Костяная легенда

Глава 9

Как попадают в отряды Егерской Службы? Заурядно, обыденно, просто. Кто-то приходит на вербовочный пункт, сбежав от строгих родителей или мастера-наставника. Кто-то появляется в пыльных, стоптанных сапогах и пропотевшей одежде в приёмной комнате вербовочного пункта, просто наслушавшись на вечерних поселковых посиделках баек ветеранов легионов герцогства. Их рассказов о грандиозных битвах и славных сражениях. Кого-то привозят со сборных вербовочных пунктов, расположенных у небольших городков в западных и восточных провинциях Арнарского герцогства.

Привозят, в просторном бараке на ночёвку устраивают. Спят рекруты на длинных деревянных настилах с соломенными старыми тюфяками. Поутру громкими ругательствами их будит сержант-наставник. Поднимает тычками, пинками, ударами своей палки. На плацу строит неровными рядами и писарь, идя вдоль строя с помощником, вносит их имена в список испытуемых. А затем очумевших от злых криков командиров, жажды и долгого стояния, новобранцев загоняют в ограждённый забором тренировочный лагерь и сержанты-наставники устраивают им «Большую неделю пота».

Кто выдержал эти десять дней сумасшедших физических нагрузок, тот переводится в другой барак. Ждет там отправки к месту начального обучения. Отлеживается на новых тюфяках, отсыпается уже на отдельных просторных нарах из сосны. Отъедается кашей с мясом и белым пышным хлебом взамен бобовой похлебки и сухарей до этого. Заслужили. Лечит свои синяки и ушибы, полученные от палок сержантов или твёрдых поверхностей тренировочных разнообразных снарядов. Кто не выдерживал непосильных нагрузок и кошмарных пробежек с мешком камней за плечами, что ж — ворота лагеря для тех всегда открыты. Никто насильно не держит.

А пока новобранцы, прошедшие через круги «Недели пота», ждут отправки к месту обучения, их судьбу решает старший офицер-наставник. Распределяет, кого в какое учебное отделение. Кого в штурмовики, кого в стрелки, кого в следопыты. С сержантами-наставниками советуется, вызывает к себе по одному прошедших набор новобранцев. Разговаривает. Ну и на тренировочных площадках он присутствовал до этого. Сидел на раскладном стуле. Трубочку с душистым табаком покуривал. Наблюдал за всем и всеми внимательно. Иногда подзывал к себе сержантов-наставников и приказывал выбранного им новобранца ещё раз по полосе препятствий прогнать или на стрелковый рубеж отвести. Самострел или лук тому в руки дать. На мечах и кулаках в круге проверить. Ошибается в своих решениях он очень редко. Опытный офицер. Хороший кадровик.

Так делается по всему герцогству. У каждого городка притулились на окраинах вербовочные пункты армии герцогства. Сидят в приёмных комнатах, иногда и в одной, сразу по трое-четверо вербовщиков. Легионов герцогства, Пограничной стражи, Егерской Службы, Внутренних отрядов Службы Надзирающих. Седые, бывалые мужчины с суровыми, мужественными лицами. Ветераны. Иногда ткань левых рукавов их формы из-за нашивок наградных, да шевронов-знаков за полученные в битвах ранения, полностью бывает не видно. Пиво пьют, в кости играют, иногда поспорят, чей род войск лучше, но без драки. Горло только подерут, всласть наорутся до пены на губах и успокоятся. Страшновато им руки распускать. Матерые все убивцы. Начнут если что, то не успокоятся пока один из них в живых не останется. Были прецеденты. На юге, такое случилось пару раз. Вино там коварное, разум сильно туманит, кровь излишне горячит. Так что дальше погавкивания друг на друга они не забираются. И слова острые, обидные, на языке да в уме придерживают. Они ведь не к дракам в трактирах, дворах постоялых или на площади, в праздники, ради удальства, привычные. Они к смертным схваткам привыкли. Столько крови пролили, что захлебнуться ею можно. К битвам они привычные, где один удар — один труп или беспомощный калека, на худой конец. Иначе сам труп или калека. Вот и держат себя в узде. Сами-то ладно, коли кинжал в брюхо словят или второй рот им на горле нарисуют. Смерть не пугает. Слишком часто её видели, привыкли. Тут другое. Семья их без пенсии ветеранской останется. Без обсуждений. Хорошей пенсии, немаленькой. Регулярно Казначейством выплачиваемой. Указ наш Герцог издал особый, где это четко и однозначно прописано. Так что, живут вместе армейские вербовщики нынче мирно и дружно. Даже если их и четверо в одной комнате. Как допустим в северных провинциях — городов мало и сами городки маленькие. Кстати, в северных и южных провинциях вербовочные пункты Егерской Службы и других родов войск тоже есть, но вот рекрутов в егеря оттуда появляется мало. Очень, очень мало. Причины есть важные, сильно мешают набору новобранцев.

На юге, с вербовщиками егерей, конкурируют вербовщики пограничников. И получается это у них весьма неплохо. Пари даже между собой заключают и почти всегда погранцы выигрывают. Пиво потом выигранное пьют и в вычерненные усы ухмыляются. Традиция такая у Пограничной Стражи — усы чернить. Причина их побед элементарна. Парадная форма у пограничников красивая, яркая. В отличие от неброской егерской. Невнятной, черно-зеленой, камуфляжной. Просторной, удобной, но из-за этого мешковатой. Что парадная, что полевая. В парадной форме всё отличие, это только аксельбант из сине-золотых нитей и планки не медные, а стальные. А у Пограничной Стражи форма, что повседневная, что парадная, из красного плотного сукна с серебреным шитьем на воротнике и обшлагах рукавов. Высокий кивер, тоже обтянутый красной тканью, с серебряным же витым шнуром по кругу и стальными, отполированным до блеска, козырьком и назатыльником. На боку, у одетого в парадную форму рядового пограничника, висит грозно острый тяжелый палаш в ножнах белой кожи. А у сержантов и мастер-сержантов пограничников, ножны украшены рифлеными металлическими накладками. У сержанта две накладки, у мастер-сержанта три. Широкие, блестящие на солнце. Ах, да. У еф-сержанта пограничников одна металлическая накладка на ножнах. Но её обычно все снимают. На гауптвахтах сидят, из нарядов не вылезают, но на ножны не крепят. Долго служащие офицеры и не настаивают на их ношение. Только юнцы, младшие гай-офицеры из Корпуса курсантов настаивают на соблюдении уставной формы одежды, пока им их старшие товарищи не объяснят, что с традициями бороться не нужно. И глупо. Для дисциплины вредно.

Вот и представьте, заходит какой-нибудь Эда или Женн в вербовочный пункт, а там такой герой сидит с усами чёрными как ночь. Весь в красном, металл блестит, серебро вышивки в свете масляных светильников искрится. Рядом же что-то непонятное, мешковатое сидит, с коротким тесаком в простых коричневых ножнах на боку. Как думаете, к кому подойдет юный герой, у которого кроме как чего-то красочного, торжественного, парадного и громкого звука блестящих труб, никакого другого впечатления в его голове, об армии нет? Правильный ответ. К герою-павлину подойдет.

В общем, если коротко, то проигрывает парадная форма егерей по красочности и нарядности форме пограничников. Вот и идут молодые парни южных провинций в отряды Пограничной стражи. Уже почти обычай сложился. Брат служил, отец служил. Перед девушками красовались. Это же красиво и очень по героически, накрутив вычерненный ус, побрякивая кольцами удил и трензелями, сверкая серебром и сталью на форме, проехаться по пыльным деревенским улочкам. Под громкие звуки горнов и веющихся на ветру знамен.

Все встречные красотки восторженно ахают. Глазки их блестят, щёчки румянятся, белые, нежные груди вздымаются от возбужденного дыхания. Кровь у молодых парней бурлит. Спина сама распрямляется. Взор зоркий, героический, огнем горит, искрами брызжет. Орлы и храбрецы. Надежда и опора. Ну и Герцог Арнарский, пограничников жалует своим вниманием и привечает. Тоже немаленький камешек для новобранца на чашу весов выбора.

Конечно, если бы деревенские и городские молодые парни увидели парадную форму моряков герцогского флота, то может быть и задумались, куда им идти служить, но северные океаны от южных провинций далеко. Да и не брали прямо с поля, из-за кузнечных мехов, горна или столярного верстака, сразу во флот. Учили сначала рекрутов в Морских школах. Долго и старательно разным сложным наукам. У некоторых наук и название с первого раза не выговоришь. Трудное очень наименование для грубого языка простых парней герцогства. А в морскую пехоту, в корпус Приходящих Незваными приглашали только отслуживших не менее трёх лет. Желательно сержантов и мастер-сержантов. Проявивших себя, в чем-то неординарном, героическом. Или требующем умений и сноровки, солдат.

Элита ударных частей Арнарского герцогства. Неотвратимые в достижении цели и неукротимые в битве. Молниеносные и незаметные. Ночной кошмар для их врагов и повод для гордости граждан герцогства. Надежда и опора престола. Верные до смерти.

За всё время существования корпуса неизвестно ни одного случая бегства с поля боя, дезертирства или предательства. Ни один из солдат корпуса Приходящих Внезапно не сдался в плен. Да и не брали их. Кому нужен пленный, в любой момент готовый вцепиться тебе в горло зубами? Ну и давние, за много лет накопленные к ним счёты солдат других армий этому способствовали. Так что, бились они до конца, никогда не сдавались. Сам Герцог считает за честь, числиться высшим гайтер-офицером корпуса. А в день основания корпуса надевает его парадную форму. Цвета стали. Серую, строгую, без единого украшения. Ни аксельбантов, ни шнуров, ни золоченых кокард. Даже клинок короткого меча — тадо, что положен офицерам корпуса в качестве штатного оружия по уставу, с зубьями пилки на внутренней стороне, продольным сквозным желобком, и тот зачернен до цвета каменного угля.

Так и должно быть. Не должен враг видеть свою смерть до того, как закалённый кусок стали не напьется его крови. Не отнимет его подлую жизнь во славу Герцога и Корпуса. И обагрённый вражеской кровью не будет дальше искать следующую, не ведающую своей судьбы жертву.

Но вернёмся, всё же, к егерям.

Выходило так, что лишь единицы приходили в егерские отряды из южных провинций, впрочем, как и из северных. Но с северными понятно. Там народу живет мало. Климат холодный. Горы, скалы, дремучие леса, Покинутые города наполненные нежитью и стылое побережье Ледяного океана. Ни урожая хорошего взять с этих земель, ни руды с пустых рудников. Да и старые обычаи были сильны в северных кланах. Неохотно старейшины кланов отпускали свою молодежь в большой мир. Особенно смелых и удачливых охотников. Но если приходил из северного края доброволец, одевал черно-зелённую форму егеря, вешал на пояс короткий тесак в коричневых ножнах справа, скорострел слева, рядом с мечом. Крепил бола у седла, а за спину вешал лук и свёрток ловчей сети, то обычно ему цены не было.

Суровые, крепкие парни, словно вырубленные из кряжистого дерева, молчаливые и надежные как меч из синей стали. Они, привыкшие к тягостям жизни и лишениям, быстро входили в напряженный ритм патрульных выездов и многодневных поисковых рейдов. На охоте, бывало, неделями живущие в отдалении от людского жилья. Ночующие в лесу на лапнике или просто на деревьях. Закалённые холодами и схватками с диким зверьем, с острым внимательным взором и твердой рукой, они вскоре становились еф-сержантами и сержантами. Получали нашивки на рукав и становились ещё более беспощадными к ворам, беглецам с каменоломен, шпионам и диверсантам из маркизата Саграм или Полночной республики, проскользнувшим сквозь заставы Пограничной Стражи. Платили им, при повышенье в чине, гораздо больше. А в северных кланах положено половину своей добычи обществу отдавать. Тоже обычай. Старый. Ещё с появления первых Странников на Южном материке. Ну и про «лесных людей», помимо вышеперечисленных преступников-лазутчиков, егеря не забывали. Ловили. По их кровавым следам шли и находили, ловили.

Про разбойников дорожных, местных старост расспрашивали. Молчаливых разговорчивыми делали, прутья железные на огне покалив. Расспрашивали душевно, со словами доносчиков или местных помощников сверяясь. Были поводом для этого, всякие нехорошие случаи-предпосылки. Сами, нередко, местные жители и шалили на дорогах. А во владениях высокородного барона асс`Лоир сам староста с сыновьями, год назад на дорогах разбойничал. Кое-что и кое-кто намекали, что тут без соизволения барона не обошлось. Ну да благородные господа введенье Внутреннего контроля Службы Надзирающих. Комиссару Службы о своих подозрениях егеря сообщили. Потом своим делом занялись.

Старосту с сыновьями утопили в мешках с камнями. Подельников их, углежогов, на крепких сучьях повесили. В городскую тюрьму не повезли. Свечи, еду, дрова на их обогрев в темницах, ещё тратить. Вороны вон голодные летают. Каркают. Есть просят. Их и покормили.

Тихо, правда ненадолго, стало в округе.

Вороны же всегда сопровождали егерские патрули. Над засадами «лесных людей» каркали. Над местами, где душегубы трупы зарезанных купцов спрятали, кружили. Почтовыми птицами служили. Поговаривали, что эти вороны не совсем и вороны, а потомки выращенных магами Жизни особых птиц, да только кому это точно известно? Впрочем, настоящие они вороны или нет, польза от них была существенной. С патрулями всегда по одной-две птицы рядом летало. Некоторые и на плечах у егерей сидели или на луках сёдел. Страх нагоняли своим присутствием на крестьян. Даже эмблемой егерской лет пятьдесят назад, стали. На штандартах и попонах егерей чёрную птицу вышили. Умные люди вышить приказали, знали, что делали. Ирреальный страх, он иногда посильнее страха перед петлёй виселицы будет.

Да и опять не спокойно стало последнее время в северных провинциях герцогства. С Валлодских каменоломен пара сотен каторжников, устроив бунт и перебив кайлами и кирками охрану, недавно сбежало. Полторы сотни каторжан егеря сразу выловили. Повесили быстро, чёрными гроздьями, на ближайших деревьях. Полсотни особо умных и быстрых, ещё бегает на свободе в северных лесах, если зомбаки и зверьё лесное их не сожрали. Или воины А» Кайну, зеленого народа, под корнями своих священных деревьев, живьем не закопали.

Согласно указу герцога, беглецы с каменоломен и убийцы честных граждан были вне закона и каждый волен поступать с ним как хочет. Либо на крепком суке повесить, в реке утопить, голову срубить, либо под корнями, кривым ножом вспоров живот набить брюхо мхом и ещё живого закопать. Дело вкуса и личной фантазии. И обычаев народа А» Кайну.

Ещё в этих местах дезертир из армии герцогства, альфа-лейтенант из Огненосного легиона, банду сколотил. Купцов на дорогах режет-грабит. Уходит умело от облав. Нору себе устроил тайную, неизвестную. И в бою опасен, хоть и слабый, но маг Огня. А егерей своих магов, считай что нет. Так, кто Всеблагими одарён чем ни будь, тот за мага в отрядах и сходит. С настоящим магом, в Академии на факультетах обучавшемся, им тягаться тяжело.

Вот два месяца назад, этот маг — дезертир егерский патруль из их Пятого отряда сжёг полностью, тварь. Ловко заманив братьев — егерей в засаду.

Командир Пятого отряда, сур Лодо, от ярости рукоять своей плетки перегрыз. Пообещал тому, кто тело или голову бывшего альфа-лейтенанта привезет в расположение отряда, тот получит повышение на чин и отпуск. А если жив будет дезертир и в оковах, то отличившемуся патрулю повышение на два чина сразу и каждому по одному золотому лару. Ну, это он несколько «загнул» в состоянии бешенства. Не насчет ларов, род у сура Лодо богатый. Три торговых дома братья с отцом держат и очень гордятся своим родственником офицером — деньгами, коли на награду не хватит его собственных средств, помогут. Насчёт повышение в чинах, их командир явно погорячился.

Что бы стать альфа-лейтенантом, грамотным надо быть. Разбирать в приказах и циркулярах, все эти черточки-закорючки-палочки, как он, сержант Равэлл Иссе, следы лесных зверей разбирает. А если они поймают этого дезертира, то быть Равэлл альфа-лейтенантом. Шансы на его поимку у них вполне реальные есть.

Тетка душегуба одного, что из банды дезертира, была на своего родственничка очень зла. Подсунул племянник ей отрез ткани с награбленного добра. На праздник Всеблагого Защитника Верности она сыну костюм сшила, а тот возьми и полиняй бурым грязным цветом при стирке. И все наряды, что замачивались вместе с ним, испортил. Беда в общем.

Дура-баба из злости на племянника и шепнула старшему их патруля, что раз в конце месяца, он по ночам за крепким деревенским хлебным вином приходит к околице. Должен через пару дней вновь объявиться.

Мол, поймайте его там, да всыпьте ему плетей! Проучите его, как следует! Пусть знает в следующий раз, что родственникам дарить!

То, что следующего раза не будет, а тридцать пять плетей и штраф в сто серебряных лауриев, как укрывательницу и пособницу разбойника, ожидает саму тётку, старший патруля говорить ей не стал. Кивнул лишь серьёзно налысо бритой тяжелой головой. Обронил коротко, внушающее так: «Накажем. Строго накажем, обидчика твоего, тётка», ущипнул её за пухлый зад и скомандовал возвращение в расположение отряда. За подкреплением.

Маловато их, всего семеро. В банде же человек двадцать. Не справятся их патруль с душегубами без помощи отряда. Хоть и стоит один опытный егерь в схватке троих «лесных людей», но маг Огня — это маг Огня. Да ещё альфа-лейтенант и ветеран Огненосного легиона. Знает, с какого конца за меч берутся. Из рядовых в офицеры вышел. Из простых. Благородные, что в Корпусе курсантов обучаются гай-офицерами в армию герцогства приходят.

Вот так, из-за жажды мести глупой женщиной, егерский патруль изменил свой обычный маршрут. Находился он теперь на второстепенном тракте, спешно прискакав на шум уже закончившейся схватки рыцаря с разбойниками.

Шум лесного сражения они услышали издалека, да и ворон по кличке Уголь, заволновался. Крыльями сильно хлопнул. Громко, тревожно закаркал. С плеча Равэлла в небо взвился, за поворот дороги, шумно махая крыльями, полетел.

Они сразу же и пришпорили скакунов. Мчались словно молнии, но все равно, подоспели на место схватки, когда всё уже закончилось. Странно закончилось. Необычный конец схватки они увидели. Буд-то бы рыцарь, что на дороге с бешеной скоростью шестопёром и мечом противников своих бил на секунду замер, словно он в сеть красного паука со всего размаха попал. А рука его шестопёром уже над головой одного из тех, кого по сути дела он спасал, была уже занесена. У того лицо как снег, белым от ужаса стало. Так и не мудрено было, насмерть ему перепугаться.

Всего один рыцарь, из тех, что дают обет Всеблагим в Гневе, защищать слабых и искоренять зло, перебил всех нападавших. Все пятнадцать человек. Один. Секунда и этого бы беднягу за Грань к ним в компанию бы отправил. Легко. Охранник бы и понять бы ничего не успел.

В тяжелой броне, этот рыцарь двигался с такой скоростью, что копейщики и шевельнутся не успели когда он им в спины ударил. И лучники в лесу, что к деревьям арбалетными болтами пришпилены, словно на ходу спали. Командир их тоже, судя по всему, спал. И проспал меч в спину с такой силой вонзённый между лопаток, что туловище насквозь пробил. Вместе с телом пробил меч насквозь и кольчугу двойного плетения и поддоспешник стёганный и плотную рубаху. А мужик, глядя на его шрамы на лице и мозоли на ладони от рукоятей оружия, тот ещё был волчара. Увернуться был обязан или удар отбить. Но не успел. Словно на них «Сон Клисто» напустили. Они и двинуться не смогли.

Опять странно. Рыцари магами, обычно не бывают. Да и остальные засадники на дороге совсем не спали. Наступали на охрану. Копьями били. А их рыцарь тоже, как стоячих порубил.

Порубил крепких, злых на драку мужиков. Хотя по внешнему виду, они совсем не деревенские увальни с дубинами. Больше всего на солдат из «копья» какого-то барона похожи. И не дезертиры. Броня ухоженная, оружие в порядке. Так в шайках не бывает, так только у хорошего десятника будет. Строгого. У не ленивого до присмотра за подчинёнными.

Равэлл, как всё эти несуразности и странности увидел, в голове своей мозаику сложную сложил. На мысли тревожные наводящую. К старшему патруля подъехал, тронув пятками бока коня. На ухо ему, обо всём им замеченном, тихо шепнул. Но не воспринял всерьёз мастер-сержант саур Далво его слова. Буркнул только отстранённо:

— Позже поговорим, Равэлл. Пока давай лес осмотри с обеих сторон дороги. Что там есть и может, кто ещё живой из засады остался.

Хмуро глянул на лужи подсыхающей крови на дороге. Серые комья выбитых мозгов. Хмуро прикусил губу, пробурчав головой покачивая:

— Хотя, вряд ли….

И к благородной дамочке направился, что громко благодарила своего спасителя-рыцаря. А тот молчал. Ни слова в ответ. Очень необычно для рыцаря. И забрало не подымал. И шумно не дышал. Хотя только что кучу оружных людей за Грань отправил. Не бывает так. Если только этот рыцарь не из Святилища Гнева. Так те, что в Святилище обучение проходят, шестопёрами не пользуются. Мечи у них парные. Всегда так. Лет уж по более чем пятьсот.

Обошел по дуге рыцаря мастер-сержант Равэлл, внимательно и осторожно его оглядел. Затем, повинуясь приказу старшего патруля, вместе с напарником проверил обе стороны дороги. Пока дорогу видно было, он всё за рыцарем следил. Что и как тот делает. Чувство нехорошее поселилось в глубине его искры. И Уголь ни в какую не хотел ближе к месту схватки подлетать. На плечо садиться сержантское. В отдалении кружил, каркал тоскливо, испуганно. Никогда так раньше себя не вёл. Тоже чувствовал что-то.

Пока Равэлл все сопоставлял и обдумывал, они с напарником прошли вглубь леса. Нашли привязанных к деревьям коней нападавших. Привели с собой.

Равэлл вновь попытался высказать свои подозрения насчет рыцаря, но Седой, командир патруля опять не стал его слушать. Лишь спросил строго:

— В словах своих ты полностью уверен? Разумеешь, что благородного рыцаря в тёмном деле подозреваешь? На Своде Заповедей поклянешься?

Равэлл лишь пожал в ответ плечами. Много что он может сказать, да вот только это всего лишь всё странности, нестыковки, подозрения. Толку то, что чувство у него внутри плохое, что не нравится ему этот рыцарь категорически. И что не двигаются люди так быстро, не бьют с такой силой шестопёром, что голова в шлеме в лепёшку, а панцирь ещё и вмят до середины груди. Понятно, не в человеческих силах так мощно ударить, будь ты хоть трижды рыцарь. Да и не стреляют рыцари из арбалетов. Не благородное оружие. А лучники в лесу и дёрнуться не успели. Как стояли, так к деревьям их болты и прикололи. С какой же скоростью рыцарь ворот арбалета крутил, тетиву натягивал с помощью рычага или стремени?

И вообще, он Равэлл, таких арбалетов и доспеха, как у рыцаря, ранее не видел. Конструкция его стреломёта странная и клеймо мастера оружейника на левой половине нагрудника незнакомое. Сталь доспеха бесценная, синяя сталь, а оруженосца нет. И коня рыцарского рядом нигде нет. И меч простой, из роронской стали, с рукоятью и гардой без украшений. Не достойное рыцаря оружие, чей доспех стоит несколько десятков тысяч золотых ларов. Явно ведь, броня работы старого мастера из Полночной империи. Очень странно всё данное вместе.

Да только вот не преступлением не является. Какой хочет, такой меч рыцарь и носит. Нет таких законов, что бы всё это запрещали. Нигде не сказано, что рыцарь обязан быть с конём повсюду и двигаться медленно, как обычный солдат-латник. Может амулет скорости у него. Из тех, что ещё со времён Полночной империи остались. Доспех старой работы ведь в наличие? И шестопёр не простой. Тоже из синей стали.

Ну и нет полной уверенности у него в том, что рыцарь охрану баронессы перебить хотел. Мало ли что увиделось со спины лошади, что идёт галопом. В горячке боя рыцарь замахнулся, а потом шевроны и плащи солдат благородной сурледи разглядел. Остановился. Или остановили. Лишь Всеблагие ведают. И не спросишь в лоб — исполняющие обет рыцари с черными наплечниками в праве не отвечать на вопросы светских властей. Лишь пред жрецами Всеблагих ответ держат. И Уголь не помощник. Так всё далеко и летает, не приближается. Промолчал поэтому Равэлл, ничего не сказал. Седой, устав ждать ответа, рыкнул зло:

— В следующий раз, когда покажется что-то, некоторым защитный круг у сердца творить надо. От морока Отца Лжи беречься. Поищи лучше воинские знаки, может где гербы вышиты. Лица убитых, у кого целые, осмотри. Возьми с собой Луку, обучай новичка поиску. Все, выполнять приказ!

Двое егерей, один в возрасте за тридцать, другой молодой, светловолосый и веснушчатый, шагнули в сторону трупов на обочине дороги. Опытные солдаты. Седой со стальным овальным щитком сержанта, тремя медными и четырьмя гладкими стальными стрелками на левом плече. Молодой егерь, тоже с нашивкой. За ранение. А у седого сержанта, с худым, костлявым лицом, четвертая стальная стрелка ребристая. Планка с насечками «Знака за бдительность». Это у Равэлла.

Данный знак им был получен непросто так. Также как и сейчас, тогда мелочи всякие, его глаз резанули, а в итоге рейд-группу Полночной республике живьём взяли. Лет семь такого не было. Поэтому продолжал Равэлл следить за рыцарем, пока трупы ворочал, мертвые лица разглядывал — нет ли знакомого. Если честно, то сейчас он больше следил за рыцарем, чем за приказ старшего патруля выполнял. И решал, доставать затычки из ушей или нет?

Решил пока не доставать. Будет ещё время для этого. Боль адская появляется у него в ушах без затычек. Долго терпеть никаких сил не хватает. Так последит, глазами.

Опал, а рыцарем, что не нравился сержанту егерей был именно он, отвечал ему тем же. Только не глазами за ним водил, а ауру его отслеживал. Полыхнула бы, багровым цветом, у него аура и все, жили бы егеря на этой стороне Грани последние секунды. Но пока, у бдительного егеря преобладал только желтоватый оттенок настороженности в энергооболочке тела. Параллельно Опал следил за юной баронессой. Не выпускал её из поля своего зрения. Таких дамочек, как эта молоденькая баронесса, лучше держать под присмотром. На расстоянии удара кинжалом. Под клинком. Э, то есть под рукой.

Ну и третьим делом, Опал, одновременно занимался, прямо Гай Юлий Цезарь, что читал, писал и слушал одновременно. Ну, или наоборот. Не смертельная ошибка. Важнее гораздо точности в описании деяний исторического персонажа то, чем был сейчас занят герой нашего повествования. А занимался он делом значимым, совершенно неотложным. Он вновь и вновь, яростно ругал себя нехорошими словами. Проклинал нещадно, опрометчиво забывая, что он находится в мире действительно действующей магии. Еще он начинал смутно подозревать кого-то могущественного наверху, а может и внизу, в излишнем внимании к своей персоне. И терпеливо ждал, чем же закончится все это нелепое действо на дороге. Вместо того чтобы всех тут убить.

Удивительно, да? Вроде бы все как нельзя лучше складывается. Вот герой спасший от убийц прекрасную благородную даму. Вот патруль герцогских егерей, доброжелательно и уважительно взирающий, на сопровождающую баронессу в её перемещениях, внушительную фигуру в сплошном доспехе.

Рядом груда трупов подлых негодяев, устроивших засаду. Трое вовремя избавленных от смерти, легко раненных солдат баронессы, благодарных рыцарю до алого последнего покрова или огненного погребения. Тут смотреть надо, кто из какой провинции герцогства, тот до того и благодарен. И еще семеро воинов из охраны, что шагнули назад к жизни от смерти, благодаря вовремя оказанной медицинской помощи. Десятник «копья», саур Дагомар, сбитый с лошади арбалетной стрелой, старший конвоя баронессы, тоже среди них.

Чего же было еще желать Опалу? Хотел спрятаться среди людей — пожалуйста, лучше не придумаешь, спрятался. Приобрел в глазах живых облик сурового и молчаливого странствующего рыцаря. Во исполнение данного им обета — охранять и избавлять от зла требующих этого, спас юную баронессу от нападения свирепых убивцев.

Кто посмеет подумать, кто позволит себе кощунственную мысль, что под сталью доспехов скрывается не благородный смелый молодой рыцарь, а кровожадная нежить? Разумеется только очень подозрительный и умный человек. Или на вроде внимательного седого егеря. Но вот ум-то здесь, как раз и помеха. Начнет умный размышлять, логику подключит и сам себя запутает, убедит в противоположном. А как иначе, это ведь полным параноиком нужно быть, для таких низких домыслов и подозрений. Ведь после свершенного, Опала можно сразу в канон историй для благородной молодежи вставлять под именем Неизвестного Доблестного Рыцаря. Или трубадурам и менестрелям в балладу ввернуть храбрым персонажем. Не меньше. Почему же, после всего вышесказанного Опал мысленно шипит на себя и находится в состоянии холодного бешенства?

Объясняется это крайне просто. Опал, все свои будущие действия, еще стоя над телом саура Самара, чрезвычайно тщательно обдумал и взвесил. Осуществил, с нечеловеческой бездушностью, принятые им решения поэтапно. Наплевав на полную циничность и совершенную неприглядность со стороны морали, своих поступков. Сделал все, исходя только из полезности своих шагов для последующего выживания.

Начнем перечисление содеянного Опалом с того, что он, вначале, не выполнил обещание, данное им сержанту Службы Надзирающих. Тривиальная логика служит оправданием этому недостойному поступку. Все остальные, убитые им люди, оставлены без погребения, а вот один, необычное исключение, заботливо похоронен.

Странно? Чрезвычайно странно. Что могло послужить причиной этому поступку, не соответствующему естественному поведению бездушной нежити?

Да много причин. Целая куча.

Сержант мог знать Опала. Или знать мага его создавшего. Он мог повлиять на костяк, основываясь на этом знании, хотя бы в требовании своих похорон.

Пусть и не ведомо ни кому из людей Службы, посланных на поимку костяка, откуда и почему мог погибший сержант знать нежить или неизвестного мага Смерти поднявшего её. Так же им не ясно, как и чем он мог повлиять на поднятый скелет.

Или не он. Тогда кто повлиял? В общем, не надо, более нужного предела, продолжать нагромождение разнообразных гипотез — сущностей. Итак, уже жестко определенно, что допустить возможность влияния сержанта на нежить, люди Службы были должны. Даже обязаны. Отнюдь ведь не рядовой это факт, похороны лишь одного из многих.

Почему именно он избран? Почему именно сержант выделен кровожадным костяком? Необходимы ответы на эти вопросы.

Людям Службы придется рассмотреть разнообразные версии и проанализировать всевозможные факторы этого поступка нежити. А если кто-то из аналитиков Службы выдвинет простое, но гениальное предположение, что сержант элементарно уговорил нежить? Это означает, что они общались. Разговаривали. Значит, их общение было доброжелательным и предположительно, информативным. На теле сержанта следов пыток нет. Спокойно пообщались. А потом нежить убила сержанта. Потом, совестью мучимая, взяла и похоронила мертвеца. Полный бред.

В общем, давать о себе какое либо знания, например, что он слышит, говорит и способен к разумному общению, чрезвычайно опасно. Позволить же натолкнуть людей, расследующих произошедшее в лесу на то, что он обладает какой-то информацией о роде деятельности Службы, Опал считал совершенным безумием. При этом условии он мгновенно переходил из разряда дикой, неподконтрольной нежити в разряд нежити разумной, думающей и соответственно в энной степени более опасной для живых.

Простая облава, на основании допущения разумности костяка, мгновенно превратится в дело государственной важности. Одиночки же против системы не выстаивают. Суровый закон больших чисел. Значит, ни каких похорон. А со своей совестью он разберется. Но, пока она молчит и признаков своего существования не подает.

Идеально, для отсутствия следов, было бы ещё и лошадей бросить, но как без них транспортировать тюк, с очень требовательными к условиям их хранения и транспортировки ингредиентами? Опал себе этого представить не мог. На Пса нагрузить? Так его из-под сумок с вещами намарадеренными и тюком с химикатами, видно не будет. Где-нибудь еще зацепится, ткань порвет, все растеряет. Флаконы стеклянные побьет. А учитывая, что сам Опал многократно собирался переправляться через всевозможные ручьи и реку, герметичность и, следовательно, сохранность щелочам с кислотами, обеспечить ему никак не удастся. Может быть, он и через болота пойдет. Если будут на пути. Ну и вдобавок, какой же из него рыцарь без рыцарского коня? Без скакунов никак. Выходит вынужденный риск оставления следов.

Вот и пришлось ему, перед отправкой лошадей под конвоем Пса к назначенной Опалом приметной точке сбора, бегать по лесу и ловить волка.

Нужен был хищник из-за своей шкуры, которой Опал собирался обмотать скелет и лапы Пса. Запах, шерстинки на ветках, капли крови — волк раненный за лошадьми следит. Кушать хочет, охотится. Прогнал их от хозяина, мертвечиной побрезговал. Гонит куда — то. Может к логову своему, с самкой и щенятами. Он же не геолог на охоте на белого медведя. Умнее.

Где же Пес — нежить? Куда он делся? Да в Покинутый город или вслед за костяком ушел. И сразу потерялся. Ищите, ищущие, да может и обрящете.

Наивно, конечно все это выглядит. Но, вдруг сработает? Да и опять у Опала выбора нет. Телепортацией он не владеет. Летать не может. Если только сверху вниз. Камнем. Вот и приходится ему крутиться по мере своих сил и небольших возможностей.

Правда, прежде чем снимать шкуру с пойманного волка, стоя прямо в ручье, и наматывать её на Пса, пришлось сотворить еще одно мерзкое деяние, для чего Опал в основном и ловил волка. Скверную вещь, по сравнению с которой невыполнение обещания, данного сержанту о его погребении, тянуло на невинную шалость.

Зверя он не случайно ловил сам и притащил на поляну к телу саура Самара неспроста живым. Что-то, глубоко внутри Опала, не позволяло вмешивать в это Пса. Коробило его при одной только мысли об этом.

Да и правильно коробило. Грязные дела нужно делать самостоятельно. Самому, потом, за них и ответ держать. Перед здешним небесным пантеоном. Не одобрят верхние однозначно, а нижний бог или кто он, тут у них…. Да пошел он.

Не требовалось Опалу его одобрение. Ему требовалось срочно решить дилемму с предсмертным наказом саура Самара.

Отрубить голову у тела просто. Взмах меча и все. Но вот только следовало учитывать, что в Службе работают отнюдь не профаны и обладают они полным знанием специфики ритуалов, использующихся в некромантии. Особенно штатные маги Смерти Службы.

Для чего нужна голова человека нежити, ясно и понятно. Метаморфироваться будет и малую долю навыков получить хочет. Но вот кто дал на это команду? Значит, есть рядом, бродит тенью, маг — повелитель скелета. А если же нет мага, то опять вырисовывается вариант с нежитью разумной. И снова появляется грозный призрак грандиозной облавы. Чего Опал так стремится избежать. Выходит, что-то надо предпринимать для сокрытия улик, могущих его выдать.

Вот и кусал, рвал шею тела саура Самара челюстями обезумевшего от страха волка Опал. Обхватил, до хруста косточек черепа зверя, сверху и снизу закованными в сталь ладонями, волчьи челюсти. Разводил и сводил, тянул резко, не обращая внимания, на звуки рвущихся жил шеи саура Самара и мышц зверя. Все равно зверь, в будущем не жилец. А саур Самар уже.

Закончив кровавую работу, в ручье ободрал шкуру с животного. Обмотал Пса кровоточащим, хоть и промытым в воде шерстяным покровом и попросил его оттащить изуродованное тело кузнеца на край обрыва реки.

Может статься и введет в заблуждение, ищущих его, это топорное сокрытие факта отсутствия головы у трупа. Еще одно вольное допущение. Еще одно может быть.

Коротко попросил прощения у Небесной Искры саура Самара за надругательством над его телом. Навьючил тюк с ингредиентами, набитые собранными с трупов вещами сумы на коней, дождался возвращения Пса. Прислонился освобожденным от шлема черепом к голому лбу Пса, постарался наиболее ярко вложить мысленный образ — просьбу соблюдать примерный маршрут движения. Не попасться никому на глаза. Контролировать передвижения лошадей и выйти с ними, хотя бы приблизительно, к далекому ориентиру — сожженному молнией огромному дереву, на расстоянии примерно полтора дня пути для всадника. Сам обещал сильно не задерживаться.

Пес отряхнулся, когда прервался их контакт, не оглядываясь на Опала, приблизился к лошадям. Клацнул челюстью возле задних их ног, дал команду на движение. Ловко увернулся от копыта жеребца. Клацнул еще раз, уже угрожающе. Кобылка испуганно всхрапнула и зарысила в лес. Жеребец, гордо потряхивая гривой, неторопливо — не напугал, нежить, не думай даже, я за дамой, присмотреть надо — последовал за ней. Пес уже под лапами деревьев оглянулся, вильнул куцыми позвонками хвоста. Опал махнул в ответ рукой. Взялся за меч, чуть подумал, достал и шестопер. Принялся рубить, бить землю на поляне и стволы деревьев. Пускай потом преследователи ищут следы в радиусе метров ста — ста пятидесяти. Настолько и гораздо больше, сил и времени у него хватит. А отмоется сам, и доспех отмоет от грязи и сажи он в ручьях и реке. Много раз придется ему их пересечь на огромной скорости, металлической торпедой. Или тяжелой, металлической болванкой, пройти по илистому дну на изогнутых участках русел ручьев.

Была здравая мысль поджечь лес, костер под котлом с черепом саура Самара уже горел, но почва очень сырая, ветви деревьев в обильной росе. Да и предугадывался следующим то ли утром, то ли днем сильный дождь. Ливень. Кости ныли. Ну и опять же, нежить использующая огонь для сокрытия следов, вызывает подозрение. Кострище перекопать и спрятать его следы, не сложно, а вот скрыть естественные причины лесного пожара вряд ли ему удалось бы.

А использование огненных «клякс» оставляло в энерголиниях тонкого мира заметный след. Среди магов, ускользнувших от него, мага Огня не было. Опять, надоевший уже всем вопрос — кто здесь был? Кто лес магией поджег? Вариант с пожаром Опалу не подходил.

Много усилий и времени было затрачено Опалом на сокрытие признаков разумной деятельности. Копка земли в радиусе метров пятидесяти — сто метров пришлось бы ему вспахивать до следующего утра — подразумевает, Опал на это надеялся, явное отсутствие осмысленности действий. Ярилась и бесилась неразумная нежить. Землю рубила, колола мечом. Шестопером деревья ломала, била.

Много ручьев им форсировано было и река перейдена по дну. Найден крутой скалистый берег и потрачено почти час на карабканье по нему. Два раза он карабкался сначала — срывался. Камни в пальцах крошились. Целые глыбы под его весом отваливались. Но забрался, буквально взлетел по отвесной стене, используя в качестве опоры, вылетающие из-под него валуны.

Следы, глубоко вдавленные в землю, запутаны со всей тщательностью, что он мог позволить себе без существенной потери времени. Высокоскоростной бег по лесу по длинной дуге к месту сбора и пара — тройка поломанных на ходу деревьев. Темно, не видно, стояли неудачно. Бежал быстро.

Облегчение от встречи в назначенном месте с Псом и подтверждения полной сохранности имущества, навьюченного на лошадей. Слишком дорого ему эти вещи дались.

Впрочем, у Пса опять была побуревшая кровавая кайма вокруг пасти. Оставалось только надеяться, что сожранного им бедолагу найдут не скоро и Пес свалил труп в яму или овраг. Опал ему это строго наказывал.

Затем удачный выбор пути без неожиданных встреч и заранее услышанные звуки схватки за поворотом, были им восприняты как добрый знак. Появилась легкая возможность набраться энергии. И будет замечательно, если будет вероятность, без риска оставления следов, прихватить кого — то из живых с собой. Для проведения в укромном месте урезанного ритуала отъема энергии. Без раскаленных штырей и игл, с одним лишь ритуальным ромбом. Все равно камень — накопитель пока еще полностью полон и несколько драгоценных камней, выковырянных им из оправ перстней и колье, найденных в Покинутом городе, залиты тусклой энергией развоплощенных там же скелетов. Но это НЗ. Только на крайний случай.

После тщательного сканирования ауры сражавшихся людей, Опал принял решение начать убивать первыми нападающих. Магов среди них и обороняющихся не было. Человек в возке, который защищали солдаты на дороге, судя по его ауре, был стар и болен. Светился его энергококон тускло и слишком плотные, бесцветные узлы энерголиний, не трепещущие сверкающими кончиками, как у здоровых людей, были в области головы и сердца.

В целом все складывалось для него очень удачно, но только до тех пор, пока Опал не приблизился к возку на расстояние удара мечом. Перед этим он за несколько секунд расстрелял из своего чудо — арбалета таящихся за деревьями лучников. Наколол, как бабочку на булавку, на свой меч командира нападавших. Не останавливаясь, двигаясь проворно, синей, мелькающей в глазах умирающих людей тенью, вырезал копейщиков. На ходу втягивая в себя сгустки их жизненной энергии. Уже наметил, кого из защищающихся оставит в живых и внезапно, как-то неожиданно разом, все на этом моменте для него и закончилось.

Руки не поднялись на живых. Ни с мечом, ни с шестопером. Не жалко людей ему стало или совесть, вдруг возродившись из пепла, замучила. Нет. Просто не смог. Как гром среди ясного неба возникла для этого существенная помеха.

Плеснуло магической силой из возка. Обожгло внутреннее зрение Опала. Нет, точнее будет, если сказать, что его ударило Силой.

Силой, только и именно, с большой буквы. Смяло, затмило на время пылающим полотном внутренний взор костяка. Серые, тусклые клубки энергии человека в возке внезапно развернулись в ярко пылающие силой плотные ленты.

Стали вдруг жаркими, наполненными до краев энергией. Протянулись длинными паутинками, сплетенными в плотные жгуты, к ауре Опала. Жгуты энергии плотно обхватили руки Опала, сдерживая его движения. Не препятствуя, лишь замедляя. Невесомые, но и не рвущиеся легко. Тянущиеся. Словно липкие нити древесной смолы.

Чувствовалось, что их можно порвать. Плеснуть в суставы желанием, не жалеть запасенные граны энергии и все, но Опал не успел.

Из возка легко выскочила, не касаясь широкой подножки, юная девушка. Не задерживаясь и не обращая внимания на лужи крови под ногами, она устремилась к Опалу и обрушила на него звонкий шквал своих благодарностей. Быстро, юлой, кружила вокруг его фигуры закованной в металл. Резко, асинхронно останавливалась. Так же начинала снова двигаться. Приковывала к себе внимание. Её жгуты ауры уже не держали, оплетая, конечности Опала, а лишь только поглаживали, словно извинялись.

Затем, из-за поворота дороги появились идущие галопом герцогские егеря. Баронесса мигом оказалась с ним рядом и Опал встретился взором с цепким взглядом юного создания. Выражение глаз невинного дитя было жестким, умным, понимающим. Её взгляд словно бы говорил «Не торопись. Не убивай. Все будет тебе объяснено. Подожди». И Опал, помедлив долю секунды, кивнул закованной в металл головой, соглашаясь с молчаливым предложением.

Ему стало любопытно увидеть дальнейшее развитие необычной ситуации. Да и чувство опасности, минуту назад вопящее корабельным ревуном, затихло. Уползло куда-то внутрь и лениво смежило веки.

То, что девушка опытнейший маг, умело скрывший свою ауру, ему уже было понятно. Но вот что она за маг и что ему ожидать, от столь не обычной живой, он не знал. Не было в её ауре ни алых тонов мага Огня, ни холодных бледно — синих оттенков Воздуха или Воды. Тем более коричневых Земли. А непонятое его очень тревожило.

Оставлять за своей спиной еще одну загадку не было ни какого желания. Не сможет разгадать — убьет. По крайне мере в том, что при необходимости он перебьет всех живых — егерей вместе с выжившими солдатами и эту необычную девушку — мага, он был всецело уверен.

Принципы манипуляции магиней её внутренней энергией, он уловил. Больше ей с ним так легко уже не справиться. Это было что-то сродни «пьющим» энергию жгутам немертвых собак. Но гораздо слабее, менее напористое по воздействию. Не такое опасное. Однако довольно изящное по строению и искусное по воздействию. Уровень большого мастера.

А сокрытие ею ауры? Секрет этого финта был для него очень важен. Жизненно необходим. Сколько уже можно налетать на магов как грузовик на дорожные столбы — пока по черепу не дадут, все не замечает. А если попадется маг уровня магистра или, не дай Всеблагие, архимаг, да еще с учениками? Вряд ли он уйдет от них. О равной схватке и речи не идет. Если только их из засады, сделанными им стрелами обстрелять. Так распознать их еще нужно. Может быть, также ауру свою скрывать будут. Едва ли только одна эта женщина — маг обладает данным умением. Спорно очень. Умелые они все здесь, опытные. Умершие от Большого Мора старые маги из Полночной империи в магическом искусстве больших высот в своё время достигли. А сегодняшние их последователи, на растерявших все знания прошлых времен неумех, не очень то и похожи. В этом он убедился на примере прошлой ночной схватки. Доказательств умений теперешних магов ему было явленно предостаточно.

Так что, спокойно ждем, чем все закончится. Тем более, все раненные уже перевязаны. Трупы перекинуты через спины лошадей охраны и лошадей нападавших. Те их не далеко в лесу привязали к веткам деревьев, в отличие от Опала. Он своих скакунов спрятал примерно за лигу отсюда, доверив охрану лошадей Псу. Теперь вот придется, наверное, если разойдутся они все без повального смертоубийства, легендировать свое появление здесь, прогулкой по лесу за цветочками. Или еще, какой ни будь невнятной чушью. Стихи он, для дамы своего сердца сочинял и засочинялся — загулялся на крыльях поэтического вдохновения несомый. Вот и принесло его случайно, на горе напавшим, на благородную даму из засады, злодеям.

Рыцарь он или нет, в конце концов? Ну, а что в доспехах по лесу гуляет, так это нормально. Лес тут такой — твари разные страшные, нежить и зомби бродят, «лесные люди» пошаливают. Лучше живым данными вопросами свои головы не забивать. Иначе, придется ему их голов лишить.

Убивать живых ему все же не с руки. Невыгодно. Есть полная в этом уверенность.

Егерский патруль, вырезанный на месте схватки. «Копье» барона, группа напавших на них, тут же прибитых им насмерть, слишком заметный след. Все трупы замаешься прятать, их здесь будет побольше трех десятков, времени на сокрытие следов уйдет довольно много. Еще принесет, кого-то еще любопытствующего из путешествующих и хоть открывай здесь, на месте, филиал перехода за Грань. Не оставлять же в живых случайных свидетелей? Так что, пусть пока все идет своим чередом. Дальше будет видно.

Баронесса уже закончила свой спектакль, что разыгрывала перед егерями и мельком, коротко взглянула на него. Повелительно взмахнула рукой, подзывая к себе старшего из егерского патруля. Пространно излилась ему в благодарности за оказанную ими, славными егерями горячо любимого ею герцога, важную и своевременную помощь. Присовокупила к неприкрытой лести, свою просьбу — требование, сопроводить её до замка дядюшки, благородного асс`Тенин Парраса.

Опал даже чуть вздрогнул при звуках этого имени. Подозрительное совпадение. Чувство опасности внутри него приоткрыло один глаз. Может, все-таки, всех убить? А то жаренным начинает слегка попахивать. Это люди барона, у него лошадь, скорее всего кобыла, солдата барона.

Черт, он совсем ослеп — жеребец у него баронский! Вон на попонах у всей охраны баронессы красные, вытянутые вверх вершинами треугольники. Рубить, скорее всего, концы придется. А начинать лучше всего с баронессы — магини. Самый опасный среди всех, здесь находящихся людей, противник. И Всеблагие с её взглядами, непонятными играми, умениями и невнятными обещаниями. Тут уже не до обретения новых знаний. Остаться бы в целости и на свободе.

Чувство опасности внутри Опала открыло второй глаз и не спеша потянулось по-кошачьи.

Баронесса словно почувствовала исходящую от Опала угрозу, резко прервала общение с сержантом егерей, переместилась к костяку в доспехе. Взмахнула пушистыми ресницами, зажурчала своим мелодичным голоском.

— О, мой неизвестный герой! Мой благородный и храбрый рыцарь! Защитник, посланный мне самими Всеблагими!

У Опала, аж несуществующие скулы свело от избытка наигранной патетики и явной фальши в голосе девицы. Однако, взгляд девушки. Абсолютно не вяжущийся с выражением её лица и голоса, холодный и многозначительный, не позволил ему её грубо прервать. Он продолжил слушать, внимательно контролируя все передвижения живых на дороге. Опустил руку на рукоять шестопера. Сдвинул за спину вновь сползший на бедро арбалет. Терпеливо ждал окончания льстивого словесного потока.

Закончила баронесса свою долгую приторно-сладкую речь скомкано. Нервировала её рука нежити на рукояти оружия. Настойчивой, сумбурной просьбой к храброму рыцарю, сопроводить её до ближайшего пригорка, дабы она могла, под надежной охраной, вознести к Всеблагим краткую, благодарственную молитву, в свете закатного солнца.

— Это ведь будет так символично, так значительно, мой смелый герой! Что же вы все молчите? Не будьте столь суровым с дамой, прошу Вас!

— С радостью выполню Вашу просьбу, прекрасная сурледи! Это мой долг — охранять и защищать праведных и невинных! Следуйте за мной, благородная госпожа.

М-да, стоило бы зарисовать выражение лица баронессы любому художнику, сразу же приобрел бы известность по всему Южному материку и громкую славу, сопровождаемую приятным звоном золотых ларов. Если бы смог точно перенести на холст, всю сложную гамму чувств, отразившуюся на кукольном личике магини. Да вот беда, не оказалось рядом художника и шедевра не вышло. Зато Опал получил незабываемое наслаждение от вида изумленно исказившихся черт лица двуличной благородной дамы.

Он бы так и дальше смаковал, вполне доступное ему наслаждение, если бы баронесса, взобравшись на пригорок и преклонив колени на предусмотрительно подложенной под них кожаной подушечке, не сравняла их счет своим вопросом.

— Поговорим открыто, необычная нежить?

Один — один. Небольшая пауза со стороны псевдорыцаря. Седой егерь, что следил за ним всё это время, делает движение в районе своей головы обоими руками, будто что-то выкручивает. Болезненно кривится. Баронесса торжествующе улыбается. Пауза заканчивается. Опал, собравшись, спокойно отвечает:

— С превеликим моим удовольствием, милейшая сурледи. Почему бы и не пообщаться, двум весьма необычным существам? Магу — универсалу и нежити.

Долгий, заинтересованный еще больше, хотя куда уж больше, взгляд со стороны магини. Задумчивый тон её ответа.

— Неплохой результат. Весьма недурной итог переноса искры в поднятый костяк для нынешних неучей — магов. Ты сумел меня удивить, юный нежить. За всю свою длительную жизнь мне еще не встречались поднятые костяки с чувством юмора. Думаю, я не ошибусь, если предположу, что ты убил своего повелителя мага и выварил его череп для дальнейшего использования. Что ты совершенно свободен.

Красноречивое молчание Опала было ей ответом.

— Отлично. Я рада, что не ошиблась в своем предположении. Тогда у меня есть к тебе, свободный «птенец», предложение.

— Предложение, от которого я не смогу отказаться?

— Что? Как ты сказал? Предложение, от которого…. Забавная форма ответа — вопроса! Тебя подняли на Северном материке Оставшиеся, «птенец»? У нас, на Южном, так не говорят. Подаришь словоформу?

— С удовольствием, сурледи. И вы ошиблись, меня подняли здесь, на Южном материке, на Мертвом дворе. Юный маг Смерти Ворант.

Баронесса несколько секунд молчала, смотря вдаль. Грустно вздохнула, стиснув кружевной платок тонкими пальцами. Тихо произнесла:

— Все-таки, ты хочешь убить меня, «птенец». Излишне откровенен. Весьма будет нелепо и смешно, выжив во время Большого Мора, умереть мне от руки, пусть и не обычной, но лишь нежити! Даже не лича!

Баронесса, не меняя коленопреклоненной позы, сокрушенно покачала головой. Сделала неуловимое движение, в долю секунды накрыв ладонью камень, висящий на цепочке, на её груди. Под её изящной ладонью мигнуло алым. В ауру магини щедрой лавиной хлынул поток энергии, и Опал почувствовал, как налились Силой, сыто шевельнулись, став похожими на грозящих врагу многочисленных, грозно шипящих кобр, жгучие нити ауры женщины. Ситуация стала похожа на свёрнутую до предела упругую пружину.

Опал же бездействовал. Сила — силой, но надо еще произнести вербальную формулу активации заклятия или начать складывать пальцы в активирующую его мудру. Да и что-то мешало ударить первым. Скорее всего остатки человечности не давали ударить женщину. Без предупреждения. Буд-то мусор со стола смахнуть. Ну и ему бы хватило и доли мига, что бы размозжить своим бронированным кулаком светловолосую головку обманчиво молодой баронессе.

Очевидно, это стало вскоре понятно и самой магине. Её нити медленно свернулись в клубки, втянулись внутрь кокона ауры. Патовая ситуация. Почти ничья. Голос женщины стал старым, неимоверно уставшим.

— Не получилось тебя напугать, «птенец». И ударить первой стало мне страшно. Жаль. Очень жаль. Как обычно, я все забываю, что уже стара. Я просто чудовищно стара, мой мальчик. Просто старое дряхлое чудовище, обломок старой империи. Мне нужно было уйти вместе с ней.

По лицу женщины побежали тонкими лучиками, проявились гусиными лапками, еле видимые морщинки. Скатилась по побледневшей щеке одинокая слеза. Старая женщина с лицом юной девушки неловко промокнула её кружевом платка свободной рукой. Машинально поправила волосы, заправляя за ухо выбившуюся из прически прядь волос.

Опал с удовольствием наблюдал за игрой великолепной актрисы. Ни грамма фальши, ни единого жеста разрушающего картину раздавленной горем и тоскующей о былом пожилой женщины. Если бы не его глубокая убеждённость в лживости её поведения, то может быть, кто-то и был бы, обманут ею.

Так, игра закончилась. Перед Опалом вновь умный и опасный противник. Голос женщины сух и ломок как снежный наст.

— Впрочем, достаточно горевать. Я сама создала свою судьбу и мне не о чем жалеть. Теперь, прошу тебя нежить, не перебивай меня и постарайся мне поверить, потому что все, что я говорю тебе, для тебя очень важно. Дай мне закончить и может быть, ты передумаешь убивать старую женщину.

— Старого опытного мага — женщину.

— Да причем здесь это, «птенец»! Маг — не маг! Дай же мне договорить! На меня напали люди барона асс`Лоир. Это плата за продление его жалкой жизни одному моему старому врагу, магу Жизни. Ты, «птенец», меня спас, проявив необычайные таланты и смог избавиться от моей «Вуали». Я очень благодарна тебе за свое спасение и предлагаю, как будущему партнёру, сделку. Нужное тебе знание в обмен на мою жизнь и дальнейшее твое сотрудничество со мной. Да молчи же, прошу тебя!

Уловив начало движения Опала, женщина вновь чуть повысила голос.

— Сотрудничество, именно сотрудничество! Нечему тут удивляться. Тем более тебе, поднятому. Когда ты живешь уже более четырехсот лет, да еще в столь юном и красивом теле, очень не хочется умирать. Привыкаешь жить, и предчувствие смерти повергает тебя в ужас. Смерть, она постоянно играет с тобой в догонялки и дышит тебе в затылок. Но мне нравится жить и оставлять костлявую старуху с носом! Хочется до безумия! Слишком многие ждут меня за гранью. Те, с кем мне бы ни хотелось вновь встречаться. И я готова платить крайне высокую цену за возможность пожить еще. А в этом ты мне сможешь помочь. Моя плата тебе — камень — накопитель, тайный проход через озеро Элле к Стальным горам и рекомендательное письмо к моей сестре — личу. Она должна передать мне кое-что позволяющее прожить ещё несколько лет.

— Сестре — личу? Женщине — личу?! Лич делает элексиры жизни?

— А что тебя удивляет? Жить хотят все. Не только грубые и заносчивые маги — мужчины! Пусть даже и не жить, а существовать в облике сухой мумии. А это у нас семейное — непреодолимая тяга к жизни. Моя сестра же бывший маг Жизни. Она поможет тебе на время укрыться, даст убежище. Ведь ты, явно, бежишь от кого-то? А потом, ты придёшь и принесёшь необходимое мне, в указанное тебе место. Да и скорее всего, как мне подсказывает мой опыт, ты повздорил с людьми Службы Надзирающих.

— Немного.

— Конечно, конечно. Совсем немного. Вы всего лишь разошлись во взглядах на новую поэму асс`Моталара. И в пылу спора ты прикончил своего мага — повелителя, пару «звеньев» службы и гай-офицера. Может быть и пару троек «скальпелей» под вернувшихся тебе под руку. Ничуть не удивлюсь. Как это сделал давно, один неудачно обращённый «птенец». Ах, прости, я совсем забыла, что этот гений слога давно умер. Интересный он был мужчина.

Женщина слабо улыбнулась. Печально, еле заметно вздохнула.

Опал молчал, разглядывая этот осколок древней империи. Оставалось только повториться, несколько изменяя фразу классика — «да, были люди в то время». Прожить более четырехсот лет и прожить их в облике вечно юной девы. Немалое достижение. Мало кто выигрывает битву со временем. Обычно время кладет всех на лопатки. Даже архимагов и великих мастеров.

Эта женщина сумела обмануть время. Сумела избежать Большого Мора. Скрыть свою истинную личность, жить под чужой личиной. Не год и не два. Два или три столетия!

Какая там племянница барона?! Точнее будет, его пра — пра — и так далее бабка. Да эта магиня всех нынешних магов по опыту не то что на голову, скорее на пять этажей превосходит в опыте и знаниях. Силы вот только своей маловато. Ощущается. Подпирает манипуляции Силой опытом и отточенным за сотни лет искусством.

Сколько же знаний содержит её старая голова! Как бы ему пригодился её череп! Жаль только, что это, скорее всего, неосуществимо. Ну и предложенное ею на первый взгляд ему подходит. Кроме того, Опал четко воспринимал плотную тень нешуточной угрозы и глубоко скрытую внутреннею уверенность баронессы, что её смерть не останется неотомщенной.

Возможно, даже очень возможно, сильное посмертное проклятье. Избирательного действия, несомненно. Универсальное. Магиня такого возраста и с таким опытом, не будет размениваться на банальное «Сдохни, гад!».

Что-то изощренное таилось над платьем, в каменной темнице драгоценного кристалла изумруда. И судя по пульсации потоков энергии запертых в решетке линий огранки, жутко мощное.

Значит, следует принять предложение баронессы? Лжи в её словах, в отличие от предыдущих речей не чувствуется.

Итак, что приобретаем, что теряем? Теряем кладезь знаний, заключенный в изящной головке. Энергию от живых, свое инкогнито. И, следовательно, более-менее спокойное, передвижение по землям герцогства. Приобретаем взамен, полезный в будущем, контакт в Стальных горах и безопасный тайный проход к ним. Куда он и стремится. И ещё получаем камень — накопитель. Вещь редкую, эксклюзивную и заполненную под завязку Силой.

Живой силой, а не тухлым зеленым туманом от мертвецов. Баронесса крайне опасный противник для своих врагов. Еще один довод в пользу её предложения.

Через мучительный ритуал отъема жизненной энергии, для столь полного заполнения камня, прошло не мене трех — четырех десятков людей. Можно только восхищаться её умением скрывать следы и трупы, раз до сих пор на свободе находится, а не вшей кормит в глубоких подвалах Службы Надзирающих.

Ритуальное мучительство, из арсеналов магии крови и темных разделов некромантии, не приветствовалось Службой Надзирающих вплоть до отрубания головы магам, пользующим подобные методы. А дамочка вот путешествует, хоть и под охраной, но своей. Только не чувствуется безжизненных линий магии Смерти в ауре. Маг — универсал? Стоит ли тогда пытаться убить её?

Итак? Делаем выбор в пользу предложения старой магини? Добавим сюда ещё шанс возобновить контакт с миром живых, если поработает почтальоном. Риск велик? Да, соответственно. Вероятность обмана с её стороны есть и немалая. Но у него опять нет возможности выбора. Другой вариант слишком не предсказуем. Не нравится ему, скрытое в её изумруде заклятие. Очень, до судорог в суставах, не нравится. Пугает.

— Я согласен, сурледи.

— Замечательно! Великолепно, мой мальчик! — баронесса буквально расцвела. Румянец вернулся на побледневшие щеки. Глаза заискрились светом.

— Рада, очень рада, что ты сделал правильный выбор! Теперь наклонись ко мне и подними забрало шлема — я тебя поцелую. Не пугайся, склонность к некрофилии мне не свойственна — мне просто необходимо прикоснуться к тебе для передачи мысленного образа скрытого пути к Стальным горам. И места где неживет моя сестра. А за нами внимательно следят. Так что же может быть естественней невинного поцелуя благодарной девушки, подаренного своему спасителю? Смелее, необычный «птенец»!

Опал, чуть замешкавшись, решительно сдвинул забрало. Открывшийся жутковатый вид ничуть не смутил баронессу. Скорее развеселил.

— Умно, очень умно, мой мальчик! Не ожидала. Ты приводишь меня в восхищение. Ткань вместо кожи! Тебя бы мне в ученики в свое время, кое-кто бы умер от огорчения, что упустил такого «птенца», с таким потенциалом! Ну, наклоняйся же!

Опал наклонился, одновременно быстро извлекая из ножен кинжал и прижимая его к области сердца баронессы.

— Я успею нанести удар, госпожа баронесса, поэтому будьте благоразумны.

Магиня холодно улыбнулась, плавно провела рукой, вверх, сдвигая с челюстей Опала тянущуюся ткань и прижалась к белой кости зубов твердыми губами. Обхватила костяк за стальную шею, плотнее прижимаясь к фигуре нежити. Металл нагрудника сплющил что-то мягкое спереди фигуры баронессы. Жар дыхания женщины скользнул между плотно стиснутых зубов костяка. Капелька крови выступила на кончике языка баронессы неосторожно задевшего острый клык нежити. От дороги, со стороны егерей донесся еле слышимый завистливый свист. Баронесса неспешно отстранилась.

Опал выпрямился, лязгнул металлом, ставя забрало на место. Холодно поглядел на раскрасневшуюся женщину с учащенно вздымающейся грудью. Покрутил в черепе полученный мысленный образ. Искрящийся мягким, теплым светом. Хрупкий, непрочный на вид. Структура образа простая, без сложных связей и четких линий решетки заклинаний. Решил все же чуть придержать энергонитями на краю своей ауры полученный образ. Не пускать его пока внутрь себя, полностью. Полученный горький опыт, вследствие его действий, необдуманных и поспешных, приучил его к осмотрительности.

— Благодарю вас за доставленное удовольствие сурледи и один вопрос напоследок. Как вы скрываете свою ауру?

— Как? — баронесса лукаво улыбнулась — Сложно объяснить. Если не боишься, то наклонись ко мне еще раз — вложу в тебя структуры управления заклинанием.

— Лучше вложите в этот камень, сурледи.

Опал протянул магине крупный рубин. Осторожно, медленно им извлеченный из поясной сумки, что бы ни повредить латными перчатками футляр с Малым Сводом. Баронесса неаккуратно, чуть обидчиво надув губки, выхватила из стальных пальцев драгоценный камень. Тон голоса черствый, ледяной. Ни малейших признаков предыдущего возбуждения.

— Хм. А ты не совсем глуп, малыш. Разумно осторожен. Это правильно. Доверие нужно заслужить. Ум же, следует поощрять. Если я смогу, то вложу в рубин еще пару интересных вещей. Тебе пригодится.

— Спасибо. И у меня вопрос к вам. А как вы, уважаемая, объясните мой неожиданный уход герцогским егерям?

— Объясню? Егерям? Никак не объясню. Ты просто убьешь их всех и мою охрану. Подзарядишься. Ты же именно этого хотел. А я просто вновь сменю маску. Я ведь старая и опытная женщина. Мне не в первый раз это делать. Хотя у меня такой милый замок, что лучше бы ты мне не встречался. Настолько его жаль. Или всё таки, может быть, станешь моим учеником? Я многому могу научить. И не только магии.

Баронесса лукаво улыбнулась. Облизнула быстро кончиком языка свои губы. Плавно повела плечами. Опал мысленно изумился тому, как мгновенно меняется её настроение! Всё ли нормально с её головой? Все-таки возраст дамы довольно впечатляющ и это могло сказаться на состоянии её рассудка.

— Подумай. Это хорошее предложение. А пока я вложу в рубины то, что тебе обещала.

Она обхватила плотно, обеими ладонями кристалл. Сильно, до напряжения плеч сдвинула их, одну к другой. На миг замерла в напряжении. Коротко выдохнула.

— Ну, все, готово. Забирай свою стекляшку, малыш. И каков же будет твой ответ?

— Нет.

— Что ж. Я так и предполагала. Хорошо. Делай свое дело и уходи. И дай уйти мне.

Опал медленно наклонил голову, одновременно соглашаясь, прощаясь и благодаря. Повернулся к дороге и успел увидеть только то, как стремительно, нахлёстывая скакуна плетью, удаляется от места схватки седой егерь. Доля секунды и он скрылся за дальним поворотом дороги. Оставшиеся на месте егеря и легкораненые охранники баронессы сбились в плотный ряд перекрывающий Опалу направление погони за сбежавшим. Они явно готовы умереть, но дать ускакавшему егерю драгоценные секунды форы, после которых его преследование потеряет всяческий смысл.

— Проклятье! Сучьи игры Всеблагих! Это был «слухач»!

Визгливый голос баронессы неприятным звуком расколол возникшую тишину.

— Что за «слухач»? И что теперь?

— Ничего, глупец! Убей их! Поймай мне лошадь и беги как можешь быстрее за «слухачом», пока он не передал комиссару Надзирающих то, что услышал здесь!

Опал стремительно набирая скорость, метнулся с пригорка вниз, к приготовившимся умереть людям. Пусть верная мысль была высказана презрительным и хозяйским тоном, но она была верной. О вежливости можно будет поговорить позже, когда он догонит этого седого «слухача». Заодно и узнает, что это за «слухач». Хотя, он вроде бы уже догадался.

Как умирают егеря? Обычно, как и все другие люди. Неважно твоё происхождение и не важны твои корни. У всех кровь красная и сердце лишь мышца, легко разрезаемая острой сталью.

Разница лишь в том, что егеря умирают со знанием, что их смерть не напрасна. И каждый из них в долю мига, ощущая, что всё, это шаг за Грань, уходил с чувством выполненного долга. Из долей складывались секунды, из секунд минуты. А они шестеро, подарили их седьмому брату — егерю их целых шесть. Ровно по минуте на каждого. В последние мгновение рассыпавшись в стороны, подставляя под удар охранников баронессы. Предавшей их и отдавшей на заклание мерзкой нежити, подлой старухе. Набрасывая сети на мертвяка, раскручивая бола.

Умерли они счастливыми.

Как убегают егеря? Никто не знает. И Равэлл ни кому и никогда об этом не расскажет. Он похоронит это знание в своей памяти так же, как похоронил своих братьев из патруля, убитых на дороге нежитью. И никогда больше об этом не вспомнит. Даже на собеседовании у комиссара Надзирающих. В «звеньях» Службы для него уже есть место и собеседование будет только формальностью. Это ему твёрдо обещал командир его бывшего отряда сур Лодо. И он использует свой дар «слухача» для отмщения. Пусть даже боль из адской превратится в смертную. Он должен выдержать. Обязан. Жизни братьев — егерей не должны быть напрасно отдаными.

— Ты его догнал, «птенец»?

— Нет. Он прыгнул в реку и уплыл вниз по течению.

— А ты испугался замочить свои кости, мёртвая черепаха! О, Отец Лжи! Какие нынче у тебя беспомощные создания! Они даже не могут догнать простого егеря!

— Сурледи! Воздержитесь от оскорблений, иначе я буду вынужден расторгнуть нашу договорённость. И я не маг, что бы брести по горло в иле со скоростью плывущего человека! Я всего лишь нежить, которой очень хочется присоединить к себе ваш череп! Я внятно излагаю!

— Да, «птенец». Прошу тебя принять мои глубокие извинения. Надеюсь, это сгладит шероховатости нашего общения и не нарушит наше соглашение. Надеюсь, встретиться. Удачи тебе! И мне.

Шорох одежды. Скрип кожи седла и удаляющийся дробный стук копыт лошади. Тишина. Только бродившие рядом с трупами лошади испуганно изредка всхрапывали или призывно ржали, зовя мёртвых хозяев.

Опал долго провожал взглядом лошадь и всадницу, пока они не скрылись за поворотом дороги в наступивших сумерках. Затем сам растворился в темноте леса.

Ему следовало сильно поторопиться. Его бегство продолжалось. Сбежавший егерь ничего, в сущности, не изменил. Днём позже, днём раньше, всё равно бы преследователи вышли на его след. Просто нужно ускорить свое передвижение. Необходимо хотя бы до наступления следующей ночи, если получится, добраться до озера Элла. А перед ускоренным марш — броском разгрузить и отпустить коней. Гонки они не выдержат. Станут только помехой. И не убивать. Заслужили.

По достижению озера, найти под водой вход в огромный, судя по образу, со многими уровнями, запутанный лабиринт.

На некоторых линиях подземных путей лабиринта, во вложенном в его череп баронессой образе, мерцали тревожные красные точки. Похоже, так были отмечены опасные обитатели подземелья. Или просто опасные места. Пропасти, обвалы. Там видно будет.

Но перед спуском в лабиринт, необходимо провести очередную трансформацию себя и Пса.

Как обойтись своими силами в столь немаловажном деле он пусть не очень отчетливо, но в общих чертах представлял. Вырисовывалась работающая в теории, схема действий. И все же, требовалось обдумать многие важные детали предстоящего ритуала. Спешка в данном случае была противопоказана.

Несколько радовало то, что энергии, необходимой для трансформации сейчас у него было с избытком. Благодаря егерям и охранникам баронессы. Бывшим охранникам и бывшим егерям. Многие сложности и тонкости предстоящего ритуала можно было, не опасаясь существенного вреда для себя, опустить. Заменить вербальные точки схемы ритуала плотными клубками туго сплетенной энергии с вложенными в них заранее структурами заклинаний.

И еще очень хотелось понять, что же вложила в рубин баронесса? Понять, не нарвавшись на очередную людскую подлость.

Опалу предстояло много работы.