Комната воды

27 Движение воды

– Погода ни к черту, искренне сокрушался Оливер Уилтон. – Жаль, что вы пропустили занятия Кэмденского молодежного байдарочного клуба.

Джон Мэй терпеливо ждал под ивой, пока Оливер и его жена застегивали желтые непромокаемые плащи с капюшонами. На скамейке неподалеку двое бездомных ссорились из-за банки «Особого крепкого». Еще один бродяга ел колбасный фарш, выковыривая его из банки руками. В канале плавали куски полистирола, выброшенные из коробок от украденных стереосистем. Даже у птиц на деревьях был какой-то онкологический вид.

– Ваш сосед, Джейк Эйвери, сказал, что я найду вас здесь или в собрании христианского братства.

– Мы любим с пользой проводить выходные, – пояснил Оливер, запирая двери клуба. – Местные дети пока еще плохо находят общий язык друг с другом, и мы считаем, что такие занятия, как байдарочный поход, воспитывают у них командный дух.

– А Брюэру нравятся байдарки? – спросил Мэй, улыбаясь угрюмому мальчику, сидящему на корточках у края воды.

– Что вы, ему мы этого не позволяем – вода такая грязная, – ужаснулась Тамсин. – Тут кругом крысиная моча – можно подхватить лептоспироз.

Она взяла мальчика за руку, словно пытаясь защитить его. Мэй подумал, что очень скоро Брюэр не будет с такой легкостью давать ей свою руку.

– Он хочет сказать: «Папочка, пойдем домой, я устал». Правда, малыш? – засюсюкала Тамсин. – Обычно мы проводим выходные в нашем доме в Норфолке, но Оливеру хочется что-то сделать для здешней детворы. – Она попыталась улыбнуться, но получилась гримаса. – Я хотела, чтобы Брюэр рос на природе, но Оливер настоял, чтобы мы жили в городе, пока ребенок не вырастет. – Женщина понизила голос. – В прошлом месяце на этой тропинке изнасиловали медсестру. Медсестру, представляете? Столкнули с велосипеда и затащили в кусты. А полиция сюда и носа не кажет. – Трудно было не заметить отчаяние в глазах Тамсин. Она ненавидела Оливера за то, что он заточил ее в городе. – Сама я родом из Бакингемшира и могу вам сказать, мистер Мэй, что это – не дом, во всяком случае не то, что я привыкла считать домом.

Она повернулась, чтобы увести сына, и Мэю пришлось последовать за ней. Оливер упрямо зашагал вслед за ними; было видно, что он в вечной опале у жены. Дорогу им заградила стая голубей, обедавших чьей-то блевотиной.

– Я вынужден здесь жить из-за работы, – объяснил Уилтон.

– А чем вы занимаетесь? – поинтересовался Мэй.

– Я думал, вы знаете. – Оливер был явно удивлен. – Я в руководстве управления Темзы. Вы себе даже не представляете, сколько воды Лондон теряет каждую неделю из-за протечек. По долгу службы я помогаю их находить и заменять поврежденные трубы. А зачем вы к нам пожаловали?

– Я хотел спросить вас… – он чуть было не произнес имя Коупленда, но почему-то передумал, – о миссис Сингх. Я знаю, что дело считается решенным, по крайней мере с точки зрения начальства, но я подумал, вдруг у вас есть какие-то соображения по этому поводу.

– Интересно, что вы об этом спрашиваете. Я действительно думал о том, что сказал ваш напарник на вечеринке, – что она утонула в собственном доме. У меня забрезжила какая-то мысль на этот счет, но в тот момент я не смог сосредоточиться.

– Вот как? И что же это?

– Наверно, это звучит глупо, но… Дорогая, по-моему, Брюэр устал, не могла бы ты отвести его домой? Я бы хотел пригласить мистера Мэя к себе в офис и кое-что ему показать.

Безобидное стальное здание на Кэнал-уок совсем не походило на штаб-квартиру водного управления. Если не считать охранника, читающего «Сан» в вестибюле, внутри было пустынно.

– Ну что вы, штаб-квартира не здесь! – со смехом воскликнул Оливер. – Это временное место, к тому же расположенное рядом с водой, – тут можно подключать лэптопы и проводить собрания. Работа интересная. Могу вкратце изложить вам историю вопроса, если, конечно, в этом есть необходимость.

– Почему бы и нет? – непринужденно сказал Мэй. – Я никуда не тороплюсь.

Уилтон провел гостя в пустой, декорированный коричнево-красной плиткой офис с типовыми шкафами.

– Итак, все началось с парня по имени Хью Миддлтон, создателя Нью-Ривер – канала, доставляющего воду источников Хартфордшира в Ислингтон. С нашей точки зрения, это был первый в мире проект, включавший в себя весь цикл – от строительства до управления работой канала. Нью-Ривер заработал еще в начале семнадцатого века; кстати, он частично используется и в наши дни. – Он выдвинул стул. – Располагайтесь поудобнее.

Мэй сел.

– Выходит, водное управление Лондона возникло примерно тогда же?

– Мы были необходимы с самого начала. Огромный приток населения из сельских районов увеличил нагрузку на водоснабжение, и в этой ситуации паровой двигатель и чугунные трубы оказались незаменимыми. Конечно же, возросло количество нечистот. Канализации в домах еще не было. Парень по имени Харингтон изобрел первый домашний туалет в тысяча пятьсот девяностых, но новинка не получила широкого применения, потому что не было источника воды для смыва. Полезным новшеством стали и выгребные ямы, но их не слишком часто чистили. Минутку… помнится, это где-то здесь. – Он открыл шкаф и начал листать планы. – Темза была для Лондона главным источником питьевой воды и, между прочим, оставалась довольно чистой до тысяча восьмисотого года и пригодной для рыболовства: в ее коленах водились омар и лосось. К сожалению, этому вскоре пришел конец, поскольку выгребных ям не хватало. Жители стали незаконно подсоединять свои стоки к дренажам и подземным рекам, впадающим в Темзу. Нахлынувшие нечистоты уничтожили всю живность в реке, и она начала источать зловоние. Уверен, вы слышали о «великом смраде» в июне тысяча восемьсот пятьдесят восьмого, когда вонь стала настолько убийственной, что даже в парламенте нельзя было работать. Две тысячи лондонцев успели за неделю погибнуть от эпидемии холеры, прежде чем доктор Джон Сноу выяснил, что болезнь распространяется с водой, и закрыл зараженный источник на Голден-сквер. Кстати, паб «Джон Сноу» на Бродвик-стрит назван в честь бравого доктора.

– Но разве Базалгетте[36] не выступил с планом строительства канализации?

– Он-то выступил, да вот, к несчастью, холера унесла немало жизней, прежде чем Дизраэли[37] согласился внедрить эту систему. Это потрясающий образец инженерного дела, серия каскадов, окружающих город и вымывающих всю грязь. Позже, во время Первой мировой войны, воду начали хлорировать, потом ввели двойную очистку и установили новые стальные трубы.

– А как обстоят дела в наши дни? Куда теперь уходят нечистоты?

– Отходы Северного Лондона отправляются в Стратфорд, на насосную станцию Эбби-Милз, а затем, через выводной коллектор на водоочистную станцию в Бектоне. Нечистоты Южного Лондона уходят в Дептфорд, а оттуда в Пламстед.

– Какова судьба подземных рек?

– Некоторые были превращены в сточные отверстия, но большая их часть плохо поддавалась дренажу после многих веков варварского обращения. Но даже если вы устраиваете на реке запруду, вода все равно собирается и ей необходимо куда-то течь. В домах возникает сырость. Уровень воды поднимается из-за климатических изменений, и старые реки снова пробуждаются. Но необходимость в них окончательно отпала в тысяча девятьсот девяносто четвертом, когда мы открыли подземную кольцевую дорогу, благодаря которой вода огибает улицы Лондона. Это чудо света скрыто от посторонних глаз.

– А дорога достаточно велика, чтобы человек мог туда забраться?

– Вообще-то ее диаметр составляет два с половиной метра, но она довольно просторная. Ни один мегаполис планеты не может похвастаться такой чистой рекой, как Темза, – в ней живут сто двадцать видов рыбы. Мы обслуживаем сорок шесть стран мира. Это чертовски большой бизнес. Я мог бы рассказать вам о нашей программе сжигания ила, но боюсь вас утомить.

«Все к этому идет», – подумал Мэй.

– Мистер Уилтон, вы меня, конечно, извините, но какое отношение все это имеет к миссис Сингх?

– Простите, я немного увлекся. Тамсин не позволяет мне говорить о канализации за обедом, а потому стоит мне встретить человека заинтересованного… О, кажется, нашел. – Уилтон распахнул еще один шкаф и ткнул пальцем в широкий желтый лист, покрытый густым, плохо пропечатанным шрифтом. – Эта карта была выпущена в пятидесятые годы советом Лондонского графства. Она представляет собой последнее более или менее точное описание забытых притоков и стоков Лондона, но здесь кое-чего не хватает, а иные течения изменили свой курс. Их нужно найти, потому что под улицами проложено множество кабелей и туннелей. В Лондоне нет сети воздушных линий передачи. Как отследить то, что постоянно в движении? По правде говоря, мы можем только измерять влажность почвы и надеяться на лучшее. Помните, что произошло в Блэкхите пару лет назад? Дороги просто начали оседать – ни с того ни с сего. – Он провел указательным пальцем по руслу Флита. – Когда реки меняют свое направление, случаются странные вещи, и, если не знать, что под землей река, можно даже поверить в привидения.

– Боюсь, я не совсем понимаю.

– А вы не слышали о локализованных наводнениях, которые возникают ниоткуда и исчезают так же внезапно, как возникли? Взять хотя бы нашумевшую историю тысяча девятьсот двадцатых годов: несколько тяжелых деревянных гробов оказались сняты с пьедесталов в одном из закрытых склепов Южного Лондона. В ту пору уровень воды очень повысился. Река нашла крошечную трещину, устремилась в склеп, сдвинула гробы с места и утекла обратно. Вода ведь движется быстро и порой выбирает очень странные пути. Она может подняться по каменной стене в сухую погоду и образовать мокрое пятно на высоте десяти футов. Поговаривают, что миссис Сингх утонула. Сами понимаете, у меня возникают разные мысли на этот счет.

Уилтон разгладил тот участок карты, где находился его район.

– Видите эту большую угловую площадку? Гастро-паб под названием «В. Р.». Его переименовали в конце девяностых. Раньше он назывался «Веселые рыбаки» – он ведь стоит на Энглерз-лейн.[38] Эта улочка не отмечена на карте как река, но из истории мы знаем, что здесь была популярная купальня. Городской совет засыпал ее примерно в тысяча восемьсот девяностом году. Сейчас мы кое-что обозначим. – Оливер взял синюю ручку и провел перпендикулярно улице кривую пунктирную линию. – Единственный оставшийся приток Флита отмечен здесь, двумя улицами выше. Но, конечно же, он должен быть связан с Энглерз-лейн, ведь реке нужно чем-то подпитываться. Эта связь может осуществляться только через Балаклава-стрит, а точнее, через проулок за внутренними садами на западной стороне улицы, где как раз и жила миссис Сингх. Потом приток пересекает дорогу и спускается вниз, потому что следующее место его появления – Принс-оф-Уэльс-роуд. Это значит, что река протекает непосредственно под домом миссис Сингх.

– Но вы же сказали, что она высохла.

– Я сказал – частично, а другая ее часть была заложена кирпичом, так что реке приходится искать пути, чтобы изменять направление. Не забывайте, что когда-то Флит достигал шестидесяти футов в ширину – здесь, в Кэмден-Тауне, – и впадал в огромный водоем на месте нынешнего Ладгейт-Серкус.

– То есть вы предполагаете, что случился внезапный паводок и река устремилась в подвал миссис Сингх, а потом быстро ушла обратно, не оставив даже мокрого пятна к моменту появления Брайанта и ее брата? Кстати, они пришли на следующее утро. Звучит не очень правдоподобно. И куда могла уйти вода?

– Сюда, в Риджентс-канал в Кэмдене. Известно, что с каналом связаны подземные трубы, проложенные с севера. Мы никогда не исследовали канал настолько, чтобы знать, что там внизу, а половина викторианских карт в шестидесятые годы просто отсутствовала – одно время они пользовались популярностью в качестве настенных гравюр. Лето у нас было на редкость сухое, а осень оказалась необычайно сырой. Подозреваю, что экстремальные погодные условия нарушили герметичность некоторых труб. Это может объяснить и смерть мистера Коупленда. Что если вода вдруг заполнила яму, сдвинула с места его грузовик, а потом ушла так же внезапно?

– Мой напарник детально изучил жилище миссис Сингх. По его словам, если не считать одного-двух странных пятен сырости, дом абсолютно сухой. И по-вашему, десятью часами раньше он мог так наполниться водой, что в нем утонула женщина? Не обессудьте, мистер Уилтон, ваши доводы любопытны, но слегка притянуты за уши.

– Так и знал, что не смогу вас убедить, – со вздохом сказал Оливер, убирая карту в шкаф. – Но, понимаете, я хорошо в этом разбираюсь. Поверьте – движение воды способно поразить воображение.