Короли анархии

Я уставилась на человека, который убил моего отца, который застрелил Сэйнта, который разрушил мой мир за считанные минуты. Он был моей смертью. Я могла видеть это в глубине его глаз, могла видеть, как он уже продумывает детали, его язык высовывается, чтобы облизать губы, когда он обдумывает, что сделает со мной в первую очередь.

Его пистолет был направлен на меня, лежа у него на коленях, но сейчас его внимание рассеялось, он погрузился в свои фантазии. Машина мчалась по темной дороге, и тишина между нами была пронзительной. Я позволила ему глубже погрузиться в чувство безопасности, позволив думать, что я сдалась. Но к черту это.

Его рука переместилась с пистолета, чтобы поправить выпуклость на штанах, и адреналин заструился по моим конечностям. Я быстро повернулась на своем сиденье и с решительным криком пинком сбросила пистолет с его колен. Он упал в его пространство для ног, и Мортез выругался, но я, не колеблясь, ударила его снова, мой каблук врезался ему в середину промежности и раздавил его причиндалы, заставив его вскрикнуть от боли.

Мой пульс забился сильнее, когда машина резко вильнула. Я быстро развернулась, хватаясь за дверную ручку, дергая ее, крутя и дергая, поскольку она по-прежнему отказывалась открываться, и я проклинала Монро за его выбор автомобиля и его хитроумные гребаные двери. Откройся, пожалуйста, пожалуйста!

Она внезапно широко распахнулась, заставив мое сердце воспарить от победы, но Мортез бросился вперед, пытаясь схватить меня за волосы. И он промахнулся.

— Нет! — взревел он, когда я, не раздумывая, бросилась наружу, желая спастись, независимо от того, какое приземление меня ожидало. Машина налетела на обочину, и я шлепнулась на траву, вознося хвалу своей удаче и перекатываясь, хотя боль в спине все еще разгоралась. — Сука!

Я вскочила на ноги, паника заставила меня тяжело дышать, когда я выпрямилась и бросилась к темным деревьям у дороги. Машина набрала обороты, и фары внезапно прорезали темноту, осветив меня между стволами и заставив страх пронзить меня. Я оглянулась через плечо и обнаружила, что он припарковал машину передом к лесу, водительская дверь была широко распахнута, когда он выходил.

Воздух прорезал выстрел, и я инстинктивно пригнулась, издав крик страха. Я ничего не почувствовала. Никакая пуля не разрывала плоть и кости, никакой раскаленный металл не вонзился в мое тело. Так что я бежала так, словно за мной по пятам гнались адские псы, но это было хуже, намного, блядь, хуже.

— Хочешь поиграть со мной, дорогая?! — взревел Мортез, его ботинки хрустели по веткам и опавшим листьями под ногами, когда он бросился в погоню.

Я свернула в сторону от света фар, отчаянно желая быть поглощенной темнотой, нуждаясь забраться как можно дальше в этот лес. Мое сердце подпрыгнуло, когда была выпущена еще одна пуля, и, клянусь, мои волосы зашевелились в воздухе, когда она пролетела мимо меня. Черт. Слишком близко.

Я добралась до крутого холма, помчавшись вниз и, наконец, оставив свет машины далеко позади. Мое дыхание слишком громко отдавалось в ушах, даже барабанный бой моего пульса походил на клаксон. Каждый шаг выдавал меня. Я была воплощением звука. Если он услышит меня, то найдет, изнасилует, убьет. Нет. Он этого не сделает. Если он поймает меня, я буду драться. Я выиграю.

Я пробегала мимо деревьев, но его шаги все приближались. Мой кошмар. Моя смерть. Я слышала его тяжелое дыхание даже отсюда. Все мои чувства были обострены. Я была добычей хищника, но это было неправильно. Я не добыча. За мной не будут охотиться в темноте, как за испуганной оленихой, убегающей от волка. Только не снова.

Я метнулась за огромное дерево и привалилась к нему спиной, прижав руку ко рту и застыв совершенно неподвижно. Мне нужно было вернуться, нужно было добраться до Ночных Стражей. Как далеко они сейчас? Может быть, они приближались, может быть, они были недалеко. Может быть, все, что мне нужно было сделать, это тянуть время, пока они не приедут сюда. Но интуиция подсказывала мне, что у мне не хватит времени. Машина отъехала слишком далеко от хижины. Я была предоставлена сама себе. И я должна была быть готова встретиться с этим монстром, который забрал у меня моего отца, проделав дыру у него между глаз. Глаза, которые смотрели на меня с любовью, гордостью и обожанием. Глаза, которые никогда больше не увидят меня.

Я наклонилась и нашла на земле ветку, взяв ее в руки, прежде чем снова выпрямиться и проглотить свой страх. Я была бойцом, я была девушкой, какой вырастил меня мой отец, и я не стала бы прятаться, как кролик в норе. Я собираюсь показать этому ублюдку, с кем именно он имеет дело.

— Иди сюда, милашка! — голос Мортеза заставил меня вздрогнуть. Он был так близко. Я не смела пошевелиться, не смела сделать ни единого вдоха, как бы сильно ни горели мои легкие. — Я обещаю тебе, будет не так больно, если ты сдашься сейчас. Если нет… Что ж, я заставлю тебя очень сильно страдать, дорогая. Я переломаю пару костей, прежде чем узнаю, зачем все эти парни гоняются за одной киской. Тогда я отрежу все твои хорошенькие пальчики на руках и ногах, прежде чем даже подумаю о том, чтобы положить конец твоим страданиям. Так что же это будет?

Я услышала, как он приближается к дереву, за которым я пряталась, и мои пальцы сжались вокруг влажной ветки. Мои мышцы были напряжены, как пружина. Каждая капля силы, которой я обладала, была готова высвободиться в этом одном ударе.

Фонарик на его телефоне направился на землю справа от меня, так что я повернулась в ту сторону, стараясь не дрожать, когда его шаги приблизились к тому самому месту.

Один сильный, яростный удар мог свалить его на землю. Второй удар в голову мог прикончить его. Мне просто нужно было нанести первый. Как только он упадет, я не прекращу бить, пока дело не будет сделано. Пока его кровь не зальет землю, и он не перестанет дергаться. Я бы причинила ему боль, заставила бы его кричать, заставила бы его заплатить.

Мой страх уступил место чистому и первобытному желанию отомстить за свою семью. Этот человек убил моего отца, убил Сэйнта. Он заплатит за это. Он будет страдать и плакать, и никто не прийдет к нему на помощь. Я чувствовала, как монстр во мне берет верх, существо, у которого нет морали, только жажда крови, смерти и мести. Я никогда раньше не ощущала его объятий в полной мере, просто темная энергия, которая иногда овладевала мной. У меня была душа, которая соответствовала душам Ночных Стражей, которая взывала к их душам так же, как они взывали к моей. Мы были одинаковы в одном, фундаментальном смысле, я просто не осознавала этого до сих пор. Пока у меня не отняли все, и я не увидела своего отца, истекающего кровью на полу рядом со мной. Безжизненный. Мертвый. Он ушел.

— Выходи, красавица. — Мортез шагнул за дерево, и я взмахнула веткой, бесшумно, как крылья смерти, яростно метнув ею в его голову. Она врезалась в его лицо, и он закричал, отшатнувшись назад, зацепившись ногой за корень дерева и упав на землю.

Я снова замахнулась в его голову, но он поднял пистолет, и я была вынуждена сменить направление, вместо этого с гневным воплем ударив его по руке. Пистолет выстрелил, и звук срикошетил у меня в ушах. Но я не была мертва. Пуля ушла куда-то в небо.

Пистолет упал на землю, и я снова опустила ветку с криком решимости. Мортез вскинул руку, и ветка сломалась о нее, разлетевшись вдребезги у меня в руках.

Он бросился на меня с диким рычанием, бросившись вперед всем своим весом. Я попыталась вывернуться, но его руки сомкнулись вокруг моих ног, и я рухнула на землю под ним.

Я перекатилась и вцепилась ногтями ему в лицо, пока он полз по мне, придавливая меня своим огромным телом, его горячее дыхание согревало мои замерзшие щеки, когда он подался вперед.

— Ты гребаная шлюха, — выплюнул он, и горячая, влажная кровь закапала мне на щеки из раны на его лбу.

Я толкнула его в плечи, царапаясь, извиваясь, пиная и пытаясь сбросить его с себя, но один его вес обездвиживал.

Его рука сомкнулась на моем горле, и он сильно сжал, чтобы заглушить мои крики. Он провел языком по моему рту, по щеке и до уха. Я скривилась, когда желчь подступила к моему горлу, мои конечности напряглись от отвращения к его прикосновениям.

— Я позабочусь о том, чтобы сейчас было больно, милая. Интересно, будешь ли ты звать своего папочку? — он тяжело дышал мне в ухо.

Он отпустил мое горло, потянувшись к поясу, но я приподнялась и ударила его головой так сильно, как только могла. Боль пронзила мой лоб, и мой череп зазвенел от удара, когда он с воплем отшатнулся назад, его нос был разбит и из него лилась кровь.

— Черт! — взревел он, его руки взлетели к лицу, и я воспользовалась своим преимуществом, ударив кулаками, один из которых попал ему в живот, а другой — в горло.

Он перенес на меня достаточную часть своего веса, и я, высвобождаясь, ударила его ногой в живот, опрокидывая его обратно на задницу в грязь и выигрывая себе несколько драгоценных секунд. Мне удалось подняться на ноги, и я бросилась к пистолету, который освещался светом телефона Мортеза, брошенного рядом с ним на земле.

Я выхватила его из грязи, развернулась и прицелилась в него с колотящимся сердцем. Он стоял на коленях, глядя на меня широко раскрытыми глазами, и я сделала шаг к нему, когда победа пронзила мое тело.

Я прижала дуло к его лбу, моя верхняя губа оскалилась, когда мной овладела холодная, спокойная отстраненность. Я не боялась нажимать на курок. Я хотела это сделать. Мне чертовски хотелось это сделать.

— Ты забрал мою единственную семью, — прошипела я, мой голос в тот момент звучал совсем не так, как мой. Это звучало ужасно. Безжалостно.

Я сжала челюсти и подумала об отце. Затем я нажала на курок.

Мортез вздрогнул, когда раздался громкий щелчок.

Чертовски пусто.

Нет.

У него вырвался смешок, прежде чем я оборвала его яростным ударом по голове, используя приклад пистолета как дубинку. Он в шоке отшатнулся, а я не переставала наступать, не колеблясь ни мгновения, не давая ему ни малейшего шанса снова взять верх. Я опустилась, чтобы оседлать его, ударяя и ударяя, в то время как его кулаки колотили по моей плоти. Я не чувствовала боли, я не чувствовала ничего, кроме того, что пистолет размозжил ему череп, и того, как его крики разнеслись в воздухе, словно чистейшая музыка. Я была полна ненависти, мести и яда.

Сопротивление покинуло его, но я на этом не остановилась. Я била, и била, и била, пока кровь не покрыла меня, и от его лица ничего не осталось. Только тогда я поняла, что кричу. Мое горло было разорвано, когда я выплеснула всю боль, которую этот мужчина причинил мне сегодня вечером, позволила ей пронзить мое тело и наполнить ночь звуком. Слезы смешались с кровью на моих щеках; я была пропитана его смертью, ее запах был повсюду. Я выглядела точно так же, как чувствовала себя внутри, когда Мортез нажал на спусковой крючок в моего отца, когда он сбил Сэйнта. Он отнял у меня слишком много, и уничтожить его было недостаточно. Но я все еще не прекращала бить пистолетом по его изуродованному лицу. Я не могла остановиться.