Корпус Вотана (Недомаг-мажор)

Глава 1

Интерлюдия:

Худенький рыжеволосый мальчик, склонив голову, ровно настолько, чтобы выглядеть виноватым и одновременно следить за хозяином кабинета, от которого его отделяли несколько метров пространства и массивный дубовый стол.

Впрочем, расстояние не имело никакого значения для сидящего за ним мужчины с испещренным шрамами лицом, белыми короткими волосами и безжалостными, цвета голубого льда глазами. Если бы Неомир Вотан вдруг решил уничтожить своего непутевого сына, то дотянулся до него и за пару сотен тысяч световых лет.

Глава Рода выглядел спокойным и лишь по легкому дрожанию ноздрей Ярослав понимал, что генерал с трудом сдерживает ярость.

- Девятнадцатая школа за два года, - голос его был ровным и тихим, таким же тоном он объявлял смертные приговоры тем, кому посчастливилось дожить до суда, - На Кентрикосе не осталось гражданских учреждений, где бы наследник Вотанов мог учиться, не уронив достоинство Рода…

Лет сто пятьдесят назад “защита детей от нежелательной информации” стала поводом для реформы, которая фактически изъяла их из семьи, сведя разнообразие школ к полным пансионам (интернатам), полупансионам, где на откуп родителям давались выходные, а также ограниченному числу “школ дневного пребывания” для детей элиты. И количество последних неуклонно сокращалось. Государство решило, что так оно лучше обеспечит будущим поколениям правильное, нравственное воспитание.

Ярослав молчал. На его бледном лбу проступили капли холодного пота. Оправдываться, объяснять, что не виноват в том, что камень оказался артефактом, который он (позор семьи) не мог распознать из-за нечувствительности к магии - было бесполезно. Решение уже вынесено. И этот “разговор отца с сыном” всего лишь спектакль в рамках легенды об “идеальной семье”.

- Я принял решение. Ты отправляешься в кадетский Корпус Вотана. Это единственное место, где из тебя смогут сделать человека. Когда-то я и сам закончил его. Свободен!

Ярослав поклонился и на негнущихся ногах покинул кабинет.

***

Иван Архипов вышел из нужника в коридор и поежился от сквозника. Именно “нужника”, а не “комнаты для умывания”. Потому что заходить в это промозглое помещение без крайней нужды не хотелось, а по-хорошему, не рекомендовалось.

Кадетский корпус располагался в здании не просто старом, а древнем. В замке, построенном две тысячи лет назад - Вулфриком Жестоким. Основатель был чернокнижником и, как говорят, Пророком. Видимо, предвидя будущее, решил поиздеваться над потомками, сделав замок максимально неуютным для жизни. Командование, однако, считало, что трудности закаляют характер мужчин, а потому действий по улучшению быта кадет не предпринимало. Хотя не поленилось утеплить свои кабинеты.

Опасливо покосившись на вытянувшегося на тумбочке второкурсника дневального, кадет поспешил в расположение. Над входом сиял неоновыми буквами лозунг: “Труд сделал из обезьяны человека”. Чуть ниже сквозь слой краски,проступала криво вырезанная ножом и регулярно обновляемая в конце года: “А человека превратил в лошадь”. Рота располагалась в бывшей кавалерийской казарме.

Огромное помещение было разделено на четыре части и, благодаря гениальному решению и золотым рукам исполнителей, в теплую погоду здесь было невыносимо душно, а с наступлением холодов казарма превращалась в филиал прозекторской. Сейчас за стенами стояла теплая осень и первокурсники не успели еще почувствовать всю прелесть своего положения.

Спальня, или как следовало говорить, чтобы не быть битым - “кубрик” первого взвода находилась с восточной стороны, чтобы Солнце будило кадет задолго до официального времени подъема. В комнате стояла 31 кровать.

Кадетская форма уложена на табуретах - ровно три миллиметра до края. Носки ботинок вытянулись строго по невидимой линии. Всего одна бессонная ночь тренировок, и мальчишки научились образцово обращаться с формой. Сержант-воспитатель Смирнов непременно проверял укладку лазерным дальномером и пока не имел повода к недовольству. И у “пока” имелись конкретные имя и фамилия.

Архипов тихо двигался между рядами кроватей. Спальня напоминала склад запеленанных мумий. Братья Матвейчевы спали укрывшись двумя одеялами, тесно прижавшись друг к другу. У Сергеева из-под одеяла выглядывал явно неуставной шерстяной носок. И где этот паразит их прячет?! Сержанту ни разу еще не удалось поймать нарушителя с поличным, несмотря на привычку неожиданно среди ночи сдергивать со спящих одеяла и проверять: не надето ли на кадетах что-то лишнее?

Сам сержант Смирнов в расположении не ночевал, предпочитая находиться в отапливаемой “сержантской комнате”, где готовился к занятиям, порой засыпая прямо над конспектами.

Иван нырнул под одеяло и с неприязнью поглядел на кровать соседа - источника неприятностей как всего первого взвода первой роты вообще, так и его кадета Архипова - в частности.

Ярослав Вотан спал на спине. Укрытый с головой, он напоминал покойника, предназначенного к погребению. Только легкое шевеление одеяла выдавало в нем признаки жизни.

Холеного (хоть на обложку журнала “Кадетский вестник” размещай) рыжего аристократишку с лицом цвета гашеной извести и пижонской прической, Иван невзлюбил с первого взгляда, эту скорбную дату он поклялся помнить до конца жизни.

Это случилось в лучший день недели - воскресенье, после обеда. Старшекурсники, кто не стоял в нарядах, отправилась в увольнение в город, а первокурсники, которым такая свобода до присяги не полагалась, залипали у телевизора.

Вся рота следила за финалом сериала “Космический вояжер”, где Капитан Звездный должен был, наконец, спасти свою возлюбленную из лап кровожадного чудовища. Знатоки утверждали, что в конце серии будет сцена “про это самое”, которую подростки с нетерпением ждали.

И вот когда умопомрачительная красотка Елена с грудью четвертого размера в облегающем кожаном купальнике упала в объятья Звездного, Смирнов приказал первому взводу собраться в комнате досуга, которую по какой-то старинной традиции называли “ленинской”.

Внутренне проклиная сержанта, кадеты собрались в месте, где в любой другой день недели каждый из них оказался бы с удовольствием. Здесь было отопление, мягкие диваны и кресла, куча настольных игр на выбор, а еще биллиард и аэрохоккей. И ко всему этому богатству в обычные дни доступа для первокурсников не было. Но сегодня, когда у Звездного с Еленой вот-вот должно было случиться “это”…

Вместо (наверняка) умопомрачительной и, несомненно, очень развратной сцены, кадетам представили высокого худого подростка с совсем как у Звездного “волосами цвета меди”.

- Взвод, знакомьтесь - Ярослав Вотан, ваш новый однокашник. Прошу любить и жаловать! - Сказал сержант и ретировался, не объяснив, каким образом новичка следовало “любить”, а тем более “жаловать”.

Смирнов торопился в штаб. Ярослава следовало поставить на продуктовое довольствие, что и в будни непросто сделать с неповоротливой бюрократической военной машиной, не говоря о выходном. Допустить , что его, пусть и навязанный против воли, подчиненный останется голодным, какой бы ни была его фамилия, сержант не мог и помыслить. Однако волшебная фамилия творила чудеса: начальники вещевого и продовольственного складов, начальник финансовой части и заместитель по тылу находились на своих местах и что удивительно совершенно трезвые.

Кадеты окружили Ярослава и стали с любопытством разглядывать. Неслыханное дело: за все время существования Корпуса в него приняли человека без экзаменов! И пусть он внук Императора, сын Эльзидара - Неомир, поступал в Корпус на общих основаниях, о чем кадетам сообщали при каждом удобном случае, как и нынешний канцлер Безобразов. А тут нарисовался этот… Не сотрешь.

Ярослав, решивший, что будет соблюдать вид “приятный, но непреступный”, смог выдержать несколько секунд.

- Тут цирк, что ли? Тогда платите за представление!

Невоздержанность в словах Ярослав унаследовал от бабки Бромии, настоящей ведьмы не только по специальности, но и по характеру. Когда дед, не выдержав, все таки собственноручно придушил жену, Государственный Совет единодушно хотел присвоить ему звание Героя, но так как Эльзидар становился таковым уже 13 раз, то решили остановиться на этой волшебной цифре.

- Слышь, новенький, - чуть растягивая слова сказал Архипов, -а ты зубы давно пересчитывал?

- Ты, лучше за своими ушами следи, пока не отрезали!

Лучшего повода для драки с комплексовавшим из-за чуть оттопыренных ушей Иваном было сложно придумать. Архипов схватил Ярослава за грудки, и началась возня под одобрительные возгласы остальных кадет.

По лицу в Корпусе били редко, за следы на лице могли даже наказать, хотя в целом драки между мальчиками поощрялись. Поэтому дальше жалкого подобия боевого самбо возня кадет не дошла.

- Вотан, Архипов, отставить!

Грозный окрик сержанта мгновенно прекратил схватку. Архипов принял стойку “смирно” и преданно пожирал командира глазами. Ярослав засунул руки в карманы и с талантом второразрядного актера изобразил отрешенное лицо.

- Что здесь произошло?

- Нападение на особу императорской крови! - Заявил Ярослав и чуть отставил ногу назад, как учили на уроках ораторского мастерства.

Смирнов поморщился от глупого пафоса мальчишки. Хотя за его словами мог стоять какой нибудь закон, принятый в 900-лохматом году до нашей эры и до сих пор не отмененный. Кто их, аристократов, разберет?

- Он мне уши грозился отрезать, товарищ сержант! - Оправдывался Иван.

- Как вижу, уши у тебя на месте, Архипов? Никто не пострадал?

Ярослав хотел, чтобы поле битвы осталось за ним. Поэтому незаметно (как он полагал), достал из кармана книпсеры (кусачки для ногтей) и откусил ими пуговицу на кителе, когда сержант отвлекся на противника.

- Он мне пуговицу оторвал, товарищ сержант! Вот, смотрите! Требую наказать этого придурка или я обращусь к вышестоящему начальству.

- Требует он, - раздались возмущенные голоса, - да он сам пуговицу оторвал!

- Молчать!

Смирнов лихорадочно соображал. Как новенький оторвал пуговицу, он не видел, но словам своих подчиненных верил. У кадет не принято было лгать даже по пустякам. Наказать Вотана без санкции взводного он не решался. До присяги, по-крайней мере. А как поведет себя полковник Суровый в случае доклада предсказать было невозможно. Как он относится к блатному кадету? Вдруг накажет не его, а Архипова, у которого нет влиятельных родственников? А наказывает взодный жестоко.

Встать на сторону Вотана - потерять уважение среди подчиненных.

- Архипов, пришьешь ему пуговицу! - Выбрал сержант наименьшее из зол и вышел, чтобы не видеть разочарования в глазах кадет.

Пусть новенький думает, что одержал победу, тем слаще будет месть.

Ярослав не торопясь снял китель и швырнул лопоухому:

- Выполняй, деревенщина.

Архипов закусил губу, чтобы не зарыдать.

Впрочем, неприятность быстро забылась, Смирнов повел Вотана показывать устройство быта, а взвод вернулся к просмотру телевизора. Финалом сериала кадеты, досмотревшие серию до конца, были разочарованы. “Это” оказалось всего навсего поцелуем в рубке космического корабля на фоне взрывающейся планеты. “Соплежуйское дерьмо” - охарактеризовал сцену кадет третьего взвода Мартинсон, за что получил чувствительную затрещину от своего сержанта.

Вскоре выяснилось, что новичок совершенно не приспособлен к армейской жизни.

Смирнов показал Вотану кровать (соседнюю с Архиповым) и вручил Ярославу планшет с учебными материалами и три прямоугольника белой ткани.

- Это что такое? - Удивился Вотан.

- Планшет. Никогда не пользовался что-ли?

- Я про ткань.

- В конце фразы, кадет Вотан, следует добавлять “товарищ сержант”. А это не ткань, а подворотничок. Три штуки на месяц. Потом получаешь новые у старшины.

- И что с ним делать, товарищ сержант?

Слово “товарищ” Ярослав произнес таким издевательским тоном, что у Смирнова свело скулы. Но по форме все было сделано правильно.

- Ты с луны свалился? Подшивать, конечно, к воротнику рубашки. Край должен на три миллиметра выходить из под воротника.

- Зачем, товарищ сержант?

- Затем, что Приказ военного министра князя Данилова.

- А ничего, что триста лет прошло, товарищ сержант?

- Приказ старый, но никем не отмененный. Все, выполняй. Через пятнадцать минут проверю. Нитки в тумбочке.

Военное сообщество самое консервативное на свете. Некоторые традиции продолжают существовать, когда место им давно на кладбище истории.

Одна из них - подворотнички. Когда то этот ежедневно сменяемый кусок ткани предохранял кожу от появления фурункулов из-за загрязнения одежды. Однако даже в армии давно применяли особые спреи с бактериями, которые успешно пожирали грязь и сальные выделения и пыле-грязе отталкивающие ткани.

Но командование прогресс беспокоил мало. Кажется, дай генералам волю, солдаты продолжали ходить в онучах и лаптях.

Вот и современные кадеты были вынуждены делать то же, что их предшественники столетия назад.

В гимназии Вотана за глаза, разумеется, называли “Спящая красавица” за то, что мальчик до истерики боялся уколов. Ушибы и содранные коленки его совершенно не беспокоили, но игла вызывала почти мистический ужас.

Будь у него клей, Ярослав обязательно воспользовался им. Но увы. Клея поблизости не наблюдалось. Осторожно держа иглу за ушко, он сделал первый прокол.

Широкие кривые белые стежки на зеленом воротнике выглядели слишком авангардно. К счастью, лежали в тумбочке зеленые нитки, которыми Ярослав и пришил проклятый подворотничок. Теперь работа смотрелась не так вызывающе.

Увидев результат подшивания Ярослава, сержант на мгновение впал в ступор, а потом решил отплатить новичку за издевательства и собрал весь взвод.

- А теперь, кадет Вотан, объясните своим товарищам, почему вы подшились зелеными нитками?

В строю раздались смешки, но Смирнов не стал делать замечание.

- Так выглядит красивее! - Буркнул первое, что пришло в голову Ярослав.

Спорить с этим было невозможно.

- Архипов, покажи как надо! - Приказал сержант.

Иван подчинился. В такой помощи не было ничего зазорного, когда он подшивался в первый раз, его учил второкурсник.

Но когда после отбоя Смирнов приказал ему правильно сложить форму однокашника, Архипов не выдержал:

- Товарищ сержант, я же не нянька ему, в конце концов!

И немедленно согнулся пополам от короткого удара в солнечное сплетение.

- Ты. Будешь. Делать. Все. Что я. Прикажу. Понятно?

- Так точно! - Прохрипел Архипов.

- Неважно как и когда ты будешь это делать, но внешний вид Вотана должен соответствовать требованиям взводного. Если я получу хоть одно замечание по поводу новичка, пожалеешь, что поступил в Корпус.

Так, Архипов стал чем-то вроде денщика Вотана. Это было унизительно. И если однокашники старались не обращать на это внимание, то кадеты других взводов буквально изводили Ивана насмешками.