Контрабандистка

Глава 1

Май 1811 года

Западный Норфолк

Кит Кранмер сидела, прижавшись носом к окну кареты, и заново переживала прошлое. Шпиль таможни и старая крепость замка Райзинг остались позади. Впереди был поворот на Вулфертон; наконец-то Кит возвращалась в Кран-мер. Красные и золотые полосы окрасили закатное небо, словно сама природа приветствовала Кит. Настроение девушки улучшалось с каждой милей, приближавшей ее к дому. С улыбкой вздохнув. Кит откинулась на спинку сиденья. Она снова и снова благодарила Бога за обретенную свободу. В Лондоне она слишком долго чувствовала себя… как птица в клетке.

Тем временем Кранмер-старший украшал гербами вход в парк, смутно вырисовывавшийся в сгущавшихся сумерках. Наконец экипаж въехал в распахнутые ворота. Кит выпрямилась, разбудила старую Элмину и вдруг почувствовала, что ужасно волнуется.

Гравий захрустел под колесами; карета покачнулась и остановилась. Дверь дома была распахнута настежь.

Перед Кит, расправив плечи, стоял ее дедушка. Его величавую фигуру ярко освещал свет, льющийся из дома. С минуту они смотрели друг на друга, смотрели с любовью в глазах.

— Кит…

И словно не было этих долгих шести лет.

— Дедушка, — прошептала взволнованная Кит, бросаясь в объятия Спенсера Кранмера.

— Кит, ах, Кит! — повторял лорд Кранмер из Кранмер-Холла, прижимая к груди любимую внучку; шесть лет он ждал ее возвращения, а теперь с трудом верил, что она действительно приехала.

Элмина и миссис Фогг, экономка, суетились у входа и подталкивали обнимавших друг друга дедушку и внучку, пытаясь завести их в дом. Наконец им удалось провести их в гостиную и усадить у пылающего камина.

Лорд поднес к глазам огромный носовой платок.

— Кит, дорогая девочка, — проговорил он, — я так рад тебя видеть.

Кит смотрела на деда, и предательские слезы блестели на ее длинных ресницах. В этот момент она так волновалась, что смогла лишь улыбнуться в ответ.

— Я знаю, что был слишком самонадеян, рассчитывая на то, что ты останешься здесь, — с горечью проговорил Спенсер. — Твои тетки давно мне об этом говорили, еще тогда, когда ты решила уехать в Лондон. Я перестал надеяться на твое возвращение. Я думал, ты выйдешь замуж за какого-нибудь светского красавца и совсем забудешь Кранмер и своего старого деда.

— О чем ты, дедушка? — Кит уже не улыбалась. Чуть нахмурившись, она выпрямилась в шезлонге. — Я не хотела уезжать в Лондон. Меня заставили тетушки. Они сказали, что ты хочешь удачно выдать меня замуж. Сказали, что я должна выйти замуж за человека с положением в обществе, чтобы не уронить честь нашего рода.

— Что?! — Глаза Спенсера сверкнули. Он грозно нахмурил свои кустистые седые брови.

— Дедушка, не кричи. — Кит поморщилась. Она уже забыла, как вспыльчив ее дед. Теперь ей вспомнилось, что доктор Трашборн советовал дедушке держать себя в руках.

Поднявшись, Кит подошла к камину и позвонила в колокольчик. Глядя на пламя, задумалась, вспоминая давние события.

— Помнишь, дедушка… Когда умерла бабушка, ты заперся у себя, и мы с тобой больше не виделись. Тетя Изабелла и тетя Марджери приходили к тебе поговорить. А потом сказали, что я должна поехать с ними, сказали, что мои дяди будут моими опекунами и позаботятся обо мне. Вот все, что мне известно. — Кит посмотрела деду в глаза.

Старые глаза Спенсера недобро заблестели, и теперь уже Кит не сомневалась: тетки обманули ее.

— Хитрые бестии, — проворчал дед. — Ведьмы, разодетые в шелка и меха! Проклятые хищницы! Они самые настоящие…

В дверь постучали. Явился Дженкинс, дворецкий.

— Будь любезен, принеси сердечные капли для лорда, — распорядилась девушка.

— Слушаюсь, мисс. — Дженкинс поклонился и вышел, закрыв за собой дверь.

— Почему же ты не писал мне? — спросила Кит, снова повернувшись к деду.

— Я думал, ты не захочешь читать письма старика, — с грустью ответил Спенсер, глядя на внучку потускневшими глазами. — Мне сказали, что ты хотела уехать. Сказали, что тебе здесь скучно и ты не желаешь жить в глуши.

Фиалковые глаза девушки потемнели. Ее тетки и в самом деле были бестиями. Прежде Кит не приходило в голову, что они обрели над ней полную власть, что они заботятся лишь о своих собственных интересах. Кит опустилась в шезлонг рядом с дедушкой, и ее элегантное платье тихонько зашелестело.

— Ах, Кит! — вздохнул старик. — Ты разбила мое сердце, когда уехала. Я думал, что не нужен тебе.

Кит уткнулась лицом в его шейный платок и почувствовала, как дед прижался щекой к ее волосам. Спенсер похлопал внучку по плечу, и она еще крепче обняла деда. Потом отстранилась, поднялась на ноги и принялась энергично расхаживать по комнате, шелестя юбками.

— Ах, как бы я хотела сейчас посмотреть в глаза моим тетушкам! — воскликнула Кит.

— А уж как мне этого хочется! — прорычал Спенсер. — Пусть только покажутся мне на глаза!

В комнату бесшумно вошел Дженкинс и подал хозяину небольшой стакан с темной жидкостью. Едва взглянув на стакан, Спенсер залпом выпил лекарство и отпустил дворецкого.

Кит, стройная и элегантная, остановилась перед камином. Спенсер с удовольствием отметил, что у нее чистая молочной белизны кожа, которую не испортили долгие часы, проведенные на свежем воздухе. И у Кит были те же блестящие вьющиеся волосы, что и раньше; когда-то и у самого Спенсера были такие же. Правда, длинные косы внучки сейчас превратились в красиво уложенные пышные локоны, подчеркивавшие изящные черты ее овального личика.

Кит было всего шесть лет, когда ее родители — Кристофер, сын Спенсера, и его жена, эмигрировавшая из Франции, — погибли в результате несчастного случая на дороге. С тех пор девочка жила в Кранмере.

Спенсер снова залюбовался ее стройной фигуркой в зеленом дорожном платье. Манеры Кит оставались безупречными даже сейчас, когда она сердилась.

— Господи, Кит! Ведь мы не виделись целых шесть лет! — воскликнул дед.

— А теперь я вернулась и собираюсь остаться, — сказала девушка с широкой улыбкой, на мгновение снова превратившись в проказницу и непоседу, какой была когда-то.

Спенсер откинулся на спинку кресла, очень довольный ее заявлением.

— Ну-ка, мисс, повернитесь, дайте мне оглядеть вас как следует, — улыбнулся он.

Кит фыркнула и сделала реверанс.

— Все, достаточно, — сказала она со смехом, — так как вы, мистер, всего-навсего барон. — Но глаза девушки сияли — дед был ее кумиром.

Спенсер одобрительно хмыкнул. Внучка, грациозно вскинув руки, сделала несколько танцевальных па.

— Неплохо! — Спенсер хлопнул себя ладонью по колену. — Хотя я слишком заинтересованное лицо.

— Это верно, дедушка. — Кит засмеялась и снова села рядом с дедом. — Расскажи-ка мне, что тут у вас новенького?

К се удивлению, Спенсер стал подробно обо всем рассказывать. Новости об урожаях и арендаторах девушка слушала вполуха; она все еще думала о прошлом: шесть долгих лет, прожитых ею в Лондоне, были настоящим адом. Месяцами ей приходилось бедствовать — и ради чего? Ведь все это время ей следовало находиться рядом с дедом. Почему, ну почему она не могла забыть про свою гордость и написать дедушке? Почему не могла попросить у него разрешения вернуться домой? Она часто бралась за письмо, но всякий раз ей мешала гордость. Было совершенно ясно: дедушка не хочет ее видеть, и это глубоко оскорбляло Кит. Она привыкла верить людям и не могла даже представить, что тетки обманывают ее. Что ж, теперь она уже не станет доверять им. Кит поклялась, что впредь будет сама устраивать свою жизнь.

Она с рассеянным видом кивала, слушая рассказ деда о соседях. Кивала — и одновременно разглядывала его украдкой. За эти шесть лет Спенсер постарел, хотя все еще выглядел довольно внушительно. Даже сейчас, когда дед немного сутулился, его высокая статная фигура производила впечатление. А его нос с горбинкой, проницательный взгляд бледно-голубых глаз, кустистые брови и властный голос — все это свидетельствовало о том, что лорд Кранмер — подлинный аристократ. Дедушка был в курсе всех дел графства и оставался влиятельным членом местного общества. Кит улыбнулась. Она любила деда больше всех на свете и знала, что он не даст ее в обиду.

Но на душе у девушки было неспокойно. Мир так жесток! Если уж ей суждено испытать новые страдания, пусть это будут раны, которые она сама себе нанесет. С этого дня она сама будет принимать решения, сама будет совершать ошибки.

Той ночью Кит долго стояла у раскрытого окна своей спальни. Она смотрела на бледный диск луны, плывущий в бархатной черноте ночи, и чувствовала себя безмерно одинокой… и свободной.

Кит на удивление быстро погрузилась в повседневные заботы Кранмера. Она вставала на заре, каталась верхом, завтракала с дедом, а потом обсуждала с ним свои планы на предстоящий день. В полдень она снова совершала конную прогулку, а вечером возвращалась к деду. За ужином Спенсер рассказывал внучке, как провел день, иногда советовался с ней по самым разным вопросам. Временами Кит казалось, что она вовсе и не уезжала в Лондон.

Вскоре девушка стала забывать о прошлом. Было глупо по-прежнему жалеть себя и ругать лживых теток. Они для нее больше не существовали. Дедушка хорошо себя чувствовал, и Кит знала: пока ей не исполнится двадцать пять лет, он будет ее законным опекуном. Больше она не будет думать о прошлом. Ее жизнь принадлежит ей, и она в полной мере насладится ею.

Каждый день Кит помогала миссис Фогг по хозяйству в кладовой или на кухне и ездила к арендаторам деда. Все они были рады видеть ее дома.

Дома…

Когда Кит скакала на лошади по землям деда, ей казалось, что она по-настоящему счастлива. Кобылу Делию и чистокровного вороного жеребца Араба Кит получила в подарок от деда много лет назад. Спенсер сам учил внучку держаться в седле и очень гордился ее успехами, но в ту пору девушка была равнодушна к лошадям. А сейчас Кит души не чаяла в своей Делии; она часами скакала по берегу, наслаждаясь неумолчным грохотом прибоя и криками чаек…

В округе быстро распространилась весть о возвращении Кит. Вскоре она заехала в гости к жене приходского священника и к леди Дерсингам, жене соседа-землевладельца. Обе леди были покорены изяществом и безупречными манерами девушки. В далеком Лондоне Кит могла держаться особняком, но здесь она прежде всего была внучкой Спенсера.