Король Яков II Стюарт и становление движения якобитов (1685–1701)

§ 1. Приход Якова II к власти. В поисках опоры монархии

Яков II Стюарт (1633–1701) был третьим по старшинству сыном британского короля Карла I Стюарта (правил в 1625–1649 гг.). Сразу после рождения Якову в Англии был присвоен титул герцога Йорка, а в Шотландии — герцога Олбани[219]. Яков II был, пожалуй, одной из самых противоречивых и неоднозначных фигур, когда-либо восседавших на британском престоле. Он был раздражительным и скрытным, но в то же время волевым и решительным. Короля отличали строгость к себе и окружающим, «твердость и постоянство в решениях», пунктуальность, а также — проницательность и коварство[220]. Хотя Яков II не принадлежал к ордену иезуитов и не получал образования в их учебных заведениях, многие современники отмечали, что британский король был весьма близок по духу членам данного ордена[221]. Он был твердым в своих убеждениях, но, по признанию своего ближайшего окружения — плохим оратором. По свидетельству неизвестного современника из ближайшего окружения короля «его речь не была в той же мере изящна, сколь она была рассудительна и тверда»[222]. Тот же автор отмечал, что он был «чрезвычайно нервным», но в то же время — «физически сильным», а «его характер был горячим и холеричным»[223].

Яков II считал себя, прежде всего, англичанином, но отличался характерным для шотландцев упорством и хитростью, был чужд английской чопорности, прост в общении и легко доступен для подданных[224]. В зрелые годы (особенно после второй женитьбы) Яков II, ведший в молодости весьма разгульный образ жизни, стал известен глубоким аскетизмом, что отличало его от большинства венценосных особ того времени. Один из современников отмечал, что Яков II «был в течение всей своей жизни великим врагом алкоголя, развлечений и вообще всех приятных форм время препровождений, отвлекающих от дел»[225]. Любимым развлечением Якова II была охота, к которой король оставался пристрастным с юных лет до старости[226].

Примечательно, что первым действием Якова II после восшествия на престол стало введение строгих правил при королевском дворе, положивших конец распутству, царившему при Карле II[227]. В то же время, согласно замечанию Дж. Ивлина, при вступлении на престол Яков II заявил, что «постарается следовать примеру своего предшественника в его милосердии и доброте к своим подданным»[228]. Поль де Баррийон, касаясь восшествия Якова II на престол сообщает, что новый король обещал «использовать власть, данную ему Богом, только чтобы охранять законы Англии, и не предпримет ничего, что могло бы угрожать безопасности и сохранению протестантской веры»[229].

Помощник государственного секретаря эмигрантского правительства Якова II Дэвид Нэрн отмечал, что король был человеком «святой жизни»[230]. Иначе короля характеризовал Г. Бэрнет, говоря о его «бесславном и неудачном правлении, которое началось столь славно, но было скверно руководимо, и было столь плохо организовано, что осуществились самые скверные опасения…, и в итоге оно вылилось в худшую катастрофу, которая только была в истории»[231].

Начало Английской революции середины XVII в. застало Якова, когда ему было 7 лет. Большую часть Первой гражданской войны будущий британский монарх провел в Оксфорде — штаб-квартире английских роялистов[232]. В этот период он дважды попадал в плен к сторонникам парламента[233]. В 1648 г. Якову удалось бежать во Францию, где его ждали мать — королева Генриетта-Мария — и старший брат, будущий британский монарх Карл II. В те годы мало кто рассматривал герцога Йорка в качестве претендента на британский престол. Тем не менее, уже тогда юный Стюарт показал себя честолюбивым и амбициозным человеком. Выбрав карьеру профессионального военного, он прошел все ступени военной иерархии до генерала французской армии и за свой опыт и личную храбрость удостоился похвал от лучших полководцев того времени — виконта де Тюренна и принца де Конде[234]. Военную службу будущий британский монарх начал в четырнадцатилетием возрасте, приняв участие в борьбе партии французской королевы Анны Австрийской и кардинала Дж. Мазарини с Фрондой[235]. В ходе разработки после смерти О. Кромвеля французским правительством плана по вторжению в Англию маршал де Тюренн выступил с предложением назначить командующим экспедиционным корпусом герцога Йорка[236].

В середине 1650-х гг. Яков был вынужден покинуть французскую армию вследствие готовящегося мирного договора между правительствами Дж. Мазарини и О. Кромвеля и поступил на службу к испанскому королю Филиппу IV. С 1656 по 1660 гг. Стюарт командовал полком британских наемников, сражавшихся во Фландрии за испанского монарха[237]. В 1660 г. Филипп IV назначил герцога Йорка верховным адмиралом испанского флота и поручил ему ответственную миссию по захвату отложившейся от Мадрида Португалии, однако события на родине помешали Якову принять участие в этой экспедиции[238].

В том же году произошла Реставрация Стюартов в Англии, Шотландии и Ирландии. Новым монархом стал старший брат герцога Йорка — Карл II (1660–1685). Учитывая военный опыт Якова, новый король поставил его главой британского флота[239]. Во многом благодаря деятельности герцога Йорка английский военный флот в течение всей второй половины XVII в. поддерживал статус одного из лучших в Европе. Лорд верховный адмирал ввел новую тактику морского боя. Разработанная герцогом Йорком сомкнутая кильватерная колонна в бейдевинд была признана и британскими, и нидерландскими флотоводцами лучшим боевым порядком. Яков предписал в своих инструкциях узаконить расстояние в 1 кабельт между судами. Брандеры, авизо и транспортные суда образовывали вторую линию и держались от первой на расстоянии 1,5 мили. Флот был разделен на 3 эскадры. Цвета британского флага (красный, белый и синий) стали отличительными для адмиральских флагов и продержались более 200 лет. Кроме того, герцог Йорк ввел сигнальные книги (собственноручно составив одну из первых) и разработал новые инструкции, ставшие важным этапом в развитии военно-морской теории[240].

Яков глубоко вникал во все мелочи военно-морского дела, лично посещая доки и судоверфи. Впрочем, в эти годы герцог Йорк показал себя не только талантливым администратором, но и отважным командиром. Во время Второй англо-голландской войны (1665–1667 гг.) в битве при Лоустофте в 1665 г. он оставался на своем посту на палубе, несмотря на то, что вражеские ядра разили окружавших его матросов и офицеров. Герцог Йорк успешно командовал значительным по тем временам флотом в 109 военных судов (против 113 нидерландских) и выиграл сражение у прославленного нидерландского флотоводца адмирал-лейтенанта Вассенаер-Обдама. В этом бою главным помощником Якова был опытный морской адмирал сэр Уильям Пенн-старший — отец знаменитого проповедника квакеров[241]. Данное сражение было первой морской битвой, проведенной по новым, введенным герцогом Йорком, правилам тактики в кильватерной колонне, в бейдевинде под малыми парусами. В результате боя голландцы потеряли внушительное количество судов.

Во время Третьей англо-голландской войны (1672–1674 гг.) в не менее грандиозной битве при Солбейе (1672 г.) герцог Йорк также руководил сражением, где он командовал центром британских сил. Бой был столь кровопролитным, что во время него погиб близкий соратник Якова адмирал граф Сандвич и граф Монтегю, командовавший арьергардом, а сам герцог Йорк был вынужден покинуть палубу под градом пуль и ядер противника и дважды менял свои флагманские корабли. Это сражение было проиграно, хотя британцы считали себя победителями, поскольку вынудили нидерландского флотоводца де Рюйтера отойти к своим берегам. Однако последнему все же удалось уйти в полном порядке. Следует учитывать и то, что потери обоих противников были примерно одинаковыми. Герцог Йорк потерял 4 корабля и 2,5 тыс. моряков убитыми и раненными. Потери де Рюйтера составили 2 судна и 2 тыс. человек. Сражение было столь ожесточенным, что с обеих сторон большинство кораблей были серьезно повреждены[242].

Деятельность Якова на посту лорда верховного адмирала не ограничивалась сугубо военной сферой. Герцог Йорк располагал определенным влиянием в парламенте, и у него была своя фракция в палате общин[243]. Лорд верховный адмирал активно вмешивался во внешнюю политику, подталкивая осторожного Карла II к более решительным действиям. В частности, по мнению П. Сьюарда, герцог Йорк был одним из инициаторов Второй англо-голландской войны 1665–1667 гг.[244]

Поскольку в этот период возможности влияния Якова на дела в Англии были все же ограничены, энергичный герцог активно занялся североамериканскими колониями Британии. В 1663 г. Карл II даровал ему права феодального сюзерена над обширной территорией, расположенной между реками Дэлавер и Коннектикут. Центром владений герцога Йорка в Северной Америке являлся Нью-Йорк (названный в его честь, как и город Олбани). Ключевыми направлениями колониальной политики герцога Йорка стали основание новых поселений, освоение природных богатств Новой Англии, ликвидация колониального самоуправления и усиление контроля центрального правительства, а также установление в колониях всеобщей веротерпимости[245]. В частности, Яков выпустил декларацию, даровавшую населению колонии Нью-Йорка, основную массу которого составляли пуритане, полную свободу вероисповедания[246]. С 1683 г. герцог Йорк стал управляющим компании Гудзонова залива. Кроме того, он возглавлял две компании, действующие на «Черном континенте»: Королевскую Африканскую кампанию и компанию по работорговле[247]. По всей видимости, герцог Йорк немало способствовал развитию торговли черными рабами между Африкой, Вест-Индией и колониями в Северной Америке.

1670-е годы стали периодом ослабления политического влияния герцога Йорка вследствие его перехода в католицизм. Неизвестны ни точное время, ни обстоятельства перемены им своих религиозных убеждений. По мнению большинства исследователей, это произошло на рубеже 1660-х — 1670-х гг., а главной причиной стало личное разочарование герцога Йорка в вероучении англиканской церкви. По-видимому, определенную роль в переходе Якова в католицизм сыграли его мать королева Генриетта-Мария и первая жена — Энн Хайд, дочь графа Кларендона, принявшая католицизм[248].

После этого шага герцог Йорк потерял все свои должности, в том числе лорда верховного адмирала Англии и генерала армии[249]. Масла в огонь подлила прокатившаяся в 1670-е годы по всей стране «волна антикатолической истерии», которая изначально была спровоцирована растущим могуществом Франции, однако быстро приобрела религиозную окраску[250]. Консолидации противников герцога Йорка способствовала его женитьба после смерти Энн Хайд на Марии Беатриче Элеоноре Моденской (1658–1718), происходившей из одного из знатнейших домов Италии, тесно связанного с Римской курией[251]. В связи с этим в среде английской политической элиты (учитывая отсутствие у Карла II законных наследников мужского пола) начали нарастать опасения, что после смерти царствующего монарха британский престол может впервые со времен Реформации занять католик, который попытается восстановить былые права своих единоверцев[252].

Поводом к началу открытой кампании против герцога Йорка стало раскрытие так называемого «папистского заговора», целью которого было якобы убийство Карла II, дабы его место мог занять младший брат-католик[253]. Последовавшие вслед за тем в 1679–1681 гг. в Англии события получили в британской историографии название «исключительного кризиса», поскольку оппозиция в течение трех лет пыталась провести через парламент билль «Об исключении герцога Йорка из права престолонаследия»[254]. С 1678 по 1681 г. Карл II несколько раз распускал или отсрочивал заседания парламента. Стюартам удалось преодолеть кризис благодаря тому, что оппозиция была плохо организована и не имела широкой социальной поддержки, а также используя противоречия внутри английской элиты и твердую поддержку, оказанную короне в Шотландии[255].

Дабы умерить накалившиеся страсти, Карл II в 1679 г. отослал герцога Йорка из Лондона сначала в Брюссель, а затем в Шотландию как своего представителя в парламенте этой страны[256]. Временное удаление из Англии Яков использовал, чтобы максимально укрепить свои позиции в северном королевстве. Будущий король был торжественно встречен шотландцами, которые всячески выражали ему верноподданнические чувства. На границе с Англией Якова встретили в полном составе члены Тайного совета Шотландии. В каждом городе, через который проезжал герцог Йорк, население приветствовало претендента на британский престол. В 1681 г. парламент в Эдинбурге принял закон, гарантирующий права Якова на наследование шотландской короны. В пику английским эксклюзионистам[257] шотландские парламентарии объявили любую попытку подвергнуть сомнению прямую линию наследования престола Шотландии актом государственной измены[258].

«Исключительный кризис» выявил основных оппонентов Якова в борьбе за британский престол: герцога Монмута (1649–1685), являвшегося старшим из незаконнорожденных детей Карла II (герцог, впрочем, обладал слабой политической поддержкой в Англии), и племянника правящего британского монарха — принца Вильгельма Оранского (1650–1702), занимавшего пост статхаудера Республики Соединенных провинций Нидерландов[259]. Последнего поддержали такие крупные представители английской политической элиты как министры Карла II графы Сандерленд и Эссекс, британский посол в Гааге Генри Сидни и один из первых английских просветителей Уильям Темпл[260]. Однако сам Вильгельм в тот момент проявил нерешительность и прибыл в Англию лишь в 1682 г., когда политический кризис миновал и подходящий момент был упущен. По мнению ряда историков, «исключительный кризис» 1679–1681 гг. стал прелюдией «Славной революции» и якобитских восстаний[261].

В начале 1680-х годов наступила так называемая «торийская реакция». «Исключительный кризис» создал возможность полного захвата власти партией вигов, что напугало англиканское духовенство, значительную часть английской аристократии и провинциального дворянства. Все эти силы сплотились для поддержки герцога Йорка, восхождение которого на престол виделось им единственной альтернативой «вигской олигархии». На этой волне Якову удалось усилить свое политическое влияние в Англии.

С начала 1680-х гг. начинается постепенное восхождение герцога Йорка. Он вновь поставил под свой контроль военно-морской флот, регулярно посещал заседания Тайного совета и Комитета по иностранным делам, т. е. принимал активное участие в выработке британским правительством внутренней и внешней политики. По сведениям Т.Л. Лабутиной, в последние годы правления Карла II герцог Йорк входил в состав британского кабинета министров[262]. Джон Рересби, хорошо осведомленный о ситуации при дворе, отмечал, что с 1680 г. влияние Якова на стареющего Карла II стало «абсолютным». По словам аристократа, «герцог… почти поглотил собой короля»[263]. «Райхаузский заговор»[264] 1683 г., в который оказались вовлеченными многие радикальные виги, лишь способствовал дальнейшему укреплению позиций герцога Йорка среди тори и англикан[265].

6 февраля 1685 г. умер Карл II. Новым королем Англии, Шотландии и Ирландии был провозглашен его младший брат, получивший титул Якова II Английского и VII Шотландского. 23 апреля состоялась коронация[266]. Англичане первоначально терпимо отнеслись к непопулярному вероисповеданию нового монарха. Восхождение нового монарха прошло даже более спокойно, чем ожидал он сам[267].

Яков II вступил на трон в возрасте 52 лет. По всей видимости, именно этим обстоятельством была вызвана особая поспешность короля в реализации своих планов. Он опасался, что не успеет закончить все намеченные преобразования прежде своей смерти, а наследника, который бы мог продолжить его начинания, у монарха не было вплоть до лета 1688 г. Лорд Белейсис, один из ближайших сподвижников Якова II, дал ему следующую характеристику: «Человек пожилой и спешащий»[268].

Первым вызовом власти Якова II стали восстания, поднятые в мае-июле 1685 г. его давними политическими оппонентами — герцогом Монмутом и графом Аргайлом, ранее скрывавшимися в Нидерландах[269]. Следует подчеркнуть, что оба восстания носили локальный характер. Герцога Монмута поддержала лишь часть сектантов юго-западных графств Англии. К графу Аргайлу, одновременно высадившемуся на западном побережье Шотландии, присоединились фактически одни лишь члены его собственного клана Кэмпбелл[270].

Однако эти два небольших выступления выявили всю слабость королевской власти в Британии. «Ахиллесовой пятой» монархии Стюартов была слабая и малочисленная армия. Полевые войска Якова II, унаследованные им от Карла II, насчитывали всего 3,5 тыс. человек (для сравнения можно отметить, что во французской армии того времени этому равнялась численность всего двух гвардейских полков)[271]. Король в течение почти двух месяцев был не в состоянии справиться с двумя локальными мятежами и был вынужден обратиться за помощью к иностранным державам — Франции и Нидерландам. Только 6 июля 1685 г. при Седжмуре «мятежный» герцог Монмут был разгромлен[272].

Из этих восстаний Яков II сделал два вывода. Во-первых, одной из приоритетных задач король поставил создание в Англии профессиональной сухопутной армии, соответствующей европейскому уровню того времени. Во-вторых, новый монарх убедился, что британская политическая элита не станет опорой его режима и в кризисной ситуации займет выжидательную позицию, в связи с чем было необходимо искать новую опору престола[273].

«Пространство маневра» для подбора доверенных лиц у Якова II было ограничено. Мучительный поиск союзников королем в первые два года правления ознаменовался постоянными перестановками в английском правительстве. Наиболее характерным примером служит эпизод с маркизом Галифаксом. Яков II, придя к власти, лишил его поста лорда-хранителя малой печати, которую доверил своему шурину — графу Кларендону[274], но затем фактически поставил Галифакса во главе правительства, назначив его лордом-президентом Тайного совета. Однако оппозиция маркиза королю в вопросе об отмене «Хабеас корпус акта»[275] привела к окончательной потере этим аристократом всех постов[276].

Яков II стремился отодвинуть в тень большинство прежних сановников и придворных Карла II[277], однако все же вынужден был взять на службу нескольких политиков, входивших в ближайшее окружение его предшественника, полагаясь на их опыт. Главным проводником политики Якова II в Англии стал Роберт Спенсер, граф Сандерленд (1641–1702)[278]. Граф прежде был активным эксклюзионистом и, по сведениям современников, беспримерным карьеристом, который служил и Карлу II, и Якову II, и Вильгельму III[279]. Сандерленд, будучи лишен Карлом II в 1681 г. поста государственного секретаря Англии за поддержку билля «об исключении», благодаря придворным интригам смог вновь занять его и войти в доверие к герцогу Йорку, который не только сохранил за ним эту должность после своего восшествия на престол, но и назначил лордом-президентом Тайного совета вместо отстраненного маркиза Галифакса[280].

Незаурядную фигуру из окружения Карла II, которую привлек к себе на службу Яков II, представлял шотландец Чарлз, граф Мидлтон (1650–1719). Он имел богатый опыт военной и дипломатической службы, а в двадцатичетырехлетнем возрасте занял пост тайного советника Шотландии. По прибытии в 1679 г. в северное королевство герцога Йорка граф Мидлтон смог войти в его ближайшее окружение. По всей видимости, в начале 1680-х гг. Мидлтону удалось добиться патронажа Якова, поскольку с этого момента в его карьере намечается резкий подъем. В 1682 г. Чарлз Мидлтон был назначен на должность государственного секретаря Шотландии, а в 1684 г. — государственного секретаря Англии. Следует иметь в виду, что полномочия Мидлтона и Сандерленда, хотя они оба занимали должности государственных секретарей, были разведены. В ведении графа Мидлтона находился Северный департамент, и он ведал отношениями с протестантскими государствами. Южный, более престижный, департамент (ведавший Уэльсом, Ирландией и американскими колониями, а также отношениями с католическими странами Европы — Францией, Португалией, Испанией, Римской курией, итальянскими государствами и др. — и Османской империей) граф Сандерленд оставил за собой. Постепенно Сандерленду удалось отодвинуть при дворе Якова II более дальновидного и более преданного монарху Мидлтона на второй план[281].

Вместе с тем, не доверяя старой аристократии, Яков II выдвинул в качестве одного из главных принципов своей политики недопущение того, чтобы все государственные финансы были сконцентрированы в руках одного должностного лица. К этому решению новый король пришел не сразу. В феврале 1685 г. Яков II передал всю английскую казну в ведение своего шурина графа Рочестера, ожидая от него как от родственника полного повиновения[282]. Однако Рочестер, обладавший широкими связями в среде британской аристократии, занял независимую позицию и, используя свой высокий пост, стал предпринимать попытки противодействовать отдельным политическим шагам Якова II. В итоге, в 1686 — начале 1687 г. Яков II сместил с должностей лордов-казначеев в Англии — графа Рочестера, а в Шотландии — герцога Куинсберри, и фактически упразднил эти посты. Государственная казна в обоих королевствах была передана в коллегиальное управление[283]. При комплектовании комиссий Яков II назначал опытных финансистов, задачей которых было обеспечить работу Казначейства. В Англии непосредственным управлением государственных финансов занимались лорд Годолфин[284], работавший, по образному выражению историка Дж. Н. Кларка, «точно как часы»[285], и двое его помощников. В Шотландии эту же функцию выполнял герцог Куинсберри, который вошел в состав комиссии, однако его роль была понижена до уровня третьего лица[286]. В то же время, в состав комиссий в обязательном порядке вводились люди, которые, как правило, не имели особого опыта в финансовых вопросах, однако в личной преданности которых король был твердо убежден. В английскую комиссию вошли католики лорды Белейсис и Довер[287]. В данном случае их религиозная приверженность католицизму имела для Якова II скорее политическое значение. Поскольку монарх был единственной опорой пэров-католиков при дворе, они были теснейшим образом связаны с престолом[288].

Кроме того, король стремился сохранить полный контроль над вооруженными силами. Получив монарший титул, Яков II оставил за собой прежний чин лорда верховного адмирала Англии. Таким образом, главная военная сила на Британских островах — военно-морской флот — находился под прямым командованием короля. В 1687 г. Яков II отстранил от командования флотом вице-адмирала Артура Херберта, которому не доверял, и назначил на его место менее опытного, но лично преданного Роджера Стрикленда[289]. Главнокомандующим английской сухопутной армией монарх назначил французского эмигранта Луи де Дюра, маркиза де Бланкфора (в Англии он был известен под титулом графа Фивершема), который приходился племянником маршалу де Тюренну, под чьим началом Яков II служил в молодости[290]. Представляется, что в данном назначении ключевую роль сыграли два фактора. Во-первых, Фивершем был верным слугой Стюартов с 1665 г., и в его личной преданности у Якова II не было сомнений[291]. Во-вторых, Фивершем был иностранцем и принадлежал к французским гугенотам, к которым (вопреки традиционному представлению, укоренившемуся в историографии) в Англии часто относились враждебно[292]. В силу этого, его положение всецело зависело от милости британского монарха.

Помимо этого Яков II пошел на смелый и рискованный шаг — он доверил многие ответственные государственные посты представителям партии, лично враждебной ему вследствие религиозной принадлежности и политических воззрений — вигам. Это не стоит рассматривать как союз короля с прежней оппозицией. Речь скорее идет о том, что Яков II специально отбирал наиболее способных и талантливых представителей вигской партии и намеренно приближал их к себе, не придавая значения их идеалам и политической деятельности в прошлом. В годы правления Якова II в его ближайшем окружении оказались даже некоторые эксклюзионисты. Король требовал от них только одного — точного выполнения вверенных им государственных обязанностей и личных поручений монарха. В качестве награждения за службу эти лица получали высокие посты, жалованье из королевской казны, поместья и положение в обществе, о котором при прежних монархах не могли и мечтать. При всем том, эти люди могли продолжать придерживаться прежних политических взглядов, посещать сектантские молельни, отрицать государственную церковь и т. д. Традиционно в историографии утверждается, что Яков II сделал решительный поворот в сторону вигов в апреле 1687 г., когда вышла его первая «Декларация о веротерпимости»[293]. Однако анализ мемуаров и корреспонденции Якова II позволяет утверждать, что он пришел к этой мысли еще в конце 1660-х — начале 1670-х гг.[294], а на практике данная линия начала постепенно проводиться с первых лет его правления[295].

Активным представителем прежней оппозиции, которого приблизил к себе Яков II, был успешный юрист Уильям Уильямс. В период правления Карла II он выступал в парламенте против постоянной армии и требовал суда над главным королевским министром — графом Дэнби. В конце 1670-х гг. У. Уильямс стал главным советником по юридическим вопросам графа Шефтсбери, одного из лидеров вигской партии. В парламенте 1680 г. виги выбрали именно У. Уильямса одним из своих главных спикеров, и будущий якобит произносил пламенные речи против герцога Йорка, за что в 1686 г. был привлечен к Суду королевской скамьи и присужден к штрафу в 10 тыс. ф.с.[296] В это время молодого талантливого юриста приметил Яков II. Король решил воспользоваться тесными связями У. Уильямса с сектантами западной Англии и приблизил его к себе, назначив на должность главного солиситора[297], а затем пожаловал титул баронета[298]. По всей видимости, У. Уильямс быстро уловил, откуда «дует ветер». В 1687 г. он сопровождал короля в его поездке по западным графствам Англии и вместе с Яковом II выступал в поддержку всеобщей веротерпимости[299]. В 1688 г. У. Уильямс представлял правительство на судебном процессе над семью англиканскими прелатами (так называемое «Дело семи епископов»), подавшими королю петицию о незаконности его «Декларации о веротерпимости»[300]. Осенью 1688 г. он оставался на стороне Якова II и в английской Конвокации 1689 г. голосовал против лишения монарха престола[301]. После «Славной революции» У. Уильямс стал одним из наиболее известных якобитских памфлетистов и подпольных издателей[302].

Якову II удалось сделать своими политическими союзниками многих прежде непримиримых врагов династии Стюартов. В частности, журналист Генри Кэр, ранее широко известный своими антиправительственными памфлетами, в 1686 г. приветствовал первые попытки короля установить всеобщую веротерпимость, открыто перешел на сторону британского монарха и даже принял католицизм. Другим важным агентом Якова II стал Натаниэл Уэйд — бывший участник восстания 1685 г. и ближайший соратник Монмута, с которым «мятежный» герцог прибыл из Амстердама. Искренность этого шага бывшего мятежника может вызывать сомнения, поскольку в 1685 г. Н. Уэйд стал королевским свидетелем[303], чтобы избежать обвинения в государственной измене и смертной казни. Однако в 1688 г. он открыто поддержал Якова II, выполняя поручение по подготовке выборов в парламент[304].

Одним из результатов административной политики Якова II стал новый расклад сил при дворе. Католики, сконцентрировавшие в своих руках ряд важных правительственных и военных должностей, сформировали влиятельную придворную партию. В историографии часто обходится вниманием тот факт, что католическая партия не была единой и постоянно ослаблялась внутренними противоречиями и столкновением личных амбиций. Традиционно утверждается, что из ее членов определяющим влиянием на короля обладал его личный исповедник — иезуит Эдуард Питр[305]. Однако Дж. Миллер убедительно доказал, что влияние Э. Питра на Якова II переоценивалось, и гораздо большее влияние на короля имел ирландец граф Тирконнел. Последний, впрочем, был поглощен ирландскими делами и редко появлялся при английском дворе[306].

Придворных-католиков помимо личного соперничества разделяли политические взгляды. Умеренное крыло, выступавшее за то, чтобы в религиозном вопросе ограничиться эмансипацией католиков, возглавляли маркиз Поуис и лорд Белейсис. Эта группировка пользовалась поддержкой римского папы и испанского посла графа Педро де Ронквийо. Говоря о королевской политике в религиозном вопросе лорд Белейсис, отмечал, что хотя сам является католиком, тем не менее «не расположен к мерам, с помощью которых оказывается содействие распространению католицизма, но к его советам никогда не прислушивались»[307]. «Крайние католики» (графы Тирконнел и Каслмэйн, виконт Довер, оба духовника короля — иезуиты Э. Питр и Дж. Уорнер), напротив, требовали от Якова II более радикальных мер и ориентировались на французский двор и иезуитский орден[308]. По словам Якова II, роль «всеобщего арбитра» при дворе играл граф Сандерленд[309].

Необходимо обратить особое внимание на факт, который часто остается вне поля зрения историков: на протяжении всего правления Якова II при дворе сохраняли влияние «высокие тори». Их группировку возглавлял граф Кларендон, а наиболее видными представителями были граф Рочестер, лорд верховный судья Англии Дж. Джеффрис и англиканские прелаты: епископ Или Фрэнсис Тернер и епископ Бата и Уэллса Томас Кен[310].

Виги-нонконформисты, также получившие ряд постов в армии и государстве, будучи расколоты вследствие религиозных взглядов, не представляли при дворе самостоятельной партии. Однако личное влияние на короля отдельных их представителей, которые часто даже не имели официальных постов, было значительно. В частности, С. Соуэрби полагает, что при дворе Якова II влиянием пользовался один из лидеров конгрегационалистов Стефан Лобб[311]. Фаворитом нового монарха из числа сектантов стал также известный проповедник-квакер Уильям Пенн.

Уильям Пенн (1644–1718), получивший прозвище Пенна-младшего принадлежал к древнему британскому дворянскому роду, тесно связанному с двором Стюартов. Его отец — У. Пенн-старший — был адмиралом британского флота при Карле I, О. Кромвеле, Карле II[312]. Отец отправил юного Уильяма обучаться в Оксфордском университете. Однако Пенн-младший был мало вдохновлен царившей в университете после Реставрации Стюартов атмосферой. В студенческие годы большее влияние на У. Пенна оказал квакерский проповедник Т. Лоу. В 1662 г. будущий лидер квакеров был исключен из университета за свои пуританские взгляды[313]. У. Пенна не раз заключали в Тауэр по причине его религиозных убеждений[314]. Он мечтал создать общество всеобщей веротерпимости. Воспользовавшись связями своего отца, в конце 1670-х гг. У. Пенн прибыл в Лондон, чтобы ходатайствовать за своих единоверцев при королевском дворе. Здесь он близко сошелся с герцогом Йорком, во многом благодаря тому, что служил под его началом в британском флоте[315]. В то время взгляды Якова II У. Пенна на религиозно-общественную жизнь во многом совпадали. Оба были новообращенными, ненавидели кальвинизм, были сторонниками монархии и сильной централизованной власти и выступали за прекращение преследований тех, чьи религиозные взгляды расходились с догматами англиканской церкви.

Убедившись в невозможности осуществления планов веротерпимости в Англии при короле Карле II, так и не решившемся гарантировать свободу веры нонконформистам, Пенн-младший обратился к колониальным проектам, конечным результатом которых стало основание колонии Пенсильвания (примечательно, что земли под колонию были выделены герцогом Йорком из своих владений в Северной Америке)[316]. С приходом к власти Якова II У. Пенн вновь обратился к реализации своих планов в метрополии. У. Пенн выступил на стороне герцога Йорка во время «исключительного кризиса» 1679–1681 г. В годы правления Якова II в своих трактатах У. Пенн защищал королевские прерогативы и права католиков[317]. В 1680-е гг. У. Пенн даже состоял в переписке с иезуитами и представителями Римской курии[318].

В. Буранелли утверждает, что при дворе Якова II Уильям Пенн играл ключевую роль в принятии государственных решений и по своей роли мог соперничать с первым министром графом Сандерлендом[319]. Современные исследования доказывают, что он являлся одним из авторов «Декларации о веротерпимости» 1687 г. У. Пенн снискал себе славу защитника притесняемых, и при королевском дворе его ежедневно ожидали до нескольких сотен просителей, которые при его содействии надеялись решить свои нужды. Большинство из них были единоверцами У. Пенна и добивались отмены приговоров, которые им вынесли за их религиозные убеждения. У. Пенн защищал интересы не только квакеров, но и всех, кто к нему обращался. Так, например, он вступился за шотландского пресвитерианина Роберта Стюарта оф Колтнесс, чье поместье отобрал крупный магнат граф Эрран. У. Пенн в личной встрече с Эрраном добился решения этих земельных споров в пользу обделенного Р. Стюарта[320].

У. Пенн был одним из наиболее известных в Англии во второй половине XVII в. пропагандистов идеи всеобщей веротерпимости. Очевидно, что в значительной степени именно под его влиянием Яков II решился пойти на предоставление свободы совести всем христианским конфессиям Британии.

Таким образом, Яков II рекрутировал новую политическую элиту по четырем основным каналам. В его администрацию частично вошли старые «слуги короны», принадлежавшие к британскому нобилитету и выдвинувшиеся еще в правление Карла II. Однако за исключением Сандерленда и Мидлтона большинство из них занимало второстепенные должности и не имело серьезного влияния на принятие решений. Небольшую группу составили единоверцы короля, также принадлежавшие к аристократическим семействам. Третьим каналом рекрутирования новой элиты стала прежняя оппозиция, отдельных и наиболее талантливых представителей которой Яков II начал привлекать себе на службу задолго до восшествия на престол. Наконец, Яков II пытался опереться на военных. В XVII в. вооруженные силы, наряду с церковью, были единственной структурой, которая отличалась высоким уровнем внутренней организации и жесткой дисциплиной. При Якове II начался процесс более широкого, чем ранее, выдвижения на гражданские посты представителей генералитета и высшего офицерства.

Вместе с тем король стремился расширить социальную опору монархии. С этой целью он внес изменения в налоговое законодательство, облегчив положение землевладельцев, предложил парламенту создать новый земельный регистр, который должен был удешевить процедуры передачи земли, а также ее использование. С 1687 г. король начал постепенный курс на проведение протекционистской политики в отношении торговли и текстильного производства, одновременно привлекая на работу в Англию талантливых специалистов из-за рубежа[321]. Яков II пытался отменить практику тюремного заключения за долги и расширил государственную помощь неимущим. Однако «Славная революция» прервала эти начинания короля, и во многих из них Вильгельм III в значительной степени выступил в качестве его продолжателя[322].

Ключевыми направлениями внутренней политики Якова II стали эмансипация лиц, не принадлежавших к государственной церкви (как католического, так и протестантского вероисповедания), реформирование государственного аппарата и армии, посредством которых король надеялся найти опору внутри страны, и умиротворение наиболее неспокойных частей монархии Стюартов — Шотландии и Ирландии.

§ 2. Религиозная политика

Религиозные реформы Якова II и их основная направленность являются одними из самых дискуссионных вопросов во всем комплексе проблем, связанных с политической деятельностью этого монарха. В отечественной и, отчасти, зарубежной историографии является распространенным взгляд на Якова II как на одного из лидеров европейской Контрреформации конца XVII в., который пытался уничтожить на Британских островах протестантизм. Сам король характеризовался многими историками как мрачный и упрямый фанатик[323]. Данная оценка представляется односторонней и упрощенной.

Документальные свидетельства позволяют утверждать, что в действительности Яков II выступал против любых преследований на религиозной почве[324]. Британский монарх начал свое правление с того, что в Англии и Шотландии выпустил из тюрем всех лиц, заключенных за религиозные убеждения, в том числе около 1,2 тыс. квакеров[325], в то время как в правление Карла II было казнено и замучено около полутысячи последователей этого учения[326]. В 1685 г. в беседе с нидерландским послом в Лондоне Арноутом ван Ситтерсом Яков II осудил отмену французским королем Людовиком XIV (1643–1715) Нантского эдикта[327]. Британский монарх охарактеризовал данный шаг как политически непродуманный и антихристианский[328]. Значительное недовольство французского двора вызвало то, что Яков II принял в своих владениях более 4 тыс. беженцев-гугенотов[329], предоставив им британское подданство и право занимать государственные должности[330]. Кроме того, британский монарх выделил из коронных доходов средства на оказание материальной помощи французским кальвинистам, прибывшим в его владения[331].

Протестант Дж. Рересби отмечал, что Яков II стремился использовать приход к власти, чтобы улучшить положение своих единоверцев, которые с эпохи Реформации подвергались значительным притеснениям со стороны протестантского большинства[332]. Согласно карательным законам, которые в эпоху Реставрации были дополнены «Тест-Актами»[333], католикам было запрещено совершать мессу, занимать государственные должности, выступать в суде, иметь оружие. Они были лишены активного и пассивного избирательного права, не могли обучаться в университетах, в то же время им запрещалось иметь собственные образовательные учреждения. Католики не могли селиться в Лондоне и его округе. Непосещение обязательной англиканской мессы каралось штрафами. В Англии католический священник, обративший в свою веру протестанта, приговаривался к смертной казни[334]. В целом, карательные законы и другие методы преследования католиков фактически являлись пережитком эпохи Реформации.

Яков II полагал, что создание юридической базы станет недостаточной мерой в борьбе за равноправное участие представителей религиозных меньшинств в жизни государства, поскольку в реставрационном обществе не существовало механизмов, способных привести к власти протестантских нонконформистов и католиков, и декларирование любых свобод останется лишь на бумаге, если одновременно не добиться выдвижения на ведущие посты представителей католической и диссентерских общин. В связи с этим меры Якова II в области религии носили двоякий характер: с одной стороны, внесение изменений в действующее законодательство, с другой — практические шаги по реализации прав подданных, нередко — путем прямого королевского вмешательства.

В религиозных реформах Якова II выделяются два этапа. На первом этапе (1685–1686 гг.) он надеялся создать союз своих единоверцев и «Высокой англиканской церкви», поскольку из всех британских протестантов считал наиболее близкой к католицизму доктрину сторонников епископального устройства церкви. В связи с этим, первые два года своего правления король пытался добиться от государственной церкви (в Англии — англиканской, в Шотландии — епископальной[335]) максимального расширения прав католического населения[336]. Религиозные преобразования задумывались Яковом II как постепенный и многоступенчатый процесс, осуществлять который было необходимо с осторожностью, но, в то же время, настойчиво и не отступая перед трудностями[337]. Проведение реформ Яков II начал в Шотландии, поскольку в северном королевстве у него были более прочные позиции, в то время как любой даже самый незначительный ошибочный шаг в Англии мог привести к катастрофическим последствиям. В Ирландии ситуация была более сложной: здесь конфессиональные противоречия накладывались на этнические и социально-экономические и отличались особенной остротой. Поэтому из всех трех британских королевств Шотландия, хорошо контролируемая верными Якову II гражданскими и военными властями, представляла собой наилучшую базу для апробации новой политики[338].

В Шотландии в ноябре 1685 г. Яков И, используя королевскую прерогативу, освободил от «Тест-Акта» двадцать шесть католиков, назначив их сборщиками налогов, и ввел в состав Тайного совета северного королевства своего единоверца генерал-майора графа Дамбартона[339].

В январе 1686 г. для обеспечения отправления тайных католических месс из Англии в Шотландию начали поступать предметы культа. В том же месяце Тайный совет Шотландии получил королевский указ, разрешивший католикам занимать государственные должности без принесения присяги государственной церкви. Последняя была заменена клятвой верности королю. Шотландскому духовенству было запрещено в своих проповедях высказываться против католицизма. Тайный совет приостановил распространение протестантских сочинений в шотландской столице[340]. По сведениям Дж. Рересби, «король разрешил издание католических книг»[341], хотя формально это было запрещено английскими и шотландскими законами.

К более решительным действиям британский монарх перешел весной 1686 г. Первоначально Яков II намеревался действовать через парламент.

В марте Тайный совет Шотландии получил указы от короля о необходимости созыва парламента с целью отменить карательные законы, разрешить католикам занимать государственные должности и заменить «Тест-Акт» 1662 г. клятвой на верность королю. Данные меры были необходимы Якову II для привлечения своих единоверцев в шотландскую армию. Кроме того, король обратился к парламенту с просьбой разрешить своим единоверцам совершение месс в частных домах[342]. Лорд-канцлер граф Перт и государственный секретарь Шотландии граф Мелфорт заверили короля в готовности исполнить его пожелание. Однако другие члены Тайного совета заявили о необходимости проведения по этому вопросу переговоров с прелатами епископальной церкви Шотландии[343].

Яков II расценил это как попытку завести задуманный им проект в тупик. Видные члены Тайного совета Шотландии герцог Хэмилтон, генерал-лейтенант Уильям Драммонд, прежде служивший в России, и лорд-председатель Верховного суда королевства сэр Джордж Локхарт были вызваны в Лондон. После переговоров с ними британскому монарху стало ясно, что даже частично предоставить свободу вероисповедания только католикам невозможно в силу состояния общественного мнения в Шотландии. Герцог Хэмилтон и его соратники предложили королю предоставить свободу отправления обрядов всем конфессиям, не принадлежавшим к государственной церкви. Яков II был вынужден принять это предложение[344].

В апреле 1686 г. в Эдинбурге собрался парламент[345]. При поддержке Якова II католическая партия во главе с графом Пертом инспирировала обсуждение вопроса об изменении юридического статуса католиков в стране. Однако антикатолическая партия во главе с герцогами Хэмилтоном и Куинсберри оказалась сильнее[346]. Находившийся в это время в Англии генерал Патрик Гордон сообщал в своем «Дневнике», что депутатам удалось только принять решение отказаться от наименования католиков в официальных документах «папистами» — термином, который те считали для себя оскорбительным и рассматривали как форму дискриминации[347]. Дебаты приобретали столь острый характер, что власти были вынуждены дважды назначать перерывы в заседаниях парламента, пока в дело не вмешался сам король[348]. В конечном счете шотландский парламент согласился лишь на разрешение католикам совершать богослужения в частных домах[349].

Яков II, видя, что шотландский парламент не готов принять его программу, распустил сословное представительство и сменил тактику, решив использовать другие методы, которые предоставляло в его распоряжение законодательство страны. «Акт о Супрематии», принятый шотландским парламентом в 1669 г., давал королю широкие полномочия для вмешательства «во все церковные вопросы в этом королевстве»[350]. В августе 1686 г. Яков II направил в шотландский Тайный совет распоряжение, приостанавливающее все законы, преследовавшие католиков, и разрешившее им занимать государственные должности[351].

Кроме того, согласно воспоминаниям Якова II, в 1686 г. в Лондоне был создан «тайный комитет из католиков». Этот орган занимался обсуждением всех «религиозных вопросов» и носил неформальный характер. По словам короля, в состав комитета входили «лорды Эрандел, Поуис, Беллейсис, Довер, Каслмэйн и отец Питр». По всей видимости, роль председателя на заседаниях комитета выполнял сам король. Как следует из личных заметок Якова II, комитет имел сугубо совещательное значение, и монарх не всегда принимал во внимание мнение его членов. У «тайного комитета» не было постоянного места пребывания. Его заседания проходили в королевских апартаментах или в одном из частных домов Лондона[352].

В том же 1686 году Яков II предпринял попытку заложить основы для создания в английской столице мужского католического монастыря и иезуитской коллегии. В мемуарах король отмечал, что при часовне дворца Сент-Джеймс, где задолго до его прихода к власти совершались католические мессы, «было поселено четырнадцать монахов-бенедиктинцев»[353]. Кроме того, в 1686 г. в Лондоне в районе Савой согласно королевскому распоряжению членам иезуитского ордена было разрешено открыть часовню и при ней — «коллегию для обучения детей». По сообщениям самого монарха, в первый же год в нее «было принято двести католиков»[354].

Наконец, в 1686 г. в Англии по аналогии с Судом Высокой комиссии, запрещенным Долгим парламентом[355], была создана Духовная Комиссия, которая стала верховным судом англиканской церкви по религиозным вопросам. В отличие от Высокой комиссии новый верховный церковный суд возглавлялся не англиканским архиепископом, а лордом главным судьей Англии, что усиливало зависимость этого органа лично от монарха. Фактически речь шла об усилении королевского контроля над государственной церковью. К раздражению значительной части англиканского духовенства и торийской партии во главе ее был поставлен известный своей жестокостью Джордж Джеффрис (1645–1689), получивший в 1685 г. пост лорда верховного судьи Англии. Яков II ценил его за твердую преданность престолу, которую Дж. Джеффрис доказал во время расследования «Райхаузского заговора» 1683 г. и в ходе репрессий против участников восстания герцога Монмута в 1685 г. (так называемые «кровавые ассизы»). Первым решением Духовной Комиссии стало временное отстранение от кафедры епископа Лондона Генри Кэмптона за его отказ поддержать религиозную политику короля[356].

При издании указов, касающихся религиозных вопросов, и в ряде частных случаев Яков II пользовался одной из королевских прерогатив — так называемой «разрешительной властью» (присвоенной им с помощью преданных юристов), согласно которой монарх мог освобождать подданных от исполнения обязанностей и ограничений, налагаемых законом. В то же время, чтобы придать большую прочность своим начинаниям, король был намерен провести отмену карательных законов и «Тест-Актов» через парламент[357]. В связи с этим со второй половины 1686 г. Яков II начал готовиться к выборам в Англии нового парламента, через который намеревался провести отмену «Тест-Актов» и карательных законов[358]. Королю было необходимо обеспечить такой состав сословного представительства, который бы поддержал предложенные им меры[359].

Для того, чтобы сформировать нужный состав парламента, Яков II в 1686 г. обратился к практике, получившей в британском политическом лексиконе название «политики уединения». Король персонально вызывал каждого пэра и коммонера предшествующих парламентов и задавал вопрос: будет ли он голосовать за отмену «Тест-Актов» на следующей сессии парламента?[360] Бывшие депутаты нижней палаты, которые выразили согласие на отмену «Тест-Актов», получили новые места в городских корпорациях и коллегиях мировых судей, что давало им возможность принять участие в выборах в парламент. В то же время многие коммонеры, ответившие отрицательно, потеряли свои должности, позволявшие им выставлять свои кандидатуры во время выборов. Опале также подверглись некоторые из пэров, выступивших против политики Якова II. В частности, в 1686 г. граф Рочестер потерял все высшие государственные посты.

С помощью подобных мер Яков II надеялся максимально сократить ряды оппозиции на предстоящей сессии парламента. Дж. Р. Джоунс обратил внимание на то, что Яков II был не первым, кто применил подобную тактику в Англии накануне и во время парламентских выборов. С помощью такого же хода вигская группировка графа Шрусбери в 1681 г. пыталась добиться проведения через парламент билля «об исключении»[361].

Летом 1686 г. британский монарх предпринял попытку заручиться поддержкой своей политики на международном уровне. Учитывая силу авторитета, которым пользовались среди английских протестантов его старшая дочь (и, на тот момент, наследница престола) Мария Стюарт и ее муж нидерландский статхаудер Вильгельм Оранский, Яков II отправил в Гаагу своего приближенного из числа сектантов — квакера У. Пенна, который должен был убедить Марию и Вильгельма выступить с публичной поддержкой религиозной политики, проводившейся в Британии. Однако его миссия потерпела фиаско[362].

В целом, к концу 1686 г. Яков II пришел к выводу, что англикане будут сопротивляться любым попыткам изменения статуса католиков. Поэтому на втором этапе церковных реформ (1687–1688 гг.) король резко изменил политику, сделав ставку на широкий союз всех противников государственной церкви, в который, по словам Дж. Рересби, помимо католиков вошли бы протестантские «диссентеры всех направлений»[363]. В 1687 г. британский монарх официально выступил с идеей всеобщей веротерпимости — предоставления полной религиозной свободы и уравнения в гражданских правах всех христианских конфессий[364].

12 февраля 1687 г. Яков II выпустил в Шотландии декларацию, согласно которой полная свобода отправления религиозных обрядов даровалась пресвитерианам, квакерам и католикам. Чтобы смягчить эффект от столь радикального поворота короны в религиозной политике, в начале документа сообщалось о даровании религиозной терпимости «умеренным пресвитерианам», затем упоминалось о квакерах, и лишь в конце — о единоверцах короля. Таким образом, наряду с государственной епископальной церковью Шотландии полную свободу совести получили три важнейшие религиозные общины страны: пресвитериане, «Общество Друзей» (квакеры) и католики. Единственным ограничением было запрещение представителям всех трех деноминаций устраивать молитвенные собрания в полях, заброшенных зданиях и других потайных местах[365]. Таким образом Яков II надеялся воспрепятствовать присоединению «умеренных пресвитериан» и других сектантов к движению конвентиклеров[366] и не допустить расширения лагеря оппозиции в Шотландии.

4 апреля 1687 г. Яков II выпустил первую «Декларацию о веротерпимости» в Англии, которая отменяла все карательные законы, разрешала свободное отправление богослужений и других обрядов. На государственные должности были допущены люди независимо от их религиозных убеждений. Особым пунктом оговаривалось, что король не предпримет наступления на позиции англиканской церкви, которая будет продолжать пользоваться полной свободой отправления обрядов, и за англиканами останется «вся их собственность»[367]. 28 июня 1687 г. такая же декларация была выпущена в Шотландии. Однако в северном королевстве по-прежнему в законодательном порядке подвергались преследованиям радикалы — конвентиклеры[368].

В том же году в Англии получил широкий общественный резонанс конфликт короля с одним из известнейших учебных заведений страны — колледжем Св. Марии Магдалины, входившим в состав Оксфордского университета. Яков II решил воспользоваться смертью президента Колледжа в мае 1687 г. и поставить во главе одной из главных «кузниц кадров» англиканской церкви католика. Однако преподаватели и студенты колледжа оказали отчаянное сопротивление. В Оксфорд были направлены регулярные войска. Активисты из преподавателей и студентов университета были исключены, а их место заняли католики. После длительной борьбы под давлением судей Духовной Комиссии на очередных выборах Советом Колледжа президентом был избран Сэмюэл Паркер — англиканский епископ Оксфорда[369]. После его смерти в марте 1688 г. президентом Колледжа стал Бонавентура Гиффард, который был католическим епископом города Мадавра (Мдауруш) в Алжире[370]. В результате этих мер правительства приверженцам римского престола стало доступным получение образования в одном из наиболее престижных учебных заведений Англии.

Одновременно возник конфликт между короной и Кембриджским университетом. Его причиной явилась попытка Якова II назначить «доктором искусств» монаха-бенедиктинца «отца Франциска». Итогом прений британского монарха с руководством университета стала отставка вице-канцлера Кембриджского университета[371].

В 1687 г. Яков II направил в Рим своего постоянного посла — иезуита графа Каслмэйна. В октябре 1688 г. на этом посту его сменил лорд Томас Ховард. В ответ папа Иннокентий XI назначил кардинала Фердинанда д'Адда нунцием в Британию. Итальянец был первым со времен Марии Тюдор представителем Рима в Британии. К раздражению многих английских протестантов Яков II предоставил ему в качестве резиденции Виндзор[372]. По этому случаю очевидец — русский посол дьяк Василий Михайлов — писал: «Пребывающему при нем [Якове II — К.С.] папскому послу во всем поведению превеликая вольность дана»[373]. В своих мемуарах Яков II отмечал, что в том же году Фердинанд Д'Адда «в часовне дворца Сент-Джеймс был посвящен в сан архиепископа Амисии»[374].

В то же время необходимо отметить, что отношения Рима и Лондона в период правления Якова II носили далеко не безоблачный характер, чему было несколько причин. Британский монарх являлся союзником Людовика XIV, а в этот период наметился острый конфликт в отношениях Римской курии и французского двора, связанный с попытками Людовика XIV подчинить себе католическую церковь во Франции. Кроме того, как доказывает в своей книге С.С.А. Пинкас, Яков II увлекался галликанскими идеями[375], распространенными при версальском дворе, и его реформы могли привести к ослаблению позиций папства на Британских островах.

В 1687 г. Яков II продолжил меры по подготовке так называемого «подтасованного парламента» (как его определяли политические оппоненты короля)[376]. Однако теперь эта деятельность носила более сложный характер. С одной стороны, продолжались попытки давления на тори и англикан. В частности, в декабре 1687 г. по приказу Якова II была разработана специальная программа опроса избирателей, получившая название «Трех вопросов». Король приказал всем лордам-лейтенантам Англии провести собрания должностных лиц графств и предложить им ответить на три вопроса: «(1) Если король созовет парламент, и они будут избраны его депутатами, будут ли они голосовать за отмену «Тест-Актов» и карательных законов? (2) Проголосуют ли они на выборах за кандидатов, которые намерены отменить эти законы? (3) Будут ли они жить в мире, как подобает христианам», если король объявит полную религиозную свободу католикам и диссентерам?[377] Однако лорды-лейтенанты, большинство из которых были англиканами, согласились скорее потерять свои посты, чем выполнить подобный указ[378].

С другой стороны, убедившись в упорном сопротивлении англикан его идее ликвидировать господство своей церкви в сфере религии и образования, Яков II сменил тактику. Единственной массовой силой в Англии, которая была готова поддержать широкую религиозную терпимость, являлись протестантские нонконформисты. Поэтому главной целью предвыборной кампании 1687 г. (сами выборы намечались на апрель 1688 г., но затем их пришлось перенести на осень того же года)[379] стало привлечение в парламент максимально возможного числа сектантов. В 1687–1688 гг. была предпринята масштабная кампания по переформированию состава городских корпораций, от которых на местах выдвигались депутаты в парламент путем массовой замены городских хартий[380]. Согласно подсчетам М. Эшли в 1688 г. были заменены хартии у тридцати пяти городов Англии[381]. По данным Дж. Р. Джоунса, в эти перетасовки было вовлечено несколько тысяч представителей британской политической элиты[382].

Кроме того, Яков II взялся лично пропагандировать идею всеобщей веротерпимости в районах проживания сектантов и привлек к этой кампании авторитетных лиц среди нонконформистов: Уильяма Уильямса и Уильяма Пенна[383]. В сентябре 1687 г. король совершил поездку по западным графствам Англии, призывая представителей местных элит отдать голоса за кандидатов, которые вместе с королем установят «эту свободу настолько же прочно, как была установлена "Великая хартия вольностей"»[384]. Яков II в своих выступлениях подчеркивал, что именно свобода совести является залогом мощи и богатства соседних Нидерландов. Таким образом, король пытался представить установление свободы вероисповедания не как свою личную инициативу, а как общенародное дело. В целом, сектанты (по некоторым данным — даже бывшие в их числе участники восстания герцога Монмута) приняли Якова II достаточно благожелательно: впервые в британской истории королевская власть предлагала им то, чего они в течение почти столетия добивались путем заговоров, восстаний, гражданских войн и революции[385].

Чтобы подорвать господство англикан на местах, Яков II начал формировать корпус государственных чиновников из сектантов и католиков. В августе-декабре 1687 г. было заменено 13 лордов-лейтенантов. В нескольких графствах ими были назначены католики. Король отдал приказ новым лордам-лейтенантам предоставить часть должностей мировых судей католикам и сектантам. В декабре 1687 г. нидерландский посол в Лондоне Арноут ван Ситтерс отмечал, что в Англии католикам, англиканам и протестантским нонконформистам предоставлено приблизительно одинаковое количество должностей шерифов[386].

Между тем внутреннее положение в Англии с середины 1687 г. стало обостряться. Королевский проект опроса избирателей графств (так называемые «Три вопроса») провалился[387]. Характерным примером может служить графство Норфолк, где из семидесяти дворян на вопросы ответило положительно только шесть человек. Примерно такое же соотношение сторонников и противников всеобщей веротерпимости дал опрос и в Уэльсе[388] при том, что этот регион отличался традиционной лояльностью населения к короне. Единственным исключением явилось лишь графство Ланкашир, где католические и протестантские нонконформисты вместе составляли весьма значительный процент населения[389]. Повторная волна назначений новых лордов-лейтенантов, несмотря на то, что среди них были такие влиятельные представители двора, как графы Сандерленд и Рочестер, лорд верховный судья Дж. Джеффрис, уже не могла исправить положение. Приблизительно так же дело обстояло и в городских избирательных округах. Несмотря на все манипуляции правительства с составом городских корпораций путем замены хартий[390], Яков II все отчетливее понимал, что нужный ему состав парламента собрать не удастся.

Уильям Пенн убеждал Якова II вынести на парламентские дебаты только вопрос об отмене карательных законов, которые касались и католиков, и протестантских нонконформистов, считая, что это не вызовет такой острой реакции как вопрос о «Тест-Актах», изначально направленных, в первую очередь, против католиков[391]. Возможность того, что парламент поддержит подобный проект, была тем вероятнее, что после осуществленных королем реформ доля сектантов в нижней палате должна была оказаться гораздо большей, чем обычно[392]. Впрочем, сам У. Пенн был заинтересован в том, чтобы использовать свое влияние на Якова II в целях отмены тех юридических ограничений, которые подвергали притеснениям, прежде всего, его единоверцев. Как осторожный и тонкий политик, лидер квакеров пытался удержать Якова II от слишком радикальных действий, которые бы привели к его свержению, а значит — и потере нонконформистами всех тех послаблений, которые они получили в его правление. Кроме того, У. Пенн, несмотря на свои либеральные взгляды, как и все протестанты того времени, негативно относился к католикам и не желал улучшения их положения. Лидер квакеров, хорошо знавший религиозную ситуацию в Англии, осознавал, что английское общество не скоро созреет для того, чтобы дать католикам равные с протестантами права[393], и отсрочить вопрос о «Тест-Актах» значит, фактически, отказаться от их отмены. Однако это также хорошо понимал и Яков II. Именно поэтому король остался непреклонным.

В январе 1688 г. Яков II обратился к римскому папе с просьбой разделить Англию на четыре округа и во главе каждого поставить апостолического викария[394]. Каждому их них британский монарх обещал положить жалование из государственной казны в 1 тыс. ф.с. Одним из викариев стал епископ Бонавентура Гиффард, одновременно занимавший пост ректора Оксфордского университета. Всего к концу 1688 г. в Англии было четыре католических епископа[395]. Многие протестанты и даже умеренные католики (среди них — виконт Поуис и один из вновь назначенных апостолических викариев — Джон Лейберн) посчитали, что король зашел слишком далеко в своих религиозных реформах[396].

Последним актом, свидетельствующим о полном разрыве Якова II с англиканской церковью, стал «Процесс над семью прелатами», имевший место в июне-июле 1688 г. Поскольку данный сюжет достаточно подробно изучен как в отечественной, так и в зарубежной историографии[397], остановимся лишь на нескольких аспектах этой проблемы, наиболее важных с точки зрения настоящего исследования. Готовясь к предстоящей сессии парламента, которая должна была коренным образом изменить положение конфессиональных меньшинств, король нуждался в широкой поддержке населения. Яков II сделал ставку на энергичные меры, которые были бы популярны среди нонконформистов, одновременно со скорейшим оповещением подданных о решительных реформах короля. Поэтому, издав 27 апреля 1688 г. вторую «Декларацию о веротерпимости» в Англии, Яков II 4 мая направил англиканскому духовенству указ о том, что декларация должна быть зачитана во всех церквях королевства[398]. По замечанию Б. Ленмена, в XVII — начале XVIII в. церковные кафедры «были самым эффективным средством общения с широкими слоями населения»[399], и Яков II решил их использовать с целью подготовки общественного мнения к предстоящим решениям осеннего парламента.

Данная мера вызвала возмущение духовенства англиканской церкви, прежде всего ее главы — архиепископа Кентерберийского Уильяма Сэнкрофта. Впрочем, сомнительно, что Яков II намеренно пошел на столь острый конфликт с господствующей в Англии деноминацией. Вероятно, король даже не оценил всю его глубину и опасность своих действий. Свидетельства ряда документов (в том числе личных заметок монарха) позволяют утверждать, что Яков II предвидел дальнейшее углубление процесса Реформации церкви, а потому считал, что «Высокая англиканская церковь», стоящая, по сути, на позициях «королевской Реформации» XVI в., будет постепенно терять свое влияние в обществе, и религиозное будущее Англии — за сектами[400]. Поэтому, вероятнее всего, король просто проигнорировал мнение англиканского духовенства.

Однако Яков II недооценил силы оппозиции. В ответ 18 мая У. Сэнкрофт и еще шесть наиболее влиятельных епископов направили королю петицию, появление которой всколыхнуло всю Англию[401]. В документе подвергались критике не только указ о публичном прочтении «последней декларации Вашего Величества о свободе убеждений», но сама декларация и «разрешительная власть» короля[402]. Ремонстрация высшего англиканского духовенства была опубликована и распространена[403]. Петиция прелатов ободрила столичное духовенство, большая часть которого отказалась зачитывать текст декларации.

Все это привело в неистовство Якова II, который понял, что допустил очевидную политическую ошибку, переоценив надежность своей опоры на сектантов. Однако король не желал отступить, опасаясь потерять лицо, и в начавшемся конфликте решил пойти до конца: архиепископ Кентерберийский и подписавшие петицию епископы Бата и Уэллса, Бристоля, Или, Питерборо, Сент-Асафа и Чичестера были заключены в Тауэр[404]. Во многом такой поворот событий стал результатом жесткой позиции лорда — верховного судьи Англии Дж. Джеффриса, имевшего значительное влияние на короля, в то время как даже отдельные из придворных-католиков советовали Якову II искать компромисса с епископами[405]. Дело получило общеевропейский резонанс. Против жестких мер в отношении епископов выступили император Леопольд I и ряд германских князей[406].

Дальнейший ход процесса над прелатами-петиционерами подробно раскрыт в историографии[407]. Все епископы были оправданы. Следует отметить лишь главной итог процесса для всей внутренней политики Якова II. «Дело семи епископов» стало важным рубежом, со всей очевидностью показавшим, что курс короля в церковной политике натолкнулся на самое решительное сопротивление англиканского духовенства.

Касательно самой «Декларации о веротерпимости» 1688 г. следует отметить, что она свидетельствует о том, что программа преобразований в конфессиональной сфере Якова II была в значительной степени более либеральной, чем религиозная политика Вильгельма III Оранского. В декларациях, выпущенных Яковом II, прямо заявлялось, что свобода открыто исповедовать свои религиозные убеждения предоставляется всем христианам без исключения[408]. Единственное ограничение было связано с политической составляющей — с запретом использовать религиозные собрания в антигосударственных целях: «Ничего не должно быть проповедано… такое, что может… отвратить сердца наших подданных от нас или нашего правительства»[409]. «Акт о веротерпимости», принятый в 1689 г., лишь отменял отдельные из ранее принятых законов, ущемлявших права протестантских нонконформистов, и не распространялся на католиков и унитариев[410]. При Вильгельме III возобновились преследования квакеров[411]. В 1690-е гг. многие сектанты заявляли, что веротерпимость, дарованная при католике Якове II была гораздо полнее той, что они получили при его преемнике-кальвинисте[412].

Яков II стремился провести в жизнь реформы, к которым его подданные были еще не готовы. Тосканский посланник в Англии граф Террьези, трезво оценивавший ситуацию в стране, в июне 1688 г. писал герцогу Козимо в Италию: «Распространение на католиков свободы вероисповедания» станет возможным лишь спустя «много лет»[413].

В историографии долгое время утверждалось, что все «Декларации о веротерпимости» Якова II были пустой фикцией и на деле исполнялись только в отношении католиков, а протестантские нонконформисты продолжали притесняться[414]. Однако данное положение опровергается фактами. В состав Тайного совета Англии даже в последние месяцы правления Якова II наряду с католиками входили англикане (лорды Черчилль, Престон, Дартмут, Годолфин, Мидлтон, Галифакс), пресвитериане и индепенденты[415]. Более того, на втором году правления король включил в состав Тайного совета всего четырех католиков: виконтов Довера и Поуиса, лордов Белейсиса и Эрандела[416]. По данным Дж. Кэллоу, последний состав Тайного совета Англии, функционировавшего при Якове II, был представлен лишь восемью «членами, из которых все были протестантами»[417].

Хотя в источниках часто можно встретить отголоски распространенных во второй половине 1680-х гг. слухов, что король находится под сильным влиянием иезуитов[418], в действительности в состав английского Тайного совета на всем протяжении правления Якова II входил только один представитель этого ордена — Эдуард Питр, при чем, как отмечал сам король, «вопреки его собственному желанию и совету королевы»[419].

Один факт включения в Тайный совет индепендентов[420] — представителей секты, которая показала себя самым непримиримым противником института монархии и чьи члены приняли прямое участие в казни отца Якова II — Карла I — служит важнейшим аргументом против любых предположений о том, что конечной целью католического монарха была Контрреформация.

Наряду с прочими сектантами гарантии веротерпимости были предоставлены баптистам и милленариям[421]. Между тем, представители обоих направлений в британском протестантизме приняли активное участие в событиях Английской революции середины XVII в. Так, баптисты образовали одно из крыльев индепендентов. К их общинам принадлежала значительная часть представителей наиболее радикального политического течения этого периода — левеллеров[422]. Милленарии (в отечественной историографии больше известны как «люди пятой монархии») отрицали любую светскую власть и, в отличие от многих других религиозных радикалов (например, квакеров), были крайне воинственны. В частности, к их секте принадлежали многие офицеры и солдаты «армии нового образца». Известный генерал «круглоголовых» Томас Гаррисон, входивший в круг ближайших соратников О. Кромвеля, принадлежал к «людям пятой монархии»[423]. В правление Якова II мэром Лондона стал анабаптист[424].

В графствах должностные посты были заняты католиками и протестантами примерно в равной пропорции, причем количество католиков всегда зависело от конфессионального состава административных единиц. В таких протестантских центрах, как Западный Йоркшир, Корнуолл и Шропшир все должности мировых судей и заместителей лордов-лейтенантов были заняты исключительно протестантами[425]. В 1688 г. мэрами таких крупных городов, как Эксетер и Ньюкасл стали нонконформисты[426]. В своем дневнике англиканин Ральф Торесби жаловался, что к 1688 г. места в корпорации Лондона «были заполнены самыми упорными сектантами»[427]. Даже в Стаффордшире, где существовала значительная католическая община, из пяти мировых судей-офицеров только один был католиком. Посты мировых судей были заняты исключительно католиками только в графствах, где процент католического населения был наибольшим: в Камберленде, Уэстморленде, Эссексе[428].

В целом, в результате Реформации католическая община Британии настолько численно сократилась, что, согласно утверждениям осведомленных современников, в частности, шотландского епископала графа Балкэрреса, не представляла опасности для протестантов ни в Англии, ни в Шотландии[429]. Согласно последним подсчетам, к началу XVIII в. католическое население составляло в Англии от 4 до 0,6%, в Шотландии — 1%[430]. Исключение составляла лишь Ирландия, где, по подсчетам У. Петти, на 300 тыс. протестантов приходилось 800 тыс. католиков[431].

В связи с этим, Дж. Чайлдс отмечает, что если бы Яков II поставил в Англии под ружье всех способных носить оружие католиков — это была бы не «более чем горстка солдат»[432]. В целом, армия Якова II на протяжении всего его правления оставалась протестантской как по своему составу, так и по характеру. Доля католиков не превышала 20%. Из них офицеры католического вероисповедания составляли не более 10% от общего числа военнослужащих. За все правление Якова II в английскую сухопутную армию было назначено всего четыре католических капеллана. В 1688 г., когда у короля появилась возможность, используя угрозу вторжения из Нидерландов, ввести как можно большее количество своих единоверцев в ряды армии, он ей не воспользовался. Показательно, что с 1685 по 1688 г. процентное соотношение католиков и протестантов в армии практически не изменилось[433]. Англиканин Дж. Рересби в своих мемуарах сетовал, что Вильгельм Оранский, который «пришел, чтобы установить протестантскую веру», привел в Англию «в составе своей армии папистов больше», чем было в войсках его тестя-католика[434].

В вопросе о подборе кадров Якова II прежде всего интересовали профессионализм и личная преданность, а религиозные убеждения стояли для него на втором месте[435]. Ярким примером тому служит тот факт, что среди выходцев из католической Франции наибольшим доверием британского монарха пользовался гугенот — маркиз де Бланкфор[436]. Яков II наградил его титулом графа Фивершема, принял в состав английского Тайного совета[437] и пожаловал чином «полковника и капитана третьей роты Конной гвардии» Его Величества[438]. В 1685 г. этот французский аристократ получил звание генерал-лейтенанта[439]. В шотландской армии единственным католиком в высшем-командовании был граф Дамбартон[440]. Даже во время «великой чистки» ирландской армии от протестантов такие опытные офицеры как виконт Маунтджой и лорд Форбс (позднее граф Гренэрд), несмотря на свою твердую преданность протестантизму, смогли сохранить высокие командные посты[441]. Более того, в сентябре 1688 г. во главе одного из вновь формируемых в Ирландии в связи с угрозой вторжения из Нидерландов полков по королевскому распоряжению был поставлен известный индепендент Салмон Ричардс[442], который некогда служил подполковником в личном пехотном полку самого лорда-протектора О. Кромвеля[443].

В английском военно-морском флоте количество католиков в период правления Якова II было вовсе незначительным: из 100 офицеров — 15 человек и из 4,2 тыс. матросов — всего 20[444]. Командующий военно-морскими силами адмирал Роджер Стрикленд в течение почти всего правления Якова II был вынужден скрывать свою принадлежность к католической церкви[445].

В Шотландии за время правления Якова II в стране была открыта лишь одна католическая часовня. 29 мая 1687 г. король повелел удалить прихожан-протестантов из древнего храма эдинбургского аббатства Холируд и превратить его в католическую часовню при одноименном дворце. 10 декабря 1688 храм был разгромлен толпой «иконоборцев» и ныне лежит в руинах[446].

Яков II продолжил политику Карла II, поддерживая епископальную церковь Шотландии, благодаря чему епископалы, которые пользовались наибольшим влиянием в северо-восточных графствах Шотландии стали одними из его наиболее активных и последовательных приверженцев после «Славной революции»[447]. В то же время, в отличие от Карла И, Яков II поддерживал в Шотландии не только государственную церковь, но и ее непримиримых противников, составлявших абсолютное большинство в стране — пресвитериан. Г. Доналдсон убедительно доказал, что правление Якова II стало эпохой реставрации пресвитерианской церкви после гонений периода правления Карла II. О том, что Якову II удалось установить свободу совести в Шотландии в действительности, а не только на бумаге, свидетельствует тот факт, что после 1687 г. из Нидерландов на родину начали возвращаться те, кто покинул ее по религиозным мотивам[448].

Как видно из приведенных примеров, приверженцы престола Св. Петра были столь малочисленны и обременены столь жестким законодательством, что не представляли существенной угрозы протестантизму на Британских островах.

К этому следует добавить, что общественная истерия в Англии в период правления Якова II была направлена не только против католиков. В источниках сохранились сведения о преследовании широкими слоями населения протестантских нонконформистов. Так, лорд-лейтенант графства Девоншир граф Бат в октябре 1688 г. сообщал в Лондон, что население г. Эксетер настолько раздражено публичным совершением диссентерами своих обрядов, что он опасается того, что сил королевского гарнизона в городе будет недостаточно, дабы обеспечить безопасность сектантов[449].

Многие историки утверждают, что к концу лета 1688 г. английские сектанты, напуганные размахом мер короля по эмансипации католиков, перестали поддерживать Якова II, и его единственной опорой в Англии остались крайние католики[450]. Однако обращение к документам позволяет утверждать, что Якову II действительно удалось добиться определенной поддержки среди нонконформистов (причем во всех трех британских королевствах). Согласно данным лондонца Н. Латтрелла, Яков II в ответ на свои «Декларации о веротерпимости» получил в течение 1687–1688 гг. около двухсот обращений с выражением благодарности[451]. По подсчетам современных исследователей их количество достигало нескольких тысяч[452]. В провинции многие сектанты, которые были приняты в переформированные городские корпорации, с энтузиазмом поддержали курс короля-реформатора[453].

Сохранились многочисленные свидетельства того, что накануне и в период «Славной революции» продолжалось активное взаимодействие между нонконформистскими общинами и правительством. В частности, Н. Латтрелл сообщает, что в августе 1688 г. «фанатики» обращались к королю с просьбой предоставить им новые посты. По сведениям Дж. Ивлина, в том же месяце Яков II ввел нескольких сектантов в английский Тайный совет. В сентябре квакер Уильям Пенн, конгрегационалист Стефан Лобб и ряд других нонконформистов были назначены членами корпораций Уорика и Норича. Н. Латтрелл в своем дневнике отмечал, что тогда же в Лондоне на официальные мероприятия приглашались выступать нонконформистские религиозные проповедники[454]. 23 октября 1688 г. король сделал суровое предупреждение властям г. Дерби, чтобы они прекратили препятствовать местным сектантам собираться на свои моления[455]. В том же месяце лорд-лейтенант Корнуолла граф Ват жаловался государственному секретарю Англии графу Сандерленду, что в г. Эксетер сектанты во главе с мэром города открыто и «с большой помпой» совершают свои обряды[456].

Из протестантских сект Яков II испытывал особые симпатии к квакерам, по всей видимости, уважая их аскетизм, трудолюбие и стремление к активной преобразовательной деятельности. Именно на общины «Общества Друзей» король-католик пытался опереться во всех своих трех королевствах. В Англии его ближайшим советником был один из лидеров квакеров Уильям Пенн. При английском дворе влиятельными лицами были представители «Общества Друзей» Бакли и Браунинг. В Шотландии одним из ближайших сподвижников и главных проводников политики монарха был известный теолог квакеров и давний знакомец Уильяма Пенна — Роберт Баркли оф Ури. Последний входил в шотландский Тайный совет и, по мнению исследователей У. Крофорда и Р. Питкэрна, «пользовался огромным личным влиянием на Якова II»[457]. Сохранилось свидетельство, что в Ирландии король защищал от преследований властями семью, принадлежавшую к «Обществу Друзей», и ирландские квакеры оценили поддержку монарха: после битвы на р. Бойн (1690 г.) представители этой секты оказали Якову II помощь в бегстве от врагов[458].

Таким образом, политика всеобщей веротерпимости преследовала две важные политические задачи: расширение социальной базы монархии и снятие социальной напряженности внутри британского общества.

В рассматриваемую эпоху трения на религиозной почве были одними из наиболее жестких. В связи с этим прекращение дискриминации отдельных групп населения из-за их религиозных убеждений было важной мерой снижения социальной напряженности, которая была и так достаточно высокой из-за ряда других факторов, в первую очередь, как результат социальных последствий развития капиталистического производства, темпы роста которого в Британии в конце XVII в. были весьма высокими.

Кроме того, Яков II прекрасно понимал, что пока нонконформисты будут притясняться во всех трех королевствах, они будут таить в себе угрозу для правительства и монархии и будут выступать постоянным фактором, дестабилизирующим ситуацию в обществе. Яков II впервые предпринял попытку использовать противоречия между сторонниками умеренной и радикальной реформации для укрепления позиции монарха в государстве: раздав посты во всех сферах и на всех уровнях государственного управления сектантам, Яков II направил всю их энергию на то, чтобы отстаивать свои новые позиции у англиканской аристократии и дворянства. В этой борьбе единственным союзником нонконформистов естественным образом оказывалась корона. Теперь сектанты были заинтересованы в том, чтобы всеми средствами усиливать власть британского монарха, а не бороться с ней, как это было прежде.

§ 3. Военные реформы

Важнейшим направлением политики Якова II стало продолжение начатых его предшественниками реформ по созданию профессиональной сухопутной армии. Получив огромный опыт военной службы как в сухопутных, так и военно-морских силах различных государств и будучи хорошо знаком с лучшими европейскими армиями, король смотрел на проблему обороноспособности Британии шире, чем большинство его соотечественников. Многие английские политики эпохи Реставрации исходили из устаревшего принципа, что островному государству для обеспечения своей безопасности достаточно иметь сильный флот и милицию — территориальное ополчение[459]. Между тем, в своих мемуарах один из британских кадровых офицеров — Дж. Рересби — обращает внимание на то, что локальные восстания под руководством герцога Монмута и графа Аргайла в 1685 г. и успешное вторжение в 1688 г. в Англию армии европейских наемников во главе с Вильгельмом Оранским продемонстрировали растущее военное отставание Британии от остальной Европы[460].

Постоянная регулярная армия являлась опорой короны и ее усиление позволило бы Якову II стать более независимым от парламента и от английский элиты, которая бы никогда не поддержала его политического курса, который, по своей сути, был направлен на уничтожение всего того, чего она добилась в результате революции середины XVII в. и компромисса 1660 г.[461]

Для осуществления затратных военных реформ Яков II находился в более выгодном финансовом положении, чем его предшественник — Карл II. Английский парламент, собравшийся в 1685 г. и, по замечанию одного из депутатов, «состоявший из большого числа преданных короне дворян»[462], не только разрешил Якову II держать армию в мирное время, но и предоставил ему значительные средства на ее содержание. В связи с этим у короля не было необходимости для получения дополнительных займов созывать новый парламент, который мог бы наложить ограничения на его военные планы[463].

Однако в своей реформаторской деятельности Яков II столкнулся с серьезной политической проблемой. Опустошение, которому были подвергнуты все три британских королевства в период Гражданских войн[464] и «железное правление Кромвеля» привели к тому, что у населения сложилось крайне негативное отношение к профессиональным войскам. Кроме того, поскольку ни в Англии, ни в Шотландии постоянная регулярная армия не имела глубоких традиций, британцы с подозрением относились к любым попыткам монархов создать или увеличить регулярные войска, полагая, что они будут использоваться, главным образом, для подавления общественного недовольства правительством и, в более отдаленной перспективе, для постепенной трансформации сложившегося после Реставрации 1660 г. равновесия короны и парламента в абсолютистский режим[465]. С восшествием на престол Якова II эти настроения усилились вследствие религиозной принадлежности нового монарха и его настойчивых попыток предоставить часть офицерских должностей католикам[466]. В итоге, с 1685 г. по Англии стали распространяться не вполне обоснованные слухи, будто Яков II хочет использовать «папистскую» армию с целью осуществления кровавой Контрреформации[467].

В 1670-х — начале 1680-х гг. масла в огонь подлила гегемонистская политика Людовика XIV. По словам Дж. Чайлдса, «начиная с активной военной кампании против Нидерландов в 1672 г., Франция ярко показала себя католическим, агрессивным и военизированным государством»[468]. С этих пор в массовом сознании британцев профессиональная армия, абсолютизм и насильственная Контрреформация стали восприниматься как три взаимосвязанных и неразделимых явления, появление одного из которых неизбежно вызовет к жизни и остальные[469].

Между тем, обращение к источникам показывает, что Яков II лишь в крайних случаях использовал регулярные части для подавления внутренней политической оппозиции. Единственным примером масштабных акций подобного рода служит разгром восстаний герцога Монмута и графа Аргайла[470]. Даже во время массовых погромов в Лондоне в октябре-декабре 1688 г. порядок в городе поддерживали не регулярные войска, а столичная милиция. Хотя Яков II ввел в «город на Темзе» отдельные армейские части, их функции ограничивались охраной королевских резиденций и католических часовен, и они не использовались в репрессивных целях. По мнению ряда исследователей, переброски армии из Ирландии было достаточно, чтобы потопить в крови любое восстание внутри Англии, даже если бы оно получило поддержку извне[471]. Однако Яков II не прибегнул к этой мере, опасаясь вызвать резкое недовольство в Англии и достаточно полагаясь на свои регулярные части из англичан и шотландцев.

Тем не менее попытки Якова II укрепить институт королевской власти и его отказ распустить армию, набранную для подавления восстания Монмута, окончательно убедили англичан в их самых худших опасениях[472]. Побывавший в Англии в 1686 г. русский дьяк Василий Михайлов в своем статейном списке отмечал, что король «англицкой… непрестанным строением ратных людей и тех частыми смотрами у подданных своих древнюю в них грубость и непокорство пременяет»[473]. Ситуация усугублялась тем, что при Карле II и при Якове II оппозиция короне всячески усиливала подобные опасения среди населения, провоцируя панические настроения[474]. В то же время, историк Н. Хеншелл отмечает: «Борьба вигов конца XVII в. за сокращение вооруженных сил прекратилась, как только они пришли к власти»[475].

Меры Якова II по укреплению вооруженных сил Британии поддерживали многие придворные сановники (государственный секретарь Чарлз Мидлтон, граф Рэнел, виконт Престон), и высшие командиры, в первую очередь, один из величайших английских полководцев — Джон Черчилль, в будущем — знаменитый герцог Мальборо[476].

Одним из итогов военных преобразований Якова II стало увеличение численности регулярной армии. Сведения о ее количественном составе противоречивы. Согласно современным данным, полученным исследователями, специально занимавшимися этим вопросом, полевая армия Якова II (без учета солдат, занятых службой в гарнизонах) к осени 1688 г. насчитывала порядка 20 тыс. человек[477]. Для сравнения стоит отметить, что эти вооруженные силы численно в два раза уступали армии «нового образца» О. Кромвеля и в три раза — британским регулярным войскам, которыми к 1691 г. располагал Вильгельм III[478].

Малочисленность армии, созданной Яковом II, не умаляет масштабов проведенных им реформ. Главной заслугой короля явилось то, что он изменил ее не в количественном, а в качественном отношении. Яков II хорошо осознавал, что ядром профессиональной армии является офицерский корпус. Поэтому главной заботой короля стало создание хорошо подготовленного командного состава. Монарх активно привлекал в свою армию британских офицеров, служивших наемниками на континенте, и создавал условия для их возвращения на родину[479]. Яков II стремился усилить британскую армию переводом на родину целых контингентов британских наемников. Сохранились документальные сведения о том, что король дважды (в 1686 г. и в начале 1688 г.) вел переговоры с Гаагой о возвращении в Британию Шотландской бригады, находившейся на постоянной службе в Нидерландах[480]. Интерес Якова II к этим формированиям был неслучаен: по оценке современных исследователей, Шотландская бригада являлась одним из самых боеспособных военных формирований Европы того времени[481]. Несмотря на противодействие Вильгельма Оранского, британскому монарху, в конечном счете, удалось добиться перевода на родину большинства офицеров и части солдат из этой бригады[482].

В XVII в. существенной проблемой при формировании офицерского корпуса было отсутствие системы военного образования. В эту эпоху ее заменял личный боевой опыт. Однако в данном случае британская армия оказывалась в невыгодном положении, поскольку в правление Якова II Британия не вела войн, а временное затишье в военной активности Франции во второй половине 1680-х гг. лишало его возможности, которой часто пользовался Карл II — посылать целые контингенты своих войск на временную военную службу Людовику XIV. Поэтому, стремясь, чтобы вооруженные силы Британии не отставали от общеевропейского уровня, Яков II отправлял своих офицеров в командировки за границу — изучать военный опыт передовых армий того времени. Как правило, британцы направлялись военными наблюдателями во Францию или Нидерланды[483]. Английские, шотландские и ирландские офицеры служили в армии германского императора, в том числе принимали участие в осаде Буды (нынешнего Будапешта) имперскими войсками в 1686 г. Некоторые британские офицеры получили разрешение служить в венецианской армии[484]. В правление Якова II были выдвинуты проекты создания по образцу Шотландской бригады контингентов британских наемников на службе у Франции и Испании[485]. Итогом подобных мер стало то, что, по словам Дж. Чайлдса, за неполные четыре года правления Якова II «недостаток профессионализма, который был характерен для армии эпохи Реставрации вплоть до 1685 г., быстро улетучивался»[486], и, хотя продолжала существовать практика раздачи высших командных должностей пэрам и придворным[487], к 1688 г. основная масса войск находилась под командованием профессиональных офицеров[488].

Яков II смог поднять престиж офицерской службы. Традиционно в Англии высоким социальным статусом пользовались только морские офицеры. Именно с его правления служба командиром сухопутных сил стала рассматриваться в качестве достойной карьеры для дворянина[489]. В значительной степени этому способствовало то, что при Якове II отличившиеся офицеры могли рассчитывать на получение высоких постов не только в армии, но и в гражданской администрации[490].

Король придал своей армии юридический статус и положил начало созданию системы специальных военных судов. Проблема заключалась в том, что в эпоху Реставрации постоянная армия фактически не имела юридического статуса. С точки зрения английского законодательства этого периода она рассматривалась не более как королевская «гвардия и гарнизоны»[491]. Военнослужащие считались обычными подданными, которые несли особый род королевской службы, и наряду со всеми остальными должны были подчиняться гражданскому законодательству[492]. Передача в июле 1685 г. в гражданские суды расследования некоторых видов воинских преступлений решила эту проблему лишь частично, поскольку многие виды нарушения военной дисциплины, такие как дезертирство, не имели аналогов в гражданском законодательстве и преследовались лишь по личному настоянию короля или его приближенных[493]. Кроме того, в Англии конца XVII в. система гражданских судебных органов была выстроена так, что места в них занимали дворянство и торговые слои, т. е. вся система судопроизводства находилась под контролем британской политической элиты[494]. А Яков II всячески пытался вывести постоянную армию, как важнейший инструмент королевской политики, из-под ее влияния, но вследствие отсутствия юридической базы британский монарх мог создавать только временные военные суды, используя в качества предлога чрезвычайные ситуации: в 1685 г. — восстание герцога Монмута, в 1686 и 1688 г. — армейские военные сборы в Хаунслоу Хит[495]. Лишь в марте 1688 г. в Лондоне был создан первый постоянный военный трибунал[496].

Яков II усовершенствовал систему обеспечения ветеранов армии, начало которой было положено еще в правление Карла И. Впрочем, ко времени «Славной революции» король успел сделать в этом направлении лишь первые шаги. Офицеры и солдаты, оказавшиеся непригодными к военной службе в результате боевых ранений, а также все военнослужащие, прослужившие на королевской службе более 12 лет, получали денежные пенсии. Но на тех, кто был уволен из армии вследствие возраста, болезни или в результате замены более боеспособными солдатами, эта мера не распространялась. Для их содержания предназначался королевский госпиталь, который был создан еще при Карле II и располагался в Челси. Однако он был очень мал и уже с 1687 г. не мог вместить всех ветеранов королевской армии. Яков II первым из британских правителей стал серьезно заботиться об улучшении медицинского обслуживания своих войск. В частности, в состав многих полков британской армии были введены военные врачи[497].

Если при Карле II вся английская армия была сконцентрирована в столице и соседних с Лондоном графствах, то Яков II стремился относительно равномерно распределить свои войска по стране. Эта мера имела как сугубо военное, так и политическое значение. С точки зрения внутренней безопасности регулярные войска заменили на местах ополчение, которое, как показали события 1685 г., легко подпадало под влияние антиправительственных сил[498]. В политическом плане в правление Якова II был сделан важный шаг на пути к централизации английского королевства. Региональный партикуляризм являлся одной из важнейших проблем в истории английского государства, и, направив в каждое графство королевские войска, Яков II поставил провинцию под более жесткий контроль Лондона и сделал местные власти более ответственными перед центральным правительством в лице монарха[499].

В целом, за три с половиной года своего правления король сделал английскую армию более мобильной и маневренной, чему способствовали многочисленные смотры и учения, которым Яков II уделял огромное внимание. Патрик Гордон и дьяк Василий Михайлов, побывавшие в Англии в 1686 г., отмечают, что король лично принимал участие в военных учениях. В своем дневнике Гордон так передавал свои впечатления: «Я отправился в Сити и по дороге повстречал Шотландский батальон, марширующий через город; он хорошо обмундирован, вооружен и обучен»[500]. Кроме того, Патрик Гордон, будучи блестящим знатоком военной инженерии, отмечал заслуги британского монарха в укреплении линии береговой обороны, существенно обезопасившей положение столицы, в строительстве военного флота и вообще глубокий интерес Якова II к последним техническим изобретениям[501].

При оценке этих незавершенных и в целом достаточно скромных успехов британского монарха необходимо учитывать те трудности, с которыми он столкнулся при их осуществлении. Первой из них стало упорное сопротивление всех слоев британцев рекрутским наборам. Основная масса населения считала службу в королевской армии бесполезной и тяжелой повинностью и любыми средствами стремилась ее избежать. Дипломатические документы, материалы официального делопроизводства и воспоминания очевидцев свидетельствуют, что в период правления Якова II англичане часто отвечали на рекрутские наборы бунтами и дезертирством[502].

Второй серьезной проблемой для британского правительства стало размещение солдат в местах службы. Поскольку в Англии, за исключением краткого периода существования армии «нового образца» (1644–1660 гг.), не было многочисленных регулярных войск, в гарнизонах не было достаточного количества казарм, чтобы вместить постоянно растущие войска Якова II. Согласно парламентским актам 1677 и 1679 гг., офицеры не могли размещать своих солдат на постой в частных домах без разрешения их владельцев[503]. Однако это положение регулярно нарушалось, что провоцировало многочисленные конфликты между солдатами, расквартированными в населенных пунктах, и местными жителями[504].

Низкая дисциплина в армии явилась третьей серьезной проблемой, которую королю за краткое время своего правления так и не удалось решить. Во многих местностях Англии королевские солдаты вели себя так, будто находились во вражеской стране. Повсюду имели место случаи повального пьянства, грабежа и убийств местных жителей[505]. Однако ради справедливости следует отметить, что насилие проявлялось с обеих сторон. Сохранились свидетельства о том, что местные жители угрожали, избивали и отбирали оружие у королевских солдат[506].

Обычным явлением были конфликты внутри самой военной корпорации, которые порой достигали значительных масштабов. Так, в 1688 г. в Портсмуте во время столкновения между полком герцога Берика и ирландскими пехотинцами погибло около сотни военнослужащих[507]. Проблема низкой дисциплины британской армии заключалась в том, что массовые наборы привели к вливанию в регулярные войска значительного числа асоциальных элементов[508], в то время как Яков II за три с половиной года своего краткого правления успел сделать лишь первые шаги по созданию кодекса военных законов и военных трибуналов.

Четвертой трудностью, с которой столкнулась королевская администрация, стала традиционная для Британии Раннего Нового времени тесная связь локальных обществ с управляющими ими местными элитами. При формировании новых полков офицеры-дворяне стремились набирать солдат в тех местностях, где располагались их поместья и где они располагали практически неограниченным влиянием. Герцог Ньюкасл, один из крупнейших магнатов северной Англии, предпочитал набирать солдат из населения северных графств[509]. Герцог Бьюфорт рекрутировал свой полк из жителей Уэльса, где он долгое время был лордом-лейтенантом, а потому пользовался огромным влиянием и располагал обширными связями среди местного дворянства[510]. С политической точки зрения данная тенденция была весьма опасной: отношения рядового и младшего офицерского состава с аристократом, возглавлявшим полк, а также вся система отношений внутри самой войсковой единицы была пронизана множеством «неуставных» связей, основанных на землячестве. Осенью 1688 г. подобная система комплектования дала возможность многим тайным оранжистам, используя личное влияние в подчиненных им военных частях, произвести превентивные аресты сторонников Якова II и вместе со своими полками перейти на сторону Вильгельма Оранского[511].

В целом, Яков II не успел завершить свои военные реформы к началу «Славной революции». Более того, осенью 1688 г. они были в самом разгаре. Вероятно, это явилось одной из причин успеха Вильгельма Оранского и его английских соратников. Если нидерландский статхаудер пересек Ла-Манш с войсками, состоящими из профессиональных наемников, которые имели огромный военный опыт, то большая часть сухопутных сил британского монарха состояла из людей, которые прежде служили в лучшем случае в ополчении. Одним из слабых мест армии Якова II был недостаток опытных офицеров и полководцев. Хотя британский монарх, как указывалось выше, всеми силами стремился решить эту проблему, в тех условиях их было неоткуда взять. Многим полкам не хватало оружия и боеприпасов, а отдельным конным ротам не успели выдать лошадей. Ко времени высадки Вильгельма Оранского в Торбэе во многих частях ни разу не проходили ни учения, ни военные смотры. Последнее означает, что значительная часть войск Якова II не умела согласованно действовать в бою. Полки, переброшенные Яковом II из соседних королевств, находились в столь же печальном состоянии: шотландские солдаты были утомлены длительным маршем, а ирландцы пострадали от бури во время переправы через Ирландское море и потеряли в море часть своего снаряжения[512].

Разбор политики Якова II в отношении своих вооруженных сил будет неполным, если, хотя бы вкратце, не упомянуть состояние британского военно-морского флота. Ко времени «Славной революции» королевский флот состоял из 173 судов, общее число команд насчитывало 42 тыс. человек, всего корабли несли 6,9 тыс. орудий. Из этих судов 9 были первого класса, 11 — второго, 39 — третьего, 41 — четвертого, 3 — пятого и 6 — шестого. Кроме того, британский флот имел в своем составе 26 брандеров и 39 мелких судов. Лучшим кораблем королевского флота была «Британия» водоизмещением 1,7 тыс. тонн, которая несла на себе 100 орудий и имела команду в 780 человек. В длину она имела 146 футов. Суда второго класса располагали 90 орудиями, третьего — 70, четвертого — 54. При Якове II впервые стали строиться бомбардирующие суда, которые были размещены во многих гаванях.

§ 4. Шотландия и Ирландия в контексте внутриполитического курса правительства Якова II

Специфической чертой правления Якова II стало то, что он больше чем его предшественник Карл II уделял внимания Шотландии и Ирландии. Основными задачами Якова II были поддержание мира и порядка в беспокойных «окраинных» королевствах, преследование и подавление оппозиции короне и усиление роли монарха в политической системе королевств[513]. В связи с этим важнейшими компонентами политики Якова II в Шотландии и Ирландии стали усиление постоянной регулярной армии, являвшейся опорой короны, использование внутренних противоречий, которые ввиду исторических особенностей развития «окраинных» королевств носили более сложный характер, чем в Англии (что предоставляло Якову II большее пространство для маневра), и выдвижение на ведущие позиции лично преданных аристократов и дворян, которые, в то же время, обладали авторитетом и влиянием на местах. В Ирландии главным проводником политики Якова II стал граф Тирконнел, в Шотландии — братья Драммонды: графы Перт и Мелфорт[514].

Рассматривая политику Якова II в Шотландии, необходимо учитывать, что еще с конца 1670-х гг. герцог Йорк начал исподволь проводить фактически самостоятельную политическую линию в северном королевстве. После отзыва из Шотландии в 1682 г. герцог Йорк через доверенных лиц, с которыми ему удалось установить тесные отношения в 1679–1682 гг., в течение первой половины 1680-х гг. готовил в стране почву для своего восхождения на престол[515]. Поэтому не удивительно, что за неполные четыре года правления Яков II смог добиться в Шотландии усиления власти монарха в такой степени, в какой это не удавалось ни одному из его предшественников.

В начале правления Якова II одним из его главных агентов в Шотландии был Уильям Дуглас, герцог Куинсберри (1637–1695). Он занимал ключевой правительственный пост лорда-казначея и принадлежал к кругу наиболее влиятельных фаворитов нового британского монарха. Используя реакцию, вспыхнувшую в шотландском обществе в ответ на восстание графа Аргайла, лорд-казначей герцог Куинсберри в 1685 г. смог добиться проведения через шотландский парламент решения об увеличении дохода монарха и его пожизненном гарантировании[516]. Кроме того, шотландский парламент признал королевские прерогативы в гораздо более широком объеме, чем когда-либо ранее[517]. Однако в декабре 1685 г. герцог Куинсберри оказался в опале в результате интриг своих политических соперников братьев Драммондов[518].

В Шотландии, где традиционно были сильны аристократические традиции, в том числе в сфере управления, главным препятствием в усилении влияния короля на государственные дела являлся нобилитет, представленный главами наиболее влиятельных аристократических семейств и вождями крупных кланов. Еще до своего восшествия на престол Яков повел наступление на политические позиции наиболее могущественных и независимых от короны магнатов[519]. Первым шагом стал судебный процесс в 1681 г. над Арчибалдом Кэмпбеллом, девятым графом Аргайлом. Он являлся одним из самых могущественных магнатов Шотландии, поскольку как предводитель шотландских пресвитериан пользовался огромным влиянием среди населения равнинной части страны (в так называемом Лоуленде), а как вождь многочисленного клана Кэмпбеллов — среди гэлов[520], населявших Горную Шотландию (так называемый Хайленд)[521]. По всей видимости, мотивом герцога Йорка в этом деле стало то, что он разделял достаточно справедливое убеждение Карла И, который, «когда слышал о распрях или волнениях в Шотландии, был убежден, что за всем этим стоят Кэмпбеллы или Далримплы»[522]. Воспользовавшись в качестве предлога тем, что Арчибалд, девятый граф Аргайл, отказался подписать новую редакцию присяги на верность королю, герцог Йорк в 1681 г. инспирировал судебный процесс, в ходе которого граф был обвинен в государственной измене и приговорен к смертной казни. Арчибалду Кэмпбеллу удалось бежать, однако Яков II использовал поднятое им в 1685 г. восстание, чтобы нанести окончательное поражение дому Аргайла[523]. Сам граф был обезглавлен, его владения — оккупированы одним из его главных врагов — маркизом Этоллом, получившим от короля пост лорда-лейтенанта Аргайла и Тарбета, а подчиненный казненному вождю клан разоружен и обложен контрибуцией. Три тысячи воинов маркиза Этолла оккупировали территорию клана Кэмпбелл[524].

В борьбе с силами, не заинтересованными в усилении политических позиций короны, Яков II пытался опереться на круг лично преданных ему лиц. В конце XVII в. в Шотландии феодальные (а также клановые и родовые) отношения играли гораздо большую роль, чем в Англии. А потому новый король был вынужден считаться в Шотландии с определяющим влиянием аристократии и вождей крупных кланов на жизнь страны[525]. Учитывая эти особенности социальной и политической структуры северного королевства, Яков II искал поддержки, прежде всего, среди нобилитета[526]. В связи с этим в Шотландии не представляется возможным говорить о столь выраженном противопоставлении старой и новой элиты, как это было в Англии. Политическая опора режима Якова II к северу от р. Туид[527] носила смешанный характер.

В то же время, в отличие от Карла II, новый король пытался опереться на немногочисленных аристократов-католиков. В течение первой половины 1680-х гг. лидирующие позиции в стране постепенно заняли братья Драммонды, под личным влиянием Якова II перешедшие из протестантизма в католицизм[528]. Младший из них — Джон Драммонд (1649–1714) — за личные заслуги стал кавалером Ордена Подвязки и был удостоен титулов сначала виконта, затем графа и уже в изгнании во Франции — герцога Мелфорта[529]. В 1684 г. Джон Драммонд благодаря влиянию герцога Йорка был назначен Карлом II государственным секретарем Шотландии. В течение всей своей жизни Мелфорт оставался ближайшим советником и другом Якова II. Он был искренним и ревностным католиком и предпринимал все возможные усилия для сохранения власти своего монарха над Британскими островами[530]. Его старший брат Джеймс Драммонд, граф Перт (1648–1716), в 1683 г. получил пост верховного судьи Шотландии, в 1684 г. — лорда-канцлера, в 1685 г. — первого комиссионера Казначейства. Таким образом, Драммондам удалось сосредоточить в своих руках важнейшие посты в шотландском правительстве[531].

Другими доверенными лицами Якова II в Шотландии стали Гордоны — представители одного из самых влиятельных и многочисленных кланов, в основной массе остававшихся верными католицизму. Вождь клана — Джордж Гордон, маркиз Хантли (1649–1716) — из-за своих религиозных убеждений был вынужден подобно Якову II начать свою карьеру на чужбине — наемником во французской армии. Карл II пожаловал его титулом герцога Гордона[532]. В 1685 г. герцог доказал свою преданность престолу, приняв активное участие в подавлении восстания графа Аргайла[533]. Гордон пользовался столь высоким доверием со стороны Якова II, что был введен в состав Тайного совета Шотландии и в 1686 г. назначен губернатором[534] главной цитадели страны — Эдинбургского замка[535]. Таким образом, выдвижением в первые ряды британской аристократии герцог Гордон был полностью обязан правителям эпохи Реставрации. Во время «Славной революции» он остался верным Якову И. Другим влиятельным представителем клана Гордон, поддерживавшим Якова II и в период его нахождения у власти, и после свержения был Джордж Гордон, граф Эбердин (1637–1720)[536].

В целях укрепления позиций католиков и повышения их статуса в шотландском обществе в северном королевстве 29 мая 1687 г. монарх возобновил (фактически учредил) орден Чертополоха, который стал важным политическим символом. Яковом II он мыслился как католический рыцарский орден, религиозный и национальный «соперник» знаменитого английского ордена Подвязки. Местом общих молитв членов ордена стала отобранная у протестантов часовня в Холирудском дворце[537]. Особую роль в реконструкции часовни по католическому образцу сыграл граф Мелфорт.

В рыцари ордена Чертополоха было посвящено девять выдающихся шотландских деятелей. Орден стал важнейшей организацией, консолидирующей католическую партию Шотландии. М. Клоузиер доказывает, что в действительности создание ордена Чертополоха было идей не столько самого Якова II, сколько его ближайшего соратника графа Мелфорта. Главой и первым членом ордена был король. Орден состоял из трех урожденных католиков (герцогов Хэмилтона и Гордона, графа Дамбартона), трех новообращенных католиков, важную роль в смене веры которых сыграл сам Яков II (графов Мелфорта, Перта и Морея) и трех верных престолу протестантов (маркиза Эттола, графов Сифорта и Эррана). Позднее число членов ордена возросло до 18 человек[538].

Все члены ордена были тесно связаны между собой. Как упоминалось выше, Мелфорт и Перт были родными братьями и политическими соратниками, а Морей — близким другом и сподвижником обоих. Хэмилтон и Дамбартон были близкими родственниками Мелфотра и Перта по женской линии, Гордон был кузеном всех четверых. Эрран был сыном Хемилтона и близким соратником Эттола и Сифорта. На этом примере отчетливо видно, что ключевые позиции в политической системе Шотландии заняли кланы Драммонд и Гордон, а также древний род Дугласов, сохранивший верность католицизму[539].

Частично Яков II рекрутировал новую элиту из военных. В данном случае короля интересовал их опыт и профессионализм, а не происхождение. Остановимся на нескольких наиболее ярких фигурах.

Генерал-лейтенант Уильям Драммонд (ок. 1617–1688) был ярым роялистом. В период Гражданских войн он попал в плен к «круглоголовым», однако смог бежать и в 1656 г. поступил на военную службу в России. Специалист по русско-шотландским связям П. Дьюкс отмечает, что царь Алексей Михайлович высоко ценил У. Драммонда как опытного офицера[540].

После Реставрации Стюартов ему удалось добиться разрешения вернуться на родину. В 1686 г. Яков II даровал У. Драммонду за заслуги перед британской короной титул виконта Стрэтэллан. Кроме того, он также вошел в состав шотландского Тайного совета. Яков II назначил его лордом Казначейства и всегда прислушивался к советам опытного генерала[541].

Генерал-майор Джордж Дуглас (1635–1692) также имел большой опыт военной службы за границей. Он дослужился до генеральского звания во французской армии и был хорошо известен при дворе Людовика XIV, который назначил шотландца своим камер-пажом. По возвращении на родину Дж. Дуглас получил от Якова II титул графа Дамбартона и пост главнокомандующего шотландской армией. В 1685 г. он руководил подавлением восстания графа Аргайла[542]. Во время «Славной революции» граф Дамбартон просил у Якова II позволения броситься в бой против войск принца Оранского «с одним лишь своим полком»[543]. Позднее Дамбартон бежал к якобитскому двору во Франции[544].

Наиболее колоритной фигурой среди выдвиженцев герцога Йорка был Джон Грэм оф Клэверхус (1648–1689). Он принадлежал к клану Грэм, который отличался давними роялистскими традициями. Шесть лет Клэверхус служил наемником, сражаясь то в армии Людовика XIV против Нидерландов, то в войсках Республики Соединенных провинций — против Франции. В 1677 г. Дж. Грэм в чине капитана вернулся в Шотландию. В следующем году по личной протекции герцога Йорка Карл II назначил Клэверхуса капитаном одного из вновь созданных в Шотландии кавалерийских эскадронов. По всей видимости, именно с этого времени Яков стал покровителем Клэверхуса, и между ними установились близкие отношения[545]. Следующей важной ступенью в карьере капитана Грэма стал период пребывания в 1679–1682 гг. в Шотландии герцога Йорка. В качестве командира личного эскорта Клэверхус регулярно сопровождал герцога во время его частых поездок между Лондоном и Эдинбургом. Сохранились сведения о том, что в 1679–1682 гг. Яков регулярно обсуждал с Дж. Грэмом вопросы внутренней политики в Шотландии. Осенью 1681 г. Клэверхус был включен в состав суда присяжных, рассматривавших дело графа Аргайла, и стал одним из тех, кто вынес могущественному аристократу смертный приговор. В 1680-е гг. Клэверхус добился значительных успехов в умиротворении неспокойных юго-западных графств, за что был награжден званием полковника. Позднее он стал членом Тайного совета Шотландии. Правление Якова II стало апогеем карьеры Клэверхуса: в 1685 г. он получил звание бригадира, в 1687 г. — чин генерал-майора и ежегодную пенсию в размере 200 ф.с. Во время «Славной революции» Яков II за преданность и верную службу удостоил Клэверхуса титула виконта Данди и лорда Грэма. Так, мелкопоместный дворянин из далекого Пертшира вошел в состав высшей титулованной аристократии Британии[546].

Следует отметить, что Якова II, ставшего активно привлекать на государственную службу представителей мелкого дворянства и третьего сословия, интересовали не только опытные генералы, но и талантливые юристы и администраторы. Сэр Джордж Маккензи оф Роузхох (1636–1691) был блестящим знатоком права и смог выдвинуться во власть еще при Карле II, заняв в 1677 г. высшую судебную должность страны — Королевского Адвоката. Дж. Маккензи был тесно связан с правительственными репрессиями против ковенантеров и являлся убежденным сторонником реставрированных Стюартов. Однако Дж. Маккензи выступил против политического курса Якова II в религиозной сфере. В итоге, как и многие члены Тайного совета, выступившие с аналогичной позиции, в 1686 г. Королевский Адвокат был лишен своего поста. Личная переписка Дж. Маккензи свидетельствует, что, несмотря на это, он остался предан королю, и в 1688 г. был восстановлен в своей должности[547].

В Шотландии Яков II также обратил внимание на другого талантливого юриста — сэра Джорджа Локхарта. Последний был выходцем из семьи ревностных ковенантеров и принадлежал к древней «династии правоведов» — Локхартам оф Карнуот. Молодой шотландский адвокат прославился своим красноречием в 1660-х — первой половине 1670-х гг., защищая политических противников короля. Оценив его талант, Яков II в 1685 г. назначил Дж. Локхарта лордом-президентом Верховного суда Шотландии[548]. Согласно сведениям графа Балкэрреса, в правление этого британского монарха Дж. Локхарт вошел в состав Тайного совета северного королевства[549]. Яков II сохранил этот пост за Дж. Локхартом, выдвинутым им на первые позиции в Шотландии, даже после того как тот выступил с резким осуждением религиозной политики короля[550]. Как только такую же позицию в отношении церковных реформ короля попробовал занять герцог Куинсберри, он сразу же лишился поста лорда-казначея Шотландии[551]. Из этого частного эпизода видно, насколько высоко Яков II ценил своих выдвиженцев по сравнению с представителями старой аристократии.

Опираясь на формируемую им элиту, Яков II продолжил политику своего предшественника по борьбе с любой оппозицией королевской власти. В Шотландии главными очагами политической нестабильности выступали Хайленд, лишь номинально подчинявшийся правительству в Эдинбурге, в действительности же полностью контролируемый клановыми вождями[552], и так называемый «ковенантерский юго-запад»[553], где постоянно действовали вооруженные отряды религиозных и политических диссидентов — ковенантеров. Вопрос о конечной цели политической борьбы ковенантеров не является вполне проясненным. Главным их требованием была реализация положений Ковенанта 1638 г., с заключения которого в Шотландии началось восстание против Карла I. В воззрениях ковенантеров переплетались стремление к углублению процесса Реформации церкви с республиканскими идеями[554]. Особые опасения правительства вызывало то, что ковенантеры имели прочную внутреннюю организацию, собственные вооруженные отряды и разведку. Им покровительствовали такие могущественные пэры, как лорды Лудон, Кэссилис, Эглинтон[555]. Фактически это было сплоченное антиправительственное движение.

Ковенантеры представляли первостепенную опасность для королевского правительства в Шотландии, поскольку они претендовали на политическую власть в стране, в то время как горцы причиняли в большей степени экономический ущерб, беспокоя своими постоянными набегами население равнинной части страны. Сторонники Ковенанта вели борьбу под религиозными лозунгами, поэтому Яков II в качестве реакции на их действия во всех документах, касающихся религиозной политики, специально оговаривал, что свобода вероисповедания не распространяется на мятежников, посещавших тайные собрания в полях[556]. Однако мотивы их преследований были политическими, а не религиозными: Яков II справедливо рассматривал ковенантеров, прежде всего, как антимонархическое движение, готовое прибегнуть к самым радикальным средствам[557].

Яков II ужесточил меры против ковенантеров. В 1685 г. действие «Тест-Актов» было распространено не только на государственные чины, но на всех, кого правительство подозревало в неблагонадежности. Монарх смог добиться частичного законодательного ограничения прав лиц, обвиняемых в действиях против правительства, и упрощения процедуры судопроизводства по делам о государственной измене[558].

Одновременно Яков II проводил политику, направленную на умиротворение беспокойного Горного Края. Отношение короля к горской проблеме наилучшим образом выражено в бытность герцогом Йорком в обращении к шотландскому Тайному совету в 1681 г., в котором он потребовал «разработать конкретные меры по установлению закона на этих мятежных территориях, без чего… король не является в полном смысле королем во всем королевстве»[559]. Главной причиной нестабильности в Хайленде являлись бесконечные споры между аристократами и вождями кланов, касающиеся владения землей или зависимым населением. Суть политики Якова II в отношении горцев заключалась в том, что король, опираясь на свой личный авторитет, разрешал «различные давние споры» между гэльскими магнатами путем отмены тех «феодальных прав, которые были несовместимы с независимостью отдельных кланов»[560]. Шотландский историк А. Каннингэм характеризует управление Яковом II Хайлендом как «исключительно разумное и соответствующее традициям горцев». «А потому нет ничего удивительного», по словам исследователя, что после «Славной революции» непопулярные меры Вильгельма III «укрепили кланы в их верности» прежнему королю[561].

Ирландское королевство Яков II унаследовал от Карла II в состоянии экономического расцвета. Наблюдался подъем в сельском хозяйстве, внутренней и внешней торговле. Ежегодные поступления из Ирландии в британскую казну составляли в среднем около 300 тыс. ф.с.[562], что составляло примерно пятую часть среднего годового бюджета Англии того времени[563]. Однако политическая ситуация в «третьем королевстве» Якова II (как его называл сам монарх) была чрезвычайно сложной вследствие острых противоречий на этнической и конфессиональной почве между различными группами населения. Основную массу населения острова составляли коренные жители (гойделы), которые во время Реформации остались верны Римскому престолу. Ими управляла немногочисленная элита из так называемых «старых англичан» (в отечественной историографии более употребителен термин «англо-ирландцы»), являвшихся потомками англо-нормандских феодалов, начавших захватывать ирландские земли еще в средневековую эпоху. «Старые англичане» усвоили язык и обычаи гойделов и в большинстве также остались верны католической церкви. Все это облегчало процесс налаживания контактов между коренным населением и переселенцами первой волны. Во второй половине XVI — начале XVII вв. англо-ирландская аристократия была вытеснена с доминирующих позиций в экономической и политической жизни острова переселенцами второй волны — пуританами, бежавшими от преследований в Англии и Шотландии (так называемыми «новыми англичанами» и «новыми шотландцами»)[564].

По мнению Дж. Г. Симмса, основу конфликта в Ирландии составляли «земля и религия»[565]. В результате политики О. Кромвеля ирландцы-католики (как гойделы, так и англо-ирландцы) потеряли 80% своих земельных владений и были вытеснены из сферы торговли[566]. Карл II пытался решить экономические и социальные противоречия на «Изумрудном острове» путем серии уступок и компромиссов. Однако его политика носила половинчатый характер и не удовлетворила ни одну из сторон[567]. Вторую ошибку Карл II допустил в церковной реформе, даровав статус государственной церкви наименьшей из всех конфессий — англиканской церкви Ирландии[568], приверженцы которой составляли 9% населения и не могли служить социальной опорой для нового режима. В то же время при Карле II преследовались католики, составлявшие 73% населения, и протестантские нонконформисты (18%). Не менее острым был конфликт и между католиками и сектантами[569].

Яков II одним из первых британских политиков осознал, что единственным выходом в решении ирландского вопроса является коренное изменение политики Лондона в отношении «Изумрудного острова». В отличие от большинства современников он понимал, что у Британии не будет постоянной возможности силой оружия удерживать в повиновении этническое большинство Ирландии, которое было постоянно раздражаемо часто неоправданными преследованиями со стороны британской администрации. Поэтому король решил переместить опору короны в Ирландии с протестантов на англо-ирландскую знать, которая традиционно пользовалась большим авторитетом среди коренного населения. В то же время ситуация в Ирландии требовала действовать с предельной осторожностью. Значительная доля британского капитала была вложена в сельское хозяйство Ирландии. Главной статьей доходов ирландской казны были торговые операции английских и шотландских колонистов[570]. Кроме того, Дж. Г. Симмс обращает внимание на то, что Яков II, хотя и питал некоторые симпатии к ирландским католикам, в целом относился к ним «беспросветно по-английски»: как к завоеванному народу, которому было небезопасно передавать всю полноту власти[571]. Между тем, сохранить экономическое господство британцев в Ирландии было возможно лишь путем правительственной поддержки «новых англичан» и «новых шотландцев»[572]. Таким образом, в Ирландии (как, впрочем, и в остальных своих королевствах) Яков II был вынужден лавировать между различными общественными силами: в данном случае — между коренными жителями и британскими эмигрантами первой и второй волны[573].

Ирландские католики с надеждой ожидали коронации своего единоверца. Однако Яков II, учитывая настороженное отношение в Англии (да и в самой Ирландии) к любым попыткам улучшить положение католиков, первоначально проводил в отношении Ирландии достаточно взвешенную и осторожную политику. После восшествия на престол Яков II назначил новым лордом-наместником, возглавлявшим правительство Ирландии, протестанта — графа Кларендона[574]. Несмотря на то, что в 1685 г. состав Тайного совета Ирландии был полностью переформирован, в нем по-прежнему были представлены только протестанты[575]. Об определенной поддержке ирландскими протестантами короля-католика в начале его царствования свидетельствует тот факт, что, когда в мае-июне 1685 г. в связи с восстаниями герцога Монмута и графа Аргайла в Британии возникла угроза мятежа в Ольстере, ирландская армия, абсолютное большинство которой в то время составляли протестанты, поддержала Якова II[576]. В то же время, королю удалось добиться значительных успехов в ходе переговоров с вождями партизан-тори — отрядов гойделов, боровшихся с британским владычеством[577].

Корнем всех проблем, возникших в Ирландии в 1685–1688 гг., стало то, что король, будучи всецело поглощен делами в Англии и Шотландии, постепенно передал управление «третьим королевством» в руки одного лица — своего давнего фаворита Ричарда Толбота (1630–1691)[578]. Последний принадлежал к одному из самых древних англо-ирландских родов. Как и многие «старые англичане», Р. Толбот ненавидел протестантов и в то же время презирал гойделов. Современники отзывались о нем как о коварном, вспыльчивом и грубом человеке. Вся жизнь Р. Толбота прошла в битвах и вооруженных стычках. По ироничному замечанию одного из его биографов, «детство было единственным мирным периодом в его жизни»[579]. Ричард был выходцем из семьи с глубокими роялистскими традициями. С 17 лет он служил офицером в армии конфедератов[580], был тяжело ранен во время штурма Дрогеды войсками О. Кромвеля (1649 г.) и несколько раз попадал в плен к «круглоголовым». Один раз Р. Толботу удалось спастись, переодевшись женщиной, другой — напоив вином солдат конвоя. В 1655 г. ирландский аристократ участвовал в заговоре роялистов с целью убийства Оливера Кромвеля. После поражения роялистов в Ирландии Р. Толбот поступил наемником в армию испанского короля, где познакомился со своим будущим патроном — герцогом Йорком — и быстро вошел в его ближайшее окружение. В период пышной Реставрации Стюартов Р. Толбот прибыл в Англию в составе свиты герцога Йорка. Тогда же он удостоился высокого чина одного из пажей герцога[581]. Однако в 1678 г. по обвинению в причастности к «папистскому заговору» ирландский аристократ был заключен в тюрьму[582].

Восхождение Толбота началось с вступлением на британский престол Якова II. В 1685 г. ему были пожалованы титул графа Тирконнела и пост главнокомандующего ирландской армией[583]. Кроме того, Тирконнел располагал значительным влиянием при британском дворе Якова II и был близко знаком с супругой монарха — королевой Марией Моденской и личным духовником Якова II — иезуитом Эдуардом Питром, который, согласно признанию самого короля, при содействии ирландского аристократа надеялся стать кардиналом Британии[584].

Тирконнел опирался на поддержку англо-ирландской знати, которая стремилась использовать уникальную ситуацию, когда впервые со времен Реформации британский трон занял католик, чтобы восстановить свои прежние позиции в политической и экономической жизни Ирландии.

От политики Якова II курс Тирконнела и его партии отличался тем, что в его основе лежала острая конфронтация с протестантами[585]. В качестве необходимых мер для достижения конечной цели граф Тирконнел выдвинул полное разоружение протестантов, установление англо-ирландского контроля над административным аппаратом и вооруженными силами Ирландии, перераспределение земельного фонда.

В мае 1685 г., воспользовавшись указом Якова II о разоружении колонистов в Ольстере в связи с восстанием графа Аргайла в Шотландии, граф Тирконнел начал конфискацию оружия у протестантов по всей Ирландии[586].

В начале правления Яков II высказал идею о возможности применения в ирландской армии британского опыта: введения небольшого числа католиков в состав офицерского корпуса. Речь шла о практике, которая существовала еще при Карле II[587]. Однако в результате реформ ирландского главнокомандующего к 1688 г. из девятитысячной ирландской армии было изгнано 7 тыс. протестантов, которые были заменены католиками[588]. Примечательно, что почти все офицерские должности оказались в руках англо-ирландцев. Представители коренного населения, за редким исключением, служили рядовыми. Яков II дал Тирконнелу согласие на столь масштабные реформы только потому, что тот смог уверить короля, что «его ирландская армия полна кромвелистов» и республиканцев[589].

Увольнение из армии протестантов и набор на их место католиков означал не просто передачу военной власти на острове от представителей одной конфессии к другой. Это был политический поворот со значительными последствиями. Яков II стал первым в истории британским монархом, который (хотя и опосредованно) предоставил в руки ирландцев армию, главной задачей которой было защищать, а не покорять их страну.

С 1686 г., еще не успев окончить реформу в армии, граф Тирконнел и его сторонники начали наступление на гражданскую власть. В первой половине года Тирконнел убедил Якова II дать разрешение на предоставление католикам постов в центральном правительстве и местных органах управления. Яков II заменил в Ирландии присягу о признании британского монарха главой англиканской церкви на обычную клятву верности[590]. Важно то, что король давал согласие лишь на то, что подобная практика в принципе возможна[591], запрещал кого-либо «назначать или смещать на почве религии» и особо подчеркивал, что новые назначения не должны нарушать права протестантов[592].

Партия Тирконнела мало считалась с требованиями короля. В начале года в каждый из четырех главных судов Ирландии, было назначено по одному лорду-судье католической веры. В июне 1686 г. в Тайный совет Ирландии было введено 11 католиков, в их числе сам граф Тирконнел и один из немногих его друзей-гойделов — генерал-майор Джастин МакКарти[593]. Главной целью графа Тирконнела был пост лорда-наместника Ирландии. Англо-ирландец метил на него еще в 1685 г., когда его получил королевский шурин граф Кларендон. Это подтолкнуло Тирконнела начать длительную кампанию по дискредитации Кларендона в глазах Якова II, обвиняя его в полной некомпетентности[594]. Однако граф Тирконнел едва не переиграл сам себя. В течение трех месяцев Яков II не решался назначить главой колониального правительства человека ирландского происхождения. Личный секретарь короля граф Сандерленд и придворные настаивали на кандидатуре английского католика виконта Поуиса[595].

В феврале 1687 г. графу Тирконнелу все же удалось получить пост лорда-наместника[596]. В то же время Яков II, по всей видимости, начал утрачивать доверие к своему ирландскому фавориту, поскольку приставил к нему двух своих агентов: лордом-канцлером Ирландии был назначен Александер Фиттон, а личным секретарем Тирконнела — Томас Шеридан, являвшийся одним из особо приближенных к Якову II представителей сектантов. Оба должны были сообщать в Лондон обо всех действиях графа Тирконнела[597].

Получив пост наместника, Тирконнелу менее чем за год удалось окончательно поставить под контроль англо-ирландской знати судебную власть в королевстве[598]. В 1687 г. Тирконнел назначил на пост Генерального прокурора Ирландии[599] своего соратника Томаса Ньюджента[600]. В том же году в четыре вышеуказанных главных суда Ирландии были введены еще по одному католику[601]. Учитывая то, что каждая судебная инстанция состояла всего из трех юристов, очевидно, что, введя по два католика в каждую из них, англо-ирландская католическая знать получила все преимущества в судебной системе Ирландии. В то же время следует отметить, что в историографии часто преувеличивается размах чисток, проведенных Тирконнелом в государственном аппарате Ирландии[602]. Яков II следил за тем, чтобы органы, ведавшие ирландскими доходами, остались под полным контролем протестантов[603]. По современным подсчетам, большинство чиновников, занимавших оплачиваемые должности, сохранили свои посты вплоть до «Славной революции», а в Дублине — вплоть до 1690 г.[604]

Помимо активной политики во внутренних вопросах граф Тирконнел пытался действовать за спиной Лондона на международной арене. Англо-ирландцы опасались, что после смерти Якова II ему наследует протестант Вильгельм Оранский. Одна из фракций «старых англичан» надеялась в этом случае провозгласить независимость и объявить своим монархом католика герцога Берика — старшего из незаконнорожденных сыновей Якова II. Однако группировка графа Тирконнела считала более надежным перейти под непосредственную протекцию французского короля. В связи с этим в 1687 г. тайно от британского монарха один из приближенных Тирконнела вел переговоры с чрезвычайным французским посланником в Англии Юссоном де Бонрепо о переходе Ирландии под протекторат Франции. Позднее граф Тирконнел от своего имени обещал французскому королю Людовику XIV в обмен на политическую поддержку передать ему во владение четыре ключевых порта Ирландии: Голуэй, Кинсейл, Лимерик и Уотерфорд (или Колрейн)[605].

Постепенно действия англо-ирландской партии во главе с Тирконнелом стали вызывать серьезные опасения в Лондоне. Яков II был крайне недоволен Тирконнелом в связи с резким уменьшением поступлений из Ирландии в королевскую казну и нарушением его правительством английского торгового законодательства, что наносило ущерб британской экономике[606]. Источники позволяют предположить, что Яков II начал подозревать, что англо-ирландская знать через графа Тирконнела начала вести в его «третьем королевстве» практически самостоятельную политику. По свидетельствам документов, с мая 1687 г. король систематически блокировал решения и предложения графа Тирконнела. В частности, британский монарх запретил вводить в состав Тайного совета Ирландии католических епископов[607]. Дважды король выступал против попыток католической партии ограничить привилегии англиканской церкви Ирландии[608]. Летом 1687 г. Яков II приказал прекратить разоружение протестантов[609].

Примечательно, что главным противником графа Тирконнела и его сторонников оказалась католическая партия при английском дворе. К 1687 г. она добилась доминирующего влияния в Тайном совете Англии и более не нуждалась в союзниках среди ирландских или шотландских аристократов. Более того, тесно связанный с ней граф Сандерленд опасался конкуренции Тирконнела в борьбе за влияние на короля. Поэтому представители данной группировки смогли настроить Якова II против его ирландского наместника[610]. В августе 1687 г. по их настоянию король назначил графу Тирконнелу встречу в Честере. Опасения графа Тирконнела были столь велики, что он ожидал отставки с поста лорда-наместника. Однако, несмотря на холодный прием, граф проявил чрезвычайную ловкость и изворотливость и смог удержать за собой и своей партией ключевые позиции в Ирландии[611]. Определенную роль сыграло и то, что Яков II не имел в своем распоряжении более подходящей кандидатуры лорда-наместника Ирландии. Вести о готовящемся в Нидерландах вторжении в Англию вынудили британского монарха предоставить графу Тирконнелу в октябре 1688 г. неограниченные военные полномочия[612]. Таким образом, к осени 1688 г. католики заняли ведущие позиции в вооруженных силах, исполнительных и судебных органах Ирландии.

Однако земельный вопрос по-прежнему не был пересмотрен. Для осуществления мер такого масштаба графу Тирконнелу было недостаточно полномочий лорда-наместника — требовался созыв парламента. Граф Тирконнел начал убеждать Якова II в необходимости этого шага еще в 1686 г., однако тогдашний лорд-наместник Ирландии граф Кларендон смог блокировать эти предложения[613]. На встрече в Честере в 1687 г. Тирконнел добился королевского разрешения на созыв ирландского парламента, однако не ранее, чем откроется парламентская сессия в Англии. Чтобы провести через сословное представительство решение о коренном переделе земли, было необходимо обеспечить в представительном органе большинство мест конфессиональному большинству страны. Поэтому с осени того же года граф Тирконнел начал кампанию по переформированию городских корпораций, где абсолютное большинство занимали протестанты[614].

Весной 1688 г. лорд-наместник направил Якову II на одобрение подготовленные, им законопроекты земельной реформы[615]. Дж. Г. Симмс на основании изучения различных вариантов данных проектов опроверг утверждение историков вигско-либеральной школы о том, что Яков II и граф Тирконнел стремились лишить протестантов всей принадлежащей им земли. Дж. Г. Симмс доказывает, что даже в самых радикальных вариантах реформы речь шла о передаче католикам не более половины ранее конфискованных у них земель[616]. В целом, планируемая в Ирландии земельная реформа ставила своей задачей частичное возвращение прежним владельцам ранее захваченных у них владений, а не массовое ограбление колонистов.

Таким образом, подходы Якова II к политике в Ирландии и Шотландии были различными. Однако существовало направление, которого король придерживался в обоих королевствах — забота о просвещении. Яков II стал одним из первых британских монархов, начавших создавать в Ирландии систему начального и среднего образования[617]. В более развитой в культурном отношении Шотландии он принимал меры, которые способствовали развитию образования, искусства и науки, в первую очередь, естествознания. В частности, Яков II был одним из основателей Королевского медицинского колледжа и Адвокатской библиотеки, заботился о развитии Эдинбургского университета и Королевского ботанического сада[618]. В 1687–1688 г. в Эдинбурге была открыта сеть детских школ. Обучение в этих школах было бесплатным, и они были открыты для всех слоев населения и представителей всех конфессий[619]. Позднейшие заметки Якова II позволяют предположить, что создание школ в Эдинбурге было лишь первым этапом, и в дальнейшем король планировал развернуть подобную деятельность в других крупных городах Шотландии и Ирландии[620], однако «Славная революция» прервала этот процесс.

Итак, внутриполитический курс Якова II отличало своеобразное сочетание консервативных тенденций с идеями, которые в значительной степени опережали требования своего времени и к реализации которых большая часть британского общества была не готова. Яков II одним из первых среди британских политиков обратил внимание на такие проблемы как создание профессиональной сухопутной армии, пересмотр политики в отношении захваченных владений (прежде всего, Ирландии), эмансипация католиков и прекращение преследования государством диссентеров.

Главной политической целью Якова II было усиление института королевской власти. В осуществлении этой задачи король пытался опереться на регулярную армию и создаваемую им новую политическую элиту. Однако проводимая королем политика пришла в острое противоречие с интересами прежней политической элиты Британии, утвердившейся у власти в результате Английской революции середины XVII в. и компромисса 1660 г. Назревал конфликт между британским монархом и частью аристократии, которым умело воспользовались враги Якова II за пределами Британии. В то же время, за три с половиной года своего правления король смог заложить опору своей власти на разных территориях, входивших в обширную монархию Стюартов, и во многих сферах общественной жизни.