Костяная легенда

Глава 6

— Так детей купца, рядом с отцом их похоронил?

— Да. Там место хорошее, спокойное, светлое — вроде, как ива плакучая над ними растет. И пригорок, чистый, без сорняков. Ручеек течет рядом. Красиво.

— А мага? В шахту сбросил? Зверям диким оставил?

— Нет. Ни то, ни другое. Чуть подальше от всех замученных, могилу ему вырыл. Не стал его в саму шахту сбрасывать — человек все-таки, хоть и с черной душой. Хотелось сначала, да потом передумал. Только без головы закопал. Она ему не нужна уже, а мне для дела пригодится.

— Для дела ли? — слегка сомневаясь, задал вопрос седовласый, плотного сложения человек, в почти почтенном возрасте. Скорее всего, лет пятидесяти. В зеленой защитной куртке из грубой парусины, плотно прошитой тонкими полосками кожи и набитую, возможно шерстью. Удобно устроившийся за овальным, из драгоценного мраморного клена столом, с витыми ножками, для устойчивости грубо вколоченными в землю, на сумрачной лесной поляне.

В удобном кресле, с резной спинкой и инкрустированными серебром подлокотниками, сидел кузнец саур Самар, из селения Смязи, что на земле барона асс`Тенин. Задумчиво пожевав губами, он спросил:

— А ты, воин, не боишься, что его нечистая искра в тебе свой след оставит?

— Нет, мастер. Этого я не боюсь. Желуди же я добывать не стал, и в спячку пока не впадаю.

Звук голоса отвечающего был похож на ночной шелест холодного ветра. Сух, словно струящийся с ладоней песок и безжизнен, но кузнец весело хмыкнул. Широко улыбнувшись, потянувшись через стол, хлопнул собеседника по стальному плечу, крепкой, широкой ладонью, с почти ороговевшими от рукояти молота мозолями.

— Вот, правильно говорил тогда я! Знал, что Всеблагие не милостью не оставят. Не дадут твоей душе пеплом затянуться! Видишь, шутишь ты, почти как человек!

Кузнец скомкал улыбку, кашлянул. В мгновение посерьезнев, спросил переживающее, внимательно заглядывая в темные провалы, на месте глаз собеседника:

— Молился им, Небесным Защитникам? Или?

— Или, саур Самар, или. Не молился. Не услышат меня Всеблагие. Нежить я. Да и не здешняя, вдобавок. Мне больше Отцу Лжи молитвы творить пристало. Думаю ему понравится — не слышал он еще таких. — невесело покачал головой скелет в броне из синего металла. Даже без выгравированного на левом защитном гребне наплечника, клейма известного мастера Полночной империи Брабентера и золоченых насечек на остром тапуле нагрудника, она выглядела необычайно дорогой. По видимому всем великолепному качеству синей стали, мастерской работе и тщательности подгонки абсолютно всех деталей.

— Ты, воин брось, Лживого поминать! Услышит — не обрадуешься его вниманию! Он недаром Отцом не только лжи, но и обмана зовется, поверишь ему раз — и вскоре твоя искра в его рваный плащ вплетется! А на Всеблагих не обижайся. Их мало, а нас, под их взглядом, как муравьев — не посчитать.

Кузнец на секунду прервался, хитро глянул на костяка — Ты вина мне, что из Покинутого города принес, лучше еще налей и ответь — ты, вот как, тот подвал нашел, где броня твоя тебя ждала — дожидалась?

Скелет не спешил с ответом. На голом костяном лице, с перламутровым оттенком кости, не выражалось даже тени чувств, но любой, видящий его в этот момент со стороны, мог бы поклясться, что скелет глубоко задумался.

— Знаешь, саур Самар, так сразу и не ответить мне тебе. Словно потянуло что-то. Позвало. Уверен я был, что под грудой битого камня, под темной водой, дверь. И не заперта она — замок сгнил давно. Толкни посильней и выпадет из проема на пол. А броня в ларе, рядом, сразу при входе. Будто картинку нарисовали в голове. Яркую, четкую и с подробными деталями. Но, голосов никаких я не слышал!

Предвосхищая вопрос кузнеца, поспешно произнес скелет. Кузнец чуть поскучнел, видимо указующие голоса, в голове собеседника, им ожидались с твердой, внутренней уверенностью, и отрицательный ответ, несколько разочаровал его.

— Ну, не было голосов, так не было. Зато вот, отличная броня старой работы была. И шестопер, не чета твоему прежнему. Даже не шестопер, а прям Отец шестоперов!

Кузнец любовно провел рукой по граненному металлическому телу оружия лежавшего на столе. Вслед за движением руки саура Самара, по металлической рукояти оружия, пробежала волна синего пламени, словно играя с ладонью кузнеца в догонялки.

— Не делают сейчас, таких вещей. Лучшая синяя сталь из Стальных гор. Наговор на крепость металла, свинцовый заговор на утяжеление удара. Хороший маг Земли, заклятия эти накладывал. Не меньше магистра рангом, это точно.

Кузнец влюблено смотрел на шестопер, лежащий на столе.

— Цены ему нет. Такое оружие, в бывшей Полночной империи, по двойному весу за золото отдавали. Именно отдавали, не продавали, нет. Не каждому по руке работа мастера Брабентера, не все могли его клинки в руки взять. Не знал, что он шестоперы и броню делал. На заказ, наверное, работал. Для графа или лорда имперского, какого. Да только заказчик в Эпоху разрушений, видать сгинул.

— То есть, как не давалось? Руки, синим пламенем, жгло?

— Да, нет Опал. Просто не могли взять те, кто душою не чист и сердцем зол. Саур Брабентера для ордена Светлых паладинов оружие делал. Не терпели его мечи темноты в Небесной искре владельца.

Скелет чуть раздвинул челюсти, обозначая легкую улыбку. Саур Самар уже научился определять по скупой мимике и жестам необычного собеседника его настроение.

— Саур Самар. Ну, какая у меня душа? Да еще светлая? Тем более после того ритуала…..

Мастер сильно хлопнул ладонью по столу, придержал покачнувшийся кувшин с вином, сурово сдвинул брови.

— Ты, Опал, не скалься давай клыками своими, и с этим не шути! Не местный ты, твоя правда, и вот поэтому многого не знаешь. Не дело такими словами бросаться! Я за тебя молитву Всеблагим творил и светильник жег! Так вот! — саур Самар сделал многозначительную паузу — Не погас мой светильник во время молитвы! Ровно пламя горело! И копоти не дало. А в конце молитвы пламя поднялось и кольцом опало! Услышали Всеблагие мою молитву!

Кузнец Самар торжествующе поглядел на Опалина, сидящего напротив. Владимир Анатольевич виновато развел руками — сауру Самару он поверил. Месяц самостоятельного блуждания по Покинутому городу и рядом с ним, навел его на мысль, что здесь, в этом мире, все не так просто, как кажется. По крайне мере, культ Всеблагих Защитников, возник не на пустом месте. Да и вера в других богов. Несколько раз, в безлунные ночи, он чувствовал на себе чей-то невыносимо тяжелый, буквально пригибающий к земле, недобрый взгляд. Даже посреди пустынной городской площади. А морок глухой, каменной стены, на одной из улиц города? Опалин уже развернулся и собрался искать обход неожиданного тупика, не должного существовать по всем правилам застройки городов, прямо на одной из центральных улиц. Как грохот рушащегося здания за спиной, заставил его быстро обернуться. Когда облако серой пыли осело, монолитной стены, сложенной из огромных, массивных блоков, впереди не было, а перекрывая улицу, высотой этажа в три, перед ним возвышалась груда обломков обрушившейся высокой башни.

Он прикинул тогда, что если бы не мираж стены, то из-под завала ему пришлось бы выбираться минимум дня три. И вряд ли обошлось бы без повреждений скелета. Вопрос, кто создал мираж и не пустил его под обвал, остался открытым.

А находка в подвале затопленного дома? Вот кто бы в здравом уме, без особой в этом необходимости стал нырять в мутную и грязную воду, заросшую тиной? Не зная точно, что под водой скрывается дверь в сокровищницу, лезть в полу котлован, в полу болото, с обваливающимися целыми глинистыми пластами, от легкого прикосновения, краями?

Опалин тогда, влекомый странным, неясным зовом, с оглядкой приблизился к затопленному котловану, возле неустойчиво покосившегося здания. Внимательно осмотревшись, на случай присутствия Бродячих Псов, он не увидел ничего стоящего его внимания и собирался уже уходить. Но ноги не послушались, а зов, наоборот, усилился. Пришлось нырять в неприятную даже на вид воду. Прямо в доспехе. Были причины. Когда вынырнул с добычей в руках, то зло выругался, от сильной досады. Причины, целых три, сидели почти у края воды.

На краю котлована, его терпеливо дожидалась тройка Бродячих Псов. Кошмарная смесь нескольких скелетов умерших и поднявшихся собак. Массивные в кости монстры, с тяжелым, клиновидным черепом. Медлительные, но с невероятно крепким костяком и зубами, рвущими металл как бумагу. При первой встрече с этими порождениями извращенной не жизни, Опалин мгновенно лишился наголенника левой ноги, просто и незатейливо, откушенного одним из этих собачьих монстров. Владимир Анатольевич, взбешенный потерей части доспеха и несколько напуганный неожиданным нападением агрессивного костяка пса, быстрым движением расколол хребет монстра. Из-за угла соседнего дома, тут же, приковыляли еще две, не мертвые собаки. Тогда-то и выяснилась их неприятная особенность охотиться тройками, сила челюстей и прочность скелета. Можно сказать, что он даже «запыхался», уворачиваясь от собачьей нежити, сильными ударами дробя их толстые кости. В итоге странной, без звучной битвы, он лишился еще и правого наруча, а на рукояти шестопера остались глубокие борозды от клыков монстров.

Агрессивное поведение мертвых псов очень удивило Владимира Анатольевича и заставило его, передвигаться дальше, по Покинутому городу, с оглядкой и осторожно. Ранее он шагал по городу, ровно на прогулке. До встречи с костяной собакой, все не мертвые скелеты послушно замирали перед ним, в полной готовности выполнить его любое приказание. Как это становилось ему ясным, было не понятно, но приятно. Самолюбие тешило. Соответственно, он и расслабился. За что тут же был наказан нападением тройки не мертвых псов. Скорее всего, в псах что-то осталось от когда-то живых тварей. Возможно, они каким-то образом чуяли, что он не совсем, истинный не мертвый скелет.

Вот и сейчас псы угрожающе сдвинулись к самому краю котлована. Крепко уперлись лапами в землю. Все-таки вода их отпугивала и в сам котлован они не лезли. В черепах собак быстро вспыхивали и гасли зловещие зеленные огни. Если бы они были живыми, то сейчас их шерсть стояла бы дыбом, из горла неслось глухое, угрожающее рычание. А с оскаленных клыков капала пена.

Самое обидное в этом случае было то, что не было никакой возможности развоплотить их как костяных коней или обычных скелетов.

Не цеплялись их нити, скрепляющие кости скелетов собак, нитями Опалина, как он не старался. Наоборот, тонкие ленты зеленых щупальцев псов, сами старались впиться в его основу и жадно выпить всю энергию. Их мерзкие, колющие холодными иглами кости его скелета прикосновения, были похожи на жалящие укусы насекомых. Владимиру Анатольевичу с трудом удалось отцепить, впившиеся в него тонкими жалами, жадные щупальца.

Тогда он потерял, почти половину своей энергии. Положение было бы катастрофичным, если бы не сотни бродящих по городу костяных батареек, с радостью отдающих ему свою энергию. Очень неприятным моментом, при такой «подзарядке», являлся гнилостный, затхлый вкус поглощаемого и его скудность. Но больше, приносить в жертву людей ради получения энергии, Опалин не собирался.

«Ну, или это будут уж совершенно отъявленные душегубы, достойные самой мучительной смерти» лукавил он сам с собой.

Вдалеке, редко, раз пять за почти тридцать дней, мелькали, прижимающиеся к земле, тихо крадущиеся фигурки местных мародеров. Осторожно, с разумной опаской, пробирающихся по развалинам домов Покинутого города. Мгновенно исчезающих в дырах стен и темных дверных проемах пустых домов, при появлении с рядом ними бессмысленно бродящей нежити.

Шатающихся бесцельно скелетов по улицам, захламленных, засыпанных многолетним мусором, обломками выпавших из стен кирпичей, истлевших каркасов телег, карет, матерчатых навесов над входами в лавки, было довольно таки много. Создавалось устойчивое впечатление, что бывшие местные жители, абсолютно никто, ни один человек, не успели покинуть во время непостижимого катаклизма город и теперь вечно склонялись по улицам и переулкам. Слишком уж их было огромное количество. Будто покойники, со всех окрестных кладбищ, сюда на жительство перебрались.

В сами дома, не мертвые не заходили, предпочитая оставаться на широких улицах или сбиваться в плотные толпы на просторных площадях и перекрестках. Замирали надолго в неподвижности. Заносились разнообразным мусором, несомым ветром. Потом вдруг, неожиданно, распадались на хаотично движущиеся одинокие костяки, что бы через пару часов, вновь собраться на другой площади или перекрестке. Нелогичное даже для не мертвых поведение.

Особенно пугали небольшие скелеты детей, при жизни лет шести — девяти, с истлевшими тряпичными куклами и рассыпающимися от времени медвежато — зайцами в руках. Они, наоборот, в отличие от более «взрослых» скелетов, неподвижно стояли в глубокой тени, прячась от солнца. Один из маленьких скелетов вверг Владимира Анатольевича в долгий ступор, зажав между ног деревянную палку и попытавшись проскакать по улице, размахивая настоящим ржавым мечом. Сухие кости маленьких ног заплелись, малолетний нежить упал. Ржавый меч проскрежетал по тонким ребрам, проклюнувшись зазубренным жалом в районе худой поясницы. Скелетик поднялся, чуть-чуть постоял. Не обращая внимания на дзинькающую по костям железяку, куда-то побрел, сгорбив плечи и уныло опустив череп. На ходу, он пару раз провел в районе бывшего носа желтой кистью маленькой руки.

Мародеры, таких скелетиков и места большого скопления нежити обходили далеко за пару кварталов. Хотя, если проанализировать поведение костяков, то живыми они здорово и не интересовались. Реагировали, это да. Шли за ними. Но преследование сразу бросали, стоило неудачнику- мародеру скрыться из вида. Ни разу Владимир Анатольевич не заметил безостановочной погони костяков, обнаруживших живых и стекающихся со всех сторон к этому месту не мертвых, как описывается в многочисленных фентези и ужастиках Стивена Кинга.

Сам Опалин местными сталкерами нисколько не интересовался и внимания на них не обращал. Каждый зарабатывает, как может.

К тому же, в смелости, ну или полной глупости, этим людям не откажешь. Сунуться, на свой страх и риск, в кишащий мертвецами, как склизкими белыми червями труп задавленной собаки Покинутый город. Войти двойкой — тройкой напарников в главный персонаж страшных сказок и область действительно реальной опасности. Лезть за пыльными, истлевшими, наполовину вросшими в залежи двухсотлетнего хлама сокровищами, в комнаты заброшенных зданий, готовых в любую минуту обвалиться от небольшого толчка. Нырять в темные, затопленные подвалы. Вновь играя в рулетку со смертью, уже потом, возвращаясь обратно с нелегкой добычей, рискуя попасть в засаду «лесных людей» или нарваться на разъезд конных егерей герцогства. И быть без суда повешенным на ближайшем дереве или с перерезанной глоткой сгнить в овраге? Тут или полное отсутствие страха в человеке, либо полное отсутствие мозгов в нем же.

Пусть бродят, глупцы или храбрецы, Всеблагие им судья, ему до них никакого дела нет. Если только люди сами, не вынудят его, обратить на себя внимание. Некоторые, видимо особо продвинутые, были, со слабо мерцающими искрами заклятия, сетями для ловли нежити. Таких деятелей, он старался обойти стороной. Была мысль напустить на них бродячих скелетов и отобрать опасные для него сети, но что-то глубоко внутри, позволявшее все еще ощущать себя человеком, останавливало от подобных действий. Что-то неправильное было в этом. Мысль, о натравливании мертвых на живых, вызывала стойкое состояние отвращения.

Хотя вот местные жители, в этом случае не рефлексировали. Но это из разряда африканского людоедства. Там это является традицией, но разве кто-то считает людоедов людьми?

Ладно, будет еще время на философствование, а сейчас нужно решать серьезную проблему с Псами. В очень невыгодном положении он находился. Да и Бродячие Псы, после стычек с ними в городе, поневоле заставили себя уважать своей стойкостью в схватках — ни один не убежал, бились до последнего, рывками волочась к нему на передних лапах с перебитой шестопером спиной, клацая своими, больше похожими на медвежьи капканы массивными челюстями.

Котлован был с одной стороны огражден глухой, без окон, стеной здания и высокой, полностью заросшей плющом, каменной оградой с другой. Единственный выход из небольшого городского болота на твердую землю перекрывала тройка не мертвых собак. Надеяться, что им надоесть ждать его и они уйдут, было бессмысленно.

Опалин недовольно разжал пальцы рук, выпуская большой и тяжелый сундук, найденный им в подвале. Поудобней перехватил шестопер. Выдвинул клинок на кулачном щите. Стальное жало нанести вред собакам не могло, но помогало удерживать их на безопасном расстоянии.

Стремительным прыжком, ухватившись рукой со щитом за корень упавшего рядом с водой дерева, выскочил далеко за край котлована. Поскользнулся, выставляя незащищенную ногу, в качестве опоры, вперед. Несколько не рассчитал сил, выпрыгивая. Один из монстров безоглядно кинулся вперед и подставил свою пустую голову под сокрушительный удар шестопера. Двое оставшихся псов дружно отскочили, медленно пошли по кругу, внимательно следя за каждым движением своего противника.

Как назло, ни одного послушного скелета рядом не наблюдалось. Выпад в сторону правого пса, быстрый разворот на месте и молниеносный удар по хребту левого. Вода мутными струйками плеснула из сочленений доспеха. Пес резво отскочил, удар вышел смазанным, но задняя нога собаки с хрустом отломилась в области заднего коленного сустава. Уже легче. Рывок на открытое пространство. Кованое жало щита сунуть в пасть подбитому костяку. Размашистый, с целью только отпугнуть, по пологой дуге, полет шестопера. Воздух зло гудит вспарываемый стальными лопастями оружия. И неожиданный удар в бок, от насаженного на клинок пса.

Костяная сволочь умудрилась перекусить выдвинутое жало щита и стремительно атаковала широко распахнутой пастью с обломанными клыками. Но это была ее последняя удача. Пеньки клыков монстра не смогли прокусить подвижный набедренник доспехов, бессильно соскользнув по металлу. Опалин моментально воспользовался неудачей противника, переломив ударом щита не мертвой собаке хребет. С трудом сбросив с руки покореженный кусок металла, бывший до схватки неплохим щитом, перешел в наступление. Быстро круча шестопером загнал последнюю не мертвую тварь, из тройки Псов, в угол между домом и стеной. Попавший в тупик монстр дернулся из стороны в сторону, на секунду замер, поджал короткий голый хвост и припав к земле на передних лапах, покорно вытянул шею вперед, подставляя под удар свой череп.

Опалин еле остановил, в миллиметре, от покорно склоненной шеи пса, движение набравшего инерцию шестопера. Руку ощутимо тряхнуло. Поглядел задумчиво на замерший костяк с поджатым хвостом, мысленно сплюнул.

Не поднималась рука на явно просящего пощады монстра. Развернулся и полез с имитацией вздоха, обратно в заболоченный котлован. Доставать из мутной воды, брошенный на илистое дно, перед схваткой, найденный сундук.

Сейчас эта удачливая тварь сидела на расстоянии метра от него и внимательно следила за каждым движением вновь обретенного хозяина. Мастер Самар поглядывал изредка на костяного пса и даже бросил ему кусок мяса. Только после разрешающего кивка Опалина пес подобрал угощение. Кусок мяса мелькнул в голой пасти между многочисленных клыков. Полыхнул мутным белым цветом, осыпаясь сквозь пустоты грудной клетки прахом мумифицированных волокон.

— М-да, тогда ночью, здорово напугала меня, твоя собачка. Ну, той ночью. Я уж, струхнув не на шутку, её большим молотом собирался приголубить, как увидел кто в дверь скребется. Потом смотрю, что-то в пасти нежить держит. А эта тварюга на землю твою записку положила и в сторону отошла. Умная скелетина. Не каждый живой пес сообразит так сделать. И потом еще отошла, немного в сторону, когда я за бумагой потянулся. А что костяка-то обычного не прислал? Сам ведь говорил, ровно куклы они перед тобой.

— Веры у меня к ним нет, мастер Самар. Чувствую вот, что Пес не предаст и на тебя не кинется и других живых обойдет, мой приказ выполняя. Даже людей истекающих теплой, манящей нежить, кровью. Я ему, Псу, когда внушал, что надо делать, словно в внутрь него заглянул. И знаешь, саур Самар, кроме беспредельной верности и тени радости от появления в его не жизни хозяина, ничего больше не ощутил. А эти, бродячие костяки….

Опалин или Опал, как его упрямо, раз за разом величал саур Самар — был, по словам кузнеца, лет десять назад в Великом маркизате Саграм, с таким именем благородный рыцарь и отменный воин. Из-за чего-то очень сильно обидевшийся на всех магов и беспощадно вырезавший их года три подряд, пока его не окружили в одной из деревень и не сожгли заживо в доме, где он укрывался, с остатками своего потрепанного, в схватках с магами, копья.

Почти тезка, того безжалостного к магам воина, разочарованно махнул рукой.

— Вот «пью» их и кроме тупости и злобы ко всему живому ничего не чувствую. Противно. Замирают послушными болванами, пялятся безглазо. Если им прикажу, за мной толпой ходят. Но вот, понимаю я как-то, что неискренне они все делают. Словно повинность отбывают. А будь их воля — разорвали бы за один миг. Вроде и оснований для такой уверенности у меня нет. Но, вот душа не принимает их и все. Не могу я с ними рядом быть. Душно. А с Псом могу.

— Правильно, Опал. Не можешь. Живой ты. А они нет. Их искры уже за Гранью, а тут прах Отца Лжи бродит. Они суть его и плоть его. Ты сам это понимаешь, только признаться в этом не хочешь. Все нежитью себя величаешь. Ты настоящую нежить-то и не видел еще. Вот вернешься от Стальных гор, тогда поговорим. Если вернешься, сохрани тебя Всеблагие!

Кузнец быстро сотворил охраняющий от злых сил знак.

— Чует мое сердце, зря ты туда идешь. Там кроме личей и нежизняков ничего нет. Зло одно.

— Надо, мне туда саур Самар. Очень надо. Вот так.

Опал резко провел под своим горлом рукой в стальной перчатке.

— Я ведь не знаю ничего об этом мире толком. В магии здешней, как младенец. Даже не шаг, шажочек не сделал. Толку от всех знаний, что у меня здесь напиханы — Опал глухо постучал по литому, плотному черепу — полный ноль. То есть пустой круг, как у вас, здесь говорят. Со всеми моими силами и знаниями, меня любой опытный некромаг заклятой сетью в два счета спеленает. А магистру только пальцем шевельнуть нужно. Я даже шестопером махнуть не успею. Наложит на меня «Стеклянную паутину» и все — буду стоять каменной статуей и смотреть, как меня вяжут. А я об этом заклинании только читал и противоядия от него не знаю. А добыча я знатная, даже без доспехов и этого, как ты говоришь, волшебного Отца шестоперов. Мыслящий скелет. Да еще иномерянин. Второй раз уже так легко не выкручусь. Проведут двойной ритуал подчинения и без разрешения нового господина, голову не поверну. А мне этого не хочется. Не люблю господ над собой!

— Ну, этого никто не любит. Только вот личи то, тебе зачем? И нежизняки?

— Затем же, зачем мне и череп мага. Знания их мне нужны. Когда Ворант второй раз меня трансформировал, то головы главаря «лесных людей» и старшего охранника заставил, помимо черепов зверей, по углам ромба выложить. Я спервоначала не понимал, зачем, а вот сейчас их навыки и что умели они при жизни, во мне. Пользуюсь. Мечом, кстати, вот владеть стал неплохо и еще….

Опал стащил с руки, ловко отстегнув подпружиненные крепления, стальную перчатку. На мгновение замер, видимо напрягшись. Чуть сдвинул плечи вперед, вытянув собранные щепотью, голые фаланги пальцев руки в направлении ближайшего дерева. В бывших местах ногтей, выдвинулись небольшие зазубренные лезвия. На поверхности костей проступила, обволакивая кончики пальцев, красная пленка. Быстро принявшаяся наливаться багровой, неприятной на взгляд, дымкой. Пленка резко вспухла лопнувшим нарывом и в сторону дерева, еле заметно глазу, метнулась огненная клякса. Впилась в темную кору, проплавляя сквозную, рваную дыру в необхватном теле ствола кряжистой ели.

Опал расслабился, встряхнул кистью руки, сбрасывая оставшиеся на кончиках костяных лезвий пылающие капли пламени. Обернулся к сауру Самару.

— Ну и это пока все, что могу делать. Энергии и знаний не хватает. Довольно слабым магом Огня, был главарь «лесных людей».

— Да уж, конечно слабым, конечно. Как скажешь, Опал, как скажешь…. Совсем, совсем ничего не мог, покойник.

В такт своим словам кузнец потрясенно поматывал головой. Пораженный до глубины души продемонстрированным, Самар медленно поднялся из-за стола. Неторопливо подойдя к дереву, пощупал обожженные края дыры. Попробовал просунуть кулак. Задумчиво обернулся к скелету.

— Опал. Что спросить-то хочу. Ты, вообще, знаешь, что нежить ни огня, ни воды не терпит? А ты вот за доспехами в котлован-болото ныряешь, огнем кидаешься. Деревья жжешь.

— Так ты сам, саур Самар совсем недавно утверждал, что я не настоящая нежить.

В безжизненном голосе костяка, чувствовалось легкая насмешка.

— Я? А, ну да, ну да…. Говорил, ага. Это ты меня с разума сбил, огненной кляксой своей.

Быстро оправдался саур Самар. Он еще раз изумленно покачал головой, осматривая ствол дерева с другой стороны. Заглянул в дыру. Уставился на Опалина сквозь выжженное отверстие одним глазом. Хитро прищурился.

— Только вот матерому, старому личу, твоя огненная магия на один зуб. Неприятно ему будет, это точно. Но вот так его просто, плевком огненным, его не развоплотишь. Посерьезней магию надо. А тебе, как я понял, такой и нужен. Со знаниями.

— Так и я на него в лоб, дуром, не полезу. Думать сперва буду. Как и что. Может и отступлюсь. А что касается, магии посерьезней, то кто меня учить будет? Нет учителей поблизости. Не вижу я их и здесь, уважаемый Самар. Вот сам, понемногу и пробую. Кое-что получается. Благо, Ворант книги, в склад на Мертвом дворе мне приносил, с описаниями заклинаний, разных ритуалов. С указаниями, что для получения нужного результата надо делать. Поправлять вот только некому, мои ошибки. Намучался, только с одной этой «кляксой», целых двое суток. Первоначально только слабыми искрами брызгал, как китайский бенгальский огонь.

— Какой огонь? Китлайский? Что за страна такая?

— Никакая, саур Самар. Нет ее здесь, далеко она…. - тихо ответил скелет. И столько горечи и безысходной тоски слышалось в его коротком ответе, что мастер Самар засуетился, стараясь отвлечь от неприятных воспоминаний своего собеседника. Вернулся к столу. Забрался поспешно в кресло, глотнул вина.

Быстро, торопливо заговорил, спеша загладить возникшую неловкость.

— Ну, давай свой список, Опал. Давай. Что там тебе нужно — то для превращения собачки твоей. В этого, демона твоего. Как имя то его, я запамятовал, ты говорил?

— Танк.

— Ага, точно, Танк! С зубами. Ладно, ну-ка поглядим, что я найти для тебя смогу.

Саур Самар развернул плотный лист желтоватой бумаги, полностью исписанный названиями нужных эликсиров, кислот, щелочей. Необходимых инструментов и важных ингредиентов для осуществления метаморфозы не мертвого Пса. С подробным количеством потребного и точного указания, до грамма, веса лунного металла. Похмыкал. Подчеркнул пару строк, вечным пером-самопиской в золотом корпусе, подарком от Опалина. Задумчиво почесал в затылке, положив на стол лист.

— Ну, инструмент-то, я тебе сам скую. Несложно. Металл добуду быстро, его в лавках от кузнечных цехов свободно продают. Твоего золота, тут даже с большим избытком будет. А вот кислоты разные и дрянь эту ядовитую…. Как её?

Вновь подтянул к себе лист бумаги, нашел взглядом, подчеркнул, трудное для произношения вслух слово, крепким ногтем. Беззвучно пошевелил губами, проговаривая про себя сложное название. Выговорил медленно, по слогам:

— Элексиарат стабри….стабилизи…. рую…. Ющий! Вот сложное слово маги, придумали! Так вот, эту твою просьбу выполнить быстро не смогу — в большом городе искать надо будет и с оглядкой искать. Сам туда поеду. Наши герцогские маги не любят колдунов деревенских. Сразу в тревожный свисток свистят, дозорных Службы Надзирающих зовут. Ну да есть у меня знакомый там один, выполню я твою просьбу. Не сомневайся. Обязан он мне, кое-чем. Да и платишь ты щедро, ровно лорд старой империи. Тоже вот, опять мне задача. Поберечься от ненужных взглядов надо. Золото, оно к себе злых людей тянет. Хоть и чистый металл, благородный, но недобрый.

— Не плата это тебе, мастер Самар. Подарок. В Покинутом городе золота бесхозного много. Да не нужно оно мне. Есть, я не ем. В бордели не хожу. Нет у них таких услуг в прейскуранте. И у меня кое-чего нет. Скакуна благородных кровей что ли, мне для дороги купить? Не выйдет. Лошади от меня в испуге шарахаются. Так что, ни к чему золото мне. Вот, если только Псу золотой ошейник сделать? Возьмешься, мастер Самар?

— Псу? Твоему? Золотой? Шутник ты, Опал! — коротко хохотнул мастер.

— Твоему Псу я стальной скую и нагрудник, как ты просишь, сделаю. Перчатки давай вот снимай. Буду переделывать. Жаль работу такого великого мастера портить, но тебе, огнем в них плеваться, не сподручно будет.

Мастер Самар встал из кресла, протянул на прощание руку скелету. Крепко пожал холодные кости пальцев.

— Приходи через семь дней сюда же. Кресла да стол спрячь. Не дай Всеблагие, наведет злой дух, какого охотника на полянку, будет потом разные ужасти по деревням плести. Из города я, к этому сроку, вернусь. Перчатки твои и нагрудник Псу принесу. Тогда и скажу, как с остальным сладилось. А Всеблагим ты, Опал, обязательно помолись! Я вот тебе и Малый свод, старых еще времен, принес.

И не давая возможности для возражения со стороны скелета, быстро выложил на стол тоненькую истрепанную книжицу с выдавленным на лицевой стороне переплета Небесным ободом Всеблагих Защитников. Крякнул, поднимая с лавки тяжелую, кожаную сумму, доверху наполненную золотыми монетами чеканки Полночной империи, толстыми золотыми цепями, перстнями с варварски выковырянными драгоценными камнями из оправ. Прихватил связку оплетенных, окаменевшей от времени лозой, кувшинов с вином более чем двухсотлетней выдержки. Не оглядываясь, неспешно зашагал вглубь леса по еле заметной звериной тропке, покосившись на сторону под тяжестью груза. Уже почти скрывшись за еловыми ветвями, обернулся на секунду, дружески махнул рукой.

Владимир Анатольевич махнул ему в ответ. Несколько минок посидел за столом недвижимо. Пес, чуть склонив голову набок, внимательно смотрел на него. Задумчиво подтянул к себе кувшин с недопитым, мастером Самаром, вином из склада в Покинутом городе. Плеснул еще немного в почерневший от прошедших столетий, медный, с изящной чеканкой кубок. Поднес вплотную к безносому лицу. Попытался уловить запах, нахваливаемого кузнецом вина. Не почуял. Глянул мельком на Пса. Услышав неприятный скрежет сминаемого металла, перевел взгляд на ладонь с зажатым в ней кубком. Когда-то красивой формы сосуд, превратился в неопрятный комок меди. Вино, тонкими, пурпурными струйками стекало с белой кости ладони. Брезгливо встряхнул рукой, выбрасывая испорченную вещь. Другой, чистой рукой, что не в вине, подтянул к себе Малый Свод. Открыл осторожно, чуть помедлив, первую страницу.

Земля под его ногами не разверзлась. Гром не грянул, молния с небес не поразила кощунствующую нежить. Костяной Пес лениво сменил позу, положив лобастый череп на вытянутые вперед желтые кости лап. Наступал поздний вечер.

Малый свод Всеблагих Небесных Защитников, оказался небольшим сборником коротких молитв на все случаи жизни. С просьбами о защите урожая от града и саранчи. Жилища от пожара и путника от грабителя. О помощи Всеблагих в новых начинаниях и даровании небесной благосклонности новорожденному. Но, дочитав до конца, Опал уловил интересную особенность общей направленности Малого свода. Не встретилось ни одной молитвы о наказании небесами обидчика или врага. Наоборот, была очень необычная по содержанию молитва, где-то в середине свода. В ней, молящийся, просил прощения у Всеблагих, что не смог защитить своих близких и просил даровать быструю смерть от хладной стали.

В целых трех молитвах, написанных лаконичным, строгим языком, обещалось, взамен за помощь в расчете с врагами, свершить любой подвиг по выбору Всеблагих. Владимир Анатольевич, очень удивленный такой направленностью молитв, даже перечитал их еще пару раз, хотя в этом не было ни какой необходимости с его абсолютной, фотографической памятью.

Вообще, текст выглядел так, словно его писал сперва гроссмейстер какого-нибудь рыцарского ордена и только потом, его вычитали, убрали крепкие выражения и смягчили излишне резкие обороты.

Чувствовалось, что рука писавшего первоначальный вариант, больше привыкла сжимать рукоять меча, чем стержень пера. Ни какого всепрощения и подставленных щек. Ни одной жалостливой просьбы и унижения в именовании себя рабом божьим или слугой. Что-то похожее на кодекс бусидо в вольной, литературной трактовке.

И, что интересно, обращение в некоторых молитвах к ипостасям Всеблагих Защитников в Гневе, наводило на любопытные мысли о самом мастере-кузнеце или по местному, сауре Смаре.

Мы есть то, что мы едим. Если допустить вольность и перефразировать, то мы читаем то, что отвечает нашей внутренней потребности. Соответственно и молимся тем богам, что наиболее соответствуют нашему внутреннему содержанию. Так что не так прост уважаемый саур Самар и его оговорки на тему деревенских колдунов, должников в среде магов герцогства, навевало определенные мысли. А если еще учесть, что при виде огромной груды золота в кожаной сумме, его глаза совершенно не полыхнули алчностью. Он лишь, как-то моментально, определив ценность груза в монетном эквиваленте, сразу заинтересовались изящной чеканкой на старом медном кубке. Конечно, только после ощупывания и чуть ли не облизывания брони работы легендарного саура Брабентера. Никак не вязалось его поведение с обликом деревенского кузнеца.

«Нехорошо получилось» — мелькнула мысль о раздавленном и выброшенном в траву кубке. Кстати, подобрать нужно и в реку бросить.

«Хорошую вещь вот испортил, поддавшись остаткам эмоций. Мастеру сосуд очень глянулся. Но радует, что хоть что-то еще осталось от эмоций» подумал Опал, вновь бездумно листая страницы свода.

«А все ага, умгу мастера и якобы сложности с произношением сложносочиненных слов — наносное, вынужденно натянутая маска. Ни разу он не назвал магов — магиками и не чёкал. Всегда произносил — что. Скорее всего, саур Самар и сам был магом, скорее всего магом Земли. Заклинания на шестопере определил ведь с первого взгляда. И уровень накладывающего их указал точно — на рукояти, под хитро сдвигаемой пластинкой из истинного серебра, об этом имелось прямое указание. Под узкой пластинкой было вытравлено имя мага, заклинавшего оружие — асс`Улнол, магистр Земли. И Пса он нисколько не испугался тогда ночью. Притворялся. Пес, потом, передал мысленный образ грозного воина с огромным молотом в руках и ни капли страха в его позе. Но, разоблачать мастера мы не будем. Ни к чему. Мало ли, что у человека было этакого страшного, загадочного или стыдного в прошлом, если он удалился на самую окраину герцогства и ударился в религию».

Действительно, саур Самар, с прямой, гордой осанкой, властными жестами, иногда прорывающимися в его размашистых движениях, как-то не вязался с образом малохольного богомольца. Скорее ему подходила роль смелого вождя, грозного предводителя воинского отряда, в прошлом проигравшего важное сражение или затеявшего неудавшееся восстание. Поэтому удалившегося в дикую глушь и сменившего имя, все привычки и образ жизни.

Но это его тайна и ради глупого любопытства терять так счастливо приобретенного, не друга, нет, но хотя бы просто хорошо относящегося к необычной нежити и помогающего, пусть и за немалые деньги, человека, было бы полным безумием в его положении.

Опал, когда прижавшись лбом к черепу Пса, пытался влить в него мысленный образ кузнеца и дорогу к его дому, осознавал, что его попытка завязать контакт таким способом отдает сумасшедшинкой и полностью авантюрна. Но соваться в селение Смязи самому, было еще большей глупостью. Его на долгие годы запомнили местные жители.

Разве можно забыть нежить стоящую у крыльца трактира в полной стальной броне с опасной железной дубиной в руках? На чей черный металл нагрудника, отчаянные смельчаки плюнули пару раз, а мене храбрые, кинули в нежить из-за забора камнями?

С пылающими, ядовитым зеленным огнем, глазницами. На фоне темного ночного неба и холодных Лун — Сестер.

А расходились местные пейзане по домам именно в это время. Так что, увидев его одного, без мага, мигом поднимут панику, сообщат местному барону и явится по его душу полное копье во главе с магом и грозным бароном. Присутствие рядом страшных Покинутых городов, кровожадная нежить, шустрые зомби, кидающиеся на всех подряд, возникающие неизвестно, как и откуда, давно избавили местных жителей от легкомыслия и неосторожности. Сбегали бы к барону, пацанята с письмом от старосты и менее чем через день, по округе бы рыскало копья два — три во главе с магами.

Работа у барона такая, своих смердов защищать. Ну и Эпоха Разрушений с тысячными толпами нежити, пожирающей всех живых на своем пути, оставила неизгладимый след в людской памяти. Повторения ни кому не хотелось.

А гулящая свободно по округе, вооруженная и бронированная нежить, это не одна костяная собака, ведущая себя осмотрительно и не заметно. Да и честно признаться, слабо верил Опал в свою затею с запиской адресованной кузнецу. Надеясь на свою несуществующую удачу, поступал.

Не было другого выхода. Или не видел. Поначалу он хотел ограбить ближайшую магическую лавку, но сразу, же отказался от безнадежной затеи. Вовремя вспомнились упоминания о сторожевых заклятиях в трактатах, читаемых им в складе на Мертвом дворе.

Оставался единственный, мизерный шанс добыть необходимое — завязать, на платной основе, контакт с кузнецом из селения Смязи., Тогда, при мелком ремонте доспехов, кузнец отнесся к нему очень хорошо и крайне плохо к его бывшему хозяину, магу Воранту, ныне покойнику.

Тоже немалый риск. Вполне возможна была ошибка в оценке внутреннего содержания человека. А если бы просто оказалось, что кузнец не грамотен? Не смог сам прочесть и отнес послание местному феодалу? Опять барон с солдатами и магом появляются на горизонте. Поэтому, когда пес вернулся с двумя короткими словами «Жди. Приду» на обороте послания, то Опал на радостях быстро сбегал в Покинутый город и притащил оттуда стол и два кресла на поляну, выбранную местом встречи. Для скорости бега, сняв свой частично поврежденный Бродячими Псами доспех.

Весьма неосторожный поступок с его стороны. А если это написал не кузнец? А господин барон? Было бы весело. Опал даже мысленно захохотал, представив, как баронские дружинники, с почему-то непременно толстым магом, подкрадываются к месту встречи с ловчими сетями в руках. Осторожно раздвигают еловые ветви и видят бредовую картину — посреди глухой, лесной поляны сидит в удобном кресле, за столом, скелет в полной броне. Рядом, плюхнувшись на костяной зад, расположился кошмарный монстр, бывший когда-то собакой. На столе два кубка, кувшин с вином и тишина. Только живые вокруг стоят и невкусно пахнут.

Но все обошлось, кузнец пришел на встречу. Удивил Опала неподдельной радостью от встречи с видимой лишь раз в жизни нежитью и согласился, после долгого и откровенного разговора, помочь. Теперь оставалось только ждать результата.

Мысль трансформировать и подчинить себе пса, по схеме мага Смерти Воранта, появилась у Опала на следующий день, когда он заметил, что за ним осторожно крадется, скрываясь от направленных в его сторону взглядов, недобитый не мертвый пес. Держится на расстоянии. Сразу прячется, заметив внимание к себе.

Опасаясь нападения со спины и коря себя за глупое милосердие, неживой путешественник по городу присмотрел удобное место для засады, намереваясь добить опасного преследователя. Неосмотрительно было его оставлять за своей любимой спиной. Повторять глупость, совершенную ранее не стоило. Да и оборонительные возможности оставляли желать лучшего.

Доспех Опала был довольно сильно поврежден в битвах с не мертвыми собаками, кожаный гамбезон требовал тщательной просушки и мелкого ремонта. Щита он лишился, шестопер выгнулся от многочисленных, сильных ударов по черепам и хребтам Бродячих Псов, и напоминал теперь турецкий ятаган. С новой броней, закрытой в сундуке, он еще не разобрался.

Замок хранилища доспехов оказался со сложным секретом. Своеобразным хитрым пазлом, из пластинок полудрагоценных камней. Оставлять его где-либо в развалинах, и возвращаться каждый вечер к разгадыванию секрета не хотелось. Да и мощь нового тела позволяла его таскать с собой. Ну, и от привычек прошлого существования нужно было отвыкать. Ночлег ему был не нужен — во сне он не нуждался. Греться не надо, прячась под крыши и за стены домов от холодного ветра долгими ночами — не мерз. Мог бы просто сесть посреди улицы под проливным дождем и разгадывать загадку. Но не получалось. Не разгадывалось. Сам сундук был цельностальным и герметичным. Кислородного резака или шлифмашинки как-то все не попадалось. Вот и бродил, имея дурацкий вид, с сундуком на плече, по городу, оставляя его у дверей, обыскиваемых в поисках золота и драгоценностей домов.

А тут, этот недобиток увязался следом! Было решено переломать ему ноги, связать пасть и оттащить к бывшему логову «лесных людей», где были спрятаны остатки ингредиентов мага. Потренироваться в проведении ритуала — вспомнились опыты академика Павлова. Заодно щит, спрятанный откопать и попробовать подлатать доспехи. Решено.

Опал, быстро взбежал на второй этаж, присмотренного по дороге здания. Встал, приготовившись выпрыгнуть из окна за спиной преследующего его пса. Замер в ожидании.

Долго ничего не происходило, затем послышался шорох и хруст битого камня, сухих веток под лапами нежити. Но, какой-то излишне громкий, словно не один пес пробирался по улице, поматывая тяжелой головой, а целая стая. Стая? Он осторожно выглянул в выбитый проем окна. Черт! Действительно стая! По улице неспешно, атакующим треугольником двигалась целая четверка Бродячих Псов. Пару минут Опал матерился, ровно до того момента, когда тварь идущая впереди, не замерла и не уставилась на проем окна, в тени которого он прятался. Остальные, чувствуя настороженность вожака, подобрались. Быстрее замотали по сторонам литыми черепами, раскрывая клыкастые пасти и быстро захлопывая с громким, лязгающим звуком. Если учесть скрывающегося за углом пятого Пса, это было классическое «попадалово». И сундук остался на улице, а так одного монстра им бы в пыль превратил, метнув сверху. Все полегче бы стало.

Опал оглядел комнату в поисках метательных снарядов. В том, что его обнаружили и вскоре последует нападение Бродячих Псов, сомнений не оставалось.

Рассыпавшийся от времени, когда-то массивный шкаф, остатки другой мебели, пришедшие в полную не годность…. А, вот это сгодится! Покрытый патиной, бронзовый, даже просто на вид очень тяжелый, бюст какой-то значимой в стары времена личности. И брать в руки удобно.

Когда он вернулся к окну с парой метательных снарядов — еще один бюст нашелся под истлевшими шелковыми портьерами, обстановка на улице кардинально изменилась.

Сталкивались, с сухим оглушительным звуком костей, костяные монстры. Клацали челюстями, стараясь ухватить широко распахнутыми пастями, проворно мечущегося среди них, костяк преследователя. Один из четверки уже недвижимо лежал с перекушенным хребтом, истекая белесыми струйками зеленого тумана. Но, и напавшему на четверку не живых собак Псу, приходилось не сладко. Часть ребер была выломлена и торчала жутковатым крылом с правой стороны. Левая нога полностью отсутствовала.

Но Пес не сдавался. Огрызаясь стремительными выпадами пасти, он, хромая, медленно отступал к стене противоположного задания. Только прижатый к камню фасада, он быстро взглянул в окно из которого, чрезвычайно заинтересованный происходящим, неосторожно выглядывал Опал. В темных провалах глазниц словно мелькнули когда-то принадлежавшие псу живые глаза. И столько надежды на помощь Хозяина и ненависти к его врагам мелькнуло в собачьем взгляде, что Опал не раздумывая метнул с обеих рук бронзовые снаряды в не живых псов. Выпрыгнул бронированной торпедой в окно, ногами вперед, целясь в хребет монстра стоящего по центру.

Левого монстра, увернувшегося от бюста, вылетевшего со скоростью пушечного ядра и расколовшего силой удара уличную плиту в мелкую крошку, пришлось добивать еще долго. Не мертвая собака ловко уворачивалась, не подпуская к себе на расстояние удара. И вновь помог пощаженный у котлована Пес.

Сильно прихрамывая, почти заваливаясь на бок, он доковылял до места боя и угадав момент, ловко ухватил противника за заднюю лапу. Опалу осталось только раскрошить череп удерживаемого Псом монстра. Выпустив из пасти перекушенную лапу врага, Пес подполз к Опалу и ткнулся лобастой головой ему в ступню. Из боков, с выломанными ребрами и места крепления задней ноги, показались редкие, тонкие как паутинки зеленые струйки тумана. Спасшая его от монстров нежить умирала во второй раз.

Долго он не раздумывал. Метнулся обратно в здание. Выволок остатки портьер. Переложил Пса на импровизированную волокушу, набросал, не разбираясь, рядом с ним костей от поверженных противников. Смотал все в неопрятный узел и, водрузив все на сундук, помчался в сторону логова «лесных людей».

Он успел. Паутинки зеленого тумана превратились уже в плотные, бахромистые ленты, когда он начал ритуал. К сожалению, повреждения оказались слишком значительны — удалось только восстановить прежнюю форму и чуть-чуть нарастить массу костей.

Все эликсиры, кислоты, лунный металл, щелочи закончились. Зато он приобрел верного спутника, и бесценный опыт самостоятельного проведения малой трансформации. А сундук открыл, растворив механизм замка, кислотой.

Опал потянулся, отдавая дань неистребимым привычкам прошлого существования. Глянул на Пса. Мгновение назад бывший каменно неподвижным, монстр отреагировал мгновенно, вздернув вверх лобастый череп.

— Ну, что псина, рискнем прочесть молитву Всеблагим? Что попросим — помощи в путешествии или в новых начинания?

На последнем высказывании, Пес коротко мотнул головой.

— Уверен? Хорошо. Только вот сперва спрячем стол и кресла. А ты найди кубок и отнеси к реке. Потом возвращайся.

Скелет собаки беззвучно шагнул в сторону, ухватил кусок сплющенной меди, потрусил вглубь леса, постепенно набирая скорость. Когда он метнулся под низкие лапы елей, то напоминал, белое смазанное пятно, стремительно исчезнувшее в темноте. Опал аккуратно вытащил ножки стола из земли, прикинул, куда он быстрее домчится с грузом — в маленькую пещерку, тоже на берегу реки, или в бывшее логово «лесных людей». Выбрал логово.

Когда вернулся на поляну, Пес уже ждал его, прижимая к земле конвульсивно подрагивающую тушу крупного волка с перекушенными лапами. В желтых глазах зверя застыла смертная тоска. Клыки Пса, были в уже засохшей крови.

— Хмм. Молодец Пес! Быстро обернулся, и перекусить успел и мне завтрак принес. Одобряю. Хорошая собака, умница.

Опал потрепал по шейному позвонку Пса, наждачным звуком шурша костью о кость. Немного подумал. Решил до молитвы руки кровью не обагрять, пусть и не разумного животного. Пусть и хищника. Он подождет рассвета. И именно здесь. Если Всеблагим будет не по нраву молитва нежити, то саур Самар, по крайне мере похоронит, его испепеленные или еще, как там еще карают Всеблагие тех, кто им не по нраву, останки. Может Малый Свод уцелеет и вернется к владельцу.

Солнце выкинуло красноватые лучи разом, еле различимое за тесной стеной деревьев. Опал достал, из притороченного к поясу овального металлического ларца, обтянутого странным, лоснящимся, будто бы облитым водой, материалом, книжицу Малого Свода. Раскрыл на третьей странице.

Внешне спокойно, но внутри дергаясь, Опал прочел одиннадцать коротких строчек. Помедлил секунды в ожидании, захлопнул книжицу. Пробормотал:

— Ну, я так и думал.

Кивнул Псу.

— Пошли, нам где-то нужно провести эти семь дней.

Подхватил, быстро нагнувшись, тушу волка. Понес с поляны, закинув на плечо. Марать кровью траву на поляне ему не хотелось. Он не видел как словно спица, пронзая толщу темноты под лапами высоких елей, прокалывая золотой иглой зеленные ветви сосен, в место, где он стоял, произнося короткую молитву, уперся плотный, буквально осязаемый на ощупь, луч яркого света.