Кому стоять у станка

СЛЕД НА ЗЕМЛЕ

Новатор — это изобретатель или рационализатор, который не только подает рацпредложения и заявки на изобретения, но еще и сам добивается внедрения этих новшеств, активно пропагандирует их на различных заводах, обучает своих товарищей работать более производительно, используя для этого новинки техники как свои, так и других передовиков. Творец и пропагандист нового — вот кто такой новатор! В понятии этого слова заключено мастерство и романтика, поиск, радости творческих побед и горечь неудач.

Если рассматривать новаторство в полном объеме, то у инженера здесь меньше возможностей, чем у рабочего. Конечно, вместе они могут создать, скажем, принципиально новый инструмент или устройство для производительной работы. Но пропагандировать свои приспособления или приемы труда прямо на станках может только рабочий, мастер своего дела, в большинстве своем сам сделавший в металле изобретение и досконально знающий все его особенности и тонкости. Ведь что значит пропагандировать новое в современной технике? Это значит, что во время показа у новатора не должно быть ни одной ошибки, ни единого неточного движения. Он должен продемонстрировать свое новшество в работе так, чтобы у аудитории не было никакой другой реакции, кроме восхищения. Только так можно зажечь желанием работать по-новому даже самых придирчивых. А выступать новаторам приходится обычно перед опытнейшими специалистами, проработавшими на своих станках по 20—30 лет и умеющими выжать из техники все, что только можно. Не легко наглядно убедить их в том, что можно работать еще производительнее, если применить новый инструмент или приспособление.

Мне и моим друзьям пришлось немало поездить по заводам, делясь опытом, обучая сотни и тысячи станочников новым методам труда. Новаторов Ленинграда, Москвы, Киева приглашали на сотни предприятий всех республик нашей страны и социалистических стран, бывали они и в США, Англии, Японии и в других странах.

Токарь Харьковского турбинного завода им. Кирова Василий Дмитриевич Дрокин, о котором я уже упоминал, побывал во многих наших городах и в ряде стран Европы. По инициативе В. Д. Дрокина, являющегося много лет бессменным председателем Харьковского Совета новаторов, был установлен такой порядок: ежегодно новаторов, давших за год ценные рацпредложения или получивших авторское свидетельство на изобретение, посылать в страны народной демократии для обмена опытом со своими коллегами. И вот уже 8 лет, как харьковские рабочие-новаторы выезжают за границу для пропаганды своих методов труда.

Во время пребывания в городе Вильдау (ГДР) В. Д. Дрокину пришлось выступать на заводе тяжелого машиностроения «Генрих Рау». Остановившись в цехе около станков, Василий Дмитриевич с помощью переводчицы беседовал с немецкими токарями. К нему подошла молодая работница и спросила:

— Вы профессор?

И правда, крупный, одетый со вкусом, Дрокин внешне больше походил на ученого, чем на токаря. Он через переводчицу объяснил, что он не профессор, а рабочий. Девушка недоверчиво улыбнулась и отошла.

— Ну что ж, придется на деле отстаивать звание токаря! — сказал Василий Дмитриевич. Он надел халат и подошел к станку, на котором обтачивали валы.

— На какой скорости работаете? — спросил Дрокин хозяина станка.

— 150 метров в минуту — был ответ.

— Тогда для начала поставим 400 метров в минуту.

— Что вы, разве можно! Станок сломается и всех засыплет стружкой! — наперебой стали убеждать его немецкие специалисты.

Но Василий Дмитриевич все-таки настроил станок на скорость 400 метров в минуту. Все разом отпрянули в стороны, засыпаемые горячей стружкой. Дрокин остановил станок, снял резец, осмотрел его и спросил:

— Где у вас можно заточить резцы?

— Его подвели к шлифовальным кругам и он, окруженный любопытными зрителями, переточил резец по-своему.

— А теперь давайте попробуем дать скорость 600 метров в минуту, — сказал он. Кругом недоверчиво зашумели и заранее стали отходить от станка. Дрокин пустил станок и... стружка покорно стала падать вниз. Хозяин станка теперь довольно улыбался.

— На таких невероятных режимах и с таким комфортом! Удивительно!

Деталь была обработана в 6 раз быстрее, чем полагалось по немецким нормам. К Василию Дмитриевичу опять подошла та же молоденькая работница и весело сказала:

— А я все-таки не ошиблась. Вы же настоящий профессор токарного дела!

И надо сказать, она была недалека от истины. По возвращении на Родину В. Д. Дрокину пришлось несколько раз встречаться и беседовать с доктором экономических наук Е. Г. Либерманом, который изучал методы его работы, дающие огромный экономический эффект при обработке крупных деталей турбин и генераторов. Когда все вопросы были разрешены, Е. Г. Либерман подарил В. Д. Дрокину фотографию с надписью «Профессору-токарю от профессора-экономиста».

Из своих многочисленных поездок по заводам нашей страны я часто вспоминаю командировку на Дальний Восток. Меня и другого московского новатора М. Г. Пригожина пригласило Хабаровское отделение Всесоюзного общества «Знание». Нас просили не только показать разные технические новинки, но и помочь ликвидировать некоторые «узкие места» на дальневосточных заводах. В Комсомольск-на-Амуре меня вызывали для того, чтобы наладить применение метчиков-протяжек, которые там почему-то работали недостаточно хорошо. Судоремонтные и судостроительные заводы в Хабаровске и Советской Гавани просили помочь освоить накатывание внутренней резьбы. Были и другие заказы. У М. Г. Пригожина были задания в области монтажных и сверлильных работ. Лететь за 10 тысяч километров, не имея в своих чемоданах всего необходимого, что могло понадобиться на дальневосточных заводах, мы считали недопустимым. Поэтому начали готовиться к этой поездке заранее, за два месяца. Скопировали по нескольку экземпляров всех чертежей на наши новшества, запаслись полным набором всех новых инструментов и приспособлений.

С трудностями столкнулись на аэровокзале, ведь вес чемодана не должен был превышать 30 килограммов. Из большого чемодана М. Г. Пригожина пришлось вынуть универсальный фрезерный патрон Моисеева и положить его в авоську, которую он взял с собой в салон самолета. А весила эта авоська 12 килограммов. Ничего не поделаешь, пришлось с этим мириться.

Мой маленький чемодан имел такой скромный вид, что при регистрации билетов служащий аэропорта сказал:

— А этот чемодан можете взять с собой.

— Нет, я все-таки хотел бы его сдать, — настаивал я.

— Ну, как хотите, — сказал он и с трудом приподнял его с пола (как известно, плотность твердого сплава равна 15, а у меня было много твердосплавного инструмента) .

— Что же это у вас там?

— Золото, — пошутил я.

Мой собеседник покачал головой и поставил чемоданчик на весы.

Он весил ровно 28 килограммов.

ТУ-114 домчал нас до Хабаровска за 8 часов. Был август, в Хабаровске стояла 30-градусная жара. Мы с удовольствием приняли предложение встречавшего нас товарища, который сказал: «Поручено отвезти вас сначала на пляж, а потом уже в общество «Знание». Мне потом не раз пришлось побывать на Амуре, но первое знакомство с великой рекой особенно запомнилось. Великолепный пляж с чистым шелковым песком, прозрачная вода, быстрое течение вернули нам бодрость, и мы явились в город готовыми к выполнению любого задания.

Руководители общества — Александр Иванович Омельчук и Мария Ивановна Мясковская — предложили в тот же вечер выехать в Комсомольск, а оттуда в Советскую Гавань. Программа была сжатой: один день — в Комсомольске, два — в Советской Гавани, один — в порту Ванино и после этого обратно в Хабаровск.

— А дальше продолжим, смотря по обстоятельствам, — заключила руководитель Общества. Я задал только один вопрос:

— Был ли у вас уже кто-нибудь из рабочих-новаторов Москвы, Ленинграда или Киева?

— К нам сюда из центра приезжают в основном лекторы, а рабочих-новаторов мы пока не встречали, — ответила Мария Ивановна.

Стало ясно, что руководители общества не были уверены, будут ли иметь успех на заводах такие необычные «лекторы».

Первое же выступление в Комсомольске-на-Амуре рассеяло все сомнения. Руководители отдела научно-технической информации, патентного бюро, отдела главного технолога и других служб завода в конце рабочего дня сказали, что раньше чем через шесть дней они нас не отпустят. Конечно, это было очень лестно, но сроки надо было согласовать с Обществом. Мы и высказали сомнение по этому поводу руководителям завода. Но нас горячо заверили:

«Все будет сделано, завод пользуется широкой известностью по всему краю, и нам никто не откажет в просьбе».

Действительно о заводе в Комсомольске-на-Амуре и его людях можно написать целую книгу. Здесь я ограничусь лишь некоторыми впечатлениями о рабочих-новаторах этого предприятия.

Нас приятно поразило то, что здесь почти все квалифицированные рабочие были «думающими», у которых нам самим не грех было поучиться необычным приемам труда, мастерству и изобретательности. В то же время большой интерес, который проявляли рабочие и инженеры к нашим инструментам, показывал, что приехали мы сюда не зря. Все, что мы привезли, оказалось новым и нужным.

Огромный завод производил хорошее впечатление. Все здания в зелени, от цеха к цеху ходят автобусы — так велики здесь расстояния.

Рабочий класс Комсомольска — это дети тех, кто 40 лет назад строил город. В те времена построить город в тайге, пользуясь примитивной техникой, было нелегким делом. Там собрались очень энергичные, мужественные люди. Эти качества отличают и нынешнее поколение дальневосточников. Вместе с силой характера, смелостью они унаследовали от своих отцов рабочую сметку, трудолюбие, склонность к новаторству.

Мне пришлось выступать в шести цехах, М. Г. Пригожину — в семи. С метчиком-протяжкой вопрос был решен в один день. Оказалось, что здесь на Дальнем Востоке, моим новым инструментом[5] начали работать раньше, чем в Москве. Как только информация о нем была помещена в «Экономической газете», на заводе сами изготовили метчики-протяжки нескольких размеров и начали ими «тянуть» резьбу. Получалось хорошо. Но ассортимент трапецеидальных резьб увеличивался и усложнялся. Появились длинные гайки, нарезать которые резцом было просто невозможно, а метчики-протяжки тоже не «тянули» такую резьбу. К тому же появились гайки и с многозаходной резьбой. Я уже набил руку на их проектировании и расчетах, поэтому, когда показал, как работают метчики-протяжки, изготовленные на нашем заводе, всем стало ясно, чего именно не хватало местным инструментальщикам.

— Вот какие нам нужны метчики-протяжки, — сказал начальник инструментального цеха, обращаясь к конструкторам, стоявшим у станка. — А вы, как освоили первую конструкцию, так ни разу ее и не изменили.

На другой день я показал, как делать измерительные цанги к цанговому нутромеру для измерения глубоких отверстий с точностью до 0,001 миллиметра. Прибор оказался крайне необходим в механических цехах, выпускающих детали очень высокой точности.

Моему товарищу М. Г. Пригожину пришлось выступать не только в механических цехах, но и в сборочном. Когда он показал электропаяльник с автоматической подачей припоя, всё были восхищены.

— Вот это здорово! — воскликнул один из электриков, — можно одной рукой работать. Вот бы мне такой.

— Паяльник я вам оставить, к сожалению, не могу, — сказал Пригожин, — но чертежи на него дам. Он несложен, вы легко его сделаете.

Большой интерес вызвал универсальный фрезерный патрон Моисеева. Многих заинтересовал миниатюрный вибрационный станок для изготовления твердосплавных клейм, созданный Иваном Ивановичем Чикаревым — новатором Московского завода «Фрезер». Этот станок выписывал любую букву или цифру на твердом сплаве за 40 секунд. А ведь самый лучший гравер не сделает даже обычное стальное клеймо и за 15 минут. Клейму же из твердого сплава нет износа. Было, конечно, чему удивляться! В свою очередь, мы тоже познакомились с работами заводских изобретателей. Некоторые из них мы взяли на заметку и потом использовали у себя на заводах.

Нам довелось присутствовать на очередном слете новаторов завода, которые устраиваются здесь каждый квартал. Слет обычно продолжается два с половиной дня. В пятницу человек 300 новаторов приглашают после работы в заводской дом отдыха. После ужина все отдыхают в уютных комнатах большого двухэтажного дома. Весь следующий день новаторы проводят по своему усмотрению: кто собирает грибы, кто ловит рыбу, кто купается, загорает или катается на катерах.

Вечером в большом концертном зале дома отдыха в торжественной обстановке главный инженер завода и председатель Совета ВОИР вручают подарки рационализаторам, внесшим или внедрившим в истекшем квартале ценные предложения. Внимание руководителей завода к новаторам стимулирует творчество. Не случайно здесь ежегодно внедряют по 55 изобретений.

Из Комсомольска мы должны были поездом выехать в Советскую Гавань на берег Тихого океана, где несколько заводов интересовались новыми инструментами.

Уезжать из Комсомольска, прямо сказать, нам было жаль. Нас поразили здешние масштабы, размах. Даже улицы в Комсомольске шириной по 80 метров. Все наши новые заводские знакомые жили в просторных трех- и четырехкомнатных квартирах. Большинство имели свои катера с мотором 60 лошадиных сил. Собственные «Волги» у рабочих тоже не редкость.

Было воскресенье, нас тепло провожали новые друзья. И вдруг досадная неожиданность — мы опоздали на поезд.

— Не унывайте, — успокоили они нас, — поезд все равно догоним!

Дело в том, что в Комсомольске тогда еще не было моста через Амур и поезд на ту сторону перевозили на специальном пароме. Его разбирали на три части и вагоны рядами устанавливали на палубе. На другом берегу состав вновь формировался и продолжал свой путь. Процедура эта занимала часа два с половиной. На машине общества «Знание» нас быстро домчали до берега, посадили на катер и мы обогнали паром с поездом на середине Амура. На другом берегу мы спокойно заняли свои места в вагоне, как говорится, согласно купленным билетам.

Рано утром нас разбудили попутчики. Мы проезжали по горному хребту Сихотэ-Алинь. Дорога шла вдоль знаменитой целебной реки Тумнин. Здешняя природа удивляла своей первозданной красотой. Я с восхищением смотрел на места, о которых раньше читал в увлекательной книге «Дерсу Узала» известного русского путешественника В. К. Арсеньева. В реку Тумин впадает множество горных источников, по своим целебным свойствам значительно превосходящих все известные воды Кавказа. Уже тогда, в 1968 году, здесь поправляли здоровье жители многих городов нашей страны и гости из-за рубежа. Существует даже поверье о чудодейственности источников. Двигаясь к следующему пункту своей командировки мы узнали об интересных достопримечательностях этого удивительного края.

В Советской Гавани нас принял секретарь горкома партии по промышленности. Он сразу вызвал секретарей парткомов двух местных заводов, чтобы наметить с ними план нашей работы. На следующий день мы приступили к делам. Наши выступления и работа на заводах прошли успешно. И здесь у нас появились новые друзья среди рабочих и инженеров.

Большой успех имела прорезная фреза Чернова, которую я показал одному молодому фрезеровщику. Я работал на токарном станке другим инструментом, а ему предложил поработать новой фрезой на своих деталях. Большая часть рабочих и инженеров подошла к моему токарному станку, но многие остались и у фрезеровщика. Всех заинтересовала московская чудо-фреза. Через час я услышал у фрезерного станка громкие возгласы.

— Что случилось? — спросил я, подойдя.

— Наш Коля выполнил за час двухдневное задание вашей фрезой, — сказал мне один из наблюдавших за его работой.

Сам Коля стоял рядом с довольным видом.

— Ну как фреза? — спросил я у него.

— Очень хорошая! — ответил «рекордсмен», явно не собираясь снимать ее со станка.

— Ну, тогда возьми ее себе в подарок, — сказал я. Подошел мастер и сказал Коле:

— Давай ее мне, я закажу в инструментальном цехе штук 20 таких же.

Но молодой паренек никак не хотел расставаться с такой новинкой. Он успокоился только тогда, когда я сказал, что оставлю чертежи и по ним можно будет сделать сколько угодно таких фрез.

Не меньший успех имели мои накатники и метчик-протяжка. В городской газете «Советская Звезда» целая страница была отведена описанию новых инструментов и сообщениям о наших выступлениях на заводах. Вся информация была сделана очень толково, со знанием технической стороны дела, с чертежами, схемами и фотографиями. Вот так, видимо, и нужно пропагандировать передовой опыт во всех местных газетах.

На другом заводе мы подружились с рабочими экспериментального цеха. Здесь не было ни одного, что называется, среднего рабочего. Каждый из них или рационализатор, или изобретатель. Видимо, специально подобрали кадры в этом цехе.

После демонстрации новинок на станках, мы посвятили еще целый день ознакомлению с изобретениями рабочих экспериментального цеха. Поскольку приказом директора здесь было запрещено выполнять какие бы то ни было производственные задания, кроме экспериментальных, рабочие делали не только новые инструменты и приспособления, но зачастую и очень большие, сложные машины. Авторами их были сами рабочие.

Нам запомнилась машина-краб слесаря Александра Лапина. Ее появление было вызвано не досужей фантазией изобретательного слесаря, а острой необходимостью в судоремонтном деле. Оказывается, проплавав 3—4 года в океанской соленой воде, подводная часть корпуса корабля покрывается коррозией и обрастает ракушками и моллюсками. Это снижает скорость корабля, а в дальнейшем выводит его из строя. Поэтому через каждые 4—5 лет корабль ставят в док и очищают корпус. Делают это пневматической машинкой, в которую зажата металлическая круглая щетка. Быстро вращаясь, она счищает ржавчину и ракушки. Я видел уже, как это делается на соседнем заводе. Рабочий висит в люльке, подтянутой к днищу судна, стоящего в сухом доке, и руками держит пронзительно жужжащую пневматическую машинку с проволочной щеткой, а вокруг него дымятся красноватые клубы ржавой пыли. Работать приходится в противогазе и специальном непроницаемом костюме. Дело это настолько тяжелое и неприятное, что с каждым годом становится все труднее найти охотников на эту работу, несмотря на высокую зарплату. Кроме того, работа продвигается очень медленно, ведь площадь бортов и днища океанского судна очень велика.

И вот слесарь Александр Лапин создал машину, которая освободила рабочих от тяжелого изнурительного труда и ускорила этот трудоемкий процесс раз в 15. Нам показали ее в действии. Представьте себе квадратную раму со стороной 2 метра. Под ней расположено много быстро вращающихся проволочных щеток. Рама укреплена на особом металлическом тросе, по которому она передвигается. После ее прохода на корпусе остается чистая полоса шириной два метра. Машина сама, без участия рабочего, прижимается к корпусу судна. Человек теперь удален от участка работы на расстояние 30 метров и оттуда управляет движением машины.

В Советской Гавани многие жители знают друг друга. Через три дня после нашего выступления с нами стали здороваться прохожие на улицах. Это было очень приятно и трогательно, а объяснялось просто: почти все население города работало на этих заводах, а наши выступления в цехах не прошли незамеченными. Мы чувствовали себя в незнакомом городе, как у себя дома, хотя и находился он за 10 тысяч километров от Москвы.

После окончания работы на заводах нам, так же как и в Комсомольске, вручили именные альбомы с благодарственными надписями за оказанную техническую помощь. Секретарь горкома КПСС на своей машине подвез нас прямо к трапу самолета. Мы сердечно распрощались с ним и улетели в Хабаровск.

Мы рассчитывали, что теперь-то нам удастся посмотреть Хабаровск, так как мы не видели еще ни одной достопримечательности столицы края. Но не тут-то было. В обществе «Знание» состоялся короткий деловой разговор и нам предложили в тот же вечер выехать в Биробиджан, так как оттуда поступали настойчивые просьбы прислать к ним московских новаторов со своими новыми инструментами.

Наше время истекало, а нас просили выступить еще на 10 или 12 заводах. Председатель Хабаровского общества «Знание» Александра Ивановна Омельчук, женщина очень энергичная и решительная (как, впрочем, и большинство на Дальнем Востоке), потребовала от нас телефоны директоров наших предприятий и заявила, что пока мы будем в Биробиджане, она договорится о продлении командировки.

В Биробиджан мы приехали в 2 часа ночи. Несмотря на позднее время, нас встретили и хорошо устроили. Здесь мы должны были показать свои приемы труда и инструменты на заводе сельскохозяйственного машиностроения.

Сравнительно небольшой этот завод был оснащен далеко не первоклассным оборудованием. Когда я показал рабочим и инженерам простейшую форму накатников для накатывания резьбы в гайках, то они очень обрадовались.

— Да ведь такой накатник проще сделать, чем метчик, — сказал мастер цеха.

— Мы не можем делать для себя метчики, у нас нет такого оборудования, а такой накатник мы легко бы изготовили. И работать им куда лучше, чем метчиком! Вот спасибо вам, помогли.

Другой завод «Дальсельхозмаш» оказался крупным современным предприятием с хорошо отработанной технологией. Он выпускал довольно много различных сельскохозяйственных машин, и некоторые наши инструменты здесь очень пригодились.

Еще нас пригласили выступить на Заводе силовых трансформаторов, который находился в самом центре города.

Вы может быть удивитесь необычайному разнообразию заводов, где нам приходилось выступать и работать. В этом нет ничего особенного. Ведь наша тема — новые инструменты, а они необходимы каждому заводу, какую бы продукцию он не выпускал.

По приезде в Хабаровск выяснилось, что Александра Ивановна Омельчук договорилась по телефону с директорами наших заводов о продлении командировки еще на 10 дней. В Хабаровске нас ждали весьма солидные заводы — старинный «Дальдизель» и новые — «Энергомаш» и завод станков-автоматов. Здесь всюду отличное оборудование, чистые цехи и очень квалифицированные рабочие. И все-таки наши новинки вызвали большой интерес. Поскольку это был последний город Дальнего Востока, где мы выступали, на всех заводах нас просили оставить новые инструменты. «Вам же легче будет домой добираться» — шутливо уговаривали нас.

В конце концов мы решили оставить все наши новшества в обществе «Знание» с письменным указанием, какому заводу мы рекомендуем передать тот или иной инструмент.

На одном заводе мне была задана конкретная задача: нарезать резьбу в деталях из антимагнитной стали. Меня подвели к токарному станку, на котором сверлили гайки диаметром миллиметров 12. Причем сверлили с перебором, на малой скорости. Стружка тянулась толстая и вязкая, как свинцовая.

— Неужели нельзя увеличить скорость? — спросил я мастера.

— Попробуйте, — усмехнулся он.

Я поставил на станке 600 оборотов в минуту и попробовал сам просверлить гайку. Сверло сразу посинело и немедленно затупилось. Материал был вязкий и в то же время очень крепкий, моментально съедающий сверло.

— Это еще полбеды, — сказал мастер. — Просверлить-то мы как-нибудь просверлим, а вот резьбу в нем нарезать — это уже проблема:

Действительно, я видел, как токарь, на самых малых оборотах метчиком стал нарезать резьбу в просверленной гайке. Метчик заскрипел и застрял. Все попытки вывернуть его из детали ни к чему не привели. Метчик сломался.

— Вот что! — сказал я мастеру. — Попробуйте сверлить гайки сверлом на полмиллиметра больше, чем до сих пор, а я нарежу вам резьбу накатником.

Действительно, накатник вошел в деталь как в сливочное масло и также легко вывернулся из нее. Резьба была чистой и блестящей. Мастер недоверчиво осмотрел готовую деталь и сказал:

— А ну-ка, нарежьте еще! Я повторил операцию. После третьей гайки токарь попросил:

— Дайте, я сам.

У него получилось также хорошо. Окружающие рабочие стояли некоторое время молча. Наконец, начальник технического отдела цеха сказал:

— Замечательно! У вас есть чертежи на инструмент?

— Есть, — ответил я, — могу вам их оставить. При вашей оснащенности вы легко сможете сделать себе накатники.

Так была решена проблема получения резьбы в деталях из антимагнитной стали.

На другом хабаровском предприятии — судостроительном заводе — мне показали латунную гайку длиной 200 миллиметров с двухзаходной резьбой 40×2×8 миллиметров, внутренний диаметр гайки 32 миллиметра. Длинный тонкий резец, глубокая трапецеидальная резьба — все это делало работу необычайно трудоемкой.

— Как ускорить эту операцию? — спросили меня заводские специалисты.

— А какая норма на эту деталь? — поинтересовался я.

— Семь часов.

— Устроит вас, если вы будете делать эту деталь за 7 минут? — спросил я.

Кругом недоверчиво засмеялись. Тут же в цехе я начертил метчик-протяжку длиной 600 миллиметров с тремя узкими секциями и с заборными конусами на каждой секции. Я знал, что 3—4 зуба на каждой секции легко пройдут сквозь латунную деталь даже такой большой длины. На заводе был мощный инструментальный цех и изготовление моей новинки было для него простым делом. Впоследствии мне написали, что метчик-протяжка по моему эскизу была изготовлена и что сквозь деталь она проходит не за 7 минут, а за 5. Качество резьбы — отличное. Признаюсь, мне, как и каждому изобретателю, приятно получать такие письма.

И вот пришла пора прощаться с Хабаровском. Это необыкновенно красивый город. Вечером воздух напоен приятным запахом цветов, которых в городе изобилие. Бросается в глаза здесь и еще одна черта — необычайная чистота улиц.

Вылетели мы из Хабаровска в 5 часов вечера (по местному времени), а в 6 часов вечера (по московскому времени) были уже в Москве. Время буквально шло за нами по пятам. С тех пор прошло уже несколько лет, но я не теряю и сейчас связи с моими друзьями с Дальнего Востока.

Мое изобретение метчик-протяжка получил очень широкое распространение и стал необходимым буквально на каждом машиностроительном заводе. Освоен серийный выпуск этого инструмента. Однако приходится еще встречать заводы, даже в Москве, Киеве, где специалисты удивленно раскрывают глаза, когда им говорят о метчике-протяжке. Поэтому я подробно расскажу об этом инструменте.

Метчик-протяжка. В современном машиностроении, кроме обычных гаек с крепежной резьбой, применяют много видов деталей с внутренней резьбой различных профилей и с различной длиной нарезанной части. Серьезные затруднения вызывает нарезание различных гаек с отверстиями большой длины при сравнительно малом диаметре, а также гаек с многоходовой трапецеидальной, ленточной или метрической резьбой.

Для повышения производительности труда и получения качественной резьбы в таких деталях автором создан новый инструмент, так называемый метчик-протяжка. Этот инструмент позволяет нарезать внутреннюю резьбу любого профиля с любым числом заходов при большой длине нарезанной части и обеспечивает высокое качество резьбы с точностью второго класса. Производительность труда при работе новым инструментом повышается во много раз по сравнению с обычными способами нарезания резьбы токарным резцом.

Метчик-протяжка имеет следующие особенности: хвостовик расположен впереди режущей части, что обеспечивает работу метчика на растяжение, в отличие от обычных метчиков, работающих на сжатие; рабочая часть метчика выполнена в виде конической резьбы на всей его длине; зуб метчика не имеет затылования по среднему диаметру, ширина профильной части по наружной поверхности уменьшена, а задняя поверхность имеет двойную заточку (рис. 38).

Рис. 38. Метчики-протяжки

Метчик-протяжку можно использовать на любом универсальном токарном станке, имеющем минимально 18—40 оборотов в минуту, чтобы скорость резания не превышала 2—3 метра в минуту.

Для нарезания резьбы расточенную по внутреннему диаметру деталь надевают на хвостовик метчика-протяжки. Хвостовик вставляют в отверстие державки, установленной и закрепленной в резцедержателе станка, и крепят клином. Державку предварительно устанавливают отверстием по линии центров станка. Движением продольного суппорта метчик-протяжку с надетой деталью вводят в отверстие шпинделя между раскрытыми кулачками патрона. Выбирают величину продольной подачи, точно соответствующую шагу заданной резьбы, и соединяют суппорт с ходовым винтом посредством маточной гайки. При нарезании правой резьбы станку дают обратный ход на 1/3—1/2 оборота для создания натяга, после чего станок останавливают и деталь зажимают кулачками патрона (зажатие должно быть надежным), затем включают станок на обратный ход. Вращение детали в сочетании с продольным перемещением метчика-протяжки обеспечивает нарезание заданной резьбы (рис. 39).

Рис. 39. Схема работы метчика-протяжки: 1 — передняя бабка станка; 2 — патрон; 3 — метчик-протяжка; 4 — резцедержатель суппорта

Станок работает весьма производительно. Если раньше для нарезания резцом двух- или трехходовой гайки с трапецеидальной резьбой приходилось делать до сотни проходов резцом в обе стороны, то теперь требуется всего один проход, к тому же при меньшей скорости перемещения суппорта. Это снижает износ ходового винта и маточной гайки, облегчает труд токаря. При этом работу может выполнять токарь средней квалификации. Производительность увеличивается в 5— 10 раз, качество резьбы получается более высокое и резьба имеет стандартный профиль. Для нарезания внутренней резьбы одного размера достаточно одного метчика-протяжки вместо обычно применяемых трех метчиков.

При нарезании резьбы малого диаметра с крупным шагом и с шестью и более заходами в длинных гайках (более 60 миллиметров) применяют комплект из двух метчиков-протяжек. С каждым оборотом метчик-протяжка снимает в гайке средней длины слой металла глубиной до 0,14 миллиметра при обработке стали, до 0,40 миллиметра при обработке чугуна и до 0,48 миллиметров — латуни и бронзы. Это происходит за счет конусности метчика-протяжки, т. е. увеличения диаметра от 0,1 до 0,4 миллиметра на каждый виток (в зависимости от размера резьбы).

Зубья метчика-протяжки, имея постепенное нарастание размера среднего диаметра, последовательно, виток за витком, зачищают резьбу, профиль получается чистый и точный.

На метчиках-протяжках продольные канавки делают спиральными, что по сравнению с прямыми канавками облегчает процесс резания и одновременно увеличивает стойкость инструмента. Угол подъема спирали канавки выбирают соответственно углу подъема винтовой линии резьбы и ее направлению. Для правой резьбы направление спирали канавок принимают левое, а для левой резьбы — правое.

В процессе эксплуатации метчиков-протяжек установлено, что наибольшая общая длина инструмента не должна превышать 650 миллиметров, а длина нарезанной части — не более 450 миллиметров. Эти величины являются предельными для большинства резьбошлифовальных станков, имеющихся на наших заводах.

В тех случаях, когда по расчету требуется большая длина метчика, делают комплект из двух метчиков-протяжек. Обычно это бывает при большом числе заходов резьбы или при большой длине нарезаемой поверхности. Кроме того, в соответствии с диаметром метчика-протяжки его длину следует выбирать такую, чтобы метчик можно было нарезать на станке и шлифовать без люнета.

Для нарезания гаек большой длины, а также для нарезания резьбы в деталях из жаропрочной и нержавеющей стали и нарезания колец резьбовых калибров из инструментальной стали применяют особую конструкцию метчика-протяжки с четырьмя резьбовыми участками, имеющими заборный конус. Наличие проточек на метчике-протяжке и заборного конуса на каждом из резьбовых участков облегчает резание вязких материалов, создает лучшие условия для выхода стружки, снижает трение на резьбовой поверхности и тем самым значительно разгружает метчик.

Заборный конус делается с таким расчетом, чтобы его начало совпадало с наружным диаметром последних зубьев метчика, уже прошедших сквозь деталь. Последний режущий участок метчика-протяжки цилиндрический, он имеет калибрующие зубья, создающие полный размер резьбы в детали.

При нарезании трапецеидальных резьб в стальных деталях большой длины хорошие результаты дает разгрузка режущих зубьев путем стачивания половины профиля зуба метчика-протяжки. На каждом участке резьбы с заборными конусами стачивают под углом 45° половину профиля зуба на одном пере с правой стороны, а на следующем пере — с левой стороны. В результате этого получается более узкая и дробленая стружка и процесс резания облегчается.

На некоторых заводах применяют метчики-протяжки с двумя окнами под чеку (клин) на удлиненной хвостовой части. Переставляя метчик в державке, нарезают как короткие, так и длинные детали.

Технология изготовления метчиков-протяжек та же, что и при изготовлении обычных метчиков такого же размера. У метчиков-протяжек с углом подъема резьбы менее 15° после токарной обработки фрезеруют винтовые канавки, затем резцом на них нарезают черновую резьбу под шлифование. После этого инструмент закаливают и шлифуют наружную поверхность. Резьбу метчика шлифуют на резьбошлифовальных станках. На метчиках-протяжках с углом подъема резьбы более 15° нарезают резьбу начисто на токарно-винторезном станке, фрезеруют канавки и после этого подвергают их термической обработке. Разницу в технологии изготовления метчиков-протяжек можно объяснить тем, что на наших заводах резьбошлифовальные станки могут шлифовать резьбу с углом подъема не более 15°.

Метчики-протяжки затачивают в центрах чашечным кругом на заточном станке с упором. После этого канавки полируют, что обеспечивает более легкий отход стружки в процессе резания. Полирование выполняют мелкозернистым вулканитовым кругом.

Метчики-протяжки, предназначенные для нарезания резьбы в стальных и чугунных деталях, делают из стали Р18, а в деталях из латуни, бронзы, алюминия и других цветных металлов — из инструментальной стали У12. При диаметре резьбы 35 миллиметров и более, когда длина метчика-протяжки превышает 400 миллиметров, лучше применять сталь ХГ, которая при таких размерах детали легче поддается термической обработке.

Смазка при нарезании резьбы должна быть обильной. Перед нарезанием метчик-протяжку и отверстие детали лучше всего смазывать кистью. При обработке сталей 45, 20, 40Х, 20Х и им подобных для смазывания употребляют пережженное (черное) машинное масло или сульфофрезол. При нарезании резьбы в деталях из стали У10, У12, ХГ и других им подобных материалов следует употреблять смесь олифы с керосином или скипидаром. При нарезании резьбы в деталях из нержавеющих и жаропрочных сталей применяют смесь из 35% керосина, 50% сульфофрезола и 15% олеиновой кислоты. Такая смазка позволяет достигнуть шероховатости поверхности Ra от 2,5 до 1,25 микрометров. Меньшую шероховатость поверхности обеспечивает применение пасты следующего состава: 78% олеиновой кислоты, 17% стеариновой кислоты и 5% серы. Взвешенные дозы кислот нагревают до температуры 70° С и перемешивают, после остывания добавляют порошок серы и перемешивают до получения однородной массы. Пасту наносят на инструмент щетинной кистью. При обработке латуни и бронзовых сплавов употребляют машинное или веретенное масло.

Наша нефтеперерабатывающая промышленность стала выпускать новые смазочно-охлаждающие жидкости (СОЖ), обеспечивающие отличное качество нарезаемой резьбы, без неприятного запаха, обладающие антикоррозийными свойствами, безвредные для рабочего. И еще одно положительное свойство новых СОЖ: они хорошо держатся на режущих гранях инструмента, что очень важно при нарезании длинных деталей из таких материалов, как титан, нержавеющая сталь, алюминий, хромистая сталь.

Лучшей смазкой при нарезании резьбы в деталях из нержавеющей стали сейчас считают СОЖ В-35, из титана — В-29Б, из хромистой стали — В-32К, из алюминия — В-31.

Новые смазочно-охлаждающие жидкости, кроме работы с метчиками-протяжками, пригодны для любого вида обработки деталей из указанных «трудных» для станочника материалов. Станочникам полезно их знать и добиваться получения.

Работа метчиками-протяжками производится на очень малых оборотах с равномерно поступательным движением, поэтому затупление режущих зубьев происходит весьма медленно и инструмент редко нуждается в переточке.

Опыт показал, что при правильном изготовлении метчиков-протяжек переточка их требуется после обработки 300—350 деталей из сталей 45, 40Х или 200 деталей из нержавеющей стали.

Наличие ленточки на цилиндрической части режущих зубьев и отсутствие затыловки по среднему диаметру позволяют затачивать метчик-протяжку несколько раз, не уменьшая его размеров.

Однажды Промышленный отдел Таллинского горкома КП Эстонии и руководство Балтийского судоремонтного завода пригласили меня для технической помощи по внедрению метчика-протяжки.

На аэродроме в Таллине меня встретили и отвезли в гостиницу «Палас». Стоял июль, в Таллине было жарко. Но я не стал отдыхать и попросил сразу же отвезти меня на завод.

Мне предстояло начать свою работу на Балтийском заводе — старейшем предприятии города.

Задача была такая: надо было испытать и «довести до кондиции» многозаходные метчики-протяжки, изготовленные по моим чертежам на Свердловском инструментальном заводе (СИЗе).

Три вида протяжек я даже не стал испытывать. У СИЗа еще не было опыта изготовления многозаходных метчиков-протяжек и получались они неважного качества. Две протяжки работали хорошо, но все же требовали некоторой доработки, которую я решил сам сделать в здешнем инструментальном цехе.

На другой день я отправился на завод. Пока вытачивали заготовки для испытаний метчиков-протяжек, мне показали завод, рассказали о его истории. Завод находится на длинном узком мысе, далеко выступающем в море. По обеим сторонам стоят большие доки для кораблей, а посередине — различные цехи. Завод утопает в зелени, в проходах — чистота. На газонах работают полуавтоматические поливально-распылительные устройства конструкции местных рационализаторов. В центре территории большой пруд со множеством карпов.

Директором Балтийского завода тогда был Николай Васильевич Кормилицын. Мне рассказали, что незадолго до того он был в Японии, где изучал японские методы постройки и ремонта судов. Но он ездил туда не как директор, а попросил оформить его простым матросом. Три месяца работал вместе с японскими моряками и рабочими-судостроителями на верфи в Иокагаме и достаточно глубоко изучил мастерство японских кораблестроителей. Этот опыт он передал потом своим специалистам.

Мне очень понравились механические цехи — необыкновенно высокие, просторные, с окнами во всю стену. Они создают какое-то особо хорошее настроение, в них приятно работать. В раскрытые окна врывается успокаивающий шум прибоя и свежий ветерок с моря приносит прохладу и запах водорослей. Сейчас механические цехи новых заводов строят именно такого типа, как на Балтийском.

Я был здесь три раза и всегда летом. И каждый раз меня охватывало какое-то радостное чувство, когда приходилось работать в таком цехе. В обеденный перерыв многие рабочие сначала шли купаться, а уже потом в столовую.

Два метчика-протяжки на трапецеидальную многозаходную резьбу я сделал за 2 дня. Обучил молодого токаря по имени Ян работать метчиками-протяжками, и он отлично нарезал за полторы смены сотню гаек, на изготовление которых обычным резцом потребовался бы целый месяц. На третий день моей работы сюда приехал секретарь горкома КП Эстонии по промышленности.

Он вошел в цех, когда Ян уже самостоятельно нарезал многозаходную резьбу новыми метчиками-протяжками. Меня познакомили с секретарем горкома, и он спросил, как идут дела.

— Все нормально, новым инструментом уже работает ваш токарь, мне здесь больше делать нечего! — ответил я.

— Вас ждет работа на других заводах, — сказал секретарь. — Надо побывать на заводах «Двигатель», «Пуане-Рэт», «Ильмаринэ» и еще на нескольких наших предприятиях. А какие еще есть у вас новые инструменты? — спросил он.

Секретарь горкома отлично знал производство всех заводов и сразу сказал, какой инструмент где следует показать. На «Двигателе» и «Пуане-Рэт» были очень нужны накатники для накатывания внутренней резьбы. После демонстрации инструмента в работе на этих заводах специалисты сразу загорелись желанием изготовлять накатники у себя.

В последующие дни мои выступления на заводах «Вольта», «Ильмаринэ», «Пуане-Рэт» и других предприятиях прошли также с успехом. Можно надеяться, что кое-чем я сумел помочь специалистам этих заводов в деле освоения новых видов инструмента.

Новые друзья показали мне достопримечательности Таллина. Особенно красив и экзотичен старый Таллин с его узенькими улочками, мрачноватыми зданиями в готическом стиле, с крепостными стенами и круглыми башнями. Многим домам в городе по 200 лет и больше, но стоят они крепко и, по-видимому, не нуждаются в ремонте. Сделаны они из прямоугольных брусков гранита, соединенных между собой свинцом.

Несколько слов хочется сказать о таллинских кафе и столовых. Готовят там вкусно, эстонские молочные и мясные продукты отличного качества, обслуживание быстрое и внимательное. На одной из таких улочек в центре старого Таллина есть кафе, которое называется «10 минут». Даже в час «пик» вы можете здесь отлично пообедать за 10 минут. Сначала я сомневался в такой возможности, но потом убедился на собственном опыте, что это действительно так.

На Балтийском заводе было принято решение: два размера метчиков-протяжек отдать в механический цех для серийного выпуска деталей, а три других я беру с собой и доработаю на нашем заводе. Остальные я должен спроектировать к следующему году и выслать чертежи в Таллин. По ним сделают заготовки до окончательного резьбошлифования. В конце года Балтийский завод получает резьбошлифовальный станок и тогда меня снова пригласят для окончательной обработки метчиков-протяжек и опробирования их.

Общее впечатление от таллинских заводов у меня осталось очень приятное: везде живо интересуются всем прогрессивным в технике, настойчиво ищут и внедряют как можно больше изобретений. И, что главное, интересуются этим и рабочие-специалисты, и большинство руководителей предприятий.

Однажды меня познакомили с удивительно остроумным рационализаторским предложением.

Все работающие на заводах знают, что в проходных установлены вертушки с трещеткой. Рационализаторы установили под полом на валу вертушки небольшой штамп. Каждый, кто проходил, невольно поворачивал вал вертушки, и штамп производил легкий удар по фибровой ленте, которая подавалась с катушки храповичком, связанным с валом. Готовая фибровая деталь падала в специальный ящик. Без затраты электроэнергии и рабочей силы устройство «нащелкивало» за день тысячу деталей, а то и больше. Это количество полностью удовлетворяло потребность цеха. До этого предложения такие детали штамповали в цеху на большом прессе, так как малых не было. Зря гоняли мощный электродвигатель, тратили много электроэнергии, штамповщик работал довольно напряженно.

В Эстонии введено звание «Заслуженный рабочий завода». На Балтийском заводе я обратил внимание на галерею больших портретов у проходной, где были представлены лучшие станочники и слесари, отдавшие много лет жизни родному заводу. Под каждым портретом была надпись «Заслуженный токарь завода» или «Заслуженный фрезеровщик завода».

Теперь я хочу рассказать о своей поездке совместно с токарем-новатором В. Ремизовым в ЧССР на Международную конференцию инструментальщиков по приглашению Научно-технического общества. Такую конференцию проводили впервые. Мы собрали свои инструменты, оформили необходимые бумаги и вылетели в Прагу. Самолет поднялся из аэропорта «Шереметьево» в 9 часов утра и совершил посадку в Праге тоже в 9 часов утра. На аэродроме нас встречала ученый секретарь Научно-технического общества ЧССР Анна Борска. Она отлично говорила по-русски, помогла нам быстро завершить все формальности и повезла нас знакомиться с городом. Но путешествие оказалось на сей раз коротким.

Взглянув на часы, Анна вдруг сказала:

— Чуть было не забыла, пора уже ехать на вокзал, сейчас отойдет поезд на Жилин, где будет проходить конференция инструментальщиков. А Злату Прагу вы посмотрите на обратном пути, у нас еще будет время.

Поезда в ЧССР ходят очень быстро. Здесь нет спальных мест, только мягкие ограждения для головы на спинках сидений. Сначала мы не поняли, для чего они, но когда поезд развил скорость, сразу сообразили. То ли от большой скорости, то ли от узкой колеи вагон так болтало, что без мягких ограждений можно было запросто разбить себе голову. Заснуть в таком поезде и проехать свою остановку было совершенно невозможно. Да спать здесь, собственно, и не приходится: на такой скорости всю страну можно проехать за 7—8 часов.

Город Жилин находится в Нижних Татрах. Здесь кругом лежал снег. На другой день в красивом здании Дворца профсоюзов открылась Международная конференция инструментальщиков. Надо сказать, что нам очень повезло с переводчицей. Она готовилась к защите диссертации на соискание ученой степени кандидата технических наук и к тому же отлично знала русский, немецкий, польский и английский языки.

Заместитель директора Чехословацкого Дома техники Милан Жиак попросил нас разложить наши приспособления на специальном стенде. Стенд немедленно окружили иностранные специалисты и нашей переводчице пришлось интенсивно работать, отвечая на многочисленные вопросы.

Так часами мы беседовали с иностранными инструментальщиками, спрашивали сами, интересовались выставленными на других стендах экспонатами.

За три дня мы прослушали 14 докладов о новых видах инструмента, выпускаемых разными фирмами в Европе.

Надо сказать, что принципиально нового было мало. Поражало, правда, необыкновенно высокое качество режущего и измерительного инструмента и его, так сказать, торговый вид. Наши доклады были выслушаны с большим вниманием и интересом, их переводили на три языка и сопровождали кинопроекциями на экране.

Мы получили достаточно четкое представление об инструменте для металлообрабатывающей промышленности различных стран Европы.

Мне, токарю, было особенно приятно видеть, какое большое внимание уделяют инструменту машиностроители европейских стран. Но главное в нашей поездке было впереди. Милан Жиак, руководивший конференцией, на третий день сказал:

— Представители многих наших заводов просят вас показать на станках работу ваших новых инструментов. Если вы не возражаете, то мы начнем с города Мартин.

Мы были готовы к таким выступлениям и, кроме того, надеялись, что на заводах ЧССР мы увидим значительно больше нового и полезного для нас, чем на конференции.

В город Мартин мы доехали очень быстро. Большая, просторная «Татра» шла со скоростью 120 километров в час. Наш шофер, которого тоже звали Милан, всю дорогу негромко напевал веселые песни, содержание которых нам переводила переводчица. Распевать песни при скорости автомобиля 120 километров в час! Наш шофер был большой мастер своего дела. Заканчивался ноябрь, повсюду лежал снег. Мы останавливались у некоторых памятников советским воинам, павшим в боях за освобождение Чехословакии от фашистов. На каждой могиле лежали живые красные розы. Здесь чтут память советских солдат, отдавших свою жизнь за свободу Чехословакии.

Машиностроительный завод в городе Мартин выпускал самую различную продукцию: от мопедов и мотоциклов до портативных пишущих машинок.

Пройдя в цех, я начал настраивать токарный станок незнакомой фирмы на протягивание трапецеидальной резьбы в длинной гайке. Я замечал скептические улыбки пожилых рабочих, любопытные взгляды молодежи и чувствовал себя несколько стесненно. Число рабочих вокруг станка росло, всем, видимо, хотелось посмотреть, как работает русский токарь. Как только метчик-протяжка прошел сквозь первую деталь, «лед недоверия» был сломан. Все сразу заговорили, пожилые рабочие хлопали меня по плечу, показывали большой палец, всячески выражали свое одобрение. Гайка пошла по рукам. Мой метчик-протяжку куда-то унесли, и я не знал, что делать дальше.

Нелегко удивить чешских инструментальщиков новым инструментом! Ведь их инструмент считается лучшим в Европе. Мой метчик-протяжку принес обратно начальник инструментального цеха. Он передал мне две просьбы: дать инструмент их токарю, чтобы он сам нарезал резьбу и, если можно, оставить один метчик-протяжку у них на заводе. Я показал чешскому токарю, как надо работать, он совершенно правильно и также быстро нарезал еще одну гайку. При общем внимании и абсолютном молчании токарь серьезно и невозмутимо пожал мне руку и сказал, что при всем своем опыте он нарезал бы эту деталь за один час, а тут он затратил всего полторы минуты.

— Он поздравляет вас, — объяснила переводчица.

Через неделю нам показали метчики-протяжки, изготовленные по оставленным мною чертежам. Быстрота, с которой на чешских заводах прививается все новое, удивляла и радовала.

Из города Мартин мы поехали в город Поварско-Быстрицу. Мы уже спустились с Нижних Татр и ехали по равнине. Погода резко изменилась. Снег растаял, везде зеленая трава, стало тепло. Все дороги были обсажены с обеих сторон в три ряда фруктовыми деревьями: яблонями, грушами, сливами. Дорогу то и дело перебегали зайцы, рядом с шоссе бродили красивые фазаны.

— Почему они нас не боятся? — спросили мы.

— Охота разрешена только в выходные дни, и животные об этом знают, — ответил Милан Жиак, — в субботу вы здесь не увидите ни одного.

Завод «Поварскострой Арно». Те же недоверчивые и иронические взгляды в начале знакомства, а потом дружеское и доброжелательное отношение после нашей работы. Сами отличные специалисты, чехи с большим уважением относятся к каждому рабочему, достигшему успехов в своем деле и сумевшему чем-нибудь их удивить.

Наши шефы относились к нам необыкновенно заботливо, они не давали нам скучать ни минуты. Каждый вечер водили нас в кино, в театр, всюду, куда мы только хотели пойти.

В Праге я встретил Евгения Францевича Савича — новатора-фрезеровщика с Кировского завода из Ленинграда. Он приехал туда с большой профсоюзной делегацией. Мы ужинали в большом ресторане, заполненном туристами из разных стран Европы, Азии и Америки. Кругом шел разговор на незнакомых нам языках. И вдруг я увидел за одним столом знакомое лицо.

— Да это же Савич! — сказал я Ремизову.

Евгений Францевич тоже заметил нас и сел за наш стол. Было очень приятно здесь встретить своего соотечественника, да притом еще коллегу, известного новатора! Савич рассказал нам, что профсоюзную делегацию, с которой он приехал, везде принимают очень хорошо, показывают много интересного. А когда узнали, что среди членов делегации есть фрезеровщик-новатор, у него не стало ни одной свободной минуты.

— Все время просят показать свои методы работы то на одном заводе, то на другом, — говорил он, — хорошо, что мы ехали поездом и я мог взять с собой свои фрезы и приспособления.

Потом уже мне рассказали новые чешские знакомые, что когда на заводе ЧКД в Праге Савич показал, как можно работать на фрезерном станке в 5 раз производительнее, чем это делают сейчас лучшие фрезеровщики Европы, то радио, телевидение и газеты немедленно оповестили об этом всю страну. В последующих поездках делегации по ЧССР слава о русском фрезеровщике-новаторе шла впереди него.

В одном из городов встречать Евгения Францевича вышел мэр города и преподнес ему по русскому обычаю хлеб-соль. Чем же покорил Савич чехословацких машиностроителей, считающихся в Европе одними из лучших в области станочных работ? Прежде всего, отточенным безукоризненным мастерством, с которым он работал на фрезерных станках любой системы, новой конструкцией своих торцовых и концевых фрез с твердосплавными пластинками, рядом изящных и удобных приспособлений для фрезерных работ, сводящих физический труд станочника к минимуму.

Нам пришлось побывать еще в ряде городов ЧССР и выступать на многих заводах. На одном из предприятий Брно мы познакомились с Героем Труда Карелом Кизлинком. Он бригадир шлифовщиков и сам первоклассный шлифовщик. Под его наблюдением работают 40 резьбошлифовальных и круглошлифовальных станков. Небольшого роста, с добродушным лицом он показывал нам в работе свои знаменитые магнитные люнеты и новую развертку, которая так и называется «развертка Кизлинка». Говорил он так быстро, что переводчица еле успевала за ним.

Его магнитный люнет для шлифовальных станков позволяет шлифовать любые длинные и тонкие детали с очень высокой точностью и минимальной шероховатостью поверхности. Применение магнитных люнетов исключает операцию доводки, так как даже самая тонкая деталь получается абсолютно цилиндричной. Кизлинк тут же прошлифовал тонкий валик диаметром один миллиметр и длиной не менее 80 миллиметров и дал нам померить его на ортодесте — приборе, имеющем точность 0,2 микрометра. Я повертел валик — стрелка прибора стояла как вкопанная. Шероховатость поверхности была незначительная. Кизлинк тут же перебежал к резьбошлифовальному станку и показал там, как сделать его развертку. Это развертка с крутой спиральной канавкой, более крутой, чем у сверла. Он тут же на сверлильном станке показал, как работает его развертка. Развертка легко снимала слой металла не меньше чем полмиллиметра, а стружка получалась, как пучок войлока.

— Мы оставляем после сверла под развертывание не меньше чем полмиллиметра, поэтому в отверстии никогда нет надиров от сверла, — сказал Кизлинк.

Обычные развертки могут снять стружку 0,1—0,15 миллиметра, поэтому после сверления отверстия необходимо еще растачивать или развертывать двумя—тремя развертками, иначе останутся следы от сверла.

Мы горячо поблагодарили замечательного новатора за великолепную демонстрацию новых для нас инструментов. Из многих городов, где нам пришлось побывать, запомнился город Готвальдов. Милан Жиак решил обязательно показать нам гигантский обувной комбинат «Свит», который вот уже много десятилетий обувает всю Европу. В нашей стране обувь народного предприятия «Свит» также пользуется большим успехом.

Подъезжая к этому крупнейшему центру обувного производства, мы с удивлением смотрели на дымящиеся трубы доменных печей.

— Зачем здесь доменные печи? — спросили мы.

— У комбината «Свит» замкнутый цикл. Комбинат не зависит ни от каких смежников. Здесь плавят руду, льют сталь, делают прокат, сами изготовляют станки и автоматы для производства обуви. Не так далеко от города, в горах, есть большая долина. Там разводят скот служащие комбината, а из шкур выделывают кожу для различной обуви, — пояснил Жиак.

Народное предприятие «Свит» поражает своими размерами. На главной улице города находится фирменный магазин комбината. Он занимает первый этаж здания длиной чуть ли не в полкилометра.

Здесь была обувь любых размеров и фасонов, какие только можно себе вообразить. Наша переводчица, поговорив с продавщицей, сообщила нам:

— Она говорит, что в их магазине можно подобрать все, что только люди носят в любой стране мира. Не было еще случая, чтобы наш покупатель ушел без покупки.

Чтобы не нарушать эту многолетнюю традицию фирмы, мы тоже купили по паре отличных ботинок.

Подъезжая на обратном пути к Праге, мы остановились на берегу Влтавы. Сквозь сосны, росшие на берету, видны были корпуса какого-то завода. У берега стояли двое рыбаков и на спиннинг ловили рыбу. Мы подошли к ним и завели «специальный», понятный только для заядлых рыболовов разговор. Оказалось, что ловят они на искусственную мушку, сделанную из перьев цесарки.

— А кого они ловят? — спросил я.

— Они ловят бструг, — ответила переводчица.

Я не слыхал такой рыбы и попросил показать мне ее. Рыболов поднял из воды довольно большой садок, и я так и ахнул: там было несколько форелей!

Милан Жиак в это время объяснял Ремизову что-то про предприятие, стоявшее рядом. Оказывается это большой химический завод, который находится на окраине Праги. Моему удивлению не было границ: всем рыбакам известно, что форель может жить только в очень чистой и прохладной воде, а тут ее ловят запросто у стен химического завода! Значит, можно при желании отлично сохранять водоемы в промышленных районах, если этим заниматься по-серьезному.

Позднее в Праге мы не раз видели рыболовов, которые ловили форель прямо с набережной в чистейшей реке, дно которой отлично было видно на глубине трех— четырех метров. Милан Жиак и переводчица не считали это чем-то особенным.

— У нас каждый завод, не только химический, должен иметь современные очистные сооружения, — без этого ни одному заводу не разрешат работать, — объяснили они.

Путешествуя по дорогам ЧССР со своими радушными хозяевами, мы чувствовали себя отлично. Даже немного освоились с их языком, а Милан Жиак тоже чуть-чуть говорил по-русски. В общем, мы могли кое-как понять друг друга.

— Как вам понравились наши заводы и рабочие? — спросил как-то Милан.

— Это хорошие парни, такие же, как наши, — сказал Ремизов.

Мы хорошо отозвались о первоклассном современном оборудовании чехословацких заводов, но высказали и несколько замечаний.

— Вот у вас почти совсем ликвидирован ручной труд слесарей-лекальщиков, — сказал я, — а о токарях забыли. Они по-прежнему затрачивают много физического труда, в то время как этого можно избежать.

Действительно, на средних и больших токарных станках, в общем-то отличной конструкции, нет механического перемещения суппортов, в большие токарные патроны детали зажимают вручную.

— У вас на заводах нет ни одного токарного станка 1К62 нашего московского завода «Красный пролетарий», — сказал я, — а зря: этот станок покупают у нас многие зарубежные фирмы. На нем кнопочное управление движением продольного и поперечного суппортов. Одно это снижает на 50% затрату физических усилий.

Мы рассказали также о механическом ключе конструкции Федина.

— Он избавил бы многих ваших токарей от утомительного и тяжелого зажима и отжима деталей в токарном патроне, — сказал я.

— Или взять ваши расточные, координатные и сверлильные станки, — продолжал мою мысль Ремизов.

— Слов нет, замечательные станки, удобные, умные. Но мы посмотрели, какими патронами они оснащены. Ведь это же патроны «Джекобс» образца 1914 года! Они очень неудобны. Как только ваши рабочие терпят их! У нас давно уже работают безключевыми патронами конструкции наших новаторов Чикарева и Моисеева. А у вас о них, наверное, никто и не слыхал?

— Да, мы, к сожалению, еще многого не знаем о достижениях ваших мастеров, — сказал Милан Жиак. Он все время делал записи в блокноте.

После выступлений на чехословацких заводах мы должны были посетить еще выставку национального машиностроения в Праге. Так решили наши гостеприимные хозяева. Но освободились мы от всех дел только в субботу. Оставалось одно воскресенье, а в понедельник нам надо было улетать в Москву. Организаторы этой выставки, инженеры Брош и Славек, присутствовали на конференции и просили обязательно позвонить им, когда мы будем в Праге. Милан Жиак устроил нас в гостинице, позвонил Брошу, и мы распрощались с нашими шефами.

На другой день, в воскресенье утром, к нам в гостиницу пришли Славек и Брош. Брош довольно прилично говорил по-русски.

— По выходным дням у нас все выставки закрыты, но так как вы завтра улетаете, то мы решили открыть выставку для вас двоих. Мы готовы с удовольствием показать все, что вас заинтересует, — сказал он.

Нам было, конечно, очень приятно, но в то же время как-то неловко. Стояла отличная солнечная погода. Город, по которому мы ехали, был почти пуст: все уехали в горы, на охоту или на рыбалку. Эти два инженера лишали себя выходного дня, чтобы показать нам выставку.

В просторных светлых залах выставки не было ни души. Рядами стояли новейшие станки и машины, на стендах на красном и синем бархате лежали отличные инструменты производства всех чешских заводов. Особенно выделялась станкостроительная фирма TOZ. Ее токарные и фрезерные станки с кнопочным управлением коробок скоростей сверкали разноцветными огнями сигналов и были по-настоящему изящны.

Славек и Брош рассказали нам, что здесь на выставке работают постоянные школы высшего мастерства по всем профессиям станочников. Руководят ими известные в стране специалисты, в том числе и наши знакомые Франтишек Гамр и Карел Кизлинк. Ежегодно со всех машиностроительных заводов страны сюда собирают на 10 дней ведущих специалистов по каждой профессии. Здесь им показывают все, что появилось в мире нового в данной отрасли за год. В этом деле помогает отлично налаженная служба технической информации, на эти сборы приглашают видных ученых, специалистов и изобретателей, выдающихся новаторов.

Станочники разных заводов не только знакомятся с новинками техники, появившимися за истекший год. Их также обучают практически, прямо на рабочих местах. Вернувшись на свой завод, каждый участник такого сбора должен передать все, что он увидел и чему научился, своим товарищам по профессии. Таким образом, чехословацкие станочники постоянно совершенствуют свое мастерство и все время находятся в курсе всего нового, что есть в мире по их отрасли. По-моему, это очень хороший метод для повышения квалификации станочников.

Брош и Славек показали нам практически правку абразивных кругов на шлифовальных станках небольшим вращающимся кружком, спеченным из смеси порошка твердого сплава с алмазной пылью. После такой заправки абразивный круг становится на ощупь как шелковый и шлифует детали до такого состояния, что доводка не требуется. Конечно, здесь играет большую роль и состав самих абразивных кругов, качество которых в Чехословакии очень высокое.

Нам понравилось несложное копировальное устройство с алмазом и щупом для профилирования шлифовального круга на профиль любой конфигурации (рис. 40). Шаблон, сделанный для детали или инструмента какого-нибудь криволинейного профиля, укрепляют на станине шлифовального станка. На стол станка устанавливают устройство, и станочник, прижимая щуп к шаблону, начинает двигать приспособление по кривым шаблона. Алмазная игла, повторяя движения щупа, вырисовывает нужный профиль на шлифовальном круге, который постепенно подается по направлению к устройству и шаблону.

Рис. 40. Копировальное устройство для профилирования шлифовального круга

Нам показали работу со смазочно-охлаждающей жидкостью «Акво». Работая на чехословацких заводах, я уже обратил внимание на эту приятно пахнущую жидкость яркого фиолетового цвета, с которой работали на станках чехословацкие инструментальщики. Теперь мне стало ясно, в чем смысл ее применения. Оказывается, жидкость «Акво» по сравнению со всеми другими известными смазками при развертывании, сверлении, нарезании резьбы и протягивании на два класса повышает чистоту обрабатываемой поверхности.

А теперь, закончив рассказ о путешествиях, мне хочется познакомить читателя с одним молодым изобретателем, который начал свою рабочую «карьеру» на московском заводе «Тизприбор». Это Роберт Федосеев. Начав еще юношей работать сперва фрезеровщиком, потом механиком, Федосеев сумел сдружиться с опытными новаторами завода. Постепенно он приучился к постоянному творческому мышлению. Поразителен результат, которого достиг механик за последние 15 лет: на его счету сейчас 550 изобретений! Он стал «чемпионом» Советского Союза в области изобретательства в возрасте 39 лет. Своим энтузиазмом он сумел увлечь и других молодых новаторов. Многие из его изобретений сделаны совместно с партнерами по новаторским делам Коньковым, Крыловым и другими.

Тема изобретений Федосеева определяется профилем завода «Тизприбор». Это в основном пневмоэлектроника. Эти новые отрасли техники требуют постоянного совершенствования. И федосеевские изобретения оказываются всегда очень кстати. Его новые приборы уже работают на многих заводах страны.

На Международной выставке «Автоматизация-70» приборы пневмоавтоматики Федосеева привлекли внимание многих иностранных фирм. Одна французская фирма сразу предложила начать переговоры о приобретении лицензии на несколько изобретений Роберта. Они просто и экономично разрешили проблему, еще только что поставленную перед специалистами этого профиля во Франции. А известная японская фирма экспонировала в качестве новинки так называемую пневмолампу, в то время как Федосеев и его товарищи создали такую пневмолампу еще в 1962 году.

Его пневматическое запоминающее устройство, работающее без электроэнергии, запатентовано в США, Англии и Франции. По существу это его изобретение представляет собой настоящий пневмоэлектронный мозг.

Большинство своих изобретений Роберт Федосеев создал, не имея высшего образования. Несколько лет назад без отрыва от своей основной работы он закончил институт. Можно надеяться, что Роберт Федосеев в своих творческих исканиях догонит по числу изобретений знаменитого американского изобретателя Эдисона, который за свою долгую жизнь (85 лет) создал 1099 изобретений в различных областях науки и техники.

В ряде промышленных центров нашей страны сейчас есть творческие объединения молодых и опытных новаторов-изобретателей и рационализаторов. Я расскажу об одном из них — Конструкторско-технологическом объединении при Азербайджанском Совете новаторов в Баку. Оно работает уже много лет и широко известно среди специалистов и руководителей многих заводов не только в своей Республике, но и далеко за ее пределами. Его часто называют фирмой «Новатор».

Долгое время Главным инженером фирмы был Вали Валерьевич Вашатовский — сам неутомимый новатор и изобретатель. Он отлично вел дела тогда уже солидного объединения, насчитывавшего в своих рядах около двухсот крупных изобретателей и молодых начинающих рационализаторов.

Смысл работы фирмы таков. Представители объединения предлагают заводам свои услуги и заключают с ними договора. Имея в своем составе настоящих новаторов-энтузиастов, фирма без особого труда быстро находит наилучшее решение любого технического вопроса. В составе объединения разные по профессиям и образованию люди: доктора и кандидаты наук, инженеры, рабочие. Работая на различных станках, рабочие — члены объединения по согласованию с руководством заводов, где они работают, быстро изготовляют любой опытный образец новой машины, инструмента или устройства и сразу же обучают других рабочих, как пользоваться новинкой. Так как новинка обычно повышает в 2—5 раз производительность, да еще облегчает труд или повышает качество изделий, то рабочие, опробовавшие ее, не хотят уже работать по старинке. Руководству приходится как можно быстрее оснащать этими новинками свое предприятие. Так, без лишнего шума, по-деловому, ускоряется технический прогресс на каждом рабочем месте на заводах в Азербайджане.

Услугами бакинских новаторов пользуются многие заводы страны. Это творческое объединение имеет два комфортабельных автобуса с киноустановками. На них члены объединения совершают поездки по стране, приезжают на различные заводы и показывают там свои новшества. Если что-то понравилось, фирма немедленно осуществляет внедрение нужной новинки.

Изобретения азербайджанских новаторов, в том числе и молодых, настолько значительны, что в марте 1972 года их пригласили участвовать на Лейпцигской ярмарке, где их работы получили высокую оценку специалистов многих стран мира. Ежегодно в июле или августе Азербайджанский Совет новаторов и его творческое объединение демонстрирует свои достижения на ВДНХ СССР в павильоне «Машиностроение». Так работала фирма «Новатор» до 1975 г. В настоящее время профиль ее деятельности изменился.

В Москве тоже существовала несколько лет новаторская фирма. Называлась она «Темп». Это объединение столичных новаторов, состоящее в основном из молодежи, помогло решить многие технические проблемы на заводах Киевского района. Активным членом этого творческого объединения был и Роберт Федосеев, о котором я уже говорил.

Я описал здесь только малую часть тех интересных и полезных дел, которые совершают рабочие — токари, слесари, механики, фрезеровщики, шлифовщики и расточники, твердо ставшие на путь новаторства в своей работе, сделавшие новаторство и изобретательство своей второй профессией.

Скажу вам, что без творческого подхода к своей работе очень трудно всю жизнь проработать на станке. Многим может даже показаться скучной такая перспектива: каждый день «гнать» стружку, вытачивая одни и те же детали. А жизнь рабочего-творца, как вы видите, полна радостей и творческих огорчений, без которых не бывает побед, полна своего рода романтики и различных приключений, встреч с интересными людьми.

Такой рабочий видит жизнь более крупным планом, чем тысячи даже более образованных людей, но не сумевших развить в себе вкус к новаторству. Путь молодого рабочего к новаторству прост и ясен: надо изучить свою профессию, достичь в ней возможных вершин мастерства, познакомиться с опытными новаторами, которые есть у нас на каждом заводе, и самому приобщиться к этому большому делу.

Каждый новатор испытывает чувство гордости и удовлетворения от сознания того, что он оставил свой след на Земле, что его методами, инструментами работают и будут работать тысячи рабочих различных профессий и не так, как это делали десятки лет до него, а еще более производительно, что его приборами будут пользоваться люди в различных странах мира, на сотнях и тысячах предприятий нашей страны и за рубежом.

Очень приятно харьковскому токарю Василию Дмитриевичу Дрокину знать, что его резцами работают не только в Харькове, но и на ленинградском металлическом заводе им. XXII съезда КПСС. Его методы применяют не только в нашей стране, но и на заводе «Генрих Рау» и других предприятиях ГДР.

Борису Сергеевичу Егорову приятно сознавать, что он помог своим намоточным станком быстрее и качественнее выпускать сотни электронно-вычислительных машин. Его изобретения хорошо известны в США, Бельгии, Италии и в других странах. Борис Сергеевич не только работает механиком на разных станках — он сам создал и продолжает создавать принципиально новые станки, облегчающие труд тысяч рабочих и одновременно во много раз повышающие производительность труда.

Молодой токарь перовского завода «Торгмаш» Валентин Моисеев также чувствует удовлетворение от того, что с помощью его патрона «Мечта» успешно работают тысячи фрезеровщиков. Кстати, постановлением Государственного комитета стандартов патрон В. Г. Моисеева «Мечта» с 1/1 1977 г. введен в ГОСТ 21054—75, взамен существующих до сих пор фрезерных патронов.

Ленинградский токарь завода «Большевик» Владимир Никитович Трутнев уверен, что его станок с двумя шпинделями найдет широкое применение на наших машиностроительных заводах. Что скоро многие токари будут вытачивать на своем станке одну деталь, а снимать со станка две.

Да и я, признаться, тоже горжусь, что мой новый инструмент метчик-протяжка серийно выпускается Свердловским инструментальным заводом и что тысячи токарей на различных заводах успешно пользуются им. Приятно сознавать, что во многих странах Европы этот инструмент позволил токарям повысить производительность труда в 20 раз. Очень интересно получать письма из ГДР, ЧССР и других стран с благодарностью за твой новаторский труд.

Из ЧССР мне прислали книгу «Метчик-протяжка новатора Данилова». В ней было много снимков, схем и чертежей моего нового инструмента. После перевода я узнал, что там подробно описывалась вся технология изготовления и эксплуатации метчика-протяжки применительно к чехословацкому оборудованию. На первой странице книги была надпись «С глубоким уважением и благодарностью за техническую помощь от чехословацких специалистов — автору нового инструмента. Директор Дома техники Чехословакии М. Шушка».

Из Болгарии не так давно пришло письмо от преподавателя технического училища с просьбой дать ему консультацию по одному из моих новых инструментов для защиты дипломного проекта в университете. Впоследствии он сообщил, что защитил диплом.

В другом письме из Болгарии один инженер писал, что он защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук, используя описание режущего инструмента из моей книги «Новые инструменты для токарных работ», переведенной на болгарский язык. Он благодарил меня за эту книгу. Что же, очень хорошо, что скромный творческий труд простого советского рабочего помог болгарскому товарищу получить ученую степень.

После творческих поездок по городам и странам мои товарищи-новаторы также получали и получают много подобных писем.

Теперь я хочу обратиться к моим молодым коллегам по профессии, токарям, которые уже выбрали себе путь в жизни и уже успешно работают на станках.

Прочтя эту книгу, они могут сказать, что здесь описаны такие новшества, которые нам вряд ли удалось бы придумать, и что сейчас все уже сделано для ускорения работы токаря. Это не так. Я покажу вам на примерах общеизвестных токарных работ, как можно без особых затрат средств и энергии значительно перевыполнить норму.

Возьмем операцию нарезания резьбы на винтах с крупной трапецеидальной резьбой. Такие винты нарезают почти на каждом машиностроительном заводе.

Будучи в Ульяновске, на одном заводе я увидел, как местные новаторы делали эту работу. Обычная технология изготовления деталей с крупной трапецеидальной резьбой такова: прорезным (типа отрезного) резцом прорезают канавку на винте глубиной до внутреннего диаметра резьбы. Потом ставят резец с заправленным с одной стороны углом 15 градусов и окончательно проходят правую сторону резьбы. Затем ставят другой резец, заточенный на угол 15 градусов с другой стороны, и проходят левую сторону. Это касается резьбы с шагом более 8 миллиметров и модулем более 2,5 миллиметра. Разваливать резьбу после прорезки сразу двусторонним профильным резцом не рекомендуется из-за возможных надиров и поломки резца при сравнительно тонких или длинных винтах. Работа трудоемкая, и, казалось бы, вряд ли здесь можно что-либо ускорить.

Ульяновские новаторы на поперечном суппорте обычного токарного станка установили второй резцедержатель (рис. 41), а на всю длину поперечного суппорта поставили на двух опорах 1 и 4 валик с храповичками 2 и 3 и с упорами. В каждом резцедержателе зажато два резьбовых резца 6 и 7 — один режет правую сторону резьбы, второй — левую с углом 15 градусов. Никакой операции прорезки резьбы не нужно, так как возможность надиров исключена. Ведь каждый резец работает только одной стороной, а надиры бывают только в том случае, если стружка идет сразу с двух сторон резьбы и поэтому накапливается на плоскости резца. Но это еще далеко не все.

Рис. 41. Приспособление для нарезания резьбы на токарном станке с использованием обратного хода и с полуавтоматической подачей резцов

Во время нарезания резьбы всегда есть обратный холостой ход. Значит, половина машинного времени расходуется впустую. Здесь же рабочими являются оба хода. Когда суппорт с резцом 7 идет к передней бабке, обработка ведется на прямом ходу, а когда он возвращается в исходное положение, резец 6 режет другую сторону резьбы на обратном ходу.

Однако и это еще не все!

Обычно при нарезании резьбы токарь должен останавливать станок для установки подачи следующего прохода. Здесь же весь процесс нарезания резьбы проходит без единой остановки станка. Храповички на валике соединены с делительными дисками, на которых устанавливают величину подачи, оптимальную для данной резьбы. Два упора ограничивают движения рукоятки поперечного суппорта. Токарь при окончании первого прохода резца 7 до конца винта быстро отводит его и переключает станок на обратный ход. Одновременно этим же движением он подает вперед резец 6, установленный в другом резцедержателе, причем двигает к себе суппорт до упора, который не позволяет резцу войти внутрь резьбы больше, чем задумано. Одновременно с этим движением храповичок первого резцедержателя поворачивается на один зуб, продвигая упорное кольцо валика на величину нужной подачи.

Когда резец 6 подойдет к центру задней бабки и выйдет из резьбы, токарь быстро подает рукояткой суппорт вперед до нового положения упора и переключает станок на прямой ход. В этот момент такое же перемещение совершает упорное кольцо на валике около второго суппорта, обеспечивая при следующем обратном ходе заданную подачу второго резца. Так, вращая ручку поперечного суппорта в обе стороны и не глядя на нониус, токарь быстро и без остановок нарезает трапецеидальную резьбу любого шага и профиля. Рукоятка 5 второго верхнего суппорта служит для первоначальной поднастройки второго резца. Такая несложная модернизация, предложенная новаторами, позволила более чем в 2 раза повысить производительность труда и одновременно улучшить качество резьбы.

Теперь давайте разберемся, можно ли выполнить на токарном станке норму на 1000%? Оказывается, можно. Возьмем для примера метчики с фасонной круглой резьбой, которые на большинстве заводов еще нарезают сразу начисто в размер в незакаленном виде.

Норма на нарезание такого метчика диаметром 20 миллиметров, длиной 60 миллиметров и шагом резьбы 3 миллиметра составляла на нашем заводе 29 минут. Как говорится, не очень разгуляешься! Надо выдержать в размер два радиуса, наружный и внутренний диаметр резьбы, а также обеспечить допустимую шероховатость поверхности.

Нарезание круглой резьбы затруднительно еще и тем, что стружка налипает на гребенку со всех сторон профиля, а это влечет за собой надиры и срывы. Чтобы избежать этого, метчики нарезали гребенкой, зажатой в пружинную державку.

Я предложил вначале фрезеровать канавки, а резьбу нарезать потом. На меня, конечно, посмотрели удивленно и мастера, и технологи: как же так, обработка будет идти с ударами. Это сколет гребенку, а пружинная державка с гребенкой будет «кивать». Однако я настоял на своем и на первой же партии 100 штук выполнил норму на 1000%, т. е. на каждый метчик у меня пошло 2,9 минуты. Никаких чудес тут не было, все технически обосновано и осмыслено заранее. Прежде всего я убрал пружинную державку, а гребенку зажал в простой стальной жесткий брусок с отверстием под болт. Никаких «кивков» такая жесткая державка не давала.

При нарезании старым способом на резьбе часто получались надиры и, чтобы их избежать, приходилось работать на малых скоростях. При новом способе скорость была увеличена в 10 раз. При обдирке резьбы стружка сливалась в одну сплошную короткую толстую ленту. Из-за чего получались надиры на резьбе при старом методе? Их давала стружка, налипающая на гребенку. При новом методе это прекратилось само собой. Стружка, конечно, налипала по-прежнему. Но теперь, прежде чем начиналось резание, каждое перо метчика сшибало налипшую от предыдущего пера стружку с гребенки. В рабочий момент резания очередного пера метчика гребенка всегда была чистой.

Впоследствии я все это проанализировал, когда, пустив станок на малую скорость, увидел работу гребенки под лупой. Сперва против новой технологии выступили многие, но ее преимущество было очевидно. Через 2—3 недели ко мне пришли с благодарностью заточники:

— Как легко и просто стало теперь затачивать метчики, — сказали они.

Я их отлично понимал. Раньше, когда канавки фрезеровали после нарезания резьбы, в них загибались фрезой больше заусенцы и заточнику приходилось абразивным кругом снимать много металла с каждого пера. Теперь же заусенцы исчезли, и заточка пошла в 3 раза быстрее. Тут я получил благодарность и от резьбошлифовальщиков, чего, признаться, никак не ожидал. Казалось бы, не все ли равно им, как была нарезана предварительная резьба, до фрезерования канавок или после. Оказалось, что не все равно. Резьбошлифовщик попадает резьбовым кругом в нитку резьбы «на искру». Он «черкнет» абразивным кругом по одной стороне профиля, увидит искру и заметит этот момент по индикатору продольного хода. Потом поведет стол станка до другой стороны профиля и дождется такой же искры. Увидит на индикаторе, сколько от одной стороны профиля до другой, и поделит эту величину пополам. После этого ставит резьбовой круг точно посередине (по индикатору) и смело начинает шлифовать профиль резьбы. Он знает, что в нитку он попал точно посередине.

При прежнем методе искра получалась от соприкосновения шлифовального круга с заусенцем, оставшимся после фрезерования внутри резьбы, а не с поверхностью профиля. Поэтому не всегда круг попадал точно посередине нитки. Резьбошлифовщик зачастую ошибался, шлифовал только одну сторону резьбы, а другая оставалась черной, и метчик шел в брак. Теперь же заусенцев не стало, искра получалась только от прикосновения круга к самой поверхности профиля резьбы, и попадание в нитку стало всегда точным. Брак полностью прекратился.

Конечно, простая перестановка очередности операций не могла дать такого результата. Здесь довольно большую роль сыграли различные «мелочи». Так, при простом стальном заднем центре невозможно было бы увеличить скорость резания в 10 раз. Он просто сгорел бы. А вращающийся центр не давал устойчивости и достаточной жесткости, вследствие этого создавалась недопустимая вибрация. С применением твердосплавного центра этого не стало. Пометка одной стороны квадрата метчика заставляла зажимать хомутик всегда в одно место, что избавляло токаря от необходимости попадать чистовой гребенкой в нитку резьбы после обдирки. Достаточно было попасть первый раз и остальные 99 метчиков уже не нуждались в этой операции.