Королевства Войны

БЕГИ, ПРОНЫРА Лиза Смедман

Проныра умирал. И умирал он ощущая вонь.

Он ненавидел это.

Его ненависть начиналась с желтой пыльцы, которая медленными кругами витала вокруг него, пока он висел привязанный горизонтально, почти у самой земли. Деревья-вонючки были снова в цвету, наполняя воздух омерзительным запахом кошачьей мочи. Как бы он хотел иметь возможность пошевелить хотя бы одной рукой, чтобы потереть свои зудящие и слезящиеся глаза. Пыльца оседала в прядях его бороды и щекотала нос, словно раздутый ветром молотый перец, затрудняя дыхание.

Ну хоть запаха крови он не чувствовал.

Чья-то рука схватила его за чёлку и дернула вверх. Жрец Призрачных хафлингов, с замазанным краской из черепов лицом, известный лишь под именем «Зверь», осмотрел начертанный на лбу Проныры символ, блокирующий магию. Шкура лютого волка покрывала голову и плечи жреца; лапы бывшего хищника болтались в такт движениям клирика на уровне его груди. Стекающий пот проделал дорожки в забрызгавшей его тело и запекшейся крови.

Зверь жестом показал на шесть установленных в ряд шестов с насаженными на них трофеями – головами.

- Твои воины повержены. Малар забрал их.

Проныра чуть не рассмеялся. Его воины? Он был простым разведчиком – мальчиком на побегушках. Едва ли вояка, даже не сержант.

- Забрал их, да? – небольшая капелька вытекла из носа Проныры, он втянул её обратно, готовясь как следует высморкаться. – Тогда лучше бы ему их отдать. Сильные Сердцем не любят воров; если они поймают этого вашего Малара, то стянут с него штаны и как следует отхлестают.

Он сделал резкий выдох носом, посылая в полёт липкий комок его содержимого, который всего лишь чуть-чуть не долетел до покрытых запёкшейся кровью ног Зверя. Встревоженные частички пыльцы лениво взвились вверх и снова осели.

Глаза Зверя сузились:

- Не смей насмехаться над Владыкой Зверей.

- А то что? – Проныра чихнул, втянул носом воздух. Он немного вывернулся, чтобы взглянуть на удерживающие его запястья и лодыжки ремни. За эти ремни он был подвешен в центре круга из камней в человеческий рост высотой и по форме напоминавших когти. Участки тела, стянутые ремнями сильно нагрелись и утратили всякую чувствительность. – Ах нет, подожди. Не говори, я сам догадаюсь. Меня подвесят в джунглях и оставят там подсушиться, верно? – сказав так он закатил глаза. – Да нет же! Вот я дурень! Вы уже это сделали.

Он высморкался ещё раз и липкий комок приземлился уже совсем рядом с обломанными ногтями на пальцах ног Зверя.

Зверь убрал ногу и сел на корточки, все ещё крепко сжимая чёлку Проныры. Кончики пальцев на руке жреца вытянулись, ногти превратились в звериные когти. У него было зловонное, как у пса, дыхание:

- Посмотри на своих воинов внимательно. Посмотри хорошенько, - изрёк он. – Сегодня ночью ты к ним присоединишься. Вечер Большой Охоты –это единственная причина, почему ты ещё жив. Сегодня мы охотимся.

- Мы? – снова чихнув отозвался Проныра. – Брось, не льсти мне. Впрочем, если тебе всё равно, то на ужин я не останусь.

Зверь обнажил в оскале свои заострённые зубы и зарычал. Он встал, и выпустил из руки волосы Проныры:

- Постарайся порадовать Малара и сделать так, чтобы наша погоня была интересной.

Проныра тряхнул головой, отбрасывая с глаз чёлку:

- И какую фору мне вам дать?

Зверь разразился хохотом. Листья задрожали; птицы испуганно закричали и взлетели, хлопая оранжевыми крыльями:

- Хорошо сказано! Шутка достойная истинного Ловкача.

- Отпусти меня и я выкопаю тебе отличное молодое деревце.

Зверь снова рассмеялся – кажется, даже он знал историю Колдейра и Опрокинутого Дерева.

Это была одна из любимых историй Проныры, из тех, что всегда обеспечивали ему местечко за одним из столов в тавернах Сильных Сердцем. Ловкач Колдейр, замаскировавшись хафлингом, бросил вызов Вапраку – богу огров. По условиям состязания они должны были вынуть из земли дерево, не повредив корней. Вапрак одно за другим вырывал из земли могучие чёрные деревья, разрывая их корни; Колдейр же выкопал самое тоненькое молодое деревце. В результате победы Колдейра, огры были навсегда изгнаны в горы Присевшей Жабы.

Зверь вынул один из своих кинжалов с костяной ручкой из ножен на запястье:

- А ты сильный, для сприггана. – Зубчатая сталь полыхнула красным в багровом свете заходящего солнца, озарявшем погружающиеся в сумерки джунгли. – Посмотрим насколько сильный.

Зверь переступил через упруго натянутый ремень и подошел к ногам Проныры. Подразнивая, он провёл ножом по покрытой жёсткими мозолями ступне.

Проныра напрягся, предчувствуя боль от пореза и последующий за ним поток крови. В воздухе мелькнула сталь. Проныра непроизвольно сжался…

Ремень, удерживавший его левую лодыжку, издав щелчок, лопнул и его стопа неуклюже упала на землю. Пальцами ног он почувствовал уколы тысячи маленьких иголочек, это обозначало, что к ним возвращается чувствительность.

Зверь подошел к другой его ноге:

- Переживи ночь, - в воздухе снова мелькнула сталь, очередной ремень лопнул, и вторая нога Проныры упала на землю, - и я сохраню тебе жизнь – клянусь кровью Малара.

Жрец направился к правой руке Проныры:

- Но если моя Охота загонит тебя в нору раньше, чем взойдёт солнце…

Сверкнувшая сталь снова рассекла кожаный ремень, и Проныра шлёпнулся лицом вниз.

- …ты станешь мясом.

Проныра лежал на земле, с одной рукой всё ещё висящей в воздухе. Он переменил положение и, нащупав, обхватил пальцами ремень примерно на расстоянии длины собственной руки от того места, где он был привязан к его левому запястью. Ещё будучи мальчишкой он научился удушающему захвату и ему случалось опробовать этот трюк на Призрачных хафлингах при похожих условиях, когда, находясь в разведке, он оказывался окружён и ему приходилось пробивать себе путь к свободе. Но использовать его против Зверя, высшего жреца Малара? Проныра мог с тем же успехом опробовать его на самом Повелителе Зверей.

Он подобрал ремень, натянутый между его запястьем и его другой, пока что бесчувственной рукой и подставил его Зверю.

Зверь поднёс клинок к путам:

- Мудрый выбор.

Последний ремень оказался разрезан.

Зверь отступил назад и прорычал какое-то слово. Шкура, которую он носил, срослась с его телом, руки и ноги покрылись длинными волосами. Словно бушующий огонь, магия устремилась вверх по его груди. Из удлинившейся морды раздался рык, уши заострились и переместились на макушку, а глаза стали желто-красными. Тяжело дыша, существо пробежало языком по своим острым собачьим зубам. Лютый волк, в которого превратился жрец, скрестил с Пронырой взгляд полный голода и животной ярости.

- Пока не взойдёт солнце, - прорычал он, - или мясо.

Лютый волк направился прочь, по тропинке, ведущей к опушке, где Призрачные раскинули свою ловушку. К деревне жреца, где Пафпайп, Хвастун, Рубака и Плясун, Обжора и сержант Хедспладс попали в западню, были перебиты и съедены. Зверь лично открыл кровавое пиршество, церемониально разрывая им животы и отрывая огромные куски плоти от каждого солдата, от каждого по очереди, пока Проныра в ужасе наблюдал за этой сценой из своего укрытия, не в силах пошевелиться из-за магической парализующей ловушки, в которую он угодил.

Проныра бросил взгляд на насаженные головы, торчащие из пропитанной кровью почвы и вытер нос тыльной стороной руки. Он взглянул на темнеющие джунгли, задаваясь вопросом, куда же ему бежать. Спрашивая себя, а может ли он бежать вообще. Его ступни горели, словно он только что прошёл через куст парализующих ягод. Он постучал сводом стопы о другую ногу, пытаясь вернуть конечности чувствительность и… чихнул.

Он снова посмотрел на то, что осталось от его отряда и покачал головой, думая о всех переделках в которых им пришлось побывать с тех пор, как он присоединился к армии. Он почти желал, чтобы вместо шести колов там было семь… Почти…

- Вымолите у Тиморы немного удачи для меня, парни. Она мне понадобится.

Проныра зевнул, в то время, как воевода Сильных Сердцем медленно прохаживался вдоль вытянувшихся по струнке солдат. Для Проныры, эти хафлинги, в своих пропитанных воском кожаных жилетах и шлемах, с перекинутыми через спину щитами, выглядели одинаково. Они стояли вытянув перед собой короткие мечи и у каждого, рядом с подсумком для камней, за пояс была заткнута праща.

Воевода Ченд неспешно переходил от одного ряда солдат к другому, то и дело пристально вглядываясь в лица бойцов. Сержант – а принимая во внимание зелёные наручи, которые он носил, Проныра, имел все основания считать его таковым, - точно верный пёс семенил рядом с Чендом, с серьёзным видом кивая в ответ на любую реплику военачальника.

«Я вижу следы ржавчины на твоём мече, солдат», - отчитывал Ченд подчинённых. Или «Этот жилет зашнурован крест-накрест». А иногда «Расчеши волосы на ступне, рядовой».

Проныра от души надеялся, что смотр вскоре завершится. Начался он с долгой и скучной речи воеводы о том, как хафлинги положат конец кровопролитиям Призрачных. Как собравшиеся солдаты «Сильных Сердцем и Легконогих хафлингов, плечом к плечу», избавят Луирен от варварской веры Малара, о том, что жители их деревень снова почувствуют себя в безопасности. О том, как Ченд гордился этой «объединённой армией хин».

Проныра фыркнул. Гордился ли? Ченд, казалось, находил какой-нибудь недостаток у каждого солдата, которого осматривал. Пожалуй, самый придирчивый пастух находил на своих собаках меньше блох, чем военачальник хафлингов промахов у своих подопечных.

Ченд наконец-то добрался до последнего ряда и когда остановился и подошёл к Проныре, вид у него был такой, будто его от души огрели дубиной.

- Сержант Хъюн, - отчеканил воевода, - это что ещё такое?

Сержант вздрогнул, напрягая своё внимание:

- Это спригган, воевода Ченд.

- Я вижу, что он такое, - сказал Ченд, - я хочу знать, что он тут забыл?

Виски сержанта покрылись текущим с них потом:

- Он новый разведчик в отряде Дикий Корень, сир.

- Новый разведчик? – переспросил Ченд сдавленным голосом.

Проныра улыбнулся:

- Ага, - он указал подбородком на меч, на который опирался, - даже собственную железяку приволок.

Проныра практически мог услышать, как окружающие хафлинги, всё еще усердно делавшие вид, что смотрят строго перед собой, со скрипом силились повернуть свои глаза, чтобы посмотреть, что же там творилось.

Сержант нервно прочистил горло:

- Ребята изловили этого сприггана, когда он пытался стянуть кувшин из столовой. К тому времени, как я подоспел, они его раздели и опустили вверх тормашками в чан с элем.

Проныра улыбнулся при упоминании этой истории. Эль был действительно хорош.

- Спригган отделался от парней, наслав на них магический ужас, - продолжил повествование сержант.- Я думал просто прогнать его, но он обмолвился, что пришел прямиком из Мрачной Рощи. Он прошёл прямо через неё в то время, когда там свирепствовала охота Зверя и выжил. Я убедил его, что в сражениях больше чести, чем в бегстве, и что он мог бы стать для нас ценным…

Почувствовав на себе сверлящий, строгий взгляд воеводы сержант запнулся и замолчал.

Ченд снова обратил своё внимание на Проныру, но обращался при этом к сержанту:

- Я разочарован в вашей неспособности к трезвой оценке, Сержант Хъюн, - нос Ченда сделался малиновым. – Спригган в этой армии хин? Да вы посмотрите на него. Этот меч – он отвратительно ржавый! Щита нет. Брюки измазаны чем-то… я уверен, чем-то мерзким. Жилет не подогнан и не зашнурован. А его борода и волосы! Все эти пучки и ленточки просто смешны, не говоря о том, что они грязные. Да и одного запаха этого существа уже достаточно, чтобы мои глаза начали слезиться. Я уверен, что он не мылся уже…

Проныра не дослушал. Это было уже слишком. Воевода мог болтать всё, что ему вздумается о его шёлковом жилете, о его мече, но оскорбление спригганской бороды, было гарантированным способом схлопотать кулаком промеж глаз. Проныра злобно сверкнул глазом на воеводу, который был ростом не выше него и его взгляд остановился на смехотворной коллекции перьев, приколотых к его кожаному жилету.

- А ну слушай сюда, ты, безбородый Петушиный Хвост, - прорычал Проныра, - ты сейчас же извинишься, за то, что сказал про мою бороду, или я…

Рука сержанта взметнулась в воздухе, поспешив запечатать рот Проныры.

- Воевода Ченд, прошу прощения, что этот солдат говорит, хотя его ни о чём не спрашивали. Такое нарушение субординации больше не повторится.

- Да. Не повторится, - процедил Ченд сквозь зубы. Он наклонился вперёд так, что его лицо было на волосок от лица Хъюна. – Избавься от него, - прошипел он.

Ярость захлестнула Проныру, приведя в движение сокрытые в нём магические силы. В мгновение ока его тело увеличилось более чем вдвое, от его обычных размеров, достигнув размеров огра. Его не зашнурованный жилет теперь едва прикрывал мускулистую грудь; брюки туго натянулись вокруг мощных бёдер. Меч, как и хозяин, тоже увеличился в размерах и теперь длины в нём было больше, чем в Ченде роста. Проныра оперся на него, вдавливая острие ещё глубже в землю, и пристально посмотрел на Ченда.

Ченд посмотрел наверх.

Проныра сложил огромную ладонь чашечкой и поднёс её к не менее огромному уху:

- Ты что-то сказал, Петушиный Хвост? Здесь наверху тебя трудно расслышать.

Встревоженные солдаты, стоявшие по сторонам от Проныры, расступились, ломая стройные ряды. Сержант, всё ещё державший на весу руку там, где моментом ранее был рот Проныры, побелел, словно покрытый гримом из черепов Призрачный хафлинг.

Ченд побледнел, но потом всё-таки собрал волю в кулак.

- Сержант Хъюн, - отчеканил он.

-Да, сир!

-Я передумал. Может быть спригган и впрямь будет полезен.

-Сир?

-Этому солдату понадобится униформа. Проследите, чтобы её ему предоставили.

Сержант превратился в средоточие внимания:

-Да, сир! Сию минуту, сир!

Ченд развернулся на каблуках и, приняв важный вид, удалился.

Проныра ухмыльнулся.

Проныра бежал через джунгли вдоль узкой тропы, туда, откуда пришёл его отряд. Он бежал, не заботясь о ямах с шипами или расставленных силках, уповая на то, что кровавое пиршество отвлекло их настолько, что они не пришли в боевую ярость. Пока не началась охота, ему было жизненно необходимо увеличить расстояние между деревней Призрачных и собой настолько, насколько это было возможно.

Через каждые несколько шагов он пошатывался от чиха. Пока он бежал, он тёр потной рукой свой лоб. Символ, который они нарисовали кровью засох и осыпался. Он щёлкнул пальцами, проверяя, вернулась ли его магия; слабое жёлтое пламя взвилось над кончиком его большого пальца. Он стряхнул его.

Проныра остановился, прочистил нос и расставил руки, притягивая магию джунглей. Магия наполнила его, увеличивая его размер. Его голова дотронулась до листьев наверху, его плечи отодвинули ветку и хрустнув, она переломилась от этого не пойми откуда взявшегося напора.

Теперь он был выше; более чем в два раза, чем был моментом ранее. Сильнее, быстрее.

Споры вонючих деревьев пощекотали его нос, и он чихнул.

Даже его чих теперь был мощнее.

Он побежал.

Если бы ему повезло, он мог бы добраться до места их сброса провизии и дать сигнал грифону, чтобы его поскорее забрали отсюда. Он услышал рёв охотничьего рога позади: Призрачные начинали свою охоту.

- Ну хотя бы мне дали фору, - задыхаясь прокомментировал спригган.

В лесу темнело и разбирать дорогу становилось всё сложнее. Что-то схватило его за ногу, и он полетел вверх тормашками. Когда он поднялся, то заметил, что вдоль тропы стояли колья, на которых висела лоза-убийца, которая теперь раскачивалась в воздухе. Её ростки взметнулись в воздух в поисках незадачливого существа, угодившего в её смертоносные тенета. Будь Проныра меньше, лоза бы схватила его, поползла бы вверх до самой шеи и задушила бы его.

Ловушка была грубой, очевидно сделанная так, чтобы её заметили. Проныра бы легко её заметил даже ночью, если бы не должен был бежать. Он снова сделал себя меньше, подобрался ближе к лозе и осторожно снял живую изгородь, росшую сбоку от тропы. Щелкнув пальцами, он зажёг достаточно света, чтобы обнаружить капканы, раскрывшие свои стальные челюсти. Простая уловка: сойдёшь с тропы - наступишь в одну из них, и она начисто оттяпает тебе стопу – ну или почти начисто. В любом случае большой разницы попавшемуся бедолаге уже не будет.

Он слышал волчий вой: жрецы Малара взяли его след. Времени у него было не много. Сильно нагибаясь, чтобы избегать лозы, он отломил ветку. Он использовал её, чтобы переместить три капкана на тропу и закидал их листьями. Жрецы-оборотни передвигаются опираясь на землю четырьмя конечностями и будут торопиться. Если удача ему улыбнётся, то один или двое из них угодят в капканы и больше не смогут его преследовать.

Вой приближался. Проныра вытер нос. Лучше бы ему начать двигаться. Он повернулся и чуть не подпрыгнул от испуга, увидев дриаду, стоявшую на тропе, прямо позади него. Она была обнажена, грудь была небольшой, а кожа имела цвет махагоновой древесины. Тут и там в её волосах торчали мелкие листочки и пахла она как ягодный сироп.

- Хотелось бы мне узнать каковы на вкус эти губки, красотка, да вот боюсь заноз насажаю. К тому же мне пора бежать.

Однако, он не побежал.

Она прикоснулась к нему пальцами, грубыми, как кора и подошла ближе. Звуки её шагов напоминали хруст ветвей. Она заговорила и слова его лились в его сознание, словно жидкий лунный свет.

«Подойди». Одна её рука, шелестя, поднялась и коснулась её груди. «Положи голову сюда. Отдохни».

Проныра вздохнул. Вой становился ближе. Как бы во сне, он спрашивал себя, почему он всё ещё стоит на месте. Он наклонился к дриаде и прижался щекой к её груди; ощущение было такое, будто это нарост на дереве. Звуки приближающих охотников стали глуше, потеряли всякое значение. Он чувствовал, как его руку сдавливают: сильно, словно лоза-убийца, пальцы дриады оплетали его руку. А потом её рука резко вывернулась.

Один из его пальцев сломался; он закричал. Ветка выпала из его руки. Дриада подняла её, нежно, словно младенца прижала к груди и прожгла Проныру злобным взглядом. Проделав это, она бесследно исчезла.

Проныра поднёс к глазам свою правую руку; его правый палец был сломан и торчал под не естественным углом, словно та сломанная ветвь. Он слышал возбуждённый лай на тропе: Охота Малара приближалась. Они были уже слишком близко, чтобы можно было помышлять о бегстве. Проныра дико озирался по сторонам, пытаясь отыскать укрытие, но потом вспомнил про капканы. Даже если бы ему удалось сойти с тропы, волки всё равно бы отыскали его по запаху. Отросток лозы-убийцы скользнул по его макушке и ему пришлось пригнуться, чтобы избежать захвата.

Внезапно передумав, он схватился за лозу левой рукой. Проныра дёрнул. Лоза дёрнула в ответ поднимая его в воздух. Ломая ветки, растение втащило его на самый верх и остановилось как раз тогда, когда на тропе внизу показался первый преследователь. Волк начал смотреть на падающую ветку и… взвыл. Проныра слышал глухой звук захлопывающегося капкана и хруст расщепляемой кости.

Его сломанный палец послал болезненный импульс в знак неуместного в положении его хозяина сочувствия.

Второй волк натолкнулся на первого, сбив того с ног, но к сожалению не наступив ни в одну из двух оставшихся ловушек. Остальная часть стаи остановилась заблаговременно. Самый крупный из волков – Зверь, обнюхал место, где были расставлены ловушки и зарычал.

Проныра, висящий на верху, чувствовал, как лоза-убийца обвивается вокруг его руки и ползёт к шее. Он не осмеливался сорвать её, так как шум листьев, который бы последовал за борьбой, выдал бы его. Если повезёт, то Зверь решит, что он повернул обратно или использовал магию, чтобы скрыться.

Лоза-убийца оплела его шею. Прежде чем она могла бы начать затягиваться, Проныра подсунул под неё свободную руку. Он почти что плакал от боли, потому, что сжимающийся отросток выворачивал его и так сломанный палец и спригган призвал в свою ладонь слабый магический огонь. Лоза отпрянула от жара и ослабила хватку. Другой отросток оплетал его грудь, но с ним Проныра предпочёл не делать ничего.

Лютый волк зарычал на попавшегося в ловушку волка. Более низкий в иерархии зверь сжался, затем перевернулся, демонстрируя свой живот. Зверь задрал над ним ногу, в знак презрения, затем развернулся и зубами разорвал его брюхо.

Остальные волки смотрели и в полнейшей тишине наблюдали, как их опозоренный товарищ истекал кровью.

Зверь гавкнул на них, а затем перепрыгнул место, где были спрятаны ловушки. Половина стаи сделала тоже самое, остальные побежали в обратном направлении.

Проныра вздохнул с облегчением. Ещё несколько мгновений и волк внизу будет мёртв и тогда он сможет покинуть укрытие. Но пока он вслушивался в поскуливания умирающего оборотня, он почувствовал, как вонючие споры щекочут его ноздри. Он, как мог, боролся с порывом чихнуть, чувствовал, как его глаза стали влажными и горячими. Он морщил нос, чтобы избавиться от этого ощущения, но всякий раз оно возвращалось. Он душил свой чих и от усилий на его висках проступили капельки пота.

Как-бы там ни было, лоза-убийца выдавила из него: «Ап-чхиии!».

Маленький проблеск пламени, который он поддерживал в своей руке, рядом с шеей взорвался яркой вспышкой света. Пламя даже вспыхнуло в другой его ладони. Лоза убийца отпрянула, разжав свои объятия. Проныра полетел вниз, ломая ветки, отчаянно пытаясь схватиться за одну из них уцелевшей рукой. Он шлёпнулся на тропу, едва избежав одну из сокрытых под листвой ловушек.

Умирающий волк поднял взгляд, увидел Проныру и издал вой, перемешанный с кровавыми хрипами.

Ему вторил вой с двух концов тропы. Охота Малара приняла к сведению новости, что их добыча обнаружена.

Проныра выругался.

Проныра стоял перед домиком на холме, служившим оружейной с мечом в руке. Он наблюдал, как через деревню двигалась радостно распевающая процессия. Большинство хафлингов, нетвёрдой походкой семенящих за жрицами, были под мухой в следствии действия весеннего сыра. Однажды Проныра попробовал из любопытства этот твёрдый белый сыр, на спригганов, как ему показалось, он похожего действия не имел. Да и вкус его не впечатлил. Когда ему хотелось упиться до пены изо рта, он предпочитал старый добрый эль.

Как бы там ни было, сегодня ему было необходимо сохранять трезвость ума. Хоть хафлинги и были навеселе, но если бы Проныра стал мешкать, кто-то наверняка заметит, что дверь в оружейную осталась без присмотра.

Он сверлил взглядом возглавлявшую процессию жрицу, пытаясь понять, сколько же нужно жрать, чтобы так раздобреть. Её светлые волосы были распущены – верный признак распутной девки – а в ширь она была практически такой же как в рост, такая широкая, что не шла, а переваливалась. В одной её руке был щит, а в другой плетённый рог изобилия. Каждые несколько шагов она встряхивала рог и выбрасывала в воздух фонтан из виноградин. Хафлинги шедшие сзади радовались и смеялись, пытаясь поймать эти виноградины в рот.

-Красотка, правда? – сказал кто-то позади Проныры.

Спригган обернулся и увидел, как к нему подошел один из членов его отряда – он никогда не мог отличить одного от другого, уж не говоря о том, чтобы запомнить их имена. Он понял кто это, лишь когда хафлинг достал трубку из кармана жилета. Пафпайп – единственный из отряда, кто не морщил нос и не жаловался на запах, когда Проныра был поблизости. Спригган надеялся, что он не станет докучать ему слишком долго.

Пафпайп указал погрызенным концом трубки на возглавлявшую процессию жрицу:

- Я ухаживаю за ней, - признался хафлинг.

Проныра посмотрел на жрицу ещё раз, пытаясь найти в ней хоть что-то привлекательное.

Пафпайп долго пожирал свою пассию глазами:

- Когда весенний фестиваль кончится, я собираюсь попросить Уиломету оплести со мной ветвь.

Проныра фыркнул:

-Убедись, что на конце этой ветви нет силков.

Пафпайп засмеялся.

Проныра вспомнил их первый патруль – как Плясун был вне себя, когда он проигнорировал предупреждение сержанта и пнул в сторону ветку. В следующее мгновение он обнаружил себя летящим вверх, ногами вперёд. Остальные участники отряда от души посмеялись, ловя монеты просыпавшиеся из его карманов, пока Хэдспладс не нашёл лежащий рядом заострённый кол. Милостью Тиморы, какая-то древесная крыса перегрызла растяжку, за которую он был привязан к ветке сверху; иначе Плясун оказался бы нанизанным на этот кол.

- Ты б с этим не тянул, - продолжал Проныра, пытаясь спровадить Пафпайпа. – Никогда не знаешь, когда они снова отправят нас в патруль.

- Патруль? Во время весеннего фестиваля? Маловероятно! – Пафпайп хмуро глянул в раструб своей трубки и вырвал пучок жёсткой травы, чтобы прочистить его. Он попытался продеть его в раструб, но не смог и отказался от этой затеи. Он достал мешочек c табаком и набил трубку, вырезанную в форме рога изобилия. Держа в зубах трубку, Пафпайп устремил на Проныру полный надежды взгляд.

Проныра щелкнул пальцами и поджог трубку. Хафлинг начал было рассыпаться в благодарностях, но Проныра перебил его:

-Эй, смотри! Они несут бокту.

Пафпайп повернулся так быстро, что едва не свалился. Он облизнулся при виде блюд, до верху нагруженных выпечкой с фруктовой начинкой. Забыв даже попрощаться, Пафпайп кинулся за угощением, оставляя на пути своего следования шлейф сладко пахнущего дымка.

Проныра покачал головой. Принимая в расчёт то, с каким усердие Пафпайп ел, к концу трёхдневного фестиваля он должен был догнать в объёмах свою суженную.

Проныра вытер пот со лба и снова встал в позу, подобающую для стража. Теперь, когда сезон дождей был позади, погода была жаркая. Скоро разлившиеся реки и липкие от грязи склоны гор уступят место жаре, от которой мозг превращался в жаркое и ежегодному месячному цветению деревьев-вонючек. Тогда-то и начнутся мучения Проныры. Исцеляющие снадобья помогут ему облегчить насморк, но не более; потребовался бы запас целой армии, чтобы помочь ему пережить сезон спор.

В конце концов, процессия скрылась из виду. Проныра открыл дверь позади себя и быстро проскользнув внутрь закрыл её на засов. Внутри оружейной царила освежающая прохлада, но было темно. Он убрал меч в ножны и стал ждать, пока его глаза привыкнут.

Он осмотрелся. Кругом было оружие: пращи и мешочки с камнями были развешены по стенам, мечи в ножнах стояли в стойках, кинжалы всех размеров были аккуратно выложены рядами на столешницах. Щиты, выстроившись словно обеденные тарелки, облокачивались на стены. Плащи-хамелеоны, предназначенные для стрелков и видимые не больше, чем тени, свешивались с балок.

Проныра направился к трём укреплённым сундукам в конце оружейной. Несколько поворотов его отмычки и смехотворно простой замок первого из них был открыт. Проныра откинул крышку и увидел дюжины стеклянных флакончиков размером с палец - отвратительные на вкус зелья невидимости, используемые в патрулях, кроме того маленькие мешочки магической пыли, используемые для сокрытия тайников. Ценные, но их легко стащить и будучи в патруле. И даже ни намёка на исцеляющее зелье. Смысла тратить время на этот сундук не было. Он закрыл крышку, снова запер замок и перешёл к следующему сундуку.

Этот сундук был поинтереснее. Он заключал в себе некоторое количество мешочков, которые, судя по громыханию, когда он их ткнул, заключали в себе драгоценные камни.

Похоже, что интендант предвидел воровство: чёрный бриллиант лежал не самом верхнем мешочке. Проныра не собирался клевать на эту приманку, ибо он знал, откуда этот камень. Его нашёл Плясун, во время одного из самых первых патрулей их отряда – так он и заработал свою кличку. Он нашёл камень лежащим посредине покинутой вражеской деревни и на все лады стал благодарить Тимору за ниспосланную ему «удачу».

Оказалось, что бриллиант был проклят. Тяжёлый словно ядро, он перевешивал Плясуна так, что он едва мог оторвать ногу от земли. Он пробовал выбросить его, но он раз за разом появлялся у него в кармане. Потребовалась помощь жрицы, чтобы избавить его от этой вещицы.

Тщательно избегая бриллианта, Проныра подобрал мешочек. Он уже хотел заглянуть внутрь, как снаружи раздался какой-то гул: крики предостережения, стремительно превращались в крики боли и гнева. Прозвучала тревога: деревня была атакована.

Проныра проклял свой злой рок. Он месяцами ждал весеннего фестиваля – это было единственное время, когда никто кроме него не хотел нести караульную службу. Теперь возможность набить карманы была упущена. Скоро сюда ворвутся солдаты, чтобы вооружиться. Он бросил полный жадности взгляд на остальные мешочки, но решил, что один – лучше, чем ничего. Он захлопнул сундук и кинулся к двери.

Он открыл её и перед ним открылась картина истинного хаоса. Враги были повсюду. Призрачные хафлинги с лицами выбеленными боевой раскраской, истребляли безоружных участников праздника. Жрецы Малара, с рыком певшие свою песнь крови и разрушения представляли собой устрашающую смесь хафлингов и диких зверей, со своим оружием, превратившимся в лапы хищников их джунглей. Они прошли жестокой дугой через жителей деревни, оставляя за собой бездыханные тела. Горстка безоружных солдат пыталась остановить их, но что они могли против вооружённый магией Призрачных? Неожиданная атака стремительно превращалась в резню.

Рука Проныры лежала на мече, но он колебался. Это был не его народ. Он нанимался к ним разведчиком, а не солдатом. Армия снабжала его деньгами, а иногда и возможностью прихватить и чего-нибудь ещё. Однако Сильные Сердцем не платили ему достаточно, чтобы он рисковал своей жизнью в бесполезной…

Что-то ударило его сзади. Он полетел на землю лицом вниз, прямо в грязь. Когти оставили кровавый след на его плече. Зубы щёлкнули в воздухе, в поисках его шеи. Он перевернулся и увидел, что он был сбит с ног огромным ягуаром. Зверь зарычал и его тёплое дыхание веяло свежей кровью.

Проныра закричал.

Магия внутри него взорвалась с силой равной вырвавшемуся из его лёгких воплю. Под действием магического страха, ягуар отпрыгнул назад, прижав уши и припав к земле. Проныра поднялся на ноги, начал пятиться и внезапно осознал, что он уронил мешочек с драгоценными камнями. Он лежал на земле между ним и ягуаром-оборотнем, который хлестал хвостом по земле, собирая храбрость для следующей атаки.

- Хорошая киска, - Проныра сгрёб с земли мешочек. Когти зверя прорвали дырку и когда спригган поднял мешочек, из него выпал драгоценный камушек. Проныра поймал его в полёте, но рассмотрев то, чем оказалась псевдо-драгоценность, осознал свой промах. Он стащил мешочек с огромными кусками смальты. Светящейся смальты – но всё же смальты. Хафлингский покровитель воришек обставил его, как молокососа.

От досады, он с яростным криком швырнул безделушку в ягуара, сопроводив бросок магическим криком раскола, чтобы зверюге мало не показалось.

Внезапно он обнаружил, что летит назад, подброшенный ударной волной от чудовищного взрыва. Он врезался в стену оружейной и соскользнул на землю. В ушах у него звенело. Мимо него, крича, пробежала крестьянка, но Проныра не мог её услышать. В том месте, где припавший к земле ягуар готовился к атаке, теперь был дымящийся кратер. Обрубок хвоста – всё, что осталось от жреца-оборотня – шлёпнулось на землю неподалёку.

- Всего лишь смальта, - прохрипел Проныра, едва слыша свой собственный голос. – Какой-нибудь ребёнок мог бы остаться без пальцев, поигравшись с такими камушками.

Он осознал, что он всё ещё сжимает в руке мешочек с этими камнями и… что звери и жрецы Малара всё ещё атакуют деревню. Призрачнные, вооружённые рукавицами с окровавленными шипами на каждой руке, преследовали солдат. Проныра вскочил на ноги и метнул в них кусочек смальты. Магический разрушительный крик активировал магию и Призрачные исчезли в ужасающей огненной вспышке. Проныра развернулся и метнул ещё камень и ещё один противник исчез во взрыве, сила которого заставила его пошатнуться.

Рука похлопала его по плечу, вспугнув – это был солдат из его отряда – Обжора. Он вытянул руку и крикнул что-то, чего Проныра не мог услышать, но он догадался о чём его просят по праще, которую держал его товарищ. Проныра раскрыл пошире мешочек, а Обжора запустил в него руки достал горсть снарядов. Вооружившись заговорённой смальтой, хафлинг забрался на крышу оружейной.

Поняв, что без его магии, камни так и останутся камнями, пусть и светящимися, Проныра тоже туда взгромоздился. Первые два броска Обжоры улетели за пределы разрушительного крика Проныры, но после того, как безумно жестикулируя, спригган объяснил ему что к чему, они стали эффективной командой. Праща Обжоры раскручивалась и выпускала снаряд за снарядом, в то время, как Проныра поворачивался то туда, то туда, активируя камни. Очень скоро, правда их мешочек опустел, хотя это и не имело теперь значения: жрецы Малара были побеждены, а те, кого еще не разорвало на куски взрывами, уже исчезали в зарослях джунглей.

Уже позже, когда о раненных, в число которых входил и Проныра, позаботились, а мёртвых похоронили, Воевода Ченд самолично явился в деревню, чтобы похвалить сержанта Хедспладса за эту, проявленную его солдатами, инициативу. Обжора и Проныра оба были награждены красным петушиным пёрышком. Продевая пёрышко в люверс на жилете Проныры, Ченд наклонился к сприггану ближе и тихим шепотом сказал:

- Однажды, солдат, ты мне расскажешь, откуда тебе известно командное слово к оружию созданному волшебниками людской расы, оружию, которое должно было быть надёжно сокрыто в закрытом сундуке.

Выпрямившись, уже громче он сказал:

- Вы проявили прекрасную инициативу. Я должен сказать сержанту Хъюну, чтобы он обратил на вас внимание.

Проныра, который моментом ранее обдумывал перспективу опустить руку в жилетный карман воеводы и стянуть оттуда чего-бы он там не нашёл, нервно подёргал себя за бороду:

- Так точно, Сир Воевода!

Когда короткая церемония кончилась, Хедспладс, который почти что светился от гордости, из-за того, что именно он предложил взять сприггана в качестве разведчика, похлопал по плечам Проныру и Обжору и повёл их в кабак, где купил им первую бутылку эля. Проныра сказал тост и отпустил в его сторону шутку. Потом он повернулся к Обжоре, которому нравилось шутить, что он не просто отрастил себе на эле огромное пузо, а сделал это с той целью, чтобы помещать между его складок дополнительный запас камней для пращи. Он хвастался, что это давало ему преимущество, когда противник думал, что он безоружен. Проныра использовал трюк, основанный на ловкости рук, чтобы достать из складок живота Обжоры последний кусочек зачарованной смальты. Все остальные прыгнули в укрытие, когда спригган, небрежно покрутив камушек между пальцев, бросил его к ногам сержанта. После даже Хедспладс от души посмеялся, когда Проныра объяснил ему, что он не взорвётся, пока его не расщепить.

Позднее, этой же ночью, шатаясь, Проныра вернулся к домику на холме, где был размещён его патруль. Он был пьян, как хафлинг с полным брюхом весеннего сыра. По пути, он заприметил Пафпайпа, сидящего на крыльце у двери. Голова хафлинга была опущена; его трубка лежала незажженная на крыльце, позади него. Он либо смотрел на что-то лежащее на его коленях, либо спал. Пошатываясь, Проныра подошёл и тихонько стукнул его кулаком в плечо и протянул ему кружку с элем, о которой он только что вспомнил.

- Эй, Пафпайп, хочешь хлебнуть?

Пафпайп покачал головой:

- Она умерла, - прошептал он. – Сегодня… Они не смогли исцелить её.

Проныра вяло отхлебнул эль и вытер рот обратной стороной ладони:

- О ком ты… - и тогда он увидел, рог изобилия, лежащий у него на коленях. Плетение разорвано и запачкано засохшей кровью.

- Ох, - гордость быстро улетучилась из сприггана. Он поставил кружку с элем, на подоконник и присел на корточки рядом с Пафпайпом. Он побарабанил пальцами по бёдрам, в первый раз в жизни не зная, что сказать. Огоньки вспыхнули на ладонях, и он сжал кулаки, чтобы погасить их.

Пафпайп поднял лицо, его слёзы блестели в лунном свете:

- Уиломета была слишком слаба, чтобы исцелить сама себя. И другие жрицы тоже не могли… - он вздохнул. Слеза скатилась по его пухлому подбородку. – Она была тем, ради чего я сражался, - он обвёл рукой пространство вокруг. – Она и эта деревня. А теперь…

Проныра сильнее стиснул кулаки:

- Теперь ты уйдёшь? – спросил спригган.

Челюсть Пафпайпа сжалась:

- Нет. Теперь у меня ещё больше причин сражаться.

Хафлинг нащупал рукой свою трубку и набил её табаком. Проныра наклонился вперёд и предложил ему огонь.

Пафпайп затянулся и выдохнул длинную и унылую полоску дыма. Разбухшие от слёз глаза встретились с глазами Проныры.

- А почему ты носишь униформу? – спросил хафлинг. – Ты тоже потерял кого-то?

Проныра хотел парировать, мол он не носит униформу: выданные ему брюки, кожаный жилет и шлем были слишком свободными, когда он был в форме сприггана и слишком тесными, когда он увеличивался в размерах. Вместо этого он носил собственную одежду. Но отвечать он не стал и прикусил язык. Он посмотрел вниз, на перо в своём жилете.

- Я делал это, ради заработка. Но после того, что случилось сегодня… - его взгляд переместился на забрызганную кровью стену позади Пафпайпа.

Хафлинг кивнул и сделал ещё одну глубокую затяжку из своей трубки. Красное свечение озарило его лицо:

- Ты один из нас.

Удивлённый, Проныра моргнул. Это было не то, что он имел в виду. Его затуманенные элем мысли теперь витали скорее вокруг соображения, что эта заварушка пустила по ветру его последний шанс разбогатеть и, возможно, теперь настало время покинуть эту «армию хин». Собрать всё своё барахло, которое он способен был унести, и уйти. Но его ноги не подчинялись приказам. Вместо того, чтобы разумно вести его по тропе, ведущей к спригганским землям вечного лета, они привели его обратно на пост.

Проныра встал, вынул пёрышко из люверса на своём жилете и вручил его Пафпайпу.

Хафлинг посмотрел на него непонимающе:

- Что… Но я не…

- Это для Уилометы. Нужно же положить ей на могилку что-то красивое.

Проныра продирался сквозь густой подлесок, проклиная каждую лозу, каждый папоротник и каждый куст, попадавшийся ему на пути. Даже самая зубодробительная полоса препятствий из тех, которые ему приходилось проходить тренируясь с хафлингами, ни на йоту ни могла сравниться с Мрачной Рощей. Он перепрыгивал через брёвна, полз через колючие кустарники, бежал, балансируя на упавших стволах деревьев, взбирался и спускался с утыканных булыжниками склонов. Он даже не мог посчитать, сколько раз ему приходилось менять свой размер, увеличиваясь, когда уму нужно было совершить прыжок и уменьшаясь до нормальных размеров, когда надо было куда-то протиснуться.

Но не смотря на все ухищрения, он слышал, что Охота Малара сидит у него на хвосте. Судя по звуку, они предпочитали поддерживать формы зверей, чтобы иметь возможность отыскать его по запаху. Такой способ преследования в буквальном смысле прижимал их к земле. Проныра подумал, что взобравшись на дерево и двигаясь по веткам, он мог бы от них оторваться.

Но эта идея имела недостаток – она не подходила для тех, у кого сломан палец.

Как бы там ни было, но он всё-таки провернул пару трюков, чтобы замедлить своих преследователей.

Спригган заметил искры в отверстии в почве, которое на поверку оказалось подземной норой парочки электрических ящеров. Он оставил в норе свой ложный след, а её обитателей загнал поглубже с помощью магического страха, с тем расчётом, что оправившись от магического эффекта, разъярённые существа выскочат наружу. Он вернулся по своим следам к ручью, который пересёк ранее и побрёл вверх по течению, улыбаясь своей проделке. Электро-ящеры были не большими животными, но в норе у них почти наверняка была кладка яиц, которую по расчётам Проныры, они должны были яростно охранять. Если повезёт, то они объединят свой заряд, и уложат на месте первого же волка, сунувшего нос к ним в логово.

Немного позже Проныра оставил за спиной большую груду листьев и с ужасом сообразил, что он каким-то чудом пробежал мимо спящего зеленохвата. Он остановился так, чтобы быть вне досягаемости этого плотоядного растения и начал швырять камни в его луковицеобразную голову, чтобы разбудить его. Растение встрепенулось, поднялось на своих, похожих на щупальца, ногах и распахнуло пасть, выбросив облако удушливого кислотного тумана. Если бы жрецы, шедшие по его следу, вдохнули это, они наверняка остались бы довольны этим изысканным букетом. Проныре же оставалось лишь надеяться, что разумное растение будет бодрствовать достаточно долго и обладать подобающим аппетитом, чтобы заживо проглотить одного из них.

А ещё позже Проныра чуть не угодил в овраг с гнилоцветами, вовремя узнав в «колючих кустах», заполняющих овраг группу древообразных существ скучковавшихся вместе. Он снял жилет привязал его к голени кусочком лозы, и схватив здоровой рукой другую лозу, перелез через овраг, волоча жилет за собой по земле. К тому времени, когда он добрался до другого конца, его жилет был утыкан занозами сочащимися ядовитой смолой. Спригган дернул за конец лозы, отвязывая от себя уже никуда не годный предмет одежды.

По уши в грязи, мокрый от пота, с превратившейся в лохмотья бородой, да ещё и нещадно чихающий, шатаясь, он упорно продирался через джунгли. Он умудрился серьёзно вывихнуть свой сломанный палец. Вправляя его, он чуть не потерял сознание от боли и вся кисть его правой руки теперь раздулась. Ему уже было безразлично выживет он или умрёт; он просто хотел лечь и рыдать.

Ещё немного погодя он сказал себе: «Лес становится реже. Почти рассвело. Я могу это сделать».

А сдержит ли Зверь своё слово, если у него получится?

И тогда он услышал звук, который заставил его сердце биться сильнее: крик грифона – знак того, что место сброса припасов было уже совсем близко! Он скрестил пальцы на уцелевшей руке, призывая на себя благоволение Тиморы. Если удача на его стороне, то это как раз груз для его отряда.

Немного погодя он услышал хлопанье могучих крыльев. Он бросился к просвету в зарослях, посмотрел вверх покрасневшими и слезящимися глазами и увидел кружащего в небе крылатого льва. Маленькая точка, находящаяся за его орлиной головой был хафлинг-наездник, а другой точкой, ниже, был небольшой вещмешок, зажатый в передних лапах грифона. Проныра увеличился в размерах и стал безумно размахивать руками, но хафлинг на грифоне не видел его.

Грифон выпустил из когтей свою ношу. Мешок был размером с Проныру и тяжёлым, но благодаря трансмутации падал медленно, паря словно пёрышко развивая за собой шлейф ленты ветроуказателя. Проныра прикинул, куда мог приземлиться груз и сметая всё, на своём пути устремился к заветному месту. В мешке должна была быть еда, свежая вода, камни для пращи, масло для ламп, но для Проныры главным было наличие там целебных снадобий.

Он уже видел мешок впереди: его ветроуказатель зацепился за ветку дерева и теперь раскачивался и вращался вокруг своей оси. Когда действие трансмутации иссякло, к мешку вернулся его нормальный вес и ветка, на которой он висел, хрустнула. Как ни странно, но груз состоял не из одного мешка зацепившегося за дерево – что это за странные штуки?

Целые связки непонятно чего…

На дереве висели не другие мешки, а коконы. Сумка с грузом приземлилась на древо-людоеда.

Проныра услышал, треск: это раскрылся один из коконов. Зародыш дерева размером со сприггана, неистово размахивая руками и ногами, вывалился наружу. Существо глухо ударилось о землю и моментом позже поднялось на ноги, в утреннем жаре его морщинистая пурпурная кожа отдавала паром. Ещё один кокон открылся, а за ним ещё один, выпуская всё новых и новых существ. Спустя буквально несколько мгновений уже десяток таких созданий, качаясь, стоял у основания дерева. Их руки гладили ствол из которого они выпали, оставляя смоляные следы. Эти их действия будто пробудили чудовищное дерево, и оно разверзло огромную пасть.

Проныра проклял своё невезение. Он понимал, что на этот раз, он крепко влип. Зародыши были слишком тупые, чтобы чувствовать страх, и он не мог отогнать их, напугав. Проскользнуть мимо тоже не получится; эти существа могли почувствовать его через любые растения, к которым он прикоснётся. Одна царапина от их острых как щепки пальцев и Проныра провалился бы в глубокий сон. И потом услужливые зародыши скормили бы его дереву-родителю.

-Вот зараза, - пробубнил спригган, когда существа повернулись и заковыляли в его сторону через мучительно медленно светлеющие джунгли. – Время завтрака, а в меню кроме меня ничего и нет.

Он оттянул ветку и стал дожидаться. Как только зародыши подошли в зону поражения, он отпустил свой заряженный снаряд. Ветка выпрыгнула из его рук и сбив ближайшего из них с ног.

Проныра бегом устремился в образовавшуюся в строю существ прореху. Когда он перепрыгивал через зародыша, сбитого на землю, остальные вслепую размахивали своими ядовитыми конечностями, пытаясь зацепить свою потенциальную добычу. Спригган направился к древу-людоеду, на ходу увеличиваясь в размерах. Он врезался плечом в мешок, который от удара закрутился. Проныра юркнул за дерево, а сумка угодила прямо в раскрытую, с заострёнными как щепки клыками пасть дерева. В этот раз Тимора ему благоволила: дерево с жадностью принялось жевать сумку, втягивая её внутрь, но когда оно почувствовало, что вместо крови в его пасть льётся смесь из эля из порванных мехов и горьких на вкус зелий из раздавленных пузырьков, оно выплюнуло её обратно.

По крайней мере, теперь сумка была открыта.

Проныра обежал дерево кругом, увлекая преследовавших его зародышей за собой в задорный хоровод. На бегу он подхватил один из пузырьков с белой пробкой, выплюнутых деревом, вырвал зубами пробку и влил в себя содержимое. Он вздохнул от облегчения, чувствуя, как его палец исцеляется и ухмыльнулся, когда его глаза перестали зудеть, а нос прочистился.

Делая второй круг вокруг дерева, он с надеждой искал среди разбросанного снаряжения пузырёк с голубой коркой – этот было зелье исчезновения, выпив которое он бы смог бежать не оставляя следов или запаха. Если бы только ему добраться до него, а потом удрать, Зверь решит, что его слопало древо-людоед.

Проныра увидел что-то голубое среди разбросанных камней для пращи, бисквитов и запасной одежды. Он подхватил предмет и прорычал проклятие, когда разбитый пузырёк оставил длинный порез на его руке. Пусто!

Корень поднялся из земли, преграждая ему дорогу. Затем другой: древо-людоед хотело задержать его. Проныра отскочил в сторону, стараясь не оказаться слишком близко к его зародышам. Он сделал третью петлю вокруг дерева, надеясь ещё раз взглянуть на раскиданное снаряжение. Спригган услышал лающий волчий вой - Охота шла по его следу.

Близко, слишком близко.

- Держитесь, веточки, - тяжело дыша, бросил Проныра преследующим его зародышам. – Главное блюдо уже на подходе.

Там должен был быть ещё один пузырёк с голубой пробкой; снаряжение упаковывалось с расчётом на весь патруль. Разумеется, все шесть пузырьков не могли разбиться разом. Просто не могли!

Третий заход оказался более удачным: он заметил один. Проныра нагнулся за ним, почти что метя пятернёй по земле, прежде чем схватить пузырёк. Трое зародышей набросились на него; спригган одновременно увернулся и перекатился, едва ускользнув от их ядовитых пальцев. Он вскочил на ноги, но прежде чем он смог откупорить пузырёк и выпить его содержимое, его ногу оплёл корень, и споткнувшись, Проныра остановился. Флакончик выпал из его рук и упал на землю в двух шагах от него. Спригган увеличился в размерах, затем снова уменьшился, ослабляя хватку дерева, в конце концов выдернул ногу из корня и на четвереньках подполз к сосуду.

Как раз перед тем, как Проныра хотел схватить вожделенное зелье, какой-то из зародышей наступил на пузырёк. Звук раздавленного стекла возвещал конец надеждам беглеца.

Из джунглей выскочил волк – должно быть авангард богослужителей Малара! Увидев зародышей, оборотень зарычал. Зверь хотел увернуться от существ, перемахнув через них сверху, но одно из них зацепило его бок и, приземлившись, он свалился бесформенной кучей. Потеряв сознание, он снова превратился в хафлинга. Зародыши облепили его, подняли, а затем швырнули в рот дереву-людоеду.

Дереву понравилось угощение, ведь в этот раз была кровь.

Рядом раздался вой другого волка! Зародыши повернулись в направлении этого звука – они его, конечно, не слышали, но через другие растения чувствовали, приближение потенциальной добычи. Проныра осмотрелся вокруг, бросая тревожные взгляды то в одно, то в другую сторону. Корни бездействовали; дерево было занято едой. Что до зародышей, то в данный момент, они казались скорее заинтересованными приближающейся Охотой. Путь был свободен, и он мог бежать, однако волки бегали быстрее. Быстрее чем зародыши дерева-людоеда. Спригган рассудил, что если он побежит, то большая часть стаи просто проскочит мимо не слишком расторопных существ и нагонит его.

Это натолкнуло его на мысль. Единственным способом улизнуть было остаться здесь. Когда дерево открыло рот, Проныра разбежался и оттолкнувшись ногой от его нижней губы высоко подпрыгнул. Он схватился за ветку и протиснулся в треснувший кокон. Ноги упирались в один конец, спина в другой, но комфорт занимал его меньше всего. Спригган схватил разошедшиеся части кокона и соединил их. Он выглянул из щели, надеясь, что Охота не увидит его пальцы. Надо сказать, что у Зверя и компании были все шансы их не разглядеть; руки у их потенциального завтрака были замызганы грязью, что делало их примерно такого же цвета, как сам кокон.

Очередной жрец Малара выскочил из джунглей. Зародыши поспешили ему навстречу. Кокон всё ещё слегка раскачиваясь повернулся, не давая Проныре возможности посмотреть, чем всё кончилось. Но звуки не оставляли места интриге. Он слышал рык, отчаянное движение, потом волк взвизгнул от боли, а дальше раздалось чавканье древа-людоеда, пережёвывающего очередную жертву. Когда кокон, медленно поворачиваясь, начал делать второй круг вокруг своей оси, Проныра увидел, что другие зародыши неуклюже направились в джунгли, явно намереваясь раздобыть добавку.

Как раз, когда Проныра поздравлял себя с очередной удачной задумкой, из подлеска показался лютый волк. Это был Зверь. Корни дерева-людоеда взметнулись и оплели лапу оборотня; Зверь издал гортанный рык. Мех хищника вздыбился от проходящих через его тело волн магической энергии. Он рывком высвободил лапу, вырвав из земли корень до самого основания дерева. Ствол затрещал, и земля пропиталась вытекающей живицей – быстрее, чем следовало ожидать. Рот дерева-людоеда закрылся.

Припав носом к земле, Зверь описал зигзаг, подойдя к основанию дерева, а затем обнюхал его закрытый рот. Кокон, продолжая медленно вращаться, скрыл Зверя из зоны видимости Проныры.

Когда кокон снова повернулся так, что спригган мог видеть своего преследователя, Зверь был уже в обличии хафлинга. Он стоял, опустив когтистые руки и буравил дерево недружелюбным взглядом. Потом он зарычал и, повернувшись, отправился восвояси. В то время, как жрец удалялся туда, откуда явился, Проныра внутренне ликовал. Он сделал это! Он обвёл Зверя вокруг пальца! Всё, что ему оставалось – это не высовываться из кокона, пока жрец не уйдёт достаточно далеко.

Но тут Проныра внезапно осознал, что шаги остановились – прямо под ним. Он посмотрел вниз и увидел как капля крови из его свежего пореза на руке, упала прямо на волосы Зверя. Зверь посмотрел на кокон как раз вовремя, чтобы увидеть, как из него упадёт ещё одна капля. В этот раз она приземлилась на его губы. На его лице, покрытом белой боевой краской, проступила недобрая ухмылка.

- Вылезай из своей ракушки, спригган, - сказал он насмешливо. – Ты заставил нас хорошо побегать, но теперь охота закончилась. Ты мой.

Жрец взмахнул когтистой рукой, кокон порвался, и Проныра упал к его ногам.

- Постой! – крикнул Проныра. Он как помешанный указывал пальцем на солнечные лучи, пробивающиеся сквозь заросли. – Солнце восходит! Уже утро! Я выполнил условия. Я пережил ночь! Ты должен оставить меня в живых!

Зверь обнажил зубы в насмешливой улыбке:

- Ты слушал не внимательно. Я сказал «пока солнце не взойдёт». А оно ещё только восходит.

Проныра проглотил комок. Зверь собирался его съесть. Он отчаянно осмотрелся вокруг, пытаясь вспомнить, что же ещё ему сказал Зверь.

- Ну… вы не загнали меня в нору, разве не так? Я влез на дерево. Ты не можешь меня убить, не нарушив клятву своему богу.

Зверь снисходительно фыркнул, однако по его глазам было видно, что он засомневался.

- Вот что я тебе скажу, - провозгласил Проныра. – Давай решим вопрос состязанием. Будем состязаться в силе? Я бросаю тебе вызов именем Малара! Я знаю, что ты его примешь, потому что если ты откажешься, это будет обозначать, что ты струсил. А этого твой бог уж точно не потерпит. Если я выиграю, то ты должен меня отпустить. Если ты… что же, тогда я сам изваляюсь в приправах.

Зверь улыбнулся:

- И что же, будем вырывать с корнями деревья? – жрец принюхался. – Я чую на тебе запах дриады. Ты не проведёшь меня, заставив повредить одно из их священных деревьев.

Проныра изобразил вздох разочарования. Потом осмотрелся вокруг и притворился, что в первый раз заметил рассыпанные камни для пращи.

- Знаю! Мы устроим состязание по метанию камней! Кто кинет дальше, тот выиграл.

Проныра показал на камни:

- Ну давай, выбери себе какой-нибудь.

Зверь подошёл к камням.

Проныра затаил дыхание. Сработает ли его уловка? Вот уже несколько патрулей, солдаты Ченда использовали камни, которые были зачарованы таким образом, чтобы возвращаться в руки метателя при использовании им командного слова. Когда он произнесёт слово, брошенный Зверем камень вернётся, и камень Проныры точно полетит дальше. Чтобы поймать зачарованный камень требовалась не малая толика умения; только искусный пращник был на такое способен. Возвращаясь, камень вполне мог угодить сприггану в лоб. Будет, конечно, больно, но состязание он выиграет.

- Думаешь, что сможешь меня надуть, на подобии как Колдейр надул Вапрака? – сказал Зверь, поднеся руку к камню, но не притронувшись. – Но я знаю возвращающиеся камни и могу отличить их от других.

Жрец подобрал обычный камушек.

Проныра горестно застонал. Как же ему хотелось, чтобы в мешке был хотя бы один кусочек той чудной взрывающейся смальты. Тогда бы оставалось просто сделать раскалывающий крик…

«Погоди ка…»

Его мысли вернулись к весеннему фестивалю и атаке Призрачных хафлингов. К его жилету в столовой. После того, как он проделал трюк с камушком, они его так и не нашли. Да что уж там, в поисках его они всю столовую эвакуировали. Разве Обжора не носил его с собой всё время «на удачу»? Разве не его бедный хафлинг, как помешанный, искал перед тем, как их накрыла Охота?

Проныра набрал побольше воздуха – хорошо бы не чихнуть – и издал раскалывающий крик. Зверь круто повернулся с выражением крайнего удивления на его лице и… взорвался.

Взрыв сшиб Проныру с ног и швырнул на землю, но он не возражал. Даже звон в ушах в этот момент был по-своему приятен. Да и кровь из носа была меньшей из его бед – лучше, чем чих от спор.

Он подошёл к кромке кратера, где только что был зверь и хмыкнул. От жреца осталось только ожерелье из когтей и зубов, которое чудом уцелело.

- Пожалуй тебе и вправду следовало бы следить за тем, что ты ешь.

И тогда он дал дёру, не дожидаясь возвращения зародышей дерева-людоеда или других жрецов.

Хафлинг опустошил свою кружку эля и отставил её в сторону, после чего облокотился спиной на махагоновое дерево.

- Вот так и было дело, - сказал он ребятишкам. – Зверя одолел Колдейр, принявший форму сприггана.

Ребятня смотрела на рассказчика широко открытыми глазами:

- Это правда?

Рассказчик только пожал плечами:

- А вы как считаете? – он махнул рукой в сторону спортивных соревнований проходящих на залитом солнцем поле в паре шагов от них. – Вплоть до сегодняшнего дня племя хин из Луиренского Леса проводит соревнование по метанию камней… даже наша игра «Убежище Проныры» уходит корнями в эту историю.

Молодые хафлинги взбудоражено перешёптывались:

- Неужели это правда? Спригган?

Рассказчик снова махнул рукой, в этот раз отпуская их:

- А теперь идите. Мне надо вздремнуть.

Когда они удалились, он снова облокотился на дерево.

- Дети, - улыбнулся он. – Они чему угодно поверят.

Хафлинг провалился в умиротворённый сон.

Пока он спал, рука, по форме напоминающая веточку, нежно погладила прядь волос у виска рассказчика. Прядь волос, повязанную ленточкой – одна из странных особенностей моды, наблюдаемых у хафлингов Луирена.

- Это правда, - прошептала дриада, обводя взглядом возделанные Легконогими и Сильными Сердцем хафлингами поля; поля, которые когда-то были непроходимыми джунглями. – Это правда.