Королевства Войны

ВТОРОЙ ШАНС Ричард Ли Байерс

Солдаты аутарха связали Кемасу руки и, перекинув верёвку через сук дерева, натянули её так, что только пальцы его ног дотягивались до земли. Затем они палкой били по его обнажённой спине, плечам, рёбрам.

Мальчик пытался стиснуть зубы, чтобы не кричать, но это не помогало. Затем он попытался не слышать ничего из того, что сам аутарх, в зависимости от настроения: то ласково, то с криком, спрашивал. Если он не поймёт вопросов, то ответить на них, во второй раз придав тем самым своих товарищей и свою веру, он не сможет.

Всё его сознание, вся его сущность сейчас были сосредоточены на том, чтобы не допустить этого, но он уже чувствовал, что не сможет держаться вечно. Заставляющая вздрагивать боль будет продолжаться и нарастать, до тех пор, пока мысли о том, чтобы остановить её не затмят всё остальное. Тогда он скажет аутарху всё, что тот хотел знать.

Так если он неминуемо сдастся, почему не сказать всё сейчас? Усилием воли он прогнал прочь эту соблазнительную мысль.

Тогда один из легионеров сказал:

- Аутарх, тут кое-кто хочет вас видеть. Это офицер из Умратоса.

Когда всё повернулись, чтобы посмотреть на пришедшего, избиение прекратилось.

Странник был худощав, а его руки и ноги были длинными, как у наместника или же у самого Кемаса, что являлось характерной чертой муланской аристократии, но он не брил своего черепа, что являлось отступлением от обычая. Соломенного цвета волосы обрамляли лицо, которое могло бы быть приятным, не будь оно столь измождённым и суровым. Светловолосый мужчина слегка поклонился, будто допуская, что аутарх мог быть выше него по рангу, но не слишком, и передал ему, запечатанные зелёным воском, листы пергамента. Посланник носил массивное золотое кольцо с изумрудом, которое, как показалось Кемасу, он ненавязчиво демонстрировал другому дворянину.

Аутарх же, напротив, был обладателем несвойственных для муланцев грубых черт лица и широких плеч. Он просканировал врученный ему документ своими жадными, окружёнными мешками глазами и проворчал:

- Проверка значит.

- Да, - ответил светловолосый звучным баритоном. – Наш владыка, - Кемас предположил, что он имеет в виду Инвари Метрона – тарчиона Делюмида, - хочет убедиться, что каждый дворянин в его владении хранит верность Сзассу Тэму и готовится к войне.

Аутарх пригляделся к посланнику.

- А где же ваша свита, Лорд Упрэт? Столь важное официальное лицо наверняка не путешествует в одиночку.

- В данный момент в одиночку. Мои люди заболели и я, не желая заразиться, предпочёл продолжить путешествие самостоятельно. Вверенное мне задание слишком важно и не терпит отлагательств.

- Да, наверняка, - моргнув, сказал аутарх.

- В таком случае, я надеюсь, что вы соблаговолите объяснить, что здесь происходит. Почему вы и ваши отряды расположились в этом поле?

- Чтобы продвинуть нашу северную компанию, уверяю вас. На востоке от нас расположен храм Коссута. Очевидно, я не могу позволить бастиону врагов Его Всепревосходительства существовать на моих землях, особенно учитывая то, что он угрожает трафику на доруге в Сур. Я собираюсь захватить это место, уничтожить огнепоклонников и возродить их как зомби для службы нашим повелителям.

Светловолосый мужчина кивнул:

- Звучит разумно. А что это за мальчишка? – Кемас вздрогнул, когда его упоминули.

Аутарх улыбнулся:

-Ах, этот. Прошлой ночью я атаковал храм. Нам не удалось пробиться внутрь, но это ничего. Я и не ожидал, что всё удастся с первой попытки. Я просто прощупывал противника. Как бы там ни было, после того, как мы отступили, эта маленькая крыса, очевидно, решила, что ему не очень нравится воевать. Он выскользнул из храма и попытался скрыться, но наши часовые его поймали. Теперь же мы убеждаем его сказать нам всё, что ему известно об охране храма.

- Выглядит так, будто он готов.

Блондин приблизился к Кемасу и сжал его отбитое плечо. У мальчика перехватило дыхание от последующего за этим закономерного укола боли.

- Будь разумным, - сказал прибывший. – Избавь себя от последующих мучений. Скажи аутарху то, что он желает знать.

Кемас чувствовал, как его голова кружится. Он думал, что он либо слабеет, либо умирает. Его бы устроили оба эти варианта. Но это чувство прошло и он заговорил.

Ему было стыдно. Он плакал, роняя каждое слово, но остановиться он не мог.

Когда он закончил, ауарх сказал:

- Вот оно, значит как. Что же, костлявый из него выйдет зомби, но он хотя бы перестанет быть трусишкой.

- Господин мой, - сказал светловолосый, - я приму это за большую услугу, если вы отдадите этого парня мне. Вы сами говорите, что он будет не очень впечатляющим зомби, а я, признаться, имею склонности к определённым удовольствиям. Я не имел возможности им придаваться с тех самых пор, как отправился в путешествие, а взглянув на него, заплаканного, полуобнажённого и окровавленного, я об этом вспомнил.

Кемас воображал себе, что ничего более мерзкого он уже не почувствует, но он ушибался. Он вздрогнули и его желудок болезненно сжался. Он спрашивал себя, уж не являются ли ожидающие его последующие пытки карой, наложенной на него Коссутом за предательство.

Аутарх вопросительно наклонил голову:

- Так как мальчишка не в том состоянии, чтобы отправиться в путешествие, я так понимаю, что вы хотите просить меня приютить вас на время.

- С вашего дозволения. Это огромная удача – своими глазами увидеть как вы и ваши люди сражаетесь. Это поможет мне понять вашу боеспособность больше, чем что-либо.

- Что-ж, в таком случае я счастлив предложить вам своё гостеприимство, особенно если это приведёт к тому, что вы хорошо отзовётесь обо мне Тарчиону Метрону. – Взгляд аутарха переместился на одного из солдат: - Позаботься о лошади Лорда Упрета и предоставь ему палатку.

- Можешь туда и парня закинуть, - сказал блондин. – Удобнее будет, если он будет под рукой.

Легионер не сделал буквально того, о чём просил Упрет – он не закинул Кемаса в палатку, а просто втолкнул его внутрь. Толчок вызвал ещё одну волну боли, от чего он зашатался. Он упал и так как его руки были связаны сзади, он никак не мог ни предотвратить, ни смягчить падение. Он повалился на живот, а затем перекатился на бок, чтобы взглянуть на эмиссара тарчиона. Ему было страшно взглянуть на него, но также страшно было и оставаться в неведении.

Лицо светловолосого мужчины было столь же холодно, как раньше, но на нём не было и выражения похоти или жестокости, которые узник ожидал увидеть. Мужчина что-то пел, так тихо, что Кемас не мог разобрать слов. Затем всё поглотила тьма.

Когда Кемас проснулся, его пронзил ужас. Он так и застыл на месте, пока не вспомнил, что с ним произошло и этого-то и надо было бояться. Надеясь получить информацию о ситуации в которой он оказался, не обнаруживая то, что он очнулся, он приоткрыл глаза.

Настала ночь и колеблющийся жёлтый огонёк единственного светильника загонял в углы палатки самые глубокие тени. Вход палатки был задёрнут, но светловолосый мужчина, сидя на походном стуле, всё равно смотрел на него, словно мог видеть сквозь ткань. Он сидел наклонившись вперёд и поддерживая левой рукой свой лоб. Эта поза придавала ему усталый и несчастный вид.

Более того, он сидел спиной к Кемасу и не было похоже на то, что он на чеку. Он даже развязал своему заложнику руки.

Кемас осмотрелся. Кроме бутылки вина, стоявшей на маленьком складном столике, в досягаемости не было никакого оружия. Пытаясь не шуметь, он стянул с себя одеяло, встал с койки, взял бутылку и на цыпочках, подкрался к мужчине. Он махнул своей импровизированной дубиной в сторону головы захватчика.

Мужчина отклонил своё туловище в сторону, так, что бутылка лишь задела его плечо. Кемас замахнулся на второй удар, но его пленитель, развернувшись, схватил его предплечье и обездвижил его. Затем он вскочил, подцепил своей ногой ноги Кемаса и опрокинул его на спину. Всё ещё держа его предплечье и выкручивая его, он придавил ногой грудь Кемаса.

- Я не хочу делать тебе больно, - сказал блондин.

Кемас продолжал бороться, но всё чего ему удалось достигнуть – это нарастающая боль в плечевом суставе.

- Правда не хочу, - продолжал блондин. – Будь я твоим врагом, стал бы я тебя развязывать и укладывать на кровать? Стал бы я использовать свои песни, чтобы исцелить тебя? Ты же заметил, что кто-то позаботился о твоих ранах, верно? Иначе у тебя бы не было сил пытаться провернуть такое.

Кемас не заметил, но припоминая, как его отделали, он понял, что мужчина, должно быть, прав:

- Хорошо, я сдаюсь.

Блондин одобрительно посмотрел на него, затем выпустил. Он подошёл к пологу палатки, слегка отодвинул его, чтобы сделать небольшую щель и выглянул наружу.

- Хорошо. Кажется, никто не заметил нашу маленькую потасовку.

Всё ещё держась за бутылку, хоть она и не сильно ему помогла, Кемас неуклюже поднялся на ноги:

- Я ничего не понимаю.

Блондин сделал ему знак усесться на койку, а сам снова плюхнулся на стул.

- Тогда давай я тебе объясню всё, начиная с основ. Ты уже знаешь, что зулкиры начали воевать друг с другом?

- Я слышал, как вы с аутархом говорили что-то о войне, но не мог понять, что к чему.

- Хорошо. Если кратко, то Сзасс Тэм хочет стать верховным правителем Тэя, а другие архимаги отказываются признавать его власть над ними. В целом Делюмид и другие северные тарчи поддерживаю его претензии, в то время как южные провинции на стороне совета зулкиров.

- Но причём здесь храм? Почему аутарх атаковал нас?

- Церковь Коссута стоит на стороне совета, так что он должен был. Сзасс Тэм предал и убил великое множество ваших жрецов и монахов. Вы находитесь в отдалённом регионе, так что до вас просто не дошли новости. Но они дошли до аутарха и он решил стереть ваш анклав с лица земли, прежде, чем вы сможете что-то предпринять против него или против его хозяев.

- Вас послушать, так вы тоже против Сзасса Тэма.

- Верно. Моё настоящее имя Барерис Анскулд и я служу в пирадийском Легионе Грифона. Я здесь на разведывательной миссии. Моя цель – выяснить каковы силы Сзасса Тэма в Делюмиде и кто ему противостоит. В дороге я наткнулся на настоящего Лорда Упрета и понял, что могу использовать его кольцо и документы, чтобы близко изучить военную мощь и крепости Тэма. Я убил его и присвоил себе его личность.

- Разве у него не было охранников, о которых говорил аутарх?

- Были. Но у меня были мой грифон, моя магия, и внушающий ужас противникам товарищ, который ходит за мной по пятам в то время, когда я не притворяюсь кем то другим.

Даже на таких условиях, сражение с свитой важного дворянина было рискованной затеей.

- А вы не боитесь встретить кого-то, кто знал настоящего Лорда Упрета?

Барерис пожал плечами.

- И если вы хотите, чтобы люди думали, что ты обычный дворянин на службе у тарчиона, не будет ли разумнее побрить голову? Так вы не будете смотреться… странно…

- Я бард. Если я предложу людям объяснение своей причёске, они его примут. Смог же я убедить аутарха, что высшим чиновникам его хозяина разумно путешествовать в одиночку.

- Пожалуй, - согласился мальчик, но создавалось впечатление, что Барерис рисковал больше, чем любой другой шпион счёл бы разумным, будто бы какая-то само-разрушающая часть его личности хотела, чтобы его враги проникли сквозь его маскировку.

Блондин улыбнулся:

- Ладно, довольно болтовни обо мне. Ночь не продлится вечность, а нам надо поговорить о том, как спасти твой храм.

Кемам проглотил ком:

- Вы думаете его можно спасти? Я… я сказал аутарху правду. Я рассказал ему всё.

- Я знаю. Я наложил на тебя чаты, чтобы ты это сделал.

-Что?

- Не кричи!

- Если вы и вправду враг аутарха, то зачем вы это сделали?

- Потому что я понял, что ты, в любом случае, в конце концов, раскололся бы. Я ошибся?

Кемасу хотелось возразить, но он не мог. Он почувствовал пощипывание в глазах и накрепко закрыл их, чтобы сдержать слёзы.

- Нет, прошептал он.

- Тебе не нужно стыдиться. Под пытками практически все, в конце концов, ломаются.

- Значит, нужно было подождать, пока я не сломаюсь!

Кемас чувствовал, что так было бы правильнее, но не мог объяснить почему.

- Если бы это продолжилось, то они могли бы ранить тебя так сильно, что я уже не смог бы тебя исцелить. А так дело бы не пошло. У меня есть для тебя задание.

Кемас глубоко вздохнул:

- Что?

- После того, как ты всё выложил аутарху, он созвал военный совет и разработал план сражения. Я использовал своё влияние, чтобы не допустить, чтобы их стратегия оказалась чересчур хитрой, хотя, возможно, это и не требовалось. – На мгновение уголки губ Барериса приподнялись. – Вопреки его собственному мнению, аутарх не так уж умён. Будь то иначе, он бы понял, что вероятнее всего, известия с юга ещё не достигли твоего храма и попытался бы взять это место хитростью.

- Так что же, его план дрянь?

- Нет, моя магия не столь действенна. Он просто не так хорош, каким мог бы быть. Но вот в чем вся соль. Теперь я досконально знаю, какими ресурсами обладает аутарх и как именно он собирается их использовать. Это информация, которую защитники храма могут отлично использовать, когда ты им её предоставишь.

Кемас удивлённо на него уставился:

- Я? Я же пленник!

- Уже темно и я раздобыл для тебя тунику и плащ как у легионеров. Ты должен умудриться улизнуть из лагеря и пробраться в храм.

- Но вы же умеете читать заклинания. У вас больше шансов. Почему бы вам это не сделать?

- Я нужен здесь. Армия аутарха, конечно, не элитные воины, но они выглядят довольно боеспособными, их больше, чем защитников храма, а ещё у них есть парочка некромантов, чтобы оказывать магическую поддержку. Я увеличу шансы на вашу победу, если проберусь в их ряды и атакую в правильный момент. Начну с того, что убью волшебников.

Кемас ещё раз осознал, что его компаньону было мало дела до собственной безопасности.

- Вы находите защиту нашего маленького храма настолько важной, что готовы на такой риск?

- Всё что может задержать отряды Сзасса Тэма хотя бы на мгновение уже достойно внимания. Пока ты спал, я положил на бумагу план аутарха. Ты готов взять пергамент и отправиться в путь?

Кемас проглотил ком.

- Нет.

Барерис нахмурился:

- Думаешь, я пытаюсь тебя одурачить?

- Нет, я верю тому, что вы рассказали мне. Просто… вы же слышали, что сказал обо мне аутарх? Я дезертир.

- И что с того?

- Я боюсь! Я хочу держаться подальше от опасности, а не бежать ей навстречу.

- И всё же храм что-то да значит для тебя, иначе ты бы не стал так долго терпеть пытку.

- Да, наверное.

- Сколько ты там прослужил?

- Почти что всю свою жизнь. Моя семья – муланцы, но у нас совсем не много земли и мы не богаты. К тому же я младший сын. Мой отец записал меня в Легион Огненного Дракона – орден тех, кто поклялся защищать храмы и реликвии Коссута. Он думал, что это будет хорошая жизнь.

- Он угадал?

- Да, у меня появились друзья, да и хозяева с учителями мне тоже нравились. – Он оскалился. – Мне даже нравились боевые тренировки и я думал, что становлюсь хорошим воином. Я думал, что доведись мне участвовать в настоящей битве, я бы хорошо себя показал.

- Но пока к вам не постучалась армия аутарха, тебе так и не довелось.

- Ага. Храм находится посреди населённой территории, да и стены у него как у настоящей крепости. В течении десятилетий никто и не пытался его атаковать. Гарнизон там был скорее традицией, нежели необходимостью.

- Расскажи, что случилось во время битвы?

- Я был на стене со своим луком. Я уже хотел начать стрелять, когда снизу прилетела стрела и попала Абриандо в грудь. Он стоял рядом со мной, а потом упал, начал извиваться и кричать, чтобы я ему помог. Но я же не целитель. Я ничего не мог поделать. Я просто смотрел на него, а потом… потом он перестал двигаться.

- После я просто хотел спрятаться за зубом стены, чтобы стрела и в меня не попала. Я всё-таки заставил себя несколько раз выстрелить. Затем к подножию стены побежали зомби с лестницами. Наши стрелы не могли их остановить.

- Да, не могли, - подтвердил Барерис. – Чтобы их остановить, надо их в клочья разорвать.

- Наши кинулись отталкивать лестницы, но некоторые зомби всё же забрались на стену. Они пахли гнилью и их жёлтые глаза светились. Они размахивали своими топорами и полегло ещё больше наших ребят. Кто-то кричал, кто-то был уже мёртв.

- Я бросил лук и вынул меч. Я правда хотел пойти и помочь. Но потом на стену вскарабкалось что-то даже более ужасное, чем зомби. Это тоже был мертвец, но его живот был вспорот и оттуда свисали кишки, которые извивались как змеи. У них даже были полные клыков пасти.

Барерис кивнул:

- Вайлвихт. Мерзкие создания.

- Я просто не мог заставить себя приблизиться к нему. Даже когда он поймал своими кишками моего друга Мэдивика. Он тоже кричал, чтобы я ему помог, но я стоял как вкопанный, пока яд от их укусов полностью не высосал его жизнь. Монстр повернулся ко мне и я был бы следующим, но один из жрецов сотворил вокруг него огненный взрыв. Я не думаю, что эта тварь погибла, но взрыв сбросил её со стены.

- Это было последней каплей. Я побежал вниз и спрятался в конюшне до тех пор, пока аутарх не прервал атаку. После, я выбрался через боковую дверь.

Барерис кивнул:

- Это была твоя первая настоящая битва и страх взял над тобой верх. Такое случается с многими незакалёнными в битвах воинами, особенно если они сталкиваются с такими мерзкими противниками, как мертвецы. В следующий раз ты справишься лучше.

- Не хочу, чтобы был следующий раз.

- Где-то в глубине себя ты этого хочешь. Ты будешь горевать, если твоих товарищей не станет, а твой храм сравняют с землёй. Это сквозит в каждом твоём слове.

- Вы не понимаете. Когда я убежал, я нарушил клятву. Даже если мне удастся снова пробраться внутрь храма, другие Огненные Драконы сами меня убьют.

- А может и нет. Если ты считаешь их друзьями, то вероятнее всего ты им тоже нравишься. Может быть даже настолько, что они решат проявить милосердие. И в особенности учитывая то, что ты добыл им важную информацию. Ну а если нет, то, во всяком случае, ты будешь знать, что умер, восстановив свою честь.

- Это всё что вас интересует, верно? Вам всё равно, останетесь ли вы живы, но мне то нет!

Барерис помедлил, затем сказал:

- Ты ошибаешься, но я не стану с тобой спорить по этому вопросу. Однако, я, в свою очередь, тоже получил представление о том, что ты за человек. Могу тебе сказать, что если ты сейчас струсишь, то до конца жизни тебя не оставит чувство стыда. Неважно, какова будет твоя дальнейшая судьба, но в своих собственных глазах ты навсегда останешься трусом и клятвопреступником. Но всё не обязательно должно быть так, потому что у тебя есть то, чего у меня никогда не будет, а именно второй шанс. Шанс всё исправить.

Кемас сделал глубокий вдох:

- Хорошо, попытаюсь.

- Вот и чудно, - сказал Барерис вскочив со стула. Он взял парочку сложенных одеяний и бросил их мальчику. – Вот, надень. У меня и меч для тебя найдётся.

Когда Кемас надел свою маскировку, засунул послание Барериса за тунику и перекинул через плечо новую перевязь, он и шпион подошли к выходу из палатки. Барерис выглянул и сказал:

- Ну, пошёл.

Кемас хотел было откинуть полог, но заколебался.

- Я могу спеть песню, чтобы подстегнуть твою отвагу, - сказал Барерис. – Если тебе это нужно, я так и сделаю. Я просто боюсь, что после этого ты будешь думать, что ты действовал храбро просто потому, что находился под воздействием магии.

- Я в порядке, - сказал Кемас. Стараясь не думать, не чувствовать, а просто двигаться, он заставил себя выйти наружу.

Поблизости никого не было. Кемас направился на север, мимо палаток офицеров и сотрясаемых храпом кучек, которыми были полевые постели обычных солдат. Он старательно отводил взгляд от догорающих костров, чтобы они не притупляли его ночного зрения и боролся с желанием двигаться на цыпочках, словно пантомимный воришка. Лучше было двигаться так, будто ему было нечего бояться и надеяться, что его украденная одежда достаточно его защитит.

Из тьмы выросла фигура. Солдат посмотрел на Кемаса и мальчик затаил дыхание. Наконец легионер поднял руку в знак обычного приветствия и когда Кемас помахал в ответ, он отвернулся и пошёл восвояси.

Ещё двадцать шагов доставили Кемаса к границе лагеря. Теперь было самое время ползти, чтобы часовые не заметили, что он пытается улизнуть. Даже если допустить, что они клюнули на его костюм и приняли его за своего, то увидев, что он пытается ускользнуть из лагеря, чтобы провернуть какую-нибудь затею, они всё равно попытаются его остановить.

С ртом пересохшим словно пустыня и бешено бухающим сердцем, он, пригнувшись, перебегал от тени к тени. Возможно, его тёмная мантия и тоненькая фигурка помогли ему скрыться, а может быть, усталые часовые были не шибко внимательны. Как бы там ни было, но никто его не заметил и оглянувшись назад он понял, что лагерь остался позади на расстоянии выстрела из длинного лука.

Теперь он мог направиться к храму и пока он не достигнет окружающих его укреплений, он мог уделять больше внимания скорости, а не скрытности. Если это, конечно, было тем, чего он хотел.

А хотел ли он? Сейчас он был свободен. Он был в безопасности. Ему не нужно было видеть ни солдат аутарха, ни жуткую нежить, ни осуждение и, возможно, наказание от своих товарищей. Он мог избежать всего этого, просто убежав.

Но он не смог бы убежать от последующего чувства вины. Барерис, чтоб его, предупредил, что оно будет висеть на нём, как проклятие, до конца его дней.

Кемас убедился, что его длинный меч свободно выходил из ножен и направился на восток.

Вот показались верхушки яблонь и вишен, что росли на окружавших храм полях. Как Кемас уже имел болезненную возможность выяснить, отряды аутарха шастали по этим зарослям, пользуясь даруемым ими прикрытием и лакомясь сочными фруктами. К сожалению, даже зная, что они там, Кемас не имел возможности выбрать другой путь. Единственной альтернативой было попытаться пройти к храму по открытому полю.

Он продвинулся достаточно далеко, чтобы увидеть меж деревьев стену храмового комплекса. В этот момент перед ним возник солдат. Он сильно напугал Кемаса, словно дикий зверь, выскочивший ниоткуда, чтобы преградить ему дорогу. На самом же деле, легионер просто спрыгнул с ветки дерева на которой он сидел скрытый мраком.

- Ты кто? – спросил патрульный.

Кемас напомнил себе, что было темно. Более того, на нём была униформа армии аутарха и он пришёл по направлению из лагеря, а не из храма. Может быть, он мог обмануть солдата. Он набрал в грудь воздуха и сказал:

- Офицеры решили, что тебе может понадобиться подкрепление на этом посту.

- Они тебя послали сюда без лука?

Кемас пожал плечами, как будто передавая всё омерзение от идиотизма ответственных за это.

- Иди, поговори с сержантом, - сказал патрульный. – Он скажет, что тебе делать.

«Нет, - подумал Кемас, - он меня узнает. Он слишком хорошо разглядел меня, когда вы, ублюдки, схватили меня».

Ему хотелось удрать, но если бы он убежал сейчас, то уже никогда не смог бы добраться до храма. Он улыбнулся и сказал:

- Ладно.

Когда солдат повернётся, чтобы показать ему дорогу, он вынет меч и прирежет его сзади.

Но он не был столь искусным обманщиком, как Барерис и должно быть что-то в его тоне заставило легионера быть на чеку, потому что мужчина нахмурился и взялся за рукоять собственного меча.

- Назови мне имя офицера, который тебя направил сюда.

Кемас рывком вынул меч и побежал на патрульного, надеясь убить своего противника до того, как он успеет достать свой. Но солдат отскочил назад, что дало ему достаточно времени, чтобы достать оружие. Он отбил меч Кемаса в сторону и выставил свой, но к счастью для его цели, она была на волосок левее. Будь то иначе, Кемас своим отчаянным рывком насадил бы себя на меч.

Он пролетел мимо патрульного, наверняка зная, что сейчас он разворачивается, чтобы атаковать его сзади. Ему удалось побороть инерцию движения и тоже развернуться. Меч солдата сверкнул, целясь в его шею, и ему удалось его парировать.

От удара металла о металл его пальцы завибрировали, но его хватка не ослабла. Он контратаковал и выработанный рефлекс направил его руку одним из движений, вбитых в него его учителями. Он притворился, что целится в бок, прервал движение и направил удар в голову. Его меч рассёк левую сторону лица солдата от брови до подбородка и врезался в кость. Колени солдата подогнулись и он повалился на землю, утаскивая с собой клинок Кемаса.

Чувства мальчика, который смотрел на убитого мечника, представляли собой спутанный комок облегчения, удивления и тошноты. Крики и шум бегущих людей вырвали его из этого полуобморочного состояния. Товарищи легионера, очевидно, услышали звон клинков и торопились выяснить, в чём тут было дело.

Кемас рывком высвободил свой меч и припустил в сторону открытой местности между стеной храма и рощей. Когда он покрыл половину этого расстояния, в след ему полетели стрелы. Он их не видел, но некоторые пролетали настолько близко, что он мог слышать их шипение.

Он припал к одной из дверей для вылазок. Он понял что сверху, с укреплений, на него падал свет от факелов и что несмотря на то, что он удалился от деревьев, теперь он, вероятно, представлял из себя даже лучшую мишень. Он забарабанил в тяжёлую дубовую дверь:

- Это я, Кемас! Впустите меня!

Стрела с треском впилась в дверь. Кемас прижался к проёму продолжая кричать. Всё новые стрелы вгрызались в древесину двери. Какие-то из них отваливались и падали на спину и ноги мальчика.

Затем до его слуха донесся стон задвижек, которые скользили по своим скобам. Он посмотрел в эту сторону и увидел что дверь приоткрылась ровно на столько, чтобы туда мог юркнуть один единственный человек. Он поспешил ввинтиться в проход и маленький проём захлопнулся за ним.

Находясь под обстрелом, он не мог думать ни о чём, кроме этого и чувствовал головокружительную радость от того, что ушёл от этой опасности без единой царапины. Затем он увидел на хмурые лица своих спасителей и обнажённое оружие в их руках.

- Дай сюда меч, - сказал Зоритар. Этот человек с длинным, узким лицом и сломанным носом, был одним из наставников Огненных Драконов, печально известный своей строгостью к обучаемым им юнцам. Его выражение лица и тон были сродни холодной стали.

Кемас передал своё оружие рукоятью вперёд.

- Мне нужно поговорить с Мастером Ратотом-Ди. Это важно.

- Об этом не переживай, - сказал Зоритар. – Он тоже захочет с тобой побеседовать.

Новые захватчики Кемаса проводили его в зал, где высший жрец распоряжался храмом в мирное время и где он и теперь занимал почётное место в военном совете. Однако боевого опыта у него не было и таким образом именно Ратот-Ди был тем человеком, которого назначили руководить обороной храма.

Командир Огненных Драконов выглядел слишком старым и хрупким для своей миссии или для любой другой обязанности, выходящей за рамки засыпания у камина. Но его бледно-серые глаза под белыми кустистыми бровями, были ясными и зоркими, и он носил свой жёлто-оранжевый нагрудник так, словно он весил не больше шерстяного свитера.

В течении какого-то времени он изучал лицо Кемаса, затем сказал:

- Убежать от битвы было преступлением, а вернуться сюда – глупостью.

- Он улепётывал от людей аутарха, - сказал Зоритар. – Они преследовали его и ему, очевидно, было больше некуда бежать.

Кемас проглотил комок.

- Со всем моим уважением, Мастера, это не правда. Точнее правда, но не совсем. Есть тут кое-что ещё. Я вернулся, чтобы принести вам это.

Сказав так он протянул письмо Барериса.

Ратот-Ди, бормоча и водя пальцем по строчкам, прочитал письмо. С каждым новым предложением его лицо мрачнело.

- Здесь говорится, что аутарх знает всё о храме, включая и то, какая секция северной стены не подлежит ремонту.

Кемас глубоко вдохнул:

- Да, Мастер. Меня пытали и я сказал им.

Он мог бы впасть в дальнейшие разъяснения, что магия заставила его заговорить, но в конечном итоге он чувствовал, что это не даст ему ничего, кроме презрения.

Зоритар зарычал:

- Я не удивлён. Ты уже показал себя трусом. – Он повернулся к Ратоту-Ди. – Может, мы можем усилить оборону стены.

- Мастер, - сказал Кемас, - если вы прочтёте дальше, вы увидите, что разведчик из Легиона Грифона считает, что самой выигрышной стратегией нашего действия будет позволить аутарху осуществить его план, а затем обернуть его против него же.

Ратот-Ди прочитал письмо до конца и хмыкнул:

- Что же, в этом есть смысл.

Командир объяснил идею Барериса. Зоритар нахмурился:

- Мы и слыхом никогда не слыхивали об этом Анскулде и мы не знаем, можем ли мы верить хоть слову. Это может быть уловка.

- Если мне позволят сказать, сир, - вставил один из воинов. – Должен признаться, что я так не думаю. Когда Кемас бежал к храму, я наблюдал со стены. Лучники действительно старались его прикончить. Стали бы они это делать, если бы аутарх хотел чтобы мы получили это письмо?

- Согласен, - сказал Ратот-Ди, - и даже если бы я не был убеждён, то у аутарха в конечном счёте достаточно войска, чтобы рано или поздно взять нас числом. Если мы надеемся защитить наш храм, нам нужен умный и дерзкий план.

Зоритар покачал головой:

- Так вот оно, твоё решение? Поставить всё на одну единственную игру?

- Я думаю, мы должны. – Старик командир повернулся к Кемасу. – Единственным вопросом остаётся, что делать с парнем.

- Он бросил своих товарищей и нарушил данную богам клятву, - сказал Зоритар. – Надо утопить его, как предписывают законы ордена.

- Даже несмотря на то, что рискуя жизнью он вернулся, чтобы принести важные сведения?

- Я не уверен, что он вернулся сюда из-за угрызений совести, - сказал Зоритар, - любви к Коссуту или из-за собственной добродетели. Да и не важно это. Правила есть правила.

- Мастера, - сказал Кемас, - я знаю, какое наказание меня ожидает за то, что я совершил и приму его, если на то будет ваша воля. Но дайте мне, сперва, принять участие в сражении. Вам может пригодиться каждый меч.

- Уж точно не твой, - сказал Зоритар. – Ты убежишь, как и тогда, оставив брешь в линии.

- Может ты и прав, - сказал Ратот-Ди, - но, наверняка мальчик дал нам повод думать, что он нашёл в себе отвагу. Я думаю, что этого достаточно, чтобы мы могли испытать его. Ты хочешь этого, ученик?

Кемас вытянулся в струнку:

- Да.

- Тогда подойди к алтарю Коссута.

Алтарь представлял из себя плиту полированного красного мрамора с высеченными золотыми рунами. Языки жёлтого пламени, шипя, вырывались и установленной поверх чаши. Такие священные огни горели по всему храмовому комплексу и Кемас давно привык к их жару. Но когда он подошёл ближе, казалось, что пламя сейчас охватит его, ибо он знал, что сейчас будет и боялся этого.

- Расположи руку над пламенем, - сказал Ратот-Ди.

Кемас закатал рукав, чтобы убедиться, что он не загорится, а затем сделал то, что ему велели. На какое-то мгновение ему не было больно, но затем жгучая боль охватила его ладонь и основание пальцев и с каждым биением сердца она усиливалась.

Кемасу показалось, что всё должно быть не так. Он поклонялся Коссуту, а его бог и пламя были единым. Но он не был жрецом, а был простым храмовым стражем. Он не мог найти в этой муке состояния транса, за которым могло последовать укрепление духа.

Он убеждал себя, что это не продлится долго, потому что в отличии от Зоритара, Ратот-Ди не был жесток. Но время шло. Боль росла, а старик всё молчал.

В дыму он уловил запах. Это он сам? Его рука готовилась, как окорок ягнёнка?

Было жестоко осознавать, что он мог отдёрнуть руку когда ему угодно и эта агония прекратилась бы. Не важно, что последовало бы за этим, но этой боли больше бы не было. Он напрягал свою волю и мышцы, чтобы прогнать этот соблазн прочь.

Пока его не схватили и не оттащили прочь от пламени. Он посмотрел по сторонам и увидел, что двое знакомых ему воинов держат его.

- Я сказал, что ты можешь остановиться, - сказал Ратот-Ди, - но ты так был сосредоточен на том, чтобы не двигаться, что не слышал меня.

Кемас вдохнул. Его рука болела.

- Значит я прошёл испытание?

- Да, - сказал Ратот-Ди. Затем его взгляд перешёл на Зоритара. – Вы не согласны со мной?

Зоритар нахмурился и нехотя согласился с командиром.

Успокоившись, Кемас осмотрел свою руку. Это была не почерневшая культя, которую он боялся увидеть, а мозаика из красной кожи и волдырей.

- Я держал над огнём левую руку, чтобы я всё ещё мог пользоваться мечом. Но я не смогу стрелять из лука.

- Не торопись с выводами, - сказал высший жрец.- Если есть что-то, с чем жрецы Коссута справляются на ура – это лечение ожогов.

Жрец произнёс над рукой Кемаса молитвы, смазал её пахучей мазью и завернул в льняные повязки. На другой день конечность хоть и болела, но эта боль была достаточно терпимой, чтобы юноша мог приготовиться к грядущей битве.

К его облегчению, остальные Огненные Драконы приняли его без оскорблений и возражений. Очевидно, что большая часть верила, что он достоин того, чтобы вернуть своё место.

Он спрашивал себя, а не ошиблись ли они. Он дрался с патрульным и убил его, но это заняло всего лишь мгновение. К тому же его пришпорило отчаяние, а тренировки направили его руку. Он даже не понял что произошло. Он выдержал жар огня, но сейчас он осознал, что хоть это и казалось вечностью, однако длилось несколько мгновений. Это совершенно не значило, что он воистину нашёл в себе отвагу пройти через настоящую битву.

Как и предупреждал Барерис, войско аутарха подошло к стенам до рассвета. Трубы во всём храмовом комплексе раструбили тревогу и Кемас поспешил занять своё место на стене.

Когда он, прищурившись, выглянул через парапет, оказалось, что вся армия аутарха выстроилась в боевой порядок перед главными воротами. Должно быть его волшебники создали некоторое количество иллюзий, чтобы усилить впечатление. Да и тьма делала своё дело.

В любом случае Кемаса успокаивала мысль о том, что он смотрел не на хорошо организованную армию, а на будущих жертв диверсии. Да, его всё ещё могли убить, но на какое-то мгновение опасность казалась ему ограниченной и приемлемой. Он достал стрелу, наложил на тетиву, натянул лук и выбрав мрачную фигуру внизу, которая послужит ему целью, выстрелил.

Он долго продолжал в этом духе, выпуская стрелы и прячась за парапет всякий раз, когда казалось, что какой-то лучник или арбалетчик внизу собирается его продырявить. Дважды штурмовые лестницы ударялись о парапет, но не рядом с ним, и защитники храма, которые были поблизости, быстро скидывали их вниз.

Затем, на стене, в плаще и со своим треугольным щитом, украшенными изображением неудержимого огнедышащего дракона – символа их ордена, - появился Зоритар. Нахмурив брови он подошёл к Кемасу.

- Ратот-Ди думает, что реальная битва вот-вот начнётся. Иди к тем, кто будет в первых рядах.

Кемас проглотил ком:

- Я?

Зоритар хмыкнул:

- Конечно ты. Мы же постановили, что ты бесстрашный герой, помнишь? А теперь пошевеливайся!

Воитель отправился дальше. Он, без сомнения, решал, кого ещё можно было забрать со стены так, чтобы враг не догадался, что его намерения известны.

Кемас поспешил спуститься по лестнице, пробежал через храмовую площадь и нашёл где встать. После, всё, что ему нужно было делать – это ждать. Он напрягся, ожидая какого-нибудь знака, что атака начинается.

Он так его и не услышал. Просто прогнившая секция северной стены взорвалась и мужчины пригнулись, отворачиваясь и защищая свои глаза от летящих осколков. По словам Барериса, волшебники аутарха не были особенно могучими, но даже их способностей с лихвой хватило на эту разрушающуюся кладку.

Атакующие воины завопили, словно баньши и земля завибрировала от бегущих ног. Отряды аутарха намеревались проникнуть в пролом до того, как их противники имели бы возможность оправиться от потрясения и приготовиться к защите.

И только уже там, пытаясь нащупать дорогу среди мрака и вздымающейся удушливой пыли, они поняли, что их враги совсем не были удивлены. Огненные Драконы ожидали, что они появятся именно там и именно тогда и потратили весь день на то, чтобы превратить этот участок в бойню. Тележки, кучи кирпича, скамьи и что угодно ещё, что можно было использовать в качестве баррикад, было принесено, привезено и притащено со всего комплекса, ряды щитоносцев стояли полностью готовые к побоищу. По двум сторонам пролома и на ближайших крышах расположились лучники.

Жрецы Коссута бросали свои мощнейшие заклинания и ряды противника исчезли в огненных волнах. Лучники стреляли. Кемас поймал себя на том, что он накладывал стрелу, натягивал лук и отправлял снаряд в полёт со всей возможной скоростью. Он заставил себя замедлиться и целиться.

Хотя это и едва ли был необходимостью. Солдаты аутарха так тесно толпились в проёме, что практически любая, пущенная в ту сторону, стрела находила свою цель. Летящих в них поток снарядов и заклинаний был настолько разрушителен, что первым импульсом атакующих было развернуться и спасаться бегством.

Но они не могли. У них всё ещё были товарищи, которые и не подозревали о разворачивающейся в нескольких ярдах перед ними резьбе и рвались в брешь, толкая их внутрь.

Их сержанты и офицеры это поняли, как и то, что единственным путём из ловушки был путь вперёд. Они выкрикнули команды и солдаты устремились к баррикадам.

Кемас бросил лук и выхватил меч как раз вовремя, чтобы парировать удар копья. Огненный Дракон слева от него взмахнул своей палицей и размозжил копейщику череп.

Несколькими мгновениями позже, Кемас вернул оказанную ему услугу, отправив к богам топорщика, который сильно теснил его товарища. Вверх и вниз, по всем трём сторонам баррикад ревущие и кричащие мужчины устремлялись наверх, натыкались на сталь и падали замертво.

Настал момент, когда у Кемаса уже не было противника, до которого он мог бы дотянуться. И тогда, тяжело дыша и вытирая щипающий глаза пот, он увидел Барериса.

Верный своему слову бард сражался в одиночку посреди толпы врагов. Его меч был в крови от кончика до рукояти, а его тело обволакивало что-то вроде тумана. Эта дымка без сомнения делала его более сложной мишенью и служила доказательством того, что не настолько уж и суицидальными были его намерения. Но это, наверняка, не могло защитить его от наступающих со всех сторон противников и он был уверен, что его убьют.

Но потом, находящиеся перед ним противники замешкались, словно боясь вступить в бой. Должно быть, это тоже было результатом его песен. Он побежал на них и они разбежались. Этот сверхъестественный ужас, должно быть, не распространился на противников по бокам и позади него. Они атаковали, но промахнулись. Бард достиг одной из баррикад и узнав в нём союзника, Огненные Драконы помогли ему перебраться на другую сторону.

В этот момент, уголком своего глаза он заметил какое-то движение, что напомнило ему, что и его собственная безопасность не была делом решённым. Он поспешно обратил свой взор в ту сторону и увидел плетущихся к нему зомби.

С того момента как стена рухнула и до нынешнего, он не был напуган. Возможно, у него просто не было времени даже подумать о том, чтобы испугаться. Но теперь, казалось что та короткая передышка, отступила и первозданный ужас снова потянулся к его сердцу, чтобы сжать его холодными пальцами. А может быть дело было просто в иссушенных и гниющий лицах живых мертвецов, которые заставляли его внутренности болезненно сжиматься.

Он напомнил себе то, о чём говорил ему Барерис. Живой воин может уничтожить зомби. Надо просто порубить его на куски.

Где-то наверху жрец прочитал молитву и трое зомби загорелись ещё до того, как они дошли до баррикад. К сожалению, существо, шатаясь бредущее к Кемасу, не было одним из них.

Зомби двигался медленно и это давало мальчику возможность атаковать первым. Его меч глубоко вошёл в шею мертвеца. Будь он жив, удар убил бы его, но его чёрные, иссушенные губы даже не скривились в гримасу и он не дрогнул. Воняя разложением, существо подняло над головой топор и сделало неуклюжий но сильный удар. Кемас уклонился в сторону, уберегая свою голову от перспективы быть расколотой надвое.

Мальчик потянул клинок, но клинок не поддался, застряв возможно меж двух позвонков. С головой болтающейся на плечах, мертвец занёс топор для новой попытки. Кемас схватился за рукоять двумя руками. Он дёрнул изо всех сил и меч высвободился.

Он ударил по одной из поднятых рук чудовища. Его меч отрубил пальцы и топор выпал из рук мертвеца. Кемас снова нанёс удар по шее и в этот раз он вошёл глубже. Существо опрокинулось вперёд и повисло на баррикаде. Кемас медлил, не желая дотрагиваться до мерзкого существа, но это нужно было сделать, так что он взял зомби за плечо и столкнул на землю. Только тогда он почувствовал волну восторга от того, что он всё-таки справился.

Он начал улыбаться. А затем, ссутулившись, размахивая своими кишками-шупальцами, среди отрядов аутарха появился вайлвихт. Несмотря на давку, легионеры посторонились, чтобы пропустить его.

Запавшие глаза нежити загорелись ярче, а клыкастый рот оскалился. Существо вытянуло свою узловатую руку с длинными пальцами и с кончиков зазубренных когтей вылетели лучи тьмы. Они захлестнули часть баррикады и люди, которые попали под их воздействие, повалились, заживо разлагаясь.

Жрецы произнесли заклинания. Вокруг вайлвихта вспыхнуло пламя, но тут же погасло, не нанеся ему вреда. Лучники тоже открыли огонь. Некоторые снаряды пронзили кожу мертвеца, но казалось, будто он этого и не заметил.

Он снова протянул руку. Ещё одна волна теней прокатилась по рядам защитников. Тем временем один из воинов, убитых предыдущей атакой неуклюже сел на колени, обхватил руками ноги живого человека и погрузил зубы в его бедро. Ещё один мёртвый Огненный Дракон поднялся с земли.

Кемас понял, что если стрелы и заклинания не работали, кто-то должен был подобраться ближе к вайлвихту и порубить его на части. Иначе он так и будет посылать свои волны смерти, убивая Огненных Драконов и превращая павших в своих мёртвых рабов, пока выжившие уже будут не в состоянии удерживать баррикады. К сожалению, всё выглядело так, будто даже храбрейшие защитники храма боялись приблизиться к существу.

Однако Кемас забыл о мужчине, который, казалось, не беспокоился о собственной шкуре. Барерис перескочил через баррикаду и понёсся к вайлвихту.

Если бы живые солдаты аутарха захотели, они могли бы преградить барду дорогу, окружить его и убить. Но, возможно, они и сами боялись слишком близко приближаться к вайлвихту или, тоже нельзя исключить, были уверенны, что существо достаточно сильно. Так что они сконцентрировались на защитниках храма.

Вайлвихт бросил волну тьмы. Барерис прыгнул в сторону и клубящаяся тень промахнулась. Он крикнул. Раздался хлопок, громкий и пугающий, словно удар грома и крик барда разорвал покрытую проказой кожу нежити, которая зашаталась. Бард подбежал и ударил мечом в туловище чудовища.

В то же время, кто-то среди рядов противников крикнул команду и они снова кинулись на баррикады. Кемасу казалось, что теперь они не атаковали с прежней яростью. Теперь, когда их владыка ввёл в игру своё самое ужасное оружие, они ожидали, что ход битвы переломится и не видели смысла излишне рисковать, ведь чудовище и так сделает своё дело.

Но всё же их атака была достаточно плотной, чтобы на протяжении долгого времени у Кемаса совершенно не было времени смотреть куда-то кроме как на врагов перед ним. Наконец, волна схлынула и он обернулся на Барериса. То, что он увидел, заставило его затаить дыхание.

В первые моменты дуэли всё выглядело так, что Барерис был с монстром на равных. Может быть, так оно и было на самом деле, но если и так, то Леди Удачи отвернулась от него. Он нетвёрдо стоял на ногах, а меч переложил в другую руку, так как его ведущая рука плетью болталась у него сбоку – разорванная и бесполезная. Казалось, что щупальца чудовища вонзили свои зубы под и над его локтем и, вырвавшись, он только усугубил эти раны.

В отместку Барерис нанёс больше, чем одну глубокую рану, но это никак не отражалось на том, как монстр набрасывался на врага, атаковал его и кружил вокруг. Нанесённые ему порезы не кровоточили и, казалось, доставляли ему не больше проблем, чем заклинания или стрелы, торчащие из его плоти как колючки дикообраза.

Существо наседало, его когтистые руки жаждали рвать живую плоть, а кишки бросались, словно змеи. Барерис низко пригнулся и попытался отрубить вайлвихту ногу. Он смог нанести удар, но не смог сделать порез достаточно глубоким, чтобы монстр упал. Существо увернулось и моментально начало атаку по новой. Оно схватило меч своими пальцами, позволяя стали погрузиться глубже, чтобы иммобилизовать оружие и потянулось к наезднику на гриффонах своими щупальцами. Кольца острых клыков на их концах широко распахнулись.

Барерис мгновенно сделал усилие, чтобы вырвать клинок, но его левая рука не была достаточно сильной. Он выпустил рукоять и упал назад, чтобы избежать щупалец. Поднявшись на ноги, он вынул из-за голенища кинжал.

Вайлвихт посмотрел на более короткий клинок и его зубастая пасть растянулась шире. Он знал, что у Барериса больше не было шансов на победу. Во всяком случае, не в одиночку. Если только кто-либо из Огненных Драконов не будет занят с другими противниками и найдёт храбрость выступить против этого монстра, чтобы помочь барду.

Очевидно, что никто не ожидал от Кемаса такого поступка. Он был всего лишь учеником. Мальчишкой. Он и так сделал уже всё, чего можно было ждать от человека, находящегося в своём уме.

Хотя если он дрогнет теперь, позволит страху снова парализовать его, то все его свершения – убийство часового, удержание руки над огнём и всё остальное – окажутся напрасными. Люди аутарха уничтожат Огненных Драконов и жрецов точно также, если бы Кемас никогда не нашёл в себе отваги вернуться. И каким-то образом, эта мысль была невыносимой.

Он оставил своё место на баррикаде и спешно стал пробираться позади всё ещё сражавшихся товарищей. Ему нужно было оказаться прямо перед Барерисом и вайлвхтом, чтобы другие противники не могли его задержать.

Когда он забрался на баррикаду, всё это показалось ему сном, чем-то не имеющим отношения к реальности. Может быть, так его разум пытался побороть ужас.

Он побежал на вайлвихта. Чудовище посмотрело в его сторону и кинулось к Барерису. Очевидно, оно рассчитывало прикончить своего раненного оппонента прежде, чем второй противник покроет разделявшую их дистанцию

У него могло бы и получиться, потому, что Барерис споткнулся. Но один из храмовых жрецов, который всё ещё был жив и который сохранил ещё какие-то остатки божественных сил, выбрал этот момент, чтобы снова послать огненный смерч к ногам вайлвихта. Как и прежде, пламя рассеялось, не причинив нежити вреда, но атака на мгновение замедлила чудовище. Кемасу этого времени оказалось достаточно, чтобы забежать монстру за спину.

Надеясь разрубить позвоночник вайлвихта, мальчик атаковал его в спину. Он глубоко вспорол шкуру монстра, но это не помешало ему начать поворачиваться в сторону Кемаса.

Он мог бы и дальше пытаться наносить ему раны, как это уже неоднократно сделал Барерис, но внезапно ему на ум пришла другая тактика. Он бросил свой меч в направлении барда – даже раненный, с искалеченной ведущей рукой, он управлялся с мечом не хуже, а то и лучше, чем он – а сам запрыгнул чудовищу на спину. Из-за такого плотного контакта с мертвецом ноздри мальчика наполнились вонью разложения, а рот горечью.

Он впился пальцами в глаза вайлвихта и выковырял оттуда холодное желе.

Монстра вытянулся, покачнулся и поднял руку. Тьма сочилась с его когтей. Кемас схватил его холодное и влажное запястье, чтобы не дать ему выпустить волну теней себе в лицо.

Но он не мог защититься от всех его атак. Для такого у него не хватало рук. Его кишки щупальца, выгнувшись, потянулись к нему, жаля своими кольцами клыков.

Барерис подбежал с мечом Кемаса в руках. Он яростно и без устали рубил и колол чудище, которое, будучи ослеплённым, не могло ни парировать, ни уклониться. Удары стали производить куда более действенный эффект.

Барерис рубанул монстра по коленям. Чудище завалилось вперёд и Кемас откатился в сторону. Бард размозжил череп вайлвихта на кусочки и тот перестал двигаться.

Кемас чувствовал себя опустошённым и не мог сделать ничего, кроме как встать и, хрипло дыша, смотреть на убитого монстра. Барерис же тотчас развернулся, внимательно отыскивая другие угрозы.

Но ему не о чем было беспокоиться. Пока они сражались с вайлвихтом, их товарищи удержали баррикады, не уступив их оставшимся слугам аутарха и выглядело так, что гибель их призрачного чемпиона сильно поубавила у них желания драться. Они отхлынули от баррикад Огненных Драконов и кто-то крикнул: - Отступаем! - Воины повернулись и поспешили к бреши.

Защитники не пытались им препятствовать. Кемас пытался понять, а не потому ли, что они были слишком истощены, чтобы заставить себя сделать хотя бы один лишний удар. О, Великое Пламя, касательно него эта догадка была верной.

В оставшуюся часть ночи он чувствовал себя ещё более усталым. Жрецы позаботились о раненых, зажгли погребальные костры, а Огненные Драконы позаботились о том, чтобы максимально, насколько позволяла дыра в стене, обезопасить комплекс. Когда каждый человек в крепости получил горячее питание, Ратот-Ди послал за ним. Когда он вошёл до холла хозяев храма, то он был рад своей слабости, вероятно из-за приносимого ей эффекта онемения, который не давал ему чувствовать что-либо ещё. Барерис, стоя с болтающейся на перевязи рукой, беседовал с офицерами храма.

- Мы победили, - сказал высший жрец, с намёком на совершенно несвойственную ему раздражительность. – Если нам теперь нужно покинуть храм, то ради чего мы бились?

- Но это необходимо, - сказал Барерис. – Вы прогнали ручную армию аутарха. Однако, когда Инвари Метрон пошлёт сюда настоящую армию, вы не выстоите.

- Он прав, - сказал Ратот-Ди. – Нужно собрать реликвии, сокровища и священные писания и как можно скорее выметаться. – Он улыбнулся. – Не принимайте это так близко к сердцу, Господин. Похоже, что у Огненного Владыки есть для нас работёнка на юге.

Кемас решил, что он подошёл достаточно близко, чтобы поклониться.

- Сир, я прибыл, чтобы узреть ваше правосудие.

Барерис нахмурился.

- Я убеждён, что мальчик доказал свою полезность. Глупо будет его наказывать.

- Спасибо, что молвите за меня слово, - сказал Кемас, - но, прошу вас, не нужно. Сейчас решение за Огненными Драконами и моим командиром.

Ратот-Ди улыбнулся.

- Да, оно за мной. И правила говорят, что дезертир должен умереть. Но мне видится, что он уже умер. Божественный огонь сжёг в тебе всё недостойное, а то, что осталось, заставил сиять ярче. И для меня этого довольно.

Кемас вздохнул и почувствовал, как от облегчения его мышцы стали ватными. Он не был невосприимчив к чувствам, особенно к страху, но, внезапно, он осознал как же сильно ему хотелось жить.

Сидя на спине своего грифона, в сопровождении своего призрачного спутника Миррора, Барерис выискивал угрозы на пути двигающихся на юг слуг Коссута. Кемас неоднократно пытался подружиться с бардом но тот всегда был отчуждённым и молчаливым. Всё, что ему оставалось – это молиться, что как и он сам с помощью Барериса смог найти свой путь к верности, так и светловолосый бард в один день сможет отыскать в себе лекарство от терзавшей его душевной боли.