Король призраков

Джульетт Кросс

Король призраков

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: The Wraith King

Автор: Джульетт Кросс /Juliette Cross

Серии: Возрождение Нортгалла #1 / The Rise of Northgall #1

Перевод: nasya29

Редактор: nasya29

Благодарности

Глубокая благодарность моим бета-читателям за этот проект — Шери Лорд, Малиа Крамер и Мариэль Браун. Особая благодарность Кристал Кук и Джессену Джудису, чье мнение и поддержка были неоценимы в том, чтобы история Голла и Уны ожила. Огромное спасибо вам всем.

Легенда о древнем демоне

Однажды бог ночи, Нäкт, увидел прекрасную фейри по имени Зарра, собиравшую цветы при лунном свете. Он сразу же влюбился, склонился перед ней, пообещал вечную преданность и протянул руку. Она приняла её.

Он поднял её в небеса и показал ей чудеса ночного мира, чёрные глубины и безграничные просторы мира, какими их видел он сам. Она полюбила его в ответ. На лугу, где он впервые встретил её, Зарра соткала мягкое ложе из лунных цветов: ночных флоксов и вечернего примула. Каждую ночь он возвращался и овладевал ею там.

Когда Зарра забеременела, ей захотелось уединиться, чтобы общаться с будущим ребёнком и обратиться к богине леса с мольбой о благословении. Она отправилась в леса, что были её домом пообещав вернуться до рождения ребёнка. Нäкт ждал её.

В то время как Зарра была вдали, богиня луны Лумера увидела, как Нäкт купается в горячем источнике, и возжелала его. Ей нужен был искусный любовник, чтобы её красота ярче сияла. Но Нäкт отверг её. Тогда ночью Лумера скрыла луну за облаками и соблазнила его, приняв облик Зарры. Она даровала ему нескончаемое наслаждение, пока он не уснул, изнеможденный.

В ту же ночь вернулась Зарра, полная жизни, с их ребёнком внутри. Она нашла Нäкта и Лумеру, лежащих обнажёнными в объятьях друг друга под лунным светом, на ложе, что она сама создала. Её сердце разбилось. Боль её была столь велика, что она разорвалась на сверкающие осколки, освободив ребёнка в миг агонии. Зарра рассыпала осколки своей души и тела в небеса, чтобы Нäкт всегда помнил о красоте, что он отверг и о любви, что потерял.

В полном отчаянии Нäкт улетел в ночное небо, желая быть лишь ближе к духу Зарры и больше никогда не возвращаться на землю.

Дочь Зарры, девочка, родившаяся взрослой, убежала в лес. Её рождение было отмечено болью и страданиями, а её душа была охвачена одиночеством. Как дочь ночи, она стремилась к темноте, чтобы найти в ней утешение. Так она нашла глубочайшую пещеру и укрылась от мира. И тогда она заплакала.

Бог земли Викс услышал её тихий плач сквозь камни своих гор. Её печаль звала его. Он нашёл её глубоко под землёй, заключил её в свои объятия и отнёс к своему очагу в недрах земли, шепча слова сострадания и милосердия.

Первый день она не прекращала плакать, и он качал её на руках, позволяя ей излить своё горе. На второй день он предложил ей воду из своей огромной ладони, и она испила её. На третий день он предложил ей хлеб, и она приняла его.

— Как твоё имя? — спросил он её.

— Мизра, — ответила она. Её имя на древнем языке означало «страдание» и «месть».

Викс улыбнулся. — Это сильное имя для сильной души.

Мизра прекратила плакать. На четвёртый день и каждый день после этого её любовь к Виксу росла всё сильнее. Он посвятил свою жизнь ей, согревая её тёмную душу. Вместе они произвели на свет множество детей — демонов огня, земли, тени и зверя, распространяя свою магию в мире.

Много-много лет спустя Викс провожал Мизру на её смертном ложе, ведь она не была бессмертной. Когда смерть приблизилась, он взял ее на руки и поднялся с ней на спину своего дракона. Вместе они взмыли в звёздную ночь, чтобы она могла быть ближе к своей матери и отцу. Там, он шепнул ей обещание, пока её душа покидала этот мир.

— Однажды, любовь моя, Лумера заплатит за своё коварство. Её потомки не будут сиять столь же ярко. Её потомки падут, а наши поднимутся. И тогда наступит твоё царствование… эпоха ночи.

Так эта история была рассказана детям тёмных фейри, потомкам ночи, что ждут своего часа править миром.

ПРОЛОГ

УНА

Кап. Кап. Кап.

Я вздрогнула, когда резкая волна боли усилилась под лопатками — там, где когда-то были мои крылья, отрезанные варварскими руками. Свернувшись в клубок на холодном каменном полу, я прижалась щекой к сырой поверхности и задрожала. Я сжала губы, чтобы не издать ни звука. Я не хотела, чтобы они вернулись.

Тонкая струйка крови стекала из ран на спине, спускаясь по рёбрам на пол подземелья. Они разорвали заднюю часть моего платья, оставив его клочьями на моём теле, едва прикрывая тело.

Мне было всё равно. Только боль имела значение — и желание выжить.

Я выдохнула дрожа. Единственный свет исходил от одинокого факела у арочного входа в эту часть темницы. Каждый раз, когда исчезали тени, и в камере становилось светлее, это означало, что кто-то из них шёл за мной. Вот почему я боялась приближающихся шагов своих тюремщиков и пряталась в тёмных углах.

Тело содрогнулось от новой волны боли; онемение начало заползать внутрь, будто с каждым разом я приближалась к смерти. Моя душа словно покидала меня по частям.

Эти мерзкие создания бросали меня в клетку и снова выволакивали меня оттуда, лишённые языка и ушей, с рогами и когтями. Они исполняли чью-то волю, пронзая моё тело демоническим оружием, пробивая моё сердце и истязая мою душу.

Я никогда больше не увижу свой дом. Я умру здесь. Скоро.

Рыдание сорвалось с моих губ. Я вздохнула и подавила его, а слёзы потекли по щекам.

— Шшш, шшш, баста мет. Шшш, — это была старуха в соседней камере. Она пряталась в тени с тех пор, как я оказалась в этом аду. Сейчас она, шаркая по каменному полу, приблизилась ко мне, в то время как я оставалась неподвижной от боли. Её рука протянулась сквозь прутья, и она убрала мои спутанные волосы с лица.

— Сорка, лиллет, — тихо шептала она на демоническом языке, продолжая гладить мои волосы. — Ора эст миетт, лиллет.

— Я не понимаю, — мой голос сорвался, горло саднило от криков.

Наконец, я повернула голову, чтобы впервые увидеть соседку по камере. Она была иссохшей до костей. Её тёмные волосы висели тусклыми прядями вокруг измождённого лица, но глаза её сверкали насыщенным, неожиданным оттенком фиолетового.

Мой взгляд скользнул по её плечам, на которых не было крыльев. Возможно, их тоже отрезали, как у меня. У неё не было ни рогов, ни острых ушей, как у большинства тёмных фейри.

Почему же она говорила на демоническом языке?

Она протянула через решётку глиняный кубок. Когда я потянулась за ним, острая боль пронзила спину.

— Ах! — Я вскрикнула и снова свернулась в клубок.

— Шшш, — она подняла мою голову и поднесла кубок к моим губам. Я пила. Мутная вода с землей пахла мерзко, но была словно божественный дар для моего пересохшего горла. Я жадно проглотила её, лишь один раз подавившись, но допила до конца.

Она подтолкнула меня лечь и продолжила гладить мои волосы, убирая спутанные пряди с лица.

Её маленький акт доброты и тихие слова вызвали волну скорби, смешанную с благодарностью. — Спасибо, — прохрипела я, желая, иметь возможность благословить её своей магией.

Вновь я закрыла глаза и молилась, чтобы божественная сила вернулась ко мне, чтобы даровать мне целительную мощь, в которой я так нуждалась.

Но не было ни искры, ни далёкого журчания энергии в моей крови. Ничего. Всё исчезло.

Я лежала неподвижно, скорбя о потере самых ценных даров — силы целительства и моих прекрасных крыльев.

Казалось, именно этого хотели эти мерзкие создания — лишить магии каждого светлого фейри, как наказание за само их существование. Ненависть и злобное удовлетворение читались в их пустых глазах, когда они истязали меня.

Шёпот старухи переливался, как призрачная мелодия в темноте, с дрожью, словно наполненной магией.

Я думала, что она — простая старуха, существо, лишённое какой-либо силы. Но то, что я ощутила сквозь прутья, между нами, было мощным. Это была не просто искра — это было нечто сильное, могущественное.

И тут я услышала, как что-то разбилось.

Я посмотрела сквозь прутья и увидела, что она держала острый кусок глиняного кубка. Она прижала его к своему запястью и прорезала кожу, продолжая шептать странные слова.

— Нет. Не надо, — прошептала я, хотя мой протест был слабым и истощённым, а разум погружён в апатию.

Она провела остриём по своему предплечью, всё ещё произнося эти непонятные слова, а затем просунула обе руки через прутья. Удерживая мои волосы нежным, но твёрдым нажимом на макушке, она окунула пальцы в свою кровь и начала чертить что-то на моём лбу.

Тёмные феи часто накладывают чары с помощью демонических рун, связывая заклинание с магией и знаками демонов.

Возможно, причина была в том, что они забрали у меня всё и убили мою волю к жизни, но я не могла сопротивляться, пока она шептала во тьме и чертила своё заклинание собственной кровью.

— Ора эст кел охира. Ора эст кел нäкт лос. Ора эст мехеем.

Тогда я почувствовала это. Её магия пульсировала, вибрируя в моей крови, наполняя меня новой силой. Она была мощной, резкой, выбивая из моего горла слабый стон. Её руки дрожали, когда она снова и снова повторяла знаки на моём лбу дрожащими пальцами.

— Ора эст кел охира. Ора эст кел нäкт лос. Ора эст мехеем.

У старухи перехватило дыхание и она опустилась на холодный каменный пол. Я приподнялась на локте и подтянулась к ней.

— Старая, ты слышишь меня?

Ответа не последовало. Я оглянулась, пытаясь найти ведро с водой, из которого она поила меня.

— Позволь мне помочь тебе.

Её трясущиеся пальцы коснулись моего подбородка, направляя моё лицо к ней. Тусклый свет факела падал на её худое лицо, выделяя глубокие тени под глазами и на скулах. Даже несмотря на то, что жизнь обошлась с ней жестоко, особенно в её последние дни, я могла видеть, что когда-то она была прекрасна. Её тёмные фиолетовые глаза всё ещё искрились добротой.

— Прости, — прошептала я, сжав её руку своей, чувствуя собственное бессилие без моей исцеляющей магии. — Я бы хотела помочь тебе.

Её губы изогнулись в слабой улыбке, прежде чем она заговорила на моём языке.

— Ты — судьба. Ты — тёмная госпожа, — произнесла она на безупречном иссосийском диалекте. — Ты предназначена для него.

Когда её глаза потускнели, а душа покинула тело, я поняла, что именно эти слова она шептала снова и снова на демоническом языке.

— Нет… — Я закрыла глаза и крепко сжала её безжизненную руку, а слёзы вновь потекли по моим щекам. Но на этот раз они были не для меня и не из-за того, что я потеряла, а для этой бедной, доброй фейри из моего родного края, которая умерла в темноте, шепча загадочные слова и пытаясь заботиться о чужой душе.

Тогда что-то сжалось в животе. Звук шагов приближался, и я видела, как свет в камере становился всё ярче.

Они идут.

***

ГОЛЛ

Сегодня ночью нежить была особенно голодна. Их отчаянные стоны раздавались громче, чем привычное шипение и бормотание. Скелетные пальцы царапали каменные стены ямы, издавая неприятный звук: щёлк-щёлк.

Иногда казалось, что этот звук проникает мне в череп, царапая изнутри, медленно сводя с ума.

Я отвёл взгляд от ямы, желая, чтобы моё зрение было не таким острым, даже в почти полной темноте подземелья под Нäкт Миром. Поднявшись на ноги, я прошёл влево от своей клетки. Цепь, прикреплённая к моей правой лодыжке, лязгала, когда я волок её тяжёлые звенья по каменному полу.

Эта цепь служила лишь для того, чтобы добавить унижения к моему заключению. Настоящим барьером были заколдованные железные прутья, удерживающие меня в этом заточении в сердце замка моего отца.

Мой отец, Король Демонов Нортгалла, восседал при дворе несколькими этажами выше этого царства смерти и костей. Его придворные — самые отвратительные льстецы, наряженные в кожу, кружева и злобу, плясали под его дудку где-то наверху, в тронном зале из обсидиана и стекла.

Он держал меня, своего единственного сына, как ценного пленника в самой глубокой, тёмной яме своего королевства. Никто не заботился обо мне. Никто не приходил за мной.

Моя мать могла бы… если бы отец не обезглавил её и не вырезал ей сердце за измену, когда мне было десять лет.

Мать была единственной, кто мог бы бросить вызов отцовскому гневу, чтобы попытаться освободить меня. Она была единственной, кто мог удерживать его паранойю в узде. Конечно, до тех пор, пока он её жестоко не убил.

С тех пор, как его любимый оракул Вайла предсказала, что однажды я свергну его и заберу корону, отец держал меня в этом сводящем с ума аду. Единственная причина, по которой он оставил меня в живых, была в том, что Вайла предупредила: если он убьёт меня или хотя бы прикажет убить, он сам заплатит за это жизнью.

Интересно, что он сделал с Вайлой за её пророческое видение своей гибели? Отец явно не был рад такому известию.

И вот я здесь. Живу. Дышу. Считаю мучительные дни.

Отец, вероятно, думал, что я смирился с судьбой, что буду гнить в этой клетке вечно, сходя с ума от монотонности и одиночества. Но он ошибался.

Подпрыгнув, я ухватился за два прута в верхней части клетки и начал свою ежедневную рутину, подтягивая и опуская тело в медленном, ровном темпе. Я сосредоточился на ритме сердцебиения, напряжении мышц и лёгкой боли, напоминающей мне, что я ещё жив.

Моя кожа поблекла до бледного серого оттенка, вместо здорового тёмного цвета призрачного фейри. Но пока я дышу, оставалась искра надежды, что я выберусь отсюда.

Заколдованные прутья блокировали мою магию, но я чувствовал её, струящуюся под кожей, жаждущую вырваться, шепчущую в моей крови. За последние две недели я ощутил внезапный прилив мощной энергии в своих венах. Мелодичный припев напоминал мне, что моё время уже близко.

Я продолжал подтягиваться, пока боль не отступила, когда внезапно раздался звук — железная дверь вверху лестницы распахнулась.

Пора кормёжки.

Нежить взвыла, предвкушая свою трабезу, зная, что означает этот звук. Костяные стражи тащили бедного смертного к его гибели.

Худые руки с оголёнными костями и пальцами, покрытыми серо-бледной кожей, тянулись вверх к платформе, возвышающейся над ямой. Чёрный, запятнанный кровью крюк, на который обычно подвешивали жертву, свободно качался, ожидая свежей плоти.

Я давно понял, что отец держит меня рядом с ямой своей мерзкой нежити, своей армией костяных солдат, которые подчинялись только ему, не просто так. Он поместил меня на виду, чтобы я видел, как он кормит свою орду смерти, и это разъедало меня изнутри, разрушало мой рассудок.

Два огромных костяных стража были одеты в кожаные туники, у них не было ушей. У них также не было языка. Отец общался с охраной мысленно и сделал их глухими и немыми для любых приказов, кроме своих. Они не слышали ни стонов, ни криков своих пленников, только демонический голос их короля.

Я был рад, что боги не наделили меня даром неклии — способностью поднимать и использовать мёртвых в качестве своей армии. Но я обладал необычной силой зефилима, способностью владеть фейским огнём с помощью слов. Хотя за этими решетками это не приносило мне никакой пользы.

Костяные стражи тащили мешок между собой, и существо внутри, чей шум служил ужином для нежити, слабо сопротивлялось. Мои заострённые уши уловили приглушённый звук, и я вздрогнул: этот голос был… женский.

Скривившись, я подскочил к прутьям, крепко вцепившись в них. Никогда раньше они не бросали женщину на растерзание нежити. Жертвами, которых сбрасывали в яму, обычно были мятежники — духи фейри, которые якобы предали моего отца, или светлые фейри, пойманные у границы. Но женщины — даже самая немощная старуха, лишённая магии — не была обречена на участь быть скормленной чудовищам.

— Отпустите меня, — раздался слабый крик из холщового мешка, когда один из стражей положил его на платформу над ямой.

Я сжал зубы, услышав её отчаянную мольбу, но ничего не могло подготовить меня к тому, что случилось, когда они развязали мешок, и она рухнула на каменный пол платформы.

Из глубины моего горла вырвался рык, когда комната озарилась мягким сиянием, окружившим это прекрасное существо — избитое и покрытое синяками — чьи тонкие руки теперь были крепко зажаты мерзкими костяными стражами. Когда она пыталась вырваться, я заметил открытую рану на её спине, видимую сквозь разорванное платье. Её крылья были оторваны от тела. Мои пальцы сжали прутья ещё сильнее.

Её кожа была такой же гладкой и белоснежной, как мрамор, добываемый в северных горах Сольгавии. Белоснежные волосы были грязными и спутанными, пряди каскадом спадали вокруг её лица, залитого страхом. Её платье из тончайшей ткани было разорвано и обветшало.

Хрупкая светлая фейри. Она была юной, совсем девочкой. Невинной. Внутри меня все сжалось от жестокости этого зрелища.

Когда она повернула своё ангельское лицо к яме, в её взгляде отразился ужас.

— Нет! — Первое слово, произнесённое мной за всё время заключения, вырвалось из моего горла грубо и неистово.

Моя магия откликнулась на этот призыв, пронзая тело дрожью, ударяясь о чары клетки, словно ликуя от искры жизни.

Костяные стражи прицепили её к крюку, свисавшему над платформой, и привязали её потрёпанными верёвками. Вместо того чтобы бороться, она вцепилась в крюк, будто он мог стать её спасением.

Отчаянно она смотрела то на стражей, то вниз, в глубину ямы. Один из костяных стражей нажал на рычаг, и её медленный спуск начался. Она вскрикнула, и её крик пронзил мои плоть и кости, пробегая по телу, как ядовитая змея, проникая внутрь. Эфемерная сила будто стегала меня, принуждая действовать. Сейчас.

— Нет, — повторил я, горя гневом, направляя его в свою магию, позволяя силе, скрытой в моей королевской крови, взорваться потоком. Магия ответила, наслаждаясь агрессивной яростью, сжигая темноту, жившую во мне и сдерживаемую слишком долго.

Сила тёмного фейри была живой, доминирующей, жаждущей свободы. И моя сила вырвалась наружу.

Мои мышцы напряглись, и я направил свою энергию в железо, разорвав цепи с неожиданной лёгкостью. Казалось, что чары вовсе не были для меня преградой. Мне лишь требовалось сильная эмоция, чтобы освободиться.

Мой взгляд устремился на испуганную фейри, чьи тонкие руки цеплялись за крюк, опускавший её к смерти.

Как только нижний край крюка достиг протянутых рук шипящей и стонущей нежити, я заревел от ярости.

Взрыв красного света прорезал тьму, чары разлетелись, и железные прутья покорились моей воле с пугающей лёгкостью. Я проскользнул сквозь открывшееся пространство и помчался к яме.

Она вскрикнула, когда нежить начали рвать её тонкое платье, царапая её обнажённые ноги. Её рот открылся в беззвучном крике, а я снова заревел.

Мчась по подземелью, я взмахнул рукой в сторону существ, которые тянулись к крюку, пытаясь затащить её вниз. Фейский огонь хлынул из моего тела, и волна восторга охватила меня, когда пламя превратило дюжину нежити в пыль. Тёмная победа наполнила меня воодушевлением, которого я не знал прежде.

Девушка подняла глаза от крюка, за который цеплялась, её ясный фиалковый взгляд был полон отчаяния и страха. Я проскользнул через яму и оказался на крюке, раскачивая нас, как маятник.

Я произнёс одно слово, и верёвки, связывавшие её, обратились в прах, после чего я прижал её к себе. Она ахнула, но не сопротивлялась, пока я шагал по стонущим останкам нежити, пытавшихся стащить нас вниз. Мои ботинки с железными набойками трещали, ломая черепа и кости, пока я использовал нежить как ступеньки, чтобы вытащить нас из ямы.

Всё это время я крепко держал её, следя за тем, чтобы не оцарапать её шёлковую кожу своими когтями. Я перепрыгнул через нежить, оказавшись на шероховатом каменном полу подземелья. Её тонкие руки обхватили мою шею.

До того, как костяные стражи поняли, что происходит, я прошептал:

— Этелинэ, — и взмахнул рукой.

Из моих пальцев вырвалось пламя, превращая стражей в прах. Сила текла сквозь меня, словно забытая река, вновь открывшая путь через давно покинутую долину.

Это было величественно.

Пробираясь через тёмные коридоры, которых я не видел уже десятилетия, я поспешил по заброшенным переходам, уходящим подальше от замка. Девушка дрожала в моих руках, её зубы стучали. Подняв её выше и стараясь не задеть раны на её спине, я прижал её к себе и, тихо ступая, двинулся по теням, зная лучший путь к выходу.

Меня охватило странное чувство правильности. Вопреки воле отца, я собирался покинуть его яму смерти. И с собой я забирал одно из его измученных созданий.

Скрежет шагов по камню за поворотом заставил меня замереть. Девушка затаила дыхание, почувствовав опасность. Быстро развернувшись, я направился в другую сторону. Неподалёку от главного блока была небольшая ниша, где меня держали. Я видел, как костяные стражи проходили туда-обратно десятилетиями.

Я скрылся в нише, обнаружив маленькую камеру без решёток, где на столах громоздились всевозможные острые инструменты. Некоторые из них были покрыты тёмно-красной кровью светлых фейри.

— Не смотри, — прошептал я ей на ухо. Мне не хотелось, чтобы она закричала при виде крови и выдала нас.

Она прижалась лицом к моему плечу, пока я прижимался спиной к стене рядом с входом. Шаги приближались.

Я осторожно опустил девушку на пол. Она бесшумно встала на босые ноги, и я подтолкнул её к дальнему углу, подальше от входа. Схватив со стола короткий, остро заточенный нож, я прижался к стене у входа, скрываясь в тени.

Шаги становились всё громче, приближался всего один страж. Как только массивная фигура пересекла вход в нишу, я выскочил из тени, схватил его за рог и резко дёрнул голову в сторону, после чего легко перерезал ему горло. От неожиданности он почти не сопротивлялся, и, когда наконец осознал, было уже поздно. Я нанёс второй удар, глубже, так что частично обезглавил его. Он рухнул с глухим стуком.

На нём был тяжёлый меховой плащ. Вероятно, это один из тех стражей, которые патрулируют лес в поисках новых жертв для подземелий или охраняют ближайший выход из замка. Возможно, это даже он захватил лунную фейри, стоявшую сейчас рядом со мной в нише.

Рыча, я встал над неподвижным стражем, его синяя кровь растекалась по каменному полу. Я быстро разрезал шнуровку на плаще у его горла и, толкнув его гигантское тело сапогом, снял плащ. Я спрятал нож за пояс своих просторных штанов.

Когда я вернулся в нишу, там было тихо. На миг мне показалось, что девушка убежала от страха.

— Эй, фейри, — неуклюже позвал я, не зная, как к ней обратиться.

В дальнем углу мелькнуло движение, и она вышла из тени, всё ещё дрожа, глядя на тело стража за моей спиной.

Я протянул ей плащ.

— Знаю, он дурно пахнет, но на улице ты замёрзнешь до смерти.

По запаху снега на плаще я понял, что сейчас зима. Девушка быстро шагнула ко мне и позволила накинуть его на её плечи, подол доходил ей до лодыжек.

— Я понесу тебя, — указал я на её босые ноги. — Без обуви ты замедлишь нас.

Она только кивнула, сильнее сжав на себе грязный меховой плащ. Я поднял её на руки, переступил через мёртвого стража и поспешил к выходу из замка.

Она молчала, продолжая дрожать в моих руках. Длинный коридор, ведущий к выходу, был пуст, вероятно, потому, что я убил стража, который должен был патрулировать это место.

Когда мы подошли к последнему проходу, я услышал размеренные шаги стража в задней части замка. Я знал, что поблизости был выход, потому что в детстве, когда я был маленьким, мне всегда хотелось исследовать подземелье, даже несмотря на запреты.

Сейчас я полагался на инстинкты, выглянув в длинный коридор, который заканчивался спиральной каменной лестницей между двумя мерцающими факелами на стене.

Вот он, выход.

Я держался в тени. Я собирался опустить её на ноги, чтобы взять нож, готовясь убить приближающегося стража, но тот прошёл мимо лестницы и продолжил путь, даже не взглянув в нашу сторону. Когда шаги стихли окончательно, я торопливо пересёк коридор и начал подниматься по спиральной лестнице.

Лунная фейри была невесомой в моих руках, пока я поднимался вверх. На полпути я остановился, прислушиваясь. Никого не было ни сверху, ни снизу, и я поспешил по последнему витку лестницы, пока не оказался на площадке с железной дверью.

Я поставил её на пол, проклиная себя, ведь для двери, возможно, был нужен ключ. Но когда я взялся за засов и толкнул, она легко открылась. В лицо хлынул ледяной ветер, девушка ахнула, но ничего не сказала.

Вероятно, ключ требовался только снаружи. Сейчас мне было всё равно. Я знал лишь одно: нас ждала свобода. Не говоря ни слова, я снова поднял её на руки и шагнул в снег, под серым небом кружились мелкие снежинки, и я поспешил к Эшерскому лесу.

Я нёс фейри быстрой походкой по лесу, усыпанному тонким слоем снега. Некоторое время единственными звуками были хруст моих тяжёлых сапог по снегу и слабый ветер, сотрясающий голые ветви над нами.

Когда мы углубились в лес, я пожалел, что сейчас была зима. Деревья Эшера, лишённые своих синих листьев, стояли, словно серые привидения, не давая никакого укрытия.

— Спасибо, — произнесла она тихим, хриплым от страданий в подземелье голосом.

Хмурясь, я ответил:

— Не спеши благодарить, — ответил я на языке высших фейри, который знал с детства, так как это был общий язык королевств. — Нам предстоит длинный путь.

И я понятия не имел, куда её вести.

Её раны были серьёзными. Мы не сможем добраться до Пограничья за несколько дней, если мне придётся нести её всё время. Но кому я мог довериться в ближайшем городе Сильвантесе? Мой единственный друг был Кеффа, но его схватили вместе со мной и заперли в замке.

Мне нужен был надёжный укромный уголок, где я мог бы спланировать дальнейшие действия. На окраине Сильвантеса жил пекарь Огальвет, он никогда не выражал симпатии к моему отцу. Возможно, он поможет мне и найдёт способ вернуть девушку её народу.

— Меня зовут Уна, — сказала она дрожащим голосом.

Я держал взгляд на тропе, время от времени оглядываясь, чтобы убедиться, что нас не преследуют, не особо настроенный на разговор. Я поблагодарил богов за то, что снег шёл, скрывая наши следы.

— Ты призрачный фейри.

Я продолжил идти, игнорируя её.

— Почему ты оказалась в том подземелье?

Я не был обязан этой девушке ничем, тем более правдой, которая оставила на мне столь глубокий шрам. Но она была загадкой, пробудившей моё любопытство. Неужели стражи нашли её на Пограничье и похитили?

— Как костяные стражи смогли поймать такую молодую лунную фейри, как ты? — спросил я.

Она подняла голову, устремив взгляд на моё лицо. В её глазах читалось восхищение, но не страх.

— Меня поймали около водопада Драгул.

Я резко остановился, хмурясь.

— Что ради всех богов ты делала так близко ко дворцу?

Её фиолетовые глаза расширились, но взгляд остался спокойным и твёрдым.

— Я искала кое-что.

— Настолько важное, что ты готова была пожертвовать жизнью? — выпалил я.

— Да, — ответила она хладнокровно.

— Одна?

Она кивнула, сжав подбородок в упрямом жесте.

Я покачал головой и тяжело вздохнул.

— Глупая девчонка.

Она отвернулась, снова устремив взгляд на тропу.

Теперь, при свете дня, я заметил, что то, что я сначала принял за окровавленную рану на её лбу, на самом деле оказалось демоническими рунами. Они были размазаны и нечёткие, написанные кровью под её волосами. Мне было интересно, какое ужасное заклинание костяные стражи получили приказ наложить. Но, казалось, она не страдала ни от чего, кроме физических ран. Похоже, заклинание не сработало.

Она вздрогнула, когда моя ладонь, положенная на её поясницу, слегка скользнула вверх. Я осторожно приподнял её повыше на руках, следя за тем, чтобы не задеть её раны.

Мы продолжили идти в тишине, глубже погружаясь в лес, и единственным звуком оставались мои тяжёлые шаги, хрустящие по снегу.

— Они не знали, — вдруг прошептала она.

— О чём ты говоришь?

— Моя семья. Они не знали, что я ушла, так что нельзя сказать, что они позволили мне отправиться одной.

— Но ты всё равно сделала это.

— Это было важно, — подчеркнула она, и в её мягком голосе появился стальной оттенок, который заставил меня взглянуть на её нахмуренное лицо.

Я фыркнул, подавив смешок над её глупостью.

— И посмотри, куда это тебя привело, фейричка.

На миг отвлекшись, я не услышал свист стрелы, пока не стало слишком поздно.

Она вонзилась в левую сторону моей груди, опасно близко к сердцу, и от силы удара меня отбросило назад. Она закричала, упав на колени рядом со мной, и грязный плащ соскользнул с её плеч.

— Отпусти её, проклятый призрак! — раздался низкий мужской голос.

Когда я попытался приподняться, стрела всё ещё торчала у меня в груди. Светловолосый фей в сапфирово-золотом одеянии подхватил Уну за талию и отлетел назад, его белые крылья сверкали в полумраке. Он отнёс её на несколько футов прочь, поднимая в воздух вихрь снега.

Рыча, я поднялся, но ещё две стрелы впились в правое бедро и бок.

— Прекрати, Бейлин! Ты его ранишь!

Мужчина удерживал её обеими руками, гневно глядя на меня, пока из тени не вышел целый отряд, по меньшей мере, двенадцать фейри, облачённых в синие и золотые доспехи. Королевская стража Иссоса.

— Раню его? — выкрикнул тот, кого звали Бейлин, теперь, осматривая Уну с грозным выражением лица. Он вздрогнул, увидев, что у неё больше нет крыльев. — Мы должны отвести тебя домой, сестра, — прошипел он тихо.

Сестра? У меня закружилась голова. Она была королевской принцессой Иссоса, Тиарриалуной, единственной дочерью Коннала Хартстоуна, Верховного короля Лумерии. Я знал это, потому что отец велел мне запомнить наших врагов, знать их досконально.

— Нет, пока ты не поможешь ему! — закричала она. По её щекам текли слёзы, пока она пыталась вырваться из рук брата. Слёзы… ради меня?

Необычное напряжение пробежало по моему телу, пока я стоял на коленях в снегу, вырывая стрелы из тела одну за другой.

— Он тебя похитил, Уна. Что ты говоришь?

— Он освободил меня, Бейлин. Без него я бы умерла.

Принц фейри посмотрел на меня поверх её плеча, всё ещё хмурясь. Враждебность, исходившая от него и его стражи, была ощутима, словно хлыст в воздухе. Шестеро его стражей уже держали луки наготове, стрелы были направлены на меня. Я мог бы сжечь их всех дотла, но остался неподвижен. Внутренний голос, шепчущий из глубин магии, успокаивал меня, заставляя не двигаться.

— Иди домой, девочка, — сказал я, всё ещё стоя на коленях. — Ты не принадлежишь этому месту.

Уна уставилась на место, где меня пронзили стрелы, по груди стекала моя синяя кровь.

— Маленькие стрелы твоего брата не могут мне навредить, — усмехнулся я, презрение сорвалось с моих губ.

Хотя я никогда не встречался с принцем, и наши королевства были сейчас в состоянии перемирия, он оставался моим врагом. К счастью, он не знал, кто я.

— Пойдём, Уна, — сказал он, не оставляя ей выбора, и подтолкнул её к стражам фейри, сомкнувшимся вокруг.

Один из них, с тёмно-синими крыльями и чёрными волосами, шагнул вперёд с золотым плащом и накинул его ей на плечи. Он сжал её плечи и тихо прошептал:

— Теперь ты в безопасности.

Она кивнула, словно знала его давно и доверяла его поддержке.

Эта короткая сцена словно открыла пустоту во мне, пустоту, жаждущую разрушить и разорвать всё на своём пути. Мои губы скривились, обнажив клыки, что тут же заметил чёрноволосый фейри.

Уна повернулась ко мне, и из-под капюшона плаща выбилась прядь её белоснежных волос.

Стражи тут же сомкнулись вокруг неё, образуя защитный барьер. Затем её брат поднял её на руки, его широкие крылья взмахнули, и он взмыл в небо. Остальные последовали за ним, взлетая быстро и стремительно.

Так они смогли проникнуть так глубоко на нашу территорию, оставаясь незамеченными. Вероятно, именно так принцесса спустилась с небес в Нортгалл. Но что-то пошло не так, и её схватили.

Я смотрел, как они исчезали. Падающий снег и клубящиеся облака поглощали их фигуры, но я уловил вспышку фиолетового цвета, когда она обернулась через плечо брата, чтобы взглянуть на меня.

И вот, их больше нет.

Поднявшись на ноги, я ощутил, как мои раны пульсируют едва заметной болью, и в сердце вспыхнул новый огонь, горячий и белый. Этот огонь предназначался моему отцу.

Я улыбнулся, чувствуя восторг, обжигающий душу. Он бросил меня в эту проклятую яму, надеясь, что я сгнию и превращусь в прах. Но его жестокость оказалась не способна меня убить.

По какой-то причине бог Викс дал мне силы сломать чары моего отца и исполнить пророчество, которое он пытался предотвратить. Теперь, как никогда, я понимал, что моя судьба ясна.

Мягкий голос и светлые глаза промелькнули в моей памяти. Я отогнал этот образ.

Оглянувшись через плечо, я посмотрел на острые шпили Нäкт Мира, возвышающиеся в зимнем небе, затем снова повернулся к лесу и пошёл вперёд. Вайла была права. Мой путь ясен и неоспорим — занять трон моего отца.

ГЛАВА 1

ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

УНА

— Сколько времени он не произносил ни слова? — спросила я крупного фейри из лесных земель, стоящего напротив меня у постели своего сына.

— Три-четыре недели, — ответил он, глядя беспомощно на спящего мальчика, которому не могло быть больше десяти лет. — Сестра присматривает за ним днём, пока я на мельнице. — Он махнул рукой в сторону окна.

Его дом располагался на окраине Иссоса, где мельница стояла у реки. Он не был богат, но зарабатывал достаточно, чтобы обеспечивать себя и давать работу другим, перемалывая зерно для пекарей Иссоса.

— Сестра дала ему сонное зелье, прежде чем уйти, чтобы он мог как следует отдохнуть, — снова бросив взгляд на мальчика, добавил он. — Я делаю всё, что могу, но мне нужно работать. Я должен зарабатывать, чтобы заботиться о нём.

Я села на стул рядом с постелью мальчика и протянула руку Мин, моей служанке и самой близкой подруге, которая сопровождала меня повсюду. Хмурясь, она подала мне исцеляющий шар.

— Вам не нужно объясняться передо мной, сударь, — сказала я ему.

Он провёл рукой по взъерошенным волосам, его заострённые уши покраснели, как и щёки, — чувства явно читались на его лице.

— Я не знаю, как помочь ему, — прошептал он с мучительным отчаянием.

— У нас нет лекарства, — честно призналась я, беря в руки сияющий белый исцеляющий шар в его железной клетке и ставя его на стол рядом с головой мальчика. — Но мы нашли способ облегчить боль и продлить жизнь.

Её зелёные крылья нервно вздрогнули у спины. Мин была не просто моей служанкой, но и лучшей подругой. Она не любила покидать дворец, даже под надёжной охраной, но я не могла оставаться взаперти, когда узнала, что ещё один светлый фейри оказался в плену Парвианской Чумы. Мой отец уже семь месяцев лежал в своей постели, не произнеся ни слова.

Я улыбнулась Мин, стараясь её успокоить, а затем повернулась к мельнику.

— Этот исцеляющий шар поможет с болью, — сказала я. Как он помогал моему отцу последний год.

— Я не могу вас отблагодарить, миледи, — мельник искренне сцепил руки. — Я не могу много заплатить, но…

— Не нужно платить, — ответила я. — Мы все страдаем, пока эта чума поражает наших близких. — Я снова обратила взгляд на мальчика, отодвинув его волосы со лба. — Мой долг — помогать тем, кому могу.

Как только я вошла в этот скромный дом — одна комната, обеденный стол и две кровати у дальней стены, — я поняла, что это человек небогат и едва сводит концы с концами. Мне было всё равно, если мой брат будет жаловаться, что я раздаю ценные ресурсы, которые нужны для солдат на полях сражений. Пусть он ведёт войну моего отца против тёмных фейри за границей, пока я борюсь с чумой, от которой страдают люди на нашей земле.

Я не боялась заразиться, касаясь мальчика. С тех пор как чума приковала отца к его постели, я была рядом с ним.

— Как его зовут? — Я коснулась его щеки и ощутила, что она холодна, как и ожидалось.

— Эйвен.

В тысячный раз я пожалела, что не обладаю целительной магией, чтобы помочь ему. Или хотя бы попытаться.

Осторожно, я приподняла его веко кончиком пальца. Радужка была зелёной с белым ободком — явный признак того, что чума пустила корни. Болезнь распространялась быстрее, чем тогда, когда отец заболел почти два года назад. Другие заразившиеся умирали в течение года. Папа всё ещё был жив, но едва.

— Эйвен хочет стать мельником, как ты, когда вырастет?

Его отец усмехнулся.

— Нет, он хочет быть каменщиком.

Я похлопала мальчика по плечу и улыбнулась его отцу.

— В Иссосе всегда нужны хорошие строители.

— Да, — ответил он, и голос его дрогнул, когда он с болью смотрел на своего больного сына.

Без сомнения, он боялся, что Эйвен не доживёт до взрослого возраста.

— Я не могу вас отблагодарить, миледи.

— Я пришлю кого-нибудь из дворца, чтобы проверить его состояние, так как я не часто могу покидать дворец. — Я встала, выражая столько сострадания и уверенности, сколько могла. — Надеюсь, скоро у нас будет лекарство.

Старая горечь от того, что я когда-то была близка к тому, чтобы найти его, больно резанула меня. Я почти погибла из-за этого.

— Я тоже надеюсь, миледи. Если я могу хоть чем-то…

Деревянная дверь дома с треском разлетелась в щепки. Я вздрогнула, отпрянув. Затем кровь застыла у меня в жилах. В тесную комнату, сгибая рогатые головы, шагнули трое серокожих тёмных фейри с оружием в руках. Мин закричала.

Отец Эйвена схватил кочергу у очага и бросился на первого из них. Громадное существо перехватило кочергу и дёрнуло мельника ближе, проведя лезвием по его горлу и кинув тело на пол.

— Нет! — закричала я, хватая Мин за руку и оглядываясь на дверь в поисках моих стражников, сердце колотилось в горле.

Мы прибыли с двадцатью охранниками из Иссоса, и я не слышала ни звука битвы снаружи.

— Итак, принцесса, — заговорил убийца, только что прикончивший отца Эйвена, на демоническом языке, который я хорошо знала. Он вытер окровавленное лезвие о свои кожаные штаны. — Твои стражи не придут на помощь.

Он был ужасающе велик. Четыре массивных рога почти касались балок потолка. Из его рта торчали клыки. Открытые, покрытые мышцами руки, обнажённые чёрной жилеткой, напряглись, когда он сжал когтистую руку, в которой не держал оружие.

Я считала мельника крупным и сильным лесным фейри, но рядом с этим существом он выглядел ребёнком. Теперь бедный мужчина был мёртв, лежал на полу. Я взглянула на Эйвена, затем снова на убийцу, и сердце моё заколотилось быстрее от страха.

Острое, изогнутое лезвие его меча было почти длиной с мою ногу, оно практически касалось пола, пока он рассматривал меня со зловещей усмешкой.

Я не могла даже оплакать отца Эйвена, так как мысли отчаянно искали путь к бегству.

Один из троих, кто вошёл в дом и стоял у входа, указал на меня кинжалом, с которого капала кровь.

— Так ты уверен, что это она?

Убийца шагнул ко мне. Мин прижалась к моему боку, всхлипывая.

— Посмотри на неё, — ответил он, его голос был угрожающим рёвом. — В королевствах нет другой лунной фейри с таким лицом и крыльями цвета ночи.

Глубокий страх сковал меня. Без сомнения, они пришли за мной.

— Тогда хватай её, — сказал тот, что с окровавленным кинжалом. — Нужно убираться, пока не появились проблемы.

— Нет! — закричала Мин.

Огромный фейри схватил меня за руку и резко дёрнул. Я вскрикнула, когда он оттолкнул Мин в сторону.

Мин взмахнула крыльями и бросилась на него, пытаясь выцарапать ему глаза.

— Нет, Мин, не надо! — закричала я.

Убийца развернулся и с пугающей лёгкостью вонзил длинное лезвие ей прямо в живот. Мои колени подкосились, тошнота подступила к горлу, когда он выдернул клинок, и моя дорогая подруга упала на пол. Я не издала ни звука, когда она уставилась в потолок, рот её был открыт от шока, свет в её глазах медленно угасал.

— Мин! — Я потянулась к ней, но тёмный фейри, всё ещё державший меня за руку, потащил меня наружу в ночь.

Я смотрела назад в ужасе на маленькое тело Мин на деревянном полу, кровавое пятно расползалось по её голубому платью, её глаза стекленели. Эйвен продолжал спать, пока исцеляющий шар излучал яркий свет. Я молилась богине, чтобы он не проснулся один, обнаружив мёртвого отца и бедную Мин.

Наконец, инстинкт самосохранения вырвал меня из оцепенения. Я изо всех сил била его по руке, пытаясь вырваться. Когда он резко притянул меня ближе, я ударила его по лицу со всей силой. Его голова дёрнулась в сторону, и моя рука болезненно занемела.

Один из его товарищей усмехнулся. Я ожидала, что убийца прикончит и меня, как сделал с Мин, но вместо этого он отпустил мою руку и схватил за волосы, выгибая мою шею и откидывая голову назад. Я прикусила губу, чтобы не вскрикнуть от боли.

Он ухмыльнулся мне прямо в лицо, его оранжевые глаза сверкали звериной жестокостью.

— Оставь свои заигрывания для нового хозяина, милочка.

— Пора двигаться, Эрлик, — окликнул один из других.

— Верно подмечено, — сказал он, его оскал заставил мою кожу покрыться мурашками. — Королю Закиэлю не терпится встретиться с тобой.

Я застыла от его слов, холодный страх сжал грудь.

Он отпустил мои волосы и схватил меня за запястья, быстро связав их верёвкой с пояса. Кто-то тут же заткнул мне рот кляпом, натянув верёвку так сильно, что прядь моих волос болезненно натянулась у корней.

Я не могла дышать, ловя ртом воздух, через зубы, стиснутые верёвкой, которая врезалась в уголки моих губ. Я беспомощно боролась, пытаясь успокоить своё прерывистое дыхание и осознать происходящее.

Мельком я увидела, что их было семеро, и они убили всех королевских стражей, которые сопровождали нас, их тела лежали на дороге в крови. Они находились глубоко на нашей территории, но им удалось пробраться сюда с несколькими воинами. Скрытая операция — похитить меня.

Ещё один воин тёмных фейри вышел из тени сбоку от дома, ведя за собой огромного Пелласийского жеребца. Его глаза были цвета крови, а на четырёх рогах, как у Эрлика, виднелись толстые серебряные обручи. Я знала, что это означает высокое положение.

— Время уходит, — сказал он грубо, усаживаясь на жеребца. — Передавайте её мне, и поехали.

Остальные зашевелились быстрее по его команде. Он был их предводителем.

Те, кто вошёл в дом, уже сидели верхом.

Когда жестокий Эрлик поднял меня и грубо передал их предводителю, я поняла, что моя судьба была решена. Мне оставалось лишь пинаться и извиваться, изо всех сил пытаясь освободиться. Мои крылья даже не дрогнули, бесполезные, как и всё остальное.

— Довольно, — сказал предводитель, отводя руку назад и замахиваясь, чтобы ударить меня по лицу.

***

Я проснулась от резкого толчка. Я лежала лицом вниз, перекинутая через седло. Чья-то рука крепко прижимала меня к спине лошади, удерживая на месте.

Я видела лишь мчащуюся подо мной землю в темноте и слышала тяжёлое дыхание лошади, несущей меня, и глухой стук копыт. Голова раскалывалась от боли — то ли из-за того, что я провела столько времени вниз головой, то ли от того, что меня ударили и я потеряла сознание.

После казавшегося вечностью пути, лошади замедлились, и звук копыт, стучащих по дереву, эхом разнёсся вокруг. Поблизости журчала вода. Мы пересекали мост.

Один из тёмных фейри что-то сказал, но я не смогла разобрать его слова. Затем голос их предводителя над моей головой прорычал с угрозой:

— Ни слова, пока мы не будем в Пограничье.

Лошадь снова рванулась вперёд на твёрдую землю, переходя в галоп. Я напряглась, стараясь перенести резкий темп.

Пограничье. Я однажды пролетала над ним, когда у меня ещё были крылья, которые могли меня удержать. Когда я однажды безрассудно прилетела в земли Нортгалла, чтобы найти лекарство от чумы и помочь своему народу.

Я всегда задавалась вопросом, что стало с тем тёмным фейри с необычными глазами, который спас меня тогда. Он явно был благородного происхождения, и мне было любопытно, какое преступление он совершил, чтобы оказаться в той темнице.

Несмотря на мои протесты, отец требовал возмездия за жестокость, которую я пережила. Ответом короля Закиэля стало нападение на нашу северную границу. Это было началом долгой войны, которая, казалось, никогда не закончится.

Когда мой отец заболел и не мог больше командовать армиями, Баэлинн взял командование в свои руки с решимостью и энергией. Ему удалось удержать боевые действия вдали от нашего дворца, Валла Локкир, и столицы Иссоса в Лумерии. Я никогда не чувствовала себя в опасности, путешествуя по Иссосу, даже до окраин, как сегодня ночью. Нигде рядом с нашей столицей не было и следа врага.

И всё же я всегда путешествовала с полной охраной, но это не имело значения для этой небольшой группы воинов из тёмных фейри. Они тайно пробрались ночью в наш город, чтобы захватить дочь короля Иссоса. Они, несомненно, следили за дворцом, выжидая подходящий момент. И я сама предоставила им возможность.

Я должна была стать разменной картой для завершения этой войны. Инструментом, чтобы вынудить моего брата сдаться.

Мысли мои вернулись к Мин — как она всегда умела меня рассмешить и говорила с добротой со всеми. И они убили её так жестоко. Слёзы наконец вырвались наружу — за мою подругу и за меня саму, за Эйвена и его отца. За мой народ.

Цена войны уже довела многих до голода, поскольку ресурсы в виде продовольствия и оружия отправлялись на фронт. Возможно, так будет лучше. Возможно, я должна пожертвовать собой, чтобы положить конец этой войне. И всё же страх укоренился глубоко во мне. Я не хотела умирать, особенно от рук своего безжалостного врага.

Лошади замедлились, и впереди показались огни факелов. Никто не произнёс ни слова, когда наши кони зашли в какое-то ограждённое место, и меня охватила тошнота. Наконец мы остановились. Чья-то рука грубо схватила меня за плащ и швырнула на землю. Я упала на тонкий слой сена, больно ударившись бедром, мои руки и рот всё ещё были связаны.

— Спрячьте её и охраняйте. Гейлан, отправляйся за конюхом, чтобы накормить лошадей. Потом сходи в таверну, возьми чего-нибудь перекусить. Мы поедим и отдохнём немного, а потом отправимся в путь. Нельзя знать наверняка, когда стража дворца пошлёт подкрепление.

— Есть, — отозвался один из них, уходя к открытому выходу из конюшни.

Эрлик рывком поднял меня на ноги. Я пошатнулась, но он не замедлил шага, грубо толкая меня в маленькое, пустое стойло.

— Смотри за ней, — прорычал он одному из других воинов, захлопнув за мной калитку.

Я опустилась на пол, прижалась спиной к деревянной стене, подтянула колени и обвила их своими связанными запястьями. Дрожала от тошноты, страха и шока, молчала и слушала.

Пограничье разделяло Нортгалл и Лумерию, территории тёмных и светлых фейри. По этому пустынному краю между двумя королевствами находились таверны и постоялые дворы, где могли останавливаться как светлые, так и тёмные фейри. Меня, очевидно, прятали на случай, если бы здесь случайно оказался кто-то из моих.

Мои похитители не отходили далеко от меня внутри конюшни. Я услышала молодой голос, говорящий на демоническом языке, и затем топот уводимых лошадей. Наверное, это был конюх.

— Всё на этом и закончится, — произнёс тот, кого я узнала, как Эрлика.

— Если король Коннал хочет избежать беды, — произнёс глубокий голос предводителя.

— Как думаешь, король Закиэль вернёт её, когда закончит с ней?

— Он собирается отправлять её по кусочкам, одному за другим, пока Коннал не сдаст Лумерию, — ответил предводитель. — Мы знаем аппетиты нашего короля. Он как следует испортит её для брачного ложа. Возможно, от неё мало что останется, когда они, наконец, подпишут договор.

Смешки прокатились по кругу. У меня сжался живот. Я зажмурилась и прикусила кляп, надеясь, что не услышу их бездушного смеха над моей трагической судьбой. Теперь, когда я знала, что планируют для меня, это стало ещё невыносимее.

Если бы я могла завладеть оружием, я бы покончила с собой. Тогда они не смогли бы торговаться за мою свободу. Тогда мой брат не был бы вынужден сдаться, и наш народ не оказался бы под гнётом Нортгалла.

Я старалась успокоить дыхание, почти не слушая, как кто-то вернулся с едой, и они начали есть, громко чавкая. Через какое-то время я услышала, как дверь в моё стойло открылась, и резко напряглась.

— Что ты делаешь, Гейлан? — спросил Эрлик.

— Даю ей воды, — ответил тот, вероятно, самый младший по званию среди них.

— Никакой еды, — отозвался предводитель. — Её стошнит в пути. Только вода.

— Если она попытается кричать, ударь её, — добавил Эрлик.

Я напряглась, когда молодой воин вошёл с флягой из шкуры. Несмотря на его молодость, он выглядел не менее угрожающе, возвышаясь надо мной, когда зашёл в стойло. Я осталась неподвижной, пока он опустился на одно колено и поставил флягу на солому.

— Наклонись вперёд, — приказал он, указывая на кляп во рту. — И не вздумай кричать, когда я его сниму.

Я удержала его взгляд, медленно наклонившись вперёд, чтобы он мог ослабить верёвку. Я вздохнула с облегчением, когда смогла закрыть рот; кожа губ была натёрта до боли.

— Пей, — предложил он, поднося флягу к моим губам.

Я пила, пока не закашлялась, захлёбываясь.

Он отодвинулся, опершись на пятку.

— Полегче. Подыши.

Он не улыбался, но в его жёлтых глазах мелькнуло сочувствие. Это было неожиданно. Я понимала, что он не настолько сочувствовал мне, чтобы помочь сбежать, но, может быть…

— Ещё? — Он приподнял флягу.

Я кивнула, заметив, что у него при себе было много клинков в ножнах вокруг пояса и на груди. Один из них, тонкий, был воткнут прямо в его широкий пояс.

Когда он снова поднёс флягу к моим губам, он держался слишком далеко, чтобы я могла достать нож. После третьего глотка он спросил:

— Достаточно?

Я снова кивнула. Он поставил флягу и наклонился ближе, чтобы вновь закрепить кляп. Я наклонилась к нему, делая вид, что помогаю ему дотянуться, — это дало мне чуть больше пространства, которое мне было нужно. Медленно, с затянутыми запястьями, я дотянулась и вытащила маленький кинжал.

— Что ты делаешь? — Он резко выпрямился, хмурясь, глядя на свой пояс.

Сжав рукоять обеими руками, я мысленно взмолилась богине и направила лезвие к своему горлу.

— Нет! — Он тут же схватил мои сжатые руки когтистой ладонью, остановив меня в тот момент, когда кончик клинка уже задел мою кожу.

Я выдохнула в отчаянии, кляп был снова затянут, а в глазах выступили слёзы, пока я умоляла его взглядом позволить мне это сделать.

— Что произошло? — раздался голос предводителя из-за дверного проёма.

Гейлан отвёл взгляд, вырывая кинжал из моих рук и поднимаясь на ноги.

— Она пыталась причинить себе вред, мой лорд.

Предводитель присел рядом со мной, схватив за подбородок и повернув моё лицо так, чтобы я была вынуждена смотреть в его кроваво-красные глаза. Он изучал меня пристально.

— Да, — пробормотал он себе под нос. — Ты бы действительно это сделала, верно?

Я промолчала. Не то чтобы я могла ответить с грубой верёвкой во рту.

— Нет, миледи, — его голос был холоден и жесток, словно безжалостный кнут. — Ты заплатишь за то, что начала эту войну. И прежде, чем мы отправим твоё прекрасное тело обратно к твоей семье в Иссос, ты её закончишь.

ГЛАВА 2

ГОЛЛ

Ветер гремел за дверью и окнами, а метель завывала снаружи. Мы сидели за обеденным столом Огальвета, где я изучал карту передвижений войск моего отца. Очаг ярко пылал, согревая комнату, несмотря на бурю, свирепствующую над Сильвантисом.

Сорин ткнул пальцем в карту.

— Они собираются здесь, на южной стороне Белладама.

— Сколько их? — спросил я, имея в виду союзников, которых мы собрали в городе, ближайшем к Сильвантису.

Пулло скрестил руки.

— Триста. Может, четыреста.

— Этого мало, — сказал Огальвет, ставя на стол две миски с тушёной свининой.

— Этого достаточно, чтобы взять дворец, — заверил я их. — Плюс сотня, что у нас есть здесь.

Собирать союзников так близко к замку оказалось гораздо сложнее. Нам нужно было действовать осторожно. Многие здесь боялись наказания моего отца, если их поймают за измену. Этот страх перевешивал их ненависть к нему. Но я знал, что в конечном итоге именно их страх послужит мне. Когда отец будет мёртв, я тут же обрету их верность.

— А что с его армией? — спросил Сорин, нахмурившись и глядя на карту.

— Голл должен лишь захватить дворец. Остальные сами присягнут ему, — сказала Далья, по-прежнему одетая в плащ жрицы, капюшон скрывал её изящные, изогнутые рога.

— Она ведь провидица, — пожал плечами Пулло. — Должна знать.

Сорин фыркнул.

— Простите мой скептицизм, миледи. Но я не доверяю провидцам. Я доверяю фактам. А факт в том, что у Закиэля в замке Нäкт Мир тысяча солдат. И ещё десятки тысяч войск на южной границе, идущих через Лумерию. В итоге у нас будет численный перевес в два к одному при захвате замка. И всё это при условии, что у нас будет идеальный план для внезапного нападения и убийства ублюдка, — он повернул свои красные глаза на меня, — чего у нас всё ещё нет. И не стоит забывать о сотнях нежити под замком. Кстати, почему ты улыбаешься?

Я усмехнулся.

— Потому что всё складывается, Сорин. Я ценю твою откровенность и скептицизм. Это помогает мне видеть здраво. Но у нас есть то, что нужно.

Я разместил своих собственных солдат в его армии, и они давно уже распространяли недовольство этой бесконечной войной, которая держала их вдали от семей и домов. Не говоря уже о тех, кто погиб в битвах и был сожжён на чужой земле. Мне оставалось лишь выбрать нужный момент, чтобы убить своего отца. Я был уверен, что смогу повернуть ход событий в свою пользу. А затем мне нужно будет быстро закончить войну.

— Но он прав, — сказала Далья. — Тебе нужен безупречный план, чтобы застать Закиэля врасплох. Иначе к нему не добраться.

— Его нежить, — подтвердил я.

Если бы мой отец почувствовал угрозу своей жизни, он бы призвал армию нежити на защиту. Но если я убью его неожиданно, то нежить погибнет вместе с ним, дав нам преимущество для захвата замка и трона. А те, кто не был верен моему отцу, склонились бы передо мной и принесли мне клятву верности.

— Итак, наша главная цель —

Дверь распахнулась, в комнату ворвался вихрь снега, а за ним проскользнула небольшая фигура в плаще, захлопнувшая дверь. Капюшон соскользнул, и Хава чихнула.

— Хава? — Я пододвинул её к табурету возле огня. Её чёрные, жилистые крылья дрожали, высовываясь из-под плаща. — Почему ты пришла?

Хава была моим связным в Нäкт Мире. Мы встречались в Сильвантисе редко, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Но она выбралась в ночь, когда бушевала такая буря. Даже с её способностью летать — даром, полученным от отца — это было опасное путешествие в метель.

Она улыбнулась, хотя её острые зубы всё ещё стучали от холода.

— Я принесла новости. Важные.

— Вот, дорогуша, — сказал Огальвет, протягивая ей дымящуюся миску с похлёбкой.

— Я не голодна, Огальвет.

— Она согреет твои руки. Держи на коленях, обхвати руками.

— Какой же ты умный, — улыбнулась она ему.

— Что за новости? — спросил я, облокотившись на каминную полку.

Пулло, Сорин и Далья тоже подошли ближе.

— Я знаю, куда направилась элитная гвардия короля.

— Куда? — резко спросил я.

Мы знали, что их отправили на тайное задание. Мои собственные разведчики потеряли их след где-то у Хелламира, светлого города фейри на реке Блювейл.

— Они углубились в Лумерию, в сам Иссос, чтобы захватить пленника.

Всё моё тело напряглось. Я знал ответ ещё до того, как задал вопрос:

— Кто им нужен?

— Принцесса Уна, дочь короля Коннала.

— И они её похитили? — спросила Далья взволнованно.

— Да, — ответила Хава, её возбуждение теперь сменилось жалостью. — Они собираются использовать её, чтобы заставить её отца сдаться.

Некоторое время никто не произнёс ни слова, осознавая, что мой отец совершил невозможное. Это вполне могло привести к концу войны и возвести Нортгалл к власти.

Первым нарушил молчание Сорин.

— Им потребовалось огромное мастерство, чтобы пробраться в Иссос и похитить принцессу.

— Так и было, — добавила Хава, уже не дрожа. — Они убили фермера и его семью за пределами города, на холме, откуда был отличный вид на дворец. Когда они увидели, как от Валла Локкир отъехала карета в сопровождении королевской стражи, они последовали за ней, решив, что это принцесса, или, возможно, кто-то важный, кто сможет помочь им добраться до неё. Стража и карета поехали почти за пределы города.

— Это была она, да? — спросил я.

Хава кивнула.

— Она везла исцеляющий шар для больного мальчика, деревенского жителя.

— Почему она так глупо рискнула своей головой? — спросил Сорин.

Никто не стал отвечать. Принцесса уже однажды поступила неразумно, и кажется, исход был тем же. Она снова оказалась пленницей Нäкт Мира. Однако на этот раз мой отец устроил всё с умыслом, понимая, какое влияние на ход войны может оказать пленница её значимости.

— Полагаю, они держат её в подземелье? — Я повернулся к огню, пытаясь подавить бурю, бушующую в крови от этих новостей.

— Не в подземелье.

— Где же её держат? — спросила Далья.

— В замке под стражей. В покоях для наложниц.

— Что? — выдохнул я. Белый горячий всплеск магии полыхнул в моих венах.

Сорин подошёл ко мне, скрестив руки.

— Ты хочешь сказать, что король Закиэль сделал девственницу-принцессу Иссоса своей новой наложницей?

— Пока нет. — Хава встала, вернула Огалвету нетронутую миску с похлёбкой и посмотрела на меня. — Король встречался со своими воинами у границы. Он планировал присоединиться к ним в походе на Иссос, но отменил приказ и вернулся в Нортгалл, когда узнал, что его тайная миссия удалась.

— Она ещё ребёнок, — прошипел я сквозь зубы.

Хава нахмурилась.

— Она давно взрослая женщина.

Когда я вытащил её из подземелья Нäкт Мира, она была лишь робкой, молодой девушкой.

— Он уже вернулся в Нäкт Мир? — спросил я, чувствуя, как моя магия жаждет действия.

— По слухам, его ждут этой ночью. Завтра утром он планирует, чтобы принцессу Уну представили ему при дворе.

— Бедная принцесса, — прошептала Далья за моей спиной. — Должно быть, она напугана до смерти.

— И это не всё, — добавила Хава. — Говорят, он собирается отрезать ей крылья и отправить их её отцу вместе с первым требованием о капитуляции. — Она надела капюшон, скрыв свои маленькие рога, и тихо добавила: — Затем он сделает и другие вещи… и будет отрезать другие части.

— Довольно, — прорычал Сорин. — Мы прекрасно знаем, на что способен Закиэль.

— Откуда ты всё это знаешь? — спросил Пулло.

Хава подняла острый подбородок чуть выше.

— Я хороший шпион.

Далья тут же добавила:

— А теперь мы знаем, что он собирается использовать принцессу, чтобы, наконец, подчинить королевство Лумерию своей власти.

— Нет, — произнёс я холодно, хотя тело моё пылало, а магия вспыхивала жарким пламенем. — Завтра утром мы войдём в Нäкт Мир и заберём её первыми. Затем мы используем её, чтобы получить преданность и Нортгалла, и Лумерии.

Все взгляды обратились ко мне в молчании.

— Пришло время мне занять свой трон.

ГЛАВА 3

УНА

Комната была тёплой, но я всё равно дрожала. Глубокой ночью метель утихла, оставив после себя тягостное предчувствие надвигающейся беды. С тех пор как меня заточили в этой комнате несколько дней назад, я почти не спала.

В камине горел голубой уголь, добываемый в горах их королевства. Он излучал бледный, светящийся синий свет. Этот цвет должен был мне дарить утешение, напоминая о храме при лунном свете в моём доме, Валла Локкир. Но утешения не было. Напротив, свет был холодным и суровым, заливая своими оттенками роскошные покои.

Когда на рассвете служанка принесла мне тёплый чай, она приказала переодеться в платье, которое я теперь носила, так как меня должны были представить при дворе сегодня. Кто-то грубо прорезал отверстия для крыльев на спине, поскольку платье, очевидно, было сшито для бескрылой тёмной фейри.

Хотя единственное окно в этой комнате было забито досками, я могла видеть сквозь щели, как серое небо светлело с наступлением утра.

Первые несколько дней я оставалась в простом синем платье, в котором меня похитили. Оно было запачкано кровью Мин и грязью от пути. Я посвятила эти дни, оплакивая свои утраты, но понимала, что выход к королевскому двору означал, что мне предстоит встретиться с величайшим врагом моего народа — королём Закиэлем, Демона Короля Нортгалла.

Я должна была сбросить свои траурные одежды, чтобы предстать перед ним. Платье, которое мне дали, не было откровенным, за исключением одного — его цвет был жемчужно-белым. Я не была глупа. Я понимала, что это значит. Это цвет невинности, чистоты и королевской семьи лунных фейри.

Король Закиэль хотел, чтобы я предстала в этом девственно-белом одеянии, как истинная принцесса лунных фейри, чтобы показать своему двору, что он захватил ту, из-за кого началась война. Моё пленение и пытки побудили моего отца к действиям много лет назад.

И вот я снова в этом проклятом месте, теперь — орудие в руках Демона Короля, чтобы заставить мой народ сдаться. Но я не предстану перед ним побеждённой и напуганной. Я подавлю свой страх и поведу себя достойно своего звания, что бы он ни задумал сделать со мной.

Тем не менее, я прикусила губу, думая, что, должно быть, переживает сейчас Баэлинн, не зная, где я, и боясь худшего. Хотя, по крайней мере, мой отец был прикован к постели и едва осознавал происходящее. Маленькое благословение в его болезни теперь.

Снаружи щёлкнул засов, и дверь отворилась. Вошёл высокий тёмный фейри в чёрном плаще стражи. Это был не один из тех, кто похитил меня. К счастью, с тех пор как я здесь, я не видела никого, кроме служанок. Этот воин был в чёрном капюшоне, скрывавшем его рога, изогнутые назад.

— Принцесса Уна, — произнёс он торжественно. — Идите с нами.

Я задумалась на мгновение, не станет ли это последним моим походом, и сердце забилось в горле. Но, как и обещала себе, я подняла голову и, выпрямив спину, прошла в открытую дверь. Снаружи ждали трое других, все в капюшонах, готовые сопроводить меня. Один из них встал по левую сторону — выше других, но он не смотрел на меня и не произнёс ни слова.

Тот, кто открыл дверь в мою комнату, занял место справа и повёл нас вперёд. Мы торжественно двинулись сквозь замок с чёрными стенами.

После моего первого пленения я, несмотря на страх, испытала мрачное любопытство к тёмным фейри и их королевскому замку Нäкт Мир. Замок был построен на вершине Виксет Кроне, потухшего вулкана, находившегося в самом центре их царства. Стены замка были вырезаны из вулканического стекла. В прошлый раз, когда я была здесь, в сыром, отвратительном подземелье, я представляла, что верхний дворец должен быть мрачным и удручающим местом.

Но я ошибалась.

Свет факелов искрился и переливался на стенах. Везде были изысканные гобелены, серебристые ковры, красивые резные украшения и скульптуры, изображающие их бога Викса, королей и прекрасных дев. Эта тёмная красота и утончённость во дворце только удручали меня. Если здесь столько изящества, как мог их король быть таким безжалостным и жестоким? Король, с которым я вот-вот встречусь.

Я сосредоточилась на дыхании, стараясь сохранять спокойствие, когда стражники провели меня через двустворчатые двери в высокую купольную залу. Она была круглой, с высокими колоннами и прекрасной архитектурой, но внимание моё сразу привлекло собрание, окружавшее нас.

Охрана остановилась в центре залы под высоким куполом. Вокруг нас полукругом расположился его двор. Я лишь мельком окинула взглядом, заметив богатые наряды и украшения, которые носили знатные четырёхрогие тёмные фейри, и устремила взгляд вперёд.

По обе стороны от прохода к трону, стоя в два ряда, находилась элитная стража короля — Кел Клисс. В нашем языке их называли Обречённые. Они были тщательно отобраны и привязаны к своему королю каким-то таинственным тёмным ритуалом, о котором никто из учёных, с кем я говорила, не мог поведать мне.

Кел Клисс были такими, какими их описывали мои книги. Эти тёмные фейри не выглядели как уродливые создания, что держали меня в заточении много лет назад. Они выглядели гораздо страшнее — грозными, устрашающими и хитрыми.

Их тела были покрыты чёрными, стальными доспехами, подогнанными по их мощным фигурам, превышающим семь футов ростом. Традиционное оружие тёмных фейри — изогнутый меч, выкованный здесь, на их родине — было прикреплено к их бокам, свисая вдоль толстых бёдер, а острие доходило до колен.

У большинства воинов было по два рога, но у некоторых их было четыре — все изогнутые назад вокруг головы, с серебряными обручами у основания каждого рога, как кольца на пальце. Украшение это или способ придать прочность рогам, чтобы использовать их в бою, я не знала.

Их тёмные волосы были распущены, за исключением одного воина, у которого виски были выбриты, оставляя длинный хвост, заплетённый в косу и спускающийся по спине. Некоторые воины вплетали золотые украшения в тонкие косички у висков. Золото почиталось повсюду, как и чёрная сталь, добываемая в Нортгалле.

Их кожа была разных оттенков серого — у одних она была светла, как грозовые облака, у других темна, словно уголь, добываемый из недр Виксет Кроне. Их глаза переливались оттенками жёлтого, оранжевого и красного, и ни одна пара глаз не обратилась в мою сторону.

Хотя их когтистые руки покоились по бокам, а закрытые рты скрывали клыки, было ясно, что мы находимся в присутствии могущественных тёмных фейри. Воздух вокруг нас пульсировал от демонической магии.

Все тёмные фейри были потомками демона-бога Викса, и каждый из них носил в себе его подобие точно так же, как светлые фейри отражали черты богов небес и моря. Слышать рассказы о них, видеть портреты и наброски — одно, но видеть их перед собой было совсем иным.

Движение у начала залы привлекло мой взгляд. И вот, существо, шагнувшее вперёд с трона, буквально выбило из меня дыхание. Я прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не издать ни звука, потому что вид их короля наполнил меня ужасом.

Он был великаном, одетым только в чёрные кожаные штаны. Его лоб и грудь были покрыты рунами, как у большинства благородных тёмных фейри, но у него их было больше. Его четыре чёрных рога изгибались по черепу и вздымались острыми концами, причём на двух больших были широкие золотые обручи у основания. Меньшие рога были полностью покрыты золотом, служа его короной.

Но больше всего меня пугал не его вид, а его зловещая ухмылка и выражение злонамеренности, когда он приблизился. Придворные перешёптывались. Шаги короля Закиэля эхом раздавались в зале, когда он шёл по проходу между воинами тьмы.

Слева от меня магия ожила коротким всплеском. Я взглянула на стражника, но его голова оставалась склонённой в уважении перед приближающимся королём.

Демон Король полностью соответствовал моим самым страшным ожиданиям, когда остановился передо мной. Его ледяные голубые глаза с вертикальными зрачками, как у змея, прошлись по мне с холодным интересом. Я пыталась понять, почему его глаза отличались от других тёмных фейри, вспоминая, что уже видела похожие прежде.

— Добро пожаловать в Нäкт Мир, принцесса Тиарриалуна.

Он не склонил головы в знак почтения. Я тоже не склонилась. И я не собиралась льстить в ответ на это приветствие, когда все здесь знали, что меня притащили сюда силой, после того как его воины убили мою дорогую подругу и невинного жителя Иссоса.

— Вы уже отправили требования в Иссос? — спросила я.

Его улыбка расширилась, обнажая острые клыки.

— Девушка с сильным духом. Тебе это пригодится.

Некоторые придворные захихикали. В животе у меня вспыхнула злость — они находили это мерзкое зрелище забавным.

— Отправили? — повторила я с большей настойчивостью.

Не только я хотела, чтобы мой брат знал, что я хотя бы жива, но и мне было необходимо понять, сколько времени мне предстоит терпеть мучения здесь, в Нäкт Мире.

Улыбка короля исчезла.

— Осторожнее, принцесса.

— Разве не для этого я здесь? — спросила я, проигнорировав его предупреждение. — Чтобы вынудить Иссос сдаться?

Он склонил голову, изучая меня как диковинку.

— Конечно, для этого, — согласился он ровным тоном, а затем добавил с холодной насмешкой: — Миледи.

В зале вновь раздался смех придворных, но воины оставались начеку, неподвижные и молчаливые.

Я сглотнула, когда король подошёл ближе, заставляя меня вытянуть шею, чтобы встретиться с ним взглядом.

— А может, я вообще не стану выдвигать требования для вашего возвращения, — его взгляд скользнул по моей шее и ниже. — Может, я всё равно пойду на Иссос, раздавлю армии твоего брата, отрублю голову твоему отцу и оставлю тебя как свой личный трофей.

Он смотрел в мои глаза с ледяной жестокостью. Это было чудо, что я смогла устоять на ногах.

— Если подчинитесь и будете мне хорошо служить, — сказал он с намёком, — я, может быть, даже позволю вам вернуться в Иссос.

Он вскинул руки и обернулся к придворным.

— Что скажете, лорды и леди Нортгалла?

Внезапный рёв одобрения и аплодисменты заставили меня вздрогнуть, колени ослабли.

— Сколько лет должна принцесса служить мне, чтобы искупить ошибку её отца, начавшего эту войну? — спросил король.

Где-то позади меня прозвучал мужской голос одного из тёмных фейри:

— Война длится уже почти пять лет, мой король.

— Ах, так и есть. — Он снова обрушил на меня свой жестокий взгляд, подойдя ближе.

Я опустила глаза на каменный пол, чувствуя, как моя решимость начинает ослабевать.

— Ты останешься под моей властью, — резко объявил он. — Ты будешь покорно служить мне пять лет. И только тогда я подумаю, заслуживаешь ли ты возвращения домой. Это гораздо лучше, чем мой другой план. Я собирался отправить тебя к твоему отцу по кусочкам. Начну с этих прекрасных чёрных крыльев.

Он провёл рукой по моему левому крылу, лежавшему у меня на плече. Я вздрогнула, но не двинулась с места. Он усмехнулся.

— Начнём, — зарычал он, — с того, что ты опустишься на колени и поблагодаришь своего нового короля за его милосердие.

Лёгкий смех эхом прокатился по залу, в то время как всё моё тело сотрясалось от страха и ярости. Странно, но именно его последнее требование зажгло в моём сердце пылающий огонь.

Меня не испугала угроза насилия над моим телом, но мысль о том, что я должна была склониться перед ним, как рабыня, и благодарить его за это, разожгла во мне новую волну гнева.

Я подняла взгляд, голос дрожал, но я произнесла:

— Я никогда не преклоню колени перед тобой. Ты не мой король.

Его губы скривились в злобной усмешке, и он протянул руку ко мне. Но внезапно рука воина слева от меня выстрелила вперёд. С мощным толчком он оттолкнул короля Закиэля, заставив его пошатнуться и ошарашенно уставиться на своего стражника.

Воин снял капюшон, а затем поднял свой длинный, изогнутый меч, стиснув его обеими руками.

Я ахнула, мгновенно узнав его лицо. Он шагнул между мной и королём, который наконец обрёл голос.

— Голлайя.

— Здравствуй, отец, — его низкий голос звучал спокойно, уверенно и смертельно. — Вайла была права.

Затем он взмахнул мечом с точностью и силой, рассёк горло короля Закиэля. Синий кровавый поток брызнул в воздух, придворные закричали, но я стояла в оцепенении, наблюдая, как голова короля упала на каменный пол.

ГЛАВА 4

ГОЛЛ

Вокруг меня заискрила магия, окутывая меня ореолом силы. Я знал, что, глядя на отрубленную голову отца — его глаза остекленели, но всё ещё сохраняли королевскую важность, — что трон принадлежит мне по праву. Боги подтвердили это мощным всплеском магии, даруя мне моё законное наследие и место короля.

Но прежде я должен уничтожить преданных воинов отца.

Четверо моих людей, находившихся в зале, уже обнажили свои мечи и убили половину его Обречённых. Придворные бросились к выходу, но Сорин сделал свою часть работы, убив стражу снаружи и заперев дверь.

С лёгкостью, которая почти удивила меня, я призвал свою магию. Держа окровавленный меч в одной руке, я поднял другую в сторону Эрлика — ненавистного мне больше всех, того, кто когда-то лично бросил меня в подземелье Нäкт Мира. Сейчас он замахивался мечом, направленным на одного из моих союзников.

— Этелин, — прошептал я.

Из моей ладони вырвалось пламя, словно огненная стрела, ударившая в Эрлика прежде, чем его клинок успел достичь цели. Он моментально вспыхнул, а затем рухнул на пол, превратившись в груду обугленных костей и пепла.

Я проделал то же самое с последними его воинами Кел Клисс, распылив остаток преданной стражи отца на чёрные обломки.

В зале остались лишь плачущие и всхлипывающие придворные, включая членов совета, наделённых значительным влиянием среди нашего народа.

Я вложил длинный меч в ножны, и мои люди окружили меня, хотя я избегал даже взгляда на принцессу. Ещё не время.

Переступив через тело отца, я наклонился, ухватился за один из его рогов и поднял голову вверх. Одна из дам при дворе отца потеряла сознание.

— Я — Голлайя Вербейн, сын Закиэля, истинный наследник трона Нортгалла, — провозгласил я твёрдым голосом. — Присягните мне на верность немедленно, и я пощажу вас.

Никто не колебался, даже члены совета. Мгновенно все опустились на колени. Я опустил голову отца у себя в руке, удивляясь, как она легка, как будто вес головы короля должен был быть значительнее. В смерти он оказался совсем незначительным.

— Открой дверь, Пулло, — скомандовал я.

Пулло бросился к двери и постучал коротко четыре раза, затем ещё дважды, выдерживая паузу, сообщая Сорину, что задача выполнена.

Сорин толкнул дверь и вошёл с дюжиной моих воинов, клинки которых были перепачканы синей кровью. Как и мой. Глубокое удовлетворение проникло в меня. После всех этих лет я добился этого.

Взгляд Сорина упал на тело отца за моей спиной, затем на мою руку. Его губы тронула лёгкая усмешка, затем суровое выражение снова закалилось решимостью.

— Ворота заблокированы и охраняются. Мой король.

Я приподнял бровь. Я ещё не был королём.

— Заприте придворных здесь.

— А что насчёт неё? — Он кивнул на принцессу за моей спиной.

Наконец я посмотрел на неё. О боги, она была великолепна. Взрослая женщина, как сказала Хава, но эти слова не передавали и половины. Передо мной стояла лунная фейри — светлая, гордая, окружённая врагами.

Она прижалась к колонне, наблюдая за мной с удивительным спокойствием, её взгляд метался между телом моего обезглавленного отца и мной. Я шагнул вперёд, не в силах стоять на месте, словно ведомый какой-то глубинной силой. Её глаза расширились, её взгляд опустился на мою руку. Я почти забыл.

Повернувшись, я протянул голову Сорину.

— Позаботься об этом. Я займусь принцессой.

Сорин взял голову, ухватившись за один из рогов.

— Затем расчистите подземелья, — добавил я. — Дракмир будет охранять лес, чтобы никто из стражи не сбежал туда.

Сорин коротко кивнул и позвал в коридор. Вошли ещё дюжина вооружённых союзников.

— Убей советника Келлока, — прошептал я Сорину. — Он неклиам.

Я сомневался, что он рискнёт пойти против меня теперь, когда отец мёртв и я первый в очереди на трон, но я не мог позволить себе рисковать. Неклиам мог оживить близлежащие трупы и подчинить их своей воле, как это делал мой отец. Видя, сколько мёртвых теперь лежит на полу тронного зала, лучше было обезопасить себя, выключив его.

Сказав это, я отбросил меч и повернулся к принцессе, наблюдая с интересом, как её сдержанность исчезла, когда я пересёк разделяющее нас пространство в три длинных шага.

Боги, я не был готов к тому, насколько чертовски красивой она стала. Её большие фиолетовые глаза вглядывались в мои, её горло нервно двигалось, когда она сглотнула. Прежде чем она успела открыть рот и что-либо сказать, я нагнулся, закинул её на плечо и направился к выходу.

Она тут же начала вырываться, жалобно шепча «нет» и безуспешно царапая мою чёрную броню.

— Пулло! Тиерзель! Со мной, — крикнул я.

— Да, ваше величество, — громко ответили они в унисон, их шаги эхом отдавались позади меня.

— Поставьте меня на землю, — вскрикнула она, бесполезно пытаясь вцепиться в мою броню.

Не направляясь наверх, я направился прямо к неприметной двери под лестницей и открыл её.

— Ждите здесь, — сказал я Пулло и Тиерзелю у двери.

Гостиная выглядела точно так, как я её запомнил. Небольшая и без окон. Одна из стен была заставлена полками с книгами, рядом стоял огромный чёрный мраморный стол, за который мой отец никогда не садился. С другой стороны комнаты находился камин — сейчас холодный и пустой — перед ним стоял удобный комплект кресел.

Я опустил принцессу с плеча и усадил её в кресло. Она попыталась ударить меня по лицу, когда я выпрямился, но я поймал её тонкие запястья.

Её бледная кожа была покрыта розовыми пятнами — грудь, шея и щёки горели румянцем. Но она молчала. В этом не было нужды.

Она освободилась из плена моего отца и попала в мой. Я крепко держал её хрупкие запястья в своей большой ладони, осознавая, насколько она была на самом деле слаба и беззащитна. Я сжал её руки крепче, чтобы напомнить об этом.

Затем я наклонился ближе, чтобы она могла увидеть это в моих глазах. Теперь она принадлежала мне. Я покачал головой и произнёс одно, веское слово:

— Нет.

Она вздрогнула, моргнула, быстро прогоняя появившиеся было слёзы. Сжав челюсти, она посмотрела на меня с ненавистью, которая жгла в её сердце.

Хорошо. Это поможет ей.

Выпрямившись, я отпустил её и вышел из комнаты. Закрыв за собой дверь, я повернулся к Пулло.

— Охраняй эту дверь, ценой жизни. Никто не должен войти. Ты меня понял?

Пулло стиснул зубы. Он хотел участвовать в битве, это я знал, но он был одним из моих лучших воинов, и я мог ему доверять.

Я сжал его плечо когтистой рукой, слегка встряхнув.

— Скажи мне, что ты понял приказ, Пулло. Не покидай эту дверь.

— Не покинем, — ответил Тиерзель, единственный человек, которому я доверял не меньше, чем Пулло.

— Ценой наших жизней, — добавил Пулло.

Я одобрительно кивнул им и направился к лестнице, ведущей в подземелье. Ещё один отряд воинов уже ждал меня, и они пошли за мной.

По мере того, как мы спускались всё глубже, шум битвы становился всё более далёким и приглушённым. Лабиринт коридоров и камер, из которых состояло подземелье, был довольно обширным. Когда мы вышли на главный этаж, там не было никого.

— Похоже, костяные стражи уже пустились в бегство, — сказал я, обнажая чёрный стальной кинжал у пояса. — Найдите их и убейте всех.

Стражники моего отца в подземелье были околдованы кровавым заклятием, которое заставляло их подчиняться только ему. Теперь, когда он был мёртв, они впадут в безумие и превратятся в бездумных убийц. Их нужно было уничтожить.

Воины бесшумно разошлись во всех направлениях.

Я спустился по очередной извилистой каменной лестнице в ту часть подземелья, где сам был некогда заточён, надеясь найти старого друга живым. Это была лишь слабая надежда, что тлела во мне с тех пор, как я бежал. Я думал, что моего наставника Кеффу давно казнили по приказу моего отца, но Хава узнала, что ещё несколько месяцев назад он был жив. Это было одной из причин, по которым я ощущал неотложность своих действий и спешил захватить трон.

Но теперь страх заполз глубоко в моё сердце. А что, если я слишком долго ждал? Или если источник Хавы ошибся и Кеффа мёртв уже несколько лет?

Как только я вышел из лестничного пролёта в нижнюю часть подземелья, клинок блеснул у моего лица. Я увернулся и вонзил кинжал вверх, прямо под подбородок стражника, пробивая его до самого черепа с хрустом костей. Вытянув кинжал, я вытер плоскую сторону клинка о свои брюки и двинулся дальше.

Я тихо пробрался по знакомому коридору и оказался там, где содержалась в плену нежить, которую мой отец держал наготове, чтобы призвать их, если потребуется. Ему удавалось побеждать в войне с Лумерией, и он использовал их лишь изредка, в основном против больших армий светлых фейри. Возможно, он планировал задействовать их во время вторжения в Иссос, который уже находился в поле зрения его армии.

Но когда я пойду на Иссос, я не стану использовать армию нежити. И не стану применять свою силу огня. У меня был совсем другой план.

Когда я подошёл к глубокой яме, где долгие годы слушал стоны, визги и скрежет костлявых пальцев нежити по каменным стенам, меня охватила глубокая, почти неожиданная радость от вида неподвижной груды костей и черепов в яме.

Полная тишина. Я посмотрел через яму на камеру, где был заточён, где мой отец держал меня, наложив заклятье на прутья, чтобы я не мог бежать. Затем я улыбнулся, увидев погнутые прутья, которые мне удалось раздвинуть, когда моя магия вернулась ко мне мощным потоком, как только я увидел, как в яму бросили маленькую лунную фейри.

Она стала катализатором, вернувшим мне магию. И её повторный плен стал искрой, запустившей мой план наконец убить отца. Не давая себе долго предаваться этим мыслям, я продолжил двигаться по коридору, уходящему от ямы.

В самом конце я ощутил присутствие жизни. Слабое движение, словно кто-то скользнул босой ногой по каменному полу, увлекая меня глубже. Здесь не было факелов. Держа клинок в одной руке, я снял факел с держателя на стене и прошептал:

— Этелин.

Пламя мгновенно охватило голубой уголь на наконечнике.

В камере передо мной стояла тишина. Я решил, что звук был лишь игрой моего воображения, пока не достиг решётчатой двери и не сделал пламя ярче, чтобы оно залило тусклый светом влажную камеру.

На полу по одну сторону лежал скелет, его запястье всё ещё заковано в цепь, а двурогий череп несчастного владельца откатился в сторону, оставляя сгнившее тело. Но с другой стороны камеры было движение.

Тёмный фейри поднял руку, покрытую изорванной, грязной одеждой, прищурившись на свет. Один из его рогов был сломан, а один глаз выколот; по изуродованной глазнице и дальше вниз по лицу тянулся глубокий шрам.

— Кеффа? — мой голос охрип от волнения, когда я подумал, что этот бледный, худой фейри, вглядывающийся в меня единственным оранжевым глазом, может быть моим наставником и самым дорогим другом из давних времён.

— Клянусь богами, это ты, мальчик мой? — донёсся его глубокий хриплый голос.

— Это я, Кеффа, — ответил я, чувствуя, как радость и отчаянное облегчение заставляют меня двигаться быстрее.

Я поставил факел в держатель рядом с дверью и нашёл ключи на противоположной стене. Быстро отперев тяжёлую, скрипучую дверь, я распахнул её и вошёл внутрь. Кеффа всё ещё сидел на полу, но протянул мне руку, чтобы я помог ему встать.

Осторожно подняв его на ноги, я наконец разглядел гордые черты лица своего друга. Его лицо заострилось от голода, пережитого за годы заточения. Я ожидал увидеть презрение за свою долгую задержку, за то, что оставил его гнить в этом унылом аду. Я ожидал увидеть в его глазах отблеск безумия. Но вместо этого меня встретила широкая улыбка, и он крепко сжал мои плечи, произнося слова, которых я никак не ожидал услышать.

— Ты сделал это, да? Ты убил его.

— Да, Кеффа. Твоя Вайла была права.

Его глаз медленно закрылся.

— Тогда она погибла не напрасно.

— Нет, мой друг. Не напрасно.

Он снова открыл свой единственный глаз, и в его взгляде вновь заблестел тот самый умный фейри, который научил меня столь многому в юности.

Его выражение стало серьёзным, голос хриплым, когда он сказал:

— Тогда давай начнём незавершённое дело. Пора усадить тебя на твой трон, Голлайя.

ГЛАВА 5

УНА

Я мерила шагами спальню, в которой меня держали последние несколько дней. Голлайя бросил меня в маленькую гостиную и ушёл, оставив двоих стражников у двери, и с тех пор я его не видела. Некоторое время я слышала эхом доносящиеся крики сражающихся в коридорах дворца, маршевые шаги, приказы, выкрикиваемые одним тёмным фейри другому, а затем всё стихло.

Я не знала, как долго пробыла в этом тёмном помещении, но в какой-то момент задремала в кресле, а очнулась от того, что дверь открылась, впуская яркую полоску света.

Тёмный фейри с двумя рогами, с выбритыми висками и длинной заплетённой косой, ниспадавшей по спине, шагнул внутрь. Пулло — так его звали.

— Следуйте за мной, миледи.

На мгновение я была поражена тем, как почтительно он ко мне обратился. Я не знала, что ждёт меня теперь. Голлайя явно устроил переворот, чтобы убить отца и занять трон.

Голлайя.

Меня прошиб озноб. Я никогда бы не подумала, что молодой тёмный фейри, спасший меня от неминуемой смерти в том подземелье, окажется сыном нашего врага, короля Закиэля. Принц Нортгалла спас меня тогда из этого подземелья. Я предполагала, что он — знатный дворянин, возможно, родственник королевской семьи тёмных фейри. Его необычные глаза свидетельствовали о каком-то знатном происхождении. Но я не знала, что он — принц.

Бейлин рассказывал мне о слухах, будто король Закиэль убил своего единственного сына и наследника по неизвестной причине, хотя были и сообщения послов о том, что ходят байки, будто он сбежал из дворца и живёт где-то на свободе.

Это было не столь важно, ведь эти последние пять лет войны единственным нашим врагом оставался король Закиэль. Войну, которую мой отец начал, когда я вернулась домой избитая, с оторванными крыльями, которые были белоснежными с лунными перьями.

Мои крылья трепетали за спиной при этом воспоминании. Когда они отросли вновь, я восприняла это как чудо богов. Лумера озарила меня своим светом. Но когда крылья начали расправляться, поначалу темно фиолетового цвета, сменяющегося на чёрный по мере роста, я поняла, что это было проклятие. Кроме того, что они напоминали мне о темнице, где меня пытали, они оказались бесполезными. Я не могла летать.

И вот я снова оказалась пленницей в печально известном Чёрном Дворце Нäкт Мира.

По крайней мере, меня держали не в сырой яме. Я не совсем понимала, где нахожусь, но комната, в которую меня привёл Пулло, явно предназначалась для почётного гостя.

Дверь была из голубовато-серого дерева с золотым узором по краям. Чёрные обсидиановые стены коридоров продолжались и в этой комнате, как, видимо, и по всему дворцу.

Одну из стен полностью занимал огромный гобелен, изображавший нимф среди роскошного леса в оттенках зелёного, серого и синего. На камне под солнцем лежала обнажённая фейри-скальд — морская фейри, обитательница голубых вод Мородона. Её изумрудные волосы ниспадали по фарфоровой коже, касаясь воды. Её перепончатые ступни покоились на прозрачной воде, одна рука лежала на округлом животе, другая поддерживала голову. В воде рядом притаился мужчина-фейри, его тело и половина лица скрыты под поверхностью воды, и лишь тёмные, выразительные глаза и синие волосы обрамляли его острые скулы. Он смотрел на неё с почтением. Мне показалось странным, что столь дивный гобелен украшает комнату тёмного фейри, но я не могла не восхититься его красотой.

Огромная кровать с четырьмя столбами, в два раза больше моей собственной в Иссосе, была застелена голубым покрывалом. Комната была обставлена богатыми креслами и шезлонгами из синего бархата, коврами, прошитыми серебряной и золотой нитью, массивными чёрными канделябрами, изысканной ширмой из золота в углу и золотой ванной, слегка видневшейся за полупрозрачной ширмой, покрытой белым муслином.

Корона комнаты — беломраморный камин, выполненный в женственных изгибах, с трепещущим огнём ярко-синего пламени, согревавшим меня с тех пор, как меня сюда поместили.

Я подошла к огню, чтобы согреть руки, стараясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

Это было совсем не то, чего я ожидала, когда Пулло и другой, которого звали Тиерзель, привели меня сюда. Я была благодарна, что меня не отправили в сырое, зловонное подземелье, где я была в первый раз в Нäкт Мире, но никак не ожидала такого гостеприимства. Оставалось только ждать своей участи. Я прекрасно понимала, что являюсь ценным пленником.

Разумеется, я не видела своего «хозяина» с тех пор, как меня привели сюда — считая, что теперь Голлайя командует дворцом. Никто не сказал мне ни слова о моём положении.

Я всё ещё не могла осознать, что молодой фейри, спасший меня из темницы, оказался наследником короля Закиэля. И что он отрубил голову своему собственному отцу. От этого воспоминания у меня подступила тошнота. Не то чтобы я оплакивала короля — он много лет уничтожал мой народ. И очевидно, что у него были на меня отвратительные планы. Возможно, Голлайя будет более склонен к заключению мирного договора и завершению этой войны.

Я вспомнила яркий блеск в его глазах, когда он отсек голову своему отцу. Это было больше, чем месть или гнев, которые освещали его лицо. Скорее, это была радость, мелькнувшая в его взгляде.

Я вздрогнула и подошла к заколоченному окну, где снова посмотрела в узкую щель наружу. Последние несколько дней ко дворцу подъезжали и отъезжали отряды тёмных фейри на лошадях. Мне приносили еду и воду молчаливые, суровые стражники, которые приходили и уходили, не говоря ни слова.

Когда я спросила у того, кого звали Пулло, как долго меня намерены держать здесь, он, казалось, удивился, что я говорю на их языке. Возможно, потому что я говорила так хорошо. После своего возвращения домой я прилежно училась и даже практиковалась с одним из наших послов, которому приходилось часто ездить в Нортгалл.

Может быть, боги знали заранее, что я вернусь сюда. Но как на долго в этот раз?

Раздался мягкий стук в дверь, а затем она открылась. Недоумевая, так как прежде никто не стучал, я шагнула ближе к камину, наблюдая, как в комнату вошла тёмная фейри, держа в руках несколько сложенных одежд. Она отличалась от всех фейри, которых я встречала раньше.

Она была миниатюрной, гораздо меньше других тёмных фейри, которых я видела. Её кожа была тёмно-серой, два тонких рога элегантно загибались назад над аккуратными чёрными волосами, коротко подстриженными по всей голове, с маленькими прядями, ниспадавшими на лоб. Её заострённые уши были необычайно длинные, непропорциональны её изящным чертам. Ещё у неё были чёрные жилистые крылья, высоко вздымающиеся за спиной, тонкие и грациозные.

Несмотря на свой небольшой рост, у неё была тонкая талия и изящная фигура. Она была одета в чёрные облегающие брюки с красной накидкой и чёрный топ, облегающий грудь и рёбра, украшенный серебряной вышивкой. Её одежда скорее напоминала наряд воина для торжественной церемонии, работа мастера.

Но самое удивительное в ней — её прекрасные, большие красные глаза с длинными тёмными ресницами и яркая улыбка с маленькими клыками. Она буквально вибрировала от волнения.

— Здравствуйте, принцесса, — обратилась она на демоническом языке. — Вы понимаете меня?

Я кивнула.

— Пулло сказал, что вы говорите на нашем языке. Как чудесно, ведь я сама никогда не учила языка высокородных фейри. Меня зовут Хаваллах. Мне выпала большая честь стать вашей горничной здесь, в Нäкт Мире. У вас будет несколько прислужниц. — Она указала позади себя, где в комнату вошли несколько тёмных фейри без крыльев, с опущенными глазами, неся ведра с горячей водой. — Но я буду заботиться о ваших личных потребностях.

Ещё одна прислужница вошла с накрытым подносом. Хаваллах указала ей на камин, и та бесшумно поставила поднос на столик.

Я взглянула в сторону двери, ожидая, что следом войдёт стражник или даже Голлайя, но дверь закрылась, и я услышала привычный звук замка снаружи.

— Приятно познакомиться, Хаваллах, — сказала я, сохраняя свои манеры, даже если я, очевидно, оставалась пленницей.

Её глаза стали ещё больше, затем она рассмеялась — её смех был сладким, заразительным, — и поспешила ко мне.

— Можете называть меня Хава, если хотите. Мои друзья зовут меня Хава. Я так, так, так рада, наконец, познакомиться с вами.

Хава цокнула языком и щёлкнула пальцами. Другие прислужницы тотчас поспешили к ширме и золотой ванне за ней. Для такой добродушной, миниатюрной фейри она казалась весьма влиятельной в этом дворце.

— Давайте устроим вам горячую ванну, как вы на это смотрите?

Ванна. Роскошь, о которой я и не подозревала, как сильно нуждаюсь, пока не услышала эти слова.

Она взяла меня за руку и повела за ширму. Её открытое, дружелюбное поведение не вызывало тревоги, а скорее согревало, напоминая мне о Мин. Я быстро моргнула, отгоняя слёзы, которые навернулись на глаза. Я так и не смогла как следует оплакать свою дорогую подругу.

— Хава, — спросила я, повернувшись, чтобы она могла расшнуровать платье на спине, пока служанки выливали ведра воды и добавляли специи и цветочные масла, пахнущие просто восхитительно. — Вы ведь не отсюда, не так ли?

— О, нет, нет, — она сладко улыбнулась. — Я из Гадлизеля, королевства фейри теней.

— Ты совсем не похожа на фейри теней, как их описывал мой брат. За исключением крыльев, конечно, — сказала я, задумчиво разглядывая её. Я никогда не встречала их послов, поскольку они вообще избегали контактов с нами. Фейри теней жили далеко за пределами Лумерии, в горах Сольгавии. — Прошу прощения, это невежливо с моей стороны?

— Совсем нет, — ответила она с понимающей улыбкой.

Она ловко расстёгивала пуговицы на рукавах моего платья, помогая снять его. Я носила его с тех пор, как королю отрубили голову несколько дней назад. На белой ткани остались тёмные пятна его крови, но меня это не беспокоило — они напоминали, что то, что я видела, действительно произошло, и что наш враг, Демон Король Нортгалла, действительно мёртв.

— Мой отец был вайтом, — продолжила Хава. — Именно от него я унаследовала серую кожу. А крылья достались мне от матери, которая была теневым фейри. Но, похоже, в нашем роду была и кровь наяд. Именно поэтому я такая маленькая.

Наяды, нимфы и спрайты все происходили от одной богини воды низшего ранга — Беаты. Легенды гласили, что она была невысокой, но невероятно могущественной, владея магией воды.

Хава помогла мне снять рубашку и протянула серебристый шёлковый халат, чтобы я могла укутаться, пока служанки заканчивали подготовку ванны, раскладывая полотенца и добавляя масла, источающие божественный аромат.

— Ты очень милая, Хава, и очень добрая, — сказала я искренне.

Её глаза и рот распахнулись в восторге.

— Для меня большая честь слышать это от вас, госпожа. К тому же я — зефир. Я унаследовала силу огня от отца. Думаю, именно поэтому мой король назначил меня вашей служанкой. Я могу защитить вас, если потребуется.

Сердце у меня ёкнуло, когда она упомянула своего короля.

— Он приставил тебя ко мне?

— Да, — гордо ответила она, после чего протянула ладонь и прошептала слово, на её руке вспыхнул оранжевый огонёк. Она широко улыбнулась. — Я смогу вас защитить.

— Значит, Голлайя теперь коронован как король Нортгалла?

Так как мои стражники не рассказывали мне ничего, я совершенно не знала, что происходило после того, что я видела в тронном зале.

Хава отослала служанок с вёдрами, и, когда они вышли, дверь за ними закрылась и была заперта снаружи. Я сняла халат и осторожно погрузилась в ванну.

Когда я села в тёплую воду, облегчённо вздохнув, Хава улыбнулась.

— Мой господин ещё не коронован, но скоро это произойдёт.

Она смочила полотенце и начала аккуратно мыть мне плечи и верхнюю часть спины.

— Когда же состоится его коронация? — с искренним интересом спросила я.

— Этого я не знаю. Но он уже снискал уважение среди солдат своего отца. Ну, тех, кого он решил пощадить. Хотите, я помою вам волосы?

Немного ошеломлённая быстрой сменой темы, я кивнула и наклонила голову, погружая её в воду, затем снова выпрямилась.

Она нанесла немного мыла на мои волосы и продолжила:

— После того, что произошло на передовой, думаю, его коронуют уже на днях.

— Что произошло на передовой? — резко спросила я.

— Ох, прошу прощения. Как невежливо с моей стороны. Всё забываю, что вы — лунная фейри.

Я не понимала, как она могла это забыть, ведь я совсем не походила на её народ. Она замолкла на некоторое время, погружённая в свои мысли, пока наполняла кувшин водой и осторожно поливала мои волосы.

— Неужели ты мне не расскажешь, Хава? — попросила я, убирая воду с лица.

— Мне не положено слишком много говорить.

— Это твой господин тебе так велел?

— Он действительно доверяет мне, — уверила Хава, убирая на полку флаконы с маслами. — Это все что вы должны знать, — добавила она с нетерпением, протягивая большое полотенце, когда я вышла из ванны.

— Расскажи мне всё, Хава. Никто со мной не разговаривал с тех пор, как я здесь, — сказала я, промакиваясь полотенцем волосы.

Пока я вытиралась, она подала мне халат и помогла его надеть.

— Садитесь у камина, поешьте, а я расскажу вам, как принц Голлайя завоевал верность солдат своего отца.

Я последовала за ней, хоть и не могла заставить себя есть с тех пор, как оказалась в плену. Но когда Хава сняла крышку с блюда, открыв поджаренную дичь с травами, сыр и хлеб с маслом, я почувствовала голод.

Возможно, это было из-за её компании. Стражники, хоть и не проявляли ко мне жестокости, явно не испытывали и доброжелательности. Их настороженность по отношению ко мне, дочери их врага, была очевидна, и потому я была погружена в тревогу с момента своего плена.

Сейчас же, сидя на кушетке у камина, где ярко горел синий уголь, я впервые почувствовала спокойствие.

Она подала мне тарелку с парящимся блюдом и села напротив, пока я накрывала колени салфеткой, а сверху ставила тарелку.

— Прошу прощения, что мы не можем обедать в большом зале, — сказала она с сожалением. — Я попрошу Пулло принести вам нормальный обеденный стол.

Я не стала спрашивать, почему мне нельзя обедать в большом зале. Мне не хотелось сидеть среди темных фейри.

— Спасибо, Хава. Может быть, поешь со мной?

— О, нет, госпожа. — Она налила красное вино в бронзовый кубок и протянула его мне. — Мне достаточно просто находиться с вами. — Затем она наполнила другой кубок. — Но я с удовольствием выпью, если вы не против.

— Конечно, — поощрила я её, надеясь, что это развяжет ей язык. — Пожалуйста, расскажи мне ту историю, о которой ты говорила. О принце.

Она обхватила кубок когтистыми пальцами, её красные глаза блестели в бледно-синем свете камина.

— Это было удивительное зрелище, как мне рассказывали. После того как принц и его союзники взяли дворец, он отправился на фронт верхом на своём драконе.

Я поперхнулась вином.

— На своём драконе?

— О да. Вы не знали?

Я покачала головой, ошеломлённая.

— Нет.

Драконьих наездников среди королей темных фейри не было уже много веков. Считалось, что истинные короли Нортгалла обладают кровью дракона, текущей в их жилах.

— Согласно легенде, — с шёпотом добавила Хава, — их синие и золотые глаза — это знак их драконьего происхождения. Многие короли приходили и уходили в его роду, — она добавила с гордостью. — Но принц Голлайя — единственный за долгие годы, кто оседлал дракона. Он давно ездит на Дракмире. Но держал его в секрете, в горных пещерах за Сильвантисом.

Я ненадолго замолчала, удивляясь, как могла не прочитать об этом ни в одной из многочисленных книг о темных фейри. Но тогда я никогда не углублялась в их королевскую линию. Я не знала, что тот, кто спас меня, был их принцем.

— Но почему? — спросила я, отрывая кусок хлеба и откусывая его. — Он мог бы убить своего отца с помощью дракона и захватить трон, когда бы ни захотел.

— Нет, нет, нет. Он не мог. — Она покачала головой, пряди чёрных волос скрыли один глаз. Она убрала их за острое, высокое ухо. — Чтобы быть признанным истинным королём, он должен был встретиться с отцом лицом к лицу. Его право оспорили бы, если бы он использовал дракона, чтобы захватить трон. Это должно было быть сделано его собственными руками.

— Понимаю. — Я попробовала кусок жареной птицы. — А что случилось, когда он прилетел на фронт? — Моё сердце сжалось, зная, что фронт находится в Лумерии, близко к моему дому.

— Он встал на холме над всеми и поклялся, что наконец положит конец этой долгой войне, в которую втянул их его отец. Он поднял голову своего отца над собой и…

— Принц нёс голову своего отца? — перебила я её.

— Да, да. Это было величественное зрелище, — она лучезарно улыбнулась, — по крайней мере, так мне рассказывали.

Мой желудок скрутился от такого варварства, но я не прервала её снова.

— Он пообещал стать лучшим королём для своего народа, вознести Нортгалл как владыку всего рода фейри и без пролития ещё большего количества крови наших сородичей. Тогда солдаты закричали и стали скандировать его имя.

— Как? — спросила я, ощущая тяжесть в желудке, положив кубок и салфетку обратно на поднос. — Как он собирается выиграть войну без новой крови?

Ведь я знала своего брата, и он не сдастся просто так, не отдав нашу родину в подчинение Нортгаллу.

Хава опустила взгляд в колени и указала на поднос.

— Хотите ещё вина?

Она уклонилась от моего вопроса, и это вызвало во мне зловещее предчувствие. Я покачала головой.

— Где он был на фронте? — спросила я. — Где он был в Лумерии, когда произнёс эту речь? — Я не смогла скрыть напряжения в своём голосе.

Она прочистила горло и встала.

— Я не могу рассказать больше, госпожа.

Напряжение усилилось, между нами.

— Понятно, — тихо сказала я, опустив плечи. — Я бы хотела остаться одна, Хава.

Вновь нахлынула реальность. Я беседовала не с другом или союзником. Я всё ещё была пленницей, и теперь меня охватил страх перед тем, что принц, новый король, намеревается сделать со мной.

— Конечно, госпожа.

Она подала мне удобную ночную сорочку и предложила помочь распутать влажные волосы гребнем.

— Нет, Хава. Спасибо за ужин и компанию. Я устала. Можешь идти.

Её брови нахмурились, взгляд потускнел, словно отражая моё собственное настроение.

— Понимаю. Я оставлю вас и вернусь утром с завтраком. Вы почувствуете себя лучше после хорошего сна.

Когда она ушла, я забралась в огромную постель и скользнула под покрывало, лицом к заколоченному окну — ещё одно напоминание о том, что нельзя позволять себе забывать, где я нахожусь. Как бы ни была добра Хава и как бы ни была роскошна моя «камера», я по-прежнему оставалась пленницей нового короля Нортгалла.

ГЛАВА 6

ГОЛЛ

Я читал послание от Сорина в военной комнате, которой мой отец пользовался редко. За последние дни я начал понимать, что мой отец вел эту войну, бросая все больше и больше солдат в битвы одну за другой, вместо того чтобы использовать стратегию, которая могла бы завершить ее быстрее или избежать кровопролития.

Когда я сам услышал некоторые из его приказов, данных офицерам на передовой, я укорил себя за то, что не вмешался раньше. Потери, которые принесла эта война нашему народу, были ужасны. Сколько жизней было утрачено, и все же она не была окончена. Официально — нет. Оставался последний шаг.

Единственным разумным шагом, сделанным моим отцом, была отправка его Келл Клисса на тайную миссию по похищению дочери Коннелла Хартстоуна. Мое сердце сжалось при мысли о том, что она находится несколькими этажами выше, в бывшей опочивальне моей матери.

— Какие новости от Сорина? — спросил Кеффа.

Мой старый друг поправлялся. За исключением повязки на глазу и шрама на одной щеке, он выглядел как прежде. Хотя он все еще восстанавливался, казалось, он быстро набирал вес и выглядел крепким и здоровым. Удивительно, каких успехов за считаные дни смогли достичь целители.

— Время пришло, — ответил я, бросив свиток на стол, где была развернута карта Лумерии, с отметками движений войск вокруг Иссоса.

— Я хотел бы присоединиться к солдатам в лагере, Голл, — с серьёзностью в голосе добавил он. — Раз уж я пропустил всю славу, смогу хотя бы отпраздновать с ними победу.

— Ты достаточно сражался со своими демонами. — На протяжении многих лет он боролся с темнотой, одиночеством и голодом в темнице. — Мне жаль, что я не пришел раньше.

Он покачал головой.

— Здесь неуместны извинения за то, что сделал Закиэль. Оставь это в прошлом. Мы стоим на пороге нового мира. Благодаря тебе.

Я хмыкнул, свернул послание от Сорина и убрал его с остальными в ящик стола.

— Это будет зависеть от принцессы Тиарриалуны.

— Как так?

— От того, пойду ли я по стопам моего отца. Многое зависит от неё.

Он на мгновение замолчал, затем добавил:

— Видение Дальи. Ты веришь, что она — та самая, о которой говорилось?

— Я знаю, что это она, — ответил я без колебаний.

Прошлой осенью Далья, моя дальняя кузина, служившая жрицей в храме Сильвантиса, увидела мощное видение, используя каплю моей крови, вскоре после того, как поклялась мне в верности и служении как королевский провидец. Тайно она гадала для меня, направляя меня на путь к трону.

У неё было много видений, но то, что запомнилось мне навсегда, было её пророчество: женщина-фейри с демоническим знаком принесёт возмездие Викса.

Возмездие Викса было древней легендой, обещанием, что однажды наш род поднимется и станет править всеми. Во всех летописях рода фейри светлые фейри — особенно лунные фейри Иссоса — доминировали в нашем мире. Они владели самыми богатыми и плодородными землями, лесами, полными дичи, и шахтами с драгоценными камнями. И тщательно охраняли свои границы, чтобы исключить торговлю, кроме тех случаев, когда это было выгодно им.

Контрабанда была распространена, особенно вокруг Хелламира. Многие лесные фейри, жившие там, игнорировали законы своего короля, запрещающие торговлю с тёмными фейри Нортгалла. Но кровавые стычки и нападения их солдат на наших фейри были для меня непростительны.

— Моего отца устраивало сидеть здесь, Кеффа, в этом дворце, игнорируя проблемы нашего народа. Я не стану так править. Я знаю, что это моё право по рождению, дарованное богами — взять корону и править нашей землей и Лумерией. И я сделаю это любой ценой.

— И принцесса — это ключ, так ли?

— Верно. Теперь мне остаётся убедить её в этом.

Он усмехнулся, шрам на его щеке натянулся.

— Ты думаешь, она примет твоё… предложение с благодарностью?

Я встал из-за стола, собираясь с духом, все мое тело напряглось, наконец готовое отправиться к ней после послания Сорина.

— Нет. Она будет ненавидеть меня за это, — я пожал плечами. — Но всё равно сделает то, что нужно.

— Значит, ты принудишь её, — спокойно сказал он. — Это звучит очень похоже на то, что сделал бы Закиэль.

— Мой отец планировал унижать её на протяжении пяти лет, а затем вернуть её в Иссос по частям. Это не мой план.

— Принудить её стать твоей Мизра и держать её здесь в плену ненамного лучше.

— Кеффа, — предостерегающе рявкнул я. — Это должно быть сделано.

Никто из нас не знал, кем была та женщина из видения Дальи, пока я не увидел Уну в тронном зале и не заметил её крылья. Чёрные крылья. Они отросли вновь, впитав цвет моего дома — Нäкт Мира, дворца, высеченного из вулканического обсидиана, оставшемся после извержения Виксет Кроны тысячи лет назад. Это был цвет нашей брони, наших мечей, наших храмов, всего нашего мира.

Она была предназначена для меня, чтобы вместе со мной возродить мощь темных фейри и стать у руля. Будет ли она ненавидеть меня за то, что я задумал, за роль, которую ей предстоит сыграть, — не имело значения. Я добьюсь этого любой ценой.

Мы, тёмные фейри, обосновались в своих отдельных королевствах, выживая под сиянием Лумерии, где процветали плодородные земли, где население бурно росло, и магия разливалась повсюду. Я не только собирался открыть врата к этим землям, но и стать их новым правителем. Союз с Уной укрепил бы мои претензии и удержал бы принца Бейлина из Иссоса в повиновении и мире.

Но сначала… принцесса должна принять свою судьбу.

Кеффа замолчал, одарив меня отцовским взглядом осуждения. Мне было совершенно всё равно.

Я вышел из комнаты, сгорая от раздражения. Когда я поднимался по первым ступеням лестницы, позади меня открылась наружная дверь. Я остановился, чтобы увидеть, как Пулло вошёл в зал вместе с Тирзелем и двумя другими мужчинами из рода призрачных фейри.

Хотя я не позволил им уйти на фронт с Сорином, я поручил двум другим фейри охранять дверь принцессы, чтобы они могли патрулировать город.

Прошедшие дни были напряжёнными, пока мы искали всех союзников моего отца. Мы давали им выбор: либо склониться и присягнуть мне на верность, либо умереть. До сих пор их решения были скорыми. Склонить колено было легко, когда жизнь висела на волоске. Но я знал, что могло остаться скрытое сопротивление при моей коронации.

Когда они подошли ближе, я узнал братьев-близнецов, которых ко мне привели; их выражения были мрачными и напряжёнными. Я повернулся, ожидая их приближения, опустив руки по бокам, готовый к бою, если мои кузены решили напасть.

Мек и Феррин были единственными сыновьями моей тётки, матери моей сестры. Они недавно присоединились к армии моего отца, как я слышал, и были назначены послами. По отчётам, мой отец отправил их на север, чтобы торговать с королём фейри теней и добыть больше золота для финансирования войны.

Мои кузены, благодаря своему благородному происхождению и дальнему родству с королём Закиэлем через мою мать, были наиболее подходящими для заключения сделки с фейри теней. У фейри теней было много золота в их шахтах глубоко в горах Солгавии, и они жаждали нашего чёрного металла, добываемого из Виксет Кроны.