Король призраков

— О нет, — я замерла. — Спрайты.

Я надеялась, что они уже ушли от водопада. Спрайты редко задерживались в одном месте надолго. Это кочевые существа.

— Отстаньте, маленькие гарпии! — Сорин махнул рукой в воздухе, пытаясь прогнать их.

Три водяных спрайта — те самые, что я видела раньше — порхали вокруг его головы, поднимали его косички, ласкали его рога, хихикая каждый раз, когда он махал на них рукой.

Я прикусила нижнюю губу, чтобы не засмеяться. Кеффа опёрся на огромный камень, скрестив руки, наблюдая за метаниями Сорина и улыбаясь как дьявол.

— Похоже, ты наконец-то нашёл себе пару дам, которые хотят твоего общества.

— Множество дам наслаждаются моим обществом, — Сорин оскалил зубы и зарычал на спрайтов, и те отлетели, продолжая хихикать.

Голлайя шагнул вперёд, его сапог хрустнул на ветке. Все взгляды обратились к нам, включая спрайтов.

Я вздохнула, когда они взметнулись в воздух, как стрелы, направляясь прямо к нам. Я подняла руки, готовясь защититься. В прошлый раз одна из них щипала меня и толкала, порхая вокруг моей головы так быстро, что я упала в воду. Испугавшись, что утону в ледяной воде, я поспешила убежать в лес, а они кричали, чтобы я вернулась. Я собиралась вернуться, как только разожгу огонь и согреюсь, но меня поймали, и на этом всё и закончилось.

На этот раз ни одна из них не напала. Они кружились, издавая звуки, похожие на воркование. Это были те же самые спрайты, я была уверена. Их гладкие синие тела с перепончатыми руками и длинными хвостоподобноми ногами были мне знакомы. Плавники, выступающие из их спин, были разного цвета — жёлтый у одной, фиолетовый у второй и зелёный у третьей, совпадая с перьями на их головах и яркими, круглыми глазами.

Да, это были те же спрайты, одна из которых толкнула меня в ледяную воду зимой, когда я была здесь пять лет назад.

Их крылья были менее прозрачными, чем у других спрайтов, гладкие, как их ласты, так как они использовали их для плавания, а не только для полёта.

— Ты вернулась! — пропела Фиолетовая, та, которая толкнула меня в воду.

— Теперь хорошо, — сказала зелёная.

— Теперь правильно, — подтвердила жёлтая, кивая.

Они зависли прямо перед моим лицом, улыбаясь.

— Вы помните меня?

Они все рассмеялись, их смех был звонким и сладким.

— Конечно, — сказала Жёлтая. — Ты выглядишь так же.

Я рассмеялась, ведь для меня самой я изменилась до неузнаваемости.

— Я стала на несколько лет старше.

— Ты стала на целые миры старше, — сказала Жёлтая.

— На целые миры старше, — в один голос подхватили Зелёная и Фиолетовая.

Я улыбнулась и взглянула на Голлайю, заметив на его лице выражение недоумения. Сорин и Кеффа выглядели так же. Полагаю, это было странно — видеть, как обычно враждебные спрайты ведут мирный разговор.

— Знаешь, почему я здесь? — спросила я Жёлтую.

Они засмеялись и начали порхать вокруг моей головы, лениво кружась в воздухе и весело напевая в унисон:

— Леди, леди, слушайте меня.

Слова чудес я дарую вам.

Но запомните время, сосуд будет тот,

Тёмная леди фейри окутана тьмой.

Их песня не имела смысла. Они были на середине второго куплета, когда Фиолетовая вылетела из их круга и остановилась прямо перед моим лицом.

— Леди Леса сказала нам, сказала, — Фиолетовая широко улыбнулась, показывая мне ряды острых зубов. — Я пыталась показать тебе в прошлый раз, но ты убежала.

Показать мне? Я думала, она пыталась меня утопить, толкнув в воду.

— Нет, Тикка! — Жёлтая направила палец прямо на неё и шлёпнула по голове.

— Ой! — взвизгнула Тикка. — Не бей, Зу. — И она пролетела над моим правым плечом, высунув фиолетовый язык в сторону Зу.

— Я старшая, — Зу взглянула на меня, её жёлтые глаза искрились гордостью. — Она не была леди. Она была богиней.

— Богиней Леса! — пропела Зелёная.

Я замерла, давая этим словам осесть, а потом спросила:

— Приятно познакомиться, Зу, Тикка и…? — я указала на третью.

Зелёнокрылый спрайт сделала в воздухе реверанс.

— Я Гета. Приятно познакомиться.

Я кивнула и снова обратила внимание на Зу.

— Я не понимаю вашу песню. Вы говорите, что Эльска, Богиня Леса, пришла сюда и оставила вам что-то?

Моё сердце забилось быстрее. Вайла была права. Я улыбнулась в сторону Голлайи. Он всё ещё смотрел с тем странным выражением на лице, скрестив руки, как будто был раздражён. Это была потрясающая новость, и я не понимала, почему он, Сорин и Кеффа выглядели несколько встревоженными и озадаченными.

Игнорируя их, я вернулась к спрайтам.

— Что она оставила? — взволнованно спросила я.

— Слова! — пронзительно воскликнула Тикка.

Зу подняла руку, чтобы снова шлёпнуть Тикку, но фиолетовый спрайт оказался слишком быстрым для неё. Тикка хихикала, когда быстро пролетела за Гету.

— Я старшая, — отрезала Зу. — Я скажу ей. — Обратившись ко мне, она добавила: — Слова. Она оставила слова.

Я засмеялась, и Тикка с Гетой тоже начали смеяться.

— Я не понимаю.

— Могу я говорить? — вежливо спросила Гета у Зу.

— Можешь, — разрешила она.

— Она прошептала свои слова воде, — сказала Гета сладким голосом, моргая своими ярко-зелёными глазами, как сова.

Затем Тикка оттолкнула её в сторону, схватила воздух и с торжествующим взмахом сжала свои крошечные кулачки. Она вскрикнула:

— И мы украли их!

Зу выстрелила поток холодного ветра из ладони. Тикка замерла в воздухе, её крылья и тело застыли в перевёрнутом спиральном вращении, её глаза и рот были широко открыты от шока.

— Пожалуйста, будь добра, — попросила я Зу. — Я очень благодарна за вашу мудрость, но Тикка просто пытается помочь.

Тикка была на пути к ветвям деревьев, когда Гета коснулась её лодыжки, и, кажется, заклинание растаяло. Тикка встряхнулась и вернулась к нам, как будто так бывает постоянно. Может, так оно и было.

— Она лжёт, моя леди, — сказала Зу. — Я не позволю этого. Мы не украли их. Мы собрали слова в банку и храним их под нашей защитой.

— Вы покажете мне их?

— Конечно, — Зу сияла. — Мы хранили их в безопасности для тебя.

— Для меня? — спросила я, озадаченная.

— Тёмная леди фейри.

Гета и Тикка снова начали петь и танцевать вокруг моей головы:

— Леди, леди…

Пока они пели, я отчётливо призналась:

— Но я не тёмная леди фейри.

Все трое захихикали. Тикка и Гета мгновенно оказались по бокам от Зу передо мной, паря в воздухе, их крылья жужжали, когда они висели в воздухе.

— Ты та, кого мы ждали, — уверенно сказала Зу.

— Да, да, — подхватила Гета.

Тикка кивнула. — Красивая тёмная леди фейри.

— Красивые чёрные крылья, — добавила Гета.

— Ты должна пойти с нами, — Зу медленно поплыла к бассейну с водой, окружающему водопад.

Я жестом указала на Голлайю.

— Могу ли я взять с собой своего короля?

Хотя они казались безобидными, я всё ещё немного боялась их. Голлайя защитит меня.

— Нет, нет, — сказала Зу, скрестив руки. — Короли — жадные создания.

— Эгоистичные создания, — добавила Гета.

— Злые создания, — вставила Тикка.

Трое спрайтов полетели вперёд, подзывая меня за собой. Я колебалась.

— Что—? — Голлайя начал задавать мне вопрос, но замолк, когда я взяла его за руку, его взгляд был прикован к нашим соединённым рукам.

— Леди! — крикнула я им. — Могу ли я взять… моего спутника?

Все трое спрайтов воскликнули одновременно. Тикка рванула ко мне. Я вздрогнула, но она направилась прямо к моему правому плечу и принюхалась.

— У неё есть метка, Зу, — сказала она. Затем пролетела к Голлайе и принюхалась к его груди. — Да, это он.

— Ну что ж, — сказала Зу, немного раздражённая. — Похоже, нам придётся взять его с собой.

— Жаль, что не тот, — Тикка улыбнулась и указала на Сорина, поднимая фиолетовые брови.

— Идём, — крикнула Зу, теперь уже стоя на краю воды, близко к водопаду, паря над поверхностью воды.

— Извини, — сказала я Кеффе и бросила взгляд на Сорина. — Они позволят идти только нам.

Кеффа серьёзно кивнул.

— Мы подождём.

Я продолжала держать Голлайю за руку, когда мы подошли к водопаду. Три спрайта нырнули под воду.

Я улыбнулась Голлайе, который всё ещё хмурился. Интересно, думал ли он то же, что и я, что я была права. Без меня он бы не справился. Но потом его вопрос удивил меня.

— Откуда ты знаешь древний язык?

Я нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

Он остановил меня, чтобы мы встали лицом друг к другу на краю воды.

— Ты говорила на языке, который даже я не знаю. Очень древний диалект демонов. Я узнал лишь несколько слов.

Покачав головой, я сказала:

— О чём ты вообще?

— Уна, — мягко сказал он. — Ты говорила на самом древнем языке тёмных фей. Мои наставники учили меня нескольким словам, когда я был мальчиком, перед тем как я пошёл в Гильдию Галл, чтобы стать воином. Но никто не может говорить на этом языке. Это язык богов. Некоторые спрайты и нимфы всё ещё на нём говорят, ведь они так долго живут. И несколько одарённых провидцев.

Зу вынырнула из воды, высунув свою маленькую жёлтую головку.

— Ты должна войти.

Я сосредоточилась на своей магии, нити магии манили меня. Магия пульсировала во мне. Когда я прислушалась к её словам, я поняла, что это язык не высших фэйри. Как и сказал Голлайя, это было что-то совершенно другое, чем я когда-либо слышала или говорила. Но для меня это звучало как второй язык, как будто я всегда его знала.

Как это возможно? Вспышка воспоминаний пронзила меня: шёпот слов и руны крови, начерченные на моём лбу. Неужели Вайла передала мне не только свой дар магии, но и всё свои знания? Она должна была. Ведь когда я столкнулась со спрайтами до моего пленения, я не имела ни малейшего представления, что они кричат и вопят, пока я бегала в лесу. Но теперь я понимала их так же ясно, как если бы мы говорили на языке высших фейри.

Три спрайта снова нырнули в воду, но быстро вынырнули.

— Иди за нами, — крикнула Зу.

Я нахмурилась, рассматривая водопад.

— Это за водопадом, верно?

Они синхронно кивнули.

— Разве мы не можем просто пройти за водопадом?

— Нет, — Зу покачала головой, капля воды скользнула с её перистой короны. — Не за, только под. Иди же.

Вздохнув, я обернулась к Голлайе, отпустив его руку, чтобы добраться до застёжки на своём плаще.

— Значит, нам придётся войти в воду. — Я передёрнулась, зная, как будет холодно.

Голлайя расстегнул свой плащ, взглянув в сторону Кеффы и Сорина.

— Повернитесь.

Сорин усмехнулся.

— Мы уже видели её.

Я опустила взгляд, пытаясь разобраться со шнурками на тунике, заливаясь румянцем.

— Повернитесь. — Голлайя проговорил это таким низким, угрожающим тоном, что я почувствовала, как его слова буквально проникают в самую душу.

Кеффа и Сорин рассмеялись, но всё же подчинились, быстро, как я заметила, когда украдкой подняла глаза.

Голлайя подошёл поближе, заслоняя меня от них своим телом.

— Лучше всё снять, чтобы потом у нас были сухие вещи, которые нас согреют, когда вернёмся.

— Да, — согласилась я. — Я думала о том же.

Я не собиралась повторять свой последний опыт здесь, у водопада.

Мы быстро и молча раздевались, Голлайя несколько раз бросал недовольные взгляды на спины Сорина и Кеффы.

Когда мы закончили, Голлайя первым вошёл в воду и протянул мне руку, чтобы помочь войти.

Я передёрнулась.

— Так холодно, — прошептала я, медленно погружаясь в воду.

Я не могла не заметить, как его взгляд скользит по моим грудям, животу и ниже, или как горячий взгляд пересекает мои плечи, останавливаясь на метке от укуса. Но его голос был серьёзным и грубым, как когда он отдаёт приказы своим воинам.

— Держись рядом со мной. Я хороший пловец. Я тебя защищу.

Тёплый свет расплылся от самого сердца, распространяясь по всему телу. Не потому, что я верила ему, а потому что я ощущала правду в этих словах и более глубокие эмоции за ними.

— Идите за нами, фейлинги, — пропела Зу, её синяя кожа сверкала под водой. Я улыбнулась, услышав, как она назвала нас «фейлингами», как будто мы были детьми, но, наверное, по сравнению с ней, мы действительно были очень молодыми.

Два ярких синих светящихся шара зигзагообразно проплывали вокруг нас под водой.

— Сделай глубокий вдох, — сказал Голлайя, и его уверенность передалась мне.

— Как бы я хотела быть водяной фейри прямо сейчас, — сказала я, ощущая, как холодный воздух щекочет кожу. Мне бы не помешали перепончатые руки и ноги.

— Ты справишься, — ответил он, его голубые глаза стали ещё более холодными, яркими, в них отразился водный свет. — А я рядом, не переживай. Ничего с тобой не случится.

Я кивнула, ощущая, как его слова согревают меня, несмотря на холод. Глубоко вдохнув, я нырнула в ледяную воду.

Видимость была размыта — водопад падал в более глубокую часть озера, брызги мешали рассмотреть дальше, но светящиеся огоньки наших маленьких проводников помогали ориентироваться. Голлайя схватил меня за талию и сильно подтолкнул в поток водопада. Я вынырнула в спокойный водяной туннель, с одной стороны, темный, а впереди — зеленоватое свечение.

Когда легкие начали протестовать, я сделала несколько мощных движений ногами и поплыла к свету, не теряя самообладания, ведь Голлайя был рядом. Вдруг я услышала хихиканье — это была фея, сверкающая фиолетово-синими огоньками, она плавала вокруг Голлайи. Она подскользнула под него, у его паха, прежде чем он со злостью махнул ей в воде. Она опять рассмеялась, этот звенящий хохот, и рванула вперед.

Зеленоватое свечение становилось ярче, грудь начинала болеть от сдерживаемого дыхания. Я вынырнула с резким вдохом, заполнив легкие воздухом. Голлайя появился рядом, и, хотя он явно был менее уставшим, чем я, мне казалось, что мы попали в совсем другую часть Эшерского леса. Но нет, это не был лес. Мы оказались в огромной пещере.

Высоко над нами было круглое отверстие, ведущее в зимний лес и серые облака. Сама пещера была наполнена гигантскими сталактитами, свисающими с потолка, и сталагмитами, пронзающими пол. Водичка спокойно стекала по стенам и капала с потолка.

Голлайя вылез из воды и, протянув руку, вытащил меня за собой. Пещера была холодной, но здесь витала мощная магия, особенная тишина, как будто здесь бывали боги.

— Здесь, — шепотом сказала я Голлайе, несмотря на физическое неудобство, мои губы и тело дрожали от холода, но я не могла скрыть улыбки.

Он сразу же зажег фейский огонь в ладони.

— Это не причинит тебе вреда, — пообещал он.

Прежде чем я успела спросить, что он имел в виду, он прошептал что-то огню в руке. Пламя вспыхнуло, взметнувшись в воздух, и развернулось в широкий, плоский язык огня, который, словно шаль, обвил мои плечи.

— Ох, — я вздрогнула, инстинктивно попятилась от огня. Но он оказался как теплое покалывание, которое сразу прогнало холод из моего тела. — Спасибо, — улыбнулась я Голлайе.

Его строгий взгляд смягчился. Он кивнул.

— Поторопитесь, медленные! — прокричала Зу, зависнув на середине пещеры.

Когда мы последовали за ней, Тикка подлетела ко мне и шепотом, достаточно громким, чтобы все услышали, сказала:

— Везет тебе, темной леди, что тебе досталась такая штучка.

Она улыбнулась своими острыми зубами и снова рванула прочь, едва успев улететь, как Голлайя громко прорычал.

Я прикусила губу и взглянула на него.

Он сдержал тяжелый вздох.

— Чертовы духи.

— Она права, — сказала я, глядя вниз на его крупные гениталии, свисающие между ног, и поднимая одну бровь.

— Если ты продолжишь так на меня смотреть, Уна, мы не доберемся до этого чертового текста.

— Божественный, а не чертов, — ответила я, не скрывая усмешки.

— Посмотрим, — пробурчал он, когда мы следовали за Зу и остальными к стене, где вода струилась по камням.

— Вот здесь, — с воодушевлением крикнула Зу. — Идите, идите!

Там, где летали трое спрайтов, стена пещеры выступала, а вода стекала в мелкий бассейн, размером с большую чашку. Все трое фей рванули в этот бассейн и, появившись, пронесли в воздухе стеклянный флакон с пробкой.

Они принесли его ко мне, глаза их светились от возбуждения. Но не только глаза светились. Внутри флакона зеленоватый мерцающий свет осветил их лица.

— Возьми, — сказала Зу.

Поглядев на Голлайю, чье лицо было мрачным, я протянула руку и взяла флакон. Ничего чудесного не произошло, но при более внимательном осмотре я заметила, что в нем что-то плавает.

— Голлайя, — сказала я, не веря собственным глазам, — там действительно есть слова, они плавают в воде. Но я не могу их прочитать.

Они были вырезаны золотыми искорками, плавали в прозрачной жидкости флакона.

Он подошел ближе, фейский огонь, все еще обвивший меня, освещал его лицо. Он нахмурился и заглянул в флакон.

— Древний фейский. Очень древний, — сказал он.

— Ты можешь это прочитать?

Он покачал головой.

— Я не знаю никого, кто бы мог. Мы находили древние реликвии с такими надписями.

— Выпей! — закричала Зу.

— Выпей, выпей! — поддержали ее Тикка и Гета в унисон.

Да. Я должна была это выпить. Я была уверена, что они правы. Когда я сняла пробку, в воздухе раздался тихий шепот, который эхом отозвался в сводах пещеры. Это звучало как слово «леди».

Когда я подняла флакон к губам, Голлайя протянул руку и схватил меня за запястье, его глаза были полны тревоги.

— Ты уверена?

Тот моментальный покой, который охватил меня, когда мы вошли в эту пещеру, все еще жил внутри.

— Да. Все будет хорошо.

Он сжал челюсти и, наконец, кивнул, отпуская мое запястье. Глубоко вдохнув, я прижала флакон к губам, откинула голову назад. Я проглотила сладковатый нектар и светящиеся слова.

Резкое, острое видение затмило все вокруг, словно божественное откровение.

Красивая фейри с каштановыми волосами и коричневой кожей в зеленом платье шла через лес, плача. Это была не фейри. Это была Эльска, Богиня Леса.

— Они должны оплакать и вспомнить свою магию, свою доброту, — прошептала она, опускаясь на колени у пруда и обращаясь к своему отражению. — Иначе все погибнет.

Затем я вернулась в пещеру, острый удар боли пронзил вены и застигнул меня за запястья. Моя голова запрокинулась назад, я вздохнула, ощущая, как мощь переполняет мое тело, как если бы оно не могло вместить всю эту силу. И точно так же, как оно появилось, оно исчезло.

— Уна! — Голлайя протянул руку, но случилось нечто удивительное.

Мои крылья вспорхнули сами по себе. Не просто взмахнули, а забились с целью, поднимая меня с земли, пока мои ноги не оказались на уровне глаз Голлайи. Его фейский огонь исчез, а я, пораженная чудом, смотрела вниз.

Я расплакалась от радости, несмотря на то что мое тело быстро уставало от простого висения в воздухе.

— Я могу летать, — прошептала я, голос дрожал.

Затем это для меня оказалось слишком, силы иссякли, и я быстро спустилась, Голлайя поймал меня, прежде чем я упала.

— Я летала, — прошептала я ему, не в силах сдержать слез.

Его улыбка сияла гордостью и чем-то гораздо более мягким.

— Ты летала, моя Мизра, — ответил он.

Я даже не заметила, что спрайты снова вернулись к своей песне, весело порхая и танцуя в воздухе.

Отстранившись от Голлайи, я взглянула вниз и поняла, что на моей коже появились новые знаки, вырезанные богами.

— Что это за новый знак? — спросила я Голлайю.

Он посмотрел вниз, но Тикка, подлетела и постучала мне по запястью.

— Здесь написано «целитель», — с восторгом сказала она, явно пытаясь опередить Голлайю.

— Целитель? — спросила я шепотом, вытирая слезы.

Руки Голлайи обвили мои плечи, он мягко сжал их, улыбаясь мне. Без слов он понял, как важна была моя магия исцеления. Но я не чувствовала в себе эту силу. Еще нет.

Я повернулась к спрайтам.

— Что мне делать теперь? Поможет ли эта магия против чумы? — спросила я у Зу.

Все трое спрайтов перестали петь, но все равно выглядели радостными, когда Зу вернулась к нам.

— Да, когда у тебя будут все слова, — ответила она. — Но божественные слова сильнее, чем чума.

— Я не понимаю, — сказала я.

— Ты поймешь. Но тебе нужно будет проглотить все тексты.

— Почему? — спросила я. — Что будет потом?

— Заклинание не завершено, пока все слова не будут собраны вместе, — сказал он.

— Еще два! Еще два! — закричали Гета и Тикка.

У меня были пророчества в книге о двух оставшихся текстах, но мне нужна была помощь Голлайи, чтобы точно разобраться, где найти один из них. Второй был совершенно ясен, я знала, куда идти.

— Они все такие, как этот? — спросила я, думая, не будут ли они все в водоемах.

Но спрайты снова начали петь свою странную песню, поднимались всё выше и выше, пока не вылетели через отверстие пещеры и не исчезли.

Когда я повернулась обратно к Голлайе, он смотрел на меня с загадочным выражением лица.

— Что-то не так? — спросила я.

Он поднес свои руки к моему лицу.

— Как ты себя чувствуешь?

Улыбнувшись, я честно призналась:

— Абсолютно замечательно.

— Хорошо, — кивнул он, все еще хмурившись. — Я чувствую магию внутри тебя. Древнюю магию. Как ту, что я ощущаю в глубинах Виксет Кроне. Как ту, что исходит от Нäкта Ликенцеля.

Я вновь вспомнила тот момент, когда проглотила слова из флакона, божественные слова, и рассказала ему о том, что я увидела в этом кратком видении.

— Это точно была Эльска. Но что она имела в виду, говоря, что они должны оплакать и вспомнить свою магию и доброту, или все погибнут?

— Не знаю. Возможно, это просто значит, что нам нужно прекратить войны между светом и тьмой.

— Но война закончена, — возразила я.

— Это не значит, что вся Лумерия или Нортгалл примут это перемирие. Этот мир. Всегда найдется кто-то, кто будет готов и желать начать новую войну, — он вздохнул, взял меня за руку и повел обратно к пруду. — Боги дадут нам ответы, когда будут готовы.

— Тогда нам нужно найти следующий текст и выяснить, что они хотят.

— Мне это чертовски не нравится, — он остановился на краю ледяного пруда и первым спустился в воду, протягивая мне руку, чтобы помочь.

Я ступила в воду, содрогнувшись, и обвила его шею руками, не готовая погружаться обратно, ощущая его тепло и утешение еще немного.

— Было больно, но я думаю, что это нормально, когда фейри принимает такую силу. Сейчас я чувствую себя прекрасно. Лучше, чем прекрасно, — мои крылья слегка подергивались на спине. — И на мгновение я могла летать. Это правильно, Голлайя. Что бы это ни было, мы должны следовать этому пути до конца.

— Давай вернемся в Нäкт Мир и согреемся, накормим тебя. Потом снова посмотрим твою книгу, чтобы точно понять, где находятся другие два.

Я приготовилась к его плохому настроению, но кивнула. Я была абсолютно уверена, что Голлайи не понравится этот план.

ГЛАВА 32

УНА

— Мне это чертовски не нравится, — Голлайя Вербейн злобно уставился на мою книгу, развернутую на столе. — Где правит Меер-волк, — повторил он последние слова пророчества.

— Значит, мы направляемся на территорию фейри зверей, — сказал Морголит.

Бозлин внимательно изучал пророчество, книга лежала у него на коленях. Он сидел перед огнем в военной комнате, куда мы вернулись после того, как с Голлайей приняли ванну, поели и отдохнули.

Любопытно, что я не чувствовала усталости. Наоборот, меня переполняла энергия от того, что я снова могла летать. Ну, не совсем летать… я могла взлетать на короткие расстояния.

— Похоже, следующий текст написан чьей-то кровью, — заметил Бозлин. — Возможно, кровью Меер-волка.

— Боги и их чертовы загадки, — пробурчал Сорин. — Почему они просто не скажут нам, что они хотят? Скажи нам, куда идти, и найди это. Нет, мы должны разгадывать эти чертовы ребусы.

Голлайя и Сорин были в плохом настроении. Оба были не довольны тем, что нам предстоит войти на территорию фейри зверей. Голлайя продолжал смотреть на меня с таким злобным взглядом, что я на мгновение подумала, что он откажется взять меня с собой. Но он молчал, поглощенный своими мыслями.

— Вам нужно будет обратиться к их королю в Ванглосе, — сказал Морголит. — Они не позволят нам просто так бродить по их землям без охраны.

Я, сбитая с толку, спросила Голлайю:

— Они не позволят своему королю идти, куда он хочет?

В ответ послышались несколько вздохов и обмен взглядами. Но Голлайя сказал:

— Темные фейри не такие, как светлые. В Иссосе короли правили всей Лумерией. И хотя я, король-призрак, и говорю от имени и правлю цивилизованным миром Нортгалла, а также Лумерией, фейри зверей и теней считают себя отдельными от нас.

— Я думала… — я немного запнулась, — я думала, что темные фейри объединены в этом мире.

— Боюсь, мы не объединены, — покачал головой Бозлин с поседевшими волосами, вновь углубившись в книгу, перелистывая страницы. — Никогда не были.

— Так они будут нас атаковать, если мы войдем на их землю? — Паника вспыхнула при мысли о том, что нам предстоит сражаться, пробиваясь через землю фейри зверей. Голлайя сказал, что они не враги, а просто не очень дружелюбны.

— Нет, — ответил Голлайя. — Но нам предстоит столкнуться с этим ублюдком-звериным лордом.

Сорин пробормотал проклятие под нос, затем добавил:

— Я ненавижу этого фейри.

Кеффа засмеялась.

— Он нас тоже не любит. Лучше отправляйтесь в оружейную и найдите какой-нибудь подарок, чтобы подкупить проход в Мирленд.

— Мизра? — Бозлин нахмурился, глядя на книгу. — Откуда это пророчество?

Я встала и подошла поближе, чтобы заглянуть ему через плечо.

— О, это пророчество мне на самом деле передали лично, что странно.

— Передали тебе? — удивленно спросил Голлайя. — Ты говорила, что собрала их в храме в Иссосе.

— Большинство из них, да. Но вот это о фейри зверях и третьем тексте мне передал писец из Мевии.

— Где третий текст? — спросил Кеффа.

Я оживленно ответила, довольная тем, что этот текст был точно и ясно указан.

— В Сердце Сольскина.

— Черт побери. Теперь нам придется идти в земли фейри теней? — Сорин выглядел еще более раздраженным и угрюмым, чем раньше. — Они хуже, чем фейри звери.

— Это точно, — пробурчал Голлайя, снова бросив на меня взгляд, будто я виновата, что нам нужно туда идти.

Ну что ж, наверное, это было так. Я просто улыбнулась в ответ.

Голлайя покачал головой и обратился к Морголиту.

— Как ты думаешь, будут ли они на страже так далеко вниз по горе, как в Сердце Сольскина?

— Это возможно. Это уже в пределах их земель.

— Черт, — выругался Сорин.

— Разговоры, Сорин, — рыкнул Голлайя, что только заставило меня улыбнуться, так как он сам не слишком переживал о своем грубом языке передо мной. А Сорин ругался без умолку, как только услышал, что нам предстоит идти на территорию фейри зверей.

— Но вот это… — Бозлин поднял взгляд и посмотрел на меня, его оранжевые глаза светились при свете огня, пока он указывал на последнее видение, которое я записала в своей книге. — Откуда оно? Почему ты его записала?

Я посмотрела вниз, вспоминая.

— Мы отправились в Лес Мирковир на осеннее солнцестояние. Баэлин посчитал, что будет знаком доброй воли, если мы посетим его на мой двадцатый год. Война начала продвигаться на юг, и лесные феи, что жили там, стали бояться.

Кеффа неловко подошел к огню. Я не стала объяснять, что лесные фейри боялись вторжения в наши земли фейри-призраков.

— Мы прошли через деревню на окраине леса, дома в деревьях были украшены огоньками для праздника. Я остановила наш караван в одном из гостиничных домов, который казался более красивым, чем другие, где на столе стояли пироги из сладкой тыквы. Пока Баэлин, стражники и я наслаждались пирогами и музыкой, две лесные фейри-сестры обслуживали нас. Хозяином гостиницы был их отец. Он говорил с Баэлином, в то время как его дочери занимались угощениями. Но мне показалось странным, что одна из сестер не была похожа на лесную фею.

— Как это? — спросил Бозлин, это явно привлекло его внимание.

— У нее были белые волосы, — я прикоснулась к своим волосам, которые падали через плечо, — и фиолетовые глаза, как у лунных фейри. Но у нее не было крыльев.

— Полукровка, — заметил Сорин.

— Да. Без сомнений.

Я не знала, был ли у нее другой отец или мать из другой семьи, но сестры, по тому, что я видела, были привязаны друг к другу.

— Пока жители деревни играли музыку и танцевали перед гостиницей, — продолжила я, — я села отдохнуть рядом с большим дубом, где беловолосая сестра, прислонившись к стволу наблюдала за празднествами. Ее звали Мурга, — вспомнила я.

Она была доброй, с приятным голосом фейри.

— Мы поговорили некоторое время о жатве, о том, что это был хороший год, несмотря на слухи о войне. Она сказала, что их деревня, вероятно, переедет ненадолго. Я запомнила, как удивленно она смотрела на луну, которая светила сквозь ветви дубов. — Я остановилась, вспоминая тот момент. — Затем она сказала, что должна мне кое-что сказать, хотя не понимала, почему. Ее глаза потускнели, и она начала говорить это видение прямо там.

Бозлин снова опустил взгляд на книгу. Но первым заговорил Голлайя, приказав:

— Прочти это, Бозлин.

Старый фейри-призрак откашлялся и начал читать:

— Мир будет изнывать многие сезоны и по многим причинам. Болезни, восстания и безумие возьмут верх. Тогда тьма украдет свет, установив мир. Зверь поймает водную деву, разрушив планы повстанца. И тень поглотит тайную королеву, когда истинное зло будет освобождено. Это сбудется, или все падет. Все потерпит крах. И боги умрут.

Никто не сказал ни слова, затем Сорин выдохнул:

— Ну, звучит многообещающе, — язвительно произнес он.

Голлайя отстранился от камина.

— Слушайте, мы знаем, что боги любят передавать свои волю через оракулов. Некоторые пророчества сбываются, некоторые — нет. Некоторые важны, а некоторые — нет. Сейчас меня интересует только одно: собрать вещи и отправиться в Ванглосу, чтобы забрать то, что нам нужно, и вернуться обратно. Морголит, — он обратился к гиганту с могучими плечами, — ты едешь с нами. Если нам придется столкнуться с какими-то фейри теней, мне нужно, чтобы ты был рядом.

— Да, господин.

— Кеффа и Сорин, подготовьте Элитных. Все остальные — спать. Выезжаем рано.

Все слегка ворча пошли к двери. Голлайя был явно взволнован. Мое желание утешить его побудило меня подойти ближе. И тут двери распахнулись.

— Говоря об оракулах, — крикнул Кеффа, отступая в сторону, чтобы Далья могла пройти в дверь.

— Хорошо, — сказал Голлайя, больше себе, чем кому-то еще. — Рад, что ты здесь, — добавил он с напряженной формальностью, которая была не похожа на его прежние отношения с Дальей.

Далья прошла в комнату, одетая в более теплую, меховую черную мантию. Погода становилась все холоднее. Она элегантно поклонилась Голлайе и мне.

— Мой король. Моя Мизра.

— Спасибо, что пришла, — Голлайя подошел ко мне, рука скользнула на мой бок. — Мы отправляемся в Мирленд, и мне нужно, чтобы ты пошла с нами.

Ее глаза на мгновение расширились, а затем она посмотрела на меня.

— Мирленд, господин? С какой целью?

— Это тебя не касается. Возможно, нам понадобится целитель, и я хочу, чтобы ты была рядом.

Я не знала, что у Дальи есть дар целительства. Конечно, для оракулов это не редкость — обладать как видением, так и магией исцеления. Я вспомнила Вайлу.

— Конечно, господин. Что угодно.

— Это всё.

— Да, мой король. Её голос звучал мягче, почти робко. Затем она быстро ушла.

— Почему ты не сказал ей, зачем мы едем в Мирленд? — спросила я.

— Потому что я не хочу, чтобы кто-то знал, что мы собираемся делать. Только те, кому это необходимо.

— Как же твои Элитные?

Он обвил руками мою талию, притягивая меня к себе, и стал пристально на меня смотреть.

— Элитным тоже не нужно знать. Те, кто только что покинули эту комнату, — вот кому я доверяю больше всего.

Я играла с шелковистым локоном его чёрных волос.

— Значит, мы выезжаем утром в Мирленд?

— Чем раньше мы уедем, тем быстрее вернёмся в Нäкт Мир, — нахмурился он. — И почему ты так улыбаешься?

— Я никогда не встречала фейри зверей. Мне интересно увидеть часть мира, которую я не видела, будучи защищённой королевой из Иссоса.

Он сжал меня сильнее.

— Не знаю, нравится ли мне, что ты так радостно настроена увидеть фейри зверей.

— Ты ревнуешь, король Голлайя? — я провела пальцем по его сжатой челюсти.

— Всегда, — он наклонился к моей шее и поцеловал её, поднимаясь выше. — Я ревную ко всем, кто привлекает твоё внимание.

Сердце наполнилось радостью от его откровенного признания.

— Это абсурдно. Ты ревнуешь к Хаве?

— Да. — Он снова поцеловал с другой стороны. Я наклонила голову, позволяя ему. — У неё есть привилегия купать и одевать тебя каждую ночь.

— Ты мог бы взять эту работу себе, если хочешь.

Он поднял голову, его драконьи глаза сверкали от желания.

Когда он ничего не сказал, я добавила:

— Кажется, ты как-то говорил, что ты король и можешь делать, что хочешь.

— Я так говорил. — Его руки скользнули по моим бедрам. — Ты позволишь мне отпустить твоих служанок и заняться твоим туалетом?

Я переплела пальцы в его волосах и обвила руки вокруг его более толстых рогов, слегка дрожа от мысли, что он будет меня купать.

— Кто бы не захотел такого мужественного короля в качестве слуги?

Его улыбка расплылась.

— Думаю, пора ложиться спать, не так ли?

— Сейчас ранний полдень, — я усмехнулась. — У тебя есть королевские обязанности, которые сначала нужно выполнить. Я слышала, как Кеффа упоминал, что один из мастеров гильдии из Сильвантиса хочет поговорить с тобой, когда мы заходили в комнату.

— Нет. Ты ослышалась. — Он провёл рукой по моему позвоночнику и закрутил мои волосы в кулак.

Я засмеялась.

— Я не ослышалась.

— Кеффа справится с мастером гильдии. Давай лучше займёмся твоей ванной.

— Голлайя, мы ведь ещё не ужинали.

— Я предпочитаю сначала съесть тебя. А потом нам принесут подносы.

Я сжала бедра при этой мысли.

— Иди сюда. — Его ноздри раздулись, прежде чем он отступил. Он взял меня за руку и повёл к двери. — Завтра снова будем спать в шатрах, и я хочу насладиться тобой в нашей постели, пока есть такая возможность.

— Похоже, у меня нет выбора, — поддразнила я.

— Твой король приказывает, Мизра. — Он остановился у двери, нежно обняв моё лицо. Я прижалась к нему. — Ты откажешь своему королю? — Он подвинулся ближе, его глаза сияли огненно-синим и были полны голодного желания.

Тонкая нить уязвимости проскользнула в его голосе, выражение лица было напряжённым, как будто он ожидал, что я откажу.

Улыбаясь, я прошептала:

— Никогда.

Затем мы направились в его спальню и постарались насладиться остатком дня и ночи.

Я никогда не скажу Хаве, но он был куда более внимательным слугой, чем кто-либо из тех, кто служил мне раньше.

ГЛАВА 33

ГОЛЛ

Не могу точно описать то чувство, что охватило меня, когда я наблюдал за Уной, сидящей на своей бледной пелласькой кобыле, болтавшей и смеющейся с Пулло, который рассказывал, про образ жизни фейри зверей, что кардинально отличалось от привычного уклада цивилизованного мира. Тирцель сидел, с другой стороны, Уны, внимательно слушая.

Когда любой мужчина привлекал внимание Уны, моя первая реакция всегда была раздражение. Но в этот момент я ощутил нечто совершенно иное. Радость, которая сияла на её лице, её неспешная беседа с Пулло и Тирцелем о кочевых привычках фейри зверей, её спокойное поведение среди моих воинов — всё это принесло мне такое удовлетворение, что я и не осознавал, как сильно я этого желал.

Я ждал этого момента. Чтобы увидеть, как Уна войдёт в мой мир, и как гармонично она в нём существует. Ведь она действительно принадлежала этому миру. В этом не было ни малейшего сомнения.

Она выглядела гораздо более естественно, как моя Мизра, чем любая из фейри теней. В сером зимнем плаще, с отделкой из белой меха Меер-волка, который Хава сшила для неё и прорезями для её крыльев, она вела свою лошадь среди моих воинов, как если бы была их лидером, а не я.

По правде говоря, они, вероятно, были более преданы ей, чем мне. Если бы нам грозила опасность, они защищали бы её в первую очередь, и я бы хотел, чтобы так и было. Даже Сорин, который всё время бросал косые взгляды, чтобы проверить, как она там.

— Она быстро находит общий язык, не правда ли? — заметил Кеффа, сидящий рядом со мной.

— Да, так и есть.

— И король кажется довольным её обществом, — добавил Кеффа с лёгким оттенком тоски. — Рад за тебя.

Он смотрел вперёд, но напряжённость в его единственном здоровом глазу выдавала беспокойство в теле, разуме и сердце.

— Прости, что не смог её спасти, Кеффа, — сказал я.

Мы редко говорили о Вайле, но я знал, что недавние события с Уной вновь воскресили ее в его мыслях.

Он резко мотнул головой.

— Нет причин для сожалений, Голлайя.

Он часто использовал моё настоящее имя, когда мы были наедине или с Сориным. Он был моим наставником в юности, как добрый дядя. Так как мой отец воспринимал меня лишь как обузу, я часто находил утешение на тренировочных площадках, где Кеффа обучал меня, проводил время со мной.

— Это время давно ушло, — добавил он. — И боги поступают, как им угодно.

После того как я убил своего отца, собрал союзников и освободил Кеффу из темницы, где отец оставил его гнить, мы нашли тело Вайлы. Я никогда не думал, что она была рядом с Уной или что они когда-либо встречались. Тем не менее, это выглядело как пророчество. Божественное.

— Она отдала свою последнюю магию Уне, прежде чем умерла, — я уже рассказывал ему об этом, когда мы покидали Нäкт Мир, и точно передал слова Вайлы, которые она сказала Уне в темнице. Он заслуживал знать. Но мне хотелось ещё раз напомнить. — Какой прекрасный дар это был.

Он улыбнулся, не отрывая взгляда от дороги.

— Это была моя Вайла. Всегда отдающая другим. Даже когда они не заслуживали этого. Хотя твоя Мизра заслуживала.

— Правда, Кеффа.

— Я рад, что они были вместе в конце, и она не была одна, когда переходила в загробный мир.

Мы продолжали ехать молча, и смех Уны, доносившийся к нам с Хавой, наполнял пространство, когда Пулло, наверное, делал какой-то театральный жест руками, рассказывая очередную сумасшедшую историю. Его лучший друг, Тирцель, стеснительно смеялся рядом с Уной. Несомненно, Пулло снова рассказывал о своенравных и диких фейри, с которыми Уна вскоре познакомится.

Кеффа тихо рассмеялся от их смеха.

— Если моя Вайла умирала, накладывая эти руны на голову твоей Мизры, значит, она действительно предназначена для тебя. Предназначена объединить наши королевства.

Всё моё тело наполнилось ощущением абсолютной уверенности.

— А что насчёт эпохи ночи? О необходимости Нортгалла подавить лунных фей до полного подчинения?

Я был уверен, что Кеффа никогда не разделял этих старых убеждений, как мой отец. Или хотя бы не полностью. Но он никогда не говорил об этом, даже когда я решил победить лунных фей в нашей долгой и жестокой войне.

— Я верю, что эпоха ночи начинается с того, что король-призрак возьмёт лунную фею в качестве своей Мизры. Как свою пару. — Он наконец повернулся ко мне.

Я не отрицал, что она была мне дарованной судьбой. Я знал это до самых костей.

— Может, это наше время возродиться, Голлайя. Но это не значит, что мы должны топтать их, как планировал сделать твой отец.

Я кивнул, с тяжелым сердцем.

— Согласен, старый друг. С верными воинами рядом я знаю что мы не собьемся с пути.

Наконец, он снова взглянул вперёд.

— И с такой женщиной, как Уна, ты никогда не падёшь, — произнёс он.

Я не мог не согласиться, но всё же не мог признаться, насколько она значила для меня. Даже перед Кеффой.

Возможно, это происходило потому, что я никогда не испытывал такой глубины эмоций к другой фейри, не считая моей матери. После её смерти я подавил всякую нужду в привязанности. В любви. Я считал, что, пока я буду обладать верностью мои подданых и оставаться сильным как их король, мне будет достаточно дружбы и братства.

Я ошибался. Моё желание Уны проникло так глубоко, что я не мог избавиться от него. Я жаждал её улыбок, её аромата, её смеха, и да, боги, её любви. Я знал, что не заслуживаю этого, но, черт побери, я всё равно хотел её.

Я наблюдал за ней, как она сидела верхом, как это делают фейри-призраки, её волосы, заплетённые в замысловатую косу, спускались длинной веревкой по спине, исчезая между её великолепными крыльями. Моё сердце забилось быстрее. Просто глядя на неё, я ощущал, как в груди пульсирует боль от желания держать её в своих объятиях. Она была мне настолько дорога, что это пугало.

Сорин резко свистнул, остановив караван, движущийся впереди. Мы прошли Белладум вчера. Это было более крупное поселение фейри-призраков. Хотя я знал, что они примут меня и моих Элитных, я наполовину ожидал, что некоторые из них будут шептаться или косо смотреть на новую Мизру. Хотя прошло уже пять лет, и они восстановились, её отец напал на Белладум и многих убил. Несмотря на настороженность, с которой они встречали её, было больше улыбок и приветственных слов, чем когда-либо.

Но это был мой народ, а не фейри зверей.

Мы с Кеффой погнали наших лошадей галопом, чтобы присоединиться к Сорину, который ехал во главе каравана. Вдалеке, за равниной, виднелись острые шатры Ванглосы.

Когда я подъехал к Сорину и остановился рядом с ним, он сказал:

— Они уже ждут нас.

Хотя мы находились ещё в нескольких милях от деревни, на широкой равнине я различал полукруг фейри зверей, стоящих перед своим поселением. Некоторые сидели на своих мэр-волках, другие стояли, но все они пристально смотрели на нас.

— Конечно, ждут, — сказал я. — Они наверняка узнали от своих разведчиков, что мы пересекли границу Белладума и вошли в Мирленд.

Мы никогда не посылали послов к фейри зверей, даже если у нас возникала необходимость с ними взаимодействовать, что случалось крайне редко. Они всё равно прогнали бы их. Когда много лет назад мы отправили им весть о том, что король Коннал из Иссоса напал на Белладум, и мы вторгаемся в ответ, их высокомерный лорд заявил: «Заботьтесь о себе а не о нас. Если король осмелится прийти сюда, мы убьём его и всех его воинов, а затем скормим их нашим волкам».

Это был последний раз, когда мы общались с лордом фейри зверей.

— Медленно и спокойно, — приказал я, затем оглянулся, чтобы найти Уну. Она ехала в окружении Пулло и Тирзеля с одной стороны и Феррина и Мека с другой. Хава теперь следовала позади неё вместе с остальными Элитными, окружая их плотным строем. — Оставайтесь на своих местах.

Затем мы двинулись вперёд единым строем, пересекающим открытую равнину к Ванглосе. Никто из тех, кто стоял или сидел на своих волках и ждал нас, не был лордом фейри зверей. Но, приближаясь, я узнал их военного вождя, Безалиеля.

Он стоял в центре, скрестив голые руки на груди, демонстрируя свои многочисленные демонские руны на тёмной бронзовой коже. Как и полагается их народу, он носил лишь юбку из грубой шкуры. С приближением зимы некоторые из них облачились в сапоги и плащи из оленьей кожи, но не Безалиель.

Он возвышался в своем высоком росте, не уступающем ни Сорину, ни мне. Его четыре спиральных рога загибались назад, образуя более широкую корону, чем у большинства. Из-за отсутствия сапог можно было видеть густой мех на нижней части ног и когтистых руках. Его длинный хвост, покрытый бурым мехом и оканчивающийся пушистым кончиком, нервно подёргивался. Полоса меха тянулась вдоль его живота и исчезала под кожаной юбкой.

— Чёртовы фейри звери, — тихо пробормотал Сорин, раздражённый тем, что Безалиель отказался надеть хотя бы рубашку или плащ в такую зимнюю стужу. Я чувствовал запах мороза в воздухе.

— Мы вас слышим, вождь, — глубоким голосом отозвался Безалиель. Он знал, что Сорин — мой заместитель и лидер Элитных. — Всем остановиться.

Мои воины подчинились, но я продолжал медленно двигаться вперёд. Они ничего не сделают мне. Они знали, что в случае угрозы я могу применить фейри-огонь, чтобы уничтожить любое нападение. И хотя фейри звери были диким народом, они отнюдь не были глупцами.

— Нам нужно поговорить с лордом Редвыром.

Безалиель не ответил, его взгляд скользнул за мою спину к Уне и её служанке. Я позволил ему разглядывать их. Он знал, что я не стал бы брать с собой свою спутницу или беззащитных женщин, если бы планировал жестокую расправу.

Через мгновение он крикнул:

— Хаслек! Скажи лорду Редвыру, что у него есть посетители, которые просят разрешения переговорить с ним.

Один из фейри зверей с тёмной кожей, мехом и хвостом повернулся и побежал к шатрам Ванглосы. Отсюда мы не видели других людей, сновавших между палатками. Это было неудивительно. Им, вероятно, приказали оставаться внутри и вне нашего поля зрения, пока они выясняли, представляем ли мы угрозу.

Всё вокруг застыло, лишь холодный ветер проносился над равниной, пока мы ждали. Я обернулся к Уне и заметил, как она с широко раскрытыми глазами изучала фейри зверей. Когда наши взгляды встретились, она улыбнулась, и её фиалковые глаза засияли от волнения.

Вскоре гонец вернулся, подбежал прямо к Безалиелю и что-то прошептал ему на ухо. Тот кивнул, а затем обратился ко мне:

— Король-призрак может войти с двумя своими стражниками.

— Голл, — тихо позвала Уна, привлекая моё внимание.

Она не сказала ни слова, и ей не нужно было. Прошлой ночью, укрытые мехами в лагере у Белладума, мы долго обсуждали её желание быть рядом, когда я буду говорить с повелителем фейри зверей. Она настаивала на своём присутствии, уверяя, что её предназначение — убедить его оказать нам помощь, если он откажет.

Я сам не был уверен, знают ли они, где искать второй текст, или даже имеют ли представление, как это сделать. Однако видение, которое она получила из своей книги, чётко указывало, что текст будет найден среди кланов фейри зверей.

Я коротко кивнул Уне, затем повернулся к Безалиелю, который хмурился всё сильнее.

— Я должен взять с собой свою Мизра. А поскольку я это делаю, мне потребуется больше воинов.

Мне не нужно было добавлять, что я позволю ей войти только под надёжной охраной. Фейри звери столь же ревностно оберегали своих женщин, как и мы.

Жёлтые глаза Безалиеля скользнули к Уне, его выражение смягчилось, на смену раздражению пришёл явный интерес. Спустя несколько мгновений он проговорил:

— Шестеро из охраны. Следуйте за мной. Лошадей оставьте.

Он развернулся и направился обратно к деревне Ванглоса, остальные фейри звери последовали за ним.

— Кеффа, Сорин, Пулло, Морголит, Мек, Феррин, — приказал я, спешившись и помогая Уне сойти с седла. Остальные тут же сомкнулись вокруг нас плотным строем, пока мы шагали к Ванглосу.

Ванглос, как и любое поселение из камня и кирпича, было организовано в четкие секции, разделяющие рабочие зоны и жилые палатки, расположенные в глубине лагеря.

Мастерская кузнеца представляла собой простое укрытие из кожи с открытыми дверями для вентиляции, в центре которого стояли огромная железная печь и наковальня. Над головой сверкали металлические изделия, подвешенные на крюках. Далее располагался ещё больший шатёр с открытым фасадом, где в очагах над небольшими железными плитами готовилась еда. В воздухе витали ароматы свежеиспечённого хлеба и жареного мяса.

На открытой площадке между палатками были натянуты шкуры для выделки. Несколько красных оленьих шкур были закреплены на вертикальных стойках, рядом стояли столы с инструментами, оставленными наспех, когда чужаки вошли в деревню. Очевидно, они готовились к зиме, запасая меха и шкуры.

Хотя большую часть года Ванглоса оставалась их основным поселением, вскоре они начнут собираться в путь, перебираясь на зимовку юго-восточнее.

Когда мы приблизились к центру деревни, где палатки располагались плотнее, я понял, что мы подходим к келла'миру — «сердцу дома». Именно здесь фейри звери проводили важнейшие обряды: свадьбы, погребальные костры, празднования рождения. Их племя было немногочисленным по сравнению с призрачными и фейри теней, что жили отдельно от нас в горах Солгавия.

Их численность оставалась низкой, возможно, из-за проклятия, наложенного на них много лет назад, которое не только исказило их облик, сделав более похожими на зверей, но и ограничило их магию лишь обострёнными животными инстинктами и силой.

И вот, в келла'мире, под сенью огромного дуба, на возвышении сидел повелитель фейри зверей — лорд Редвир. Его чёрный Меер-волк, одна из самых крупных тварей своего вида, каких я когда-либо видел, лениво развалился рядом с ним.

Вокруг возвышения стояли около пятидесяти мужчин фейри зверей — по виду, все воины, покрытые рунами, что украшали их оголённую кожу. Позади них из-за палаток выглядывали женщины и дети. Некоторые, набравшись смелости, вышли поближе, чтобы разглядеть нас.

Рука Уны вздрогнула в моей ладони, её шаг замедлился. Я остановился и повернулся к ней, но её взгляд оставался прикован к фигуре лорда на возвышении.

— Всё хорошо, Мизра, — тихо пробормотал я. — Он тебя не тронет.

Она прижалась ко мне и прошептала:

— Его зубы длиной с мою руку.

Она явно преувеличивала, но он действительно был огромным, почти чудовищным.

— Поверь мне, милая Уна. С тобой ничего не случится.

Её взгляд наконец встретился с моим. Она сглотнула, но кивнула.

— Ты мне доверяешь? — спросил я.

— Конечно, — ответила она без промедления, так легко, что моё сердце пропустило удар.

Она доверяет мне. Это признание чуть не сбило меня с ног. Я крепче сжал её руку и притянул её ближе, ведя нас к подножию возвышения.

— Приветствую, лорд Редвир. Мы принесли тебе дары.

Пулло шагнул вперёд, поднявшись к возвышению. Чёрный Меер-волк Редвира глухо зарычал. Пулло замедлил шаг и аккуратно положил короткий меч из чёрной стали на помост.

Взгляд лорда, однако, был прикован не ко мне и даже не к подношению. Он смотрел на Уну. Это было ожидаемо. Никогда ещё король-призрак не брал себе Мизру из другого рода, кроме собственного.

— Какой необычный гость в моём доме, Голл, — протянул он.

Меня не удивило и не обидело, что он отказался использовать мой титул. Хотя факт оставался фактом: король призраков контролировал всю торговлю, входящую и исходящую из Нортгалла в более цивилизованный мир фейри. Однако фейри звери и теней не признавали моей власти над Нортгаллом. По крайней мере, не над землями, где они жили. И, возможно, я действительно не имел власти над ними. Но это не значило, что они не процветали благодаря тому, что я сделал для Нортгалла вместо них.

Даже сейчас я замечал яркие, шелковые ткани, украшавшие некоторых женщин фейри зверей. Это были шелка, привезённые в ходе торговли между Хелламиром и Белладумом в Пограничных землях. Мне удалось наладить доверительные отношения с некоторыми более открытыми капитанами торговых судов из Хелламира ещё тогда, когда я был в изгнании, задолго до того, как мне удалось закончить войну.

Это также объясняло, почему Хелламир остался нетронутым во время долгой войны с Лумерией. Но, хотя фейри звери могли наслаждаться шелками, элем или даже мефийским вином, лорд Редвир никогда бы не признал, что они нуждаются в нас. Или что хотят нашей помощи.

— Это моя Мизра, Уна Хартстоун из Иссоса.

Позади воинов послышались шепотки и возгласы удивления.

Редвир ухмыльнулся, его длинные клыки делали его скорее диким зверем, чем фейри. Он стремительно поднялся, и мои воины сразу же вытащили мечи из ножен, лезвия зазвенели в воздухе.

— Спокойно, призрачки, — сказал Редвир, поднимая ладони вверх. Его руки были достаточно велики, чтобы обхватить череп фейри, и сильны настолько, чтобы раздавить его.

Сорин выругался на это оскорбление — «призрачки», словно мы были маленькими детьми. Мы не были маленькими. Но факт оставался фактом: фейри звери были выше, шире и массивнее. Они были крупнейшими из всех видов фейри.

Редвир направился к ступеням. Его Меер-волк тоже поднялся, но хозяин поднял руку, приказывая огромному зверю успокоиться. Тот фыркнул и снова сел на задние лапы, оставаясь настороже. Его серебристые глаза не спускали с нас взгляда.

Лорд зверей поднял короткий меч и вытащил его из ножен, рассматривая широкое, отполированное лезвие с зубчатой кромкой с одной стороны. Он коротко хмыкнул, затем вернул меч в ножны и сошёл с возвышения, направляясь к нам длинными, расслабленными шагами.

Я слегка заслонил Уну собой, понимая, что он хочет разглядеть её ближе. Но всё же я должен был предупредить его, чтобы он понимал мои намерения.

— Единственная причина, по которой я позволяю тебе подойти так близко, — это то, что я могу превратить тебя в прах, если ты хоть как-то ей навредишь.

Редвир остановился в нескольких футах от нас, снова ухмыльнувшись.

— Зачем мне хотеть навредить милой маленькой лунной фейри вроде неё? — Он скрестил руки на груди, внимательно разглядывая Уну, его брови слегка нахмурились, а хвост медленно и плавно двигался из стороны в сторону. — Чёрные крылья, — пробормотал он, с удивлением рассматривая её.

Уна всё ещё держалась за мою руку, её тело прижималось к моему боку. Тот факт, что она искала у меня защиты, немного успокаивал моё беспокойство из-за того, что такой гигантский фейри зверь находился так близко. Редвир действительно был массивным существом, больше и шире любого из его собственных воинов. Или моих.

Редвир глубоко вдохнул, его ухмылка стала шире, когда он подмигнул мне.

— Похоже, ты был занят, Голл.

Я резко мотнул головой, предупреждая его не продолжать эту тему. Уна подняла на меня взгляд, полная недоумения, но я не был готов к этому разговору. Редвир хохотнул, явно поняв мой намёк.

— Кажется, ваш начальник тоже неравнодушен к светлым фейри, — вставил Сорин, к счастью, отвлекая внимание всех, включая Уну.

Я проследил за его взглядом, который был направлен на Безалиеля, стоявшего сбоку от возвышения. Рядом с ним была дриада с длинными тёмными волосами и округлившимся животом. Он обнимал её за плечи, его взгляд был полон заботы.

Хвост Редвира дёрнулся с раздражением.

— Полагаю скоро мы начнём водиться с дриадами и рождать деревья.

— Ред, — укорил его Безалиель, сильнее прижимая свою спутницу к себе и хмурясь.

Редвир тяжело выдохнул.

— Довольно любезностей, Голл. Зачем вы пришли?

— Милорд, — Уна выступила вперёд, хотя я продолжал крепко держать её за талию. — Это я попросила Голла привести меня сюда.

— Правда, моя леди? — Его выражение смягчилось, в голосе появилась нотка игривости. — Чем я могу быть полезен столь прекрасной новой Мизре Нäкта?

Проклятые боги, он с ней заигрывал. Ему понравилась моя Мизра. Как могло быть иначе?

Что ещё хуже — он заставлял её краснеть. Я стиснул зубы, сдерживая обещание Уне. Вчера вечером я сказал ей, что Редвир упрямый, надменный ублюдок, который вряд ли согласится нам помочь. Она была уверена, что сможет уговорить его.

И, клянусь Виксом, она была права. Он выглядел так, будто собирался преклонить перед ней колени, хотя она едва произнесла пару слов.

Она сложила руки перед собой, словно умоляя:

— Прошу прощения за то, что мы явились без предупреждения, но это чрезвычайно важно. Мы ищем нечто очень особенное, что, как я знаю, находится в ваших землях.

— И что же это, моя леди? — спросил он.

— Это какой-то особый текст. Он отмечен богами. В нём должны остаться следы божественной магии. Я понимаю, это звучит туманно, и вы, вероятно, думаете, что я безумна, но я уверена, что…

— Он здесь, — перебил Редвир.

Я выпрямился, замечая, как его лицо напряглось.

Уна тихо ахнула, её лицо озарилось возбуждением. — Очень важно, чтобы я нашла этот текст. Вы покажете нам, где он?

Редвир повернулся к своему военачальнику, который коротко кивнул в ответ. Затем он вновь взглянул на нас, и его золотистые глаза сверкнули, напоминая взгляд ночного хищника.

— Безалиель отведёт вас к нему.

— К нему? — одновременно спросили мы с Уной.

Уна добавила:

— Нет, мой господин. Мы ищем слова, написанные или оставленные богом или богиней, какой-то текст, а не человека.

— Безалиель! — позвал Редвир, махнув рукой, чтобы тот подошёл, вместо того чтобы объяснить.

Военачальник был занят разговором со своей спутницей, которая яростно жестикулировала и показывала на Уну. Через мгновение он кивнул, взял её за руку и подвёл к нам.

— Отведи их к Гриндольвеку, — приказал Редвир.

— Кто такой Гриндольвек? — насторожённо спросил я, чувствуя, как напряглось моё тело.

Редвир на мгновение замер, будто обдумывая ответ. Это было одновременно и завораживающе, и тревожно. Наконец он произнёс:

— Гриндольвек — это те самые слова, отмеченные богом, которые вы ищете.

После этого он свистнул своему псу, и тот спрыгнул с возвышения, следуя за хозяином. Редвир направился обратно в лагерь, сжимая новый клинок, его хвост мерно двигался за ним.

ГЛАВА 34

УНА

Нам сказали забрать лошадей, но без дополнительных воинов, и следовать за Безалиелем. Вождь ехал на сером Меер-волке, а его пара сидела перед ним, отставая от нас. Наши пелласийцы не любили запах волка и держались на приличном расстоянии.

Безалиель защищал свою женщину, укрывая её в своих объятиях, рука лежала на её округлом животе. Я улыбнулась, увидев ту нежность, которую он проявлял к ней. Мне также было любопытно, что она была единственной светлой фейри, которую я видела среди них. Интересно, приняли ли её здесь?

Но я также с нетерпением ждала встречи с ней. У нас не было времени поговорить до того, как мы начали наше путешествие через открытую равнину от Ванглосы к небольшому лесу впереди. Безалиель сказал, что через этот лес протекает ручей, и именно там живёт Гриндольвек. Кто бы он ни был.

Безалиель остановил своего волка перед тем, как мы подошли к деревьям. Он помог своей женщине спешиться, той самой лесной фейри, с которой, я была уверена, уже встречалась однажды, и затем послал волка обратно в Ванглосу. Мы тоже остановились и спешились, когда Безалиель и его пара подошли к нам.

— Только один или два ваших воина могут идти с нами в лес, — сказал Безалиель. — Гриндольвек стесняется незнакомцев. Он не выйдет, если вас будет слишком много. Особенно воинов.

Голлайя повернулся к Сорину.

— Ты и Кеффа пойдёте со мной.

Мек заворчал от разочарования, но Голлайя ответил ему с ухмылкой.

— Я могу защитить её один. Не стоит беспокоиться.

— Да, господин, — сдержанно ответил Мек. Рядом с ним его брат тоже сжал челюсти.

Я улыбнулась, пытаясь дать им хоть какую-то уверенность. Они стали моими защитниками, и с каждым днём всё больше заботились обо мне.

Пулло стоял рядом с Морголитом, с раздражением глядя на лес.

— Мы останемся здесь, — сказал он.

С этими словами мы встали в линию рядом с Безалиелем и его парой. Я сразу направилась к ней.

— Я Уна, — сказала я, улыбаясь.

Она повернулась ко мне, озаряясь улыбкой на лице.

— Я знаю, кто ты. Мы уже встречались. Я — Тесса.

— Я думала, что мы встречались. На Осеннем солнцестоянии в лесу Мирковир. Но это было много лет назад.

— Да. — Она погладила живот рукой.

— На каком ты сроке, если не против? — спросила я.

— Пять месяцев.

— Значит, ты уже на полпути, — с радостью сказала я. — Какое благословение!

— Посмотрим, на сколько я на самом деле на полпути. Могу родить через семь месяцев, если следовать сроку беременности для темных фейри.

Это правда, что для темных фейри беременность длится целый год, а не десять месяцев, как у светлых фейри. Это заставило меня задуматься, как это будет для меня.

— Интересно, — сказала я, понизив голос, — как вы оказались так далеко на севере, из вашего дома в Мирковире?

Она посмотрела на меня с сомнением, но потом ответила:

— Наш клан перебрался после последнего праздника Солнцестояния и поселился к югу от Пограничных земель. Наш верховный лорд хотел быть подальше от войны.

— Понимаю. А твоя сестра? Я помню, как встречала её. Её образ под лунным светом до сих пор ярко запечатлен в моей памяти.

Тесса замялась, её взгляд был устремлён вперёд, и она тихо произнесла:

— Она всё ещё там. Когда я встретила Безалиеля, я хотела забрать её с собой, но… — она покачала головой. — Она не захотела ехать.

Увидев, как она переживает, я сказала:

— Ты беспокоишься о ней. Ты скучаешь по ней.

— Очень. Я понимаю, почему она не захотела уехать и жить среди клана темных фейри. Это так отличается от того, как мы выросли. Но я не могла оставить своего спутника, а теперь переживаю, что она осталась там одна.

— Но у неё есть твой отец, верно? Тот, который владеет постоялым двором?

Её лицо напряглось, когда она взглянула на меня. Она ничего не сказала, лишь резко кивнула. В этот момент Безалиэль остановился у линии деревьев и, оказавшись в тени, повернулся к нам лицом. Он действительно был огромным фейри. Когда я впервые увидел Редвира, едва не ахнул вслух. Фейри звери словно вылеплены из гранита, как великаны.

— Гриндольвек — фейри зверь, — спокойно произнёс он. — Как бы он ни выглядел.

Мы с Голлом переглянулись с любопытством.

— Чтобы вы понимали, его мать начала рожать прямо у этого ручья. Наяда услышала её крики и помогла ей принять роды. Какая-то часть крови наяды передалась Гриндольвеку при рождении, изменив его. — Он сделал паузу, нахмурившись. — Его мать умерла во время родов, и наяда, что стала повитухой, вырастила его. Он решил остаться здесь, вдали от Ванглосы, хотя мы всё ещё считаем его одним из нас.

— Когда это было? — спросил я.

— Мы точно не знаем, — ответил он с мрачным видом. — Не меньше тысячи лет назад.

— Ему больше тысячи лет? — поразился я. Фейри могут прожить триста, может, четыреста лет, но не тысячу.

— Вероятно, это кровь наяды, — предположил он, бросив взгляд через плечо, а затем снова повернулся к Голлу. — Будет лучше, если пойдёте только вы и ваша Мизра. Остальные пусть следуют на расстоянии.

— Ты не пойдёшь с нами? — уточнил Голл.

Безалиель притянул Тессу ближе, словно защищая её.

— Мы подождём здесь.

Его настороженность усилила напряжение, накрывающее нас, когда мы приблизились к деревьям.

Голл кивнул Кеффе и Сорину, затем взял меня за руку, и мы вошли под полог леса. Листья уже начали золотиться и багроветь, а наши шаги оставляли хрустящий след на опавших листьях. Моё внимание привлёк журчащий ручей, когда мы погрузились в прохладную тишину этой небольшой рощи.

Это место казалось оазисом лесной красоты посреди бескрайних равнин. И тогда я почувствовала это. Магию богов.

Я сжала руку Голла.

— Ты чувствуешь?

— Да.

Эта сила была ощутимой, словно поток прохладного ветра, наполняющий это место живой энергией. Мне казалось, я могла вдохнуть её, мои лёгкие расширялись, пытаясь поглотить больше.

— Гриндольвек! — позвала я, остановившись перед ручьём.

Хотя деревья начали менять свой наряд, вокруг воды всё ещё зеленела плотная растительность и лилии, как будто лето здесь никогда не заканчивалось. Прозрачный поток образовывал глубокий водоём, дна которого я не могла разглядеть. Но затем я заметила движение под водой. Блеск зелёно-голубого свечения. Оно поймало солнечный луч, пробивающийся сквозь листву, заискрилось и исчезло в глубине. Наяда.

Я подумала, что, возможно, это и есть Гриндольвек, когда Голл сжал мою руку и притянул ближе к себе.

Я подняла взгляд и увидела фигуру, стоящую под деревом, чей ствол был полностью покрыт зеленью. Он так сливался с мхом и плющом, что потребовалось несколько секунд, чтобы я смогла его различить. Затем он шагнул в сторону, и тени леса позади него позволили рассмотреть его яснее.

Он обладал обликом фейри зверя — великана с рогами, когтями и хвостом. Но он был зелёным. Его кожа напоминала весеннюю траву, а глаза сияли зелёными драгоценными камнями в темноте. На нём была лишь юбка из коричневой шкуры, заканчивающаяся чуть выше колен. На его груди и руках не было никаких рун.

Гриндольвек вышел из теней и посмотрел прямо на меня. То, что я приняла за декоративный плющ в его волосах, оказалось частью его головы. Он вплетался в виски, спускался по линии волос, окутывал шею. Он выглядел так, будто лес сросся с его плотью.

Его лицо оставалось спокойным и не угрожающим, но он шёл прямо вперёд, пока не заметил, как Голл встал передо мной.

Гриндольвек остановился, взглянул на Голла, затем снова на меня.

— Ты та самая.

Его голос был мягким и хриплым, словно он редко им пользовался.

Я почувствовала на себе любопытные взгляды остальных, но мягко отодвинула Голла в сторону, сказав:

— Он не причинит мне вреда.

Затем я снова посмотрела на Гриндольвека.

— Да, — произнесла я. — Я та самая. У тебя есть слова, которые мне нужны?

Он резко вдохнул, и в тот же миг его зелёная кожа засветилась, словно внутри него вспыхнул фонарь. За моей спиной Кеффа издала удивлённый звук, но я не могла оторвать взгляда. Темные буквы, двигались и протекали под его кожей, освещённые каким-то внутренним светом.

— Боги, что это… — пробормотала Кеффа.

На мгновение я потеряла дар речи, осознавая, что слова — в его крови. Гриндольвек с любопытством наблюдал за мной, его глаза были широко распахнуты, как у ребёнка, несмотря на гигантское тело.

— Я ждал тебя, — сказал он, и в его голосе звучала детская простота. — Никому больше я не передавал эти слова, как велела Богиня Леса.

— Эльска дала тебе эти слова? — удивилась я.

Он кивнул.

— Она вложила их в меня при рождении. Но она приходила ко мне во снах. Она хочет, чтобы ты получила их, тёмная леди-фейри с белыми волосами. Тогда моя ноша будет снята.

Снова я поразилась этому описанию. Я родилась лунной фейри, королевской особой высшей расы светлых фейри. И всё же очевидно, что на меня легло клеймо тёмного мира фейри. Видимо, не просто так. Это было моё предназначение.

— Я не понимаю, — прошептала я. — Как мне получить слова, которые ты хранишь?

— Ты должна выпить их, — спокойно ответил он.

Голл зарычал:

— Она не станет пить твою кровь!

Взгляд Гриндольвека, казавшийся неземным, медленно переместился на Голла.

— Она должна.

Голл резко развернул меня к себе, его хмурый взгляд потемнел.

— Ты не будешь пить кровь другого существа. Она может быть отравлена или заражена. — Его голова мотнулась в сторону в знак протеста. — Я не позволю.

С улыбкой я подняла руку и приложила ладонь к его щеке, чувствуя, что его гнев вызван страхом за меня. От моего прикосновения его напряжённая поза немного расслабилась.

— Голл, это воля богини. Воля богов. Я не могу ослушаться их. — Я приподнялась на цыпочки, чтобы наши лица оказались ближе. — Мы должны довериться им. Ведь они свели нас вместе. Это не может быть ошибкой.

— Мне это не нравится, — проворчал он.

— Это неважно, что тебе нравится, — произнёс Гриндольвек, его голос вибрировал магией.

Вдруг я уже не стояла рядом с Голлом, а оказалась всего в футе от Гриндольвека, словно исчезла в одном месте и появилась в другом. Моё зрение окутала зелёная дымка.

— Уна! — раздался рев Голла у ручья. В его ладонях вспыхнуло фейское пламя, пока он оборачивался, пытаясь меня найти.

Его голос звучал так, будто он был далеко, хотя на самом деле он находился всего в нескольких шагах через поляну. Всё вокруг казалось странным, будто я смотрела через зелёную завесу, окутавшую меня.

Кеффа и Сорин встали спиной к Голлу, в то время как зелёная тень пронеслась мимо Сорина, оставив глубокую рану на его лице, и исчезла в ветвях дерева. Сорин взревел и зарычал, замахиваясь на воздух, но хватая лишь пустоту.

Ещё одна вспышка — наяд, эта ударила Кеффу в колено, проскользнув мимо. Голл выстрелил фейским пламенем, но оно ударило лишь по кусту, мгновенно вспыхнувшему. Струя воды поднялась из ручья и погасила огонь.

Я сделала шаг к ним, но Гриндольвек схватил меня за руку.

— Они не причинят им вреда. Идём со мной. — Затем он отпустил мою руку, повернулся и исчез в чаще деревьев. — Сюда, — спокойно позвал он через плечо.

— Уна! — закричал Голл, сражаясь вместе с Сорином и Кеффой против невероятно быстрых и скользких наяд, чей смех эхом разносился с верхушек деревьев. Голл выпустил ещё одну струю фейского пламени в ветви.

Тут я заметила, как появились Пулло, Мек и Феррин, обнажив оружие, их лица исказились от ярости.

Я поняла, что наяды каким-то образом сделали меня невидимой, скрыв магией за этой зелёной завесой. Вздохнув, я пошла за Гриндольвеком по узкой тропинке, петлявшей вдоль ручья и выводившей в открытую поляну, полностью укрытую густой листвой. Несмотря на осень и опадающие листья, деревья здесь оставались зелёными и свежими, словно жили в вечном лете — настоящий дом наяда.

У толстого ствола дерева лежала постель из гигантских листьев лилий, растущих вдоль ручья. Листья были примяты, как будто он там спал. Но Гриндольвек остановился в центре поляны, и сел скрестив ноги. Я последовала его примеру, сев напротив.

Впервые с тех пор, как мы оказались в его маленьком мире, Гриндольвек улыбнулся. Его клыки были изогнутыми и острыми, а зубы — зазубренными, как у дриад или наяд.

— Ты очень красива, — сказал он. — Ты — уникальное создание. — Его взгляд скользнул к моим крыльям.

Я удивлённо рассмеялась, разглядывая зелёный оттенок его кожи и драгоценный блеск его глаз.

— Ты тоже.

— Да, — согласился он без хвастовства, но с честностью, детская искренность вновь заставила меня улыбнуться.

Без предупреждения он поднял руку, наклонил голову и вонзил свои клыки в своё предплечье. Затем отстранился и протянул руку мне. Из раны капала синяя кровь, тёмная, как у тёмных фейри, а не зелёная, как у наяд. Слова всё ещё скользили под его кожей, словно живые существа.

— Сколько мне нужно выпить? — спросила я.

— Этого мне не говорили во снах, — честно ответил он. — Думаю, столько, сколько велят боги.

Придвинувшись ближе, я взяла его руку и наклонила голову, прикасаясь губами к ране. Металлический привкус его крови был резким, обжигающим. И вдруг моё сознание наполнилось вихрем шепотов, и я перестала ощущать что-либо, кроме голосов богов.

В смутном видении я увидела Эльску — прекрасную в зелёном платье, с длинными каштановыми волосами, развевающимися на безмолвном ветре. Она смотрела прямо на меня, её глаза сверкали зелёными звёздами, пока она улыбалась.

— Верные победят. Верные одолеют смерть и обретут сладкую жизнь, — сказала она, протягивая мне золотую чашу, полную синей крови. — Это подношение наполнит твою душу и укрепит твой путь к праведности.

Кровь горела, обжигая горло, дикой рекой проносясь по всему телу. Я оторвалась от его руки, издавая крик к своду деревьев. Зелёная пелена исчезла с моих глаз, и я погрузилась во тьму и боль.

ГЛАВА 35

ГОЛЛ

— Я принесла тебе поесть, — сказала Далья.

Мой шатёр едва освещался одинокой лампой. Я сидел рядом с Уной, держа её руку, и молился, чтобы она проснулась.

— Я не голоден.

Наяды напали на нас внезапно, продержавшись около получаса, а потом исчезли. Я услышал крик Уны и бросился к звуку по узкой тропинке, найдя её без сознания в одиночестве. Этот вид парализовал меня страхом: я не смог её защитить.

На мгновение я подумал, что Гриндольвек был тем, о ком предупреждала меня Далья. Но когда мы принесли её обратно в лагерь, Далья заверила меня, что Уна просто спит, и её жизнь вне опасности.

Далья тяжело вздохнула и обошла лежанку из мехов, чтобы оказаться с другой стороны. Она опустилась на колени рядом с Уной и положила руку на её сердце.

— Ну? — резко спросил я, не сдержав раздражения.

— С ней всё хорошо, мой король.

— Если бы всё было хорошо, она бы уже проснулась.

— Она восстанавливается после пережитого. Её коснулась магия богов, это способно лишить сознания кого угодно.

— На столь долгое время? — Это случилось ещё вчера.

Я принёс её обратно в лагерь, полагая, что к ночи она очнётся. Но этого не произошло. Теперь уже наступило утро.

— Она не ранена, — заверила меня Далья, но мои тревоги от её слов не уменьшились. — Ей просто нужно время.

Я повернул руку Уны ладонью вверх, чтобы рассмотреть новые руны, вырезанные богами на её коже. Провёл пальцем по тонким узорам, которые означали «хранитель» в женской форме — заботливый и защищающий в одном лице.

Такие же символы теперь были и на другой руке, руны окружали оба её запястья. Я понял, что когда Уна получит последний текст, круг замкнётся полностью.

Эти знаки были благословением богов и благословением для меня. Лумера не отмечала лунных фейри. Насколько мне было известно, Эльска никогда не помечала лесных фейри. Это Викс, Сользкин и малые боги демонических фейри наделяли нас знаками обрядов.

Какой же обряд проходила моя дорогая Уна?

И тот факт, что её первый знак появился после того, как я взял её как мизру, как свою спутницу, не ускользнул от моего внимания. Уну связывала с магией тьмы не только сила этих слов. Нас связывал наш союз. Нас связывала наша любовь.

Я протянул руку, коснулся её щеки и большим пальцем провёл по нежной коже. Я отчаянно жаждал, чтобы она вернулась ко мне, иначе этот бесконечный страх никогда не утихнет.

— Ты любишь её. — Шёпот Дальи прозвучал так тихо, что заполнил весь воздух, между нами.

Я поднял взгляд и увидел в её глазах слёзы. Чудо и неясный страх читались в её взгляде. Почему она испугалась? Возможно, это было видение, о котором я сейчас не хотел слышать. Меня не интересовали слова богов, пока Уна не вернётся.

Я отказался отвечать. Если я и признаюсь в этом, то сначала скажу самой Уне.

— Уверена, ты полюбишь и ребёнка.

Я резко посмотрел на Далью. Она улыбнулась.

Я уже замечал изменения в запахе Уны, когда мы покидали Нäкт Мир. Точнее, дополнительный аромат — древесные пряности под её летним цветочным запахом. Редвир заметил это тоже, но, к счастью, не упомянул об этом при нашей встрече в Ванглосе.

Сейчас наш лагерь располагался неподалёку. Редвир позволил нам остаться на его землях, пока Уна не восстановится.

— Она уже знает? — спросила Далья.

Светлые фейри не рождались с таким же острым чутьём, как у нас. Но Уна, возможно, уже догадывалась о тонких изменениях в своём теле. Я заметил, что она стала меньше есть и больше спать.

— Я не уверен. Ждал, что она сама скажет.

Правда была в том, что я боялся. Узнав, что носит ребёнка, захочет ли Уна видеть меня рядом? Она заботилась обо мне, я это знал. Но я был настойчив в том, что моя цель — наследник. Оттолкнёт ли её эта правда?

Большинство королей-фейри расставались с Мизрами, когда те вынашивали детей. Но мысль, что Уна уйдёт от меня, разъедала меня изнутри.

Далья протянула руку ко лбу Уны. Тут я заметил синяк на её запястье.

— Что это? — Я кивнул на её руку.

Она быстро отдёрнула руку, натянув рукав, чтобы скрыть отметину.

— Глупая случайность. Ударилась о печь в моём шатре.

Я нахмурился.

— Как это…?

Но тут Уна что-то пробормотала, привлекая моё внимание. Её глаза открылись и остановились на мне.

— Благодарю богов, — пробормотал я. — Наконец-то.

Она улыбнулась.

— Голл.

Её голос был хриплым от долгого молчания.

Я опустился на колени, взял её лицо в ладони и прижался лбом к её лбу. Где-то на краю сознания я почувствовал, как Далья выходит из шатра.

— Что случилось? — слабо спросила Уна, положив руку мне на плечо.

— Я так беспокоился, — признался я, сердце глухо стучало в груди от облегчения. Я отстранился, чтобы посмотреть на неё, полюбоваться её прекрасным лицом. — Как ты себя чувствуешь?

Она улыбнулась.

— Я чувствую себя прекрасно. Во мне стало больше магии. — В её голосе звучала неподдельная радость.

— Да, я это чувствую, — сказал я, голос дрожал от эмоций. — Так же, как и у водопада Драгул.

Она попыталась приподняться.

— Тебе нужно отдыхать. — Я попытался уложить её обратно.

— Я не хочу отдыхать.

— Уна… — Я притянул её к себе, обнял, вдохнул её манящий аромат.

Я не мог рассказать ей, как боялся, что она не проснётся, что допустил её близость к смертельной опасности.

Она потянула меня на меха, и я уступил, растянувшись рядом, держа её в объятиях. Я поцеловал её макушку, вдыхая её неповторимый аромат.

— Всё хорошо, — мягко сказала она, проводя ладонью по моей спине.

Я выдохнул со смешком.

— Только ты, Уна. — Я снова поцеловал её макушку, погружаясь в её аромат. — Только ты могла бы утешать меня, когда это ты пострадала.

— Я не ранена. Сначала я чувствовала боль. Но теперь… теперь мне прекрасно.

Она поднялась, сев сверху на меня, упираясь руками в мои плечи, и пристально посмотрела вниз. На ней была зимняя ночная рубашка, которая, тем не менее, обрисовывала её прекрасную фигуру. Фейский огонь, зажжённый мной в жаровне, чтобы согреть её моим собственным пламенем вместо синего угля, озарял её золотистым светом, очерчивая изящный изгиб шеи и идеальные черты лица такой душераздирающей красотой, что я лишился дыхания. Моё сердце подпрыгнуло, вспомнив старую легенду о Нäкте и Лумере.

— О чём ты сейчас думаешь? — спросила она, её волосы скользнули через плечо, касаясь моей груди. Ночная рубашка соскользнула с одного плеча, обнажая след от моего укуса.

— Я думал о древнем мифе о боге Нäкте, Зарре и Лумере.

Её изящные брови нахмурились. — О том, где Нäкт предал Зарру и переспал с Лумерой?

Мои руки скользнули к её бёдрам, наслаждаясь ощущением её тёплой кожи под пальцами, уверяя меня, что с ней действительно всё в порядке.

— Нет, — ответил я. — О том, где Нäкт отверг ухаживания Лумеры. Я смотрел на тебя и задавался вопросом, как он нашёл в себе силу воли отказать ей. — Я провёл когтистой рукой по её растрёпанным волосам.

Она рассмеялась, привлекая моё внимание обратно к её лицу. Она выпрямилась, сев на мой живот, положив ладони на мою грудь.

— Это не так, как рассказывается в истории. Нäкт соблазнил Лумеру, когда его спутница Зарра отправилась за благословением для своего ещё не рождённого ребёнка. Он так влюбился в Лумеру, что взял ее на поляне, где раньше был с Заррой. Затем Зарра вернулась и умерла от разбитого сердца, её тело рассыпалось в ночном небе. В своём стыде Нäкт последовал за ней, предав Лумеру и оставив её с разбитым сердцем.

Я улыбнулся, перемещая руки с её бёдер к рёбрам и обратно, чтобы вновь положить их на её бёдра. — В нашей версии истории всё иначе. Лумера была неправа, а не Нäкт.

— Конечно, нет, — закатила она глаза, и у меня возникло внезапное желание поцеловать её. Но после всего, что с ней произошло из-за Гриндольвека, я чувствовал необходимость быть с ней особенно нежным.

Она мягко добавила:

— Конечно, это никогда не будет виной мужчины, что он спал с двумя женщинами, предал свою спутницу, а затем предал новую возлюбленную и потерял их обеих.

Я засмеялся, размышляя, чья версия ближе к истине. Вероятно, истина где-то посередине.

— Но ты знаешь, наша история заканчивается там, — сказала она, нахмурившись, будто её что-то озадачило. — На смерти Зарры и рождении её дочери, Мизры. О ней у нас нет легенд. — Её любопытство отразилось на её лице. — Ты расскажешь мне продолжение? Почему ваш народ так почитает Мизру, что её имя стало титулом для королевской… — Она замолчала, а я почувствовал в крови возбуждение, гадая, не пришла ли она к тому же выводу, к которому недавно пришёл я. Затем она лизнула губы и добавила:

— Королевской спутницы.

— Мизра была ребёнком, которого Зарра родила прямо перед своей смертью.

Она соскользнула ниже, усевшись на мои бёдра, внимательно слушая, её взгляд был устремлён на меня, пока её пальцы не начали играть со шнуровкой моих штанов.

Нахмурившись, я продолжил:

— Мизра сбежала в горы, чтобы найти утешение в ночи, оплакивая потерю своих родителей в одиночестве.

— А что было дальше? — спросила она, уже не просто играясь, а действительно развязывая шнуровку.

— Уна, — предупредил я. — Тебе нужно отдохнуть.

— А я тебе говорила, — ответила она, запуская руку в открывшуюся часть моих брюк и обхватывая мой член своими тонкими пальцами. — Я не устала.

Я издал глухой звук, не в силах удержаться от того, чтобы не податься вверх навстречу её нежному движению.

Я раздвинул руки, положив их на её бёдра. — Нам не стоит делать это сейчас, — сказал я, даже несмотря на то, что мои ладони медленно скользнули выше по её бёдрам, приподнимая подол её ночной рубашки.

— Что было дальше? — спросила она, продолжая ласкать мой член так, что я уже не мог видеть её тела, скрытого за этим движением.

— Викс услышал плач Мизры и нашёл её в одиночестве в горах.

Хотя я видел только соблазнительные движения её руки, обхватывающей меня, моя собственная рука скользнула выше по её бедру. Чувствуя, насколько она влажна, я надавил большим пальцем, описывая мягкие круги вокруг её клитора.

Она тихо застонала и прижалась ко мне в такт моим медленным движениям. Мой член напрягся ещё сильнее при звуке и виде её желания, её дыхание стало учащённым. Моя воля быть сдержанным исчезла.

— Викс мгновенно влюбился в неё, — продолжил я. — Он заботился о ней, кормил её, купал, держал её в своих объятиях.

Я на мгновение замолчал, чтобы провести языком по подушечке большого пальца, а затем вернулся к её чувствительному месту, её губы приоткрылись в молчаливом удовольствии. Я потянулся другой рукой и развязал ленточку на её плече, пока ночная рубашка не соскользнула, обнажая одну нежно-розовую грудь. Я осторожно погладил её, описывая пальцем круг вокруг соска, пока он не затвердел.

— Викс сделал её своей возлюбленной. Он отметил её своим укусом и оставил как свою спутницу, породив на свет четырёх сыновей.

Она сладостно извивалась сверху меня, её аромат кружил мне голову, её дыхание становилось всё быстрее.

— Каждый из их сыновей стал прародителем одного из видов тёмных фейри, — добавил я, хватая её тонкую ночную рубашку когтистыми руками и разрывая её на части, бросая обрывки с кровати. Я обхватил её полные бёдра. — Сначала они родили теневых фейри, затем призрачных, затем звериных и, наконец, земных.

— А что случилось с земными фейри?

— Они вымерли давным-давно, — пробормотал я, зачарованный её нежными прикосновениями, которые сводили меня с ума.

К моему удивлению и восторгу, она поднялась на колени, обнажаясь, а затем направила мой кончик ко входу своего влажного влагалища.

— Последними они родили первых из призрачных фейри, — прошептала она, опускаясь на меня так сладостно, что перед моими глазами замелькали звёзды.

— Да, — подтвердил я, упираясь ногами в кровать и крепче сжимая её бёдра, чтобы направить её в идеальный медленный ритм. Я больше не мог ясно мыслить.

— А затем Викс решил, что ее одной ему не достаточно, и собрал себе гарем наложниц, — добавила она с издёвкой, даже выгнув бровь, укоризненно глядя на меня, в то время как её бёдра двигались сверху, а ладони упирались в мою грудь.

— Нет, — ответил я, приподнимая её бёдра и нежно направляя её вниз. Её груди покачивались в такт каждому движению. — У него не было других.

— Правда? — переспросила она с той же насмешкой. Её руки скользнули вверх, обхватывая мои большие рога, и она крепко держала их, поднимая свои бёдра и встречая каждый из моих глубоких толчков.

— Чёрт, Уна, — выдохнул я, мои глаза закатились от ощущения, как она управляет мной, добиваясь идеального ритма.

Её голос оказался близко, заставив меня открыть глаза. — Викс не искал других, потому что Мизра была для него всем.

Она наклонилась, всё ещё сжимая мои рога в жесте, полном доминирования, отчего мой член напрягся ещё сильнее, твёрдый, как сталь.

— Потому что они были партнёрами, спутниками во всех смыслах. — Её фиалковые глаза сверкали, а чёрные крылья переливались в свете огня. — Потому что их любовь разбилась бы на тысячу осколков, как Зарра. Разве это не так, мой король?

— Да, Уна, — простонал я с мучительной хрипотцой, охваченный таким диким возбуждением и восхищением, что едва мог сложить слова. Я толкнулся вверх, погружаясь в неё. — Ты права… чёрт… совершенно права.

Она наклонилась, поднося одну из своих грудей к моим губам, всё ещё держась за мои рога. Её рот был приоткрыт, дыхание тяжёлое, а её смазка струилась по моему члену. Мне не потребовалось больше никаких знаков — я приподнял голову ровно настолько, чтобы захватить её твердый сосок губами.

Уна застонала, её тело содрогнулось в оргазме, её влагалище начало пульсировать вокруг меня. Я тоже застонал, продолжая жадно ласкать её грудь, пока глубоко вталкивался в неё, словно пытаясь передать ей свои эмоции, те самые слова, которые я ещё не сказал, но которые уже прижились где-то в глубинах моего сердца и души.

Недолго прошло, прежде чем знакомое чувство экстаза пронеслось по моему позвоночнику, сковывая тело. Я сделал последний глубокий толчок, запрокинул голову на подушку и излился в неё.

— Боги, Уна, — выдохнул я, всё ещё ощущая, как её тепло впитывает каждую каплю моего семени.

Я изо всех сил старался не впиться когтями в её мягкую кожу, хотя их кончики слегка царапали её пышные бёдра. — Ты была мне нужна, — признался я, произнося лишь ту правду, на которую нашёл в себе смелость.

Я с изумлением смотрел на эту фейри, которую любил.

Она наклонилась ближе, оперевшись локтями по обе стороны моей головы, и нежно коснулась моих губ своими.

— Знаю, — прошептала она, обводя кончиком языка мою нижнюю губу. — Ты был нужен и мне.

Её взгляд говорил, что, возможно, она чувствует то же самое. Мы просто смотрели друг на друга с благоговением, чувствуя, как наши тела, всё ещё горячие, теснее связывают нас, а нити лунного союза мерцали в свете фейри-огня.

Когда она поднялась, освобождая меня от своего тела, я громко зашипел, но тут же обхватил её, притягивая к себе, чтобы мы могли лечь на бок, лицом друг к другу.

Мы молчали какое-то время, и я убрал прядь её волос с щеки.

— Ваши обычаи призрачных фейри, — наконец произнесла она тихо, — вряд ли берут начало у Викса. Скорее, от какого-то жадного короля, которому захотелось молодой любовницы, когда он устал от своей мизры. — Она пожала плечами, а кончик её крыла слегка дрогнул. — Я прекрасно понимаю, что не все короли лунных фейри были верны своим королевам, но у нас нет традиций, в которых измена считается нормой. Это странный обычай.

— И правда, — согласился я. — Хорошо, что я король и могу менять обычаи, если захочу.

Она широко улыбнулась, ещё глубже проникая в моё сердце. Её слова звучали легко, но их смысл был весомым.

— Твои люди могут быть не рады, если ты начнёшь менять обычаи ради мизры, в существование которой они не верят, — напомнила она.

В моих мыслях промелькнуло воспоминание о том скандале за ужином в Нäкт Мире.

— Оставь это мне, — ответил я, решив разрядить обстановку шуткой. — Обещаю, мне никогда не станет скучно, если ты продолжишь садиться на меня и так ездить верхом.

Она рассмеялась, легонько шлёпнув меня по плечу, а её румянец вернулся.

— Голлайя!

— Не притворяйся скромной. Несколько мгновений назад ты была совсем не такой застенчивой.

Её взгляд опустился.

— Я просто поддалась моменту.

— Какому моменту, — прошептал я, целуя её в лоб. — И я хочу много таких моментов.

— Будь хорошим королём, и ты их получишь.

— Будь хорошим королём, — повторил я, усмехнувшись её наставлению. — Я постараюсь. Ради тебя.

Затем она уютно устроилась ближе ко мне, положив щеку на мою грудь и обвив рукой мою талию. Мы долго просто обнимали друг друга, её пальцы лениво скользили по моей спине, а мои — под её крыльями.

Это напоминало то время в пещере, и я радовался осознанию, что это чувство не было мимолётным. Связь между нами не только сохранилась, но и становилась всё сильнее, как самые прекрасные нити паутины.

— Знаешь, — сонно проговорила она, — не думаю, что она хотела чего-то плохого, но Далья предлагала помочь мне сбежать из дворца в ночь Ритуала Сервиума.

Я сел и нахмурился, глядя на неё сверху вниз.

— Она это сделала?

Уна снова уложила меня обратно и положила щеку мне на грудь, ласково похлопав меня по плечу.

— Как я и сказала, не думаю, что она хотела навредить. Думаю, она просто хотела быть доброй ко мне.

Это не разозлило меня, а лишь огорчило. Я тяжело вздохнул.

— Далья не одобряла того, что я заставил тебя стать моей Мизрой. Она считала, что я должен был дать тебе выбор.

— Ты дал.

Я хмыкнул.

— Такой выбор, который не включал в себя разорение и сожжение Иссоса, если бы ты отказалась. Она не была уверена, что ты — та самая, о которой она видела видение.

— Видение обо мне? — Уна подняла голову, чтобы взглянуть на меня.

— Да. В нём говорилось, что моя Мизра будет отмечена Виксом и поможет мне привести Нортгалл к эпохе могущества. Великого могущества.

— Превосходства над лунными фейри? — В её глазах мелькнула искра грусти.

Сжав челюсть, я заговорил честно:

— Эта история о Виксе и Мизре имеет продолжение. Когда она умирала, он перенёс её на небеса на спине Сильвантиса. Он поклялся, что однажды она будет отомщена за предательство Лумеры. Народ Лумеры заплатит за это, а тёмные фейри займут своё законное место.

— И ты веришь в это? Что я — ключ к подавлению моего собственного народа?

— Я верю, что тебе суждено стоять рядом со мной, — честно ответил я. — У меня нет намерения причинять вред лунным фейри. Скорее, я хочу, чтобы мы жили в согласии и мире друг с другом.

Впервые я почувствовал, что это правда.

— Ты осмелишься пойти против своего бога? — спросила она, приподняв бровь.

— Ты пошла против своего, — ответил я, обхватив её лицо ладонью и проведя большим пальцем по изящному изгибу её щеки. — Ты пошла против Лумеры, придя в Нортгалл, чтобы стать моей Мизрой. А я не король, чьё сердце обременено жаждой мести.

Нет, была лишь одна сила, которая обвивала — обвивала собой — моё сердце.

Она расслабилась в моих объятиях, уголок её рта изогнулся в лёгкой улыбке.

— Это приятно знать.

Она провела рукой по моей челюсти, ласково касаясь щеки, словно отражая мой жест. Затем нежно поцеловала меня в губы, прежде чем устроить голову у меня на шее.

Я крепко прижал её к себе.

— Теперь, если кто-то попробует причинить тебе боль, — сказал я, снова вспоминая конец пира, — мой гнев будет безграничен.

Разрушение — это лишь слабое описание того, что я сделал бы любому, кто осмелился бы навредить моей Уне.

— Тише, — пробормотала она со зевком. — Спи, мой король.

Впервые кто-то отдавал мне приказ. Но поскольку это была она, я с радостью подчинился.

ГЛАВА 36

ГОЛЛ

Позднее в тот же день мы оделись, чтобы пойти на поиски еды.

— Я чувствую запах чего-то вкусного, что готовит Огалвет, — сказала она, радостно улыбаясь, пока я помогал ей накинуть плащ, аккуратно проводя её крылья через разрезы.

— Это он, — ответил я, улыбнувшись ей. — Я попросил его приготовить для тебя сытный суп.

— Ммм, — она проскользнула мимо меня и вышла наружу через полог шатра.

Я последовал за ней.

— Мек, — кивнул я ему. Он не покидал шатёр с тех пор, как я вернул её.

— Сир, — его лицо залилось облегчением, когда он увидел Уну. — Как хорошо видеть вас в здравии, Мизра.

— Спасибо, Мек, — ответила она с улыбкой.

Мы пошли, обнявшись за руки, к ближайшему костру.

— Будет дождь? — спросила она, глядя на серые тучи, затянувшие небо.

— Думаю, снег, — ответил я, когда мы остановились там, где Сорин, Пулло и Хава сидели с несколькими другими фейри.

Некоторые из Элитных ушли на охоту, но большинство толпились возле нашего лагеря, расположенного на полпути между Белладумом и Ванглосой.

— Уна! — выкрикнула Хава, вскакивая с места, где она сидела довольно близко к Кеффе на бревне у костра. Затем она буквально перелетела к нам, приземлившись неловко и слишком близко.

— Осторожнее, Хава, — прикрикнул я.

— Простите! — Она остановилась, уже готовая броситься в объятия Уны, как всегда, но вместо этого крепко сжала её руку, тревога читалась на её лице. — С тобой всё в порядке?

— Со мной всё отлично, — она лучезарно улыбнулась, её щёки раскраснелись.

Она и правда была в полном порядке после того, что, как я думал, почти привело её к смерти. Я огляделся, ища Далью. Мне нужно было извиниться за все мои утренние рычания и обвинения в её адрес, будто она сделала недостаточно, чтобы разбудить Уну.

— Я чувствую себя просто великолепно, — сказала Уна, снова ослепительно улыбаясь.

— Огалвет! — позвал я его. Он стоял, готовя под открытым шатром.

Он кивнул, не нуждаясь в объяснениях, и наклонился к своему котлу за миской.

— Рад видеть, что ты в порядке, — сказал Кеффа, теперь уже встав в нашем маленьком кругу рядом с Сорином. — Твой спутник начал беспокоиться.

— Правда? — спросила Уна, её застенчивая улыбка чуть тронула уголки губ.

— Он даже… — начал было Кеффа, но внезапно замолчал.

Я почувствовал это тоже.

— Что это? — я повернулся к тому, что привлекло внимание Сорина и Кеффы. Другие фейри тоже начали оборачиваться, внимая запаху и звукам.

Внезапно с дальнего края лагеря послышались крики, затем ещё один, громче. Мы находились в центре. Без единого слова Кеффа, Сорин и я выхватили свои клинки.

— За мной! — крикнул я Уне. — Хава!

Она поняла, чего я хочу, и взмахнула своими крыльями, взлетая прямо вверх. Теперь она могла видеть поверх шатров, то, чего мы не могли. Шум усиливался: крики, рычание, визг, и звуки схватки эхом отдавались в воздухе.

— О боги, — прошептала Хава.

— Что там? — нетерпеливо выкрикнул я.

— Мир-волки, сир. Они нападают!

— Сколько их? — позвал я вверх.

— Трое! — закричала она. — Нет, четверо.

— Что за чертовщина? — прорычал Сорин.

— Хава! — Кеффа крикнул ей. — Лети на верхушку того дерева и оставайся там! — Он указал на самое высокое дерево за пределами лагеря.

— Но Уна… — заскулила Хава.

— Быстро! — приказал я. — Сейчас же!

С ней будет на одну заботу меньше. Кеффа, Сорин и я окружили Уну. Затем внезапно появились Мек и Феррин, тоже с оружием наготове.

— Почему, во имя всех богов, фейри звери натравили своих псов на нас? — спросил Кеффа. — После того как вчера они нам помогли.

— Не знаю, — единственное, что я смог сказать, пока рычание и визг зверей становились всё ближе, пробираясь через лагерь.

Один из волков завыл, его крик оканчивался зловещим визгом, словно он разговаривал со своими собратьями. Уна ахнула за моей спиной.

— Не бойся, моя Мизра, — сказал я ей. — Я обращу их в прах, прежде чем они подойдут слишком близко.

Я надеялся, что смогу.

Мой дар зефилима был живой магией. Я мог использовать её аккуратно или с сокрушительной силой. Но с быстрыми целями, особенно смешанными с теми, кого я не хотел ранить, использовать её было трудно. Поэтому мы и были готовы с оружием в руках.

Я надеялся, что звери выскочат из-за палаток по одному, чтобы уничтожить их каждого по очереди. Но, конечно, судьба не собиралась одаривать меня столь удобным сценарием. И они не просто осторожно подкрадывались. Три зверя с яростью вырвались из-за угла палаток, один из них с человеческой рукой, болтающейся в его окровавленной пасти. У меня сжалось нутро.

— Этелин! — крикнул я, выбрасывая руку вперёд, из ладони хлынул поток огня, обрушиваясь на первого зверя, темно-серого волка с чёрными глазами.

Огонь охватил его с головы до хвоста, но он продолжал нестись вперёд, яростно клацая в воздухе пожелтевшими клыками. Теперь он стал огненным оружием, неумолимо приближающимся к нам — движущейся стихией, рвущейся прямо на меня.

— Уведите Уну отсюда! — крикнул я назад к остальным.

Я услышал её приглушённый вскрик, когда один из моих воинов подхватил её и поспешно отступил.

— Кажется, ты только разозлил его! — закричал Кеффа слева от меня.

— Что-то с ними не так, — проревел я, поднимая меч.

Обычные мир-волки никогда не напали бы на лагерь фейри. Они давно бы разбежались при первом же всполохе фейского огня. Эти же не отступали, и один из них буквально горел заживо, не обращая на это никакого внимания.

Звери добрались до нас. Я взмахнул мечом, целясь в горящего волка, который, как ни странно, не корчился в муках. Кеффа и Сорин сражались со вторым, а Пулло и Мекк схватились с третьим.

Я уклонился, вывернулся из-под когтей горящего зверя, который, казалось, становился только злее. Почему это создание не умирало?

Резко разворачиваясь, я побежал прочь из центра схватки, увлекая за собой пылающего волка. Как я и предполагал, он погнался за мной, размахивая когтистой лапой так близко, что я почувствовал жар у себя на шее.

— Этелин, — прошептал я к своему мечу, не прекращая бежать к открытой равнине.

Пламя охватило чёрное лезвие. Резким поворотом я развернулся и с силой вонзил меч прямо между глаз зверя. Волк сам насадился на мой горящий клинок. Мы оба рухнули на землю, его тяжёлое, объятое пламенем тело придавило меня, его дымящаяся пасть оказалась у меня на груди.

Сквозь угасающие языки огня я разглядел его мутные жёлтые глаза, изрезанные чёрными прожилками. Казалось, он был заражён или проклят чем-то.

— Нихилим, — произнёс я, и пламя угасло.

Волк затих, его тело окутывал дым, пока я с усилием выбирался из-под его смердящей туши.

Крики вновь привлекли моё внимание к лагерю. Я заметил Безалиэля, Редвира и ещё двух фейри зверей, сражающихся с четвёртым обезумевшим волком без оружия. Редвир внезапно взлетел на спину зверя и яростно полосовал его голову и горло когтями, раздирая волка на куски голыми руками.

И тут воздух разорвал пронзительный женский крик, леденящий кровь.

— Уна.

ГЛАВА 37

УНА

Ужасающий пес, по ширине с троих пеллазийских лошадей, с черными глазами и слюной, стекающей с обнаженных клыков, осторожно приближался. Он бросился слишком быстро, и Феррин успел вонзить меч ему в глаз. Зверь лишь отскочил назад, на мгновение почесал лапой свою кровавую, бесполезную глазницу, а потом снова начал кружить, готовясь к новой атаке.

В воздухе вокруг него ощущалась зловещая, неприятная энергия. Это был странный, мучительный налет, исходящий не от болезни. Это было что-то магическое. Что-то злое.

Феррин пытался добраться до лошадей, чтобы увести нас подальше от лагеря, пока Голл и другие убивали пов. Но пес догнал нас первым.

— Держись за мной, — приказал Феррин.

Мне не нужно было напоминаний. Всё мое тело дрожало при виде этой слюнявой твари, готовой убить и съесть нас. Без предупреждения пес вновь прыгнул.

Я закричала и взметнулась вверх, на высоту дерева. С изумлением я поняла, что лечу. Мои крылья инстинктивно подняли меня высоко, вынося в безопасное место. Феррин не заметил этого и, когда пес бросился на него, успел вонзить меч в его плоть, прежде чем тот с яростью размахнул лапой и порвал его плечо.

— Нет! — вскрикнула я, но крылья держали меня высоко.

Феррин затем бросился с мечом, вскользь режа зверя по горлу. Пес завопил и отскочил. Кровь капала с плеча Феррина, его броня была разорвана.

В это время в бой влетели Голл, Сорин, Кеффа и несколько фейри зверей. Голл заметил меня, как и другие, но прежде, чем они бросились к Феррину, я почувствовала, как мои крылья начинают уставать, и я медленно опускаюсь, пока они добивали бешеного пса.

Голл развернулся и помчался ко мне в тот момент, когда мои ноги коснулись земли. Он крепко обнял меня, зарыв лицо в моей шее.

— Я летала, Голл.

— Я знаю, моя милая.

Эти слова согрели мое сердце больше, чем само чувство полета, впервые с тех пор, как мои крылья унесли меня через Лумерию в Нортгалл много лет назад.

— Магия вернула мне мой дар, — радостные слезы наполнили мои глаза.

— Я так рад за тебя, — прошептал он, продолжая держать меня в объятиях еще минуту, прежде чем осторожно отстранился. — Ты в порядке? — спросил он, нежно поглаживая мою щеку.

— Да.

Он кивнул, сжимая меня в груди.

— Пойдем.

Он держал меня близко, когда мы подошли к остальным, стоящим вокруг убитого зверя.

— О, нет. — Я подбежала к Феррину, который держался за свою руку. Мек был рядом, осматривая рану на его плече. — Тебе нужно к Далье, — сказала я ему.

Феррин расширил глаза от удивления, когда я подошла и начала осматривать его травму.

— Она довольно глубокая. Тебе нужно исцеление. Срочно.

Его желтые глаза были более напряженными, чем обычно, зрачки расширены от напряжения, его взгляд потемнел. Он улыбнулся мне теплой улыбкой.

— Не переживай за меня, Мизра. Я быстро исцелю. Я пережил хуже.

— Не спорь со мной. Мек — ты должен отвезти его к Далье. Она должна немедленно заняться раной.

— Да, моя Мизра.

Затем я повернулась, чтобы присоединиться к Голлу и остальным вокруг поверженного зверя. Голл потянул меня за талию, притягивая к себе.

— Ты думал, что мы атаковали тебя, — сказал Редвир.

— Это пришло мне в голову, — признался Голл, — что, впрочем, не имело смысла, ведь вы уже помогли нам найти Гриндольвека.

Лицо и грудь Редвира были покрыты синей кровью волка, его когти были в ней же. Я бы отшатнулась, если бы не тот факт, что наши фейри выглядели ненамного лучше. Голл, однако, остался невредимым.

Безалиэль смотрел на мертвого Меер-волка.

— Они были больны — безумны. Меер-волки не нападают на лагеря.

— Да, — ответила я. — Я чувствовала, что с ними что-то не так.

— Ты чувствовала это? — спросил Голл.

— Как плохую магию, — попыталась я объяснить. — Темную магию. Она до сих пор висит в воздухе здесь, — добавила я, дрожа от этого ощущения. — Ты не ощущаешь этого?

Некоторые взгляды были полны сомнений. Голл нахмурился и покачал головой.

Редвир выглядел мрачно.

— Мы видели много странных вещей в последнее время. Это всего лишь одна из них.

— Какие вещи? — спросил Кеффа.

Редвтр обменялся взглядом с вождем. Когда тот не ответил, я спросила:

— Признаки безумия?

Владыка зверей пробурчал, словно рыча, а затем ответил:

— Да. Обычно это что-то или кто-то, спускающийся с гор.

— С гор Солгавии, — уточнил Сорин.

Редвир кивнул.

— Эти существа, должно быть, были там, спустились, так как погода меняется.

— Голл, — прошептала я. — Пророчество.

— Какое пророчество? — резко спросил Редвир, его хвост дернулся. То же самое произошло с хвостом Безалиэля.

Голл быстро рассказал, как боги послали предупреждение о распространении безумия в видении, которое я нашла в Иссосе.

Редвир снова обменялся взглядом с Безалиэлем, который сказал:

— Значит, в этом году мы не будем зимовать так далеко на севере.

— Нет, — согласился владыка зверей. — Возможно, мы поедем немного дальше на восток. Советую вам вернуться в Нäкт Мир, король Голл. Забери свою красивую мизру и увози ее подальше от этих диких земель.

С этими словами он и другие фейри звери развернулись и ушли прочь.

Голл повел меня обратно в лагерь, а я погружалась в размышления. К сожалению, в центре нашего лагеря лежали два мертвых волка, но мы не могли уйти, пока не позаботились о раненых. К тому же Пулло сообщил, что два человека погибли во время атаки. Придется устроить погребальный костер, прежде чем мы продолжим путь.

— Мы не можем вернуться в Нäкт Мир, — сказала я Голлу, как только мы остались наедине в нашем шатре. — Нам нужно отправиться в Сердце Сольскина и найти последний текст.

Когда я подумала, что он будет спорить и увезет меня без всяких объяснений, он снова удивил меня.

— Я знаю.

— Знаешь? — Я сделала шаг вперед и прижала руки к его груди, нуждаясь в его тепле после всего пережитого.

— Я не буду игнорировать богов, Уна. Они поставили тебя на этот путь. Очевидно, что мы почти у цели. Но мы будем осторожны, направляясь дальше на север к Сердцу Сольскина.

— Конечно. Мы так близки.

— Я знаю. — Он провел когтями по моим волосам, затем обхватил затылок. — Мы найдем его. А потом вернемся домой, где я смогу держать тебя в безопасности.

Он притянул меня к себе, крепко обняв. Несмотря на опасность, казавшуюся повсюду, я чувствовала себя в безопасности в его объятиях.

***

Когда я шагала рядом с Хавой, направляясь проведать Феррин, мои мысли бурлили, как вьюга.

Мы сожгли погребальные костры для двух погибших из числа Элитных на закате. Одним из них был тихий друг Пулло, Тирзель. Было больно видеть обычно жизнерадостного фейри-призрака таким мрачным, с блестящими от слёз глазами, когда мы прощались с его дорогим другом.

Я обняла его после того, как мы отправили его товарища в иной мир, произнеся молитвы Виксу. Слишком хорошо я помнила боль и горечь от потери Мины, ушедшей так жестоко. Пулло принял моё утешение и поблагодарил за него.

Другого фейри-призрака я знала меньше. Но оба были верны Голлу и добры ко мне в последние недели. Их утрата глубоко нас ранила.

Кеффа спел песню о том, как души обретают покой в ином мире, встречаясь там с другими потерянными близкими. Это было печально, но в воздухе витало ещё одно чувство, смешиваясь с тьмой, принесённой волками. Страх.

Голл сказал мне, что никогда не видел, чтобы животные вели себя так. Меер волки были хищниками, охотящимися стаями, но их основной добычей являлись олени и дикие кабаны. Нападать на фейри они могли только от голода и отчаяния, но он никогда не слышал, чтобы даже стая осмелилась атаковать целый лагерь. Что-то было не так с этими существами.

Болезнь, восстание и безумие будут господствовать.

Чума — болезнь — уже свирепствовала по всей Лумерии. Это было первое проявление безумия, которое мы видели. Но если предсказатели правы, а они почти всегда правы, то нам предстоит увидеть больше этого безумия, прежде чем всё закончится. И это, не говоря уже о восстании, которое ожидало впереди. Мы только что завершили долгую, изнурительную войну. Кто захочет развязать новую, пока воины Голла занимают все города и помогают восстанавливать Лумерию?

Возможно, восстание будет связано с фейри теней. Голл и его воины не раз говорили, что фейри теней не любят фейри-призраков. Возможно, кто-то из них выступит против короля-призрака.

— Против Голла.

— Что? — спросила Хава. — Что против Голла?

— О, ничего. — Я плотнее закуталась в плащ, пока мы огибали палатки, кивая группе Элитных у костра.

Они все уважительно встали и поклонились, когда мы проходили мимо, и моё сердце ещё сильнее сжалось. Мы пришли сюда по моей настоятельной просьбе. Тирзель и другие Элитные погибли из-за меня. Тяжёлое чувство вины давило на мою душу.

Хава взяла меня под руку, прижимаясь ближе для тепла, когда мы приближались к последней палатке на южной стороне лагеря. Там, как нам сказали, были Мек и Феррин.

— Я так рада, что у тебя снова есть крылья, — мягко сказала Хава. — Ну, они у тебя уже давно, но ты понимаешь, что я имею в виду.

— Да, Хава. Я тоже. Хотя должна признать, мне нужно тренироваться. Я едва смогла удержаться в воздухе, пока Феррин сражалась с этим волком.

— Но они выполнили своё предназначение и подняли тебя на безопасную высоту. Это чудесно, Уна.

— Да, — согласилась я, обнимая её руку и прижимаясь к ней, желая, чтобы это странное, ужасное чувство покинуло меня. Оно не отпускало меня с момента нападения. Возможно, это было просто последствием пережитой травмы.

— Нам нужен последний текст, отмеченный богами, и я уверена, что смогу вернуть ту магию, что утратила, — добавила я.

— Целительная магия, — сказала Хава. — Очень особенная, если она позволит тебе излечить чуму.

На это я и надеялась. Мои мысли вновь обратились к отцу, который, я была уверена, уже не долго пробудет в этом мире. И к Бейлинну. Сердце сжалось при мысли о потере дорогого брата. Я просто не могла его потерять.

Мне нужно было найти этот последний текст. Клянусь богами, я была уверена, что тогда смогу помочь своим людям. Всем, кого постигла эта беда. Голл сказал, что ходят слухи, будто болезнь теперь поражает и некоторых тёмных фейри. Я отчаянно хотела остановить это.

Голл пообещал сразу же проводить меня в Иссос и к Валла Локкир, как только мы найдём последний из текстов. Он не был тираном, каким я его считала прежде. Он мог бы отказать мне в возвращении в Иссос. Он действительно хотел мира между нашими народами, как и я.

Когда мы подошли к палатке Мека и Феррин, до нас донеслись низкие голоса, спорившие друг с другом. Я остановила Хаву, заметив Мека и Далью, стоявших у входа. Далья выглядела встревоженной, а Мек шептал громко, почти грубо.

— Хватит. Ты должна уйти.

Я никогда раньше не слышала, чтобы Мек говорил с такой яростью. Он всегда отличался добродушной манерой.

— Я пытаюсь помочь, — произнесла Далья с отчаянием, её глаза блестели от слёз под полуденным солнцем.

— Ты сделала достаточно, — с яростью отрезал Мек. — Тебе нужно уйти.

Меня охватило странное чувство уверенности: он имел в виду не просто палатку. Казалось, он хотел, чтобы она покинула лагерь совсем. Как это странно.

— Феррин не исцеляется? — спросила я, делая шаг вперёд.

Они оба резко обернулись, удивлённые моим вмешательством. Я не хотела продолжать подслушивать этот горячий, явно личный разговор, но, если состояние Феррина оказалось хуже, чем мы предполагали, мне нужно было вмешаться. Моё врождённое желание исцелять, несмотря на потерю магии, всё ещё пульсировало во мне.

Выражение лица Мека вновь сменилось на привычное, послушное выражение фейри-призрака.

— Мизра. Вам не о чем беспокоиться.

Я шагнула вперёд, Хава держалась рядом, хотя я больше не держала её за руку. Далья смотрела в землю благоговейно, сложив руки перед собой в своей обычной манере, но я заметила, что её пальцы дрожат.