Королева и ведьма. Другая история Ариэль

Ариэль

Она наблюдала за тем, как обе птицы взмыли вверх. Девушка знала, что одна из них – или кто-нибудь другой из их пернатых друзей – всё время будет находиться поблизости, молчаливо приглядывая за ней сверху и держа ситуацию в поле зрения.

До чего же необычная способность для того, кто живёт в двухмерном пространстве земли: уметь преодолевать барьер высоты, подниматься вверх и опускаться вниз по собственному желанию над головами своих собратьев из Мира Суши! И всё-таки даже чайкам это удавалось не без труда. Как только птицы переставали парить в воздухе или энергично махать крыльями, они падали.

«Мне следует парить и махать крыльями не останавливаясь, – подумала Ариэль, сворачивая на. дорогу, ведущую в город, – или я тоже упаду», – в эту самую секунду она не принадлежала всецело ни морю; ни суше. Она могла управлять волнами. Могла стать женой Эрика и править маленьким королевством. Могла свободно плавать в океанской воде, напевая песни, играя со своими друзьями и предаваясь мечтам. Но вместо этого она была здесь, не делая ничего из вышеперечисленного.

За ближайшим холмом, будто из-под земли, вырастал город, и сердце девушки забилось быстрее, когда она увидела открывавшийся перед ней вид. Домики и магазинчики, такие аккуратные, словно они были декорациями к театральной постановке. Крошечные тёмные комнатки, наполненные печным дымом, шумом и гамом, криками и смехом, внутри которых семьи жили в тесноте, да не в обиде. Жизнь. Быстрые, проворные движения, совершаемые людьми, которые неистово радовались каждой секунде своего короткого века под солнцем.

Ариэль быстро прошагала мимо первого встретившегося ей на пути большого пирса, выступавшего в море: на палубы рыболовных судов поднимали улов – сеть за сетью, и ей определённо не хотелось быть свидетельницей этого варварства. Древний закон гласил, что между правилами, которые должны соблюдаться в подводном мире, и теми, которых должны придерживаться жители Мира Суши, существуют отличия, но это не означало, что она обязана наблюдать за наиболее отталкивающими аспектами этих отличий.

Продолжая тему отличий, стоит упомянуть, что изменения, которые произошли с Тирулией со времени её последнего визита, бросились девушке в глаза сразу.

Стражники – э, нет, солдаты – стояли, собравшись в стайку, словно мальчишки, возле одного из причалов, держа грудь колесом, дымя трубками и бравируя перед девичьим трио. Эти девушки казались Ариэль такими знакомыми, что она почти видела, как они виляют своими хвостами, кокетничая. Щёки прелестниц разрумянились от историй о подвигах, которыми юноши щедро их потчевали.

– ...не просто было усмирить их голыми руками, скажу я вам. Но это не помешало нам с Андралом вытолкать на улицу их всех...

– ...так точно, мы хорошенько поджарили это местечко. Ни одного амбара не осталось...

– ...был отдан приказ. Я позаботился о старосте деревни лично, я...

– Смотрите-ка, что у меня есть. Симпатичная вещица, не так ли? Она просто лежала там и чуть ли не сама просилась мне в руки...

Усмирять голыми руками? Поджарили местечко? Во славу Тирулии? Взятие жителей гор в плен, сжигание деревень дотла? Мародёрство?

Оглядевшись по сторонам, Ариэль увидела, что с толпой смешивалось ещё больше солдат. На лацканах кителей некоторых из них красовались медали за особые заслуги, у некоторых были забинтованы руки. Новобранцы носили свою форму с высокомерным видом и находили любой повод, чтобы дотронуться до своих фуражек, когда какая-нибудь дама смотрела в их сторону. Один из них почёсывал затылок дулом своего ружья.

Ариэль вздрогнула. Эрик показывал ей салют из десяти пушек, осветивший небо над дворцом. Эта традиция прославляла связь Тирулии с морем и древними морскими богами, которым её жители прежде поклонялись. Считалось, что взрыв пороха и пламя огня, создаваемые современными орудиями, умилостивят Нептуна, периодически демонстрировавшего свою воинственность.

Но пушечные выстрелы были поистине пугающими, в особенности потому, что они исходили не из облаков или волн, небес или гор, для которых рокот был привычным делом.

Ариэль тогда юркнула под стоявшую на земле пушку и лежала там, закрыв уши руками, пока Эрик не заключил девушку в свои объятия и не заверил её в том, что всё в полном порядке. Так что в некотором роде оно того стоило.

И вот она видит человека, почёсывающего свою голову ружьём. Всюду на площади вооружённые люди. Карлотта сказала истинную правду – это уже не тот мирный сонный приморский город, каким он был лет пять назад.

Однако нельзя было сказать, что здесь изменилось абсолютно всё. Помимо солдат, на площади, как и прежде, рядком стояли прилавки и тележки, с выставленным на них товаром: овощами, фруктами, сыром, вяленым мясом. Покупатели торговались, придирчиво осматривая товар.

Ко всему прочему в воздухе стоял чудесный аромат свежеиспечённого... чего-то.

Под водой не было такого понятия, как выпечка. За то время, что Ариэль провела во дворце с Эриком, она попробовала разные виды хлеба, пирожных, пирогов, булочек и других сладостей и нашла их вкус чудным (хотя и приятным). Прежде она никогда не ела ничего похожего на эти кушанья, ко всему прочему иногда они оказывались на её тарелке совсем тёпленькими, а принимать пишу в таком виде для русалки было не менее странно. Принц купил для неё двенадцать разных видов пирогов в модной кондитерской города и смеялся, наблюдая за тем, как она попробовала кусочек каждого из них, всякий раз приходя в восторг.

Это-была прежняя Ариэль, которая окунулась в городскую жизнь с головой и чересчур сильно увлеклась кукольным представлением, трогала вещи, которые были выставлены на полках лавок, и танцевала под музыку, вероятно, предназначавшуюся исключительно для прослушивания. Теперь она стояла в стороне, наблюдая издали. Причиной тому было то, что она стала старше и опытнее и с тех пор много воды утекло? Или потеря голоса на долгое время? Роль молчаливого наблюдателя вошла у неё в привычку?

Возможно, это поможет ей собрать больше информации.

«Наблюдения хороши и полезны, но только в том случае, если их результатом становится продуманный план действий!»

Аппетитный запах привёл её к небольшому прилавку с выпечкой. Стоявший возле него юноша с рыжими волосами – ив половину не такими яркими, как у Ариэль, – выкладывал на него ароматные пироги.

Девушка достала из кармана небольшой мешочек. Пошарив внутри его рукой, она нащупала самоцветы, жемчужины, монетки и обломки не сочетавшихся между собой украшений, бесповоротно изменившихся в результате воздействия на них солёной морской воды. Все эти вещи могли пригодиться ей в путешествии. Две монетки походили на те, которыми, как она видела, расплачивались люди. Сжав их в ладони, она осторожно подошла к булочнику. Ариэль чувствовала, что начала двигаться медленнее, чем в тот раз, когда впервые оказалась в городе, как если бы Мир Суши затопило густой вязкой жидкостью.

– Извините, – произнесла она. Ей всё ещё было странно слышать свой голос. Мужчина оторвал взгляд от пирогов, чтобы показать девушке, что он весь, внимание. Волосы его были перепачканы мукой, а глаза устало, но приветливо, улыбались посетительнице. И близко не такой видный жених, как Эрик... и всё же в миллион раз более интересный, чем любой из русалов!

– Сколько стоит... – она пыталась найти подходящее слово, эквивалента которому под водой не было, – это? – Она указала на выпечку.

– Пирог с сыром и луком, один реал, – ответил мужчина.

Ариэль протянула ему монетки.

Продавец посмотрел на неё, приподняв бровь, затем осторожно взял с её ладони одну зелёную монетку.

Ариэль постаралась запомнить, что она из себя представляет: её размер, цвет, запах. Один реал. Отчеканенный из металла, который пахнет, как кровь.

Пекарь, которого поведение девушки сбило с толку, был слишком вежлив, чтобы как-то это прокомментировать. Он взял с прилавка аппетитный на вид пирог и вручил его покупательнице.

– Спасибо, – поблагодарила его Ариэль, стараясь звучать естественно.

Затем она откусила кусок пирога. В нём будто слились все те оттенки вкуса, с которыми она познакомилась в своё первое путешествие на сушу. Хрустящая румяная корочка. Сыр. Пряности и приправы, привезённые из дальних уголков Мира Суши. А преобладающая вкусовая нота, как она предполагала, была разыграна луком. Зелёным и не так уж сильно отличающимся от некоторых видов водорослей. Но всё же более пикантным. Пекарь молча наблюдал за тем, как она уплетает пирог за обе щёки. Ариэль остановилась. Разве люди не едят то, что покупают? Оглядевшись по сторонам, девушка увидела, что никто не вгрызается в лакомства сразу после оплаты. Она повела себя как прежняя Ариэль. Необдуманно.

– Ах, вкус просто чудесен, – русалка поспешила исправить ситуацию, притворившись заинтересованной. Как если бы она принялась есть пирог только для того, чтобы сравнить его с мучными изделиями, которые она ела прежде. – Очень оригинален.

– Это всё мои маринованные кальсоты, – с победоносным видом произнёс пекарь. – В это время года они не растут, поэтому я делаю из них заготовки ранней весной, после сбора урожая. Особое лакомство для... необычной девушки. Я прежде не видел вас на нашей площади. Должно быть, вы не из этих мест?

– Да, мой дом находится... несколько южнее.

– Океания, значит? – Ариэль закашляла, подавившись, вероятно, луком. Или кальсотом. Но прежде чем она смогла подобрать подходящий ответ, пекарь продолжил: – Один из островов или материк Алькабуа, верно?

– О, но я уже бывала в этих краях прежде, – продолжила она как ни в чём не бывало, словно его догадка оказалась верна и потому не требовала дальнейших обсуждений. – Тирулия несколько изменилась со времени моего последнего визита. Кажется, теперь здесь гораздо больше солдат.

– О, так и есть. – Мужчина помрачнел. – Принц Эрик – или, наверное, следует сказать, принцесса Ванесса – жаждет войны с такой силой, будто решила нас всех пустить в расход. Конечно, и раньше бывали споры о прибрежных водах, или горных хребтах, или самых солнечных холмах, подходящих под виноградники... Но то, что творится сейчас, похоже на совершенное безумие, и ни к чему хорошему это не приведёт, скажу я вам.

– Почему вы столь категорически не согласны с проводимой принцессой политикой? Если говорить более конкретно.

Пекарь посмотрел на неё как на сумасшедшую. На миг Ариэль испугалась, что он не понял её сложных речей: так она привыкла изъясняться, выполняя обязанности правительницы. Однако он всё понял.

– Война есть война. Сражения и смерть, больше еды для солдат и меньше для всех остальных. Двадцать три юных тирулийца уже мертвы, и их тела преданы земле. И всё новые мальчишки выпархивают из гнезда, чтобы присоединиться к этому безумию, прельщённые красивой формой и обещаниями озолотить их семьи. Приходили ли они сюда, чтобы потратить новые деньжата на пироги для своих возлюбленных? Конечно! Тут я в выигрыше! Но уж кто точно не в выигрыше, так это их погибшие товарищи.

– О... – произнесла Ариэль, не зная, что на это сказать.

– Но на этом кошмар не закончится, ставлю свои сахарные рогалики против твоих реалов, сестрёнка. Мы уже страдаем от нехватки товаров из-за того, что торговые пути перекрыты. И Тирулия потеряет немало своих солдат, семей, матерей, отцов и детей, когда другие страны решат нанести нам ответный удар.

Ариэль внимательно изучала лицо пекаря: серьёзно, сколько ему лет? Он выглядел молодо, но его умозаключения странным образом звучали авторитетно. Будто слова русалки, которую внезапно поставили во главе государства.

– Кажется, вы многое знаете о войне, – осмелилась спросить девушка.

– Мои родители переехали сюда с севера, страны в тех краях постоянно ведут между собой кровопролитные войны. Для королей и королев, принцев и принцесс это словно игра в огромные шахматы, где никого не волнует судьба пешек. Я смог спастись. Мне было девять. А вот мои старшие братья – нет. Наслаждайтесь вкусом вашего пирога и цените мирную жизнь, пока есть такая возможность. Вы поймёте, что она дорого стоит, только когда её не станет.

С этими словами булочник повернулся к ней спиной.

Ариэль это привело в некоторое замешательство. Она была царицей – никто не поворачивался к ней своей спиной, будь то мужчина, женщина или бесполое существо. Для того, кто лишён способности говорить, это самый эффективный (и вместе с тем обескураживающий) способ завершить с разговор.

Тут девушка вспомнила, что вернула свой голос:

– Пирог был вкусным. Я подумаю над вашими словами. Хорошего вам дня!

Булочник помахал ей через плечо. Нет, мужчина не вёл себя грубо, потому что разговор с Ариэль его огорчил, – он просто был занят, высказывая свою точку зрения следующему покупателю, и не держал на девушку абсолютно никакой обиды.

Она отошла от прилавка, испытывая смешанные чувства. С одной стороны, всё, что ей рассказал пекарь, было удручающим.

С другой стороны, она успешно исследовала этот новый мир самостоятельно. Она получила возможность собственными глазами наблюдать за жизнью других, совершенно непохожей на её собственную, и дело было не только в том, что здесь все дышат воздухом, но ещё и в том, чем отличаются здешние семьи, как люди работают, как они готовят еду, какие у них традиции, манеры и обычаи. Всё это вызывало у неё восхищение.

Разумеется, царица понимала, что решения правителя оказывают влияние на народ, но до настоящего момента она думала, что такое влияние может быть только самым непосредственным. Она бы, например, не стала отправлять стражей-русалов на штурм замка Эрика, поскольку не хотела подвергать их жизни риску. Но... задумалась бы она о том, как отправка солдат на войну скажется в конечном итоге на пекарях? Было ли это тем, что осознавал её отец и что смягчало его решения?

Отец!

Она не забыла, какая перед ней стояла задача; лишь ненадолго отвлеклась.

Доедая пирог, девушка направилась через весь город в обратную сторону, снова держа путь к пляжу. Ариэль прошла мимо тележки кукольного театра, в представление которого она так невежливо вклинилась несколько лет назад. Там сидел мужчина, мастеривший марионеток, он аккуратно вырисовывал кисточкой обрамление из густых ресниц вокруг глаз одной из его кукол.

«Восхитительно».

Разумеется, в мире русалок также существовали театральные представления, костюмы и балы-маскарады, куклы и фигурки, с которыми играли мальчики и девочки, заставляя их «говорить». Но не было ничего столь тщательно отрепетированного и отполированного до блеска, как у людей. Почему русалочье племя не занималось развитием такого искусства? Эти два народа слишком сильно отличаются друг от друга?

Но ведь между ними прослеживались очевидные сходства, которые нельзя было отрицать. Например, склонность устанавливать нелепые памятники в честь сомнительных событий. У русалочьего племени имелась огромная настенная роспись, иллюстрирующая разделение миров. Картина была инкрустирована самоцветами и яркими кораллами, неприятно ослепляющими смотрящего своим сиянием. У тирулийцев имелся уродливый фонтан на площади, где однажды они с Эриком танцевали. На его чаше было высечено лицо Нептуна, а также несколько дельфинов, совершенно не похожих на прекрасных животных, которых они должны изображать. Тирулийцы верили в легенду, повествующую о том, что между морским богом и Минервой состоялась битва, победитель которой должен был стать божественным покровителем Тирулии, и что Нептун одержал победу, создав этот фонтан с непригодной для питья солёной водой, которая каким-то образом поднималась по каналу, соединявшему его с морем.

Это был всего лишь миф, но тогда Ариэль была нема, а потому не могла объяснить этого Эрику. Нептун проиграл битву, потому что создал бесполезный источник солёной воды, в то время как Минерва – она же Афина – создала оливковое дерево. О, кстати, всё это происходило в Афинах, которые получили своё название от, как ни очевидно, Афины.

Помимо монументального искусства и наличия королей и королев, люди очень походили на русалок тем, как протекала их обычная повседневная жизнь. Женщины здесь, наверху, наклонив головы поближе друг к другу, вне всяких сомнений, сплетничали напропалую. Мужчины здесь, наверху, наклонив головы поближе друг к другу, вне всяких сомнений, обсуждали какую-то тему, которая, как они считали, была очень важна и на которую они оказывали огромное влияние (но и это, конечно, тоже представляло из себя обмен сплетнями). Мать точно так же кормила грудью своё дитя – прекрасное круглощёкое создание с премиленькими пяточками.

Сколько ещё рас, живущих на Гее, имели больше сходств, чем отличий? Рас, которые могли бы хорошо поладить между собой, будь они представлены друг другу должным образом. Всё, что для этого нужно, – голос. Подходящий, понимающий голос. Голос разума, говорящий на языке, понятном всем.

Ариэль почувствовала, что почти нащупала что-то, но мимолётная идея ускользнула от неё, когда нечто привлекло взгляд девушки и переключило её внимание на себя. Словно вспышка солнечного света, которой каким- то образом удалось беспрепятственно достигнуть морского дна, где она ослепительно сверкнула, отражаясь от раковин и камней.

«Яблоки».

Целая гора яблок. Ярко-алые, красные как кровь, красные, как драгоценные кораллы. Сверкающие на свету. Некоторые из них были наполовину зелёными, что её разочаровывало и одновременно с этим манило ещё сильнее: они чем-то отличаются на вкус?

Она купит вдоволь для всех сестёр. Вот так гостинец получится! Несколько для себя, чтобы съесть сейчас, и мешок, который она вручит сестрицам по возвращении.

Даже не замечая, что при виде фруктов у неё потекли слюнки, Ариэль подошла к прилавку. Женщина, торговавшая яблоками, была достаточно пожилой, а потому вполне могла оказаться прабабушкой, но дамой она была крупной, с сильными руками и ногами, и её чёрные глаза светились умом и интересом к окружающему миру.

– Дайте мне, пожалуйста, эти, – произнесла Ариэль, указывая на яблоки.

– Эти? Какие именно из них?

– Все, пожалуйста.

Женщина рассмеялась:

– Все? Это обойдётся тебе в кругленькую сумму, девочка. С минуты на минуту сюда вон из того замка придёт закупаться одна жеманная работница – и я намерена стрясти с неё как можно больше. Что ты можешь мне предложить?

Не говоря ни слова, Ариэль снова достала свой маленький мешочек и высыпала его содержимое в свою ладонь. В этот раз вместе с золотыми монетами она также позволила выпасть жемчугам и самоцветам: вне всякого сомнения, драгоценностей было достаточно, чтобы скупить все яблоки. Пожилая женщина округлила глаза:

– Я возьму это, – произнесла торговка, беря золотую монетку, – и ещё это. – Она взяла одну из жемчужин. Затем своей большой рукой она закрыла ладонь Ариэль с оставшимися драгоценностями: – А ты убери-ка это на место. Я принесу тебе мешок. – Обшарив прилавок, женщина отыскала грязный, но крепкий мешок из парусины. Лёгким движением руки она наклонила корзину с яблоками и направила их прямиком в мешок, словно фокусник, – ни один из фруктов не упал мимо. После чего она встряхнула мешок и завязала его куском верёвки. – Не знаю, будет ли от него какой-то толк под водой, но некоторое время он продержится, – произнесла женщина.

– Спасибо, я... что?

– Это просто невероятно... Твой вид по-настоящему любит плоды земли.

– Я не имею ни малейшего понятия, о чём вы говорите, – с большим достоинством ответила Ариэль.

– Эти монеты вышли из обращения лет эдак двести назад, – продолжила женщина, кивком головы указывая на мешочек в руках Ариэль. – А эти жемчуга и самоцветы взяты не из сокровищниц какой-нибудь крепости и не из украденного кошелька. Судя по запаху, они взяты прямиком из сундука Дейви Джонса.

– Я... нашла... сундук... когда гуляла... по пляжу. .. и...

Была ли она царицей, или беззаботной девушкой, чей голос мог сравниться по своей силе и красоте с голосами самих богов, или той, что была нема, как камень, одно в Ариэль всегда оставалось неизменным: она совершенно не умела врать. Большую часть времени ей в принципе не приходило на ум, что можно прибегнуть к вранью.

Которое, как теперь думалось ей, значительно бы упростило её отношения с отцом.

– О да, сундук с сокровищами найден на пляже, по всей видимости, просто оставленный там пиратом, – произнесла женщина, кивая с серьёзным видом. – Ну, конечно. – Пока Ариэль пыталась придумать объяснение получше, пожилая женщина наклонилась к ней: – Я сохраню твой секрет, дитя моря. Я бы отдала тебе все мои яблоки в обмен на твоё обещание сослужить мне однажды службу, не нуждайся я сейчас в деньгах.

– А что бы вы попросили? – поинтересовалась Ариэль, которую слова женщины так заинтриговали, что ей уже было не до того, чтобы продолжать прикидываться.

– Я бы попросила... ну, если бы внезапно не произошло ничего чрезвычайного, на что я могла бы потратить желание, вроде «хочу, чтобы кто-нибудь спас мою тонущую внучку» или вроде того, эм... – Пожилая женщина слегка смутилась. – Я бы попросила, чтобы ты позволила мне увидеть тебя в твоём настоящем обличье, плывущей в открытом море. Увидь я это, я бы знала, что все сказания, которые я слышала за свою жизнь, – и со счастливым, и с печальным концом, – истинная правда. Что мир куда больше, чем та его часть, которую я могу видеть своими старыми карими глазами изо дня в день. Тогда я умру счастливой, зная, что чудеса существуют.

Ариэль молчала, поражённая словами своей собеседницы. Вероятно, они с этой пожилой женщиной были маленькими детьми примерно в одно время. И торговка яблоками умрёт, счастливая или нет, за многие сотни лет до того, как морская царица будет вынуждена начать задумываться о том, что она и сама смертна.

Русалка положила свои руки на ладони женщины и сжала их:

– Чудеса существуют, – сказала девушка мягко. – Они повсюду. Независимо от того, видим мы их или нет.

Некоторое время женщина пристально на неё смотрела, затем рассмеялась:

– Ну что ж, ты уже заплатила за яблоки, поэтому в оказании услуги нет нужды. Но в любом случае было бы здорово посмотреть на тебя – я никогда не рисовала чернилами настоящую русалку! А ведь я часто получаю такие запросы... Получала, по крайней мере...

– Рисовали чернилами? – с любопытством спросила девушка. – Вы художница?

– Художница, холст которой – кожа Аргента, рисовальщица чернилами, к вашим услугам! Задрав рукава, она показала Ариэль, что скрывалось под ними. Её тёмные, покрытые веснушками руки были усыпаны пятнами ещё более тёмного цвета, шрамами и прочими отметинами, появившимися по непонятным причинам и не имеющими отдельного названия. Но на тех участках, где кожа не состарилась, не растянулась и не обвисла так разительно, были различимы самые великолепные рисунки, которые русалка когда-либо видела.

Корабль со вздымающимися парусами, толстощёкое облако, выдувающее ветер, чтобы ускорить движение судна. Одинокая волна, закрученная в локон, украшенный пенным гребнем, брызги которого летят во все стороны, – это движение было передано так реалистично и живо, что Ариэль почти ощутила капли воды на своих щеках. Рыба, запечатлённая в прыжке, – пусть в неестественной позе, в которой её губы практически касались хвоста, – словно искрящаяся в солнечных лучах.

Всё это было передано одним-единственным оттенком синего. Ариэль и не заметила, как её разум самостоятельно дорисовал картину, добавив ей красок. Линии отличались такой точностью, что было непросто поверить в то, что их нанесла рука простого смертного. Каждый рисунок был так искусно и детально проработан, что его можно было сравнить с украшениями, которые вырезают из ракушек.

Рисунки на коже...

– Никогда не видела ничего подобного, – восхищённо ахнула Ариэль. Само собой, случается, моряки тонут, и иногда их тела успевают достигнуть морского дна прежде, чем падальщики разорвут их или утащат. Часто у них есть татуировки: размытые тёмные рисунки якорей, сердец и слов вроде «мама». Ничего хоть сколько-то похожего на то, что она видела сейчас.

– Я была довольно знаменита, пока моё зрение не начало слабеть, – с гордостью произнесла женщина. – Моряки, капитаны, люди со всего света прибывали сюда, чтобы встретиться со мной – те из них, кто мог себе это позволить. Из столь дальних краёв, как Кикунари! О, ну и чудные же вещи выходили из-под моей иглы... цирк в полном составе для девушки из Малой Гаулики... Эх, что там. Теперь я торгую яблоками, чтобы свести концы с концами. По крайней мере, у меня есть мой маленький домик и сад на берегу моря. Некоторые и этого не имеют.

– Какая удивительная история, – с восторгом выдохнула Ариэль.

Она уже слышала песню, складывавшуюся у неё в голове: что-то о художнице, живущей в хижине на берегу океана, рисунки которой ожили и сошли с «полотна» её рук, чтобы составить ей компанию... Морские свиньи пырнули в волны, чайки вспорхнули с её кожи, устремились ввысь и... Издали пронзительный крик? Ариэль подскочила на месте. Настоящая, а не нарисованная чайка вырвала её из грёз: приземлившись на крышу неподалёку, птица хлопала крыльями и шумела, пытаясь привлечь внимание девушки. Джона.

– Мне нужно идти, – произнесла царица, перекидывая мешок с фруктами через плечо с максимальным изяществом, которое возможно при таком телодвижении. До чего же тяжело поднимать предметы в этом мире! – Но мы ещё увидимся.

– Надеюсь, так и будет, – мягко произнесла женщина.

Уходя, русалка улыбалась самой себе, гадая, когда женщина обнаружит мешочек, полный самоцветов и золотых монет, который она оставила на той части прилавка, где прежде лежали яблоки.