Коррумпированный город

Глава 1

Когда вы вдали от города своего детства, где прожили столько лет, то вспоминаете и говорите о нем так, будто тамошний воздух щекотал вам ноздри приятнее, чем в других местах. Когда встречаете человека из этого города, то вас охватывает братское чувство к нему, но темы для разговора быстро иссякают, как и имена общих знакомых.

Город надвинулся на меня быстрее, чем я ожидал. За десять лет он расползся вдоль большака, пригородные фермы сменились бетонными площадями городских районов. По обеим сторонам магистрали виднелись ряды небольших деревянных домов, настолько похожих друг на друга, как будто в городе был только один архитектор, одержимый одной идеей.

- Теперь недалеко, - сказал водитель. Он зевнул, держась за руль и не сводя глаз с дороги.

- Вы живете здесь?

- У меня комната в меблированном доме с питанием. Думаю, можно назвать это жильем.

- Вам не нравится город?

- Сойдет. Если нет ничего получше. - Он сплюнул в открытое окно, и мелкие брызги коснулись моей шеи. - У меня дом в Чикаго. Там моя жена.

- Это другое дело.

- Вы женаты?

- Нет, - ответил я. - Путешествую один.

- Ищете работу?

- Так точно.

- Тут это будет нетрудно. Кстати, как раз сейчас нам требуются рабочие в автопарке. Половину времени трачу на загрузку своего грузовика. Физически в порядке?

- Да, но это не та работа, которую я ищу.

- Неплохо платят. Семьдесят центов в час. В этих местах больше не заработаешь.

- Может быть, я сумею. У меня тут связи.

- Правда? - Он быстро взглянул на меня.

Я выглядел не лучшим образом: в тот день не умывался, не брился и спал не раздеваясь.

Наверное, он решил, что я его обманываю, и сказал, не скрывая иронии:

- Ну что ж, если так, то отлично.

Магистраль влилась в восточную часть центральной улицы, наполовину состоявшей из жилых домов, наполовину - из офисов различных фирм и общественных организаций. Продуктовые магазины, склады с углем, бензозаправочные станции, дешевые таверны, большие, старые, запущенные дома, несколько неказистых церквей. Издали я не узнавал здания, но вблизи все оказывалось знакомым. Почувствовал дыхание химических фабрик, расположенных с южной стороны и портивших весенний ночной воздух. Я всматривался в лица полуночников на улице, стараясь отыскать кого-либо из знакомых.

Водитель затормозил, и грузовик остановился у обочины.

- Высажу тебя здесь, приятель. Не хочу, чтобы тебя видели в автопарке. - Он кивнул на наклейку на ветровом стекле: "Не разрешается брать попутчиков". - Но если связи не сработают, можешь прийти сюда. Адрес - Мастерс-стрит.

- Спасибо. И за то, что подвезли, тоже.

Вытащив из-под ног брезентовую сумку, я вылез из кабины грузовика. Огромная машина двинулась дальше.

Волнение, которое я испытывал, приближаясь к городу, уже исчезло. Мимо меня в разных направлениях проходили мужчины и женщины, но все они были мне незнакомы. Полицейский бросил на меня пристальный взгляд. Я понял, что, наверное, похож на бродягу. И эта мысль заставила меня задуматься, стоят ли чего мои связи. Может быть, их уже и не существует.

Я миновал новое жилое здание, окна которого напоминали дырки в освещенной изнутри коробке. В одном из окон увидел силуэты мужчины и женщины, которые танцевали под музыку радио, прижимаясь друг к другу. Этого оказалось достаточно, чтобы пробудить во мне чувство Одиночества, которое я нередко испытывал за все эти годы. Мне захотелось узнать каждую комнату в каждой квартире этого здания, которое я увидел впервые, и назвать каждого его жителя по имени. В то же самое время мне хотелось обладать способностью уничтожить этот дом и всех, кто в нем находится.

Я давно не дрался, и у меня нарастало желание столкнуться с кем-нибудь.

На другой стороне улицы виднелась неоновая вывеска: "Бочковое пиво Шлитц". Окно таверны из сплошного стекла наполовину занавешено, но можно было смотреть поверх занавески. Открывался вид большой квадратной комнаты со множеством стульев и столов, со стойкой в глубине. Заведение было практически пустым, а несколько оказавшихся там человек были как раз подходящей компанией для меня.

Я вошел и сел на высокий стул у стойки. Бармен не обратил на меня никакого внимания. Он в этот момент занимался посетителями у другого конца стойки - двумя крашеными блондинками, сидевшими по обеим сторонам крупного молодого человека, одетого в меховое пальто из искусственной ламы.

- Значит, хотите еще стаканчик, - сказал бармен, ехидно улыбаясь. - Вы думаете, мне больше нечего делать? Неужели не понятно, что в такой поздний час я могу думать только о своих ногах? У меня в них словно иголки.

- Это намек? - произнесла крашеная блондинка пронзительным, под стать своим пережженным волосам, голосом.

Женщины захихикали, а мужчина обнял их обеих.

- Вы говорите так, - сказал бармен, - так говорите, как будто думаете, что мне платят деньги за то, чтобы я стоял тут перед всякими и поил их виски. А между тем я страшно мучаюсь ногами.

Это был седовласый и грузный человек. Его брюхо висело поверх ремня и, когда он двигался, болталось, как огромное вымя.

- Генри, надо попробовать похудеть, - сказала блондинка. - Сбрось немного веса и разгрузи свои ноги.

- Ладно, ладно, - произнес бармен. - Вы получите, что просите. Но предупреждаю, что виски в этом баре - самое скверное по эту сторону от фермы. - Он нацедил три стаканчика из бутылки без этикетки и поставил на стойку.

- Генри, ты должен в этом разбираться, - сказала блондинка.

Я постучал по стойке двадцатипятицентовой монетой.

- Кому-то не терпится, - сказал Генри. - Когда кто-то теряет терпение, это действует мне на нервы. А если я нервничаю, то ни на что не гожусь.

- Бутылку пива, - бросил я.

- Посмотри-ка на мою руку, - сказал Генри. - Она дрожит как осиновый лист. - Он вытянул большую серую ладонь и улыбнулся, глядя на нее. - Говоришь, пива? - Затем вынул бутылку из холодильника, откупорил и подвинул ее по стойке ко мне. Но посмотрел на меня с неприязнью. - В чем дело, у вас нет чувства юмора?

- Есть, но я сдал его на хранение в другом городе. Продолжайте забавлять своих друзей.

- Вы приезжий, не правда ли? Может быть, вы не знаете, как у нас тут принято разговаривать?

- Я учусь быстро.

- Быстро этому не научишься.

- Тут принято подавать стаканы для пива? Я бы воспользовался стаканом.

- Оливкового или вишневого цвета?

- Просто сунь туда палец, когда будешь наливать.

- Наливайте сами.

Взяв бутылку и стакан, я уселся за столик у стены. На меня смотрел старик, сидевший за соседним столом, перед ним стоял стакан пива. Лицо его заросло щетиной, совершенно белой на щеках и верхней губе, а на шее она отливала сталью. Когда я налил пива в стакан и поднес его к губам, то старик приподнял свой стакан и подмигнул мне.

Я улыбнулся ему, перед тем как выпить, и тут же пожалел об этом, потому что он встал и направился к моему столу. Бесформенное коричневое пальто свисало с его плеч, и он двигался как мешок с лохмотьями. Старик плюхнулся на соседний стул, положил на стол изъеденные молью рукава, наклонился ко мне и слащаво улыбнулся ртом, в котором не было и следа зубов. От него несло пивом и старостью.

- Не всегда было так, - сказал он. - Но в общем-то жизнь начинается в шестьдесят пять лет.

- Вам шестьдесят пять лет?

- Шестьдесят шесть. Да, я знаю, что выгляжу старше, но инсульты, что я перенес, ослабляют человека. Первый чертовски потряс меня, но я все-таки выкарабкался. Второй был настоящий. Я до сих пор не владею левой рукой, возможно, никогда не смогу ее восстановить.

- У вас забавный повод сказать, что жизнь начинается в шестьдесят пять.

- Великий Цезарь, не в этом объяснение! Моя жизнь началась в шестьдесят пять лет совершенно по другим причинам. Именно тогда я получил право.

- Получили право на что? Голосовать?

- Получил право на пенсию по старости, сынок. С тех пор я стал сам себе хозяин. Конец понуканиям, хватит лизать зады, теперь это не для меня! Никто у меня не отнимет эту пенсию.

- Это здорово, - заметил я.

- Это замечательно. Это самая прекрасная вещь в моей жизни.

Он допил свое пиво, и я заказал ему еще бутылку.

- Кто был вашим хозяином до того, как вы получили пенсию?

- Можете себе представить, что они со мной сделали?! - воскликнул старик. - И это случилось, когда я еще не мог ходить после второго инсульта. Они поместили меня в сельский приют, где за мной никто не ухаживал, кроме сожителей по комнате. Мне сказали, что все больницы переполнены. У меня еще не зажили заработанные там пролежни. А потом они не хотели давать мне пенсию по старости, даже когда подошло время.

- По какой же причине?

- Видишь ли, сынок, я не мог документально подтвердить свой возраст. Ты можешь подумать, что достаточно взглянуть на меня, чтобы убедиться, что я стар, но, оказывается, этого недостаточно. Я родился на ферме, и отец не зарегистрировал меня, поэтому мне не дали свидетельства о рождении. Я бы оказался как в открытом море без весел, если бы не помог господин Аллистер. Он занялся моим делом, люди поручились за меня, и дело в шляпе. Теперь у меня свой уголок под лестницей на складе, и никто не скажет "пшел отсюда".

Вошли двое и сели за стол недалеко от нас. Один - невысокий и коренастый, в кожаной потертой куртке, на голове мягкая матерчатая фуражка. Другой - высокий и тощий, лицо - неясный треугольник с обвислым носом. Он вынул из кармана нового синего пиджака гармонику и сыграл несколько протяжных мелодий. Его спутник барабанил по столу растрескавшимися, грязными суставами пальцев и тупо смотрел перед собой.

- Кто такой Аллистер? - спросил я старика.

- Ты не знаешь, кто такой Аллистер? Ты, наверное, тут давно не бывал? Господин Аллистер - мэр этого города.

- И он помог вам с пенсией? Он, должно быть, неплохой мужик.

- Господин Аллистер - лучший человек во всем городе.

- Здесь многое изменилось, - сказал я. - Когда-то надо было обращаться к Дж. Д. Уэзеру, когда требовалась подобная помощь. По утрам в его офисе собиралась очередь.

- Дж. Д. Уэзер был убит до моего второго инсульта. Дай Бог памяти, в июне исполнится два года с тех пор. Ты раньше жил в этом городе?

- Дж. Д. Уэзера убили?

- Да, примерно два года назад. Прости.

- Подождите минутку. Как его убили? - Я положил ладонь на его руку, которая на ощупь была похожа на кость, завернутую в лохмотья.

- Его просто прикончили, - нетерпеливо отозвался старик. - Кто-то выстрелил в него, и он умер.

- Скажите ради Христа, кто застрелил его?

- Отстань от меня, сынок, я набрался пива.

Я выпустил его руку, и он зашаркал в мужской туалет. Блондинки вместе со своим совместным достоянием в искусственном меху ламы отправились, по другим барам. Низкорослый и высокий покончили с пивом и направились в туалет. Зал опустел, кроме меня остался только бармен. Он протирал стаканы и не обращал на меня внимания. Противный, пустой зал был таким же, как десятки баров в незнакомых мне городах. Если Дж. Д. Уэзер мертв, то этот город породит такое же чувство одиночества, как и все другие.

Из уборной донесся шум мужских голосов. Нельзя было разобрать слов, но в звуках ощущалась какая-то неприязнь, а минуту спустя что-то приглушенно шлепнулось. Я посмотрел на бармена, но он был занят своими стаканами.

Затем там кто-то начал всхлипывать. Я поднялся и вошел в уборную. Старик сидел на грязном плиточном полу, спиной к стене. Капля крови скатилась из носа на его седые усы. Высокий игрок на губной гармошке и его кореш стояли посередине небольшой комнаты, уставившись на меня. Шляпа старика валялась у их ног.

Старик плакал.

- Они отняли у меня деньги! - всхлипывал он. - Заставь их отдать мне деньги.

- Мы не брали его денег, - процедил приземистый. - Он нагрубил мне и получил затрещину.

- Мерзкий, нахрапистый ублюдок! - закричал старик. - Они отняли у меня шестнадцать долларов.

- А ты заткнись, - выдавил длинный и сделал шаг к старику.

- Не трогай его, - предупредил я. - И верните ему деньги.

Длинный не сдвинулся с места.

- Ах вот как? - протянул низкорослый. Его светлые голубые глаза блестели и казались твердыми, как стекло. - Есть еще кто-нибудь, кроме тебя, кто заставит меня это сделать?

- Я устал ждать, отдайте его деньги.

- У него не было никаких денег, - сказал низкорослый. - Пошли, Свэни, мотаем отсюда к чертовой матери.

Я уперся каблуком в косяк двери и, оттолкнувшись, кинулся на него. Он быстро присел, спасая челюсть, но мой кулак вмазал ему в переносицу. Он тоже кинулся на меня, обхватил вокруг пояса, его круглая башка оказалась под моей правой рукой.

- Дай ему сзади, Свэни!

Я подался задом к закрытой двери, пока Свэни не обошел меня, и попытался освободиться из объятий коротышки, но никак не мог расцепить его рук. Свэни приблизился вплотную, и я съездил ему по уху левой рукой. Старик поднялся на ноги и схватил Свэни сзади своей здоровой рукой. Тот отбросил его назад, к стене, и старик опять съехал на пол.

Тем временем я нащупал ремень коротышки. Малый был настолько приземистый и тяжелый, что напоминал мешок с углем, но, поднатужившись, я оторвал его от пола, и, когда Свэни снова направился ко мне, я бросил его на Свэни.

Один из тяжелых башмаков угодил Свэни прямо в физиономию, и тот повалился навзничь, на пол. Коротышка растянулся плашмя, перекатился один раз в направлении стены и вскочил, как терьер, на карачки. Не успел он оторвать руки от пола, как я нанес ему такой удар снизу, что он пролетел три фута в воздухе, потом стукнулся затылком о стену и свалился на пол Я тяжело дышал.

- Ты молодец! - произнес старик.

Я взглянул на него и увидел, что он больше не всхлипывает.

- И вы не подкачали. Я видел, как вы пытались схватить этого долговязого. Кто из них отнял деньги?

- Коротышка. Думаю, он запихнул их во внутренний карман куртки.

Я отыскал деньги и вернул их владельцу.

- В этом баре есть телефон?

- Да.

- Тогда поднимитесь и позвоните в полицию. А я покараулю и успокою их здесь.

Он с удивлением уставился на меня, покусывая запятнанные кровью усы.

- Позвонить в полицию?

- Они ведь ограбили вас, так? Их надо отправить за решетку.

- Может, и так, - молвил старик. - Но эти ребята снюхались с полицией.

- Вы их знаете?

- Встречал в городе. Думаю, легавые привезли их сюда два года назад в качестве штрейкбрехеров. С тех пор они околачиваются здесь.

- Что же за полиция в этом городе?

- Вот такая.

- Послушайте... - Я отыскал в кармане гривенник и протянул ему. - Идите вызовите себе такси и уезжайте отсюда.

Он вышел.

Коротышка начал приходить в себя. Он пошевелил головой, взгляд сфокусировался. Он посмотрел на меня и сел.

- Встань, - приказал я. - Побрызгай водой на лицо своего приятеля. Я не собираюсь заботиться о нем.

- Ты пожалеешь об этом, парень. Ты не знаешь, во что ввязался только что.

- Заткнись, не то врежу еще! Обеими руками.

- Силен, да?

Левой я рассек ему верхнюю губу, правой подсадил синяк под левым глазом.

- Понял, о чем я говорю?

Он прислонился к стене и закрыл разбитое лицо ладонями в черных пятнах. Я снова вошел в зал, старик сидел на высоком стуле.

- У вас неплохая клиентура, - сказал я бармену.

- Вы вернулись? Я не припомню, чтобы мы выслали вам позолоченное приглашение.

- Если комик в туалете не очухается через пять минут, то вам следует позвонить в полицию и вызвать "Скорую помощь".

- Вы учинили драку? - Он посмотрел на меня с притворным неодобрением. - Мы тут не терпим никаких потасовок.

- Я что-то не заметил, чтобы вы подняли шум, когда побили этого старого человека. Сколько вам перепадает?

- Еще одна такая хохма, и я вам покажу! - завопил бармен.

Раздался негромкий сигнал автомобиля перед таверной, и старик соскользнул со стула.

- Попридержите язык, - бросил я бармену.

Старик был уже у двери, и я крикнул ему, чтобы он подождал минутку.

- Вы живете далеко отсюда?

- Всего в нескольких кварталах.

- Пятьдесят центов хватит. - Я протянул ему две монеты по двадцать пять центов.

- Ты славный мальчик, сынок.

- Просто мне нравится драться. Если эти типы будут и дальше вас беспокоить, дайте мне знать. Думаю, я остановлюсь в доме Уэзера. Меня зовут Джон Уэзер. Но, по-моему, лучше вам здесь не появляться.

- Вы имеете в виду гостиницу "Палас"? Раньше там был дом Уэзера.

- Да, полагаю, что они захотели изменить название.

Такси опять негромко прогудело, и старик повернулся, чтобы уйти.

- Подожди, - произнес он опять. - Как, ты сказал, тебя зовут?

- Джон Уэзер.

- Не родственник ли вы Дж. Д. Уэзера, о котором я рассказывал?

- Вы угадали.

- Неужели это правда? - произнес старик. Потом сел в такси и укатил.