридцати минут, вымокнув до нитки — дерзости в эту ночь у моря хватало, Пётр, было, собрался спать, но его внимание привлёк мигающей свет, со стороны кормы корабля. Приглядевшись, он увидел человека, держащего в руке факел, периодически накрывавшего огонь тканью. Сначала Пётр не понял, что происходит и тихо, чтоб его не заметил неизвестный человек, подкрался ближе. Он ничего не понимал, зачем кому-то ночью, давать что-то, отдалённо похожее на сигналы, в пустоту ночного моря. Манфреди взглянул в темноту, на фоне чёрного моря и такого же чёрного неба появился другой огонёк. Вглядываясь в огонь, несколько минут он заметил, что тот стал больше. Найдя на палубе чью-то забытую подзорную трубу, он взглянул туда, где был приближающейся свет. В тот же миг Пётр ужаснулся. Это были два сарацинских корабля. Он выхватил свой меч из ножен и с криком. — Тревога! — Бросился на предателя. Подбежав ближе, он узнал Иоанна. Решив не давать шанса бывшему капитану, он занёс меч над его головой. Но Петру не получилось совершить своё правосудие. Голебов заметил приближающегося рыцаря, сделал резкий прыжок в сторону и нанёс сильный удар Петру в челюсть. Пётр покачнулся и упал на спину. Иоанн хотел было добить нападавшего, его же мечём, который так неудачно выпал из рук, но звуки приближающихся людей со стороны носа корабля спугнули его. Капитан, недолго раздумывая, прыгнул за борт и поплыл к вражеским судам. К смельчаку подбежали запыхавшиеся рыцари, помогли ему встать и молодой, тот с носа, пренебрегая всеми манерами с ходу начал расспрашивать о случившемся.

— Что случилось? Где капитан? Что за корабли нагоняют нас? Что делать?

Старший шикнул на него, мол, дай человеку прийти в себя, но выражение всех лиц было многословным. Все хотели узнать о случившемся, и им было откровенно плевать на какие-то проблемы неуклюжего парня, который только что получил удар в челюсть. К слову, удар оказался сильным, у Петра потекла кровь изо рта, а в глазах начало двоится.

— Капитан нас предал, поднимайте команду, враги на подходе. — Пётр хотел приказать открыть огонь по предателю, но его уже не было видно.

— Может спустим шлюпку для переговоров? — Спросил один из крестоносцев.

— Сарацинам не нужны переговоры, им нужна лишь наша кровь. Поднимайте всех, пока враг ещё не на нашей палубе. И пусть гребцы работают активнее! Может нам удастся уйти…

Все, за исключением молодого, который до сих пор пытался что-то сказать о переговорах, кинулись выполнять приказ Петра.

— Тревога, все на боевые посты! — Кричали они. Понемногу на палубе собралась приличная толпа. Манфреди осмотрел их, одни были в доспехах, надетых кое-как, другие и вовсе не имели их и лишь прихватили свои мечи и щиты. Пётр подумал.

— «Хорошо, что я с Павлом разобрал груды оружие, без этого на палубе не собралось бы и половины народа. Все бы разбирали этот «мусор»». — Кстати, говоря, о Павле, тот стоял в первых рядах и глупо, с заспанным видом, смотрел на Петра, будто задавая вопрос, — «Что происходит?».

Манфреди не был прирождённым командиром и честно говоря сложившаяся ситуация ставила его в тупик. Но он собрался и строгим, спокойным голосом громко объявил. Только это туча глупых коровьих глаз, пугала его больше любых сарацинов, поэтому, местами, его голос начал срывался на писк, ещё до появления самих врагов. Парочка рыцарей в заднем строю заржала над ним, но поймав на себе ненавистные взгляды, они успокоились.

— Капитан Иоанн предал нас, он оказался помощником наших врагов, которых и привёл к нам. Сразу говорю — врагов много, и я предполагаю, что они уже осведомлены о наших боевых ресурсах. Так случилось, что капитан, бывший капитан Иоанн сбежал. Но мы — рыцаря бога, нам не страшен, ни один враг и с божьей помощью мы одержим победу! Все по местам! — Раздался громкий рёв толпы, поддержавшей «нового» капитана. И все разбежались по углам. Прям, как крысы, хорошо, что ещё не прыгнули за борт… Копейщики заняли все позиции, которые находились у бортов корабля, за ними находились мечники, а лучники находились в центре корабля.

— Лучники, зажигайте стрелы, не дадим им спокойной жизни, подожжем их корабли!

Команда Петра была выполнена, на его удивление, очень быстро. Он стоял и наблюдал за происходящим, говорил, что и кому делать при попытке врага проникнуть на корабль, куда встать и ещё много других мелочей. Манфреди заметил, что из почти четырёх сот человек находившихся на галере, всего около сорока были с луками. Это было странно, ведь по плану на каждой галере, в этом походе, должно было находиться не менее ста сорока лучников. Пётр решил проверить, не остался ли кто-то из воинов в трюме.

— Павел, иди сюда. — Павел, до сих пор стоял в недоумении. Поэтому он не сразу откликнулся на призыв командира.

— Пётр, что происходит, расскажи мне хоть что-то, я ничего не понимаю, почему ты командуешь? Нет, какого чёрта ты командуешь?! — Услышав такие восклицания в адрес капитана, пара бойцов расслабились, опустили оружие и о чём-то зашептались.

— Нет времени все объяснять, могу лишь сказать, что твой любимый капитан оказался предателям и завел нас в ловушку. Павел, оставайся здесь и следи, чтоб на корабле не поднялась паника. Так же приглядывай за командой, вдруг у Иоанна были сообщники. А у меня есть дело в трюме. Я скоро. — С этими словами он повернулся и, расталкивая зевак, устремился в трюм. «Надеюсь, Павел сделает всё правильно» — подумал он, спускаясь вниз.

Пётр быстро нашел не достающих воинов. Это был молодой, недавно собранный отряд из северной Италии. Об его безалаберности уже ходили легенды, поэтому Манфреди ничуть не удивился.

— Подъём салаги! — закричал Пётр.

— Дай поспать, ещё даже солнце не встало. — Сказал молодой воин, который лежал рядом с проходом, около которого стоял Пётр. — После этих слов, воин получил мощный удар ногой, прямо под рёбра. Он с грохотом упал с кровати и застонал.

— Вы что, не слышали?! Враг у нас на хвосте. Всем быстро занять свои боевые посты.

В этот раз толпа повиновалась Петру, неохотно, конечно, но большего было и не нужно. Они быстро поднялись, схватили луки и стрелы и побежали наверх. Капитан отметил, что сборка прошла быстро, без сучка и задоринки, даже странно. Пройдя все койки чтобы проверить, не остался ли кто-то тут ещё, он заметил в углу того самого парня прибежавшего во время обеда и кричавшего о предательстве. Узнать его было не трудно — обычно на корабле не встретишь бедняков с чёрной шёлковой накидкой, это же редкая и дорогая вещь. Петр решил расспросить его, откуда он узнал о капитане, ведь тот мог знать и об его сообщниках.

— Эй ты! Ты откуда узнал о предательстве? — Но Парень не отвечал. Подойдя поближе, Пётр не заметил какого-либо движения со стороны этого моряка. Он был бледен, с разбитой губой и большим синяком под левым глазом. Пётр подергал его, ударил по лицу, но тот не шевелился.

— Он мёртв. — Сказал Манфреди, непонятно кому, опустил ладонью глаза бедолаги, прочитал молитву и отправился наверх.

На палубе всё было спокойно, настолько спокойно, насколько это было возможно с врагом на хвосту и с беглым капитаном, который наверняка знал, что им не уйти.

— Стрелы к бою, при подходе врага на расстояние выстрела огонь! — Крикнул Пётр, как полностью поднялся на палубу. Звучит легко — всего-то подняться по лестнице, но на деле это оказалось настоящим испытании. Его как будто не замечали, три раза ему наступили на руку, пока он карабкался наверх, ругая растерянных солдат.

Через минуту началась перестрелка, первый выстрел был с корабля рыцарей. И сразу удача! Первый выстрел — сразу в цель. На вражеском корабле сразу разразился дикий, даже животный, вой. У Петра аж мурашки побежали по телу.

Пётр наблюдал за происходящим, с какой-то непонятной ему самому радостью. Вот десяток стрел попали прямо на нос корабля, где стояла большая часть их лучников, а вот и несколько стрел подожгли паруса. К сожалению, потери врагов на таком расстоянии ещё не были видны. А потеря нескольких парусов не убавила им скорость. Не говоря о настрое!

— Да, хорошо работают у них гребцы, с такими темпами они поравняются с нами через минуты три. — Сказав это, Пётр отдал следующий приказ. — Убрать вёсла всем приготовиться к абордажу, будим убивать арабов на их собственных кораблях. — Он понимал если оставаться на корабле, то о победе можно и не думать, ведь в лучшем случае, им пришлось бы держать атаки с двух сторон, а в худшем — они просто расстреляли бы рыцарей в упор, а на их кораблях было больше места для боя. Пётр возлагал большие надежды на умение и силу своих воинов. Приказ был выполнен. Команда готовилась к атаке, ещё несколько секунды и перед ними покажутся носы вражеских кораблей.

— Подготовить крюки. — Всё было готово, но их план был нарушен. Оба вражеских корабля резко повернули на них и носами врезали в палубу, поломав при этом себе большое количество вёсел. Раздался громкий треск. Все повалились на пол. С сарацинских кораблей посыпались стрелы, а так как рыцари были ошеломлены от такого удара, многие не смогли прикрыться от ливня стрел. Практически сразу полетели абордажные крюки врага. На палубу посыпались Сарацины, они резали лежащих рыцарей, как беззащитных овец. Кто-то уже оклемался и пытался сражаться, но сарацин было слишком много. Рыцари падали один за другим, Пётр с Павлом и ещё пару воинов отступали к центру корабля. Где уже практически в одиночку дрался боцман. Удивительно, как быстро сражались враги. Буквально за минуту погибло около трёхсот воинов. А их потери были не столь велики, их практически не было. Боцман схватил огромный кусок доски, отколовшийся от палубы после столкновения, и размахивал им как палицей. Что-то было не так… Получалось это у него довольно хорошо. Вокруг лежало около десяти арабов. Подойдя ближе, Павел попытался его успокоить и объяснить, что надо занять круговую оборону и тут же получил вместо ответа удар доской прямо в лицо.

Боцман кинулся на вражеский корабль, там он и пропал. Павел вытер окровавлено лицо, пробурчал что-то об сумасшедших, и спрыгнул с лестницы — на него напало трое арабов. Выжавших осталось не много. Почти все были в центре корабля. Где-то на корме ещё сверкали клинки, но постепенно лязганье железа сменилось криками раненых. А на носу всё затихло, там пылал пожар.

Была ночь, но из-за многих пожаров, как на палубе рыцарей, так и на палубе сарацинов, было очень светло. Пред последними рыцарями открывалась ужасная картина: теперь весь корабль был забит сарацинами, они были везде. Повсюду были трупы и кровь, много крови. Слышались крики умирающих и радостные ликования арабов.

Их окружали. Кто-то пытался выпрыгнуть за борт, но и там не было покоя, лучники добивали всех и, к тому же, там были акулы, идущие за вражескими кораблями. Через пять минут после начала боя остались лишь Пётр, Павел и ещё пара рыцарей.

Сарацины обступили их. Пётр переглянулся с остальными, все уже поняли, что им конец. Никто из них не увидит, как вырастут их дети, как постареют их жены. Иерусалим, город мечты, никогда не раскроет свои величественные врата пред ними. Солнце, о солнце! Ты никогда не будешь ласкать их тела. Дома рыцарей будут разрушенные, но они этого не узнают. Морское дно, вот их новое пристанище, Посейдон и Аид — вот их новые повелители и вечные друзья. И ничего уже не изменить. Осознание этого навело на Петра такую великую печаль, что он чуть не упал на колени и не расплакался. Но он не мог доставить такого счастья арабам, только не им! Манфреди вытер лицо от крови, на глазах навернулись слёзы, и он первым кинулся на врага. Ему захотелось хоть в последние секунды жизни стать героем.

Все его поддержали и так же бросились в атаку.

Сарацины даже не дрогнули, они только смеялись.

Тех двоих бедолаг сразу насадили на копья, Павел прорвался в ряды врагов и убил троих арабов или турков. И не разобрать — всё смешалось в этой кровавой бойне. После чего его схватили, повалили на пол и изрубили мечами. Пётр же не смог пройти ряды врага. Какой-то здоровый сарацин заехал ему кулаком в живот. Манфреди упал на колени, негромко выругался и свалился на бок. После чего тут же получил ещё один удар нагой по затылку. Раздался противный смех. Манфреди потянулся за мечом. Ещё удар, ещё смех. И так несколько раз.

Пётр был ещё в сознании и видел, как арабы добивают раненых на корабле и выбрасывают их тела за борт. Какой-то особо щепетильный воин срывал с мёртвых распятия и засовывал их себе в маленьких кожаный мешочек. Лицо его было раздосадованным…

Глава вторая Мир и покой

Эх, фермерская жизнь. Пожалуй, самая светлая и счастливая из всех жизней на этой грешной земле. Вокруг цветущие поля, зелёные леса, мелкие и очень холодные речушки. Куда не посмотри, всюду мир, спокойствие и благодать. Низко летают птички, наверное, к дождю. Дети выселяться, прыгают вокруг повозки, спешащей в город, и что-то напевают. Возница не удерживается и тоже начинает подпевать. Из немногочисленных хлипких домиков с соломенными крышами струится лёгкий дымок — недавно кончился обед. Молодые барышни, только что освободившиеся от работы, спешат к своим половинкам. Деревенский кузнец монотонно отстукивает очередной металлический шедевр. Кони не спеша махают хвостами, чтоб отогнать назойливых мух, правда назвать их по-настоящему назойливыми язык не повернётся. Они, как и все вокруг, спокойны и, как сказал бы какой-нибудь художник, умиротворенны. День за днём, месяц за месяцем, год за годом всегда одно и то же. Люди приходят, люди уходят, что-то меняется, но что-то остаётся неизменным, а в частности дух этого места. Добрый, нетронутый алчностью и злобой край, как будто застыл во времени, и ничто не могло вывести его из этого божьего места. Ничто и никто! По крайне мере в этом была уверена Элизабет Розаль, дочь Августа и Миранды.

Она была красивой, молодой девушкой с длинными коричневыми волосами, зелёными глазами и прекрасной фигурой. Из-за чего друзей у неё было не много. Нет, от парней проходу не было! Вот только с подругами была беда. Обычные, немного глупенькие, деревенские девушки её не любили. И на это были свои, на их взгляд, объективные причины. Она была красивее их, умнее, правда не на много, а главное — она как будто светилась счастьем и добротой. Не подумайте, с кожей у неё всё было нормально. Этот свет скорее исходил из её души, из глаз, больших зелёных глаз, а не из тела. Ну и, как уже упоминалось, за ней ходила толпа местных парней, что, безусловно, злило остальных представительниц женского пола.

Шёл 1089 год, недавно ей исполнилось одиннадцать лет, была весна, довольно тёплая весна, даже слишком. Последнюю неделю жара стояла невыносимая. Отец Элизабет перемешался по соседним фермам и торговался с их хозяевами. Мама, уже не молодая, но ещё привлекательная женщина, сидела у дома и как всегда шила ей с братом одежду. Брат Юлий был старше её на пять лет. Он должен был стать будущим кормильцем семьи. В это время он обычно уходил охотиться на несколько дней, но в этом году решил остаться и помочь отцу — тому в последнее время нездоровилось. Юлий ходил по полю, вспахивая его, с помощью двух старых лошадей. В этом ему помогали другие крестьяне, но, из-за проклятой жары, работа продвигалась так медленно, что казалось ещё чуть медленнее и она встанет окончательно, как упрямый ослик на подъёме.

Элизабет сидела под старым, раскидистым клёном и с любопытством наблюдала за лошадьми. Ей хотелось покататься на них, но разве есть кому-то дело до желаний деревенской девчушки?

— Лошади и так вымотались, а ты ещё хочешь залезть на них. Пожалей скотинку! — Отгонял её брат от замученных животных, а она лишь надувала губки и убегала обратно под дерево, в спасительную тень.

Деревенька Бордж находилась недалеко от пограничной заставы. Но это никак не влияло на жизнь местных фермеров и их семей. Времена были неспокойные, но так было везде. Никто не мог сказать, что короля Франции не атакуют на выезде из Парижа. На месте жертвы мог оказаться и не король, а в полнее земное существо. Дворянин, крестьянин, горожанин, бедняк, всех их могли оградить и там и тут, а то, что рядом есть застава, так это даже хорошо. Солдаты близко, значит, разбойники буду ввести себя, попиши.

Она почти задремала, когда вдали показался небольшой комок пыли. Через какое-то время стало видно, что это всадник. Ещё совсем юный парень, лет семнадцати, одетый в лёгкую кольчугу, промчался мимо неё в сторону площади, так же служившей и рынком, и местом собраний, и много чем ещё.

— Юлий, Юлий, ты это видел?! — Подбежала возбуждённая Элизабет к своему брату. Гости были не частым явлением в их деревушки, поэтому появление каждого нового лица считалось праздником. Обычно считалось…

— Сестрёнка беги к отцу. Пусть он идёт сюда, а я пока схожу, послушаю, что такого принёс нам этот парнишка.

Эли ужасно захотелось ослушаться брата и незаметно, чтобы он не увидел, прошмыгнуть к площади и посмотреть на новенького. Но это было не в её привычках, поэтому, скрепя зубами от любопытства, она побежала к мельнице.

Одной дороги до цели не было. Каждая тропинка петляла, уходила куда-то в сторону, пересекалась с другими, сверху это выглядело, как настоящий лабиринт. Чтоб не тратить время Элизабет решила пойти напрямик, через заросшее поле. Свежая зелёная трава щекотала ей ступни, от чего на её лице появилась глупая улыбка.

Добежав до мельницы и обнаружив отца торгующего с двумя незнакомыми людьми, она сообщила ему о госте. Август скептически осмотрел свою дочурку, её странный вид смущал его. Глупая улыбка, красные щёки, трясущиеся руки говорили ему, что девочка очень возбуждена и, возможно, врёт. Эли, конечно, не была любительницей розыгрышей, но вдруг. Заранее смерившись с тем, что он теряет выгодную сделку просто так, от желания дочки побыть с папой, он попрощался с незнакомыми господами. Потом обернулся, сказал что-то в воздух и жестом приказал Элизабет оставаться здесь. Сам же он побежал домой. Конечно, полноценным бегом это было назвать нельзя — возраст давал своё, но всё же, он двигался довольно быстро для своих лет.

Прошло около часа, прежде чем отец вернулся. По его поведению было видно, что он чем-то встревожен. Снова поговорив с торговцами, которые до сих пор ждали его, о какой-то атаке, он отправил дочь домой. Хотя она этого не хотела и желала остаться здесь, вместе с Пьером и… Второго торговца она так и не разговорила за это время. Очень странные типы, сразу видно, не местные.

Она послушно пошла домой, медленно, чтоб хоть кусочком услышать разговор взрослых. Пьер сказал:

— И вы всё равно нам не отдадите предметы?! Даже если они идут сюда?

— Нет, простите, но это мне решить. А ваш кодекс, показывайте кому-нибудь другому.

— Август, подумайте, я вас умоляю!

Отец Элизабет что-то ответил, после чего оба человека, ещё час назад совершенно не знакомые девочке, развернулись и не спеша ушли.

Обед как всегда был не богат, Эли поела и отправилась на улицу. С минуты на минуту должен был прийти один очень милый парень. Она украдкой посмотрела на отца — обычно он её не отпускал, но Август был занят. Он что-то искал в чулане, за домом. Парочка знакомых фермеров подошли к нему и предложили свою помощь. Отец задумался и что-то ответил, после чего один из мужчин отправился в конюшни. Но Элизабет это уже не волновало, она опаздывала.

Темнело, Элизабет вернулась с не очень удачного свидания в подавленных чувствах. Парень оказался не плохим, умным, красивым, по деревенским меркам, но уж слишком застенчивым. Всё молчит и молчит, а Элизабет не очень от него отличалась. В итоге она получила два часа почти полной тишины. Мама продемонстрировала плоды своих трудов — мило, впрочем, как и всегда. Папа, немного успокоился и лёг спать. Все, кроме брата, последовали его примеру. Юлий решил вымыть лошадей.

Элизабет Розаль заснула очень быстро. Ей снилось зерно. Тонны зерна, которые надо было перебрать — именно такое у неё было занятия по утрам. Каждый день, уже на протяжении трёх лет, она перебирала зерно. Не слишком пыльная работёнка, но и не весёлая. Невольно проскользнула мысль о том, что надо найти какое-то другое занятие, а то уже и во сне это зерно, зерно, зерно… О! как оно ей надоело!

Она проснулась от сильно толчка в бок. Это была мама. Вид у неё был встревоженный, она сунула ей в руки кусок сухого хлеба, фляжку с водой и сказала:

— Быстро, прячься под пол, и не звука, что бы ни случилась, главное — ни звука. На нас идёт отряд арабов. — Она схватила Элизабет, подтолкнула в погреб. Эли слезла вниз, до конца не понимая происходящего. После чего мама засыпала вход какой-то одеждой, сеном и подобным мусором. Просидев в погребе десять минут и не услышав ни одного звука, Эли захотела попробовать выбраться отсюда, но тут раздался крик. И не один, со всех сторон послышались вопли и завывания. Голоса были разные, но один из них, она узнала точно — Юлий!

Крик был не долгий, постепенно всё начало затихать, однако редкие всхлипывания доносились до неё ещё около получаса. В какой-то момент настала тишина, Элизабет попыталась вылезти из своего тесного убежища, но с грохотом раскрылась входная дверь. Подползя к щели, через которую свет попадал в подпол, Эли пыталась рассмотреть, что же случилось. Над ней стоял отец, держащий вилы, за ним мать, а перед ними в дом входили смуглые люди. Они были странно одеты, вся одежда как покрывала — большая с разнообразными рисунками, кривые шапки, странные чёрные бороды, у одного на руке были золотые кольца, но больше всего её привлекли их изогнутые клинки. Раньше ничего подобного она не видела.

— Не подходи или богом клянусь, и тебя положу и твоих дьявольских прихвостней! — Жестким, железным голосом прокричал отец группе чужаков.

— Не нервничай, старичок, твой сын сам виноват, не надо было нас оскорблять. Но, не смотря на этот мелкий инцидент, я всё же надеюсь, что дело можно решить миром. — Медленным, спокойным голосом, проговорил араб, стоящий перед отцом. Его лицо расплылось в такой наглой ухмылки, что даже девочке, прятавшейся под полом, захотелось дать ему кулаком в лицо, а может и чем потяжелее. Он продолжил. — Нам много не надо, всего-то все ваши запасы провизии, воды и весь скот, который у вас есть. Ну и ты знаешь… — Улыбка на его лице стала ещё отвратительнее, хотя казалось, что рожи наглее в природе быть не может. Мама, стоявшая до этого момента в оцепенении, зарыдала и упала на колени.

— Не могу видеть, как женщины плачут. Парни, уведите её.

— Ты, что не слышал? Я сказал, не подходить, иначе я вас тут всех поубиваю!!

— Но, но, дед, успокойся, мы ей ничего особого не сделаем, лишь немного её успокоим, да ребята? — Он повернулся к ним и подмигнул. Двое чужаков подошли с обоих боков к отцу.

— Я предупреждал!!! — Отец быстро, как дикий зверь, воткнул виллы в живот одного, а другим концом ударил второго по голове. Оба упали на землю. Но отец не собирался останавливаться, он кинулся на «разговорчивого» араба, тот отпарировав его удар, схватил отца за шею и свернул её. С треском костей на глазах маленькой девочки показались слёзы. Элизабет зажала рот ладошками, чтоб не закричать от страха.

Араб оглядел тела своих помощников.

— Эй, вы там, на улице, идите сюда. У нас тут раненые. — Вошло пять здоровенных мужиков, подхватили два тела и вынесли наружу.

— А что с этим делать и с его старухой? — Спросил один из вошедших. — Деда в канаву вместе с сыном, а бабу… туда же, нам она больше не нужна. Только сделайте всё по-тихому, не люблю убивать беззащитных, но такова жизнь. — Араб с золотыми кольцами отошел в сторону, чтоб дать дорогу здоровяку. Мама закричала и попыталась убежать. Но тот схватил её и поволок на улицу. Она ударила его по коленке и кинулась бежать. Через несколько секунд Эли потеряла её из виду.

Эли оставалось только молиться, молиться, чтоб этот страшный сон кончился, чтобы она очнулась в своей кроватке, мама позвала к столу, а через несколько часов она бы отправилась перебирать своё зерно, и всё было бы как раньше. Как бы ей этого хотелось, но этому уже не суждено было произойти.

Прошел час, а может два. Девочки было всё равно. Она лежала на земле и плакала. Плакала от безысходности, от горя, от злобы и ненависти. Эли хотела выползти отсюда, выбежать в поле и закричать, так громко, чтоб все её слышали.

Дверь снова открылась.

— Переночуйте здесь. И без возражений, а то отправлю в хлев к свиньям. — Приказал тот самый мужчина, убивший отца.

— Да, но можно хоть вина сюда принести, больно уж хорошая коллекция у этих фермеров. — А я ещё слышал, что они не пьют. — Прохрипел толстяк, севший на мешок. Пол опасно прогнулся, и Элизабет чуть не пискнула.

— Никакого вина, вы, не поняли? Всем спать! Завтра выступаем с рассветом. Мне не нужны командиры, которые спят на посту, да еще и двух слов связать не могут! — Крикнул на толстяка убийца.

— Хорошо, хорошо я же только предложил, зачем сразу кричать…

Они уселись, раскидали свои вещи, как у себя дома. Один из них достал из-под покрывала бутылку.

— «Вот гады, они уже и до наших торговых запасов добрались». — Промелькнула мысль у девушки в голове. И тут же появилась следующая. — «Стоп, а почему я их понимаю? Говорят вроде не на французском… Ай, ладно — это всё стресс, надо успокоится, а то ещё услышат».

— Ну что, кто хочет попробовать вкуснейшее французское вино?! — Воскликнул толстяк.

Толпа поддержала его громким воем.

— Тише! Тише! А то этот услышит и тогда нам не поздоровиться.

Рассевшись кругом, они начали распивать красное вино. Это занятие они завершили довольно быстро. На семь человек один сосуд, распили мигом. Но и этого им хватило. Осмелев, они в полный голос начали травить байки, хвастаясь своими достижениями и псевдо-подвигами перед товарищами.

Это было неинтересно, к тому же Эли проголодалась. Тихонько отползая, и открыв свёрток с провизией, она, было, хотела поесть, но тут дверь с грохотом распахнулась. Ворвался их капитан и с криком схватил уже пустую бутылку от вина и разбил её об голову толстяка.

— Я предупреждал, — констатировал командир.

Тихонько подползя к щели она увидела, как этого толстого араба схватил за волосы убийца отца и выкинул провинившегося на улицу.

— Сегодня спать ты будешь в грязи, как тебе и подобает. А вы чего уставились? Тоже хотите получить своё?

— Нет, мы всё поняли, о могучий и великий Алед. Прошу прощение, этот змей Гамбл тайком притащил сюда вино. Он нам предлагал этот дурной напиток, но мы отказались. — Сказал араб в смешной шляпе с ужасным акцентом. Это выглядело глупо, ведь даже Элизабет чувствовался этот чудовищный винный запах. Алед оглядел его и засмеялся.

— Видишь, как твои друзья защищают тебя. — Обратился он провинившемуся. — Вас я прощаю, но ты, Гамбл, в качестве наказания всё-таки поспишь сегодня со свиньями. А если ещё такое повториться, лично сниму твою голову с плеч. — Гамбл посмотрел ненавистным взглядом на товарищей, встал и пошел восвояси. Алед ушел, а перепуганные арабы легли спать.

Прошло около часа, их мощный храп не давал девочке заснуть. Вдруг у неё промелькнула мысль: — «Долго тут просидеть не удастся, а если бежать, то лучшего момента и не найти».

Тихо, без единого звука, она проползла к выходу. Попыталась открыть люк.

— Да… Без физических усилий тут не обойтись. Мама на славу потрудилась, надеюсь, они меня не услышат. — Мысли о матери снова нагнали на неё печаль. Она толкнула ногой дверцу, та неохотно отворилась. Бесшумно вылезти не удалось, дверца люка задела и перевернула кувшин. Он покатился и врезался в стену. Замерев в ожидание, Эли прислушалась. Ничего кроме этого ужасного храпа.

— Хорошо. — Тяжело вздохнув, она поползла дальше. Ползёт, вот выход, его уже видно, но вдруг рука, рука араба упала ей на спину. Повисла тишина.

— «Он спит, снова мне везёт». — Подумала она.

Подползая вплотную к двери и начав думать о том, как её открыть, чтобы не разбудить спящих, Элизабет заметила меч, лежащий около перевернутого стола. Большой, красивый, величиной с половину её роста. Ей никак не верилось, что такая красивая вещь может быть чудовищным оружием в умелых руках. Да и не в умелых тоже.

Промелькнула очередная гениальная мысль. Месть, месть за отца, брата и … в это ещё не хотелось верить, но скорее всего и за мать. Схватив меч, она подползла к ближайшему арабу. Он мирно спал, но девочка знала, стоит ему или кому-нибудь, из его друзей услышать её, жизнь последней представительницы семьи Розаль закончиться очень скоро. Поднеся оружие к его шее, она замахнулась, меч оказался очень тяжелом, её руки затряслись — удар. Он не издал ни звука, лишь его кровь брызнула ей в лицо. От содеянного стало легче, но чувство мести не покинуло девочку. Придвинувшись к следующей жертве, и занеся меч над головой, она уже чувствовала удовлетворение, которое до сих пор никогда не испытывала. Рука окрепла. Удар. Полилась кровь, она опьяняла её, давала силы. Струя была настолько сильной, что забрызгала комнату. От этого проснулся араб с длинной бородой, заплачённой в косичку. Увидев ребёнка с мечом, он рассмеялся, но когда этот ребёнок занёс оружие на него, стало не до смеха. Схватил топор, он разбудил товарищей, повторивших его действия. Они окружили Элизабет буквально за несколько секунд, загнали в угол, как дикого зверька, выхода не было.

— Всё, это конец. — Прошептала она.

— Они мертвы. — Осмотрев товарищей лежавших в крови, прорычал араб с серьгами в ушах, и сплюнул себе под ноги.

— Деточка это не конец, это только начало, начало твоих страданий, в которых в лучшем случае тебя ждёт смерть. — Засмеялся бородатый. Он подошел, выбил из её рук меч. Взял Элизабет за шею, начал осматривать, как какую-то вещь. Она плюнула ему в лицо и дала ногой в колено. После чего тут же получила мощный удар в челюсть. Её схватили, кинули на стол и кинжалом разорвали подол ночной рубашки. Попытавшись вырваться, она снова получила удар. Реальность начала медленно уплывать, потолок превратился в одно большое тёмное пятно, на фоне которого маячили лица растлителей, злые и одновременно довольные.

— Не рыпайся, а то хуже будет. — Посмеялся кто-то из них. Элизабет дёрнулась, попыталась вырваться, но не тут то было — держали её крепко.

Вдруг на улице зазвучал горн.

— Что это?

— Пойду, проверю. — Араб с серьгами, вышел из дома, но через несколько секунд забежал обратно, закрывая за собой дверь и заставляя её стульями. — Там рыцари!!! К оружию!!!

Элизабет кинули на пол. О ней забыли, арабы разбрелись по комнате, прильнули к стенам, один из них попытался вылезти через окно, но тут же ввалился обратно. Посредине его шапки красовался приличный след от меча, ему повезло — ещё бы чуть, чуть и лезвие прошло бы по его голове. На улице послышались крики. Все вздрогнули, перекинулись тревожными взглядами. Бородатый араб пошел к двери. На мгновение всё затихло. За дверью послышались тяжелые шаги, тишина, и вдруг дом подскочил, дверь сорвалась с петель, пролетела пару метров, зацепила бородатого, впечатав его в стену. В дом, не спеша, вошел рыцарь в золотых доспехах с двумя мечами из металла, похожего на серебро, и большим щитом на спине. Девочке бросился в глаза его красивый шлем, украшенный большим красным пером. Хотя в рыцаре привлекало не только перо. Доспехи были просто огромны, из-за этого он еле пролазил в дверь. Плечами, увенчанными золотыми шипами, он снёс кусок стены. Под его ботинками проседал пол, и Элизабет порадовалась тому, что она вылезла из своего укрытия.

Одним мечом он полоснул стоящего рядом араба. Этим ударом он рассёк его пополам, вдоль груди, а меч пробил стену насквозь.

— «Какой же силой должен обладать человек, чтоб вот так запросто перебить человека пополам?», — подумала она. В это время вторым мечом он насквозь пробил голову арабу, подбежавшего к нему. К этому моменту первый меч снова был готов к бою. Араб с серьгами попытался ударить рыцаря, но тот ловко блокировав удар, проткнул ему живот.

В этот время он уже стоял на середине комнаты. Один из оставшихся арабов попытался убежать, но ему это не удалось. Практически не смотря, в пол оборота, рыцарь кинул в беглеца меч. Пронзив ему грудь, орудие пробило его насквозь, и упало на землю. Последний шестой араб кинулся на спасителя, отвлёкшегося на беглеца. Эли вовремя схватила топор и кинула его в нападавшего, выбив из его рук оружие. Рыцарь, воспользовавшись моментом, пробил кулаком череп араба.

Вся комната была в крови. Рыцарь осмотрелся, вокруг врагов больше не было, и он снял шлем. Это был старый мужчина с небольшой щетиной, длинными волосами и большими густыми бровями. На левой щеке красовался большой шрам. Но что больше всего привлекало внимание — это его разноцветные глаза. Один был зелёный, а другой голубой. Он подошел к девочке, положил руку на плечо. От этого она чуть не упала — рука была очень тяжелой.

— С тобой всё в порядке?

— Да, да, всё хорошо, спасибо, что спасли меня… Как вас зовут, сэр?

— Я Генрих Элионский, сын графа Ролонда второго. И зачем же так официально — сэр. Вы меня смущаете, мадмуазель. — Добрым, почти дружеским тоном проговорил он и подмигнул девочке. Элизабет покраснела и кивнула. — Мне сообщил гонец из крепости «Альдберг», падшей под натиском арабов, что на север идут несколько отрядов сарацин. Как только я об этом узнал, сразу выдвинулся в путь и как я вижу, к месту битвы успел вовремя. Да, где мои манеры, как тебя зовут?

— Я Элизабет, Элизабет Розаль.

Генрих дал меч, маленькой девочки и, сняв со спины щит, он подошел к выходу.

— Элизабет, пошли, не время сидеть, в любой момент сюда могут прийти. — Генрих подошел, взял свой второй меч с земли, осмотрелся и подозвал её к себе. — Не на шаг от меня не отходи, здесь очень опасно. — Она побежала за ним, вокруг кипела битва, но спаситель не обращал на неё особого внимания. Он лишь изредка наносил смертоносные удары. У попадавшихся на его пути не было шансов, одних он играючи откидывал щитом, после чего арабы отлетали на метров пять и больше не шевелились, а других, как горячим ножом режут масло, рубил пополам.

На улице творилось что-то невообразимое. Куда не посмотри, были трупы, кровь, мертвые кони, раненые бойцы, кричавшие от боли. Дома горели, всё было в дыму. Элизабет ничего не видела дальше пяти метров, глаза слезились. Спасителю это не мешало, он прорывался к окраине деревни, так быстро, так играючи, так… жутко. Элизабет стало страшно, её рыцарь начал казаться страшным убийцей, а не героем, которым он предстал перед ней сначала. Задумавшись на секунду, она отстала от Генриха. Его золотая спина исчезла в дыму. Страх сковал её ноги, Эли замерла, сердце стучало, как сумасшедшие. Она попыталась найти хоть кого-нибудь, кто бы ей помог. Но в тумане она была одна. Вокруг стонали, кричали, но кто это был, оставалось загадкой. Может друзья, может враги, а может не те и не другие. Об её ногу стукнулось что-то твёрдое, она упустила глаза и вскрикнула. На земле лежала человеческая голова. Эли отпрыгнула в сторону и оказалась, в чьих-то объятиях. Грязный, измазанный кровью и копотью турок схватил её сзади, прижал к себе, улыбнулся беззубым ртом. Элизабет снова закричала, а турок впился в её губы и засмеялся.

Девочка не поняла, когда Генрих успел зарубить этого турка, но вот секунду назад он стоял, смеялся и думал о вещах не столь благородных, а теперь лежит без руки и дико вопит.

— Я говорил не отходить? Быстрее, наши уже близко.

Всё это никак не укладывалось у неё в голове. Не так давно, здесь сидела мама, а теперь тут лежал мертвый всадник, с раненым конём. Жеребец был ещё жив, он даже пытался встать, но стрела вошла слишком глубоко, и теперь ему оставалось только ждать своего конца. Вдали виднелось поле, на котором сегодня утром работал брат, там дрались около сотни воинов. Их старая мельница была в огне и, так же, как и на поле, там шёл бой. От этого вида хотелось плакать. А ещё больше хотелось всё бросить и убежать, спрятаться, найти укромный уголок, где никто не сможет тебя найти.

Когда они достигли погреба, чтоб передохнуть, к ним подбежал молодой рыцарь, облаченный в серебристые доспехи. Шлема на нём не было, под глазом красовался синяк, из виска текла кровь, но вид его был такой, будто он выиграл миллион в лотерею. Улыбка во весь рот, а глаза горят недобрым огнём.

— Генрих, нам нужна твоя помощь, с запада подошел отряд сарацин, там практически нет наших воинов и если туда не поспешить, то скоро они будут в наших тылах.

— Что?! А где отряды графа Могре?

— Они разбиты и бегут. На них напали из леса. Это была засада. Этих тварей было слишком много.

— Проклятье! Хорошо, дай мне коня, я отправлюсь на запад, а ты ни на шаг не отходи от этой девочки. Постарайся как можно быстрее вывести её отсюда.

— Хорошо. — Рыцарь убежал, и через несколько минут вернулся с конём.

— Отведи её к лагерю. — Генрих вскочил на лошадь и ускакал прочь.

— Не бойся, всё будет хорошо, Генрих и не из такого выходил победителем. Кстати меня зовут Фредерик Тромпеур, для друзей Фред. А тебя как? — Он улыбнулся и посмотрел ей прямо в глаза.

— Элизабет. — Она немного смутилась и опустила глаза вниз. Отчего-то все страхи и волнения исчезли. Ей вдруг стало очень жарко, щёки горели, со лба стекла маленькая капля пота, от чего Эли смутилась ещё больше. Юноша был очень красив, длинные чёрные волосы были ровно уложены, даже слишком, если учесть обстоятельства, его голубые глаза показались самыми светлыми и, пожалуй, единственными прекрасными вещами на этом свете. Она ещё раз осмотрела его с ног до головы, и, конечно, парень заметил это. Снова улыбка, снова краски.

— Ну, что ж, Элизабет, не отставай, пошли.

Они поднялись на небольшой холм. Оттуда открывался прекрасный вид на всё поле боя. Эли посмотрела на запад — там должен был быть Генрих. Но с такого расстояния разобрать хоть что-нибудь было практически не возможно. Лишь виднелась большая куча трупов.

Этот холм был лагерем рыцарей, здесь стояли небольшие зелёные палатки, вокруг которых валялись кучи разнообразного оружия: старые копья с ярким налётом ржавчины, большие топоры, яркие стальные мечи и груда луков со стрелами. Такой беспорядок показался ей очень странным. Подходи, кто хочешь, бери, что хочешь. Совсем же неудобно. И опасно!

Фредерик отослал несколько человек на разведку, и как те ушли, он сразу вернулся к своей новой боевой подруге.

— Элизабет, мне надо отправиться на помощь Генриху, а ты оставайся здесь.

— Могу я чем-нибудь помочь? — После недавних событий адреналин зашкаливал, и сидеть на месте хотелось меньше всего.

— Честно говоря, не знаю, чем ты можешь помочь… — он окинул взглядом лагерь, в нём не было ни души.

— «Наверное, все в бою». — Подумала Элизабет.

— Хотя, ты когда-нибудь стреляла из лука?

— Да! — рефлекторно соврала она. На самом деле Эли лишь видела, как на охоте стрелял её брат. Да и было это давно. Года два назад. Осознание того, что она нагло врет, пришло слишком поздно, чтоб отказаться от новой для себя роли.

— Хорошо, возьми у палатки лук и колчан со стрелами. — Он указал пальцем на небольшую, грязную палатку, рядом валялась настоящая куча мусора. Кто-то забыл тут свои мешки, оружие и еду. На цыпочках, чтоб не вляпаться в мусор она, подобрав небольшой лук, вернулась к Тромпеуру. Да, она и без того была грязная, что там, очень грязная. Копоть, кровь, грязь и много чего ещё сейчас украшало её одежду и волосы. Фред уже стоял у большой, рыжей лошади.

— Давай я тебе помогу. — Он взял её за талию и помог забраться на лошадь, после чего вручил ей потёртый плащ. — Возьми, а то простудишься. — С этими словами Фред залез на лошадь сам. Только сейчас Элизабет заметила, в чём она одета. Порванная ночная рубашка была уже не белой, а красной. Почти все швы разошлись, вдобавок виднелась работа кинжала. Было вообще удивительно, что эта «одежда» ещё держится на теле. Девочка выхватила плащ, закуталась в него с ног до головы и недовольно ткнула в бок Фреда, который уже во всю управлял лошадью. Мог бы и пораньше сказать, что она в таком виде! — Поедем на запад к Генриху, может он и будет недоволен, но, по моему мнению, оставлять девушку в почти брошенном лагере, не лучшее решение. Тем более он сказал ни на шаг не отходить от тебя. — Он улыбнулся ей своей белоснежной улыбкой.

По прибытию на место им открылась впечатляющая воображение картина. На поле, перед небольшой кучкой израненных солдат, стоял Генрих. Вокруг него без движения лежало около сотни арабов. Зелёной травы не было видно, её закрыли горы трупов. Доспех стал красным от крови, но воин в них казался не тронутым. На него набегали новые и новые арабы, но каждый был повержен его ударом.

Фредерик пришпорил коня, и тот помчался вперёд. Подъехав ближе Фред на ходу прирезал двоих арабов, кинувшихся на лошадь.

— Фредерик, какого чёрта ты тут делаешь?! И девчонка с тобой! Дурак, она же ребёнок, увези её от сюда!

— Лагерь пуст. Все в бою. Боюсь бежать уже поздно, к нам гости. — Фред высадил девочку, а сам поскакал на врага.

— Идиот, куда?! Там лучники! — Заорал Генрих, от чего Элизабет чуть не оглохла — голос у него был очень мощным. Чистый бас с примесью странного акцента.

Во Фреда попала стрела. Он выронил меч, схватился за рану. Ещё две стрелы пролетели рядом с его головой. Повезло — не задело. Конь взбесился, кинулся на вражеское копьё, а через секунду его тёплый труп уже лежал на холодной земле. Фред был ещё жив, но к нему приближались враги, а сражаться он не мог. Генрих подхватил Элизабет за шкирку, и в три прыжка долетел до раненого. Видимо враги не ожидали такой прыти от тяжёлого, закованного в броню рыцаря, поэтому они остановились, переглянулись. Никому не хотелось быть в первых рядах. Кто-то из них отступила ближе к лесу, оттуда как раз приближалась пара всадников.

Кровь текла из-под кольчуги, тоненькая стрела застряла под ребром. Генрих обломал её, попытался вытянуть наконечник, но не вышло. Лицо Фреда побледнело, из-за рта потекла кровь. Вдали послышались звуки горна. От чего Генрих расплылся в улыбке, но как только его глаза вернулись к раненому, он снова побледнел. Элизабет села рядом, ей был невыносимо жалко беднягу. Такой смелый, такой молодой, лет двадцать, не больше, такой глупый. Она прильнула к его голове и начала медленно поглаживать холодный от пота лоб. Фред улыбнулся и сказал:

— Не печалься, миледи. Я ещё повою. Только посплю немного…

— Фред, молчи, разберёмся после того как выберемся из этой заварушки. И не спи! Слышал меня?! — Генрих отвесил ему звонкую пощёчину, от чего парень вздрогнул, пискнул, но теперь его глаза были широко открыты, а на щеке красовался красный след ладони.

— Элизабет, дай руку. — Сэр Генрих извлёк из мешочка на поясе небольшую фигурку змеи из серебристого металла, и положил её в руку девочки. — Не отпускай этот предмет даже на секунду. Возьми свой лук. Прикрывай меня, а я позабочусь, чтоб к Фреду никто не подошел.

— Но я плохо стреляю, может лучше сбегать за подмогой? — Элизабет покраснела от стыда, но ненадолго. В следующее мгновение она любовалась змеёй, коброй, если быть точным. Фигурка жгла ей руку, не сильно, даже приятно. А вот глаза начали чесаться, вот это неприятно. Тем более со стороны могло показаться, что она плачет. Может, она и действительно плакала…

— Нет! Стой тут и стреляй, главное не отпускай кобру.

— Но, как этот мне поможет? — У неё начиналась истерика, мысль о том, что именно из-за неё все вокруг мертвы, сводила её с ума. Безусловно, она не была виновата, но маленькой девочке, потерявшей семью, казалось именно так. А теперь ещё и Генрих требовал от неё чудес. Ей хотелось снова вернуться на пару дней назад, снова увидеть своих родителей и брата, но этому было не случиться. Деревня в огне, друзья, знакомые, родственники, все мертвы, осталась только маленькая девочка и рыцарь, который требовал от неё чудес.

— Главное, верь. — Он положил свою тяжелую руку ей на плечо, посмотрел в глаза. Они по-прежнему были разного цвета. — Верь и тогда всё получиться.

— Хорошо… — От него исходила невероятная сила, и эта сила заражала всех вокруг. Ей захотелось броситься вперёд, но оглядев Фреда, она передумала.

— Вот это уже лучше! Стой тут и если кто-нибудь подойдёт, стреляй не раздумывая.

Она взяла лук, он стал каким-то лёгким и невесомым. Из леса выбежал враг. Прицелившись в него, она отпустила тетиву. Стрела легко, невесомо полетела прямо в голову. Он упал и больше не шевелился. Генрих, только что отбившийся от троих арабов, крикнул ей:

— Молодец, Элизабет, продолжай в том же духе.

Она натянула ещё одну стрелу, в этот раз смерть от неё нашёл воин с большим двуручным топором. Потом была третья стрела, четвертая, пятая… Когда в колчане остались две последних стрелы, атаки прекратились. Осмотрев поле боя, она заметила, что вокруг Генриха лежат уже около сорока новых трупов. Эта картина поражала воображение. Как один человек может уложить целую сотню? Правда и она в этом не долгом бою убила тринадцать врагов, хоть и не держала раньше лука.

— Элизабет, молодец, ты хорошо справилась. — Он снова снял свой шлем и улыбнулся. На щеке красовался свежий шрам — Теперь, пожалуйста, верни мне фигурку.

Расставаться со змеёй не хотелось, за это короткое время они как будто срослись вместе, но что тут поделаешь? Девочка вздохнула, последний раз оглядела украшение и вложила его в руку сэра Генриха.

— Хорошо, теперь помоги мне донести Фредерика до лагеря, вид у него становится всё хуже и хуже.

Не успели они сделать и шага, как к ним подбежал изрядно потрёпанный солдат с улыбкой во всё лицо.

— Сер Генрих, с вами всё в порядке? К нам подошли подкрепления! Спешу сообщить, что противник бежит, нам преследовать его?

— С мной-то всё в порядке, а вот бойцы, сражавшиеся тут… большинство ранены. Помогите им, а враг пусть бежит, ими мы займёмся позже. Как всё закончите, приведите ко мне Могре, мне надо с ним серьёзно поговорить.

— Хорошо, Сер Генрих!

Путь был долгим — то, что Элизабет с Фредом проехали за пять минут, пешком с раненым на плечах заняло гораздо больше времени.

— Элизабет, расскажи мне, как ты оказалась в том доме, где я тебя нашёл.

Девочка всплакнула, и Генрих сразу перевёл тему.

— Мне нужен новый ученик, Фреда я научил всему тому, что знаю сам. Я предлагаю тебе пойти со мной и стать рыцарем. Стрелять ты уже умеешь. А остальному я тебя научу.

— Рыцарям? Но это же не женское дело. — Удивилась Элизабет.

— Да, ты права… Хм… Ничего, не ты первая и не ты последняя. Так что скажешь, барышня?

Думать долго не приходилось, все-таки лучше, чем остаться одной в доме, напоминающем об этом ужасном дне. Элизабет робко кивнула.

— Вот и чудненько. Смотри, это за нами.

С холма спускалась колонна всадников.

Светало. Деревня ещё горела, но пара зданий уже стояли чёрными надгробиями. Из-за дыма ничего не было видно, глаза Пьера слезились уже с получаса. Казалось бы, хватит, но слёзы текли не переставая. Вдобавок к дыму на некогда счастливую деревню опустился туман, делающий поиск категорически невозможным. Пьер и его помощник уже потеряли всякую надежду. С рассветом в деревню должны были придти рыцари, чтобы разгребать завалы и искать выживших. Это усложняло их работу, сжимая сроки до невероятно малых. Да и хранитель оказался уж слишком хитрым. Устроил пять ложных тайников, и это только те, которые удалось найти, что уж говорить об остальном.

Пьер разгрёб очередной завал. Опять ничего. Мусор, обгорелые деревяшки, бывшие ещё четыре часа назад вполне сносными столами, стульями, шкафами и прочей мебелью, а сейчас являющиеся всего лишь угольками.

На улице стоял ужасный смрад, от которого было сложно дышать. Запах крови, горевшего мяса, страха и ужаса смешались в одну удушающую вонь. Пьер кое-как повязал платок на лицо, но даже это незамысловатое изобретение тут ничем не помогало. Ему казалось, что этот запах будет преследовать его вечно, а вот его помощнику это ничуть не мешало. Он бегал из одних руин в другие, лихо раскидывал угольки, что-то расспрашивал у редких выживших, благо они были сильно напуганы и с удовольствием шли на контакт. Стоило лишь надавить и местные тут же выкладывали всё и даже больше. Только выкладывать по большому счёту им было нечего. Да, Август жил тут, да, вот на пригорке стоял дом его семьи, и всё.

Дом Августа обыскали сразу, но кроме пары трупов и двух ложных тайников в нём ничего не было. Амбар стал следующим. Тут пришлось потрудиться — в отличие от дома, здесь камня на камне не было. К тому же поблизости ошивалась пара потерявшихся арабов. Особой опасности они не представляли, но шума могли поднять много, а этого не хотели, ни Пьер с помощником, ни сарацины.

Обошлось.

Тут тоже не удача. Один тайник с камнями вместо фигурок — вот весь улов. Пошатавшись по городу ещё двадцать минут, Пьер решил скручивать удочки. Рыбы нет, наживка уползла из рук, а рыбнадзор должен был явиться с минуту на минуту. А ребята они недалёкие. Увидят незнакомцев шастающих по полю боя и сразу начнут стрелять. Кто? Что? Зачем? Эти вопросы их не заинтересуют.

— Пьер, сюда! Я кое-что нашёл…

Пьер выкинул из рук половинку вазы и медленно, уже ни на что, не надеясь, побрёл на голос. Помощник оказался на площади, возле колодца. Он был мокрый, грязный, но счастливый.

— И что тут у нас? — Устало спросил он, хотя помощник уже вертел маленькую металлическую коробочку у него перед глазами. Так и норовя ткнуть острым углом ему в глаз.

— Вот оно! — Восторженно воскликнул помощник. Его молодой, звонкий бас разлетелся по деревне, напугав завтракающих птиц.

— Тиши ты! Сейчас вся округа сбежится. Ладно, давай посмотрим, что тут у нас. — Пьер взял в руки коробочку, попытался открыть. Заперто. Это уже интереснее. Пара усилий, ничего — крепкая зараза! Помощник радостно прыгал на месте в предвкушении заветных безделушек. Пьер оглядел его. Совсем мальчишка. Даже борода не начала расти. Лицо округлое, детское. Впрочем, так казалось Пьеру, который не первый год был знаком с парнишкой. Новому человеку он мог казаться вполне самостоятельным молодым человек, лет двадцати, но, к сожалению, или к счастью, он таковым не являлся.

— Ну, что там?!

— Не спеши. Замок хороший, надо потрудиться.

У Пьера разыгрался азарт, ему захотелось быстрее открыть эту чёртову штуковину и убраться отсюда, но коробочка оказалась крепким орешком. Помощник помочь не мог, он только раздражал своим скаканием вокруг. В какой-то момент Пьер шикнул на него и мальчик успокоился. Правда ненадолго, но этой короткой передышки хватило, чтоб Пьер смог поддеть крышку, нащупать защёлку и отодвинуть её.

— Ну что там?! — Помощник выхватил тайник — в том, что это именно он, уже никто не сомневался. Пьер стукнул его по рукам, обругал и забрал коробку обратно. Мальчик надулся, расстроился, но, как только Пьер поднял крышку, он побледнел, сплюнул себе под ноги и в сердцах ударил валявшийся рядом камень.

— Ах, ты же… — Выругался он.

Пьер тоже был не доволен находкой, а если быть откровенным, был просто взбешён. Только, в отличие от своего помощника, он умел сдерживать эмоции.

— Ну, и куда теперь? — Спросил покрасневший от злости мальчишка.

— Все дороги ведут в Рим. — Ответил Пьер и выкинул коробочку в тлеющие руины деревушки.

Глава третья Красная роза

Олег Викторович Гумилев очнулся в полнейшей темноте. Голова раскалывалась от боли. Вокруг была полнейшая темнота, слышался звук двигателя автомобиля. Подняться не получалось — ноги и руки были связаны. Последнее, что он помнил — это небольшое Питерское кафе на Невском проспекте. Мужчину в черном строгом костюме с коротко постриженными волосами, сидевшего напротив него. Он расспрашивал его об каких-то старинных документах времён двенадцатого или одиннадцатого века. Каких? Олег вспомнить не мог.

Машину тряхнуло, Олег ударился головой обо что-то тупое и твёрдое, но данный момент его не волновал. Голова как будто налилась свинцом. Шея горела, вены вздулись и вот, вот собирались лопнуть. Глаза чесались и слезились. Ему было тяжело дышать. Язык опух, поэтому, когда Олег попытался позвать на помощь, вместо крика — помогите, вырвалось что-то нечленораздельное.

Машину снова тряхануло. Олег замычал что было мочи, и на его удивления всё замерло. Снаружи послышались шаги и слабый, еле слышный мужской голос. Говорили на русском. Это уже радовало, по крайне мере с земляками можно было договориться.

Свет ударил прямо в глаза, после чего он чуть не отключился. Его взяли за руки и за ноги, небрежно вытащили из багажника машины. Теперь Олег видел, что его везли в багажнике чёрного классического автомобиля, без номеров. Мерседес вроде бы… Олега посадили на землю. Двое мужчин склонились над ним. Один из них был человеком, который сидел с ним в кофе. Хотя сейчас Олег не мог скачать что-то наверняка — всё плыло перед глазами.

— Вадим, ну кто тебя учил так обращаться с людьми? — Сказал второй мужчина, в точно таком же черном костюме, с небольшой козлиной бородкой. — Ты посмотри. На нём же лица нет, как мы его покажем боссу?!

— Сейчас принесу воды. Может быть это поможет. — Вадим ушел куда-то в сторону. Послышалась брань, звуки железа и что-то отдалённо напоминающее хлюпанье больного слона. Как догадался Олег — насос не работал.

— Эй, Гумилев, ты как? — Мужчина подошел и похлопал Олегу по щекам. Вид у Олега был действительно плачевным. Лицо бледное, а шея красная, особенно в месте укола. Зрачки расширенны почти во весь глаз, и из носа капала кровь.

— Вадим, давай быстрее! — Крикнул он куда-то в сторону.

— Сейчас Андрей, я не могу врубить эту чёртову хреновину!

— Да брось ты эту воду! Ему к врачу нужно. — В крики Андрея слышались тревожные нотки. Он достал из кармана тряпку и повязал её Олегу на глаза. — Давай быстрей, помоги мне его дотащить.

— Бегу!

Олег потерял сознание.

Олега разбудил укол в шею. Этот укол был довольно болезненным, поэтому шея снова отозвалась ноющей болью. Он подскочил, зацепился за простыни и упал на человека в белом халате. Открыв глаза и привыкнув к свету, он обнаружил, что лежит на молодой, красивой девушки с длинными платиновыми волосами, с белыми, как свежий снег, зубами и коричневыми глазами. Она была в белом халате врача с бейджиком на имя Виктории Сергеевой.

— Здрасте. — Олег не придумал ничего умнее, что можно было бы сказать в данной ситуации. Он не мог пошевелиться, его сковала до сих пор неведомая судорога. То ли от глупости ситуации, то ли от недавней увеселительной поездки, то ли от долгого лежания на одном месте, а скорее — от всего сразу.

— Да слезьте вы с меня! — Девушка попыталась оттолкнуть Олега, но тщетно. Девяносто килограмм живого веса не так-то просто сдвинуть, тем более, когда эти килограммы пытаются встать, но делают это так неуклюже, что снова падают на врачей.

— Да, да конечно. — Он перекатился на бок и быстро вскочил на ноги, после чего в голове почувствовал укол боли. Переборов себя он огляделся, покраснел — он был в одной больничной фуфайке, и протянул руку врачу. Она фыркнула и оттолкнула его.

— Извините, я… — Оцепенение до сих пор владело им. И вот только он собрался, и хотел извиниться, как в палату ворвались люди в чёрных комбинезонах с электрошокерами наперевес. Они обступили Олега.

— Виктория, с вами всё в порядке? — Сказал один из охранников.

— Да, всё в порядке, спасибо Влад. — Она улыбнулась, осмотрела Олега с ног до головы. Развернулась, подошла к Владу, и что-то шепнуло ему на ухо.

— Пошли ребята, а ты. — Он указал пальцем на Олега. — Не расслабляйся, я за тобой слежу. Они развернулись и ушли, оставив вместо себя гнетущую тишину и десяток следов от грязных ботинок. Со следами сразу начал бороться робот-уборщик, въехавший сразу после того, как охранники ушил. Забавное создание, весь белый, как и вся комната. Глаз, то есть камера, одна. Да и та маленькая. Поэтому Гумилев не сразу заметил присутствия в комнате третьего лица. Робот отплатил ему той же монетой.

Один убирался, второй сделал шаг навстречу доктору. Ну и тут они познакомились. Робот перевернулся, а Гумилев снова полетел вниз головой. Удивительно, но пол был мягким. Олег лишь прикусил язык, и отбил большой палец при знакомстве.

Виктория подняла работа, поставила его на колёса, как то совершенно по-детски погладила его и отправила восвояси.

— Гумилев, я попрошу вас вернуться в свою постель и немного отдохнуть. — После небольшой паузы она продолжила. — Вы пережили отравление «Энтигоном», впрочем, это неважно. — Она отряхнулась, взяла листок бумаги, что-то написала на нём и задала Олегу пару стандартных вопросов. — Болит ли ваша голова? Нет ли головокружения? Есть ли тошнота?… — Закончив опрос, она начала собирать свои вещи. — Ложитесь, я скоро вас навещу. Если, что-то будет нужно, у кровати красная кнопка, нажмите на неё и к вам придёт, либо моя помощница, либо я, если буду свободна, и главное не покидайте палату. Вы ещё слишком слабы, спите и отдыхайте. — Она подошла к двери, ввела на панели какие-то данные, развернулась, опять оглядела Олега. — До скорого. — Виктория улыбнулась и быстро удалилась из комнаты, а следом за ней выехал и обиженный робот.

Олег остался один. Лежа на кровати, он, наконец, смог оглядеть помещение, в котором находился. Это была не очень большая комната, обитая белым материалом, как на старых космических кораблях. В углу была дверь с кодовым замком. По центру стояла кровать, она занимала около четверти комнаты. Около неё стоял аппарат, следивший за состоянием пациента. Ну и столик с водой и парой таблеток.

Олег расслабился, и попытался вспомнить, что с ним произошло, но ничего особого не вспоминалось. Была какая-то встреча, видимо на ней что-то не заладилось, и Олег получил новенькое лекарство на пробу. Энтигон… Странное название, что-то в нём было знакомое, но вот что… Он попытался вспомнить, что эта за неведомая зверушка носит такое странное название, но через несколько минут все мысли отступили на второй план, а на их место пришёл сон.

— «Кто-то за мной следит…» — Эту мысль Олег поймал совершенно случайно. Он только проснулся, и ему сразу захотелось есть. Он осмотрел палату на наличие еды, но ничего съестного не нашлось. А вот скрытую камеру он нашёл. Точнее даже не камеру, а так, диктофон, приделанный к углу кровати — объектив был направлен в пол.

Кто-то бы счёл это наглостью, но только не Олег. Он лишь хмыкнул, и дал себе указание — говорить очень аккуратно, а лучше молчать. Все показания будут использованы против вас в суде. Ну что же. Нет показаний, нечего и использовать.

Голод заставил отправиться его на новые поиски. Теперь целью была красная кнопка для вызова врача. Тут всё было куда удачнее. Кнопка, а точнее предмет больше похожий на обычную шариковую ручку валялся на полу, под кроватью. Как только поиск окончился, Олег несколько раз надавил на красный наконечник в виде шара и принялся ждать. По его расчётам примерно через десять минут должны были явиться гости. Однако не прошло и пяти секунд, как в комнате раздался женский голос.

— С вами говорит искусственный интеллект базы «Красная роза». Зачем вы вызвали меня? — Олег замер. Он не был готов к тому, что кто-то начнёт разговор с ним, тем более искусственный интеллект, тем более, сейчас!

— Ээ… Искусственный интеллект, как к вам можно обращаться? — Задрав голову, сказал Олег.

— Я интеллект номер 569.09, но обычно меня называют Елена, в честь моей создательницы. — Голос Елены, был строгим, немного нудным, как у строгой учительницы.

— Отлично, Елена, не могли бы вы принести обед, то есть послать кого-нибудь за обедом? Я ужасно проголодался. — В голове сразу промелькнула мысль. — «О чём я только думаю, какой обед?! Меня похитили и держат тут как пленника. И в лучшем случаи мою просьбу просто проигнорируют». — Однако на удивление Елена ответила довольно приятным тоном, по сравнению с началом разговора.

— Олег Гумилев, что вам принести? Рыбу, мясо, может немного сладкого?

— Рыбу, нет мясо, а лучше и то и то. — Тревога исчезла, словно её и не было, контролем над головой завладели мысли о свежем мясе, приготовленном в горшочке, со свежей картошечкой и рыбой под винным соусом.

— Будет сделано, если что-нибудь понадобиться, обращайтесь. Я всегда рядом.

Олега передёрнуло. Но и юмор у этих исинов! Да и интонации подбирать совершенно не умеют. Был случай. Ещё в детстве, ещё лет пятнадцать назад. Олега оставили дома одного, на попечение Исинки, семейного искусственного интеллекта. Сначала вроде всё шло хорошо, Исинка вела себя культурно, следила за порядком, вовремя отправила ребёнка спать, не дала ему сладкого на ночь и заставила почистить зубы. Но вот когда Олег попросил его насмешить… Мягко говоря, Исинка перестаралась, сначала были пошлые анекдоты, рассказанные адским голосом. Непонятно почему ей показалось, что это должно быть смешно, но на достигнутом она не остановилась. Ещё одним проявления юмора стал фильм ужасов. В итоге мальчик не спал до утра. Хорошо, что дед прислал людей, исправивших этот недостаток, но осадок у Олега остался. Теперь, уже взрослым, он не переваривал юмор этим механических созданий. Каким бы он не был.

Через несколько минут в комнату въехал робот. Невысокий с небольшой головой и маленьким глазом-камерой, подъехал к постели и опустил поднос на столик у кровати.

— Мясо и рыба, как вы просили, что-нибудь ещё? — Голос теперь шел непосредственно из робота.

— Нет, спасибо Елена. Эм… можно вопрос? — Не дожидаясь ответа, он схватился за ложку и начал жадно есть. К слову сказать, мясо превзошло все его ожидания.

— Можно, я уполномочена давать вам любую интересующую вас информацию.

— Вот как? Отлично, где я? — Олег немного растерялся. Можно узнать что угодно, кормят отменно, да и лечат его неплохо, хоть и не понятно от чего, «прекрасные» врачи, да это не плен, а какой-то рай.

— Вы на базе «Красная роза», крупнейшей базе корпорации «Мир». — Гордо отчеканила она.

— А как я сюда попал? — К этому времени Олег принялся за форель.

Наступила небольшая пауза, после чего Елена медленно неуверенно сказала:

— После неудачной попытки установить с вами контакт, один из наших сотрудников… — Она, немного помедлив, продолжила. — Вам стало не хорошо и вас доставили в лазарет, если интересно это было четыре дня назад.

— Четыре дня… — для Олега прошло около пары часов. Но хоть это объясняло его животный голод.

— Как почувствуете себя лучше, можете выйти и прогуляться по базе, если что, зовите.

Робот развернулся и не спеша удалился из комнаты.

— «Можете прогуляться, да… на плен это точно не похоже, но затем надо было ввести меня в багажнике?» — Это он помнил хорошо. Олег быстро доел, принесённые Еленой, блюда. Встал и начал расхаживать по комнате. Мысли не хотели собираться в единую цепочку. Конечно, был и прогресс, он вспомнил, что его спрашивали о крепости «Нерберг», находившейся где-то на юге, но это не очень ему помогло.

— Ничего не понимаю! Надо выйти и во всём разобраться. Олег подошел к кровати и нажал на кнопку. Сразу с потолка раздался голос Елены.

— Гумилев, слушаю.

— Я хочу выйти, вы говорили, что это не запрещено.

— Хорошо, оденьте этот передатчик. — Из стены выехал стеллаж. На нём лежал маленький чёрный предмет, отдалённо напоминающий наушник. — «Конечно, передатчик, вот и все блага плена», — подумал он, но вслух сказал:

— Хорошо. А мне всегда придётся ходить с ним?

— Пока да, сожалею. — Как только Олег одел передатчик, дверь распахнулась. Перед ним открылся длинный коридор, с каждой стороны, были дубовые двери. Коридор освещался очень хорошо, поэтому всё, что происходило в нём, было прекрасно видно. Из некоторых дверей выбегали люди, в черных костюмах, и практически сразу исчезали в соседних помещениях. Стены отделаны не богато, пол тоже. Олег сделал пару шагов, но тут, же наткнулся на молодого паренька, выбежавшего из двери справа. От удара оба они, пошатнулись и чуть не упали.

— Эй остор… — Парень запнулся. Осмотрев Олега с головы до ног, извинился и убежал обратно за дверь, что-то бубня себе под нос. Гумилев почесал затылок, подал плечами и пошёл дальше.

— Отдел кадров, Лаборатория, Арсенал, Госпиталь… — Олег шёл вдоль коридора, читая надписи на дверях. Занятие это было интересное — столько отделов и помещений на одном узком коридоре, Олег никогда не видел. Больше всего его заинтересовала комната с табличкой «Боевой полигон». Он подёргал за ручку, но та была заперта. Олег нашёл кафетерий, пообедал второй раз — не сказать, что он был любителем этих дел, но четыре дня лежание под капельницей делали своё дело. Столовая была очень большой, светлой и приятной, скорее её можно было назвать рестораном. Здесь не было ни души, за исключением: робота — буфетчика и небольшой группы охранников, сидевших в углу. Примечательно, но окон, как и в госпитали, не было. Увидев Олега, охранники переглянулись и спешно покинули столовую. После второго обеда, Олег повеселел. Захотелось принять душ и наконец, сменить эту грязную больничную одежду. Он оглядел столовою, на выходе было старое зеркало с умывальником. Приведя себя в порядок, он посмотрел в зеркало. Вид у него был не здоровый. Под светло-синими глазами, были синяки, лицо белое как у мертвеца, русые волосы стояли дыбом, появилась свежая щетина.

— Да… серьёзно я отравился. — Пригладив волосы, он покинул столовую.

Прошло полчаса, ноги ныли, и как не странно снова захотелось есть. Ему было стыдно за свой вид. Вроде взрослый человек, а ходит полуголый, небритый и растрёпанный. Олег хотел вернуться в лазарет и немного отдохнуть. На удивление путь обратно получился долгий, и ко всему Олег заблудился и попал в общий госпиталь, в котором лежали пять человек. К счастью там оказалась Виктория, которая, как только увидела своего подопечного в дверном проёме, не на шутку разозлилась.

— Олег, что вы тут делаете?! — Она подбежала, отвела Олега, обратно в коридор и продолжила разговор.

— Кто вам разрешил покидать лазарет? — В голосе у неё чувствовалась тревога.

— Елена, то есть искусственный интеллект, сообщила мне, что я могу в любой момент покинуть лазарет и прогуляться по… базе.

— Опять Сергей вмешивается в мою работу! — Сказала Виктория почти шепотом, но с явным раздражением. — Ладно вы не переживайте, идите к себе, а я вас скоро навещу.

— Честно говоря, я бы с удовольствием, но так вышло, что я заблудился. — Немного стесняясь, но твёрдо произнёс Олег. Вика посмотрела на него, как на говорящий стол — заблудиться в прямом коридоре без развилок и поворотов, было практически невозможно.

— Ладно, идите за мной. — Она улыбнулась, развернулась и пошла в сторону, откуда, только что, пришёл Олег — вот почему он так долго шёл обратно.

Путь в палату был скучным, Виктория быстро шла впереди, бубня себе под нос, о том, как неизвестный Сергей ей надоел. Ноги ныли ещё сильнее, голова начала кружиться. Все мысли были о кровати.

Наконец они дошли, Виктория снова повторила, чтобы без её личного разрешения он никуда не уходил. Олег кивнул, и, пренебрегая всеми нормами этикета, рухнул на кровать. Виктория понимающе кивнула и ушла.

Олег откинулся на кровать, прикрыл глаза и попытался заснуть. Но заснуть не получалось — головой завладели мысли о его дальнейшей судьбе и о том где же он на самом деле. Пролежав десять минут и не заснув, он встал, вызвал Елену и начал расхаживать по палате.

— Олег, слушаю. — Голос Елены был таким же, как и в первый раз, когда он его услышал, но теперь он не казался таким бездушным.

— Елена, я хотел бы принять душ, и сменить эти лохмотья. — Практически, сразу за спиной Олега, открылся проход, которого до сего момента не было.

— Ванная комната, прошу. — Елена, сказала это медленно и с явным удовольствием в голосе. Так обычно делают люди, хвастающиеся своими достижениями, но слышать это от исина было удивительно. — А одежду, вам сейчас принесут, если буду нужна, зовите.

Изумлению Олега не было предела, секунду назад, на месте где он стоял, была обычная стена, а сейчас здесь красовалась белая полупрозрачная дверь. Конечно, после отравления он туго соображал, но не на столько, чтоб не заметить дверь, прям посередине палаты. Голова быстро начала работать, не смотря на сразу появившуюся боль — Олега захлестнул профессиональный азарт.

— Интересная вещица… — Олег подошел вплотную к стене, и начал её осматривать, как будто за ней находился клад. — Но, что это… какое-то стелс покрытие, или может галлюцинации или всё вместе… нет, это не может быть «умный» пластик, такие технологи только разрабатываются, если не сказать больше. — Появление двери, настолько взволновала Олега, что он позабыл обо всём. Он ощупывал, рассматривал таинственный материал, пока не стал мокрым от пота. Зрелище это было комичное — грязный, бородатый, бледный человек в больничном халате бегал вокруг стены, ощупывал её, ползал на коленях у её основания, пытался дотянуться до потолка, при этом бормоча себе под нос всякую неразбериху. Так продолжалось около десяти минут, пока Олег полностью не обессилил. Он сел на пол, пытаясь догадаться о природе покрытия этой стены. В этот момент в палату заехал робот с новенькой одеждой.

— Гумилев, вам плохо? — Из робота донёсся встревоженный голос Елены.

— Нет, всё отлично, а это видимо моя одежда? — Занятый «исследованием» он совершено забыл о своей просьбе, поэтому появление робота, привело его в замешательство. Робот положил одежду на кровать, и покинул палату.

Просидев на полу, ещё пять минут и, не избавившись от наваждения, охватившего его, Олег решил попробовать узнать ответ у Елены.

— Елена, из чего эти стены?

Елена молчала. Ожидание ответа было невыносимо. Олег чувствовал себя маленьким мальчиком, ждущим новогодних подарков, или поездки в зоопарк на день рождение. Наконец Елена ответила. — Олег, в данный момент я не могу предоставить вам информацию. — Она замолчала.

Гумилев расстроился. — «Конечно, чего ещё можно было ожидать, ведь я в плену, в довольно приятном плену, но всё же…» — подумал Олег. Но тут Елена продолжила. — Я не могу сообщить вам эту информацию, но Сергей Сергеевич может, в данный момент он ждёт вас в своём кабинете. — Она снова замолчала, будто обдумывая, что сказать дальше. — Он просит прибыть вас в кабинет номер шестнадцать, через два часа. Там вы получите ответы на все ваши вопросы. Да, и ещё разрешение врача получено. — Елена закончила разговор и попрощалась с ним.

Олег растерялся. Забыв о стене, он пошёл в душ, побрился, уложил волосы, после чего надел новую одежду и сел на кровать, ожидая вызова к Сергею. Неизвестно почему, но Олег считал, что его вызовут. Он был прав, ровно через полтора часа после начала разговора с Еленой, в палату вошёл охранник в форме «мира», по крайне мере так гласил бейджик — Влад Иванов, глава охраны компании «Мир», и попросил проследовать за ним, Олег не стал сопротивляться.

Ангар номер три. Хотя ангар — это громко. Скорее небольшой склад всякого мусора. Чего тут только не было. И одежда, и оружие, и еда, и оставшиеся строительные материалы, и ещё много чего. Всё это было свалено самым хаотичным образом. На арматуре, на досках, на стенах, практически везде, где было место, весела объемная паутина. Кое-где из-за этой паутины было невозможно пройти, или того хуже, пройти то было можно, а вот вернуться тем же путём представлялось невероятным приключением. К тому же всё это место напоминало лабиринт. Прямо логово Шелоба, или лабиринт минотавра, только без всякой живности, стремящейся свернуть тебе шею, а потом вкусно пообедать тобой.

На первый взгляд ангар был пуст, но это только на первый, поверхностный взгляд. На самом же деле тут было три человека. Имелся: Один старик, разодетый совершенно не к месту и не по погоде. На голову он нахлобучил объемную зимнюю шапку-ушанку, на шею повязал красный шарф с рождественскими мотивами. На ногах рваные джинсы. Второй человек тщательно скрывал своё лицо и не только лицо. Он вообще был скрытной личностью. За всё время знакомства первого и второго, старик так и не узнал имени своего товарища по несчастью. Второй был облачен куда более гармонично. Хотя и в его виде было что-то неестественное. На руках кожаные перчатки, сам он был одет в костюм тройку, На ногах туфли, совершенно чистые. Затылок этого человека скрывала небольшая шляпа с вуалью. Такие головные уборы носили в десятые годы девятнадцатого века. Правда, они были без вуали. Его лицо закрывала маска Гая Фокса. Собственно, его так и величали. Гай, иногда Фокс, хотя он никогда не говорил, что это его настоящее имя. Однако, он был не против такого обращения, тем более, что и остальные были весьма скупыми людьми, в том плане, что каждый из ныне присутствующих не назвал своего настоящего имени. Старика величали Мудрецом, а третьего за глаза называли бараном, но естественно к нему так не обращались. Чаще всего можно было услышать Байрон, так он себя величал.

Байрон был мужчиной лет тридцати пяти. Имел волевой подбородок, хмурый лоб, округлые щёки и немного кривоватый нос. В отличие от остальных он не был таким уж скрытным, но Байрон, прежде всего, ценил равенство, по крайне мере такое равенство, где он был либо выше остальных, либо, в худшем варианте, наравне. А так как остальные воздерживались от общения не по делу, он делал так же. Носил он такой же классический костюм, как и все в компании «мир», что собственно и позволило ему беспрепятственно проникнуть в ангар номер три.

Сегодняшнее собрание было самым странным в истории их сотрудничества. Гай пять часов назад сообщил остальным, что в какой-то дыре, на окраине Петербурга состоится очередное тайное собрание. Быть обязательно, сохранять секретность, прибыть немедленно и всё в этом духе. Байрон бросил все дела в Думе, послал пару уж слишком дотошных депутатов куда подальше, и поспешил на личный самолёт. Из аэропорта прямиком в машину, а уже на ней за город. Он чуть не опоздал и всё из-за пробок — выходной, все спешили на природу. Байрон сильно удивился, когда посредине леса нашёл своих партнеров. Гай Фокс и Мудрец стояли у пенька, на котором разместился чемодан.

— К чему такая срочность, господа? — Не поздоровавшись, спросил Байрон. Его вообще раздражало общество этих двоих. Один явный псих, всё время несёт какую-то чепуху, хотя иногда говорит по делу. Второй тот ещё прохвост. Всё время гнёт своё, пытается навязать что, когда и кому нужно сделать. Вот и сейчас. Идёт заседание, а этот тип звонит по закрытой линии. Бардак! Ещё хорошо, что прослушку запретили, в чем, безусловно, была заслуга Байрона. А ведь один раз их чуть не поймали…

— Следуйте за мной. — Сказал Фокс. И не дожидаясь ответа, побрёл в самые густые заросли. Старик засеменил за ним. Байрон хотел возразить, но его уже никто не слушал. Выругавшись себе под нос, он пошёл за ними.

Под ногами хлюпало, в туфли набралась вода, костюм цеплялся за ветки и вот, вот грозил порваться. Но, похоже, остальных это не беспокоило. Они шли, старик что-то рассказывал, но что именно Байрон разобрать не мог. Наконец, спустя полчаса Байрон почувствовал твёрдую почву под ногами. Асфальт. Очень странно, Байрон осмотрелся, отряхнул обувь, но ей это уже помочь не могло.

— Вертолётная площадка… Гениально! А это видимо чёрный вход. — Воскликнул Мудрец.

— Вы правы. Постойте тут, я сейчас. — Сказал Гай и как будто растворился в воздухе.

— Великолепно! И почему мы не могли прилететь сюда, как нормальные цивилизованные люди?! — Выругался Байрон и тут же пожалел об этом, потому что старик решил прочитать ему лекцию о том, о сём и третьем, что, по его мнению, должно было ответь на все его вопросы.

— … в этом вся проблема мой друг. — Закончил Мудрец и как-то совершенно по-детски, с какой-то обидой посмотрел на своего собеседника. — Вы, между прочим, зря меня не слушаете. Я не просто так вам это рассказываю…

— Заходите. — Раздался голос Гая из-под земли, а через секунду появился и он сам. Люк вниз был чуть левее самой площадке. Байрон вздохнул с облегчением. Старик, наконец, отстал от него, а это главное. Не то чтобы он нёс какой-то совершенно несусветный бред, просто за полгода эти двое так надоели Байрону, что любой разговор, который хоть как-то мог продлить их совместное времяпровождение, считался не допустимым. Дело, работа, и до свидания, друзья мои любезные!

Спустя пять минут тройка вошла в ангар номер три. Байрон чуть ли не плевался. Пауки! Весь костюм был в паутине, да что там костюм! Всё лицо, все волосы всё было в паутине! А вот Мудрецу и Гаю было вполне себе нормально. Они уселись за стулья. Байрон положил ногу на ногу, достал сигару и захотел закурить, но Мудрец бесцеремонно вырвал зажигалку у него из рук.

— Пожарная система. — Старик показ пальцем на потолок. И вправду, Байрон насупился, сложил руки на груди и приготовился ждать начала переговоров. Всё же не он собирал всех в такой дыре, и не ему было начинать.

— Господа, — начал Гай. — Вы слышали о неком Олеге Гумилеве? Вижу, что слышали. Как вы знаете, в последние годы он начал активно набирать популярность. Там помог тому, дал денег музею, построил госпиталь, и так далее…

— И что с того?! — Встрял Байрон. — В наше время полно выскочек, которые за деньги стремятся к власти. Народ уже научился распознавать таких вот дельцов.

— Вы слишком высокого мнения о народе. — С какой-то издёвкой сказал Гай и внимательно посмотрел на Байрона.

— Ты на что намекаешь? — Огрызнулся член Думы.

— Друзья, тише. Нас могут услышать. Давайте закончим дело, а потом поговорим, если будет угодно. — Прошептал Мудрец и отошёл за угол — проверить нет ли кого поблизости.

— Продолжим. Как заметил наш товарищ, у Олега есть деньги. Есть популярность. И, что меня больше всего беспокоит, есть друзья в союзе и ООН. У него появляется слишком много возможностей добраться до власти. Да, пока что он этого не хочет. Но пройдёт год, может два… — Задумался Гай.

— Три, если быть точным. — Добавил Мудрец.

— Пройдёт три года, и у него в руках окажется слишком много ниточек. Мы должны этого не допустить. Как вы понимаете, это в наших общих интересах…

— Обоснуйте. — Резко сказал Байрон. — Чем это выгодно, в частности, мне? — Он украдкой посмотрел на старика, но от того помощи ждать не приходилась. Ничего, не в первой Байрону выступать против всех.

— У вас будет меньше соперников — это раз. Мы заплатим вам приличные деньги — это два. А если вы окажете нам активную помощь, то может быть, вы получите то, о чём всегда мечтали.

— Заманчиво… — Байрон чмокнул и закусил губы. Предложение было действительно заманчивым, да ещё каким! Предмет, деньги, власть. Всё то, о чём он только мечтал и уже шёл к этому долгие годы, но пока безуспешно. Но вот лёгкость, с которой он это мог получить, его пугала. Ведь ничего не бывает просто так. — И что же нужно делать? И какой толк будет нашему другу от этого?

— Не переживайте, мы уже всё решили. — Ответил Мудрец. Гай Фокс жёстко посмотрел на него, но похоже это старика ничуть не смутило. — Соглашайтесь, это очень выгодное предложение.

Байрон вскипел. Как это так?! Всё решили без него. Да кто они такие, чтобы не считаться с его мнением?! В нём заиграло упрямство. Внутри, он уже согласился, но сказать это было совершенно невозможным. И он запел свою любимую «песню».

— И какого чёрта я должен вам помогать?! Вы уже всё решили, а я для чего вам нужен? Следы подтирать, вы не на того напали. И что вам сделал этот парень? Человек он не плохой, да и… — На самом деле ему было откровенно плевать на Олега, но его оппоненты этого не знали. Поэтому стоило разыграть и эту монету, авось чего и выгорит. Тем более эти двое всё равно были обязаны выслушать его — увы, другого помощника у них не было.

Мудрец резко вскочил и спрятался за шкафом. Байрон опешил, запнулся и рухнул на стул.

Что-то железное и холодное упёрлось ему в затылок. Он потянулся за оружием, но вспомнил, что оставил его в машине вместе с охраной. Проклятье!

— Что-то вы расшумелись. — Сказал незнакомый голос. Байрон нервно сглотнул и уставился на Гая.

— Присаживайтесь. Мы как раз только вас и ждали. — Спокойно сказал Гай и пригласил неизвестного за стол.

— Спасибо.

Незнакомец сел, убрал пистолет под комбинезон и закурил. Байрон поперхнулся, захотел выбить сигару у него из-за рта, но наткнувшись на тяжёлый взгляд незнакомца, успокоился и перенёс своё раздражение на старика. Кстати, а куда он пропал?

Кабинет Сергея находился в самом конце коридора. Внешне дверь была абсолютно такой же, как и остальные и лишь табличка на ней, с подписью — «кабинет главного директора компании «Мир», Сергея Сергеевича Ленкова», выдавала содержимое этой комнаты. Охранник остановил Олега у двери.

— Не смей ничего там выкинуть, мы следим за тобой. — Охранник, лицо которого Олег не видел из-за чёрного шлема на нём, небрежно пихнул его в бок.

— «Вот и началась весёлая жизнь, наверняка этот Сергей тот ещё живодер, раз держит таких громил». — Подумал Олег, но вслух сказать ничего не успел, в разговор вмешалась Елена.

— Сергей Сергеевич просит вас, Олег, пройти в кабинет, а вас, Влад, прошу остаться здесь, если что, вас позовут, но Сергей Сергеевич надеется, что это не понадобиться. Охранник отошёл в сторону и жестом приказал Олегу войти.

Кабинет Сергея был в полумраке, на стенах, обитых красным деревом, весели старинные картины эпохи возрождения. Комната была в полу мраке, в воздухе летал запах сигарет. Олег осмотрел стол. Вот и источник дыма — в двух пепельницах догорали недокуренные сигареты. В углу комнаты кто-то стоял, но Олег не смог узнать незнакомца — темно. Посередине кабинета стоял большой стол для конференций. Во главе его сидел человек с короткими волосами чёрного цвета. Он был в классических очках и в таком же, как и у всех, кого видел Олег, чёрном костюме. За столом больше никого не было. Олег догадался, что это Сергей. Сергей, не двигаясь, смотрел на большой экран, весящий прямо над столом. Олег сделал несколько шагов к столу.

— Садитесь. — Сергей выключил экран и быстро развернулся в сторону своего гостя. Теперь Олег мог целиком рассмотреть своего собеседника. Это был молодой, статный юноша с широкой улыбкой. Над левым глазом красовался неглубокий шрам. Внешне он напоминал студента богатого института, но никак не главу солидной компании.

— Спасибо. — Олег сел напротив Сергея.

— Я думаю, у вас есть много вопросов, но позвольте сначала я расскажу вам, где вы и для чего вас сюда привезли, а если у вас останутся вопросы, то тогда вы их зададите. — Сергей встал, сложил пальцы на груди и начал расхаживать по комнате. Олега развеселило такое вежливое отношение.

— «Забавный ты человек, Сергей, притащил меня, хрен знает куда, чуть не убил, каким-то лекарством, а сейчас тут любезничаешь». — Подумал Олег, но вслух сказал. — Прошу, начинайте.

— Так, начнём с того как вы сюда попали. На переговорах с нашим сотрудником вы отказались сообщать ему информацию. В ответ на это, он как иди… как не далёкий человек, решил выведать всё по-быстрому и вколол вам «Энтигон», к слову сказать, редкостная дрянь, после него возможны кратковременные потери памяти и ещё множество разнообразных противных эффектов, но результат того стоит… иногда. — Он сделал паузу, взял стакан и немного отпил из него.

— Будете кофе? Да… вам нельзя. — Сергей посмотрел в тёмный угол, где до сего момента стояла неподвижная фигура. — Виктория, что вы там стоите, раз уж вы настояли на своём присутствие при нашем разговоре, то уж сядьте за стол, а то стоите там, как привидение. Аж дрожь пробирает. — Из тени вышла Виктория, по её лицу было понятно, что всё происходящее не доставляло ей не малейшего удовольствия.

— Хорошо, Сергей Сергеевич, как пожелаете. — Она села между Олегом и Сергеем.

— Зачем так официально, Сергей Сергеевич? Никогда не любил такое обращение. Я ещё не дожил до того возраста, чтобы ко мне так обращаться, куда лучше просто, Сергей. Ладно, продолжим. Так вот после укола вам сразу стало нехорошо, вы начали терять сознание. Он растерялся и решил привезти вас сюда. Не знаю, какая муха его укусила, но он решил засунуть вас в багажник. В общем, так вы и попали сюда, не переживайте, он понесет строжайшее наказание за свои действия. — Глава компании, сел на своё место, выпил ещё кофе. — Да, база находится под землёй, если интересно. — Ещё глоток. — После этого вас доставили в наш лазарет и передали в профессиональные руки нашей Виктории. — Он посмотрел на девушку и широко улыбнулся. В ответ на это, она негромко фыркнула и отвернулась.

— Ну, а дальнейшее события вы знаете. — Он снова сделал глоток из кружки, после чего потряс её в воздухе. — Хм… кончилось. Елена, не могли бы вы принести мне ещё вашего чудесного кофейка. — Сказал Сергей куда-то в воздух.

— Хорошо, кофе уже готовится. — Голос Елены, прозвучал по всему залу. Гумилев заметил, что в кабинете отличная слышимость. Из-за этого все слова немного отдавались эхом.

— Отлично, Виктория, Олег, вам что-нибудь принести? — Спросил Сергей.

— Ничего не надо. — Виктория ответила за обоих.

— Желание леди для меня закон. — Он снова расплылся в улыбки. — Продолжим, вы находитесь на главной базе «Мира», но это вам и так известно. — Виктория прервала его и пальцем показала на небольшие серебристые часы на её запястье.

— Время, время, оно всё бежит и никак его не остановить. — Сергей вздохнул, снова потряс пустой кружкой и продолжил серьёзным тоном. — Вас привезли сюда, чтобы вы помогли нам с организацией одного путешествия. Скажу сразу это путешествие грандиознее всех, об которых вы слышали. Пока я не могу сказать, в чём оно заключается, но если вы согласитесь, то обещаю, вы не пожалеете. От вас всего-то требуется, сообщить ваши личные коды к базе данных вашего исторического архива. Что вы на это скажите?

Наступила неловкая тишина, Сергей смотрел прямо на Олега, ожидая ответа, а Олег думал, что ему будет за отказ. Сразу пуля в голову или с ним ещё поиграются?

— Сообщить коды я не могу, по причине того, что попросту их не знаю, архивом заведует мой друг Николай Васильевич Донской. — Ответ Олега явно не обрадовала Сергея, он нахмурился, прошелся вдоль кабинета и после этого продолжил разговор.

— Это не беда, вот вам телефон, позвоните ему и скажите, что скоро за ним приедут. Да, и пусть он захватит свой ноутбук со всеми данными, мало ли что… — Олег взял телефон, набрал номер Николая и нажал на кнопку вызов. Некоторое время трубку никто не брал.

— Да, алё, кто это, вы знаете который час?! — В трубке прозвучал сонный и очень раздраженный голос Николая. Раздражение было вполне понятно, ведь, Олег не подумал, что могла быть глубокая ночь. По крайне мере, это могло бы объяснить, почему Сергей так много пьёт кофе.

— Коля, это Олег, слушай внимательно. — Олег попытался сказать это очень серьёзно и спокойно, но в его голосе чувствовались тревожные нотки, что сразу вызвало у его друга кучу вопросов.

— Олег, какого хрена ты звонишь в воскресенье в… в четыре часа утра?! Где ты?! Мы тебя обыскались! — Перебил его Николай.

— Коля, не перебивай! — Почти прокричал в трубку Олег. — Мне надо, чтоб ты сейчас оделся, взял свой ноутбук и ждал гостей. — На слове «ждал гостей» Олег сделал особый акцент, делая намёк на то, чтоб Николай быстрее уходил оттуда.

— Так, так, погоди, давай сначала, ты, где сейчас находишься? Тебя не видели уже… пять дней. Вся служба безопасности стоит на ушах.

— Нет времени, объяснять! — Крикнул Олег. И тут же осёкся. Повезло — не услышали. Виктория всё ещё сидела с безучастным видом, а Сергей принимал из рук робота новую кружку кофе.

— Ладно, ладно, не кипишуй, всё будет сделано. — Наступила небольшая пауза, которую нарушил Николай. — Сейчас, секундочку повиси на трубке, ко мне кто-то пришел. Кого ещё принесло в такое время?! — В трубке послышался звук встающего с кровати Николая.

— Мне сообщили, что наши сотрудники уже у него. — Вмешался в разговор Сергей.

— «Уже, там?! Да… оперативно. Надеюсь, Коля не наделает глупостей», — подумал Олег, но вслух ничего не сказал, а лишь повесил трубку.

— Олег, вы не переживайте, всё будет хорошо. — Сказала Виктория, до сих пор сохранявшая молчание. — Пойдёмте, я вас провожу в вашу палату. Вам ещё надо отдыхать.

— Ладно, пусть идёт. — С лица Сергея сползла улыбка. Было видно, что он хотел продолжить разговор, но Виктория нарушила его планы. — Здоровый он нам нужнее. — Глава компании снова улыбнулся, развернулся, сел на своё кресло и включил экран монитора.

— Пойдёмте. — Виктория подошла и помогла встать Олегу. Это было кстати — Гумилеву до сих пор было нехорошо.

Выходя из кабинета, Олег думал лишь о двух вещах. О том, что сейчас с Николаем и почему Сергей не запретил увести его в палату? Надо будет это хорошенько обдумать.