Королева-молния. Собирая сердце. Вампиры (СИ)

Глава 42

— Я. Не хочу. Тебя.

Я смотрела в полные гнева глаза Рика и видела, как ярость и уверенность, надменность и контроль тают, превращаясь в изумление, принимают эту правду, которую так тяжело слышать, с которой так сложно смириться. И я была рада тому, что Рик не обвинял Макэйо в том, что он как-то повлиял на мой выбор, придя за мной, он вообще будто его не замечал.

— Макэйо, уведи меня отсюда, пожалуйста.

Мак накрыл мою спину ладонью, немного надавил, направляя к двери, продолжая следить взглядом за Риком. Я же молила, чтобы не началась драка. Ведь последствия прошлой помнили мы все. Именно из-за нее Рик оказался удален от двора, чуть было, не попав в тюрьму. И по той же причине все это время он жил рядом со мной. О чем знали все, включая Макэйо. Уберемся подальше из этого проклятого места, и я спрошу с тебя, дорогой друг!

Переступив порог замка, я облегченно выдохнула. Вряд ли Рик станет догонять и предъявлять права на меня теперь. После драки кулаками не машут. Но от этого стало еще гаже, от горечи до боли свело скулы. Ведь он мог. Мог, раздери его черти, остановить нас, не дать мне уйти!

С быстрого шага я то и дело срывалась на бег, не волнуясь о том, что колючие стебли роз, растущих вдоль дорожки, могут больно хлестать вампира, идущего следом. Я ненавидела цветы, что раньше так радовали меня своей изящной красотой и упоительным ароматом. Теперь они были больным напоминанием о моей глупой любви. И как я сама не догадалась, что это ЕГО замок, как могла не почувствовать?

Рукава рубашки стали мокрыми насквозь. Я вытирала слезы, запрещая себе реветь, но они катились сами, не спрашивая моего разрешения. Я была напряжена как натянутая струна, и шла напролом, без сожаления вытаптывая пестрый ковер из трав, которые вместо жалобного стона источали терпкий аромат. Лишь на середине огромного луга, разделяющего наши земли, я остановилась.

— Макэйо! — я резко развернулась к до сих пор не проронившему ни слова другу и ударила его в грудь, вымещая всю злость, что накопилась внутри меня, — почему ты мне не сказал, что это замок Рика?

Мак стойко делал вид, что ничего не происходит, не реагировал на мои жалкие попытки его колотить, и лишь отводил глаза в сторону, дожидаясь, когда истерика отступит. И это распаляло меня еще сильнее.

— Ты же знал! Все знал!

Я продолжала лупить ни в чем не повинного человека, но никак не могла остановиться. Мои кисти сводило от боли, кожа горела от трения и кончики пальцев пробивало током.

— Зна-а-ал! — надрывно, до боли в горле заорала я, чувствуя, как из меня вылетают молнии.

Рассыпавшиеся искры мгновенно воспламенили траву в паре метров от нас. Я четко видела, как летящие огоньки касаются зеленых сочных листьев, которые, казалось бы, полны влаги и не должны гореть, но под натиском разрядов, они тут же вяли и вспыхивали, точно спички. Огонь перекидывался на стебли, его оранжевые языки уничтожали цветы, и как только один бесследно исчезал в рожденном мной пламени, оно перекидывалось дальше и дальше, беспощадно и стремительно поглощая все на своем пути.

Макэйо взмахнул руками, напряг кисти так сильно, что выступили жилы, и к его рукам неведомо откуда прилипли капли воды. Он резко стряхнул их на горящую траву, и, шипя, огонь отступил. Обугленные луговые травы выглядели жалко, испуская едкий черный дымок, стелющийся вдоль земли, как прощальный стон.

Что я натворила?

А, если бы Макэйо не оказалось рядом?

Я устроила пожар! Я снова уничтожила бы все! Какая же я дура!

— Ты просила не говорить о нем, — голос, полный отчаяния вернул в реальность. Макэйо тяжело дышал, замолкал, поджимал губы. Его глаза смотрели куда угодно, лишь бы не встречаться с моими. Я впервые видела его в подобном состоянии, и не было необходимости в умении читать мысли, чтобы понять, насколько тяжело ему приходится контролировать свои эмоции. — Сказала, что ничего не хочешь слышать! А теперь обвиняешь в том, что я молчал!

Я фыркнула, глядя в напряженное лицо, даже топнула, и, ощущая себя полной идиоткой, рванула к дому, продолжая злиться. На себя. Потому что этот человек прав. Он всегда прав. И надежен. И добр. И ласков. Готов заботиться. Готов на все, даже быть просто другом, лишь бы быть просто рядом. Готов быть тенью, жертвуя собой.

Макэйо всю дорогу шел следом, не произнеся ни звука, и не попадаясь на глаза, но стоило нам шагнуть на территорию моего замка, он одним шагом обогнал меня, преграждая путь, крепко взял мою за руку, и повел за собой. В этом жесте было столько уверенности, что я поначалу даже не нашла слов, чтобы возмутиться, и только, когда выдохлась, поспевая за его быстрым шагом, застонала и попыталась выдернуть руку.

Не смотря на мой протест, Мак не отпускал моей руки, пока дверь его временного пристанища не закрылась. И только я хотела воскликнуть, что не в настроении торчать в этой часовне, а хочу побыть одна в своей комнате, Мак стал напротив и заговорил.

— Чем я заслужил все это? Ответь мне, что такого я сделал, что ты заставляешь меня проживать этот кошмар?

Мак отчаянно раскинул руки в сторону, показывая, что готов к открытому разговору. Его честный взгляд, грустная улыбка отрезвляла, заставляя остыть, и наконец, извиниться.

Я обвинила его ни за что. Вместо того, чтобы признать свою глупость, я поспешила сделать виноватым его. Вместо того, чтобы отпустить от себя мужчину, который влюблен, я сначала закрывала на это глаза, а после держала рядом, не давала уйти и не обещала когда-то ответить взаимностью. Я плакала о своей любви, выпрашивая поддержки от того, кто любил меня. Вместо того, чтобы дарить свою любовь человеку, который был готов ради меня на все, я стремилась туда, где без меня могли.

— Прости…

Мак отвернулся, медленно отходя к разбитому витражному окну, но я успела прочесть на его лице «зачем мне твое прости?»

— Что ты решила на счет Рика?

— Ты слышал мой ответ.

— Но в душе ты этого не хочешь, — он обернулся, сбивая меня с ног тяжелым взглядом.

— Рик остался таким же! Он не изменился! Я не могу жить в этой недосказанности. Я хочу знать мысли человека, который рядом, — проблеяла я, чувствуя, как сушит горло.

— Разве вы не поговорили?

— Он сказал, что иначе я почувствовала бы себя виноватой, но опять эта недосказанность.

— Он не рассказал…

— О чем?

— О ком. И в этом Рик прав. Ты могла почувствовать себя виноватой, сделай он по-другому.

— Я не понимаю, ты защищаешь его?

— Я хочу, чтобы ты была счастлива. И, если твое счастье в его любви, то не руби с плеча. Дай шанс. Я хочу справедливости. И в этом вопросе не знаю, как поступил бы на его месте.

— Так что же я еще должна знать? — внутри меня разрывало от горечи: ничего не меняется, я узнаю обо всем последняя…но плакать я больше не могла.

— Элен выкрала его младшую сестру, и обещала убить ее всякий раз, когда Рик виделся с тобой. Он согласился на эту свадьбу, чтобы выкрасть тебя, а остался привязан к Элен чтобы сохранить жизнь сестре. Заодно вампиры получали достоверные сведения о планах магов.

— Что изменилось, если он готов бросить Элен.

— Его сестра умерла. Она родилась особенной, была немного странной, разговаривала с духами. Рик ждал момента, чтобы расправиться с Элен, найти сестру и спокойно начать жизнь с тобой, но судьба снова посмеялась над его планами. Однажды, Элен не уберегла ее, и девушка, покончила с собой. После не было смысла оставаться с ней. На вампиров после суда ему стало плевать. Войну эта дрянь развяжет рано или поздно. Уверен, перед ним не было выбора ты или Элен. Ты всегда была в его сердце.

Я не могла понять, чего хотел Макэйо, рассказывая мне об этом. Казалось, я схожу с ума, иначе как объяснить его поведение. Он примчался меня спасать от человека, который ни в чем не виноват? Боже! Почему все так сложно?

— Это ничего не меняет. Он мог поделиться со мной. Разве могут быть тайны между близкими людьми.

— Он такой. Если любишь, принимаешь человека таким какой он есть. Я принимаю.

«Я принимаю», сказанное мне в лицо, обескуражило. Сердце замерло, а душа та и вовсе вылетела из тела. Из сама не своя я наблюдала как шаг за шагом Мак приближается ко мне. Каждое его движение сопровождалось звяканьем цепей, прикрепленных к джинсам, тяжелым стуком подошвы о каменный пол, цоканьем подвесок на груди.

— Я знаю, что никогда не займу главное место в твоей жизни, но принимаю это и люблю. То, что ты меня обнимаешь… целуешь в щеку, играешь с моими волосами и игриво царапаешь спину… говоришь, как скучала и просишь не уходить… но при все при этом называешь другом я принимаю. И люблю.

Люблю…

Я искала опоры, чтобы не упасть. А в голове крутилась мысль: «Вот он, человек, что по-настоящему любит тебя.»

— Макэйо… — прошептала я пересохшими губами, понимая, что именно сейчас должна сказать это, — стань моим мужем.

Мак сделал последний шаг, сокращая расстояние между нами до минимума. Я видела, как замерла его грудная клетка, задерживая вдох, как его руки дрогнули, направляясь в мою сторону, но остались напряженно висеть на месте. Он рассматривал мое лицо, не торопясь ответить, а я с восхищением наблюдала за тем, как медленно смыкаются его веки, дрожат ресницы, острые скулы сжимаются, а губы, край которых чуть скрыт густой щетиной, начинают шевелиться, будто он собирается что-то сказать…

— Ты делаешь мне больно.

Мягкий взгляд не обвинял. Мак обреченно смотрел внутрь меня, моля о пощаде.

— Чем? — я не дышала. Его вид настолько ошеломил меня, что я застыла. Как такому сильному, могущественному, излучающему счастье и желание жить мужчине могу сделать больно я, обычная девчонка?

— Я же знаю, что ты не любишь меня. Я не хочу быть твоей парой, зная, что в твоих мыслях другой.

— Мак, ты очень дорог мне. Да, мое сердце не болит при мысли о тебе, но ведь в этом и есть счастье! Я уверена, что ты не сделаешь мне больно! С тобой я не боюсь! Я могу быть собой и знаю, что ты ничего не скрываешь от меня. Ты давно стал для меня больше, чем друг. Влюбленность мимолетна. Верность, преданность вечны. Но, наверное, ты прав. Я не должна была делать это предложение. Прости.

Внутри меня все горело от боли и стыда. Я искренне раскаивалась, и, если бы можно было все изменить, отдала бы часть жизни за это. Сейчас мне хотелось убежать туда, где меня никто бы не нашел, где не нужно было бы смотреть никому в глаза и видеть в них осуждение. Но онемевшее тело не давало даже сдвинуться с места.

— Виктория, — Мак взял мои руки в свои, и задержал дыхание, — я люблю тебя. Ты готова быть рядом со мной всю жизнь?

Он опустил колено на каменный пол, покрытый прошлогодней сухой листвой, и снял с мизинца огромный перстень с голубым камнем.

— В горе и в радости? — я задыхалась от слез, произвольно катящихся по щекам, и смеха, рвущегося наружу. И, глядя в глаза, так преданно глядящие в мои, чувствовала себя самой счастливой.

— Пока смерть не разлучит нас…

Раскат грома прогремел недалеко от нас, сотрясая стены старой часовни. Дурное предчувствие холодком прокатилось по внутренностям, заставляя забыть о счастливом, хоть и странном моменте.

— Что это?

Макэйо не ответил. Только встал и, задвигая меня за свою спину, открыл двери, чтобы выглянуть наружу.

Вторая волна последовала почти сразу же, но теперь сопровождалась продолжительным грохотом падающих камней.

— Мак? — я прижалась щекой к его горячей спине, боясь даже предположить, что там происходит.

Он развернулся, чтобы обнять меня, и прижав крепко мою голову, поцеловал в висок.

— Просто гроза…

Чтобы не промокнуть под дырявой крышей старого строения, мы побежали в замок, подгоняемые порывами ледяного ветра. Я старалась не смотреть в небо, потому что знала, кого увижу там. И накатывающая тень гигантских крыльев подтверждала это.

Я отлично помнила момент, когда Рик, превратившись в пегаса, летал высоко в небе, вызывая грозу. Ужас и боль тех минут я старалась забыть и гнала дурные мысли сразу же, как только они приходили в голову. А вот Рик, видимо, именно так переживает потери. Тогда — нашего ребенка, теперь — меня.