Корона на троих

Глава 10

— Вы закончили, Мангли? — Королева Артемизия постучала в дверь спальни своей доверенной фрейлины. Створки тотчас распахнулись, и взъерошенная горгорианка, высунув голову в коридор, энергично кивнула: с грустной улыбкой в уголках вечно молчащих губ она давала понять своей царственной госпоже, что уже видела дежурного курьера и выполнила свои обязанности. И что это было довольно приятно.

За ее спиной Фрэнк поспешно приводил в порядок свой дворцовый костюм. Одежда, в которой он странствовал по диким горам Фраксинеллы, лежала на постели Мангли. Прицепив последние аксессуары, он изящно обошел фрейлину и отдал полагающиеся почести королеве: серию поклонов в стиле «Лебедь, Садящийся в Полночь на Пруду Лилий при Разных Ветрах с Северо-Запада и Восхождении Цветочной Звезды».

Все это выглядело очень мило и предвещало быструю карьеру на дворцовой службе.

— Лучистая Леди, — произнес Фрэнк, опуская глаза, — Ваша Возвышенная Слава и Невыразимая Красота делают мне великую честь.

Артемизия окунулась в теплую волну настоящей старогидрангианской придворной речи. А как давно это было! После коронования Гуджа стало казаться, что повсюду принята только матерщина. Даже самые рафинированные аристократы позволяли себе непристойные высказывания, когда дело касалось самых щепетильных вещей. Они утверждали, что такая речь куда полнее отражает их истинные чувства. А Артемизия считала, что это последствия Гуджевых ночных бдений с пивом.

Королева улыбнулась:

— Это вы оказываете мне честь, Золотой Росток. Только вас я хотела бы посылать с поручениями к Черной Ласке. Но увы, ваши частые отлучки могут быть замечены, и ваша жизнь окажется в опасности.

— Я приветствую такую опасность, о Пышность Солнечного Восхода! С радостью и восторгом положил бы я свою никчемную голову на жесткую плаху и поцеловал бы полу хитона Смерти, если эта жертва сохранила бы хоть одну кристальную каплю сострадательной сладкой росы единственного на свете света ваших царственных глаз. — Он замолк, чтобы перевести дыхание. Экзерсисы быстрой, плавно текущей старогидрангианской речи иссушили горло, а Фрэнк только что прошел через не менее иссушающие экзерсисы с Мангли.

— Все это, конечно, прекрасно, — сказала королева, пресекая дальнейшие поползновения выражаться в такой манере (говоря по правде, большие порции придворной старогидрангианской речи действовали ей на нервы: ведь одно дело — съесть любимую конфетку, и совсем другое — окунуться с головой в ушат с повидлом). — Но я не хочу, чтобы вас убили. Среди моих курьеров у вас самая лучшая память. Пока вы у меня на службе, я чувствую себя в безопасности. Я уверена, вы ничего не забудете и не перепутаете.

— Ваша Неумолимая Превосходность оказывает мне слишком большую честь, — сказал Фрэнк, все еще адресуясь к шелковому ковру. — Если вы пожелаете, я отсеку верхушку своего черепа золотым мечом и сложу свои ничтожные мозги у ваших элегантных ног, чтобы ни одна деталь не ускользнула от ваших глаз...

— Не хотите ли встать с колен, выпить чего-нибудь освежающего и поговорить нормально?

Фрэнк поднял голову и улыбнулся:

— С удовольствием, ваше величество.

Мангли подала им в тонких кубках «Голубиные Языки» — скромное белое вино с крепким действием, слегка бьющее в нос и убийственно сильно — в ноги.

— Ax! — Фрэнк поставил пустой кубок и улыбнулся, когда Мангли снова его наполнила. — Какое это наслаждение после ужасного горского эля, который мне пришлось пить на минувшей неделе!

— Неужели он так плох? — полюбопытствовала Артемизия, чтобы поддержать разговор.

— Прошу прощения, ваше величество, но это то же самое, что пить бычью мочу. Ничего личного, дорогая, — добавил он, обращаясь к Мангли. — Я знаю, как твоему народу нравятся быки.

Мангли беззвучно засмеялась и сделала жест, который одновременно означал, как ее народ любит быков и куда они все вместе могут убираться.

Королева покачала головой.

— Бог мой, как вам пришлось страдать. В следующий раз я прослежу, чтобы вас обеспечили приличным питьем.

— Ваше величество слишком добры. Но если не возражаете, я бы хотел продолжить наш договор: неделю или сколько там в дорожных страданиях и час или сколько там в экстазе по возвращении. — Он бросил плотоядный взгляд на Мангли, которая кокетливо распустила завязки лифа, чтобы джентльмен полюбовался открывающимися перспективами. Фрэнк страстно вздохнул. — Когда я думаю о вознаграждении, ноги сами несут меня вперед. Я провел много утомительных часов в мерзких горных тавернах, представляя, как, вернувшись назад, я...

— Дорогой Фрэнк, мы очень рады, что у вас богатое воображение, — торопливо прервала его Артемизия. Она не была скромницей — прочесть старогидрангианскую эротическую поэму «Бобер и Выдра», являвшуюся удивительно полным руководством по сексу, вменялось в обязанность каждой хорошо воспитанной юной леди, — но замужество довело королеву до того состояния, когда даже случайно услышанный рассказ о чужих амурных похождениях вызывал у нее мигрень. Фрэнк поцокал языком.

— Простите, ваше величество, я забылся. Временами воображение заводит меня слишком далеко. Например, я сомневаюсь, что вы поверите фантастическому открытию, сделанному мною в путешествии. Я сидел в одной из тех ужасных деревенских таверн, о которых я только что говорил, когда туда забрел совершенно необыкновенный мальчишка.

— Послушайте, Фрэнк, я не хочу слушать, что вы с ним...

— Он действительно странный парень. Лет четырнадцати, хотя и крупный для своего возраста. Уверял меня, что его мать — овца! Но красив, я имею в виду действительно красив, — в этих горах считается, что человек хорошо выглядит, если у него сохранилась половина зубов и нет бородавок. Я поставил бы на кон свою жизнь и сегодняшний завтрак в придачу, что он — дух и изображение нашего возлюбленного принца Арбола! Сначала я подумал о побочных отпрысках принца Мимулуса или короля Гуджа, но, говоря по правде, в мальчике есть черты и горгорианцев, и гидрангианцев, как раз как у нашего дорогого принца. Так что скорее всего это совпадение, или я чересчур перебрал мочегонной бражки, которую в горах по недоразумению называют пивом. Однако это удивительно, не правда ли, ваше ве-е-э-э-!..

Мангли издала протяжный утробный вопль, когда красиво разглагольствующий Фрэнк внезапно прервал свою речь. Но кто бы ее осудил? Горгорианская фрейлина еще никогда не видела, как ее величественная госпожа, королева Артемизия, хватает здоровых мужиков за шею и пытается задушить. Фрэнк тоже не привык, чтобы его глотка становилась объектом особого монаршего внимания.

— Где это было? — громким шепотом спросила королева и усилила хватку. — Название деревни! Быстро!

— Гррл, — булькнул Фрэнк.

Королева поняла намек и слегка разжала пальцы.

— Вонючие Ягоды, — выдохнул курьер.

Сразу потеряв интерес к его глотке и опустив побелевшие руки, королева произнесла непринужденно, как будто ничего и не произошло:

— Милый Фрэнк, ты мой самый ценный и преданный слуга. Поэтому я дам тебе поручение, требующее еще большей деликатности, чем те, что ты до сих пор выполнял. Пожалуйста, побудь здесь еще немного. Порасслабляйся. — И кивнув в сторону Мангли, она выплыла из комнаты.

Артемизия стояла в самой дальней комнате своих апартаментов и перебирала одну одежду за другой, Это были ношеные вещи принца Арбола, сохраняемые любвеобильной мамашей, потому что старогидрангианская традиция запрещала использовать одеяния, которые хоть однажды касались королевского тела, для прикрытия менее возвышенной наготы.

Королева Артемизия питала величайшее уважение ко всему старогидрангианскому, следуя традициям практически буквально. Если только ей сознательно не мешали. И сейчас она была уверена, что не нарушит ни единого правила: королевскую одежду будет носить королевский ребенок. Ведь селение, о котором говорил курьер, совсем близко от лесного лагеря ее брата. Она вспомнила, что четырнадцать лет назад во время ночного секретного совещания старая Людмила упомянула Вонючие Ягоды как хорошее место для привала для отдыха — бедняжке пришлось тащить к Черной Ласке на одного ребенка больше.

По дороге со старой служанкой случилось несчастье. Это очевидно. Что же до близнецов.., слезы накатились Артемизии на глаза. Фрэнк говорил только об одном парнишке, имеющем поразительное сходство с принцем Арболом. Вероятно, нельзя требовать от судьбы слишком многого: чтобы оба ее сына выжили, тем более что крестьянская жизнь груба, коротка и отвратительнее, чем подмышки Гуджа. Но она все равно благодарна судьбе. Этот мальчик может спасти и ее, и принца Арбола!

Смахнув слезы долой, Артемизия опять занялась одеждой. Собрав наконец в пакет все необходимое, она достала набор для шитья, отрезала серебряными ножницами край старой спортивной куртки Арбола и села шить.

К возвращению королевы Фрэнк и Мангли уже успели порасслабляться самыми разнообразными способами. Они так выдохлись, что Артемизия застала Фрэнка рассказывающим горгорианской фрейлине скучные анекдоты из серии «дракон, рыцарь и девица». Мангли собирала осколки разбитой утвари и поправляла подсвечники.

Положив пакет на единственный стол, который уцелел после разыгравшегося здесь сражения, королева сказала:

— Мангли, Фрэнк, идите сюда! Это касается вас обоих. Возьмите этот пакет и отправляйтесь в селение Вонючие Ягоды. Отыщите мальчика, похожего на принца Арбола, и привезите его сюда. Но прежде пусть он примерит одежду, которую я положила в пакет, если понадобится — подгоните ее. Но смотрите, чтобы он не путешествовал прямо в ней! В этом же пакете вы найдете маску-капюшон. Пусть не снимает ее, пока вы не приведете его ко мне. Если все пройдет успешно, я награжу вас свыше ваших самых диких мечтаний. — Она оглядела опустошенную комнату и сухо добавила: — Я догадываюсь, что они могут быть весьма дикими. Но если вы подведете меня, ждите наказания. И горгорианцы с их дурацкими росомахами покажутся вам детьми по сравнению с тем, что могут устроить настоящие старогидрангианцы.

Фрэнк переварил эту информацию. И почувствовал изжогу.

— Я уверен, что у вашего величества есть причины для подобных.., подобных мероприятий. Но, возможно, я не лучший кандидат в исполнители этого поручения. Как вы сами сказали, если я буду часто отсутствовать во дворце, люди начнут судачить и моя жизнь окажется в опасности.

— Это очень опасное предприятие, Золотой Росток, — мягко сказала королева. — И не думай, что тебе удастся выскользнуть из замка и куда-нибудь смыться. Мой брат немедленно примет меры. У него память на лица не хуже, чем у тебя. Кстати, Отважные Обитатели Кустов — прекрасные следопыты и очень изобретательны, когда нужно расплатиться с предателями.

Фрэнк побледнел, услышав свое собственное красивое предложение помереть за королеву, так легко брошенное ему обратно в лицо. Но он не был трусом, по крайней мере когда его хватали за глотку. Поэтому он храбро попытался разубедить свою повелительницу.

— Боги не допустят, чтобы кто-то предал нашу королеву! — с воодушевлением закричал он. — Мы с Мангли сделаем все, чтобы незаметно покинуть замок, — но как мы, во имя Прунеллы, будем оправдываться, если нас поймают? Что, если мальчик не пойдет с нами? Что, если он начнет сопротивляться, а все село сбежится к нему на выручку? Что мы скажем патрулю короля Гуджа, если нас сцапают прежде, чем мы проскользнем во дворец с юношей в маске? Куда нам обращаться за помощью? Что тогда будет?

Королева Артемизия одарила дрожащего курьера ледяной улыбкой.

— Тогда, Фрэнк, дорогой мой, я не дам за твою жизнь и ломаного гроша.