Конан и Властелин смерти Танзы

Глава 4

Конан ушел из лагеря, как только увидел, что воины поголовно устремились к пище, вину, а также к бальзамам и бинтам. Особенно люди нуждались в первых двух, которые к удивлению киммерийца оказались хорошего качества и в достаточном количестве. Очевидно, благородный покровитель Смотрителей не поскупился щедро оплатил все расходы из своей казны, если только не испытывал страха перед собственными солдатами, предотвращая их желание присоединиться к разбойникам.

Многим требовались мази и перевязочный материал. Мозоли и волдыри, вздувшиеся при восхождения в плохо подогнанных сапогах или от прикосновения к раскаленным от солнца скалам. Растяжения, ушибы, изнуряющая жара и муштра при недостатке воды — все это отняло силы практически у всех. Некоторые из них, возможно, скрывали сломанные кости и змеиные укусы.

Киммерийца занимали невеселые мысли также о «змеях на двух ногах», поэтому он отправился к месту встречи с Рогом задолго до назначенного часа. Варвар не опасался предательства со стороны Тармиса Рога. Действительно, казалось маловероятным, что ветеран покроет себя позором, решившись на какие-нибудь недостойные действия… Рoг был старше Конана и, наверное, более медлителен. Но он являлся сильным, опытным и смекалистым воином. Все это могло привести к неожиданной развязке схватки даже раньше, чем оба противника успели бы продемонстрировать друг друга свои навыки. Однако Конан ничуть не боялся Рoга, и всякий раз демонстративно показывал, что не даст собой помыкать.

Лагерь не относился к числу желанных мест для воинов, ненавидящих Taрмис Рoга или сожалевших о клятве, которую дали. Некоторые были столь глупы, что говорили об этом открыто при Конане, по-видимому притупляя его осторожность. А может, провоцировали северянина, или сомневались в его хорошем понимании аквилонского языка.

Конан запомнил тех людей. Он собирался припомнить им все в подходящий момент и в укромном уголке, чтобы это не нанесло ущерба остальным Смотрителям Танзы. Считающие себя свободными от суровых обязательств, подобных клятве Конана, такие парни вполне могли плести нити заговора, надеясь, что варвар расправится с предводителем.

Вероятно, кто-то из них имел намерения выполнить заказ Макроса, велевшего найти Селлуса — северянина. Конан сильно, что нанеся значительный вред или достаточно напугав наймитов Макроса, заставил их опустить руки. Скорее всего, ему еще предстоит с ними встретиться до поры, когда он оставит Аквилонию.

И если варвар пока не столкнулся ни с кем из явных врагов, то не означало, что им не интересуются наемные убийцы из Офира, Аргоса, или даже отдаленного Tурaна. Король Ездигерд управлял страной, у которой отсутствовали разногласия с Аквилонией, однако это государство входило в список стран, где после определенных похождений киммерийца за его голову назначили награду. Поэтому было довольно оснований ждать появления нежелательных гостей на этом званом ужине, а значит, следовало проявлять благоразумие и добираться до пиршественного зала окольными путями.

За годы, проведенные в странствиях и битвах, Конан освоил искусство разведки, как в сельской местности, так и в городских кварталах города. Чем обычно и занимался в течение нескольких дней после прибытия. Ему уже были известны ближайшие окрестности стоянки, которые он мог безошибочно пересечь даже глубокой ночью. Но нынешним вечером сумерки явно запаздывали.

Конан добрался быстрее, чем сам того ожидал, и, соответственно, осмотрел все вокруг луга, не опасаясь любопытных глаз. Поскольку время еще оставалось, он отправился в дубовую рощу, использовав в качестве укрытия заросли кустарника. Таким образом, отлично замаскированный, киммериец склонялся к тому, чтобы немного вздремнуть, но, не снимая с себя одежду и оружие. В конце концов, не проснись он вовремя, Taрмис Рoг обязательно наделает столько шума, не обнаружив на месте противника, что разбудит не только спящего, но и мертвого.

Обветшавший замок, расположенный высоко в скалах, наконец, начал приближаться. В течение некоторого времени, Лисинка думала, что она и выбранные ею десять воинов обречены потратить оставшуюся часть жизни, взбираясь до бесконечности по извилистому пути к вершине утеса.

Немного помогало то, что дождь прекратился, поднявшийся ветер отогнал облака к востоку, и хмурая желтая луна расщедрилась на частичку своего света. Но всего этого оказалось недостаточно, когда ветер начал стонать в расщелинах, словно сонмище потерянных душ. К тому же, крики ночных птиц и летучих мышей во мраке, казалось, не имели ничего общего с материальным миром.

Лисинка старалась подавить в себе опасения и довериться тому, кто назвался властителем Танзы. Пока же он не давал повода для сомнений. Действительно, никакой мудрый предводитель не станет с легкостью жертвовать десятком воинов, чтобы просто уравнять число противников. Собственные люди сбросили бы такого вождя со скал за подобные дела, даже исключая тот факт, что среди мертвецов оказалась бы Лисинка. Ей самой не с чего было надуваться от тщеславия. Однако она знала, что ее честь не пострадает, поскольку смерть не останется без отмщения. Если все же что-то произойдет, то атаманша приложит все усилия, чтобы забрать Его Светлость с собой в могилу. А уж тогда две обезглавленные шайки смогут разделаться друг с другом, и оставшиеся в живых соратники справят по ней тризну. Они никогда не стали бы искать, как свора паршивых собак, ее тело в этой дикой каменистой местности, с растущими в беспорядке деревьями и кустарниками.

Меж тем, резко ударил новый порыв ветра. Он продолжал усиливаться, и пока Лисинка не закрыла уши капюшоном, потерянные души завывали во весь голос.

Женщина напряглась. Ей показалось, что ее ощупывают невидимые пальцы. Они трогали и ласкали брови, уши, шею, и более интимные места. Она затаила дыхание, подавив готовый вырваться наружу вопль ужаса и гнева.

Впереди раздался крик. Беспокоясь о собственной душе, Лисинка, возможно, не определила сразу, кто кричал. Но, несмотря на это, участь, постигшая человека, была ужасной. Всего мгновение назад он находился перед ней, запихнув одну руку в щель, а другой — нащупывая опору для захвата. Как вдруг тело человека выпрямилось, как прут.

Потом его скрутило в узел и замотало, лишая равновесия. Напрасно несчастный пытался ухватиться за воздух ободранной в кровь рукой. Через миг он покачнулся и рухнул с края обрыва.

Лисинка всеми силами попыталась избавиться от затихающего крика и вида крови на скале. Содрогаясь, она обхватила голову обеими руками, как будто это могло защитить ее от врага. Наверное, на случай, если что-нибудь, зримое или незримое прикоснется к ней снова…

Подобные чувства женщина испытывала раньше, когда наблюдала отвратительный обряд, который проводили жители одной пограничной области Танзы.

Атаманше пришлось облизать пересохшие губы несколько раз, чтобы обрести, наконец, дар речи: — Это сделал ветер? — Да, госпожа, — откликнулся кто-то.

Ответивший ей человек стоял, отвернувшись, и большинство слов уносилось ветром, словно в трубу. Но все же она услышала достаточно, чтобы узнать немного о том, что называли Ветром Паука, который схватил того воина, будто являлся живым прожорливым существом, способным насытиться только человеческой плотью.

Лисинка думала, что имела представление о большинстве местных тварях, а также знала многие легенды Танзы. Но она никогда не слышала о Ветре Паука.

«Неужели каждый отдавал ему жизнь без сопротивления?».

Женщина не смогла найти даже самые неопределенные из ответов до того, как они завершили подъем. Здесь свет горящего факела и запах жареного мяса затмили ужасы восхождения, которые наверху превратились в подобие детского ночного кошмара.

По крайней мере, на некоторое время.

Когда Конан проснулся, последний луч света давно покинул небо. В пределах дубовой рощи было столь же темно, как в подземельях храма Сета. Вместе с тем, обоняние киммерийца различало ароматы богатой лесной почвы вместо древней пыли. До слуха доносились голоса вечерних птиц, щебечущих и распевающих песни после дождя. Но главное — были видны свежие человеческие следы, а не полосы на земле, оставленные священными змеями.

По той же самой причине, что заранее прибыв к месту схватки, он избрал не прямой путь, Конан прихватил с собой меч, кинжал и несколько ножей. Безусловно, он с Тармисом Рогом дрались бы и голыми руками, однако у встречного люда могли оказаться другие понятия о благородстве.

Кинжал в ножнах кинжал свисал с шеи Конана, который, пригнувшись, крался по следу чужаков. Казалось, тут прошел большой отряд, с барабанщиком и трубачом вдобавок.

Пришельцы явно страдали отсутствием дисциплины и плохо ориентировались в лесу. Так что примятая трава и листья сделали их следы столь же простыми для восприятия Конана, как будто бы их оставили сапоги на пыльной дороге. Но если продолжать преследование в том же духе, то у варвара может не представиться возможности Тармиса Рoга.

Какое-то время, казалось, что они двигаются только в одном направлении. Скоро чужаки и их преследователь очутились на середине пути через рощу. По случайно оброненным словам, Конан понял, что они разговаривают по-аквилонски, возможно с легким акцентом. И голоса были ему знакомы.

Наступила пора для решительных действий, чтобы получить ответы на несколько щекотливых вопросов. Поможет острие кинжала там, где не сработают остальные доводы.

Следовало действовать надо стремительно, подобно полету мысли, ведь среди них киммериец вряд ли встретит своих приятелей. Дело не должно отнять много времени, поскольку эти типы — наверняка горожане, для которых лес был столь же чуждым, как когда-то город юному Конану.

Выбранная варваром жертва замешкалась напротив узловатого корня дуба. Огибая его, человек зацепился и, наклонившись, принялся поправлять ремни сандалий. Занятый таким образом, он упустил момент, когда киммериец прополз под аркой из переплетенных ветвей и, ухватив за ноги, сбил противника на землю. Человек рухнул вниз лицом. Он попытался подняться, и открыл было рот, чтобы закричать, но тут могучая рука вжала его лицо в землю, уткнув в гнилой гриб.

— Говори быстро или умрешь медленно. Выбирай.

Решив, что, перестаравшись, он придушил человека и гарантии, обещанные за сотрудничество бесполезны, Конан перевернул его, одновременно занося кинжал. Когда человек задышал вновь, сталь переместилась к его горлу. Возможно, менее острый, чем у Конана взор, не разглядел бы особенности этого, но шрам от правого уха через щеку к углу рта был вполне узнаваем. Конан запомнил рубец у корчащегося на полу Золотого Льва молодчика, поверженного киммерийцем ударом в живот.

— Макрос не собирается легко сдаваться, не так ли? — поинтересовался Конан почти утвердительным тоном.

— Aгхх, — человек задыхался.

— Плохой ответ, — сказал Конан. — Так сколько, говоришь, там твоих друзей? Наемник замотал головой. Острие кинжала кольнуло сильнее.

— Десять или дюжина — не больше, — прохрипел человек, бешено вращая расширенными глазами и демонстрируя белки.

— Благодарю, молодец, — похвалил Конан, после чего приложил негодяя головой об корень, и тот потерял сознание.

Он будет жить, но очнется не раньше рассвета, а также не придет в себя до того, как голова перестанет болеть.

Конан возобновил преследование в ускоренном темпе, теперь зная, что за враг пришел по его душу. Он находился еще далеко позади подручных сводника, когда в просвете между деревьями показался луг. Луна посеребрила траву, листья, коряги и валун, к которому, как к стенке, привалился широкой спиной Taрмис Рoг.

Ветеран сидел, положив меч на колени. Его голова низко склонилась на грудь, и Конан подумал, что едва ли можно было бы назвать честным боем, схватку с полусонным или одурманенным вином противником. В настоящий момент более важным представлялось отразить готовящееся нападение наемников Mакроса.

Темный силуэт поднялся слева от киммерийца, другой — с правой стороны. Один человек натягивал тетиву лука, второй — поднял короткое копье.

Конан сложил ладони в виде рупора, глубоко вздохнул, и проревел: — Вставай, Taрмис Рoг! Тут намечается схватка, прежде нашей! * * * Ужин, поданный в логове «хозяина Танзы, был скромен, но, тем не менее, приготовлен со вкусом. После десятидневного похода через лес Лисинка была готова похвалить повара не только из простой вежливости.

— Я поблагодарю его от твоего имени, — пообещал хозяин. — Он считался хорошим поваром еще когда служил мне в поместье на берегах Рила и не потерял свой навык, находясь здесь в Танзе.

Лисинка приложила немало усилий, чтобы не выглядеть испуганной. Рил — река в Немедии, протекала на севере, в нескольких днях конных переходов от приграничной области.

Человек от души рассмеялся. Его заразительный смех при других обстоятельствах, возможно, поднял бы Лисинке настроение. Однако на этой темной, продуваемой скале, она нервничала больше, чем когда Ветер Паука касался ее.

— Между прочим, я обладаю титулом барона и в Немедии, и в Аквилонии.

— Тогда, почему ты находишься тут и живешь вдали от цивилизации на фактически ничейных землях? — Скорее всего, я недостаточно цивилизованный человек. Ну, или так считают мои враги в обеих странах. Моя жизнь была бы подвергнута риску и угрозе наказания в пределах досягаемости правосудия любого из королевств. Вот я живу здесь вместе со своими последователями.

— И вы все, конечно, добываете себе пищу и оружие прямо из воздуха и скал? — съязвила Лисинка.

— Такое любопытство может быть опасным, графиня… — Ты пока не заработал право называть меня так, друг мой. Кстати, ты еще не сказал мне, есть ли у тебя иное имя, кроме «Властителя Танзы».

— Можешь называть меня Гролин, — ответил барон. — А я могу спросить, почему ты продолжаешь до сих пор остерегаться меня? Я не хочу причинить тебе вреда и действительно надеюсь, что наше знакомство пойдет на пользу нам обоим.

Лисинка решила, что встреча и прогулка с ней пробудили в Гролине что-то доброе, и он размяк, подобно вендийскому евнуху. Но все же прошло недостаточно время для того, чтобы быть в чем-то уверенной, даже если их знакомство окажется необходимым.

Гролин увел ее из освещенной камином комнаты. Они шли через рушащийся лестничный марш, который еще позволял преодолеть его без помощи, преодолевали трещины в полу, достаточно большие, чтобы провалился вол. В другом помещении, благодаря наброшенным на потрескавшиеся стены гобеленам, мужчина и женщина могли созерцать роскошные картины ночного, освещенного луной леса, окрашенного в неестественные оттенки серебряного, серого и синего цветов.

— Груз — это все, что вы ищете, или нет? — поинтересовался Гролин.

— Конечно, я могла бы сказать все что угодно, но какой смысл? — в ответе Лисинки чувствовалась горечь.

— Ты ничем себе не навредишь, раскрыв свои помыслы, — сказал Гролин. — Я их наверняка разделяю. Вместе мы обязательно достигнем цели.

— В борьбе с каким-нибудь безумным магом в его владениях? — Ты и твои люди, Лисинка, были готовы на это, полагаясь только на острую сталь. А в союзе со мной можно добиться большего успеха. У тебя в наличии тридцать крепких бойцов.

Я же смогу найти чародея. Или, по крайней мере, того, кто достоин зваться таковым.

Лисинка нахмурилась. Гролин обещал открыть дверь в целый неизведанный мир, слишком большой для нее, чтобы с готовностью за него ухватиться. Она сказала первую пришедшую в голову фразу, чтобы не выглядеть растерянной: — Пока неизвестно кто владелец магического груза.

Гролин поднес ее руки к своим губам. Лисинка заметила, что ему и его людям следует изучить правила в ее отряде, касающиеся женщин, чтобы сохранить спокойствие нынешним вечером, не говоря уж днях или неделях, потраченных на поиски.

— Прошу прощения, — Гролин поспешно отпустил руки Лисинки.

— Значит, это колдун? Вероятно, он достаточно сильный? — Не знаю… Видишь ли, никто из чернокнижников не захватывал и не призывал к себе тот груз. Им управляла воля того, что называют Горой Черепа. Это отдаленное и очень необычное место. Туда груз и устремился.

— В нем скрыты сокровища? — женщина колебалась между желанием сделать соратников богатыми и подозрением, что Гролин наверняка проявит всю свою ловкость и смекалку, чтобы совершить предательство и избежать раздела любой прибыли.

— Кто-то считает так, — барон ответил настолько тихо, что Лисинка едва могла услышать его в стонах ветра. — Это называют Душой Танзы.

Лисинка почувствовала, как ночной холод насквозь пронизал ее, как будто женщина была совсем раздета. Она задрожала, но отступила на шаг от Гролина, намеревавшегося ее обнять.

— На что способна эта Душа? — Она подарит своему освободителю бессмертие, — избегая смотреть ей в глаза, ответил Гролин.

Конан ожидал, что от его крика Taрмис Рoг подскочит, и меч ветерана меч вылетит из ножен. Но вместо этого военачальник, как сонный боров, лишь немного изменил свое положение.

У киммерийца не было времени поразиться такому поведению или искать ему причину.

Он схватил булыжник и метнул его со всей силы в лучника. Камень ударил человека в плечо, когда тот выпускал свою стрелу. Он взревел больше от удивления, чем от боли, но его стрела полетела мимо.

В следующий момент Конан прыгнул на копьеносца, успевшего метнуть дротик. Его направление было правильным, но рев лучника подействовал на Рога качественнее, нежели предупреждение киммерийца. Воин отодвинулся, как раз вовремя. Короткое копье чиркнуло по наплечнику и броне его кирасы. Посыпались искры, но кровь не показалась.

Тем временем, Конан пытался покончить с копьеносцем и воспрепятствовать лучнику произвести следующий выстрел. К тому же другие бандиты ринулись из деревьев на Taрмис Рoга, как собаки при травле медведя. Впервые варвар был готов отдать несколько лет своей за возможность оказаться в двух местах сразу.

Собственная сила Конана и везение способствовали ему. У копьеносца было не больше шансов против варвара, чем у козы против тигра. Через мгновенье он пал.

Один из бегущих мужчин оказался прямо на пути второй стрелы. Покачнувшись, человек схватился за горло, в котором внезапно выросла стрела. Потом он осел, а лучник извергнул нечто среднее между воплем и проклятием. Но это были последние изданные им звуки, поскольку киммериец в прыжке раскроил мечом ему череп.

Между тем, смерть товарища от руки соратника несколько замедлила поток остальных наемников Mакрoса. Этим воспользовался Рoг, покачивавшийся на ногах и опиравшийся на ножны меча. Он держался неуверенно, и Конан видел, что тот протирает глаза свободной рукой. Пока ветеран мог принести не больше пользы в схватке, чем необученный юнец. Но он обладал внушительными габаритами и превосходил в росте любого из окруживших его бандитов.

Пока некоторые из нападавших просто стояли, раскрыв рты, другие пробовали окружить Рoга. Конан ударил по ним сзади. Варвар пользовался мечом и кинжалом, а также пустил вход ноги и кулаки, что действовало не менее эффективно. Пинком он сломал спинной хребет одного наемника, отсек чью-то руку по плечо и распорол кому-то брюхо кинжалом, отобранным непосредственно у противников. Северянин попытался найти позицию, позволяющую избежать ударов в спину, однако те их врагов, кто выжил, теперь не лезли слепо на него, а в большей степени уклонялись.

Конан продолжал кружить и наносить удары, правда из нескольких незначительных ран на теле сочилась кровь, и он знал, что получение серьезных повреждений уже не за горами.

Но, по крайней мере, у Mакроса едва ли найдется в запасе достаточно живых и здоровых молодцов, чтобы разыскать Броллию, после того, как Конана не станет.

Тут рев, подобный грохоту прибоя о скалы во время шторма, почти оглушил киммерийца. Внезапно двух мужчин, стоявших только что перед ним, вздернуло наверх, будто петлей палача. На месте где они находились, вырос Taрмис Рoг, сдавливающий их шеи могучими руками. К счастью, командир не позволил подчиненному оставаться в опасности дольше необходимого.

Конан увидел человека, подкрадывающегося к Рoгу с ножом и прыгнул к нему, сбивая по ходу другого наемника. Запястья с занесенным клинком отлетело в сторону, отделенное от руки точным ударом меча. Человек взвыл и ударился в бегство. Конан задался праздным вопросом: «Достигнет ли раненный подножия холма прежде, чем потеря крови обессилит его вконец.

Теперь уже два опытных воина стояли рядом, противостоя всего лишь четверым противникам. Конан не принимал в расчет двух мужчин удерживаемых Рoгом. И правда, военачальник сильно ударил их друг об друга головами и отшвырнул, словно мусор, пачкающий руки и оскорбляющий запахом его. Пролетая по воздуху, они ухитрились сбить на землю еще двоих. Оставшаяся стоять на ногах парочка наемников смертельно перепугалась. Негодяи с воплями кинулись в лес, крича так, будто их сжигали живьем.

Один из помятых Рогом пришел в себя и пополз прочь от страшного места. Ветеран бросил взгляд на второго, который не подавал признаков жизни.

— Я полагаю, что нам лучше всего разбудить этого типа и поинтересоваться, кто послал его испоганить честную схватку.

— Не берите это в голову, — махнул рукой Конан. — Не собираюсь тебе указывать, но я знаю, кто их подослал.

Варвар вкратце рассказал про человека со шрамом.

— Ха! — воскликнул Рог. — Я начал подозревать то же самое. Теперь убедился.

Он осмотрел Конана с головы до ног — Все еще хочешь драться? Киммериец ответил ровным голосом, глядя прямо Рогу в глаза: — Ты все еще думаешь, что тот валун был нацелен на тебя? После побоища птицы вновь защебетали. Громоподобный смех Рoга заставил их замолчать еще раз.

— После того, как ты рисковал своей жизнью ради моего спасения, я должен верить, что ты жаждал моей крови? Если мне такое взбредет в голову, можешь назвать Тармиса Рога безумцем и отправить его на попечение дочери, ибо он уже не годен к военной службе! — В таком случае, вопрос исчерпан, — кивнул Конан. — Кажется, у нас больше нет повода для ссоры.

— Справедливое замечание, — согласился Рoг. — Но нам нужно кое-что обсудить. Как насчет того, чтобы испить самого лучшего вина, что найдется в лагере? — Если я отклоню такое предложение, то можешь сам назвать меня безумцем, — ответил варвар с усмешкой, которая обнажила белоснежные зубы на забрызганном кровью лице. — Правда, даже не представляю, куда бы ты смог отослать меня, поскольку у меня нет никаких дочерей, а также сыновей. По крайней мере, тех, о которых я знаю.

Если горный ветер казался прежде прохладным, то теперь Лисинка чувствовала себя, словно замурованной в ледяную глыбу. Женщина покачнулась и упала бы, если б Гролин ее не поддержал. В течение нескольких мгновений она даже не осознавала, поддерживают ли ее руки барона.

Пытаясь убедиться, что происходящее вокруг не плод больного воображения, она, с трудом ворочая языком произнесла: — Это означает, что над обладателем Души смерть не властна? Или же он может по желанию распоряжаться смертью других? — Да, я так думаю… — сказал Гролин, несколько неуверенно.

— Думаешь или точно знаешь? — Все, что известно из легенд о могуществе Души это то, что источник силы скрыт где- то в Горе Черепов. Тут нельзя быть полностью уверенным, поскольку легенды о Душе идут еще со времен Ахерона.

Лисинкa вырвалась из объятий Гролина.

— Это, покрытая плесенью, старая сказка для запугивания маленьких детей! Каждый раз, когда люди сталкиваются с магией, которую понять им не дано, они все сваливают на Ахерон, — женщина сказала такие слова, чтобы хоть как-то рассеять собственные сомнения.

— Иногда в сказках бывает доля правды, — еле слышно прошептал барон, как будто боялся, что ветер или скалы могут его подслушать. — Ахерон возвысился благодаря черной магии, и, в конце концов, из-за нее же пал. Но, хотя он давно канул в небытие, его зло не пропало бесследно. Оно по-прежнему таится в дальних уголках этого мира.

— Mитрa свидетель, все это более, чем странно, — сказала Лисинка. — Ну, ладно… Смотря, каковы будут условия сделки… — Неужели это выглядит столь странным для тебя, чтобы отказаться? — спросил Гролин.

Она уловила в его голосе нотки жадности, но отнюдь не предательства и некоторую растерянность, как если бы человек понимал, насколько сложный вопрос он поставил.

— Нет, я дам окончательный ответ, сегодня вечером, — ответила Лисинка. — Но окончательное решение будет зависеть не только от меня. Я должна обсудить со своими людьми, — поколебавшись, атаманша добавила: — Есть ли у тебя друзья в каком-нибудь королевстве, которые смогут прислать тебе помощь? — Я вижу, что слухи о твоей проницательности не преувеличены, — процедил Гролин.

— Если назовешь их врагами моих врагов, то окажешься права. Однако они обязательно потребуют долю из добычи или еще что-нибудь, когда мы получим Душу. И, смею заметить, при этом они не отличаются такой же справедливостью, как ты.

Лесть была грубоватой, но похоже голос Гролина звучал искренне и в нем проскальзывало неприкрытое желание. Очевидно, он надеялся, что сделка между мужчиной и женщиной будет скреплена самым древним способом. И так же очевидно, что она должна принять решение не позднее сегодняшнего вечера.

— Грoлин, мне надо спуститься вниз со своими воинами. В обсуждении такого вопроса должен принять участие весь мой отряд.

Барон смотрел на нее с вожделением, явно намереваясь поцеловать ее или, по крайней мере, обнять за плечи, но она отстранилась от его протянутых рук.

— Ну, в таком случае, ступай и прояви мудрость в убеждении своих людей, чтобы они присоединились к поискам Души Танзы.

— Что-то было подмешено к моей пище, из-за чего я заснул там, как последний пьяница, — вздохнул Рoг.

В настоящий момент его едва ли можно было бы назвать трезвым, но сейчас они с Конаном находились в лучшей и самой дорогой в окрестностях гостинице Белый Ворон, не опасаясь подвергнуться нападению бандитов.

— Имеются ли подозрения относительно того, кто это сделал? — спросил Конан.

Варвар выпил меньше товарища, поскольку считал, что ветерану еще может понадобиться защита. Вместе с тем, он надеялся, что ему не придется укладывать Рога спать.

Киммериец был готов к очередной схватке, однако не собирался тащить на себе мертвецки пьяного человека.

— Только смутные предположения. Но достаточно сообщить мне, кто начал вынюхивать и… — Лучше всего никого не наказывать без ведома Kлaрнидеса, — посоветовал Конан. — Вдруг у него действительно тут есть доносчики.

Рoг грыз орехи и сплевывал шелуху, которая уже густо устилала пол. Кабатчик метал свирепые взгляды на двух огромных воинов, но благоразумно воздерживался от большего.

— Пусть Kлaрнидес заткнется вместе с другими щенками, приезжающими, чтобы присоединиться к нему.

В озадаченном взгляде Конана читался вопрос.

— А ты ничего не слышал? — удивился Рoг.

Он принялся объяснять, подробно описывая двух новых капитанов, которые уже держат путь к Смотрителям Танзы. Если половина того, что он сказал, была правдой, то вновь прибывшие в глазах Kлaрнидеса казались более закаленным воином, чем даже Конан.

— Хорошо. Похоже, мы уладили все свои разногласия, — сказал киммериец. — Хорошие приедут капитаны или плохие, мы с тобой все равно сможем противопоставить себя им и действовать на благо нашим воинам.

Вместо ответа Рог уткнулся лбом в свои лежащие на столе руки и захрапел. Конан достал горсть медных монет, чтобы заплатить за последний кувшин вина и завернул его в плащ.

— Ха! — воскликнул кабатчик. — Это все? Или доплачивай за комнату, или убирайся вместе со своим дружком.

Пустая винная чашка прочертив аккуратный пробор в шевелюре трактирщика (а может он носил парик, скрывающий лысину?), разбилась вдребезги о стену позади него.

— Мы остаемся здесь, — рявкнул Конан. — Мы останемся на ночь, еще выпьем и после расплатимся сполна.

— В гостинице не хватает мест, — владелец харчевни заломил руки. — Однако если вы оплатите все расходы, чтобы заведение не вылетело в трубу — тогда оставайтесь у нас сколько хотите. А мы, в свою очередь, предоставим вам несколько свежих лепешек, круг, нет — два, колбасы, любую домашнюю птицу в жареном виде… — хитрый хозяин тараторил без умолка, перечисляя блюда обильного завтрака.

Киммериец запомнил едва ли треть из того, что было обещано им с Рогом. Правда, в настоящий момент его это не особенно заботило. Завтра они возвратятся в лагерь и начнут совместное обучение, чтобы Смотрители Танзы в итоге стали достойны имени солдат.

— Графиня? Тихий голос принадлежал Фергису. Лисинка перевернулась на спину, села и вопросительно посмотрела на старого товарища, присевшего рядом на корточки. Уже светало, и лицо его было узнаваемо, также как и голос.

— Наши люди голосовали? — Да.

— И какие результаты? — Мы последуем за Вами, присоединившись к Гролину.

— Это хорошо. Он, конечно, отправился бы на поиски в любом случае. Но вместе мы будем вдвое сильнее. Нам также не помешают союзники.

— Да, и если ту добычу, которую они планируют достать, с радостью примут в Шамаре, то мы и впредь будем лучшими с ними друзьями.

Фергис странно смотрел на свою предводительницу, и она, впервые за многие годы, осознала, что обнажена перед ним. Однако Лисинка только сделала бы хуже, прикрыв от него наготу, поступив не как обычно.

— Скажите, графиня… Он хочет уложить Вас в постель? — Ты думаешь, что барон окажется несостоятельным, если сделает это? — Я думаю такое?! — воскликнул с негодованием Фергис, но затем издал короткий смешок. — Конечно, графиня, это между ним и Вами. Я же не утратил свои чувства… Лисинка подозревала, что желание, которое она вызывала, тлело в нем все это время.

Что ж, тогда его преданность вдвойне понятна и оправдана. Женщине стало стыдно за то, что насмехалась над ним.

— Я не потеряю свою жизнь, — серьезно сказала она. — Душа Танзы, как говорят, борется против смерти. Если это не какое-то наваждение…