Королева и ведьма. Другая история Ариэль

Ариэль

У морских владычиц нечасто имелся повод куда-то спешить. Подводное царство не участвовало в войнах, которыми нужно было бы руководить; повелительницам не приходилось предотвращать попытки покушений на свою жизнь; они не были вынуждены сбегать от толп назойливых воздыхателей из числа русалов. По правде говоря, именно неторопливость и степенность были теми качествами, которых ожидали от монарших особ.

Вот почему, интенсивно работая хвостом в воде, Ариэль не без удивления отметила, что получает настоящее удовольствие от такой физической активности, даже несмотря на то, что стихия слегка стесняла её движения. Она скучала по тем временам, когда они с Флаундером резвились среди обломков затонувших кораблей, удирая от акул и стараясь вернуться домой до начала вечера. Русалке нравилось ощущать движение своих сильных мышц и то, как течение омывало её, когда она отводила плечи, чтобы ускориться.

Так далеко девушка не заплывала уже многие годы. Она сглотнула, почувствовав, как тяжесть водной толщи её отпустила, и похлопала себя ладонями по ушам, подготавливая их к скорой перемене внешней среды. Краски вокруг неё словно выцветали, сменяясь с интенсивно-аспидного цвета морской пучины на безмятежную лазурь средней части океана, и в конечном итоге засверкали неземными сиреневато-голубыми искрами, ознаменовавшими её появление в лучах солнечного света.

По правде говоря, Ариэль не планировала, чтобы её прорыв на поверхность выглядел столь триумфально. Она бы не стала вкладывать в него такую силу. Русалка собиралась подняться из воды медленно, словно кит. Неспешно, невозмутимо, вроде: «Вот она я».

Но последние несколько метров её хвост работал в два раза сильнее, чем требовалось, и она так стремительно вынырнула из воды в тёплый, залитый солнечным светом воздух, как если бы всего несколько секунд назад боролась со стихией за свою жизнь.

Сглотнув ещё раз, она попробовала дуновение океанского бриза, обдувавшего её лицо, на вкус: соль, свежесть соснового леса, гарь дальних пожаров и тысяча незнакомых ей запахов...

Оседлавшая волны чайка с любопытством смотрела на девушку.

Ариэль взяла себя в руки, вспомнив о том, кто она такая. И постаралась не столь очевидно наслаждаться ощущением стекающей по лицу воды и тем, как капли сверкали, в её волосах, высыхая на солнце. Флаундер некоторое время беспокойно плавал вокруг хвоста русалки, прежде чем решился подняться на поверхность рядом с ней.

Она произнесла на языке жестов:

– Я слышала, у тебя есть для меня сообщение. – Но прежде, чем Флаундер успел перевести, Ариэль перебила сама себя, продолжив: – Ты знаешь Скаттла? Где он? Почему он не прилетел?

– Царица Ариэль слышала, что у тебя есть для неё сообщение, – с важным видом поведала рыба чайке. – Однако она ожидала увидеть своего старого друга Скат- тла. Он единственная птица, с которой повелительница когда-либо была близко знакома.

– Вы не ошиблись, предположив, что именно он отправил меня сюда. Расстояние, которое было необходимо пролететь, слишком велико для прадедушки Скаттла, – ответила чайка. – Как вы дышите?

Прошла секунда, прежде чем Ариэль полностью осознала вторую половину сказанного птицей.

«Что?» – Этот вопрос так ясно отразился на её лице, что ей даже не пришлось прибегать к жестикуляции.

Приподняв голову, чайка уставилась на русалку, не моргая:

– Вы с лёгкостью выплыли из воды на поверхность. Учитывая то, что вы живёте под водой всё время, вы вряд ли способны задерживать дыхание надолго (как если бы вы были, скажем, чудо-китом), но в то же время у вас нет жабр, как, например, у саламандры. Так как вы дышите?

– Неслыханная дерзость обращаться к повелительнице Атлантики подобным образом! – отчитал птицу Флаундер. Ариэль впечатлило то, как зрело прозвучали слова её маленького друга, которого не сбил с толку неуместный поворот беседы.

– Прошу прощения, – немедленно извинилась чайка, опуская клюв в воду.

Чтобы слегка разрядить обстановку, царица взмахнула трезубцем, позволив воде брызнуть во все стороны тысячей сияющих капель. Несмотря на то что русалочий народ сразу признал за ней право на трон согласно линии наследования, всё же определённо был некоторый переходный период, когда они продолжали воспринимать Ариэль как прелестную беззаботную дочурку Тритона. Некоторые говорили с ней в недопустимо покровительственном тоне, некоторые – в недопустимо фамильярном. А некоторым представителям других племён (преимущественно акулам) потребовалось несколько публичных демонстраций царского гнева, лишь после этого они, наконец, признали её авторитет.

Но Ариэль не думала, что поведение этой небольшой птицы юного возраста следует интерпретировать как проявление неуважения. В её словах не было осуждения. Лишь восхищение и интерес. Вероятно, ей прежде не доводилось видеть русалок. С тем же успехом девушка могла оказаться морским слизняком или демоном, и чайка всё равно задала бы ей тот же самый вопрос.

– Как тебя зовут? – поинтересовалась у неё Ариэль.

– Джона, – ответила птица, слегка поклонившись, когда Флаундер перевёл вопрос девушки. – Но... если вам всё-таки представится возможность поговорить с моим прадедушкой, он, вполне вероятно, будет упоминать меня под ошибочным именем – Джонатан. Джонатан Ливингстон. Порой он немного путается в словах.

Ариэль улыбнулась, подумав о том, что это очень похоже на Скаттла.

– Почему бы тебе не рассказать царице всё, начиная с самого начала, Джона? – предложил Флаундер.

Тогда чайка поведала им историю о том, как они с прадедушкой посетили оперу и какое впечатление она на него произвела. Птица рассказала, как они слетали к замку, проследили за Ванессой и им открылась правда о том, что царь Тритон ещё жив. Её рассказ был лаконичен и содержал только факты: никаких громоздких описаний, длинных диалогов или личных наблюдений. Девушка диву давалась, как Джона могла оказаться потомком Скаттла: «Должно быть, яйцо по ошибке попало не в то гнездо».

Мысли беспорядочно кружились в голове Ариэль, которая ещё не пришла в себя от услышанной новости.

«Отец жив! Возможно ли это?»

Хорошие правительницы сперва обдумывают новую информацию и только после этого предпринимают действия, особенно если они не имеют ни малейшего представления о том, какую пользу можно извлечь из ситуации. Неразумно делать поспешные выводы, это может привести к катастрофе – это Ариэль усвоила на собственном горьком опыте. Отсутствие голоса в данном случае было преимуществом: она могла взять себя в руки, пока решала, что нужно сказать.

– Ты действительно видела моего отца, и он жив?

– Я видела... – Джона пыталась подобрать подходящее слово, – нечто, заключённое в бутылку, к чему принцесса обращалась так, словно это был Тритон, царь морской. И прадедушка сказал, что... между этим нечто... и той сущностью, которой когда-то был царь, прослеживалось отнюдь не случайное сходство.

Ариэль слишком хорошо помнила, как выглядело это «нечто». Описание действительно напоминало её отца.

– Прадедушка подумал, что вы захотите отправиться в ещё одно путешествие, – добавила чайка почти робко. – И он просил меня передать, что он в деле; он поможет вам спасти отца.

– Как мы его спасём? – Руки русалочки слегка дрожали, когда она задала этот вопрос на языке жестов. – Это невозможно... стража...

– Хотя я и не видела своими глазами, как обстояли дела прежде, прадедушка велел сообщить вам, что число караульных на берегу значительно уменьшилось с тех пор, как вы двое пытались добраться до Эрика в последний раз. Он не очень силён в арифметике, – мимоходом упомянула Джона, – но когда я летала с ним туда, чтобы выяснить, жив ли ваш отец, то видела, что солдат было не больше десятка. Никто из них не стоял в воде, и практически все они несли дозор спустя рукава.

Не больше десятка? В последний раз, когда она предприняла попытку, их было чуть ли не полсотни. И они твёрдым шагом расхаживали по песчаному берегу у самой кромки воды туда-сюда, пристально глядя на море. Но с тех пор прошли годы... Возможно, когда Ариэль оставила попытки, Урсула заключила, что русалка навсегда отказалась от своей затеи. Возможно, морская ведьма устремила своё внимание в другую сторону и позволила себе потерять бдительность в этом вопросе.

Ариэль тяжело вздохнула.

– Я обдумаю полученную информацию, – перевёл её слова Флаундер, – через три дня я либо вернусь сюда лично, либо отправлю вместо себя гонца.

– Всё ясно, – ответила чайка, поклонившись.

– Всё ясно, моя царица, – вежливо поправил её Флаундер.

– Это так? – полюбопытствовала чайка. – Вы и моя царица? Как это соотносится с Законом миров, который приняли Мир Суши и Подводный Мир?

Ариэль поймала себя на том, что готова закатить глаза и смотрит на птицу с широкой насмешливой улыбкой, которой раньше то и дело одаривала Флаундера.

И всё же эта маленькая чайка смотрела на неё, на неё, когда она жестикулировала. Не на её руки, не на Флаундера, который произносил слова Ариэль вслух. Да, Джона задавала неуместные вопросы в лоб, но за ними не скрывался злой умысел, ведь у птицы было доброе сердце и дружелюбный нрав.

Русалка лишь тряхнула головой и погрузилась обратно под воду, бросив знак через плечо.

– Царица говорит, ты можешь называть её просто Ариэль, – перевёл Флаундер. И еле слышно добавил: – Ты и понятия не имеешь, какая это честь.

На обратном пути молчание Ариэль ощущалось сильнее, чем обычно; в тишине океана оно практически проносилось эхом, наполняя собой воду, окружавшую путников.

– Что ты собираешься делать? – спросил Флаундер, стараясь, чтобы его голос звучал не так обеспокоенно, как в былые времена. – Мы должны спасти Тритона. Не так ли? Но возможно ли это?

Ариэль внезапно остановилась в воде, задумавшись. Её хвост поднимался и опускался вверх-вниз, поддерживая свою владелицу в слабом течении, трепавшем плавники русалки и пряди её волос.

– Мы ведь даже не знаем, действительно ли это правда.

Флаундер удивлённо уставился на неё:

– Но она сказала... Не знаю, Ариэль. Мне она показалась довольно честной (хотя и странной) птицей. К тому же её прислал Скаттл!

– Прошли годы. С чего бы Урсуле оставлять его в живых, держа при себе?

– Понятия не имею. Возможно, чтобы мучить его своими бесконечными тирадами? Она любит подобные штучки. Но, если он до сих пор жив, разве это не чудесная новость? И мы непременно должны что-нибудь сделать! – слова Флаундера звучали почти как мольба, он в отчаянии метался в воде взад-вперёд.

– Даже не знаю... Я хочу поверить в то, что это правда. Но эта новость так внезапно свалилась мне на голову. Мне нужно... немного времени, чтобы всё обдумать, – после чего девушка добавила: – Наедине.

Флаундер мог даже не спрашивать, где именно она собиралась побыть одна.

– Себастьяну это вряд ли понравится, – вздохнул он. Затем чуть не прыснул со смеху, когда Ариэль жестами показала кое-что такое, что царской особе говорить не пристало. – Я скажу ему, что ты отправилась, например, за советом кого-нибудь из старейшин или что- то в этом роде, – заверил он её, помахав на прощание плавником. – Будь осторожна.

Ему не было нужды давать Ариэль подобный совет, уплывая: она могла защитить себя с помощью трезубца, способного уничтожить целую армию или вызвать шторм, который разрушит половину царства морского. Но было трудно проститься со старыми привычками. И ещё труднее – оберегать могучую царицу, единственными слабостями которой были те, что нельзя увидеть глазами.