Корона на троих

Глава 25

Настроение Черной Ласки было испорчено. Он потратил большую часть дня, чтобы разделить своих людей на четыре группы: две — искать овцу Данвина, одну — ловить его чародея и еще одну — сопровождать самого Черную Ласку в город. В результате вождь и учитель чуть не сошел с ума: за четырнадцать лет Отважные Обитатели Кустов превратились в здоровенных мужчин, но, оказывается, не повзрослели и на день.

— Мне надоели эти бесконечные ссоры, — жаловался он Пурпурному Опоссуму, пока они легко скользили от дерева к дереву вдоль дороги (в соответствии с лучшей традицией Прикладного Лесного Пособия для Настоящих Сопротивленцев), — нытье, драки из-за того, кто пойдет искать драконов и чародеев, а кто удостоится чести идти со мной.

— Не бери это в голову, Черная Ласка, — успокаивал Опоссум. — В конце концов мы ведь убедили некоторых из них пойти с нами.

Черная Ласка фыркнул:

— "Некоторых"! С каких пор «два» стали «некоторыми»?

— Три, если считать меня, — уточнил Опоссум.

— Замечательно! — горько воскликнул Черная Ласка. — Предводитель моего уровня, — и самое большее, что я получаю из леса, знаменитого своими дебрями и деревьями, — это пару чурбанов в качестве сопровождения.

Последние слова Ласки как бы подтвердил громкий треск, раздавшийся у лесной опушки. Спадж выполз из грязной канавы и виновато поднял глаза.

— Извините.

— Идиот! — Рука Черной Ласки схватила Спаджа за ворот и затащила обратно в лес. Через мгновение вождь и учитель уже рычал прямо в лицо незадачливому бывшему курьеру:

— Сколько раз я должен тебе повторять?! Отважные Обитатели Кустов не должны шляться по дороге во время разведывательной рекогносцировки сил противника. У нас могут возникнуть проблемы, особенно если мы наткнемся на горгорианский патруль.

— Вы же знаете, что я туго соображаю, — оправдывался Спадж.

Черная Ласка затряс его с такой силой, что Пурпурный Опоссум потратил пару минут, чтобы остановить вождя, уговаривая всех идти дальше. От тряски у бедолаги Спаджа язык свесился чуть не до подбородка, а глаза стали вращаться в противоположных направлениях.

— Прекрасно! — выдохнул Черная Ласка. — Теперь он по крайней мере понял, что зря присоединился к моему эскорту.

— Но у парня не было выбора, — промурлыкал Пурпурный Опоссум. — Остальные группы наотрез отказались брать его. — Он качнул головой назад. — Его, кстати, тоже.

— Вы обо мне? — спросил Данвин.

— Нет, нет. Мы говорим о Спадже.

— А я слышал, что обо мне.

Если у Черной Ласки было просто плохое настроение, то у Данвина оно было отвратительным. Когда Отважные Обитатели Кустов стали делиться на поисковые партии, он, естественно, захотел примкнуть к группе, отправляющейся за овцой. Он знал, что сразу узнает Бернис, как только ее увидит.

К несчастью, его желание не учли. За то короткое время, которое Данвин провел среди людей Черной Ласки, он успел так мастерски проявить себя во всех видах вооруженных поединков и вольной борьбы, что лесные братья невзлюбили его до глубины души. Причиной отказа брать в группу Данвина явилась обыкновенная зависть, разбавленная изрядной долей страха. Юноша пытался насильно включиться в поисковую партию, и только Пурпурный Опоссум остановил его.

— Ну-ну, Данвин, — сказал Опоссум, — обдумай-ка все как следует. Что, если группа, к которой ты присоединишься, не найдет Бернис? Вы будете бессмысленно карабкаться по горам, в то время как удачливая группа соединится с нами в столице. Однако! Если ты пойдешь с нами, ты увидишь свою овцу, как только ее приведут. Кроме того, если я не смогу организовать эскорт для сопровождения Черной Ласки, он может вообще обидеться и отменить все поиски. Кто знает, когда ты в этом случае увидишь Бернис! Так что пойдем-ка с нами. В этом куда больше смысла, верно?

Данвин позволил себя уговорить, но все равно обиделся. Он отказался легко перебегать от дерева к дереву, как его учили, и демонстративно шагал по краю дороги, круша кустарник и торчащие ветки своим мечом. При этом он производил достаточно шума, чтобы привлечь внимание горгорианского патруля.

Впрочем, по непонятной причине дорога не охранялась. Поздним вечером на привале четыре путника обсуждали это явление.

— Может, они все горюют по королю? — предположил Опоссум.

— Ты хотел сказать: по подлому беззаконному проклятому узурпатору, — поспешно поправил его Черная Ласка. — Что ж, если так, то нам повезло. Я слышал, эти горгорианцы ищут любой предлог, лишь бы надраться, как свиньи. — Ироническая улыбка тронула его губы. — Что может быть лучше прощания со своим вшивым вожаком, утопленным в крепкой выпивке? И разве настанет лучший момент для атаки, чем когда захватчики набрались по самые зенки?

— Папа Одо на мой день рождения всегда готовил тушеные овечьи глаза, — тупо заметил Данвин, тыча в костер сухой веткой.

— Ик, — сказал Спадж, становясь бледно-зеленым.

— Я надеюсь, он не использовал для этой цели родственников Бернис? — вежливо спросил Опоссум.

— Кстати о тушенках, обед уже готов? — поинтересовался Черная Ласка, заглядывая в маленький котелок, весело булькающий на огне. — Кто сегодня дежурный?

— Я. — Спадж поднял руку. — Я старался как мог. Так что не браните меня, если не получилось. Мы сегодня прошли мимо фермы. И мне было бы легче всего выскочить к их передней двери и предложить наколоть дров в обмен на цыплят и какую-нибудь зелень. Но нет! Вы сказали: живи как в зеленом лесу. И я попытался, так что не кляните меня за вкус. Это жаркое из сушеного мяса, которое Опоссум несет в свой сумочке. Правда, удалось сотворить немного гарнира...

— Короче, ты сделал?

Спадж кивнул.

— Тогда разливай, — объявил Черная Ласка. — Я хочу, чтобы мы поели и быстро ложились спать. Завтра утром выходим пораньше.

Варева было немного, но это не имело значения. Спадж отказался есть собственную стряпню, поскольку Черная Ласка ранил его чувства. Данвин слишком расстроился из-за Бернис, поэтому он только посмотрел на свою порцию, а потом объявил, что в ней грибы (он их терпеть не мог), и вылил обратно в котел, не попробовав. Черная Ласка и Пурпурный Опоссум пожали плечами и накинулись на еду. Вскоре после обеда они откинулись. Через несколько дней, когда Ласка открыл глаза, вместо привычного лиственного покрова он увидел белый крашеный потолок. В следующую минуту острая боль пронзила его позвоночник от копчика до макушки. Он лежал завернутым в чистые простыни, но они были сырыми от пота, а запах больничной комнаты перебивал слабый аромат букетика диких цветов, стоящего на прикроватном столике. Ласка застонал.

— Прекрасно. Вы живы. — Пухлая милая женщина наклонилась, чтобы вытереть его липкий лоб. — Значит, худшее позади. Завтра вы будете уже на ногах, а послезавтра сможете отправиться в путь.

— Кто.., кто вы? — спросил Черная Ласка. — Где я? Где мои люди?

Женщина захихикала, ее кудахтанье было мягким, как свежевыпеченный хлеб.

— Я вдова Джилиджип, и вы на моей ферме. Ваш больной друг ночевал в главной комнате перед очагом. Не бойтесь, ему уже лучше, а вот насчет двух других... — Она заколебалась, и ее розовое лицо потемнело от огорчения.

— Да? Что? Говорите же!

— Здоровяк мне ужасно помог, он так мило присматривал за скотиной, особенно за овцами. А вот другой — сбежал, так и помчался в холмы, вопя, что никто не должен его в чем-то винить. Он удрал сразу же после того, как я разобралась, что с вами случилось.

Ужасное подозрение, сопровождаемое неприятными спазмами в желудке, заползло в душу Черной Ласки.

— А что с нами случилось?

— Грибное отравление.