Контрабандистка

Глава 23

Всю следующую неделю слуги в Кранмер-Холле и в замке лорда Хендона объясняли визитерам, почему хозяева не могут никого принять. Лорд Кранмер, оказывается, серьезно заболел и слег. Мисс Катрин Кранмер неотлучно дежурила у его постели и поэтому никого не принимала. А таинственный лорд Хендон был, как всегда, неуловим.

На самом же деле Спенсер прекрасно себя чувствовал и постоянно справлялся о здоровье внучки. Джек большую часть времени проводил в комнате Кит, помогая ухаживать за ней. Глубокая рана постепенно затягивалась, но простуда, которую девушка подхватила в каменоломнях, была в ее состоянии по-настоящему опасной. Лихорадка отнимала у Кит последние силы. Только Джеку удавалось заставить ее принять лекарство, прописанное доктором, только его настойчивый голос она слышала в тумане тяжелого забытья.

Доктор Трашборн приезжал дважды в день и осматривал больную.

— Буду с вами откровенен, — говорил Джеку доктор, теребя свою седую бородку. — Состояние мисс Кранмер тяжелое: сильнейшая простуда на фоне большой потери крови. Нам следует положиться на природу. Самое главное сейчас для больной — тепло и покой.

В тревогах и волнениях прошли еще два дня.

— Она все еще с нами, и это вселяет надежду, — бормотал доктор Трашборн. — Насколько я знаю Кранмеров, они так просто не сдаются.

Джек сходил с ума от страха за Кит. Он отчаянно желал облегчить ее страдания и каждую ночь, засыпая, молил Бога, чтобы она поправилась. Он покидал пределы Кранмер-Холла только для того, чтобы ненадолго съездить в Ханстентон по служебным делам и побывать в воскресенье в ближайшей церкви. Джек передавал распоряжения слугам в замке через Мэтью; он же привозил хозяину все необходимые вещи. На время отсутствия Джека главарем ханстентонской шайки стал Джордж; приятели поддерживали связь друг с другом через того же Мэтью. Спенсер приказал приготовить для лорда Хендона комнату, соседнюю с комнатой Кит, и Джек коротал там ночи. Пока он спал, у постели больной дежурила Элмина.

Джек даже примирился с присутствием старой француженки — ведь она была его союзницей в борьбе за жизнь Кит. Элмина, воспитывавшая еще мать Кит, была душой и телом предана семейству Кранмеров и являлась оплотом дома, а также грозой всех горничных, которых нередко доводила до слез. Элмина, конечно же, не была аристократкой, но знала о хороших манерах ничуть не меньше, чем любая благородная дама. Старая француженка любила свою воспитанницу и гордилась ею безмерно. Она при каждом удобном случае поучала ее, хотя прекрасно знала: если уж Кит что-нибудь вобьет себе в голову, спорить с ней бесполезно.

Когда француженка видела, как бесцеремонно Джек подходит к постели Кит, как берет ее за руку, и — о ужас! — целует в губы, она приходила в ярость и набрасывалась на наглеца, изливая на него потоки французской и английской брани. Джеку же приходилось выслушивать весь этот вздор.

Целую неделю лорд Хендон провел у постели больной. Летние дни были ужасно долгими, послеполуденные часы тянулись бесконечно, а состояние девушки не улучшалось. Лихорадка терзала ее бедное тело; Кит бросало то в жар, то в холод, и всю неделю она не пришла в сознание. Джек дал себе клятву: если смерть пройдет мимо, то он до конца своих дней будет беспрекословно исполнять все желания Кит. Без нее его жизнь потеряла бы всякий смысл. Кит лежала в постели, как хрупкая фарфоровая кукла, и Джек в безумной надежде вглядывался в ее бескровное личико, пытаясь разглядеть приметы наступающего перелома в болезни. Сама же девушка не замечала, как тянется время. Ее сознание было окутано туманом, а тело то обдавало испепеляющим жаром, то сковывало льдом. Когда ей становилось чуть лучше, в ее охваченном лихорадкой мозгу всплывали какие-то образы, тотчас же уносившиеся прочь, словно испуганные птицы. Но за плотной пеленой, надвигавшейся на нее со всех сторон, она чувствовала надежную силу, исходящую от кого-то, кто находился рядом. Иногда ее касались ласковые, теплые руки, и Кит чудилось, что излучаемая ими жизненная сила по капле переливается в ее тело.

Но однажды она проснулась на рассвете, открыла глаза и обнаружила, что мрак отступил. В глубоком кресле у камина спал какой-то человек. Приглядевшись, Кит с удивлением узнала Джека. Она попыталась сесть на кровати, но тупая боль в левом плече отбила у нее охоту шевелиться. Она вспомнила все: злополучную ночь, когда шайку обнаружил ночной патруль, погоню, выстрелы, вспомнила, как из последних сил скакала в каменоломни. Но как же она оказалась в Кранмер-Холле? Поразмыслив, Кит решила, что Джек ее нашел и отвез домой.

Вот и сейчас он сидел в ее комнате. «Наверное, Джек провел у моей постели всю ночь без сна, — подумала Кит. — Но почему Спенсер позволил ему остаться в моей спальне?» Она пыталась сосредоточиться, но мысли ее путались. И тут в памяти всплыло лицо сержанта Тонкина, но Кит никак не могла сообразить, при каких именно обстоятельствах она встречалась с ним. Девушка нахмурилась, но потом решила, что постепенно все прояснится.

Кит подумала, что дедушка, вероятно, очень беспокоился за ее здоровье; ей захотелось позвать старика и успокоить его. Девушка посмотрела на свое плечо и увидела, что оно все в бинтах. Она попробовала пошевелить левой рукой, но плечо тут же неприятно заныло.

Кит принялась рассматривать Джека, Он спал, но, казалось, даже во сне он не расставался со своими мыслями. И невеселые, очевидно, были эти мысли — Джек ссутулился, и зубы его были крепко сжаты. Щеки же, обычно гладко выбритые, были покрыты щетиной. Да еще спутанные волосы и мятый сюртук… Кит смотрела на Джека, и ей казалось, что за время ее болезни произошло что-то очень важное, но как она ни напрягала память, не могла вспомнить, что же именно.

Было еще рано. Джек выглядел очень усталым; вряд ли стоило его сейчас будить. Кит решила еще немного поспать. Она откинулась на подушки и тут же погрузилась в сладкое забытье.

Сквозь сон Джеку почудилось, что на него кто-то смотрит. Он проснулся, потянулся и подошел к постели. Кит лежала, прикрытая простыней до подбородка. На бледном, словно неживом, лице сияли запавшие, обведенные темными кругами глаза. Вдруг выражение ее лица изменилось, и глаза широко распахнулись, как будто она поняла что-то очень важное.

— Лорд Хендон? — пробормотала Кит. — Ты — лорд Хендон!

Джек кивнул. Значит, она вспомнила, что произошло в библиотеке Кранмер-Холла? Он присел на краешек кровати и впервые за долгую неделю улыбнулся. Кит проснулась, к ней вернулось сознание, теперь она пойдет на поправку! Его переполняла радость. Он так долго представлял себе, что скажет, когда его рыжеволосая кошечка придет в себя, а теперь не мог вымолвить ни слова. С минуту он просто смотрел на нее. Потом встал, наклонился, осторожно приподнял ее и поцеловал. Губы девушки были сладкими, как амброзия.

Кит почувствовала шершавую щетину Джека, а прикосновение знакомых теплых губ, казалось, обожгло ее. Но трепет, пробежавший по телу, предательский огонь в груди и желание прижаться к Джеку покрепче — все это никак не входило в ее расчеты. Кит попыталась оттолкнуть его, но было уже поздно. Она сдалась без борьбы, она была слишком слаба, чтобы сопротивляться — да и не хотела сопротивляться. Джек же прижал ее к себе и снова поцеловал, сначала осторожно и нежно, потом долго и страстно. Вспоминая забытые ощущения, Кит словно закружилась в огненном вихре; она не сразу поняла, что тоже целует Джека. А он прижимал ее к себе все крепче — и девушка вдруг тихонько вскрикнула от боли.

— Черт, совсем забыл про твое плечо, — прошептал Джек.

— Забыл про мое плечо, — эхом отозвалась Кит.

Джек заглянул в ее глубокие, как озера, голубые глаза. Он не знал, все ли Кит вспомнила, и решил напомнить ей о свадьбе. Лорд Хендон обладал огромным опытом общения с прекрасным полом, но руку и сердце он еще не предлагал ни разу. Джек осторожно отстранился, поправил подушки под головой больной и укрыл ее простыней. Затем уселся на край кровати и надолго задумался. Наконец, чуть отодвинувшись, посмотрел на Кит сверху вниз, и она увидела, что пугавшее ее пламя в глазах Джека погасло. Однако вид у него был очень странный: он был взволнован и раздосадован, даже руки сжал в кулаки. Но Кит почему-то не решилась встретиться с ним взглядом и в смятении опустила глаза.

Но вот, собравшись с духом, Джек заговорил:

— Как ты уже поняла, я — лорд Хендон.

— А кто же тогда капитан Джек?

— Тоже я. Лорд Хендон и капитан Джек — одно лицо.

— А когда ты узнал, кто я? — спросила Кит.

— В тот вечер, когда тебя ранили. Я думал, что ты незаконнорожденная, впрочем, это тебе известно. — Джек испытующе посмотрел на девушку, но та и бровью не повела. — Несколько дней тому назад ко мне в лесной домик заехал Джордж. Он был у Эми, у своей невесты.

— У Эми? — удивилась Кит. Теперь ей все стало ясно. — Твой друг Джордж — это Джордж Смитон?

Джек кивнул.

— Да. Мы дружим с детства.

Кит захлопала глазами. Как же ей все это не пришло в голову?

— Джеффрис, старший конюх поместья Грешем, сказал Джорджу, кому принадлежит породистая вороная кобыла. А Джордж сообщил о своем открытии мне.

Теперь Кит поняла: когда Джордж говорил своей невесте про «неотложные дела», он на самом деле занимался контрабандой. Но сейчас ей было не до этого.

— У меня в голове такая путаница, — пробормотала девушка. — Мне кажется, что в библиотеке говорили о свадьбе… Разве Эми и Джордж уже назначили день? — спросила она, изображая удивление.

— Нет, в библиотеке речь шла не о свадьбе Эми и Джорджа, — сказал Джек и как-то по-особенному бережно взял ее за руку. — Речь шла о нашей свадьбе. Кит, при таких обстоятельствах нам следует обвенчаться.

Раскрыв рот, Кит смотрела на Джека. Она думала о том, что, может быть, болезнь играет с ней такую злую шутку. Или она просто ослышалась?

— Но… — Кит старалась, чтобы ее голос звучал уверенно, но это у нее плохо получалось. — Но что-то я не припомню, когда была наша помолвка.

— Насколько я понимаю, — проговорил Джек, — мы помолвлены с того самого момента, как ты, моя дорогая, попросила меня лишить тебя девственности.

— Ах!.. — вырвалось у Кит.

Она смотрела на Джека, и голос его по-прежнему звучал у нее в ушах. Значит, ей все это не почудилось! Сомнений быть не могло: он действительно собирался на ней жениться. У Кит пересохло в горле; она судорожно сглотнула и пристально посмотрела Джеку в глаза, словно пытаясь в них найти разгадку. В глазах горели веселые огоньки, но было в самой их глубине и что-то другое — что-то такое, чего она прежде никогда не видела, какой-то непонятный блеск.

«Почему он делает мне предложение в такой странной форме? — размышляла Кит. — Почему даже сейчас хозяин положения — он, а не я?» Ей много раз делали предложение, но сейчас она ужасно волновалась.

— Если… если ты хочешь на мне жениться, чтобы спасти мою репутацию, то забудь об этом. — Она села на постели и выдернула руку из его цепких пальцев. — Я решила вообще не выходить замуж и не собираюсь продолжать этот глупый разговор.

— Глупый разговор? — разозлился Джек. — Так вот как ты это называешь? Если уж ты настроена против замужества, то тебе следовало вспомнить об этом до того, как ты мне отдалась. Ты уже приняла решение, и теперь слишком поздно делать вид, что между нами ничего не было. И позволь тебе напомнить: порядочные девушки, к которым ты, конечно же, себя причисляешь, боятся остаться с мужчиной наедине, чтобы не быть скомпрометированными. А ты не только оставалась наедине…

— Тебе не стоит на мне жениться, если ты этого не хочешь! — прошипела Кит.

— Я предлагаю тебе руку и сердце, Кит, и я хочу на тебе жениться, — медленно проговорил Джек. Подумав, он решил, что ему нечего добавить к сказанному. Он хотел и должен был жениться на Кит. Ему даже казалось, что она уже стала его женой. Требовалось только, чтобы и она это признала.

Кит в задумчивости смотрела на сидевшего перед ней мужчину. Оказывается, лорд Хендон куда опаснее капитана Джека! Джек был высокомерным грубияном, он не считал нужным посвящать ее в свои планы и не интересовался тем, что она думает. Когда же главарь контрабандистов чудесным образом превратился в аристократа, в лорда Хендона, противиться его воле стало еще труднее. Ему достаточно было лишь взглянуть на нее — и она уже теряла способность сопротивляться, возражать, действовать по собственной воле. А ведь она так мечтала о свободе, независимости… Кит понимала: если она станет женой лорда Хендона, он полностью подчинит ее себе, заставит подчиниться.

Кит посмотрела в его стальные глаза и увидела в них что-то такое, от чего у нее перехватило дыхание. Она сидела, не в силах вымолвить ни слова, а его серые глаза гипнотизировали ее. Ей казалось, что ее опутывает липкая паутина, из которой она не сможет выпутаться. Сердце Кит затрепетало; она сбросила с себя простыню и попыталась подняться.

— Тебе нельзя вставать с кровати, Кит, — мягко сказал Джек. — Нужно сначала посоветоваться с доктором Трашборном. Он должен скоро приехать. Всю неделю он приезжал к тебе по утрам.

— Неделю? — удивилась девушка. — Какой же сегодня день?

— Вторник, — ответил Джек.

— Боже милосердный! Я провалялась в постели целую неделю. Я потеряла целых семь дней!

— О Господи, да ты чуть жизни не лишилась.

Джек улыбнулся. Он сидел рядом, внимательно глядя на нее своими серыми глазами, и, глядя в эти глаза, она чувствовала, что успокаивается. Джек снова уложил ее и поправил подушку. Затем внимательно посмотрел на нее.

— Ради Бога, Кит, оставайся в постели и делай все, что говорит доктор Трашборн. Тебе еще рано проявлять самостоятельность.

Джек рассказывал Кит о ее болезни, а она молча слушала. Ей почему-то казалось, что все это происходит не с ней. Все произошло так быстро, так неожиданно. И в ее уютной комнате вдруг что-то неуловимо изменилось.

— Скоро придет Элмина, и я поеду в замок. У меня есть кое-какие неотложные дела, но к вечеру я обязательно вернусь, — сказал Джек и поднялся. Он не знал, что ему следует сказать на прощание. В своей новой роли — роли жениха — он чувствовал себя немного неловко. Он так и не дождался ее согласия на брак; кроме того, они не назначили день венчания. Но Джек не сомневался: все будет именно так, как он хочет. Он не сомневался, что Кит Кранмер станет его законной женой.

Кит в растерянности смотрела, как Джек идет к двери. Вдруг он остановился, словно передумал уходить, и подошел к кровати. Его губы прижались к ее губам, и она почувствовала себя совершенно беспомощной. Казалось, ее обволакивает что-то теплое, лишая воли; и Кит понимала, что сдается. Глаза же Джека были так близко… Сейчас эти огромные серые глаза заполняли всю комнату.

— Пожалуйста, Кит, скажи «да», — прошептал он.

— Да, — произнесла Кит, сама того не желая.

Она дала согласие выйти за него замуж, хотя вовсе не собиралась давать такое обещание. Но как это случилось — Кит сама не понимала. Точно вмешалась какая-то могущественная сила и заставила ее произнести это короткое слово.

Джек отстранился от нее, повернулся и решительно направился к двери. Кит посмотрела на захлопнувшуюся за ним дверь — и почувствовала легкое разочарование. Какая неожиданная развязка!

И почти тотчас же в комнату вошла старая француженка. Неужели и она согласна с появлением в ее жизни такого мужчины? Кит засыпала служанку вопросами, и то, что она узнала, повергло ее в еще большее смятение. По ее словам, всю эту неделю Джек не отходил от ее постели и заботился о ней с ведома и благословения Спенсера.

Прежде чем Кит успела сделать из услышанного какие-то выводы, появился сам лорд Кранмер. Разговор с дедушкой наполнил ее сердце такой горечью, что словами не описать. Спенсер винил лишь себя в том, что с ней случилось, и Кит больно было смотреть, как он страдает. Она, только она одна была во всем виновата, она обманывала дедушку, преданных слуг и совершала совершенно непростительные поступки.

Кит безумно любила дедушку, и он казался ей почти святым, во всяком случае совершенно особенным человеком — воплощением правды, справедливости и глубочайшей мудрости. И кроме того, он был настоящим джентльменом. И сейчас, когда дедушка с беспокойством спрашивал ее, действительно ли она хочет выйти замуж за лорда Хендона, Кит кивала с самым безмятежным видом. Ах, если бы и в душе ее была та же безмятежность!

А потом порог ее комнаты переступил доктор Трашборн. Он был рад, что Кит пришла наконец в себя. Осмотрев рану, доктор нашел, что она быстро затягивается; он был очень доволен состоянием своей пациентки. Поздравив Кит с предстоящей свадьбой, Трашборн, развеселившись, намекнул, что почтет за честь помочь ей разрешиться от бремени — ведь это непременно должно случиться после замужества.

Кит решила извлечь из визита Трашборна максимальную выгоду. Пользуясь тем, что доктор пришел в прекрасное расположение духа, она уговорила его, чтобы он разрешил ей вставать с постели. Правда, ей пришлось пообещать, что она не покинет пределов Кранмер-Холла и не будет переутомляться.

Так что в полдень, когда к ней приехали Эми и леди Грешем, Кит встретила их в гостиной, лежа в шехпонге.

— Эми! — радостно воскликнула она, увидев подругу, и приподнялась. Рана тут же дала о себе знать приступом тупой боли.

Кит не знала, рассказал ли Джордж Эми всю правду о ней, поэтому решила, что первые несколько минут благоразумнее всего будет отмалчиваться.

Леди Грешем заговорила первая:

— Кит, дорогая, только не вставай, пожалуйста. — Она наклонилась и подставила девушке щеку для поцелуя. — Слухи о том, как ты устаешь, ухаживая за больным дедушкой, облетели все графство. Ему уже лучше?

Кит кивнула и подумала о том, как будет неловко, если Спенсер вдруг выйдет к гостям.

— Слава Богу, сейчас он чувствует себя неплохо, — сказала она, в душе радуясь, что хоть в этом ей не пришлось лгать.

Леди Грешем, шурша накрахмаленными юбками, опустилась в кресло, и Кит с Эми обменялись улыбками.

— Надеюсь, тебе передали, что мы приезжали на прошлой неделе и вчера. В первый раз нам просто захотелось повидаться с тобой. А вчера до нас дошли радостные известия, и мы хотели поздравить тебя в числе первых, — сказала леди Грешем и ослепительно улыбнулась.

Кит не поняла, о чем речь. Какие «радостные известия»? Не мог же Джек рассказать об их свадьбе всей округе… Ведь он только сегодня получил ее согласие.

— Ах, когда лорд Хендон объявил о вашей помолвке, мы долго не могли прийти в себя от изумления, — призналась Эми и взяла подругу за руку. — Он так мило извинялся за тебя, за то, что ты никому, даже родным, не говорила о своих намерениях.

— Да, лорд Хендон очень, очень галантен. Он так похож на своего отца, — мечтательно добавила леди Грешем.

Кит была озадачена. Она могла бы немало рассказать леди Грешем о «галантности» Джека, но удержалась. Если бы она сделала это, ее гостьи пришли бы в ужас от услышанного. К чему все усложнять? Но то, что он объявил о помолвке, не заручившись ее согласием, — это действительно переходило все границы.

— А каков был его отец? — спросила Кит, чтобы как-то поддержать разговор.

Леди Грешем пустилась в воспоминания и избавила хозяйку от необходимости отвечать на щекотливые вопросы. Кит и в дальнейшем весьма умело повела разговор — принялась расспрашивать гостью о временах ее молодости. А леди Грешем болтала без умолку — наконец-то у нее появилась слушательница.

Но потом гостьи все же начали расспрашивать Кит о предстоящей свадьбе, и ей пришлось с милой улыбкой рассказывать о своем романе с Джеком. Она говорила то, что от нее хотели услышать — а что ей еще оставалось делать? Не могла же она сказать гостьям, что Джек объявил о помолвке без ее согласия! Даже если бы они и узнали правду, то не поверили бы, решив, что у Кит от переутомления помутился рассудок. И кроме того, сейчас Кит уже не могла отказаться выходить замуж за лорда Хендона. Все действительно зашло слишком далеко. Ей осталось только примириться с судьбой.

Наконец Эми и леди Грешем уехали, и Кит осталась наедине со своими мыслями. На закате она ненадолго вышла в сад, чтобы посидеть в маленькой беседке. Последние лучи солнца раскрасили небо багровыми и лиловыми полосами, и в мягком свете уходящего дня кусты роз, окружавшие беседку, казались особенно красивыми. «У меня нет другого выхода, придется выйти замуж за Джека, — в который уже раз подумала она. — Я не хочу погубить свою репутацию, не могу допустить, чтобы имя Кранмеров связывали с чем-то… неприличным».

Но почему замужество представлялось ей в черном свете? Поразмыслив, Кит поняла, что ее будущее не так уж невыносимо. Во-первых, Джек умеет доставить женщине удовольствие, он — замечательный любовник, и многие женщины хотели бы заполучить его в свою спальню. Кроме того, ей не придется считать каждый фунт и думать о том, что надо экономить, чтобы заплатить налоги или купить новое платье. А посещение магазинов она считала одним из самых увлекательных занятий на свете.

Но Кит слишком хорошо знала своего будущего мужа, знала о его привычке подчинять всех своей воле. И если капитану Джеку она еще могла возражать, то идти против лорда Хендона было бы полным безумием. Вот что не давало ей покоя.

Кит скрестила на груди руки, пытаясь представить, как Джек будет себя вести, когда они поженятся. Наивно было бы полагать, что, став ее мужем, он станет совсем другим. Ни одна жена на свете еще не сумела переделать своего мужа, а уж чтобы переделать Джека — да тут сам Господь Бог ничем не поможет. Нет, став ее мужем, он останется прежним. Он найдет способ, как ограничить ее свободу. Ей придется делать только то, что он ей позволит. Разве она сможет примириться с таким положением вещей?

Кит вспомнила, как они с Эми еще давным-давно поклялись, что выйдут замуж по любви — или вообще никогда не выйдут замуж.

«А люблю ли я Джека? — спросила она у себя. — И любит ли он меня? Почему же он все-таки сделал мне предложение? Мужчины женятся либо по любви, либо для того, чтобы завести детей, либо ради денег, но Джек хочет на мне жениться вовсе не поэтому. Он, конечно, меня не любит. Он хочет сделать меня своей женой вовсе не по тем причинам, которые обычно побуждают мужчину жениться. Джек хочет сделать меня своей женой только потому, что стремится обладать мною безраздельно, а другим путем не может этого добиться. А любовь… Любовь делает человека слабым, зависимым, и уж кто-кто, а Джек никогда не станет слабым. Могу ли я заставить его полюбить себя? Наверное, могу. Но как я об этом узнаю, если он даже себе никогда в этом не признается? Могу ли я заставить его признаться в любви? Попробую, — решила Кит. — Я добьюсь от него пылких признаний, чего бы мне это ни стоило! Он бросил мне вызов, и я принимаю его».

Повеял легкий ветерок, и беседка наполнилась ароматом роз. Лепестки трепетали на ветру, и все вокруг постепенно погружалось в темноту. Пора было возвращаться в дом. К вечеру обещал приехать Джек.

— Мне следовало сразу догадаться, где ты.

Кит обернулась. В беседку вошел Джек. Он смотрел на нее с беспокойством во взгляде.

— Элмина сказала, что доктор Трашборн запретил тебе выходить из дома, — проговорил он.

Кит нахмурилась. Ей показалось, что Джек разговаривает с ней, как с маленькой девочкой. Но тон у него был просительный, словно он добивался ее расположения. Кит с деланным безразличием пожала плечами; она решила, что если уж ей предстоит прожить с этим человеком жизнь, то она научится всяким женским штучкам. Как сказала леди Грешем, окольным путем от мужчины можно добиться куда больше, чем если быть с ним прямой и откровенной.

— Я была так далеко отсюда… — в задумчивости проговорила Кит.

Эти странные слова изумили Джека. Однако бледное личико Кит казалось таким прекрасным, что Джек невольно залюбовался ею. Он хотел спросить Кит, о чем она думала, и не мог. Ее пронзительный взгляд, казалось, прожигал его насквозь, и вместе с тем она смотрела на него так, словно не видела.

— Становится прохладно, и я уже собиралась пойти в дом, — пробормотала Кит с едва заметной улыбкой.

Она попыталась встать, и Джек тут же подошел к ней, осторожно взял ее за руку и помог подняться. Другой рукой он обхватил ее за талию, и Кит подумала о том, что все-таки приятно, когда с тобой обращаются, как с фарфоровой куклой. Они шли по саду, и запах листвы, к которому примешивались цветочные ароматы, пробуждал в ее душе ожидание чуда. Солнце уже закатилось, и багровые полосы на небе поблекли, став тускло-розовыми. Таинственная тишина, царившая в саду, неслышно обступала Кит с Джеком со всех сторон, и призрачный полумрак окутывал все вокруг. Высокие деревья, такие сочно-зеленые при свете дня, казались сейчас совершенно черными. И повеяло прохладным дыханием летней ночи.

Но Кит, направлявшаяся к дому, чувствовала приятное тепло Джека. Даже сейчас, когда она еще не оправилась после болезни, его близость заставляла ее сердце трепетать. Девушка чувствовала на себе его взгляд, все еще полный тревоги за нее. Он еще крепче прижал ее к себе, и она опустила глаза. Кит знала: стоит ей взглянуть ему в лицо — и Джек поцелует ее, а тогда уж она позволит ему сделать с собой все, что он пожелает. Она еще не осознала, что через три недели он получит законное право делать с ней все, что захочет.

Кит поднималась по ступенькам и думала: а сможет ли она стать леди Хендон и остаться при этом самой собой?