Контракт с коротышкой

26

Карен, одетая в белый свитер крупной вязки, ждала его у дома. Они обогнули дом со стороны патио, миновали бассейн, больше похожий на пруд с чистым дном, листьями и темными тенями на поверхности воды. Чили рассказал ей, как прошел обед с Майклом, передал почти все, слово в слово, а потом спросил:

– Угадай, кто платил?

Карен заявила, что, во-первых, высокооплачиваемые кинозвезды никогда не платят по чекам, они вообще не подозревают, что сколько стоит. Никогда не могут вспомнить свой почтовый индекс, а зачастую даже номер телефона забывают. Особенно те, кто меняет его каждый раз при смене любовницы. Ее голос нарушал тишину ночи. Если бы сквозь листву не были видны тускло освещенные окна дома, могло показаться, что они в лесу, вдали от людей, шума и огней. Она специально встретила его на улице и привела сюда. Он понял, что скоро они окажутся в постели. Хотя сам не знал, откуда такая уверенность – видимо, определенный настрой вызывала ее близость в темноте, приятные запахи в воздухе и лунный свет. А может, намеком послужило то, что она ждала его на улице. Он не спрашивал себя, почему она хочет переспать с ним. Такая мысль просто не приходила ему в голову.

– Кто платил, ты или Гарри?

– Я.

– Пожалел его?

– Возможно. Просто он решил, что я пытаюсь его подставить, и мне пришлось разубеждать его, причем дважды. Многовато для одного дня. Майкл ушел, а мы еще целый час сидели там и говорили. Знаешь, сколько стоил омлет?

– Двадцать баксов.

– Двадцать два с половиной.

– А он съел только половину.

– И того меньше. Весь обед обошелся в двести с четвертью, включая чаевые, а мы ведь даже вино не заказывали.

– Гарри поехал домой?

– Да, чуть не плача от жалости к себе. Я ему сказал: «Гарри, не я это придумал, не я назначил встречу. Почему ты не спросил о „Лавджое“, если хотел?» А он ответил: «Я что, должен был бежать за ним на стоянку?» Здесь он прав. Майкл не давал никому рта раскрыть, после чего ушел, даже не взглянув на чек. Не знаю, мог бы хотя бы предложить расплатиться. Увидимся завтра на встрече, и все. Теперь мне придется что-то придумывать, причем быстро – или забыть об этой затее. Или разрешить Майклу додумать сценарий. Все равно, он лучше меня разбирается в этом. Постоянно твердил, как следует поступить, чтобы кино получилось, как важна любовная линия, как ему не терпится сыграть ростовщика, только нужно сделать его положительным героем, как будто все люди сгорают от нетерпения заплатить ему сто пятьдесят процентов годовых. Понимаешь, о чем я?

– Майкл всегда так поступает, подделывает сценарий под себя, а потом уходит. Ростовщик становится нейрохирургом, владелец химчистки – не знаю кем.

– Я сам хотел сделать его агентом, а его жену Фей – рок-певицей. История немножко отличается от той, что я рассказывал тебе и Гарри. Она приезжает сюда с ростовщиком, и они влюбляются друг в друга, пока ищут Лео. К тому же их преследует гангстер.

Карен резко остановилась и повернулась к нему:

– Его зовут Рей Боунс?

– Да, но, думаю, имя надо изменить. Не хочу таскаться по судам. Хватит с меня настоящего Рея Боунса.

Они пошли к дому. Карен поежилась под толстым свитером, скрестила руки на груди и сунула ладони в рукава.

– А Кэтлетт? – спросила она.

– Его в фильме быть не должно.

– Уверен? Замысел фильма родился у тебя на основе реальных событий, но сейчас ты начинаешь добавлять вымысел. Усиливаешь роль Фей, что вполне неплохо…

– Я понял это, когда увидел, что в «Лавджое» тоже не хватает женской роли.

– Чудесно. Но что именно ты решил оставить, а что – выбросить?

– Ну, если у меня есть отрицательный герой Боунс, зачем мне Кэтлетт? Это фильм не о том, как делается кино, а о том, как получить деньги и остаться в живых. Или, как сказал Майкл, о моральной дилемме. Могут ли они оставить деньги себе? Майкл говорит, что не могут.

– Значит, решено. У тебя есть действие, приключения, любовная история, хорошие герои… Есть чудесная сцена с Боунсом в номере отеля. Он забирает ключ от ячейки, ты его подставляешь. – Она на мгновение замолчала. – Хорошее, дерзкое решение, но для концовки не годится. То, что происходит в аэропорту, остается за кадром. Ты не можешь участвовать в этой сцене.

– То есть ростовщик не может.

– Да, верно. – Карен думала о чем-то другом. – Может быть, в сцене в номере отеля заменить Боунса на Лео. Ее нельзя выбрасывать – слишком хороша. Лео находит ключ, едет в аэропорт за деньгами, а ты звонишь в Агентство по борьбе с наркотиками.

– Я бы так не поступил.

– Но поступил ведь.

– Да, с Боунсом, однако подставить Лео я бы не смог.

– Ну… не знаю. Кэтлетт как персонаж мне нравится. По-твоему, он совсем не вписывается в картину?

– Это проблема Гарри.

– А Гарри тоже нет в фильме?

– Ту часть, в которой ростовщик его ищет, я исключил.

Он подумал о Кэтлетте, потом о Медведе, вспомнил, как тот катился вниз по лестнице в ресторане, но не смог придумать, как использовать эту сцену.

– Я бы пока поостереглась выбрасывать сцены из сценария.

Они вернулись к патио, и она повернулась к нему лицом, зябко поеживаясь, обнимая себя ладонями, засунутыми в рукава.

– Как назовешь фильм? «Голливудское приключение Чили»?

– Это совсем другая история, впрочем, название мне нравится.

– Что будем делать?

– Я готов, если ты готова.

Он открывал глаза и видел, что она наблюдает за ним. Сначала с улыбкой. И он сразу вспомнил, что, по ее словам, Майкл в постели любил отпускать всякие шуточки. А затем она закрывала глаза, и он закрывал тоже, двигаясь вместе с ней в унисон, все время двигаясь. Потом он открывал глаза и замечал, что она смотрит на него, ее глаза были совсем рядом. Она не притворялась, ей действительно было приятно, он определил это по тому, как раскрылись ее губы, но видел он и широко открытые глаза, как будто она едет на велосипеде, отпустив руль и рассматривая какую-то вещь, которую держит в руках. Делала два дела одновременно, наслаждалась телом и заставляла мозг работать, наблюдать, пока ее глаза не подернулись пеленой, как бывало со всеми в последние, лишенные всяких мыслей, моменты наслаждения. Потом она снова открыла глаза – взгляд ее был мечтательным и почему-то задумчивым – и сказала, что как будто провалилась в пропасть, но не испытала страха, зная, что ей ничего не грозит. Ему показалось, что она постоянно анализирует свои поступки, следит за ним, чтобы понять, как действует на него. Карен вышла в ванную, но через несколько минут вернулась, и он успел разглядеть и запомнить на всю жизнь ее тело, прежде чем она выключила свет и легла в постель.

Чили уже приготовился к тому, что она захочет прижаться к нему, как всегда поступали другие женщины после акта любви, однако она осталась на своей половине кровати и некоторое время лежала молча. Даже темнота вокруг них изменилась, стала темнотой для сна, а не для любви. «Ну и замечательно», – подумал он, хотя ожидал чего-то большего. И он совсем удивился, услышав ее голос:

– Я наблюдала за тобой.

– Я заметил.

– Из тебя получился бы неплохой актер. Знаю, иногда ты играешь, но стараешься делать это незаметно.

– Думаешь, я притворялся?

– Только не сейчас.

– Значит, меня пробовали на роль?

– Мы занимались любовью, потому что так хотели. И это единственная причина.

– Да, но ты наблюдала за мной.

– Всего одну минутку.

– Минутку? А по-моему, гораздо дольше.

– Почему ты злишься? Я только сказала, что из тебя получился бы неплохой актер. Ты все неправильно понял.

– Не люблю, когда за мной наблюдают.

– Тогда у тебя могут возникнуть проблемы.

– Почему?

– В случае если ты захочешь стать актером.

– А я говорил, что хочу?

– Не хочешь, не надо.

Они помолчали.

– Вряд ли я способен стать кинозвездой, скорее – характерным актером.

– Давай поговорим утром, я так устала.

– Знаешь, кто пойдет смотреть фильм с моим участием? Мать и пара тетушек. Может, еще Томми заявится, чтобы посмеяться.

Карен ничего не ответила, давая понять, что разговор окончен.

Он видел себя в некоторых фильмах с Де Ниро. Возможно, мог бы сыграть крутого парня, как Аль Пачино… Но совершенно не представлял себя, например, в том фильме, где троим оболтусам оставили ребенка. Эти великовозрастные придурки понятия не имеют, как за ним ухаживать, поэтому только и делают, что пытаются выглядеть остроумными. Только и могут, что глаза таращить. Но зрителям подобное дерьмо нравится, они валом валят на такие фильмы. Впрочем, наверное, сыграть этакого милашку весьма непросто.

Какую роль он еще может исполнить? Самого себя? Ростовщика?

Нет, если он попытается сыграть самого себя, у него ничего не получится, потому что играть не так просто, как кажется. Это он уже понял. Нет, ему нужно…

– Я совсем забыла, тебе звонил Медведь, – раздался голос Карен из темноты.

– Да? – Чили почему-то не удивился. – Что он хотел?

– Оставил номер.

– Позвоню ему утром.

Медведь подождет. Сейчас нужно думать о концовке и о названии. «Контракт с Майклом»? Нет, это реальная жизнь, а не кино. Последнее время он все время их путает – «Голливудские приключения Чили» и эту, настоящую…

Наверно, он тоже услышал шум – ведь что-то разбудило его еще до того, как Карен сказала: «Господи, нет, только не это». Чили повернулся на спину и стал смотреть на тусклый прямоугольник на потолке. «Это Гарри», – заявила Карен. Он слышал едва различимые голоса, как будто по телевизору в кабинете показывают кино. «Гарри решил выкинуть тот же фокус. Нажрался, и ему в голову пришла эта чудесная мысль». Карен села, он увидел ее лицо и грудь в профиль. Это тоже следовало запомнить. Часы за ее спиной показывали время: «4.36».

– Если он пил всю ночь… – Чили помедлил, прежде чем договорить. – Значит, должен был уже вырубиться. За руль бы он не полез.

– Можешь сам спросить, как он там развлекается. Он тебя ждет.

Она повернулась, взбила подушки и легла.

– Насколько я знаю Гарри, увидев тебя, он изобразит удивление: «О, я тебя разбудил? Прости, прости…» То, что произошло во время обеда, не забыто, лишь отложено на время. Гарри пытается остаться на плаву. Пять часов назад он наконец понял, что его проект мертв. Значит, стоит попытаться заполучить кусок твоего пирога, да побыстрее. Он предложит себя в качестве продюсера…

– Ну, не знаю. – Чили пытался расслышать другие звуки, не только телевизор.

Но Карен не умолкала:

– Он привлечет к работе писателя, наверное, Мюррея, будет вести все переговоры. Сюжет он уже обдумал, иначе не приперся бы сюда в половине пятого утра. Скажет, что не терпелось рассказать тебе. А на самом деле решил просто отомстить. Он все еще считает, что ты украл у него Майкла; к тому же – а это я знаю точно – ему не понравится то, что мы вместе.

Чили все это терпеливо выслушал, после чего заметил:

– Вряд ли это Гарри.

Эти слова заставили Карен на время умолкнуть и дали ему возможность прислушаться к звукам, доносящимся снизу. Он услышал выстрелы, резкий визг рикошета, когда пули отскакивают от камней.

– Если это не Гарри… – начала Карен.

– Точно не знаю. Надеюсь, права ты, а не я. Вестерн. Вот голос Джона Уэйна. Джон Уэйн разговаривает с Дином Мартином – Дин Мартин слыл самым непохожим на ковбоя актером. Вставая с кровати, Чили сказал Карен:

– По-моему, это «Рио-Браво».

Кэтлетт сидел в темноте, включив огромный телевизор на полную громкость. Точь-в-точь как Чили. Только показывали кино, а не шоу Дэвида Леттермана, к тому же в руке у Кэтлетта, лежащей на столе, был зажат пистолет Ронни, «хардболлер» сорок пятого калибра. Дуло смотрело в сторону приоткрытой двери. Кино с Джоном Уэйном, кажется, называлось «Эльдорадо», сейчас как раз завязалась крутая перестрелка, звук оглушал, но Кэтлетт не стал убавлять громкость – он хотел, чтобы Чили Палмер услышал грохот и спустился вниз, думая, что это Гарри решил над ним подшутить. Кэтлетт предварительно позвонил Гарри, чтобы удостовериться, что он дома, а не здесь, и, выждав бесчисленное множество гудков, уже собирался вешать трубку, когда наконец в наушнике раздался невнятный голос. Нажрался как сволочь, и Кэтлетт посоветовал ему ложиться спать, чтобы не упасть и не пораниться. Теперь оставалось сделать то, зачем он сюда пришел. Кэтлетт дождется, когда Чили Палмер войдет в дверь, даже позволит ему сказать несколько слов, но сам ничего не ответит. Затем последуют выстрелы – один, два, сколько потребуется. И отход тем же путем, которым пришел, – через незапертую дверь в патио.

Он специально дождался поздней ночи, чтобы его никто не увидел, чтобы не наткнуться на какого-нибудь запоздалого гуляку. Обычно люди в этом городе ложатся спать рано, но некоторые любят ходить на вечеринки и возвращаться оттуда вдрызг пьяными. Четыре часа ночи – самое тихое время. Здесь он сидел с двадцати минут пятого. Черт, если Чили Палмер не спустится в течение двух минут, придется самому отправиться на его поиски.

Чили надел штаны и туфли, потом достал купленную в аэропорту футболку «Лейкерс», которую захватил, чтобы надеть специально для Ка-рен. Однако продемонстрировать ее не успел. Поднявшись наверх, они сразу завалились в постель, и ему стало не до футболки. Футболка оказалась ему впору, хотя Карен, наверное, ничего не видела в темноте. Он подошел к двери спальни и прислушался. Определенно «Рио-Браво».

– Ты собираешься спускаться? – спросила Карен через минуту.

Он повернулся к ней:

– Не знаю.

– Значит, пойду я. – Карен вскочила с кровати. – Ты ничуть не лучше Гарри.

Она быстро натянула толстый свитер и джинсы. Сейчас она выглядела лет на двадцать, не больше. Когда Карен подошла к двери, Чили положил ей руку на плечо:

– А если это не Гарри?

– То есть сюда явился кто-то посторонний и решил выкинуть точно такую же шутку?

Ему понравился ее спокойный голос.

– Думаю, Гарри мог рассказать все Кэтлетту, и там сидит именно он.

– О, – выдала Карен, то ли соглашаясь, то ли нет, – он не понял.

– Или Кэтлетт послал сюда кого-нибудь. У тебя есть пистолет? Сгодится любой.

Карен покачала головой:

– Я могу позвонить в полицию.

– Так и стоит поступить, но сначала дозвонись Гарри, проверь, дома ли он.

Она вернулась к кровати, присела на край, взяла телефон и набрала номер Гарри. Подождав несколько минут, она подняла глаза:

– Дома его нет.

– Или вырубился и спит.

– Это Гарри, я уверена. Решил тебе отомстить.

Возможно, хотя Чили так не считал. Месть, по его мнению, должна заставлять человека все время оглядываться, держать в напряжении, ведь он понятия не имеет, что и когда с ним может приключиться. Чили очень хотелось поверить Карен. Гарри просто решил подшутить. Она ведь гораздо лучше знает его. Он настолько поверил ее словам, что сказал:

– Хорошо, я иду. Постараюсь бесшумно подкрасться по лестнице.

Он посмотрел через дверь на огромное открытое пространство, распростершееся между полом и высоким куполообразным потолком над лестницей и верхней площадкой.

– Стой здесь у перил, хорошо? Отсюда видна дверь кабинета. Сюрпризы мне не нужны. Заметишь что-нибудь, дай мне знать.

– Как?

– Я буду следить за тобой.

Пора. Кэтлетт встал из-за стола, огромный «хардболлер» в его руке был готов выстрелить. Он прошел мимо огромного экрана, на котором Джон Уэйн и Дин Мартин расстреливали плохих парней и уворачивались от пуль, с визгом отскакивающих от стен, а плохие парни падали, ломая хлипкие перила. «Эльдорадо», так называется этот фильм. Неплохое звуковое сопровождение для предстоящего дела. Громко – но «хардболлер» выстрелит громче, когда Кэтлетт наставит его на Чили Палмера. Стуча каблуками по плиткам, Кэтлетт вышел из кабинета в холл и повернулся лицом к лестнице. Задрав голову, поднял глаза на перила, огибающие открытую часть второго этажа, потом скользнул взглядом по лестнице и замер, заметив что-то на полпути, какую-то темную тень на фоне светлой стены. Нужно было срочно решать, Чили Палмер это или его баба. Кэтлетт решил, что это Чили Палмер, хотя, в принципе, он настолько далеко зашел, что намеревался положить обоих. Кэтлетт поднял «хардболлер», успел прицелиться в тень, но тут из темноты раздался крик, заполнивший весь дом, пронзивший его насквозь, и тогда он начал стрелять, стрелять в тень, упавшую плашмя на ступени, а крик все не прекращался и не прекращался. Преследуемый этим ужасным воплем, Кэтлетт, забыв обо всем на свете, выскочил на улицу и помчался прочь от дома.

– Я так лет десять не кричала, – призналась Карен, словно удивляясь, что за долгие годы не потеряла свой дар.

Чили же сказал, что кричала она замечательно и что ей надо сниматься в кино.

– Может, полицию вызвать? – предложила она потом, но он ответил, что пока не надо, хотя и не объяснил почему.

Они спустились вниз, прошли на кухню. Карен выключила телевизор в кабинете, включила свет. Чили немного постоял в холле, затем тоже вошел, качая головой, и тут она заметила его лиловую футболку с золотой надписью.

– Ты говорила, что мне звонил Медведь.

Она кивнула в сторону стойки:

– Номер рядом с телефоном. – Она проводила его взглядом. – У меня есть похожая футболка, только белая.

– Я знаю.

– И поэтому купил такую же?

Она смотрела, как он снимает трубку, набирает номер.

– Медведь? Говорит Чили Палмер. – Он помолчал несколько секунд. – Да, он уже пытался. Да, только где он живет? – Пауза. – Найду.

Где-то с минуту он слушал то, что ему говорит Медведь, после чего сказал:

– Это тебе решать. – И повесил трубку.

– Ты не ответил, ты поэтому купил футболку?

– Наверно, да.

Он собрался уходить.

– Поедешь к Кэтлетту домой? Зачем?

– Я двенадцать лет жил, ожидая, что в любую секунду мне могут дать по башке. Не самый приятный опыт.

– А что хотел Медведь?

– Он встретится со мной там.