Колонист

Глава 11

Концентрационный лагерь военнопленных обычно был битком забит людьми в потрёпанной, но чистой форме английских стрелков и разношёрстной одежде моряков. На территории функционировал лазарет и полевая кухня, были устроены карантинная и санитарная зоны с помывочной, баней, прожаркой и прачечной. В лагере был также отдельный, огороженный участок, где содержались офицеры. Условия содержания почти шикарные. Рядовой состав спал под парусиновыми навесами и был разделён на рабочие роты, а английским командирам достался бревенчатый барак. Как и положено в таких учреждениях, по периметру возвышался высокий забор, вдоль которого на деревянных вышках бдели часовые.

Этот лагерь я приказал строить заранее, хотя и не рассчитывал на такое количество пленных. Ну да как говорится — в тесноте, да не в обиде. А английские пленные явно не обижались и выглядели довольными, это я про рядовых говорю. Ну а чего им жаловаться? Кормят три раза в день, пусть и не разносолами, но довольно сытно, крыша над головой есть, лечат раненых и больных, правда одежду заставляют стирать, и самым мыться приходится, ну так это же плен, не может быть тут всё хорошо. Некоторые даже поправляться начали, впервые почувствовав на себе силу соблюдения режима сна, приема пищи, труда и отдыха. Конечно же работать приходится, и работать тяжело, только вот рабочий день всего десять часов! Точно рай!

Рабочие роты по гибкому графику работают на каменоломнях, на строительстве каменных дорог, роют котлованы и канавы, на строительстве фортов и домов в городе, а также в качестве грузчиков в порту и сельхозрабочих. Так же, из моряков погибших кораблей, набирались команды водолазов, для подъёма пушек и других ценностей со дна моря, если глубина конечно позволяла. Нечего хорошим вещам пропадать, у нас в колонии всё сгодится и пойдёт в дело. Есть правда ещё и обслуживающий персонал лагеря, состоящий из поваров, уборщиков, золотарей, прачек и так далее. Место блатное, хлебное, только берут туда не всякого. Главный критерий отбора — это наличие увечья, не позволяющего осуществлять тяжёлый труд. По тому же принципу устроена и инвалидная команда. Всем покалеченным во время боёв английским пленным тоже нашлась работа. Кто-то плетёт канаты, кто-то шьёт паруса, кто-то ещё что-то полезное делает. Главный принцип устройства лагеря — кто не работает, тот не есть. Это конечно же не касалось больных и немощных, однако если пленный был в состоянии делать хоть что-то, работа ему находилась. Нахлебники нам не нужны, лагерь должен окупать своё содержание. И пленные работали и как мне кажется были вполне довольны. Ведь большинство этих людей забрали в армию или на флот насильно, оторвав именно от мирного труда.

Конвоирами на работах выступали ирландцы Мура. И поверьте мне, стимула хорошо работать это соседство добавляло пленным едва ли не больше, чем угроза наказания. Бывшие рабы, относились к своим поработителям хуже некуда, так что мне пришлось даже одёргивать Мура и его подчинённых, за излишнее рвение в осуществлении своих обязанностей.

В начале были конечно и попытки побегов, периодически приходилось наказывать провинившихся, но в основном лагерь существовал довольно спокойной жизнью. А после пары случаев, произошедших с незадачливыми побегушниками, бежать уже больше никто и не пытался. Розыском сбежавших занимались индейцы. По договоренности с администрацией колонии, каждый беглец становился законной добычей любого племени и за его убийство индейцам разрешалось снять с трупа всю одежду и вещи, а также причиталось вознаграждение в размере одного металлического ножа и топора. Только для получения вознаграждения надо было представить любое доказательство, а индейцы, особо не заморачиваясь, обычно приносили голову беглеца. Дикие люди, чего тут скажешь. Да и куда тут бежать? До Англии далеко, кругом дикие места, где одному не выжить.

Пленных английских офицеров тоже на роту наберётся. Из этих офицеров мы назначали командиров рабочих рот и их заместителей. Это касалось только адекватных людей, которых среди пленных аристократов было не так уж и много. Ротный освобождался от работы руками, но должен был поддерживать дисциплину среди своих подчинённых и руководить пленными, он мог пользоваться и дополнительными привилегиями. Такими как дополнительная пайка, отдельное жильё, возможность в любой момент воспользоваться помывочной и прачечной и многое другое.

Остальным английским офицерам доверить руководство людьми было нельзя, но и они без дела не сидели. Помните главный принцип устройства лагеря? После нескольких публичных «вразумлений» перед строем своих бывших солдат и матросов, большинство взялось за ум. Корабельные медики работали в лазарете, несколько капитанов стали учителями для моих матросов, а остальные, после одного дня в каменоломне, сами придумали чем они мне могут быть полезны, и некоторые из них действительно оказались самородками. Кто-то разбирался в физике, кто-то в математике, кто-то в разведении коней и скота, некоторые, из бывших плантаторов, вполне моли сойти за агрономов и зоотехников. У каждого вдруг оказался талант, позволяющий ему, избавится от тяжёлой кирки или лопаты.

Взять хотя бы нынешнего начальника внутренней администрации, барона Тичерса. Бывший капитан линейного корабля и самый старший офицер среди пленных, после гибели адмирала, железной рукой поддерживал порядок в лагере, соблюдение установленного режима и санитарных норм. Вообще лагерь теперь варился в своём соку, требуя только иногда проверки исполнения моих приказов. В том памятном бою Тичерс сдался последним из английских капитанов, до этого умело и храбра ведя бой с моим флотом практически в одиночку. Действительно мужик заслуживал уважения, за своё мастерство и смелость.

Сегодня я как раз прибыл в лагерь с очередной инспекцией.

Тичерс встретил меня у ворот практически пустого лагеря и с достоинством поклонился. Разгар рабочего дня, все роты на работах, и сейчас осмотреть лагерь можно было без лишней охраны и суеты.

— Здравствуйте Тичерс — ответил я на приветствие — как дела?

— Всё хорошо ваша милость! — барон слегка улыбнулся — списочный состав лагеря две тысячи сто шестьдесят два человека, за прошлую неделю умерли двое, больных сорок три человека, остальные на работах согласно установленного графика.

— Хорошо — удовлетворённо кивнул я — показывай своё хозяйство.

Осмотр лагеря не затянулся. Да чего тут смотреть? Я был тут не однократно. Главная причина моего появления в лагере, была именно встреча с Тичерсом. Пора было что-то решать с Англией, жить как на пороховой бочке, ожидая нового вторжения совсем не приятно. Множество сил и средств колония теперь тратила на устройство укреплений и вооружения. Мои корабли, вместо того, чтобы загрузить товары и идти торговать, вынуждены заниматься патрулированием. Верфь занята срочной починкой трофеев и моих поверженных кораблей, практически остановив все другие работы. Всё это хреново сказывается на развитии колонии.

Закончив осмотр, я выразил барону своё удовлетворение его работой и пригласил его на бокал вина в дом коменданта. Беседа предстояла долгая.

— Скажите пожалуйста Тичерс, как вы думаете, когда вас освободят из плена? — задал я первый вопрос англичанину.

— Не скоро ваша милость — помрачнел барон, отхлебнув вина из бокала — после сражения прошло всего несколько месяцев, и я думаю, что о судьбе эскадры в метрополии до сих пор ничего не известно. На сколько я знаю, ни одному из наших кораблей уйти не удалось. Пройдёт несколько лет, прежде чем мы окажемся дома. Если доживём конечно.

— Это верно, уйти никто не смог. И тем не менее скоро о вашей судьбе Англия узнает. Торговцы всё чаше посещают наш порт, а людям рты не заклеишь — я тоже пригубил вино.

— Дай бог… — не очень обрадовался барон — но даже если в Адмиралтействе узнают о том, что наша эскадра разбита, пройдёт ещё много времени, прежде чем соберётся новая экспедиция. Наше же освобождение возможно либо силой оружия, либо путём подписания мирного договора. Оружием вас не победить. Какая бы эскадра не пришла с моря, ваш монстр справится и с ней. Вы создали настоящее чудовище и я до сих пор не могу понять, как вы договорились с чертями в аду, что бы он двигал ваш корабль без ветра. Но Англия об этом не знает, так что мы тут на долго.

— Остальные пленные да, но не вы — я пристально посмотрел в глаза Тичерса — вы выйдете на свободу и отправитесь в Англию гораздо раньше.

— Вы меня отпускаете?! — удивленно воскликнул барон.

— Именно. Но не просто так. Вы станете моим посланником к королю Англии и вашему Адмиралтейству. Я дам вам хороший, мореходный шлюп, разрешу набрать команду из пленных, и вы пойдёте домой. Мне нужно, что бы ваши боссы поняли, всю серьёзность моих намерений — высказал я свои мысли.

— Вы просите мира? — взволнованный англичанин не мог скрыть своей радости.

— Я ничего не прошу. Я предлагаю — рассмеялся я — если будет война, то я готов и к ней. А вот Англия не готова. Если один «Посейдон» смог справится со всеми вашими кораблями линии, то что сделает эскадра из таких кораблей? За время сражения мы не потеряли даже рыбацкого баркаса, наголову разбив вас. А что сделает целый флот таких кораблей? Этот эпизод я готов простить вашему королю, но, если ещё раз к моим берегам заявится экспедиционный корпус на подобии вашего, я сидеть сложа руки не стану. Мой флот пройдётся по всем английским колониям, а возможно навестит и Ла-Манш. Согласитесь, перспектива так себе. И что бы у вас было понимание всей картины, то открою вам секрет. Людовик уже предлагает мне союз. Оно вам надо?

— Меня не послушают — после небольшой паузы через силу выдавил из себя барон — вы честны со мной, а я буду честен с вами. Не та я фигура, что может убедить короля или лордов отказаться от повторного визита к вам. Всё спишут на случай, а «Посейдон» посчитают моей выдумкой и попыткой оправдаться. Вы зря надеетесь на меня господин Жохов.

— Возможно — согласился я с доводами барона — Но послать больше некого. Своими людьми я рисковать не буду. Ваше дело только передать моё послание и честно рассказать о тех событиях, участником которых вы стали. В конце концов вы будите не один, пара офицеров, которых вы возьмёте с собой и экипаж шлюпа подтвердят ваши слова. Я хочу только признания Русской Америки и военного нейтралитета с Англией. В свою очередь я обещаю тоже самое. Торговля, вот что меня интересует. Мне нужно, что бы корабли под моим флагом спокойно могли торговать по всему миру. А если нет… Вы знаете, на что я способен.

— Чёрт возьми, мне ли не знать! — рассмеялся барон — в конце концов я там был и всё видел своими глазами. Англии повезло, что бог или дьявол закинул вас так далеко от нашего острова! Ваш черный корабль до сих пор мне снится в ночных кошмарах.

Мне тоже часто снится это сражение и тоже в кашмарах… Два дня без сна и отдыха в боевой рубке броненосца или на шканцах линкора. Два дня непрерывной пушечной пальбы и сложных манёвров. В конце я просто падал от усталости, не в силах стоять на ногах. Но мы победили! Два линкора и шесть фрегатов пополнили мой флот. Однако, хотя мы и не потеряли ни одного корабля, досталось нам тоже не слабо.

Тогда, перейдя на «Повелителя морей» я снова вышел в море, и противники у меня были те же. Два линкора англичан, правда один из которых был изрядно побит «Посейдоном». Легкие силы вторжения взял на себя Алан, а мне вот эти двое достались. С Тичерсом же я и бился.

Лишённый руля и с разбитой кормой линейный корабль наглов стал моей первой добычей. Три фрегата моего эскорта затеяли перестрелку с линкором барона, не давая ему прийти на выручку своему коллеге, а я повёл свой единственный тяжёлый корабль на абордаж.

Обмен бортовым залпом последовал незамедлительно, как только мы поравнялись бортами. Картечь, книппеля и ядра врезались в борта, рангоут и такелаж кораблей, рвали податливую плоть моряков. Снова лилась кровь, крася палубы в красный цвет. Стоны и крики раненых и умирающих, вперемежку с боевым кличем моих абордажников и прославляющим короля криком английских моряков разнеслись над морем как гром. Два экипажа принялись увлеченно резать друг друга. Марсовые стрелки обоих линкоров вступили в смертельную дуэль, пытаясь очистить мачты вражеского корабля от соперников.

Мои люди были свежее и не измотаны долгим плаванием и плохим питанием, да и в бой они вступили только что. Моральный дух их был высок, в отличии от англичан, на глазах которых недавно ушли на дно основные силы их флота. Я недооценил количество морских пехотинцев на борту вражеского линкора, и потому по количеству участвующих в бою людей у нас был паритет. Очевидно линкор перевозил часть десантных сил, которые не участвовали в высадке на берег.

На абордаж нам было идти не впервой. Тактика действий во время такого боя была давно отработана, и сейчас командиры абордажных партий и прикрепленные к ним канониры подняли и воткнули в специальные крепления на бортах заряженные фальконеты. Шесть маленьких пушек ударили в гущу собравшихся на палубе английских моряков картечью практически в упор, расчищая для штурмовых групп место на вражеской палубе. Крючья и переходные мостики мгновенно, густой паутиной опутали борт вражеского корабля, и первые бойцы ринулись в бой, ловко перепрыгивая или перебегая быстро уменьшающуюся щель между двух бортов. Кому-то везло, кому-то нет, некоторые падали между корпусами линкоров в морскую воду, и шансов спастись у них не было. Как две створки пресса, деревянные стены смыкались над их головами. Довольно скоро мои абордажники очистили себе место на палубе английского корабля, концентрируя силы для дальнейшей атаки, но бой только начинался.

Очень скоро и офицерам пришлось идти на подмогу своим бойцам. В тесноте схватки абордажного боя, каждый человек был на счету. Вот и я, вооружившись пистолетами и саблей присоединился к своим морякам. Оставаться на шканцах было так же опасно, как и участвовать в драке. Вражеский командир лакомая цель для любого стрелка, и мушкетные пули с самого начала боя с завидным постоянством рвали палубу вокруг меня. Когда в меня попадут, было только делом времени.

Вначале я только стрелял и перезаряжал пистолеты, но во время очередной контратаки английских моряков, мне пришлось пустит в ход и саблю. Почти два часа лилась кровь на вражеском линкоре. Гремели выстрелы, мелькали клинки, однако англичане сдаваться не хотели. И только тогда, когда капитан корабля упал с пробитой пулей головой, а остальных офицеров или перебили, или загнали в трюмы, команда линкора стала бросать оружие.

Уже темнело. Последний линейный корабль сил вторжения до сих пор вёл перестрелку с моими уже изрядно побитыми фрегатами. Бой сместился довольно далеко, а нам ещё предстояло распутывать снасти. Оглядев горизонт в подзорную трубу, я понял, что сегодня закончить разгром нам не удастся. Темная, калифорнийская ночь быстро опускалась на море. Вдалеке тоже гремели залпы, корабли маневрировали и догоняли друг друга. Алан вёл бой.

Давать шанс врагу я не собирался, а в темноте уверенно вести бой невозможно, и я приказал своим фрегатам, и трофейному линкору отступить под прикрытие фортов. Как только сумерки опустились достаточно сильно, несколько оптических телеграфов заработали световыми вспышками, передавая приказ и на корабли Алана. Главная его задача состояла в том, чтобы не допустить бегства ни одного корабля сил вторжения. Никуда не денутся наглы, завтра добьём.

Всю ночь я принимал доклады от командиров кораблей и сухопутных сил. Потери, повреждения, планы боя на завтра и даже на эту ночь, всё это надо было осмыслить, обсудить со штабом и отдать необходимые распоряжения.

Сидор не собирался давать покой потрёпанному десанту англичан даже ночью. Я одобрил ночной обстрел побережья ракетами. Первый в истории. Деревянные направляющие с примитивными системами залпового огня установили на заранее подготовленных позициях, а потом начался фейерверк. С диким визгом ракеты уносились вверх, чтобы потом обрушится огненными кометами на врага. Мы били по площадям, так как прицельно стрелять из этих самоделок было невозможно. Миномёт бы тут конечно больше пригодился, но чего не было, того не было. Какие-то ракеты падали в море и не взрывались, какие-то разносило прямо в воздухе, но основная часть всё же попадала по берегу. Почти сотню ракет за ночь выпустили, кошмаря перепуганных десантников.

Едва рассвело, десант сдался. А морской бой возобновился с новой силой. Ночью англичане непостижимым мне образом собрались в кучу. Семь фрегатов и линкор — это всё ещё грозная сила. Вчера вечером абордаж только одного английского корабля обошёлся нам в сотни погибших. Не вступая в бой, я выслал к англичанам парламентёра. На моё удивление и разочарование сдаваться наглы не стали. Ну что же, их выбор.

За ночь Дени смог починить паропровод первого вышедшего из строя котла, и не жилая рисковать людьми, я снова занял броневую рубку и вывел из залива «Посейдон». Остальные корабли моей маленькой эскадры держались на удалении и в кильватере нашей основной ударной силы. Корабли Алана маячили на горизонте, в готовности перехватить любого беглеца.

В этот раз англичане пошли в атаку все вместе, стараясь зажать броненосец с двух сторон. Две короткие линии, шли параллельными курсами в атаку, линкор держался замыкающим, предоставив фрегатам право начать сражение. Я не стал менять курс, выбрав для себя целью самый крупный головной фрегат.

Прямо перед линиями англичан, «Посейдон» заложил поворот, и орудия главного калибра буквально снесли нос выбранной жертвы. Английский фрегат мгновенно пошел ко дну. А «Посейдон» застыл без движения. Проклятый паропровод снова подвёл, оставив броненосец без хода в самый ответственный момент. Эти несколько минут были самыми тяжёлыми за весь бой. Пушки разряжены, корабль стоит так, что таран напрашивается сам собой, и останься у англичан хоть немного решимости, броненосца бы мы лишились. Потом барон мне рассказывал, что вид черного монстра, который смело встал на пути семи боевых кораблей, быстро пустил на дно одного из них, а до этого играючи уничтожил несколько линкоров, вогнал экипажи в такой ужас, что ни о каком сопротивлении не было уже и речи. Один за другим английские корабли отворачивали в сторону, спускали флаги и паруса, ложась в дрейф.